Текст книги "Две недели среди ненормальных (СИ)"

Автор книги: Мария Жакарта

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 34 страниц)

Ваня, качая головой, внимательно слушал, потому что другого выбора не было, и периодически заливался краской, особенно когда Николай уговаривал его предохраняться.

– И в заключение, – спустя десять минут наконец возвестил он (сын облегчённо выдохнул). – Избранница твоя оставляет желать лучшего. Поэтому подумай. Тысячу, миллион раз подумай, потому что иначе в конце пути придётся пожалеть. Обо всём пожалеть. Ты понял меня?

– Спасибо, папа, – выдавил Ваня. – Я учту. Мы можем идти?

– Да... Нет! – вдруг передумал Травкин. – Теперь я должен поговорить с этой.

Не ожидавшая такого поворота событий Шаня чуть не свалилась с качелей. А Николай уже твёрдым шагом направлялся к ней.

– Ты должна кое-что знать о жизни, – тоном наставника произнёс он, останавливаясь перед Шмеленковой, которая из сомнительной вежливости всё же приняла сидячее положение, и скрестил руки на груди. – Во-первых, ты должна знать, что не стоит торопить события.

Дальше Николай принялся в красках расписывать ей сначала несчастливые отношения, а потом и все последствия преждевременной интимной связи, говоря что-то о достижениях современной генетики, заболеваниях, психологических травмах и репутации.

– Первый опыт не должен быть травмичным, поэтому абы с кем пробовать нельзя! – авторитетно заявил он покатывающейся со смеху Шмеленковой. – И потом, я тебе уже рассказывал, к чему приводят дети.

– Да, я помню, – сквозь хохот подтвердила та.

– Хоть кто-то запомнил, – процедил Травкин, неодобрительно глядя на смеющуюся нахлебницу. – И запомни, что парень тебе не источник дохода и не золотая жила, не вздумай вытягивать из него деньги! И не нужно заниматься, как говорится, капаньем на мозг. Иначе тебя абсолютно заслуженно оставят за бортом. И вот ещё что: никогда не торопись выходить замуж. Твоему будущему мужу и так крупно не повезло... Ну, это так, к слову. О чём я? Да, не торопись со свадьбой.

– Мне ваша жена то же самое советовала, – в ответ на колкость про “не повезло” заявила Шмеленкова. – Она, наверное, по опыту знает.

На Николая стало страшно смотреть. Став абсолютно синего цвета, он начал трястись и метать молнии до предела сощуренными глазами. Шаня невольно подумала, а не лопнуло ли терпение относительно безобидного зануды.

– И ещё кое-что, пока не забыл, – прорычал он, пригвождая Шмеленкову к месту ледяным взглядом. Прервавшись, он вдруг положил свою тяжёлую ладонь на голову ошалевшей Шани, словно собираясь вложить ей в мозг благие мысли. – Лучше не портить отношения с тем, в чьём доме живёшь. Мало ли что может случиться. Лучше вообще не злоупотреблять наглостью. Мало ли как отреагирует твой собеседник. Может, однажды ты об этом пожалеешь, а будет уже поздно...

– Вы меня подушкой задушите и в лесу закопаете? – предположила Шаня, которая вместо того чтобы успокоиться развеселилась ещё больше.

– Я придумаю что-нибудь пооригинальнее, маленькая ты наглая сволочная рожа, – медленно проговорил Николай, чеканя каждое слово. Наклонившись к Шане, он прихватил её волосы, слегка оттянул назад и отпустил.

– Верю, – только и смогла выдать Шмеленкова. И, на полном серьёзе не в силах сдерживаться, опять захихикала.

– Лечись, – сочувственно похлопал её по плечу Николай, посмотрел на сына, кивнул головой на Шаню, покрутил пальцем у виска и наконец-то направился в сторону дома.

– Старый ты хрен, – вполголоса пробормотала Шмеленкова, пытаясь перестать смеяться и думая, что, по всей видимости, медленно, но верно уподобляется Розе.

Николай остановился и обернулся.

– Что? – с каменным спокойствием спросил он, дёргая правым глазом.

Ваня обречённо закатил глаза, подумав, что вразумить свою полоумную девушку не сможет никогда.

– Я говорю, редька или хрен? Что бы вы положили в суп? – с невинным видом повторила Шаня.

– Тебе? Крысиный яд! – пролаял Травкин и быстро зашагал ко входной двери.

