Текст книги "Святая инквизиция (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

С помощью сброшенных на землю бомб.

И мир – подписан. Вечный. Потому что не с кем стало воевать... Многие страны стерты с лица земли...

Поэтому власть Инквизиции на тот момент стала благом. Отдушиной... Люди устали от войны... Но кто бы не устал от такого ужаса?

Кошмар наяву...

Я не хочу об этом думать! Не хочу вспоминать! Не хочу!

Хоть и никогда не жила в те времена... Но истории хватает. И без слез читать о тех событиях – невозможно... Также как и видеть фильмы, кадры и фотографии с этой Великой Войны!

Ненавижу...

Может быть и саму себя...

Вся моя жизнь – сомнения и иллюзии. Отражение в зеркале темной стороны луны... Или второй стороны медали. Так решила я сама. Когда-то.

И никто не остановил. Не вправил мозги на место. Не объяснил или разъяснил... Просто, некому это было сделать, наверное...

Но я не жалуюсь! Зачем? Ведь если кто и виноват в том, что я стала такой, так только я сама... И винить других в том, кем я стала – бессмысленно! Да и безнадежно...

У меня есть мои краски да кисти. А это – очень много! Я могу творить и рисовать... А значит – жизнь продолжается... и я могу на время позволить себе побыть самой собой! Ровно пару часов...

Однако, я так устала сомневаться и прятаться... Во всем. Постоянно оглядываться назад! Ждать удара в спину!

Но иначе – нельзя. Иначе – меня давно бы ждала смерть. А так... остается шанс. Если не на возможность существовать, то хотя бы на возможность подороже продать свою жизнь. Настолько, насколько это вообще возможно в моем случае!

Создать что-то невозможное... и прекрасное настолько, чтобы люди вспомнили то, что забыли... Если не все, то хотя бы некоторые!

Но это – не под силу мне. Наверное...

Впрочем, обо всем этом я подумаю завтра! Когда наступит новый день и тьма уступит место свету. Пусть и немного фальшивому! Пусть...

А сейчас я просто забуду обо всем. На пару часов. На то время, пока едет поезд и я могу видеть огни города сквозь его окно. Пока мне дана эта маленькая передышка... Потому что стоит мне сойти на перрон, как жизнь возьмет меня в оборот. Закрутит и завертит. И не вздохнуть будет мне... Не остановиться и оглянуться.

Но сейчас – можно.

И я посплю... Расслаблюсь и наконец-то увижу цветные сны, которые не видела с самого детства. Потому что не позволяла себе такой слабости... Потому что не хотела...

А сейчас – хочу. Очень-очень!

И я позволю себе такую слабость... на уже каких-то четыре часа.

* * *

– Какая неожиданная встреча, Ольга! Вот уж не думал я встретить вас здесь да еще в столь ранний час!

Я лгу. Думал и ждал. И ты прекрасно знаешь это... Ведь просто так в полшестого утра слуги Инквизиции не оказываются на вокзальных станциях! Но сейчас это волнует тебя меньше всего. Ведь позади такая долгая дорога! Две. И разговор с нелюбимой сестрой. Хотя я так и не могу понять, что заставило тебя наступить себе на горло и купить этот билет! И постучатся в дверь к Миле Зайцевой...

– Ах, это вы... Не спится?

У тебя под глазами синяки, а из глаз наконец-то исчезла пустота! Сейчас там только усталость... Не очень много, но уже кое-что. А то создавалось ощущение, что смотришь в глаза бездушной статуе!

– Что вы! Какая может быть у меня бессонница? Утренней пробежкой занимаюсь...

Шутка оценена. А что? Я хоть и верный слуга Инквизиции, а отдыхать и развлекаться тоже люблю! И не меньше Полоза и Лилит. Тем более, что Хозяин это не запрещает... А иногда и сам принимает участие. Но этой чести чаще удостаивается Лилит. Что поделать! Она единственная из нас троих предпочитает бродить по музеям в свободное время... А Инквизитор разделяет это увлечение. Они иногда даже спорят... Правда об этом никто не знает. Нельзя.

