Текст книги "Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 51. Марк Розовский"

Автор книги: Марк Розовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

ВЫХОД НА ДЕМОНСТРАЦИЮ 50 р. за каждый С КАСТРЮЛЯМИ И ПАЛКАМИ: километр шествия

ВЫХОД НА ДЕМОНСТРАЦИЮ 51 р. плюс бутылка на В ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ: троих без закуси

ВЫХОД НА ДЕМОНСТРАЦИЮ В ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ СО СВОЕЙ БУТЫЛКОЙ:

ВЫХОД НА ДЕМОНСТРАЦИЮ В МЕТРО:

ВЫХОД НА ДЕМОНСТРАЦИЮ С ПОРТРЕТОМ ЛЕНИНА:

ВЫХОД НА ДЕМОНСТРАЦИЮ С ПОРТРЕТОМ СТАЛИНА:

ВЫХОД НА ДЕМОНСТРАЦИЮ С ПОРТРЕТОМ ЗЮГАНОВА:

ЗА УДАР ПОРТРЕТОМ КОГО-НИБУДЬ ПО БАШКЕ СЗАДИ:

ЗА УДАР ПОРТРЕТОМ КОГО-НИБУДЬ ПО БАШКЕ СЗАДИ

(в случае промаха):

орден «Знак Почета» плюс закуска «Завтрак туриста» и кусок колбасы за 2 р. 20 коп. (без права передачи)

проездной билет плюс книга воспоминаний наркома Когановича

100 р. и цэковский паек 1921 года

200 р. и цэковский паек 1952 года

5000 р. и цэковский паек 1985 года значок ГТО («Готов к труду и обороне»)

значок БГТО («Будь готов к труду и обороне»)

ЗА УДАР ЭТИМ ЖЕ ПОРТРЕТОМ НЕ КОГО-НИБУДЬ, А СТОРОННИКА ДРУГОГО БЛОКА:

«Яблока»:

«Отечества – Вся Россия»:

ЛДПР:

бесплатная путевка в санаторий «Звездочка» Минобороны в г. Сочи сауна с бывшим членом Политбюро и прибавки к надбавкам зарплат министров времен застоя девочки. Досуг. Апартамент круглосуточно. Бесплатно все, пенсионерам союзного значения – скидка (во всем)

«Союза правых сил»: оплата в баксах на месте произведения удара по Гайдару: по Чубайсу:

по Немцову:

по Хакамаде:

1000 у.е.

100 у.е. плюс участие в сожжении его чучела

1000 у.е. плюс фотография Александра Невзорова с автографом на память

1000 у.е. плюс тайский массаж

ЗА ГОЛОСОВЫЕ ВЫКРИКИ В АДРЕС ПРЕЗИДЕНТА, СОДЕРЖАЩИЕ

одно матерное слово: трешник два: пятерка «каскад»: цена договорная

Примечание. Обозвать Ельцина евреем – ничего не стоит, но «жидом» стоит – за это полагается семидневный круиз по Средиземному морю на теплоходе «Федор Достоевский» (трехразовое питание, культурная программа «Спасай Россию» и «Что для этого делать» – ответственный массовик генерал Макашов, для желающих открыта шоу-дискотека «Бабий Яр» и ночной бар «Освенцим». Принимаются заявки на коллективные посещения).

Помните: чем ближе выборы – тем выше ваши заработки!

1996

Нострадамус-97

Однажды я посмотрел на небо и промолвил:

– Будет дождь.

И был дождь.

Жена на другой день перед выходом на улицу спрашивает:

– Как ты думаешь, зонтик брать?

Я говорю, не думая:

– Не надо.

И была переменная облачность без осадков. Ветер слабый, умеренный. Температура ночью 8–9 градусов. Днем потепление. Солнце. В общем, все так, как было 27 июня 1557 года, когда французский еврей Моше Нострадамус отправил из Салона письмо королю Генриху II, в котором предсказывались октябрьская революция в России, Наполеон, Сталин и Гитлер…

Тут я почувствовал в себе силы небесные, способности неслыханные, а зарплаты за это – никакой.

Стали приходить незнакомые люди – сначала земляки, потом из других городов.

– Батюшка, – говорят, – скажи на милость:

рейс № 319 до Воркуты нынче полетит аль опять отложат?

– Отложат, – говорю. – Не полетит. Даже на звезды не гляжу. Рейс-то аэрофлотовский, никогда вовремя не выполняется, тут и гадать нечего.

– А 514-й в Сочи?

– А этим рейсом я вообще лететь не советую.