– Пойдём уже! – вторично закатил глаза Иван, уверенно хватая Шаню под локоть и буквально выволакивая за пределы участка.

– Я думала, он меня прямо там убьёт, – фыркнула Шмеленкова, немного успокоившись.

– Сколько ты ещё будешь к нему цепляться? – неодобрительно поинтересовался Ваня. – Ваши с ним отношения скоро станут такими же высокими, как у него с Раздолбаевым!

– Ладно, не буду больше, – соврала Шаня, подумав, что будет издеваться над Занудой, даже если в руках у того окажется топор.

Недавняя история с попыткой самоубийства быстро превратилась в смешной случай.

– Врёшь, – вздохнув, догадался Ваня. – Ладно, идём.

Прогулка получилась долгой. Шаня с Ваней решили дойти до соседнего посёлка Колокольчиково, славившегося своими магазинами и дешёвой водкой, но в итоге забыли о времени и ушли гораздо дальше. Летние лесные тропинки, пятна солнца на зелёной листве и пролетающие над головами бабочки увлекали дальше и дальше. Полностью поглощённые друг другом, молодые люди очнулись только в Звездец-кастрюлькино.

Кругом стояли покосившиеся хибарки, а посреди дороги, видимо, играя роль символа деревни, стоял на четвереньках какой-то от пяток до ушей измазанный в глине человек с кастрюлей на голове. Он шатался и поливал разбитую грязную землю содержимым своего желудка.

– Пора домой! – брезгливо глядя на не самое приятное в мире зрелище, отметил Ваня.

Почти в ту же секунду у него в кармане зазвонил телефон.

– ВЫ ГДЕ?! – на всю округу взревела бабушка. – Обедать пора, гады!!!

Но домой Шаня с Ваней, хоть и пытались сначала идти быстро, вернулись часа через три, когда во дворе уже шли активные приготовления к вечерней пьянке.

– Ваши порции Илья съел, шизики! – рассказала Роза, с явной обидой глядя на Шаню. – Свалили на целый день, меня одну оставили...

– Я не думаю, что ты скучала, – решительно прервал её брат.

– Не скучала, – подтвердил высунувшийся из-за чайного домика Илья. – Опаздывать не положено, бесстыжие!

– Сало идёт вон! – прикрикнула на него Шмеленкова, и надувшийся Мо тут же исчез.

– Моя школа! – восторженно похвалила Роза.

Заприметив возле пруда Николая, Шаня хотела уже исчезнуть подальше, чтобы избежать новых столкновений, но тут телефон зазвонил у неё.

– Шанечка привет как дела у меня тут тоже всё круто папочка за тобой приедет где-то часов в десять вечера о Боже как эта штука работает кажется у меня проблемы оно пищит пока доченька скоро увидимся! – скороговоркой выдала Алёна Шмеленкова, после чего последовали короткие гудки.

Шаниному мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы обработать этот поток информации. Когда до её осознания дошло, что папа должен забрать её уже этим вечером, к ней подбежала Ольга Травкина.

– Шанечка, мне тут это... О, тебе родители звонили? – оживилась она, увидев в руках той телефон.

– Ага, папа должен часов в десять приехать, – сказала временная жительница дома Травкиных.

– Вот уж нет! – воспротивилась Ольга. – Хотя ладно, пусть приедет и увидит, что ты жива, а там уж и... Пойдём к Коле!

Обрадованная Шаня поспешила за хозяйкой дома. Сложно сказать, что вызывало в её душе ощущение полёта больше: то, как категорично Ольга отстаивает пребывание Шани в её доме, то, что выпал шанс надолго остаться среди уже ставших родными людей... Или то, какое лицо сейчас сделает Николай.

Стоящий возле яблони и явно высчитывающий расходы Травкин недоумённо воззрился на подошедших, остановил свой взгляд на нахлебнице и недобро прищурился.

– Коленька, Шаня уезжает! – воскликнула Ольга.

– Я очень рад, – пробубнил Николай, но, поймав взгляд жены, принялся развивать мысль. – Рад, что ты сможешь вернуться домой, ты ведь, наверное, соскучилась.

– Мы не должны допустить этого, пусть Шанечка на всё лето остаётся! – решительно заявила Травкина.

Ненадолго повисла тишина. Лицо Николая явственно наливалось жёлтым. Глаза увеличивались до неимоверных размеров.

