Текст книги "Король терний"

Автор книги: Марк Лоуренс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

5
ЧЕТЫРЬМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ

– Йорг, это плохая идея.

– Опасная, Коддин, не значит плохая. – Я придавил скручивавшийся край карты кинжалом.

– Какими бы ни были шансы на успех, ты оставляешь королевство без короля. – Глядя на карту, он ткнул пальцем в Логово, словно указывал мне мое место. – Ты сидишь на троне всего три месяца, Йорг. Народ еще не успел поверить в тебя и принять как своего короля. Как только ты уедешь, дворянство начнет плести интриги. И сколько вооруженных всадников ты собираешься взять с собой? Пустой трон Ренара может показаться кому-то легкой и сладкой добычей. Даже твой родной отец не замедлит явиться к воротам замка с армией. И я не знаю, сколько народу откликнется на твой призыв к обороне.

– Мой отец не послал к этим воротам армию даже тогда, когда были убиты моя мать и брат. – Моя рука непроизвольно сжала рукоятку кинжала. – И сейчас он не выступит против Логова, слишком занят тем, что осталось от Геллета.

– Так сколько же вооруженных всадников ты собираешься взять с собой? – Повторил свой вопрос Коддин. – Одного Дозора мало будет.

– Я никого не собираюсь брать с собой, – ответил я. – Стоит мне появиться с большим отрядом солдат на чьей-либо территории, может и война разразиться. – Коддин собрался поспорить, но я его оборвал. – Со мной отправятся только братья. Они любители романтики дорог больших и малых, мы столько лет по ним бродили счастливо, и никто не мог нам в этом помешать.

Вошел Макин, держа под мышкой несколько больших карт, скрученных в рулоны.

– Готовитесь? – сказал он и усмехнулся. – Хорошо. У меня пятки горят, так хочется поскорее сбежать отсюда.

– Ты останешься в замке, брат Макин, – остудил я его пыл. – Возьму с собой Красного Кента, Роу, Грумлоу, юного Сима и… Мейкэла, а почему бы и нет. Он хоть и недоумок, но убить его очень трудно. И, конечно же, Малыша Райки…

– Только не его, – сказал Коддин. Лицо его сделалось холодным. – Ему нельзя доверять. Он бросил тебя умирать.

– Он мне нужен.

Коддин нахмурился.

– Возможно, в бою он сгодится, но в остальном ему не хватает ловкости и проницательности. Он глуп, недисциплинирован и…

– Насколько я понимаю, – перебил его Макин, – ты хочешь сказать, что Малыш Райки не может приготовить омлет, не оказавшись по колено в куриной крови и не нацепив на шею ожерелье из потрохов.

– Он непотопляем, – я стоял на своем. – А мне нужны непотопляемые.

– Тебе нужен я, – сказал Макин.

– Малышу Райки нельзя доверять. – Коддин потер лоб, так он делал всегда, когда его что-то особенно тревожило.

– Макин, ты мне нужен здесь. Я хочу, чтобы к моему возвращению королевство сохранилось, а не исчезло. И я знаю, что не могу доверять Малышу Райки, но за годы скитаний по дорогам я понял, что он хороший инструмент для работы. – Я поднял кинжал, и карта скрутилась в рулон. – Я убеждался в этом не раз.

Макин посмотрел на меня и положил карты, которые держал под мышкой, на стол, не разворачивая.

– Коддин, прочерти точный маршрут, и пусть мальчишка-переписчик сделает копию. – Я потянулся. Надо найти подходящую одежду. Служанка сожгла мои дорожные лохмотья, а в бархате на дорогах как-то несподручно, он притягивает пыль, как магнит железо.

* * *

Когда я, Макин и Кент шли к конюшне, нам навстречу попался отец Гомст. Он торопливо шел со стороны церкви: лицо красное, под мышкой толстая Библия, в руке напрестольный крест.

– Йорг… – Он остановился, с трудом переводя дыхание: – Король Йорг.

– Ты собираешься к нам присоединиться, отец Гомсг? – Священник вмиг побледнел, что вызвало у меня улыбку.

– Сохрани вас Господь, – все еще задыхаясь, выпалил отец Гомст.