И точно. Самолет, летевший в Сочи, приземлился в Хабаровске. Один парень пристал:

– Дяденька!.. Скажи правду, одну только правду. И мне одному.

Я говорю:

– Ладно. Скажу. – А сам думаю: что же он, собака, спросит?

– Скажи, дяденька, доллар… сегодня на сколько прыгнет?

– На четыре пункта, сынок.

– Вот спасибо. А то я, дурак, хотел акции Транссибирского трубопровода или казино в нашем районе купить.

– И что же теперь купишь? – спрашиваю.

– Придется трубопровод. Казино дороже выйдет.

– Ну, с богом.

Одна невеста пришла, плачет.

– Жених, – говорит, – мне изменил.

Я говорю:

– Если он тебе изменил, дочка, ты ему уже не невеста. Не горюй.

Она в слезы еще больше:

– А может, он мне и не изменил… Может, это я ему еще раньше изменила.

– Тогда, – говорю, – дело совсем простое. Он тебе вовсе не жених.

Она:

– Да?.. А как же я тогда… от кого же из них рожать буду?

Я взглянул на Большую Медведицу. Вижу – скособочилась. Говорю:

– Ежели, дочка, ты сама этого не знаешь, отменяй свадьбу.

Она – бултых мне в ноги:

– Спасибо, батюшка… Драгоценный ты наш!

– За что «спасибо»?

– А за то, что спас меня, грешную. За то, что наставил на путь истинный.

И с этими словами отменила сей час свадьбу и сделала аборт.

Вскоре слава обо мне покатилась из уст в уста, по всей земле и ее окрестностям. Я предсказал три землетрясения (в горах), одно наводнение (в квартире) и выигрыш «Мерседеса» в «Поле чудес» за угадывание слова из трех букв. Мною были предупреждены в общей сложности и за короткий срок четыреста банков о нападении рэкетиров и два рэкетира о вызове на Петровку. Я объявил, что в 2000 году начнется третье тысячелетие, в котором главным событием будет проведение Олимпийских игр в Чернобыле среди спортсменов-сороконожек. Я также сказал, что в будущем всеми ожидаемый конфликт на финско-китайской границе не состоится из-за того, что проиранское правительство США его не допустит, послав свой 70-й флот со своей базы из Севастополя в район вооруженного противостояния армий двух дружественных стран.

А в других «горячих точках» планеты – в Чечне, Биробиджане, Ливане, Азербайджане и на Брайтоне – будут продолжены мирные переговоры с боевиками и террористами, которым предложат сдаться без предварительных условий. В ответ боевики взорвут автобус с детьми и попросят коммунистическое правительство Англии выступить в качестве посредника на переговорах об освобождении заложников. И, между прочим, заложниц, которыми, кстати, станут всемирно известные фотомодели Синтия Меркури и Мантия Рэдфорд из украинского города Серпухова.

А что же Россия в третьем тысячелетии? Что будет с ней?

Столицей станет город Берия (бывший Магадан), в Жириновской губернии (бывшая Индия) люди по-прежнему будут испытывать голод. Однако благодаря рыжковским пятилеткам и гуманитарной помощи, которую нам окажет племя няу-няу с бывшего острова Борнео, наша Родина, несомненно, получит хороший шанс войти в четвертое тысячелетие хотя бы на том же уровне, на каком она находится сейчас. Это большой успех нашей страны, население которой после демографического взрыва и нынешних реформ будет насчитывать не более 10–20 миллионов человеческих единиц по переписи 2013 года.

Впрочем, Россия всегда была непредсказуемой, и вполне возможно, что эти прогнозы подтвердятся всего лишь на 90 процентов.

Однако большинство людей все же интересовало не отдаленное будущее, а то, что с нами случится в ближайшие дни.

Меня пригласили на телевидение в политическую передачу. Спрашивают:

– Кто победит на президентских выборах?

Я тотчас отвечаю. Как всегда, не подумав. И как всегда, точно,

– Выиграет Зюганов, а Ельцин останется президентом.

Там все попадали…

– Как так?.. Неужели такое возможно?

– А вот так, – говорю, – помяните мое слово.

На небо уже не смотрю. А чего смотреть, и без него все ясно. Тем более что Меркурий сдвинулся, Кассиопея тронулась, а на планете Рибок, как всегда, все бегают по кругу и играют в теннис баскетбольным мячом.

А вчера ко мне подступили серьезные люди из разведки.

– Вы кто? – спрашивают.

– Я – Нострадамус, – отвечаю. – Меня весь мир знает и все прогрессивное человечество прислушивается.