– Как? – только и смог спросить он.

– Мне у вас очень понравилось, – мило улыбаясь, подала голос Шмеленкова, глядя на скрипнувшего зубами главу семейства. – Мне, конечно, неловко...

– Ложь, – перебив, едва слышно просвистел Николай.

– ... но никто вроде не был против. Вы такие замечательные люди, я вас всех очень люблю. Даже вас, – фыркнув, прибавила она.

– А я тебя нет! – гавкнул Николай, болезненно дёрнувшись. – За что ж мне всё это?!

– Кооооооленька, – понизив голос, прогудела Ольга.

– Делайте что хотите! – простонал Николай, закатывая глаза и простирая руки к небу. – Хорошо, пусть остаётся, пусть продолжает есть нашу еду, пусть и дальше действует на мои бедные нервы...

Счастливая Шаня подумала, что хотя бы из гордости должна была демонстративно отклонить великодушное разрешение Николая, плюнуть ему в глаз и уехать домой. Но в данную минуту она не видела в этом никакого смысла. Зачем отказываться от своего счастья?

И от возможности вместо пафосного ухода в закат действовать старшему Травкину на нервы целое лето?..

Главное теперь, чтобы папа не был против. Хотя, посмотрев на загадочную улыбку Ольги и на пролетевшую мимо Розу, Шаня подумала, что, вероятнее всего, его уговорят.

Главное чтобы не отпугнули.

– Ну что, остаёшься с нами? – подходя со спины и обнимая Шаню, поинтересовался Ваня.

– Скорее всего, – запрокинув голову, чтобы видеть его лицо, отозвалась Шмеленкова.

– Я рад, – искренне улыбнулся Травкин.

Шане стоило огромного труда не заржать и не испортить момент. Она вспомнила, как минуту назад те же слова в немного другом контексте говорил его отец.

Но она сдержалась, мысленно похвалив себя, что хотя бы в этот раз не продемонстрировала свою неадекватность.

– Кстати, как там ваша с Сарой подружка? – вдруг вспомнил Ваня, не разжимая рук. – Она добралась?

– Я хотела идти встречать её вместе с Сарой, но кое-кто попросил меня не мешать, – объяснила Шаня, многозначительно хмыкнув. – Думаю, Кате здесь понравится. По крайней мере шок на всю жизнь обеспечен.

– А вот что интересно... – вдруг медленно проговорил Ваня, – Сара-то всё ещё злится?

– Ёж зелёный, – передёрнувшись, пробормотала Шаня.

Утро Сарочки началось более чем весело. Она проспала и вскочила на ноги только в половину двенадцатого. Через полчаса на станцию должна была прибыть электричка. В которой, если исключить возможность нападения маньяка или инопланетного похищения, ехала Шмелефанова.

– Да ёлки зелёные! – взревела Сара, спешно приводя себя в порядок. Запихнув в рот кусок хлеба с колбасой и тут же запив это стаканом сока, Шмульдина, игнорируя чем-то недовольную маму, вылетела из дома.

Оказавшись за воротами, она сообразила, что не вполне уверена, как идти на станцию. Выудив телефон, она собиралась было позвонить подруге, но ей этого сделать не дали.

– Доброе утро, морковочка! – протянул неожиданно нарисовавшийся возле ворот шмульдинского дома Раздолбаев, широко улыбаясь и ероша волосы. – Ты Шане не звони, она сегодня занята подготовкой к запланированному на вечер культурному мероприятию. А если нужна помощь, то я к вашим услугам, миледи.

Сара закатила глаза и застонала. Рыжий шут явился сюда при полном параде: причесался, вырядился в чёрную футболку и непрактично белые льняные брюки и сияет, как красное солнышко. Видимо, несносная, невыносимая, бессовестная зараза Шмеленкова постаралась и на этот раз.

Но без Мишиной помощи, кажется, не обойтись.

На самом деле можно было выяснить местонахождение станции методом проб и ошибок, но тогда бедной Шмелефановой пришлось бы сидеть и очень долго ждать. А Катя за это время наверняка бы влипла в какую-нибудь неприятность. Например, познакомилась бы с алкашом, влюбившимся в неё с первого взгляда...

– Для тебя всё что угодно, дорогая моя, проси о чём хочешь! – не унимался Раздолбаев, кружа вокруг Сарочки и даже порываясь положить руку ей на талию.