– Благослови, отец. – Кент мгновенно опустился на колени. Самый благочестивый убийца из всех, которых я когда-либо знал. За ним без колебаний последовал Макин (весьма удивительно для человека, в свое время отдавшего церковь на разграбление).

Казалось, после того как отец Гомст вышел из Геллета, лишь покрывшись легким загаром от Солнца Зодчих, братья считали его чуть ли не осиянным Божьей милостью. Тот факт, что тогда мы все спаслись, имея в распоряжении значительно меньше времени, в расчет не принимался. Что касается меня, то, несмотря на все прегрешения католической церкви, я больше не испытывал, как когда-то, презрения к отцу Гомсту. Его преступление состояло лишь в том, что он был слабохарактерным человеком, неспособным доводить до страждущих божии обетования и спасительную любовь; он не мог даже самого простого: с верой надевать ярмо Римской церкви на шеи своих учеников.

Я склонил голову и слушал слова молитвы. Скрывать истинные мысли и чувства не больно.

На западном дворе собралась моя разношерстная команда, братья проверяли оружие и снаряжение. Такого огромного коня, как у Райка, я никогда не видел.

– Райк, я, пожалуй, бегаю быстрее этого чудовища. – Мне захотелось устроить представление, и я сделал вид, что изучаю коня. – Надеюсь, когда ты его воровал, то плуг с собой не прихватил.

– Прихватил, – ответил он. – Хороший трофей.

– А Мейкэл, случайно, телегу с собой не берет? – Я огляделся по сторонам. – Где он, кстати?

– Пошел за своей серой, – сказал Кент. – Этот идиот ни на какой другой лошади ездить не хочет. Говорит, что не умеет.

– Вот вам пример преданности. – Я стрельнул глазами в Райка. – А где твоя новая жена, Малыш Райки? Разве она не придет попрощаться с тобой?

– Пашет. – Он похлопал своего коня. – Теперь у нее есть работенка.

Из ворот со стороны кухни вышел Горгот и навис темной тенью за спиной Райка. Странно и тревожно видеть нечто на двух ногах, что выше и шире Райка. Из-за горы-Горгота выскочил Гог, подбежал ко мне, схватил за руку. И я позволил ему. Не многие могли взять меня за руку после того, как в ней укоренилась некромантия. Мои пальцы не просто холодные, они несут в себе смерть. Цветы, дотронься я до них, вянут и умирают.

– Брат Йорг, куда мы отправляемся? – Несмотря на хрипловатое потрескивание, это был голос ребенка.

– Нам надо найти Повелителя огня, чтобы не было больше пожаров в моей спальне, – сказал я.

– Больно будет? – Он посмотрел на меня своими огромными глазами – настоящие озера черноты.

Я пожал плечами:

– Возможно.

– Страшно, – сказал он, крепче сжимая мою руку. Я чувствовал жар в его пальцах. Может быть, он растопит холод моих? – Страшно.

– Нечего бояться, мы на правильном пути, – подбодрил я его.

Гог нахмурился.

– Ты должен победить свои страхи, Гог. Убить их. Они твои настоящие и единственные враги.

– Ты ничего не боишься, брат Йорг, – сказал он. – Король Й…

– Я боюсь сгореть, – перебил я его. – Особенно в собственной постели. – Я оглянулся и посмотрел на братьев, укладывавших оружие и провиант. – Брат Роу, помнишь, у меня был кузен, который любил жечь людей?

– Да, – закивал головой Роу.

– Его звали Марклос. Расскажи, Роу, что с ним случилось.

Роу осторожно потрогал кончик стрелы.

– Ты был один, Йорг, а его окружала сотня солдат, но ты подошел к нему и убил.

Я посмотрел на Гога.

– А еще я боюсь пауков. Они так страшно шевелят лапами и так страшно таятся по углам. И прыгают вот так. – Я растопырил пальцы и пошевелил ими. – Брр.

Я снова повернул голову в сторону Роу.

– Роу, как я справляюсь с пауками?