– А по роже не хочешь? – говорит один.

А другой:

– Предъяви, сука, документы!

А мне и предъявить, если честно, нечего. Паспорт мой еще в прошлом годе украли, когда я к теще в Архангельскую область в вагоне СВ с женою ездил. Обчистили меня всего тогда. Трое мордатых в купе зашли, попросили закурить, а я их и спрогнозировать даже не успел…

– Нету, – говорю, – у меня паспорта. Вяжите, братцы!

И повязали.

Однако ничего страшного. Они ж не знают, что будет всеобщая амнистия, а я-то знаю.

Меня сейчас в тюрьме часто спрашивают товарищи по нарам: что за амнистия? У всех один вопрос… Отвечаю ответственно:

– Всех, кого еще не посадили, посадят. А всех, кого уже выпустили, больше никуда выпускать не будут.

Это я вам говорю, Нострадамус-97

1997

Кудыкина гора

Мы сели в самолет и прилетели на Кудыкину гору. Минут через десять стало кидать в разные стороны, серебристая громадина закачала крыльями, да так лихо, что земля накренилась. Небо провалилось, а сердце захолонуло… Стюардесса вышла в проход и вцепилась в спинку кресла:

– Господа пассажиры!.. Застегните привязные ремни! Командир корабля летчик Тютькин просит у вас извинения за то, что он сейчас пьяный, передает вам привет и желает счастливого путешествия.

Затем она повторила все это по-английски.

Мне показалось, что я ослышался. Нет, воздушный корабль заскрежетал зубами, а потом затрясся всем телом. Значит, стюардесса не оговорилась.

– Позвольте… – сказал один из пассажиров. – То есть как?..

– А вот так. В стельку.

– Но…

– Что вас еще интересует?.. – Стюардесса выкатила огромные свои голубые глаза с поволокой, которые на земле, конечно, были не так заметны, как в воздухе.

– Но… мы падаем!..

– Вполне возможно. Однако наша аэрокомпания честно предупредила вас о некоторых чисто технических сложностях полета, который, между прочим, проходит в тяжелейших условиях. Мы входим в зону стабильности нашей турбулентности.

– Простите… – вмешался я, не выдержав. – Что вы там такое говорите?.. Ведь это же безобразие! Мы хотим жить, а не выживать.

– Да, – согласилась со мной стюардесса. – Но это наша данность.

– Какая, к черту, данность?.. Это преступление! Идти на грозу в пьяном виде!

– Совершенно верно, – улыбнулась стюардесса. – Хуже не придумаешь. Лучше околеешь. Могу предложить французскую парфюмерию по сниженным ценам.

В этот момент самолет ухнул в яму, мы все чуть не лишились дара речи. Многие в ужасе закричали.

– А ну, тихо!.. – строго сказала стюардесса. – Всем оставаться на своих местах до полного… полного…

Она не договорила. Наш самолет кувырнулся в воздухе и врезался в какое-то облако. Начался конец света, именуемый в просторечии разгерметизацией самолета.

– Господа! – закричал я. – Я требую…

– Поздно, – шепнул мне мой сосед.

– Я требую немедленного суда над этим Тютькиным!

Стюардесса захохотала мне в ответ каким-то сатанинским смехом.

– Прекратите дергать команду, – зашипел мой сосед. – Все равно уже ничего не исправишь.

– В самом деле… Дайте господину Тютькину немного времени, чтобы он протрезвел и довел машину до намеченной цели. Не нервируйте нашего командира! – раздался чей-то голос.

Тем временем самолет наш летел носом вниз – вот-вот мы должны были врезаться в землю.

– Все не так плохо, как вы нам рисуете! – сказал сосед. – Посмотрите в иллюминатор – видите, крылья еще не отвалились, мотор пока нормально дребезжит…

В следующий миг мы испытали удар страшной силы. За ним последовал взрыв, нет, серия взрывов.

Я открыл глаза – ноги стюардессы обнимали мои щеки.

– Где мы? – спросил я.

– На Кудыкиной горе, – ответила она. – Какие у вас претензии к аэрокомпании?

– Этот Тютькин… сволочь… жив?

– Что вы его ругаете?.. У человека вчера был день рождения… надо же было как-то отметить… Уважительная причина…

1997

Торг

На этой неделе лидер оппозиции встретился с хозяином коррупции. Встреча происходила в теплой обстановке – при температуре 86 градусов – и на высшем уровне – где-то на верхней полке бани, в спецпарилке, в голом виде и с глазу на глаз.

– Поддай, – сказал лидер оппозиции.