– Проводи меня на станцию, – сдалась Шмульдина. – И, да, ещё одна “морковочка” или “дорогая” – нос сломаю.

– На станцию? Хочешь от нас сбежать? – показно испугался Миша. – Не отпущу!

– Прекрати эту клоунаду, Шаня ведь тебе всё уже рассказала, – досадливо отмахнулась Шмульдина.

– Ты проницательна, как и всегда, – не стал настаивать Раздолбаев.

– Расскажи мне про эту Катю, – попросил он, когда они с Сарочкой шли по лесу вдоль железнодорожных путей. Где-то в зелени деревьев радостно щебетали птицы. В росших по обочине тропы сизых колокольчиках с гудением копошился шмель. Сара невольно подумала про Шмеленкову.

– Катя? Недавно в нашу школу перевелась, напросилась ко мне в гости после Шаниных рассказов, – поделилась Сарочка.

Но Миша ненавязчиво продолжил расспросы, и Шмульдина сама для себя незаметно принялась детально рассказывать, как Шмелефанова пришла в их школу, как поначалу пугалась всей этой неадекватности. Потом Сара перешла на расписывание всех безумных вещей, творящихся в школе имени Синей Бороды. Миша, который не раз слышал нечто подобное от Вани, заинтересованно слушал и периодически заливался весёлым смехом.

Время в пути до станции пролетело незаметно. Шмульдина даже удивилась, когда увидела впереди кованую ограду, ларёк, платформу, зелёную будку-кассу и длинные скамейки.

– СААААААААРААААААА!!!! – взревела Катя, вскакивая с лавки и бросаясь к подруге. – Да я задушу тебя сейчас! Полчаса жду, ты трубку не берёшь! Хотела уже Шане звонить!

– Не полчаса, а пять минут, я же не возникаю, когда ты опаздываешь, – обратив внимание на часы на станции, пропыхтела Шмульдина, которую крепко сдавили в объятиях. Она с досадой осознала, что умудрилась оставить телефон дома. Халатность, достойная Шмеленковой. Ну, дурной пример заразителен и всё такое.

Отпустив подругу, Катя наконец-то заметила ещё одного встречающего. И остолбенела, чуть не раскрыв рот.

На неё зелёными кошачьими глазами смотрел невероятно привлекательный рыжеволосый парень и обворожительно улыбался. Происходи действие в каком-нибудь мультике, у Кати из глаз посыпались бы сердечки.

Сара, заметив это, только головой покачала. Ничего такого, чтобы пускать кровь из носа и падать в обморок при одном только взгляде, она в Раздолбаеве не замечала.

– Приве-ет, – тонким голосом пропищала Шмелефанова, краснея и совершенно по-идиотски улыбаясь.

– Здравствуй, – кивнул головой Миша, беззастенчиво разглядывая девушку.

– Что? – стушевавшись, спросила та.

– Ничего. Я люблю произведения искусства, – промурлыкал тот, подавая обалдевшей Кате руку. – Пойдём!

Сара только головой покачала. Какой дешёвый подкат, надо же... А Шмелефанова уши развесила, разве что только слюни не пускает! Судя по выражению лица, думает, что в рай попала.

Взяв гостью под руку, Раздолбаев принялся рассказывать ей про посёлок и обещать, что будет весело.

Про Сарочку он будто бы забыл.

Плетущаяся за ними Шмульдина чувствовала себя просто отвратительно. Абсолютно лишней.

“Ну и ладно, – раздражённо думала она про себя. – Пусть этот несчастный бабник, шут гороховый подбивает к ней клинья. Мне же лучше”.

Но почему тогда ей настолько неприятно?..

Сарочка надеялась поскорее отделаться от внезапно ставшего чуть ли не ненавистным Раздолбаева и отправиться домой вместе со Шмелефановой, она уже даже была готова идти к Травкиным и помогать с подготовкой к “культурному мероприятию”, но Катя неожиданно принялась бузить.

– Сара, ну Сара! – заныла она, дёргая мрачную, как конец ноября, подругу за руку. – Пойдём по посёлку погуляем! Миша сказал, что там здорово!

– Конечно, здорово, – мельком взглянув на Сарочку, вновь повернулся к Кате Раздолбаев. – Тебе понравится.

– Ну раз Миша сказал, то конечно, – съязвила Шмульдина. Ей захотелось отправить этих двоих на экскурсию и с желчным “не буду мешать!” удалиться домой, но с гостями, с подругами и с подругами-гостями вот так не поступают.