– Как-то чудно, – Роу сплюнул и засунул в колчан последнюю стрелу. – Сейчас, Гог, я расскажу тебе одну историю, она тебе понравится. – Роу снова сплюнул. Брат Роу любил плеваться. – Пришлось нам однажды целую неделю провести в амбаре. Прятались там. Но мы не голодали. Благо зерна и крыс там было навалом. Похлебка получалась что надо. Вот только Йорг отказывался ее пробовать. В амбаре пауков была тьма-тьмущая. Такие огромные с волосатыми лапами. – Роу растопырил пальцы, так что хрустнули костяшки. – Целую неделю Йорг охотился за ними. Целую неделю ничего не ел. Не ослаб и не подох.

– А в конце недели и крысиная похлебка показалась вкусной, – сказал я.

Гог нахмурился, он заметил блестящую штуковину на моем запястье.

– Что это? – спросил он, тыча в нее пальцем.

Я задрал рукав и поднял руку вверх так, чтобы все видели.

– В сокровищнице моего дядюшки я нашел две вещицы, которые стоят дороже всего золота, что там хранится. И я решил захватить их с собой, вдруг понадобятся. – Я внимательно посмотрел на Райка, желая убедиться, что он тоже увидел сокровище. – Не стоит ночью рыться в моей седельной сумке, Малыш Райки. Если хочешь завладеть вещицами, попробуй сделать это сейчас.

Райк усмехнулся и подтянул подпругу.

– Сверкает, – зачарованно смотрел на серебро Гог.

– Зодчие сделали, – сказал я. – Древняя штуковина. Ей тысяча лет.

Роу и Кент подошли поближе, чтобы рассмотреть серебряную вещицу.

– Мне сказали, что эта штуковина называется «часы», – сказал я. – Вы сейчас сами поймете, почему.

По правде говоря, я и сам не раз эти часы рассматривал. Под стеклом был круг с черточками, обозначавшими двенадцать часов и шестьдесят минут, и две стрелки, которые двигались: одна медленно, другая еще медленнее. Стрелки показывали время. С благоговейным трепетом кончиком ножа я открыл заднюю крышку часов, она подалась легко и повисла на маленькой петельке, словно Зодчие знали, что я пожелаю заглянуть внутрь. Я внимательно изучил внутренности часов. Внутри колесиков вращаются колесики, крошечные, зубчатые. Я никак не мог понять, как удалось сделать их, да еще заставить двигаться с такой точностью. Для меня это чудо было превыше рукотворного солнца и его ослепительного свечения.

– А вторая штуковина? – спросил Райк.

– Вот она, – из глубокого кармана штанов я достал второе сокровище и поставил на каменную плиту: серебряный клоун с вмятинами и потертостями, со следами краски на курточке, волосах и носу.

Кент попятился.

– Похож на дьявола.

Я встал на колени и отпустил фиксатор сзади на голове клоуна. Дергаясь и потрескивая, клоун начал топать ногами и хлопать крошечными тарелочками, которые он держал в руках. Он крутился на месте, танцуя и громыхая. Райк начал хохотать. Но не типичным для него злобным «ха-ха-ха», а по-настоящему.

– Это похоже… похоже… – он никак не мог выговорить.

Остальные тоже не смогли сдержаться. Сим и Мейкэл раскололись первыми, Грумлоу пофыркивал из-под щетки усов. И, наконец, Кент, а за ним и Роу расхохотались, как дети. Гог удивленно смотрел на всеобщее веселье. Даже Горгот широко улыбнулся, обнажая коренные зубы, огромные, как могильные камни.

Клоун упал и продолжал болтать ногами в воздухе. Райк вовсе зашелся от смеха, забарабанил кулаком по земле, ловя ртом воздух. Клоун постепенно затих.

Внутри у фигурки была стальная пружина, и она заводилась ключом. А когда сжатая пружина распрямлялась, клоун переставал плясать и бить в цимбалы.

– Вот было бы здорово, если бы Барлоу на это посмотрел, – Райк вытер выступившие от смеха слезы. Впервые он упомянул кого-то из погибших.

– Да, брат Райк, было бы здорово, – согласился я и представил, как сотрясается от смеха огромный живот Толстяка Барлоу.

Это был тот редкий, запоминающийся момент жизни, когда братство вновь сплачивалось и отправлялось в дорогу. И мы это сделали – хорошо сделали.

– Пора отправляться, – сказал я.