Мы – слуги, он – Хозяин. И для всех это единственная непреложная истина.

Он приказывает, мы подчиняемся.

А то, что действительно происходит за дверьми кабинета Инквизитора – тайна. Наша. Ведь нам, в сущности, позволено многое. Все, кроме ослушания и невыполнения приказа. Остальное – посещение музеев, библиотек и парков, копание в железках от мотоциклов или машин, коллекционирование чего угодно, даже хакерство! Инквизитор просто... позволяет нам отдыхать и валять дурака.

Пока мы способны выполнять его приказы.

– Бегать лучше по набережной или по специальным дорожкам в парке, а не по вокзалам. Но если вам захотелось экзотики ил острых ощущений, то – конечно! Лучшего места не найти...

– Рад, что вы одобрили.

Что ни разговор, то – насмешка. Легкая. Необидная.

– Ну, раз уж мы так неожиданно встретились, то может, позволите мне, проводить вас до дома? А то еще привяжутся... всякие личности.

Вежливость и учтивость – страшное оружие! Убить ведь и словом можно. А раз слово – оружие, то нас научили им пользоваться. На всякий случай. Да и положение обязывает! Ведь и я, и Лилит, и даже иногда Цербер сопровождают главу нашей Инквизиции на различные встречи высокого уровня.

– Поступайте, как хотите... Мне уже все равно. Я спать хочу!

Я тоже. Но разве это важно?

Но мне сегодня везет! От станции вокзала до дома Ольги всего двадцать минут пешком! Ура! Но, впрочем, в такую рань автобусы не ходят...

– Прошу...

Можно побыть и немного галантным... Впустую. Потому что, судя по всему, Ольге привычнее со мной спорить, чем разводить реверансы...

– Что вам надо от меня, господин Полоз? Я бедная несчастная уставшая студентка у которой уйма проблем! И мне в данный момент ни до чего нет дела...

Вот поэтому я и ждал тебя почти три часа на перроне. Караулил как охотник зверя... Потому что тебе и впрямь нет ни до чего дела. Даже до привычного облика холодной и уверенной в себе обладательницы медали "За заслуги". Сейчас ты на некоторое время позволила себе стать собой. Приоткрыть собственную завесу тайны...

Ту самую ткань, за которой скрывается настоящая Ольга. Та, чьи секреты я хочу разгадать. Конечно, сейчас это невозможно, но потом... очень даже.

Не серая мышка ты, художница. Хоть и заставляешь всех так считать. Но и каким-то странным и неземным созданием тебя тоже не назвать... Не получится просто.

Ты – человек. Да и только.

Твои глаза серые и живые, как предгрозовое небо...

В тебе нет легкости и красоты сказочных фей или англов. Но ты – притягиваешь взгляды. Когда позволяешь себе стать самой собой. Я вижу эти перемены. И я хочу узнать то, почему ты скрываешь свою истинную сущность. Тем более, что у меня еще есть и приказ, который только подхлестывает собственное желание...

– Мне? Что вы! Мне совсем ничего от вас не нужно! Как вы подумать такое могли!

Вся наша жизнь – игра. Чаще всего на нервах других...

– Вам лучше знать "как"...

Человеческая душа – потемки. В которых невозможно разобраться... Может, только Бог способен на это... Ведь ему открыты все наши помыслы... Все желания.

Но я не верю в него. Так же, как и все на этой земле. Хотя, конечно, вслух этого никто не говорит.

Мы играем роль верующих. Но наши молитвы – пусты. А помыслы – темны, алчны и завистливы. Даже церковь для нас уже всего лишь красивое здание, памятник архитектуры и старая история...

Так что... Нам не за чем молится. Мы разучились делать это. Нам это стало не нужно. Так же как утешение и помощь. Даже простое слово участия! Все потеряло свой смысл...

– Вы меня обижаете...

Солнце медленно встает за горизонтом. Но его не видно. Совсем. И понять о том, что наступает утро можно лишь по медленно светлеющему желто-серому небу. Оно просто становиться чуть бледнее... Теряет часть своей серости.

– Не лгите.