Они поддали.

– Мне нужно…

– Возьми – сказал хозяин коррупции.

Они взяли на грудь еще по стакану.

Затем перешли к делу. Для начала лидер оппозиции попросил подцержки на предстоящих выборах.

Хозяин коррупции сказал:

– На.

И взамен попросил смочить веничек. Лидер оппозиции тут же смочил.

– Хочу завтра к Хусейну в гости слетать. Хусейн – хороший человек. Добрый.

И слегка хлестнул хозяина коррупции. Хозяин коррупции сказал:

– Ой… Мне надо тут… один авианосец продать. Ты не знаешь, кому?

– Знаю. Продам.

– Тогда и танки возьми. У меня шестьдесят танков в наличии простаивают.

– Хорошо. Но кто мне тогда за это секретаря контрольного управления уберет?

– Договорились. Но ты тогда Мухамеда в покое оставь.

– Зачем тебе Мухамед? Он преступник, твой Мухамед. Мафиози.

– Ф-фу, не болтай слова, которые не понимаешь. Он дерзкий!.. Ну взял двадцать пять заложников, ну расстрелял одного… Двадцать четыре ведь целы остались.

– Мухамед – плохой человек. Недобрый.

– Добрее тебя. С ним же разговаривать надо. Вот я же с тобой разговариваю. Вы никто с ним не умеете разговаривать.

– Давай, я поговорю. Но сначала ты с ним поговори, чтобы он со мной поговорил.

– Я поговорю. А ты с Прохором поговори…

– Поговорю, поговорю… Но если ты мне дашь с Мухамедом поговорить.

– Я тебе дам Мухамеда, если ты мне дашь Прохора и Авдеича… А лучше Сигизмундыча… Мне очень нужен Сигизмундыч.

– Да Сигизмундыч ничего сейчас не решает. Решает Терентьич.

– Тогда Прохора не надо. Я лучше сразу на Билла выйду. Или на Ли Фуня.

– Ли Фунь – это правильно. Но Ли Фунь мне самому пока нужен. У Ли Фуня хорошие связи с Мчебришвили.

– Мчебришвили уже убили. Нету уже Мчебришвили.

– Как?.. А я и не знал. Жалко Автандила. Хороший был человек. Добрый.

Они помолчали. Скупая мужская слеза смешалась с потом. Так плакать в России могут только сильные мокрые мужчины…

– Ты это… – вздохнул хозяин коррупции. – Обещай мне сначала Тюмень не трогать.

– Перевернись! – ласково сказал лидер оппозиции. – А что у тебя в Тюмени этой самой?.. Нефть?

– Да нет… У меня там Валька живет. В детсаду работает. Очень опасно, говорит, стало. Дети какие-то неуправляемые… За последний месяц – четыре изнасилования. Повариху и трех воспитательниц…

– А я-то тут при чем?

– Дети подвержены всяким дурным влияниям. Ты своими речами всех возбуждаешь – и больших, и маленьких. Валька просила, чтоб ты в этом году в Тюмень не приезжал. Чтоб все там было тихо, понял?

– Ладно, – сказал лидер оппозиции. – За Тюмень ты мне будешь Ямал должен. И Архангельск.

– Архангельск не дам. А Ямал бери. Но учти: он не моя зона.

– Моя, твоя… Зона у нас общая. Вот приду к власти, – мечтательно произнес лидер оппозиции, – и зона у нас на всех будет одна.

– Размечтался. Лучше скажи: ты на чем сидишь? Ты на моем алюминии сидишь.

– А ты на своем алюминии сядешь.

– Если я сяду, ты уже не встанешь.

– Раздухарился. Если я не встану, ты вообще ляжешь.

– Ладно. Я тебе помогу, – сказал хозяин коррупции. – Но и ты мне… Нужно, чтобы твоя Дума сейчас приняла закон о всеобщем беззаконии.

– Сделаем. А ты мне помоги разобраться с этим… ну, как его…

– С министром финансов?

– Да нет. С другим… С этим… ну, с тем, который меня по телевизору недавно публично обозвал.

– Кем обозвал?

– Коммунистом.

– А кто ж ты есть?

– Не надо. Я есть лидер оппозиции. Да, я был коммунист. Был! Но теперь… И не надо меня обзывать, не надо! А то я обижусь… и тебя тоже могу оскорбить!.. Как говорится, ты – мне, я – тебе.

– Нет, – сказал хозяин коррупции. – Сначала ты – мне, а уж потом я – тебе!.. Перевернись!

И поддал жару, бросив полведра воды на раскаленные докрасна камни.