Иногда я задаюсь вопросом: а нет ли вот такой стальной пружины в каждом из нас, сродни той сердцевине, что, по словам Горгота, кольцами покоится в нутре каждого человека? Разве мы вот так же не топочем на месте и не гремим цимбалами – топочем и гремим, не двигаясь с места? Интересно, а кто же над нами, в таком случае, смеется?

6
ЧЕТЫРЬМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ

Три месяца назад я ворвался в Логово, покрытый чужой кровью, размахивая ворованным мечом. Братья следовали за мной. Сегодня я покидал замок, оставляя его в чужих руках. Я жаждал дядиной крови. Я захватил его корону, потому что меня убеждали: я не смогу этого сделать.

Если Логово внешними очертаниями напоминает голову, то разбросанные вокруг него городские строения – высохшую блевотину. Сыромятная мастерская здесь, скотобойня там – необходимое и неизбежное зловонное зло жизни, от которого замок отгородился стенами. Ветер подхватывает это зловоние и разносит по окрестностям.

Мы были почти на окраине, когда нас догнал Макин.

– Успели по мне соскучиться? – переводя дух, выкрикнул Макин. – Лесной Дозор сообщил, что приближается какой-то отряд.

– Нам надо назвать Дозор как-то по-другому, – сказал я. На горных склонах вокруг Логова самыми крупными лесными массивами были редкие островки хилых деревьев, которые ветер нещадно трепал и гнул к земле.

– Пятьдесят рыцарей, – сообщил Макин. – Со знаменем Стрелы.

– Со знаменем Стрелы? – Я нахмурился. – Прибыли издалека. – Эти земли тянулись узкой полоской по краю той карты, которую мы недавно разворачивали.

– Несмотря на долгий путь, вид у них вполне свежий и бодрый.

– Думаю, мы столкнемся с ними, – сказал я. – Возможно, с братьями они будут словоохотливее.

Правда заключалась в том, что мне совсем не хотелось вновь облачаться в одежды, отороченные мехом горностая, и быть прикованным к трону различными церемониалами. Но эти пятьдесят рыцарей в латах держат путь прямо к замку – как правило, на тайные задания в таком виде не отправляются.

– Я поеду с вами, – сказал Макин тоном, не допускающим возражения.

– Тебя трудно принять за брата с большой дороги, – сказал я. – Ты скорее похож на актера, который перевернул вверх дном сундук с реквизитом и напялил на себя все, чтобы сойти за достойного рыцаря.

– Пусть вываляется в каком-нибудь дерьме, – предложил Райк, – тогда сойдет за брата.

Мы были рядом с конюшнями Джерринга, у входа лежала большая куча навоза. Я кивнул в ее сторону.

– Кучка-то не сильно отличается от жизни в замке.

Макин поморщился, разделся и бросил одежду в телегу, которую Мейкэл по привычке прицепил к своей серой кобыле. Когда капитан моей охраны приобрел вид бедного рыцаря, милостью судьбы брошенного на самое дно жизни, мы двинулись дальше. Гог, крепко вцепившись в меня, сидел в седле за спиной. Горгот трусил рядом: ни одна лошадь не позволила бы ему себя оседлать, и не только из-за веса. Что-то в нем сильно пугало лошадей.

– Макин, тебе доводилось бывать в Стреле? – спросил я и пустил своего коня против ветра.

– Нет, – ответил Макин. – Довольно маленькое княжество, но крепкое и воинственное. Уже много лет они настоящая головная боль для соседей.

Какое-то время мы ехали молча, слышался только стук копыт и грохот телеги. Дорога, точнее, широкая тропа – магическое мастерство Зодчих обошло стороной Высокогорье – петляя змеей по склонам, огибая отвесные скаты, спускалась вниз. По мере спуска становилось ясно, что в долине началась весна. То там, то здесь зеленели пучки травы, и лошади, шумно раздувая ноздри, втягивали воздух.

Примерно через час мы увидели передовой дозор рыцарей, основной отряд колонной двигался за ним на расстоянии мили. Роу начал сворачивать с тропы.

– Здесь я отдаю приказы идти вперед или сворачивать. Тебя это тоже касается, брат Роу. – Я пристально посмотрел на него. Братья уже начали забывать, кто такой старина Йорг, слишком расслабились в Логове: разленились и дали волю своим порокам.