Грозно сведенные брови. Губы сжатые в тонкую полоску.

Неужели я тебя так разозлил? Интересно – чем? Вроде веду себя как обычно...Я даже попытался пошутить! А ты – не ценишь... Для тебя ведь стараюсь... Играю немного другую роль от привычной мне.

– С чего вы взяли, что я – вру вам?

Усмехаешься... Сегодня у тебя нет сил играть и притворятся, в отличие от меня. Ты позволила себе маленькую передышку... Что ж, она нужна всем нам время от времени...

– В глаза не смотрите.

Оплошал! Забыл, что глаза – зеркало души. Но и они могут лгать. Если становятся камнем.

– А теперь – лучше?

Глаза в глаза! Желтоватая зелень против городской серости...

И совсем не коробит ее мое изуродованное шрамом лицо. А другие – смотреть не могут. Глаза отводят. Словно бы это они виноваты в случившемся.

А ты – нет.

Тебя не волнует мнение других. Я узнал это из твоего досье. Если ты не считаешь что-то шедевром, то даже мнение толпы не сможет заставить тебя изменить свои взгляды...

– Намного.

Я так понимаю, что содержательного разговора сегодня у нас не поучится... Ну да ничего! Мы терпеливые... До ужаса. А еще привыкшие долго загонять свою жертву... Ведь иначе никакого интереса от охоты нет! Скукотища сплошная...

И все-таки, что заставило тебя измениться? Ровно на один день... Но и этого сейчас мне достаточно. Я многое узнал. Хотя и случайно. Так, что даже ты не заметила своей промашки. Трещины в совершенной броне.

Но свои мысли оставлю при себе. Их еще подтвердить надо...

А может, Цербера на тебя навести? Он, вроде, хотел...

Хотя – нет. Захочет – сам приедет. Его же не заставишь делать то, что надо! Исключение – приказы Инквизитора.

– Не понимаю я вас, Ольга! Вам бы радоваться надо, а вы – грустите да нервы свои тратите! Ну что в вашей жизни не так? Вы известны, любимы и вполне состоятельны! Что вам еще надо?

К тому, что имеешь ты, стремятся миллионы! И никак не могут достичь даже половины того, что есть у тебя...

Известность на грани почитания. Еще немного и тебя внесут в учебники по истории живописи! И будут изучать в школах и институтах... И, ведь это наверняка случится! После того, как ты создашь заказанную Хозяином картину. Тебе поставят на один пьедестал с колоссами живописи...

Посмертно.

У тебя есть прекрасная, пусть и однокомнатная квартира, которую тебе тоже пожаловала Инквизиция. После того, как тобою был выигран межпланетный конкурс по живописи на темы из Библии. Именно тогда увидело свет твое "Распятие Христа", заставившее вздрогнуть членов комиссии. Настолько сильны изображенные на нем жестокость и отчаянье!

Возрождения – нет. Потому что мы сами захотели этого...

На твоем счету в банке лежит отнюдь не маленькая сумма денег. Картины продаются. Конкурсы выигрываются. Естественно, что все эти победы значительно отяжеляют твой кошелек...

– А чему тут радоваться, если я хочу покоя и свободы...? Но не тех, которые обещает смерть, а тех, которые дарит жизнь. А еще, может, сон... Но разве их найдешь в нашем мире?

Свобода... Она невозможна. Потому что абсолютной свободы не бывает. Нас всегда что-то сковывает и связывает... И не избавится от этих цепей до самой смерти!

Так говорите вы, люди...

А я считаю, что свобода невозможна и после встречи с этой бездушной дамой с косой.

– Как-то вы слишком пессимистично сегодня настроены... С вами даже разговаривать не интересно...

– Тогда – не говорите. Я разве вас заставляю вести со мной светские беседы?

Равнодушная... Скучная... Неинтересная...

Пожалуй, я навещу тебя в следующий раз, когда твое настроение пойдет хотя бы немножко в гору и с тобой станет снова интересно спорить. Тем более, что мы уже пришли...

– Тогда до встречи, Ольга, раз сегодня на душевные разговоры вы не настроены. И удачного вам дня...