1997

Взрыв

Я вообще-то не антисемит, но очень уж евреев не люблю.

Утром встал, настроение хреновое, дождь, холодно. И все из-за жидов проклятых. Ну, я пошел, взорвал синагогу, сразу потеплело.

Меня, конечно, сразу поймали, спрашивают:

– Ты чего?

Я отвечаю по-еврейски, то есть вопросом на вопрос:

– А чего?

Мне говорят:

– А-ааа, ну тогда иди с богом, озорник.

Я говорю:

– Никуда я не пойду, и вы меня не посылайте. Вы что, не видите разве, как я тут все разворотил?

Мне говорят:

– Ну разворотил и разворотил. А жертв же нет. Так что иди отсюда, и побыстрей.

Я говорю:

– Братцы! Обижаете! Вы должны меня арестовать и по телику семьдесят два раза показать. А ежели не покажете, значит, вы заодно с сионистами.

Мне говорят:

– По телевизору мы тебя покажем и даже сто сорок четыре раза, это не проблема, но в следующий раз, а пока вали отсюда с богом к чертовой матери.

Я говорю:

– Видали таких? Я, между прочим, не хухры-мухры, а синагогу взорвал…

Меня перебивают:

– Ну взорвал и взорвал. А жертв нет, хулиган ты этакий!

Я говорю:

– Да вы соображаете? Ну вы хотя бы обыск у меня дома сделали!

Они говорят:

– Зачем? Мы и так знаем, что у вас в квартире полно взрывчатки!

– Теперь уже поменьше. Я ведь кое-что сегодня потратил.

Мне говорят:

– А вот в этом вопросе мы всегда можем вам помочь. Если вы, конечно, к нам обратитесь.

Я говорю:

– Хоть на этом спасибо. Но вы хоть подписку о невыезде с меня бы взяли. Жалко вам, что ли, хотя бы подписку!

Они строго так мне объясняют:

– Вы нам не указывайте и не учите! Мы сами знаем, что и как, грубиян вы наш дорогой!..

Я говорю:

– Нет, ребята, вы свою работу делаете плохо. Вы меня прямо оскорбляете. Вы будто честь мою хотите уронить. Вы мое достоинство топчете. Не хотите замечать то, что я сделал.

Мне говорят:

– Да поймите, мил человек, ваши действия не носят…

– То есть как не носят? Если жертв нет, то, значит, я уже и ничего не совершил?

– Ваши действия не подпадают.

– Как не подпадают? Ну, вы даете! Сидите тут и с утра до ночи сами небось мацу в три горла хрумкаете!

Они испуганно:

– Нет-нет, что вы! Мы никакой мацы сроду…

В общем, чуть в штаны не наделали. Я осмелел.

– Это кто ж вам поверит! – кричу. – Я ж вас, сионистов-гадов, насквозь вижу, какие вы тут все обрезанные!

Тут они в ужасе просто затряслись, забились:

– Это мы-то? Да вы что? Мы обрезанные? Да никто, никогда, ни за что и ни за чем!

В общем, вижу, начинают оправдываться. Я тогда:

– Хватит жидам потакать! А то, что нет жертв, так это еще поправимо! Эту вашу критику я учту, и мы еще вместе исправимся! Или я что-то не то говорю?

Они:

– То! То! Мы, если хотите, очень вас поддерживаем, несчастный вы наш! Но не в средствах. Ваши средства мы квалифицируем как непрофессиональные. Взять хотя бы ваши взрывающие устройства. Это же чистая самодеятельность! Хотите, мы вам на дом нашего консультанта пришлем. Хороший специалист, денег почти не берет. Ведь если сами взорветесь, это вам дороже обойдется, необразованный вы наш, бедолага-парень.

Я говорю:

– За помощь, конечно, спасибо. Но и оскорблять не надо! А то «не носят», «не подпадает»! Вас ничем не проймешь! Ноль внимания!

Эни говорят:

– Да вы не обижайтесь. И не расстраивайтесь. Просто мы устали от вас. У нас ведь много таких… Взрывают все подряд и с нами даже не консультируются.

Я говорю:

– Это, конечно, нехорошо. Но и вы поймите… Я старался. Готовился. Сделал все, что мог. А вам чихать! Подумаешь, нет жертв.

Они говорят:

– Да мы понимаем. Вы уж нас извините. Но и вы тоже нас должны как-то понять… Были бы жертвы, мы бы тогда бы…

Я говорю:

– Ладно, это вы меня должны извинить, если что не так… я же хотел как лучше.