– Их там так много, брат Йорг, – сказал юный Сим, который был старше меня, но все еще не пользовался бритвой, не считая тех случаев, когда нужно было кому-то перерезать горло.

– Когда ты направляешься в королевский замок, считается дурным тоном убивать встретившихся на дороге путников, – успокоил я его. – Пусть даже такую ничтожную ватагу, какую мы из себя представляем.

Я продолжил ехать вперед, остальные, помешкав, следовали за мной.

Поднявшись на очередной холм, мы увидели рыцарей еще ближе. Они двигались не спеша, выстроившись в линию, пару узких знамен трепал ветер. Это был не случайный сброд и не придворные рыцари; их латы и оружие заставили устыдиться моих гвардейцев.

– Дурная затея, – пробормотал Макин, воняющий навозом.

– Когда же ты прекратишь предупреждать меня о том, что мне нужно беспокоиться, – сказал я.

Рыцари Стрелы продолжали двигаться вперед. Копыта лошадей стучали по горным камням. Мне хотелось возникнуть у них перед носом и потребовать дорожную пошлину. Это, вероятно, стало бы громкой историей, но короткой. Я дал команду отступить в сторону и наблюдал, как рыцари приближаются. Окинул взглядом свое войско – безобразная компашка, и только левкроты выгодно выделялись.

– Горгот, попробуй спрятаться за лошадь Райка, – приказал я. – Я знал, что нам этот пахарь пригодится.

Я вытащил из-за пояса кинжал и принялся вычищать им грязь из-под ногтей. Гог вонзил ногти мне под ребра, когда на тропе показались первые рыцари. Их лошади перешли на шаг, проезжая мимо, некоторые воины повернули головы, остальные не выказали никакого беспокойства. Лица скрывали забрала. Двое, ехавшие в центре колонны, зацепили мой взгляд, по крайней мере, их латы привлекли мое внимание – с желобками, как у тевтонских рыцарей, начищенные до блеска, так что свет, преломляясь, играл всеми цветами радуги. Рядом с ними бежала охотничья собака, короткошерстная, с крепкой грудью и длинной мордой. Тот из важных рыцарей, что был слева, поднял руку, и вся колонна остановилась, даже ехавшие впереди, хотя, казалось, они не могли видеть знака.

– Ну что? – произнес он твердо и требовательно.

Он снял шлем – можно сказать, совершил глупость, его голова в любой момент могла стать мишенью для невидимого арбалетчика. Влажная от пота светлая прядь прилипла ко лбу.

– Добрый день, сэр рыцарь, – сказал я и чуть наклонился вперед.

Голубые глаза смерили меня сверху донизу. Он напомнил мне сэра Галена, защитника Катрин.

– Парень, далеко еще до замка Ренара? – спросил рыцарь.

Что-то подсказывало мне, что он отлично знал, где находится замок и как долго туда ехать. Так ворона знает, как взлететь, так увечный знает, как передвигаться.

– Замок короля Йорга вон там, миль десять, – я махнул рукой, в которой держал кинжал, в ту сторону, куда тянулась тропа. – И подъем около мили.

– Король? – рыцарь улыбнулся. Красивый, как и Гален, блондин с широкими крепкими скулами. Такой вскружит голову любой девчонке. – Старый Ренар никогда не считал себя королем.

Я начинал ненавидеть этого рыцаря, и не только за его говорливость.

– Граф Ренар владел лишь Высокогорьем. А король Йорг наследник земель Анкрата и Геллета. Этого достаточно, чтобы быть королем, – по крайней мере, здесь.

Я сделал вид, что изучаю его зерцало. На нем был выгравирован дракон, сверху покрытый красной эмалью, он стоял на задних лапах, сжимая стрелу, поднятую над головой. Хорошая работа.

– Вы из Стрелы, милорд? – поинтересовался я и, не дожидаясь ответа, повернулся к Макину. – Макин, ты знаешь, почему та земля называется Стрелой?

Тот покачал головой, уткнувшись взглядом в луку седла. Было видно, что с его губ готова была сорваться фраза: «Плохая затея».

– Потому, что стрела, выпущенная на северной окраине, упадет на южной, – пояснил я. – С таким же успехом они могли называться «Чих». Интересно, а как они называют того, кто там правит?