Шпионить я могу и не находясь радом с тобой. Так же, как и собирать информацию. Благо оборудование и способности позволяют! Так что... живи, учись и работай. Иди домой, а потом в свой университет, а затем еще куда-то...

А я послежу... И может увижу что-то интересное. Искру той настоящей Ольги... Что – вряд ли. Но вдруг – повезет?

Ты же – мое задание. Мой приказ. А значит в ближайшее время, ровно до поступления другого приказа, я буду следовать за тобой неотступно. Днем и ночью. Пока собственноручно не прерву твою жизнь...

Сегодняшний же день вполне можно назвать передышкой, дарованной мной тебе.

* * *

А зря ты не поехал вслед за этой Ольгой, Полоз. Не знаю почему – но это ошибка. Твоя. Что-то там случится, а ты – не узнаешь. Как и все мы. Пока не станет слишком поздно.

Но разве ты когда-нибудь слушал мальчишку Цербера, который однако, увидел свет раньше тебя? Впрочем, тут я даже рад. Потому что из меня не сделали такое Чудовище, как из тебя. Почти равнодушное... Без чувств и лишних эмоций. Которое любой приказ трактует дословно. Убить так убить, припугнуть так припугнуть... И ничего лишнего. Ни единой мысли.

Бедный, бедный змей! Мне жаль тебя. Чуть-чуть. Самую малость.

Мои губы кривит усмешка...

Как все-таки смешна жизнь! Лучших из нас либо уничтожили, либо превратили в рабов. Люцифер мог сомневаться... Сам принимать решения не смотря на приказ. А ты – только подчиняться. И это твое проклятье.

Мы же с Лилит... Слуги. Да и только. И нас в любой момент могут убрать. Выкинуть. Сломать. Когда мы станем не нужны.

Пускай! Мне не страшно умирать... Я слишком часто чувствовал дыхание смерти, чтобы боятся ее. Я слишком многим подарил свидание с ней.

Все-таки ученые в Инквизиции не лишены цинизма. Настолько горького и злого, что даже меня иногда бросает в дрожь...

Нам ограничили срок жизни... Лет тридцать-сорок подарили, когда все остальные живут больше ста... Медицина далеко шагнула! Научилась не только продлевать жизнь, но и молодость... Почти в три раза!

Но человек все равно – стареет. А мы – нет.

Мне теперь всегда будет восемнадцать, Полозу – двадцать пять, а Лилит – двадцать семь. Нас такими создали. Уже взрослыми. Не знающими ни детства, ни отрочества, ни юности. Просто потому, что так захотел... Инквизитор. Ведь ему совсем ни к чему нянчится с малолетними убийцами. А так... Мы уже все знаем. Вернее только то, что в нас вложили. А обучение и тренировки... Они не длятся долго! Хватает только научится нажимать на спусковой крючок. Остальное – инстинкты да рефлексы. Вот и все.

А еще мы до самой смерти будем поражать людей своей красотой... Невинной и чистой. Исключение – Полоз. Ему какой-то маньяк лицо изуродовал так, что даже наши ученые ничего не смогли сделать... Вот шрам и остался.

Нас ненавидят, презирают и... одновременно с этим преклоняются перед нами. Ведь мы допущены в высшие круги власти. Ведь мы приближены к самому Инквизитору...

Но это лишь видимость. Иллюзия. На самом деле мы не можем ничего. И никогда не могли. Даже спасти свою создательницу... Ангела, как ее называет Лилит.

Жаль, жаль! Но ничего не поделать. Нас создали такими. Вот и все.

Так что не о чем грустить! Надо жить... Так, как только можно в нашем случае! Так, как позволяет этот мир. Мертвый, прогнивший и страшный. Грешный. Ведь света уже нет. Настоящего, яркого и теплого... Потому что солнца почти не видно... Искусственная атмосфера мешает. Про звезды я уже даже и не говорю! Для нас их уже не существует...

Мы – грешники, убийцы, твари. С этим даже поспорить нельзя.