Они даже прослезились, заплакали. Говорят:

– Вообще-то мы, конечно, не антисемиты, но тоже евреев не любим.

Ну, тут и я с ними заплакал.

1997

Прощай, оружие

Вечером в пятницу ученики третьего класса Гена Рыжиков и Костя Крамаренко вышли из подъезда дома, где они проживали вместе с родителями, и нашли на тротуаре чей-то поломанный игрушечный пистолетик. Как раз в этот момент по темному, пустынному переулку из школы шла их учительница Надежда Гавриловна.

– Руки вверх! – выскочили дети из засады, наставив на нее «пушку».

– Здравствуй, Крамаренко!.. Здравствуй, Рыжиков! Что вы хотите от меня?

Дети переглянулись, повалили, изнасиловали учительницу и сказали весело, по-доброму:

– Вы нас извините, Надежда Гавриловна, но это еще не все.

– Что еще, негодяи?

– Четверка в четверти по математике, – выставил скромное требование Рыжиков.

– И пятерка по поведению в году, – стесняясь, сказал Крамаренко.

– Хорошо. Только, ради бога, не стреляйте. И отпустите меня.

– Конечно, конечно, – сказал Гена.

– Вы, наверное, устали…

– Идите отдыхайте! – добавил Костик. – И помните: мы вас очень любим!..

Учительница заковыляла прочь. А дети, увидев вывеску «Пункт обмена валюты», вошли внутрь, обезвредили часового и забрали несколько тысяч долларов.

– Пойдем в «Макдоналдс» – обожремся! – предложил Костик. – Или лучше «Орбит», хватит до конца жизни.

– Не, – сказал Гена, – я хочу водки! «Смирнофф»!

– Зачем тебе водка?

– Лучшее средство от кариеса!

Пить им было рано. Всего десять вечера.

– Есть у тебя граната? – спросил Костик.

– Ща достанем! – крикнул Гена и напал на стоящего у палатки милиционера. – Ложись и носом в землю, мент поганый!

Милиционер был вынужден повиноваться бандитам. Ибо криминогенная атмосфера в городе постоянно росла, а денег на развитие милиции в государственном бюджете выделялось недостаточно.

– Обидно, – сказал Костик. – Никто не оказывает никакого сопротивления… Может, хоть эта! – Он увидел, как в темноте, от дома к дому, прижимаясь к стенам, ползла старушка. Тащила кошелку с десятком яиц.

– Эй, бабушка! – заржал Гена. – Давай побалуемся! Хочешь, от меня родишь?!

Старушка стала отстреливаться яйцами.

– Окружай ее!.. Заходи слева! – кричал Костик. – Врешь, не уйдешь!

Однако старушка бойко вскочила и вырвалась из окружения. Теперь она стала беженкой, а Гена получил первую боевую награду. От Костика.

В 12.00 дети перебежками заняли новые боевые позиции, чтобы к утру перейти к решающему наступлению.

Не тут-то было. На улицу выехал джип «Чероки», ребята тотчас остановили машину.

– Жвачка есть?

– Нету.

– Тогда вылезай!..

Костик убил водителя, снял с него скальп, отрезал уши, запечатал их в конверт, найденный тут же, на ближайшей помойке, и положил под дверь магазина «Овощи-фрукты». Затем Гена впервые сел за руль и погнал джип по городу куда глаза глядят и метров через двести врезался в столб. Но не сильно. Оба наших мальчика, слава богу, остались живы…

Гена спокойно вышел, достал из багажника запасную канистру с бензином, облил автомобиль и поджег.

Костик радовался огню, как ребенок. Дети прыгали вокруг костра и кричали в ночи:

– Гори, гори ясно, чтобы не погасло!

Город спал, но война продолжалась. Огонь перекинулся на здания, целые районы запылали синим пламенем под красным знаменем. Оказывается, многие дома были просто напичканы оружием и боевиками с боеголовками. Со страшной силой взорвался пивной бар на Партизанском проспекте, оказавшийся крупнейшим в мире складом боеприпасов. На улице Солнечная в кафе «Ромашка» засела группа террористов, объединившаяся плечом к плечу с группой заложников.

В час ночи дети приняли решение взять эту «Ромашку» штурмом.

– За что? – спросил их сторож, которому они дали по ногам в рукопашном бою.

– А за то, – плюнул ему в рожу Гена. – Сколько мы вас просили: сделайте нам ночное кафе-мороженое или хотя бы дискотеку, а вы ни в какую…

– Не любите вы детей! – бросил серьезное обвинение сторожу Костик и проткнул ему живот. – Ох, не любите!