– Ты хорошо разбираешься в геральдике, парень. – Его глаза по-прежнему оставались спокойными. Рыцарь рядом с ним потянулся к рукоятке меча, звякнула латная рукавица. – Человека, который правит там, называют принцем Стрелы. – Рыцарь снова улыбнулся. – Но ты можешь называть меня принц Оррин.

Опрометчиво пересекать границу чужих территорий с пятьюдесятью рыцарями, пусть даже и такими отборными. Это и меня с братьями касалось.

– Вы не боитесь, что король Йорг в этой Войне Ста сузит поле сражения?

– Возможно, я бы боялся, если бы он был моим соседом, – ответил принц. – Но убив меня или сдав моим врагам за большой выкуп, он укрепит своих соседей и тем самым ослабит свои позиции. А я слышал, король Йорг отлично знает свою выгоду. Кроме того, справиться со мной не так-то легко.

– Я думал, вы прибыли познакомиться, но, похоже, вы хорошо знаете, чего стоит король Йорг, – сказал я.

На этот раз принц был готов к моему выпаду и лишь пожал плечами. Он выглядел моложе своих лет. А было ему лет двадцать или чуть больше.

– Красивый меч, – сказал принц. – Покажи мне его.

Рукоятку меча я обмотал куском старой кожи, а сверху измазал грязью. Ножны были старше меня и от времени вытерлись до блеска. Какими бы достоинствами ни обладал меч моего дяди, красивым его трудно было назвать. Но прежде, чем я обнажил меч, мелькнула мысль метнуть в принца кинжал. Породистый блондин, возможно, даже не успеет ничего заметить, как кинжал вонзится ему между глаз. Возможно, у него есть родной брат, который будет счастлив стать новым принцем Стрелы и в будущем окажет мне ответную услугу. Картина предстала у меня перед глазами: красивое лицо принца, рассеченное кинжалом, и мы удираем вниз по склону. Но к чему иллюзии? Нужна реальность. И поэтому я спрятал кинжал и достал из ножен дядин меч. Сталь Зодчих засверкала, ловя солнечный свет. Меч был фамильной ценностью графа Ренара.

– Ну что ж, – сказал принц Оррин, – меч у тебя, парень, необычный, такие редко встречаются. У кого ты его украл?

Весенний ветер налетел порывом студеного холода, и по телу пробежала дрожь, не спас даже жар, исходивший от прилипшего к моей спине Гога.

– Интересно мне знать, зачем принц Стрелы пожаловал в Высокогорье Ренара всего лишь с пятьюдесятью рыцарями? – Я спешился. Глаза принца округлились, когда он увидел в седле Гога, голого по пояс и полосатого, как тигр. Я вспрыгнул на валун – они в избытке лежали у тропы, – всем своим видом демонстрируя, что бежать никуда не собираюсь.

– Возможно, юному бродяге с ворованным мечом вовсе не надо этим интересоваться, – сказал принц, сохраняя спокойствие, которое меня безумно раздражало.

Я не мог предъявить ему счет за «ворованный», а вот на «юного» обидеться мог.

– В этих краях четырнадцать лет – возраст мужчины, и мечом я владею лучше его прежних хозяев.

Принц рассмеялся тихо и непринужденно. Если он изучал искусство приводить в ярость, то овладел им превосходно. Гордость, а порой и нехватка физической силы были моими слабыми местами.

– В таком случае прошу прощения, юный мужчина. – Даже сквозь забрало было видно, как нахмурился его телохранитель. – Я осматриваю земли и города, которыми буду править как император, знакомлюсь с людьми, общаюсь с дворянством… с королями – все они будут служить мне, когда я взойду на императорский трон. Я заручусь их поддержкой не с помощью огня и меча, а мудростью, разумным словом и любезностью.

Может быть, речь его и прозвучала помпезно, но нужно признать, он был мастером слова. Берегитесь, братья, слушать его. Это магия особого свойства. Более тонкая по сравнению с хитроумными ловушками Сейджеса, даже этот языческий колдун с его способностью напускать морок мог бы позавидовать такому дару внушения. Теперь я понял, почему принц снял шлем. Его магия заключалась не только в словах, но и в его глазах, в его честной и доверительной манере говорить. Слушая его, любой мог поверить, что такой человек достоин дружбы и расположения.