От нас отвернулись и Бог и Дьявол. Мы не нужны им. Вернее наши души. За них даже бороться неинтересно! Потому что ничего светлого в них не осталось... Ничего доброго!

Так что... Мы обречены. И это лишь вопрос времени.

Но я не скорблю о том, что случилось... Зачем? Я вполне доволен своей жизнью! Меня в ней все устраивает. Это все Лилит неймется...

Картина во славу Инквизиции не должна увидеть свет! Надо убить художницу!

А что это даст? Лишь отсрочку, пока не найдут нового художника... Их вон сколько учится на факультете Искусств! Не перечесть. Не перестрелять...

Так что мне наплевать на все эти проблемы! С высокой колокольни. Ну, нарисует эта Ольгу картину. Ну, станут все считать Инквизиции почти всесильной, почти равно Богу. Пусть! Мне не жалко. Главное, чтобы меня не трогали...

А остальное – суета сует. И недостойно моего внимания.

Для меня важны лишь мой мотоцикл да ночная дорога. Они подарены мне... миром. И Инквизицией. Так же, как и сотни правил, которые так приятно нарушать! Ездить на красный свет, проскакивать перед самым носом нашей доблестной милиции, курить дорогие сигареты, на чьих пачках пишут, что это занятие опасно для жизни...

А что – не опасно?

Нет такого. И не будет. Потому что даже жить в этом мире невозможно. Он медленно убивает не только себя, но и нас. Но мне – все равно. Потому что до конца света я не доживу... Впрочем, его может и не случится! Ведь сколько веков всякие фанатики вещают со своих трибун об этом знаменательном событии... А ничего пока не случилось. Небо как висело над головой, так и висит. И не беда, что оно изменилось – из высокого и голубого стало серо-желтым и искусственным.

Живи, пока можешь! Живи так, как только можешь!

И я – существую. И несусь по ночной дороге на своем мотоцикле, а уличный фонари освещают мне путь. Ночная магистраль – мой дом. Только здесь я могу позволить себе быть кем угодно, не только слугой Инквизиции! Хотя, по-настоящему я никогда и не был им... Ведь я нелюбимая игрушка Инквизитора, как Полоз или Лилит! Я всего лишь пес. Цепной. Выдрессированный. И не очень-то нужный.

Но зачем разбрасываться прекрасным оружием? Оно может еще пригодится... А пока в нем нет необходимости пусть пылится в шкафу. И благодаря этому я могу жить так, как хочу. И творить то, что хочу.

* * *

Ходить на занятие после того, как удалось поспать всего три часа – пытка застенок Инквизиции. А если ты еще и сдаешь курсовые работы самому Александру Илларионовичу, то вообще – кошмар и ужас. Потому как придирается Кошмарик к каждой точке, запятой и букве... Да еще и вопросами валит так, что хоть вешайся.

Но я – воробей стрелянный. Привыкший и не к такому! Меня уже и Инквизитором не напугаешь, и слугами его не смутишь! Так что сдача курсовых для меня лишь... Неизбежность. Самая обыкновенная. Сдал – забыл. Сдал – гуляй!

Только вот сегодня что-то гулять не особо хочется...

– И как вы можете объяснить свое сегодняшнее состояние, госпожа Зайцева?

А что вам до моего состояния, Кошмар Илларионович? Я же не сплю перед вашими ясными очами! Так, дремлю немножко... А то, что курсовая такая... подозрительно тоненькая, так я что? Я – ничего! Все написала...

Ну, не умею я разводить реверансы на бумаге! У меня максимум – двадцать страниц, считая титульный лист и список использованной литературы. За столько времени вполне могли бы и привыкнуть! Предыдущая вообще была лишь на пятнадцать страниц!

– В смысле?

Отстаньте от меня! Уйдите! Меня и так сегодня с утра помучили!

– Почему у вас глаза так подозрительно косят в разные стороны?

Это на что вы намекаете? Что я слишком хорошо погуляла вечером и ночью?

Ну, тут я не спорю... Погуляла я и впрямь хорошо. Настолько, что лучше бы и не гуляла, а сидела дома да чаи гоняла. А так...пришлось пообщаться с представителями Святой Инквизиции. С Полозом, то есть.