– Да ладно тебе, Сар! – пихнула в плечо заскрежетавшую зубами Шмульдину Катя. И зайчиком поскакала за Мишей.

Шмульдина потащилась за ними, и с каждым шагом её настроение ухудшалось и ухудшалось, постепенно приближаясь к минус бесконечности.

Это была самая ужасная прогулка в её жизни. Шмелефанова ни на секунду не отходила от Раздолбаева, который рассказывал ей, кто и в каком доме живёт, вспоминал какие-то забавные истории, а потом даже довёл своих спутниц до дороги Барона. Правда, на саму дорогу их вывести не рискнул.

– О Боже, и вы туда ходили? – округлив глаза, повернулась к Сарочке Катя. – Вы что, долбанутые?

– Ходили, ходили, – подтвердила та, представляя себе, как хранитель дороги разрывает Раздолбаева на части.

– Расскажи! – блестя глазами, взвизгнула Шмелефанова.

– Здесь есть гораздо лучший рассказчик, – сухо ответила та.

– Да брось, – обезоруживающе улыбнулся Миша, который выглядел донельзя довольным. – У тебя получится лучше.

Сара сначала хотела прямо сказать ему, куда ему следует пойти, но потом спохватилась, что нужно держать лицо. И принялась рассказывать.

Поскольку настроение было соответствующим, история получилась в духе Эдгара По. Впечатлительная Шмелефанова, попискивая, ускорила шаг, стремясь поскорее оказаться подальше от ужасного места.

А дальше было только хуже. Раздолбаев напросился на обед к Шмульдиным, на все лады нахваливал суп, вызывая у Марии торжествующую улыбку, и вообще всячески изображал из себя золотого мальчика.

Что умиляло Марию, восхищало Катю и до дрожи бесило Сарочку.

После обеда чудо-мальчик Михаил выразил желание задержаться в доме Шмульдиных, и Мария чуть ли в ладоши не захлопала. Сара сама не понимала, как пережила эти несколько часов. Раздолбаев, сидя на кухне, о чём-то ворковал с Сариной родительницей.

По крайней мере отцепился от Кати. (Хотя почему этот факт должен хоть что-то менять? Какая разница, с кем он разговаривает?!)

А Катя вела себя самым отвратительным образом. Абсолютно ничего не замечая, она то принималась вздыхать о том, какой Миша хоро-оший, то выхватывала у протестующей Шмульдиной телефон и начинала листать фотографии – самое сокровенное место Сариного мобильника, к которому не подпускался никто, даже Шмеленкова и та имела крайне ограниченный доступ. Затем Шмелефанова пыталась лезть в шкаф, так и норовила примерить Сарину одежду, уговаривала подругу поменяться футболками...

Сарочка, которая пребывала в таком отвратительном настроении, что дементор пожалел бы её и поделился едой, уговаривала себя, что гостей не убивают. А все её мысли против воли были заняты рыжеволосым шутом. Как ни смешно было об этом думать, но Шмульдина не знала, что она чувствует.

Она вспоминала, как весело ей было, когда они вдвоём шли до станции. И то корила себя за то, что веселилась, то ни с того ни с сего начинала радоваться, что это было. Она вспоминала все те разы, когда он приходил в гости, думала об их ночных посиделках на кухне, о погоне за ублюдком Семёном, о том, как Миша влез к ней в окно...

Всё это на самом деле было здорово. И Сара была... счастлива? Счастлива, когда он обращал внимание только на неё.

“В любом случае, ты уже потеряла это. Никогда больше не будет так хорошо, момент упущен!” – вдруг трагически объявило подсознание почему-то голосом Шани. Саре стало страшно. Что это за помешательство такое?

Чтобы она, Сарочка Шмульдина, сошла с ума из-за парня? Хренушки. И хватит уже думать о парнях. О парне...

– Саааара! – раздражающе протянула гласную Катя. – Ты что, в транс впала?

– Что? – мрачно спросила Сара, посмотрев на Шмелефанову так, что та напряглась.

– Может, пора на пьянку идти? Твоя мама наотрез отказалась, а мы пойдём. Миша сказал, что пора, – нерешительно прибавила Катя.

От этого дополнения Сару передёрнуло. Она уже начинала саму себя бояться. Как-то слишком уж остро она на всё реагирует с тех пор, как приехала Шмелефанова.