У принца был талант, которого нужно было опасаться, возможно, даже больше силы Кориона, который управлял моим дядей, стоя у него за троном, а меня заставлял носиться сломя голову по всей империи.

Собака села и облизнула слюнявую пасть, достаточно большую, чтобы проглотить новорожденного ягненка.

– А почему они станут слушать вас, принц Стрелы? – спросил я. В моем голосе слышалось раздражение, и мне это не понравилось.

– Война Ста должна закончиться, – сказал принц. – И она закончится. Но сколько еще крови нужно пролить, чтобы воцарился мир? И пусть идет борьба за трон, пусть дворянство владеет замками, правит своими землями, собирает подати, копит золото. Все будет неизменно, только война закончится.

И снова я почувствовал на себе его магию. Я ему верил. Даже без его слов я знал, что он действительно ищет мира и что он будет править справедливо, твердой рукой. Он станет радеть о благоденствии народа, позволит крестьянам возделывать землю, купцам – торговать, ученым – разгадывать тайны природы.

– Если бы вам предложили императорский трон, – спросил принц, пристально глядя на меня, – вы бы его приняли?

– Да.

Хотя я предпочел бы взять его без предложений.

– Почему? – не унимался принц. – Зачем вам трон?

Этот принц-сказочник со светлыми спокойными глазами высветил самые темные уголки моей души. Я жаждал победы. И трон был лишь символом этой победы. А выиграть я хотел из противодействия тем, кто утверждал, что я не смогу. Я жаждал схватки, потому что ярость схватки кипела в моей крови. И на тех, кто в меня не верил, я ставил меньше, чем на кучу навоза, в которой мы обваляли Макина.

– Потому что он мой. – Иного ответа я не нашел.

– Разве? – спросил принц. – Разве он твой, Стюард?

Одним метким словом он показал свою силу. И мой позор. Всем известно, что Войну Ста, за исключением Королевы Красного, ведут две ветви одного великого генеалогического древа. Ветвь Стюардов, так нас называют наши враги, имеет более обоснованные права на трон благодаря Великому Стюарду Оноросу, который правил пятьдесят лет, пока империя не затрещала по швам. По правде говоря, Онорос сидел не столько на троне, сколько перед ним. Однако претендовать на трон по праву имени значительно лучше, чем в качестве наследника последнего императора. По крайней мере, так мы, Стюарды, считали. Я буду прокладывать свою дорогу к трону, каких бы беспородных бастардов мой отец не наплодил со своей грязной шлюхой, генеалогия будет работать на меня, а если нет, то я под корень срублю генеалогическое древо и сделаю из него таран. Оба пути для меня хороши.

Во мне слилось много династических линий Стюардов. Я унаследовал их сухопарость, высокий рост, темные волосы, карие глаза и быстрый ум. Даже наши враги называли нас хитроумными. Линия императора загрязнена, прервана в сгоревших библиотеках, запятнана безумием и излишествами. И многие представители этой генеалогической линии или те, кто себя к ней причислял, были скроены подобно принцу Оррину: светловолосые, широкоплечие; иногда обладали гигантскими размерами Райка, хотя никогда не были столь отталкивающе безобразными.

– А почему Стюард? – Меч заиграл в моей руке. Собака принца, не издав ни звука, встала и насторожилась.

– Брось, Йорг, – сказал принц. – Я узнал тебя. Ты вылитый Анкрат. Самая мрачная ветвь на древе Стюардов за всю его историю. Слышал, вы продолжаете убивать друг друга.

– Перед тобой король Йорг, – сказал я, понимая, что веду себя как избалованное дитя, но ничего поделать с собой не мог. Лучезарность и спокойный юмор Оррина бросали на меня тень.

– Король? Ах да, Анкрат и Геллет дают на это право, – сказал принц. – Но, насколько мне известно, твой отец объявил своим наследником юного принца Деграна. Возможно… – Принц развел руками и улыбнулся.

Его улыбка хлестнула меня больнее пощечины. Отец предпочел мне ублюдка этой шлюхи Скоррон и передал принадлежавшие мне права ему.