И что ему не спалось сегодня? Ведь в шесть утра на перроне стоял и меня караулил! А потом еще и до дома провожал...

Мне, правда, все тогда было розово и фиолетово да в зеленую крапинку... Так что сейчас я пытаюсь вспомнить – сболтнула ли я чего лишнего или нет...

– От недосыпа, Александр Илларионович. Всю ночь готовилась к защите курсовика! Глаз сомкнуть не смогла!

Вру. А что делать? Не признаваться же, что сестру навещала. Да беседы с Полозом вела... О которых совсем ничего не помню, потому как слишком устала. Вымоталась. У меня же тоже есть свой предел.

И я не могу совсем не спать ночами! Организм у меня ведь не железный...

– Оно и видно.

А почему бы вам не помучить других представителей нашего славного потока, Кошмарик? А то все я, да я... Даже неинтересно становится. Скучно! Или я единственная ваша отрада? По спорам.

Я не сержусь... И не отлыниваю от работы. Просто... надоело. Все. А особенно – наш университет, где ко мне постоянно придираются, а за спиной шепчутся да козни строят... И так постоянно! Передохнуть некогда...

Будь моя воля – рванула бы на Венеру! Отдыхать на курорт... Греться на горячем песочке, путешествовать по горам да каньонам и рисовать... Просто так, для души, а не ради кого-то или чего-то. Но пока – не судьба. И в ближайшее время она не случится. Потому что есть заказ и близящиеся зачеты-экзамены, на которых меня тихо попытаются завалить. От большой "любви" и зависти.

Но к этому я уже привыкла... За столько-то лет как не привыкнуть!

И меня это все почти не волнует. Не трогает. Так же как и различные слухи обо мне и Полозе! Я даже посмеяться над некоторыми версиями нашего знакомства и отношений сумела!

Но это – пройдет. Растает легкой дымкой... Поговорят и успокоятся. Так всегда было. Всю мою жизнь.

– Зайцева, вы же, кажется, уже сдали свою курсовую работу?

А, это снова вы...

– Сдала.

– Тогда почему вы все еще находитесь в аудитории?

Голос – сладчайший мед... Аж страшно. Но я умная и все понимающая. С первого предупреждения. Повторять – не надо.

– До свидания, Александр Илларионович!

Вещи в сумку, ноги в руки и – вперед! На волю... Искать Владимира. Потому как сейчас он мне нужен ну просто как манна небесная! Ведь, чтобы я не думала о химии и всем прочем с нею связанном, но признать надо – без нее мне сейчас не справиться. А так как знания по этому предмету у меня почти нулевые, то надо воспользоваться услугами того, кто в этом разбирается... Тем более, что на Владимире еще с того года висит должок за написанную работу по истории!

Милый, родной, ненаглядный... Где тебя носит, когда ты мне так нужен?

Нет тебя. Как сгинул! Обидно...

А до конца пары еще тьму тьмущая времени! Почти час с лишним... А делать абсолютно нечего. Рисовать не хочется. Депрессия мешает напополам с недосыпом. Книгу, которую специально позавчера на стол выложила, забыла. В библиотеку не заявишься... У меня три книги по живописи двадцатого века не сданы, хотя срок вышел еще три недели назад.

Тоска, одним словом. Даже думать не хочется...

– Ольга, а что это ты тут сидишь одна-одинешенька?

Нашелся-таки! Сам! Ура!

– Уже не одна. Ведь ты здесь.

Эх, милый и добрый друг. Единственный, кого я могу назвать этим словом. Как же я тебя вынуждена подставить. Ведь, если все скроется, то ты можешь разделить мою участь. А я этого не хочу. Очень.

Потому что ты – Друг.

– И правда. Но ты все-таки не ответила, почему сидишь здесь и скучаешь...

– Тебя караулю...

Ты не поверишь правде. Потому что я постоянно лгу. А когда говорю правду, то ей не верят. В большинстве случаев. Потому что мою ложь стали считать правдой... Все. Даже – ты.