Затем они поймали кошку, привязали к ее хвосту взрывпакет и пустили на мост. Таким образом левая сторона реки оказалась отрезана от правой. Отсюда туда можно было перебраться только на подводной лодке, но ее у ребят под рукой не оказалось. Пришлось переправляться вплавь. Ровно в три ноль-ноль мост был взорван. Разведка выполнила свою боевую задачу по восстановлению мира в этом регионе. Награду за этот подвиг получил Костик. От Гены.

– Ну что, командир, теперь, пожалуй, в казино двинем? – спросил Костик, зевнув. Ему, видно, надоела эта мясорубка. – Хочется отдохнуть!

– Гулять так гулять!.. – мечтательно отозвался Гена. – Полетели!

Казино не ожидало десантников. Спустившись на парашютах, наши ребята сразу уложили на пол охранников, прежде чем войти в полутемный роскошный зал.

Здесь какие-то лысые дядьки мирно играли в покер, длинноногие красавицы вели себя не по уставу, армия крупье, совершенно разложившись, отсиживалась в своих блиндажах.

– Ишь, тыловые крысы! – злобно процедил Костик. – Они тут играют, а мы за них умирай на передовой…

Дети рванули к «одноруким бандитам», но по-настоящему оторвались, лишь когда из автоматов хлынул золотой дождь. Этот звук и послужил сигналом для начала…

– Всем оставаться на своих местах! – раздался звенящий голос Гены, выставившего оружие на поражение. – Все бабки сдавайте в эту вазочку.

И деньги полетели в огромную, величиной со свинью, фарфоровую посудину.

Внезапно раздался выстрел, полностью погас свет.

– Атас!.. – завопил Костик. – ОМОН!

В завязавшейся схватке части Атаманской дивизии планово отступили, остальные сдались.

– Надо бы зачистку произвести! – сказал Гена и произвел зачистку.

– Да-а… – протянул Костик. – И перекурить…

И перекурил. К шести тридцати утра город был полностью освобожден. И только неубранные трупы и развалины повсеместно напоминали о том, что когда-то здесь был мир. Победа!.. На груди ребят весело позвякивали боевые ордена и медали. Костик развернул на пробу одну медаль, она оказалась шоколадкой… Угостил друга. Что ж, самое страшное позади, теперь можно и полакомиться всласть… Съев все свои награды, ребята обнялись и на прощанье от души, по-фронтовому дали друг другу по морде… В знак старой дружбы!

Пела израненная земля. Над городом в клубах солдатского дыма три часа назад вставал рассвет. Пришла пора возвращаться с фронта домой. Прощай, оружие!.. Здравствуй, школа! Здравствуйте, милая, добрая, дорогая наша Надежда Гавриловна!

1998

Аренда

Кроме себя, к меня ничего нет. Вот почему, когда мое финансовое положение пошатнулось, я принял решение сдать себя в аренду.

– Зачем? – спросила жена.

– Чтобы выжить.

Вскоре в популярной газете было опубликовано мое объявление:

«Сдаю мизинец левой ноги.

Контактный телефон 152-14…»

Жена хмыкнула:

– Это бесполезно. Никто не откликнется.

– Почему?

– Во-первых, он маленький. Во-вторых, кривой. – Мне польстило, что жена помнит мои подробности. – В-третьих, пока не поздно, состриги мозоли – Арендатору это может не понравиться…

На следующий день стало поздно. Утром позвонил Арендатор и буквально через пять минут приехал ко мне на своем «Вольво» для переговоров. Естественно, я не успел привести себя в товарный вид.

Дверь открыла жена.

– Входите, – сказала она с голливудской улыбкой и зачем-то включила свет. – Ждем.

– Ну, показывайте. – Арендатор, молодой человек в длиннополом черном пальто нараспашку и галстуке от Версаче, был вежлив и холоден, как айсберг при встрече с «Титаником».

– Что? – глупо спросил я.

– То, что вы собираетесь сдавать.

Я стянул носок и показал будущему партнеру то, что было обещано в объявлении.

– Маловато, – сказал Арендатор, внимательно осмотрев палец, – и грязновато.

Жена тотчас погасила свет и сказала:

– Не знаю, не знаю… Я уже с ним живу сколько лет, и лично мне нравится.

– Вы привыкли, – бестактно произнес Арендатор. – Вы просто ничего другого не видели.

Что правда, то правда. Жена мне была верна всю жизнь, а этот молодой наглец… мне захотелось ему дать по морде, но вместо этого я почему-то предложил:

– Может, большой возьмете? Или указательный? – Арендатор вынул линейку и стал измерять мой большой палец.