Теперь Катя чего доброго подумает, что Сара ей не рада. Но, увы, осознание всей странности и неадекватности своего поведения отнюдь не улучшало настроения. Скорее наоборот.

Сказано-сделано. Вскоре не вполне дружная троица вышла на асфальтированную дорогу, ведущую к шоссе.

– Что с тобой стряслось, морковочка? – вдруг, на полуслове оборвав болтовню с Катей, повернулся к Саре Миша. – Хочешь, я тебя развеселю?

– Никаких морковочек, Раздолбаев, – устало напомнила Сарочка, сама на себя досадуя. Ей хотелось то ли принять это неожиданное предложение, то ли посильнее двинуть ему кулаком в нос. – Обойдусь.

– Отшили меня, – горестно вздохнул Миша, отворачиваясь и снова заговаривая с немного удивлённой Екатериной.

А Шмульдиной, поймавшей себя на мысли, что ей до колик в рёбрах обидно, что он так быстро сдался, уже хотелось плакать. Развернуться бы и убежать домой... Но нет, так не поступают. Может быть, на традиционном травкинском безумстве она сможет отвлечься от всей этой ерунды.

Ерунды, которая вот-вот превратит её в законченную истеричку.

Послышался оглушительный стук в ворота.

– Сломают же, – простонал Николай и в расстроенных чувствах, прихрамывая, поскакал в сторону дома. – Пошли вы все к чёрту, напьюсь опять!

– А вот и Сарочка, – заметила Шмеленкова, помчавшись открывать.

Ваня хотел пойти за ней, но его остановила сестра.

– Шизик, ты не видел Илью? – озадаченно спросила она.

– Нет. Опять хочешь довести его? – поинтересовался Иван. – Ты когда последний раз причёсывалась? – не удержался от замечания он.

– В прошлой жизни, – отмахнулась Роза. – Там у бабушки таз с пирожками пропал, вот она и подозревает...

– Таз? – изумился Травкин. – За один присест он бы столько не съел. Возможно, припрятал на чёрный день. Тогда вы ни того, ни другое точно не найдёте.

– Вот пуз! – возмутилась Роза, одёргивая грязную и мятую красную футболку. – Ну ничего, я найду и так отколошмачу... Эй, ты чё? – озадачилась она, заметив недоумение на лице брата. Тот сдвинул брови и попытался что-то сказать, но не успел.

И в следующую секунду Роза поняла, “чё”. От ощутимого пинка под мягкое место она с поросячьим визгом полетела на землю.

– Антисосиска! Колбаса! Злопамятная ведьма! – заверещала девочка, сразу же догадавшись, кто мог так с ней поступить.

– Разбила колени? – заволновался Ваня, помогая несносной, но всё же сестре подняться на ноги.

– Всё ништяк, не в этот раз, – передёрнула плечом Роза, на своё счастье упавшая в траву и отделавшаяся ушибом и грязными коленками. Она очень недобро сверкнула зелёными глазами в сторону торжествующей Сары. – Месть засчитана, Ведьма!

– В следующий раз подумаешь, прежде чем лезть, – хмыкнула та.

– Я к тебе по-доброму, а ты... Ведьма и есть Ведьма, – Роза показала ей язык. – Да ладно, не парься, око за око – и забыли, – затем добавила она. – Мир?

– Мир, – буркнула Шмульдина.

– Чё кислая такая? Живот болит? – вдруг спросила Травкина, приглядевшись к ней.

Сара приподняла брови. Если уж и Роза что-то заметила, значит, дела действительно плохи.

– Да, – не придумав ничего лучше, подтвердила она. – Ничего. Как ты там сказала?

– Всё ништяк, – повторила Роза, хмыкнула, в знак примирения хлопнула Шмульдину по плечу и унеслась на поиски Ильи.

– И хоть бы хны, – пожал плечами Ваня, неожиданно подумав, что Розу, возможно, хранит какая-то древняя магия. И удивившись, что только в голову не лезет.

– Она встанет и побежит, даже если её каток переедет, – хмыкнула подошедшая Шаня. – Ты на самом деле мрачная какая-то. Что уже успело случиться?

Сара тяжело вздохнула. Меньше всего ей хотелось отвечать на вопросы, которые, как ни странно, только раздражали.

– Да всё нормально, – отозвалась она.

Собиравшаяся было продолжить расспросы Шаня вдруг вспомнила про Шмелефанову.