– А если – правду?

Мы привыкли сомневаться. Во всем. Даже в правде. Потому что ее для нас не стало... Осталось лишь свое собственное мнение. И все. Другие в расчет не берутся. Ведь они – чужие.

Мой мир тоже делается на чужих и своих. Тех, кому я могу хоть как-то доверять и тех, кто для меня не существует. По той или иной причине. Иногда даже не очень-то важной. Даже – глупой! Но что поделать? Себя не переделаешь... Без желания. А я не хочу меняться. Даже на секунду.

Потому что тогда исчезнет Ольга, а появится Оля, Оленька, Олешка... Но это уже буду другая я! Не та, которая существовала до этого...

– Думу думаю страшную да жуткую... Смертельную.

Ты улыбаешься понимающе и чуть-чуть насмешливо. Твое право Владимир! Твое... думать, что хочешь. Верить или не верить в мои сказки. В замышленное мной страшное дело!

– Какую?

– Как нарисовать портрет в роли чуда-юда так, чтобы он сначала был не заметен, а потом – проявился... Да еще, чтобы на меня никто не подумал о совершенной шалости...

Мы ведь с Кет друзья-враги. И каждая из нас всю свою жизнь старается насолить другой. Но если я по необходимости, потому что терпеть издевательства не умею, то она от злобности да зависти. Я же рисую лучше нее. Намного. И это меня наградили медалью "За заслуги", будь эта железка неладна!

– И что тебе мешает? Я не верю, что отсутствие фантазии!

Университетские коридоры светлые и белые, как в больнице. Нет только этого жуткого запаха лекарств! На подоконниках, огромных, но все-таки меньших, чем у меня дома, стоят кактусы. Жутко дорогие и редкие. А еще красивые... Все! Хотя кто-то может сказать, что они жуткие, колючие и вообще какая от них польза?

А мне – нравится. Потому что кактус это я! Так же, как и мышь. С той лишь разницей, что моя серенькая ипостась всю свою жизнь старается не попасть в лапы к кошке, а колючей это все по барабану! Сам кого хочешь исколет! Знай только ноги уноси...

Кактусы живучие. Из всех растений на Земле они единственные кого можно встретить более-менее часто. Их можно увидеть в кафе, больницах и школах. Даже некоторых домах! Кактусы же неприхотливы... И упрямы.

Они хотят жить.

Как и я.

Но вряд ли мне позволят такую роскошь. Я же никому не нужна настолько сильно, чтобы меня стоило спасать!

– Ее, слава Богу, у меня вполне хватает! А вот необходимых красок нет...

Я не хочу тебя ввязывать в это дело. Но выхода у меня нет. Ведь мне больше не к кому обратиться.

– Это какие же тебе нужны краски, а?

Голос заинтересованный, с капелькой профессионализма. Это ведь соединения и реакции!

– Такие, чтобы на свету висела одна картина, а в темноте превращалась в другую.

– Как симпатические чернила, что ль?

Какие-какие? Такого феномена я не знаю... А надо?

– Это что за зверь такой?

Нет, я, конечно, умная. Но не настолько же! Тем более, что все знать – невозможно! В моем случае – нереально. У меня же не память, а решето! Все мысли и поручения проваливаются в небытие!

– Ну ты даешь, Ольга! А еще – художница!

Вот сейчас возьму и обижусь! И разговаривать с тобой не буду!

– Не злись. Я сейчас тебе все объясню... Раз уж у тебя такой провал в образовании... Симпатические чернила бесцветны, но при определенных условиях – проявляются. Для этого надо лист бумаги, на котором текст написан ими, надо обрызгать или смочить специальным раствором. В твоем случае катализатором должны служить либо цвет, либо темнота. Вот и все.

Содержательно, однако! И как раз то, что нужно. Но как я буду писать прозрачными красками, не видя в какой узор складываются мои мазки? Ведь тут память должна быть не просто потрясающей, великолепной, превосходной и так далее, но еще и продолжительной! Ведь все мазки придется помнить на протяжении целого месяца!

Мама, куда меня несет, и во что я захотела ввязаться?