– Какой же он большой?.. Такой же, как мизинец.

Это было уже прямое оскорбление, но я почему-то заискивающе улыбнулся:

– Я могу… Мы можем… сделать рентгеновский снимок… и вы убедитесь… мы вам докажем… В конце концов мы можем все помыть… и тогда…

– Это ваши проблемы, – сказал Арендатор. – Я смотрю, что вижу, и оцениваю то, что смотрю.

– Значит, вам не подходит?.. Жаль. – Я надел носок, на который, когда я нагнулся, незаметно упала моя слеза. Действительно, мое огромное горе невозможно было передать словами. И тут вдруг Арендатор сломался, и наши переговоры пошли совсем по другому руслу.

– Вообще-то я хотел взять всю ногу… Если, конечно, мы договоримся… А мы, я думаю, договоримся!

Это было неожиданное и, конечно, заманчивое предложение. Но я уверенно сказал «нет».

– Почему?

– Видите ли, нога мне пока самому нужна.

Я не слукавил. Сначала, думаю, предложу им то, что лично мне не очень-то нужно. То, без чего сам вполне могу обойтись. Подумаешь, какой-то мизинец… или даже большой… Многие без пальцев живут, и никто не видит, что там у них в ботинке. Но нога… Нет, ногу отдать мне было определенно жалко. И я честно сказал:

– Нет. Ногу я пока не готов.

Это «пока» у меня почему-то вырвалось, но тон был твердый. Так вообще-то и надо вести себя на переговорах.

– Понимаю, понимаю… – ласково сказал Арендатор. – Но вы все же подумайте до пятницы. Я в пятницу вам позвоню.

И ушел. Все эти дни жена пилила меня:

– Ты вел себя просто глупо. Несолидно. Если ты решил что-то сдавать в аренду, надо сдавать. А если ты не решил, зачем попусту терять…

Я перебил:

– Хорошенькое «что-то»!.. И вообще, как ты это все себе представляешь?

– Я тебя представляю на костылях!.. Или с протезом!.. Есть отличные американские протезы, сделанные в Таиланде!.. Их носят десятки, сотни.

тысячи людей!.. Миллионы людей во всем мире живут с одной ногой – и ничего! Ты же сам решил: надо выжить любой ценой, а сейчас почему-то испугался.

– Я не испугался, – буркнул я. – Просто мне жалко.

– Кого?

– Себя, дорогая.

– Эгоист! – сказала жена, заплакав. – А меня тебе не жалко?.. Не жалко? Главное, чтобы ты остался живой!.. А я… я тебя любила и буду любить… Хоть какого!.. Могу и одноногого!

Я был бесконечно тронут этим признанием и промолвил сквозь зубы:

– Хорошо, дорогая, я согласен.

Арендатор будто услышал мои слова. В пятницу он пришел, даже не позвонив. И уже с порога, радостно улыбаясь, заявил:

– Фирма, интересы которой я представляю, надеется, что вы примете наше предложение: за хорошие деньги мы берем и правую.

– Что» о-о? – завопил я.

– Правую ногу тоже. Короче, мы готовы взять обе ваши ноги.

– Простите, но мы с вами так не договаривались!

– Подумайте. Не спешите. Не горячитесь. Взвесьте все «за» и «против». Я к вам заеду в четверг.

Всю неделю мы ругались с женой. Я говорил:

– Ни за что!

Она отвечала:

– Не будь дураком.

– В каком смысле?

– Ну, честно… зачем тебе нужна правая, если у тебя левой не будет?

Я визжал:

– Нет!.. Ты не любишь меня!.. Не любишь!.. Не любишь!

– Давай рассуждать логично. На одной ноге все равно ходить ты не сможешь. Только прыгать. А без двух ног ты будешь ЕЗДИТЬ на коляске… Сейчас есть прекрасные немецкие коляски, сделанные в Корее. На них передвигаться одно удовольствие. Скорость. Маневренность. В них можно играть в теннис и баскетбол на специальных Олимпийских играх!.. Ты станешь чемпионом – я верю!.. Верю в тебя!.. И это лучше, чем всю жизнь шлепать пешком по нашим дорогам на одной ноге!

– Ты серьезно?

– Конечно. Если ты решил выжить любой ценой, надо идти на все. Время такое. Надо уметь рисковать. Уметь отдавать одно, чтобы получать другое.

В словах жены была своя логика, согласитесь. Жестокая, но правда.

– Черт с вами… то есть с ногами!.. Я готов!