– А Катя где? – спросила она.

– С Раздолбаевым шла, – скрывая досаду, ответила Сара. И выдала себя с головой.

– Яааааасно, – как-то совсем загадочно протянула Шаня, зачем-то переглянувшись с Ваней.

– Ой, девочки, помогите отнести! – послышался со стороны дома зов о помощи. Шаня с Сарой поторопились на выручку Ольге. В этот же момент послышался новый стук в ворота.

Ваня пошёл открывать. Прибыл ко всеобщему удивлению трезвый дед Алкэ и жеманно поводящая закутанными в рваную розовую шаль плечиками баба Лоло.

– О свет очей моих! – вскричал дед, заприметив выглянувшую из чайного дома Таисию. – Подруга дней моих суровых...

– Заткнись уже и проходи, – в ритм отозвалась бабушка. – Лидка, как здоровье? Ноги не отвалились ещё?

– Оааай, плохо, Таечка, плохо! – с готовностью застонала баба Лола, мелко засеменив ножками.

Общими усилиями стол уже был накрыт. Посреди красно-малиново-зелёной скатерти с жёлтыми подсолнухами гордо возвышался целый чан с лапшой. Вокруг примостились гжельские тарелочки с пирогами, синие керамические миски с салатами, пузатые расписные чайники, жеманные, как баба Лоло, фарфоровые чашечки и горы конфет. И, разумеется, целый полк бутылок, рюмок и разнообразных закусок.

Беззаботное летнее небо и не думало темнеть. И ещё долго такие крамольные мысли не посетят его подёрнутое нежными белыми облачками бескрайнее пространство.

Прямо над участком вдруг со свистом пролетела крупная лесная птица. Словно давала сигнал к началу празднества.

– Ну что, пора! – мигом оживился дед, который давно уже влюблённо ласкал взором заманчивый блеск стеклянного бока.

– Успеешь! – прикрикнула на него Таисия. – Нужно пересчитать.

Дед обречённо завыл.

– Жена здесь, я здесь, – забормотал великий счетовод Николай. – Сын здесь, Розу вижу, ненормального не вижу, бабушку не заметить сложно, рыжая сидит, подругу длинноногую притащила, малахольная здесь, дед глазами на весь участок сверкает, этот человек здесь, наказание за мои грехи тоже здесь, – подвёл итог он. – Вера ведь не придёт, правда?

И тут же раздался робкий, осторожный стук в ворота.

– Да за что? – обречённо завёл глаза к небу Николай.

Ольга поспешила к калитке. А Шаня с Раздолбаевым, которые никак не могли успокоиться, услышав, как их окрестил Николай, принялись смеяться ещё громче. Даже Сара усмехнулась.

А Катя озадаченно смотрела на деда, который принялся ей подмигивать.

– Эй, черти, прекратите уже стоять, рассаживайтесь! – обратила внимание на внуков, приёмных внуков и их друзей Таисия.

Тогда представители молодого поколения спохватились, что продолжают толпиться возле стола.

Похожая на радостный колобок Вера Долдонова плюхнулась рядом с Ольгой. Шаня села с Ваней, рядом с ней устроилась Сара. Миша разместился прямо напротив неё. К нему тут же попыталась подсесть Катя, но тут произошло нечто из ряда вон выходящее.

– А ну кыш! – прикрикнула на неё Роза, быстро заняв стул и показав Кате фигу. – Это моё место.

– Но... – став цвета рябины от неожиданности, задохнулась Катя.

– Это моё место! Оно всегда было моим! Было, есть и будет! – заорала Роза, шарахнув кулаком по столу.

– Ладно, пусть Шелдон сидит*, – с милой улыбкой пожал плечами Миша.

Но тот, кто хорошо его знал, смог бы легко разглядеть промелькнувшее в глазах недовольство и раздражение.

Озадаченно хмыкнув, Катя села рядом, отодвинувшись от проблемной девочки подальше. А Шаня, незаметно показав просиявшей Розе большой палец, сверлила Мишу взглядом.

– Начинааааааааааем! – трубно взревел дед и потянулся за вожделённой бутылкой.

– Оглушиииил, – пожаловалась Лоло, демонстративно потирая уши.

Веселье начиналось. Поначалу Саре действительно было весело. Шаня в красках рассказывала про то, как Илья собрался на дело, поехал в школу и открутил что-то у трубы, а Роза дополняла всё это фантастическими подробностями. Затем пришёл сам исполнитель трудного и коварного плана мести, и маленькая бестия принялась его донимать, что, как ни странно, тоже казалось Саре забавным.