– А ты собираешься вернуть ему Высокогорье? – спросил я, с трудом сохраняя злобную усмешку. – Ты должен знать, что среди скал прячется сотня моего Дозора, уверяю, принц Оррин, они легко всадят стрелы в узкие щели забрал твоих блестящих рыцарей. – Вполне вероятно, что я не фантазировал, и так было на самом деле. По крайней мере, я знал, что какая-то часть Дозора будет следить за передвижением рыцарей.

– Я знаю, что их не более двадцати, – ответил принц. – И они не большие знатоки горной местности, не так ли? Йорг, ты же взял их с собой, когда бежал из Анкрата. Они хорошо обучены, но в горах прятаться не умеют.

Принц знал слишком много. И это начало по-настоящему раздражать. А если я начинал злиться, то становился по-настоящему злым.

– В любом случае, – продолжал он, словно не видел, что я готов взорваться, готов по рукоятку вонзить в него меч, – я не убью тебя по той же самой причине, по которой ты не убьешь меня. Иначе вместо двух слабых королевств возникнет одно сильное. И если дорога к императорскому трону, моему трону, приведет меня сюда, я предпочту найти здесь тебя и твоих колоритных товарищей, которые пьют и терроризируют крестьян, нежели твоего отца или барона Кенника, которые поддерживают порядок. И надеюсь, что к тому времени ты повзрослеешь и помудреешь – и отдашь мне свои земли как твоему императору.

Я спрыгнул с валуна, на котором стоял, и в то же самое мгновение, не заворчав, но оскалив зубы и пустив слюну, собака принца встала у меня на пути. Я уставился ей в глаза – соблазн для собаки вцепиться прямо в лицо и наилучший способ запугать ее. Держа меч перед собой плоской стороной вперед, я сделал шаг к собаке, в горле у меня клокотал глухой рык. Когда-то у меня тоже была собака, хорошая, я ее любил, и в память о той я не хотел убивать собаку принца. Но сделаю это.

– Назад, – прорычал я голосом, мало похожим на человеческий, не сводя взгляда с собаки. И она, прижав уши и заскулив, отступила, прячась за ноги лошадей. Думаю, она почувствовала во мне дыхание смерти. Горькой едой было сердце некроманта. Шаг отделял меня от мира живых. Хотя иногда мне казалось, что три шага: сердце некроманта, терновый куст и – пожалуй, то был первый шаг, – моя собака, которую я помнил. Я говорю «моя», хотя это была наша с Уильямом собака, пес, похожий на волка и ростом превосходивший нас обоих. Уильям, которому было тогда всего четыре года, мог кататься у него на спине, но если мы забирались вдвоем, пес нас стряхивал и легонько прикусывал мою ногу. Мы звали его Джастис, что значит Справедливый.

– Восхитительно, – сказал принц Оррин, и на его лице действительно отразилось восхищение. – Полагаю, ты закончил поединок с моим псом, и мы можем двигаться дальше. Планирую через Высокий перевал, или перевал Голубой Луны, если так понятнее, попасть в Орлант и нанести визит графу Самсару.

– Ты сможешь продолжить путь только с моего позволения, – сказал я, чего-то смутно, до боли желая. Может быть, страха? – И только по тому маршруту, который я одобрю. – Мне очень не нравилось, что принц знал мои земли лучше меня.

Принц Стрелы поднял бровь, в уголках губ заиграла улыбка – его громкий смех разозлил бы меня меньше этой призрачной улыбки.

– И каким же будет ваше решение, король Йорг?

Все мои мышцы завибрировали от нестерпимого желания ударить принца. Окажись на его месте кто другой, вопрос прозвучал бы высокомерно и насмешливо, но у него это вышло искренне и просто. Я ненавидел его за очевидное превосходство. Я встретился с ним взглядом и вдруг ясно понял: он испытывает ко мне жалость.

– Обнажи свой меч, брат Оррин, – сказал я. – Твое желание мира справедливо. Ни к чему моим козопасам и твоим свинопасам лить кровь, дабы удовлетворить любопытство и увидеть, чья задница в конечном итоге сядет на трон. Давай скрестим мечи, и если я окажусь побежденным, то в тот день, когда ты заявишь свои права на трон, я не выступлю против тебя. Выходи на поединок. Или пусть это сделает твой телохранитель. – Я кивнул в сторону ближайшего к нему рыцаря.