– Куда дел пирожки? – басом вопрошала Травкина, вращая глазами.

– Не брал, – гундел Илья, старательно отворачиваясь.

– Ложь, пузик! – грозно гремела Роза. – Отвечай немедленно, иначе будешь лишён всех конфет! Я прослежу!

– Бесстыжая, – бессильно пыхтел ставший совершенно малиновым Илья.

Спустя полчаса из-за стола уже поднялся дед и загорланил было песню, но предвидевшая такой ход событий бабушка ткнула его вилкой в зад, и пение немедленно оборвалось.

Всё было просто прекрасно, пока Катя вдруг не пролила на скатерть чай.

– Лошина! – моментально припечатала Роза, в наказание запустив ей фантиком в лоб.

А Миша, как истинный джентльмен, вскочил на ноги и самостоятельно наполнил её чашку, поинтересовавшись, не обожглась ли “прекрасная леди”.

И у Сарочки на полном серьёзе скрутило живот.

А Шаня подскочила на стуле, как будто это её ошпарило кипятком. И послала Мише уничтожающий взгляд. А Раздолбаев, не замечая, вдруг принялся мило ворковать с расплывающейся от восторга Шмелефановой.

Если бы Сарочка могла убивать силой мысли, на двух гостей за столом точно стало бы меньше. Что-то отвратительное и горячее подкатило к горлу, и она вдруг вскочила на ноги.

– Я сейчас, – фальшиво улыбнулась Шмульдина и быстрым шагом направилась в дом.

– Видишь, никто с тобой за одним столом сидеть не хочет, хааам! – протянула баба Лоло, глядя на деда, который ел салат из миски руками.

– Цыц! – хрипло каркнул тот.

Миша как-то странно посмотрел вслед Сарочке. Ваня озадаченно переглянулся с помрачневшей Шаней. На что-то решившись, Шмеленкова вдруг тоже поднялась из-за стола, прожигая Раздолбаева взглядом.

– Пойдём... пирожки поищем, – озвучила она первый пришедший в голову предлог. Илья втянул голову в плечи.

– Эээ? – озадачилась Шмелефанова. Пожав плечами, Миша тоже вылез из-за стола и последовал за Шаней, которая повела его на задний двор.

– Подслушивать! – в предвкушении подпрыгнула Роза, но Ваня безапелляционно приказал ей сесть на место.

– Что происходит? – непонимающе спросила Катя.

– Они пошли искать пирожки, – чувствуя себя полным идиотом, повторил Ваня.

Хотя идиотом здесь был только один человек. И Травкин очень надеялся, что хотя бы у Шани получится разговаривать с ним словами, а не другими способами.

– Чем поделиться хочешь, Шмель? – поинтересовался Миша, облокачиваясь на стену дома.

– Ты совсем охренел? – прямо спросила Шаня. – Ты и Катя... Какого хрена происходит, а, рыжее ты безмозглое полено?!

– А что тебе не по нраву пришлось, дорогая? Мы с ней просто разговариваем, – с деланным недоумением пожал плечами Раздолбаев.

Шаня, раздражённо выругавшись, вдруг пнула испуганно зазвеневшую клетку с Петровичем.

– Он пожалуется Розе, и она не оценит, – прокомментировал Миша.

– Ты думаешь, меня за дуру держать можно? – зашипела на него взбешённая Шмеленкова. – Кому-нибудь другому рассказывай, что вы просто разговариваете! Что за долбанутый у тебя план, великий и тупой стратег?! Ты уже испортил всё, что можно, так исправь, пока не поздно!

– Что это я испортил, Шанечка? – как-то нехорошо хмыкнув, поинтересовался Миша. – Сара ревнует. Может, поймёт хотя бы, как я ей дорог.

Шмеленкова сделала очень медленный, глубокий вдох и представила себе желтеющего Николая, чтобы не начать орать.

– Она действительно начала ревновать, бессердечная ты сволочь. Но ты и правда думаешь, что она тебе после этого на шею кинется? Да она тебя возненавидит! – едва не завизжала Шаня, подходя ближе и пытаясь силой взгляда заставить мозг друга работать в правильном направлении. Сейчас Шмеленкова была похожа на овчарку перед броском.