– А ты можешь их создать?

– Естественно! Всю палитру! Но с одним условием...

Условие?

– С тебя картина! Мне в подарок на долгую память.

Странный дорогой сыр. Зачем тебе моя картина?! Ты же, друг мой милый, к художникам относишься на редкость критично! Правда, к писателям еще хуже... Но это роли не играет!

– А на какую тему?

Нет, мне совсем не трудно потратить пару вечеров и нарисовать тебе картину. Я это даже с удовольствием сделаю... Но просьба – странная. Ненормальная...

– Сама выбирай. Мне без разницы.

– Хорошо! К Рождеству жди подарок!

Я уже знаю, что нарисую и подарю тебе. Потому что, по-моему мнению, ты заслужил это!

– Краски получишь где-то через пять дней... И учти – никому не слова о моей доброте, а то еще засмеют чего доброго...

Врешь ты все. Так же, как и я. Но то не твоя вина. Просто привыкли мы к этому. Стали считать ложь частью своей жизни. И перестали замечать ее.

* * *

– Спасибо тебе!

Сколько радости... И отчаянья замешанного на боли. Ты думаешь, что никто не замечает этого, но это не так. Видят все. Только о причинах не догадываются. Ведь у всех есть свое мнение.

Я не знаю, почему попросил у тебя такую плату за услугу. Картина-то мне не очень и нужна... Я даже на стенку повесить ее не смогу! Но ведь бесплатный сыр только в мышеловке и просто помощь, безвозмездно, ты, Ольга, не примешь. Никогда. Потому что не веришь никому. Даже себе.

– Да ладно тебе. Я же не бесплатно работаю...

В твоем смехе нет жизни. Ты как отражение. Вроде есть, но в тоже время – нет.

– Ладно, я пошел, а ты смотри не нарвись на преподов!

– Да что они мне сделают? К декану отведут? Чего я там не видела!

Глупая маленькая Ольга. Ты – ребенок. Замкнувшийся в себе и думающий, что до него никому нет дела. Есть. И очень многим. Ведь ты – Звезда! Гений!

– Я тебя предупредил. Пока!

Долго рядом с тобой находится невозможно. Так же как и смотреть в твои глаза... Пустые, с тоненьким, почти незаметным ободком боли. И насмешки. Мол, живите на этой грешной земле, а я воспарю в небо к другим мирам. Туда, где Вас нет!

После смерти...

Ведь наша жизнь заканчивается только смертью... Хоть многие и говорят, что после нее мы попадаем в Рай или Ад. По делам своим. Но это – ложь. Красивая сказка, которая рассказывает о том, что достаточно раскаяться и тебя простят.

Ложь! Весь наш мир – сплошная ложь...

Но мы привыкли. Втянулись. И уже не представляем себе того, что можно жить как-то иначе. Так, как ты.

Жаль тебя мне. Безумно. Но я не вмешаюсь. Даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Потому что ты не попросишь о помощи никого. Ни-ко-го.

Сегодняшний день – исключение. Потому что ты просишь не помощи, а оружие, которое приведет тебя к смерти.

Но – пусть. Это твой выбор и твоя жизнь. И это твое дело ввязываться в опасную игру или нет, Ольга. Я же могу только создать эти краски, хотя и понимаю, что они нужны тебе не для ответа на издевательства Кет. Ведь ты когда-то говорила, что никогда не нарисуешь ее портрет. Даже в карикатуре. Даже если тебе нож к горлу приставят!

Так что... ты – врешь. Почему – не знаю. Но догадываюсь.

Инквизиция.

Иначе и быть не может. Как бы ты не скрывала свою неприязнь к ней, но шила в мешке не утаишь! И тем, кто действительно интересуется тобой и знает тебя – все известно. Потому что ты позволяешь им увидеть себя настоящую. Вернее, часть ее... Но этого достаточно.

Мне. Пчелке. Кошмару Илларионовичу.

Они же покрывают и защищают тебя, Ольга! А ты совсем этого не замечаешь... Ведь не просто же так Пчелка позволила тебе сидеть в подсобке почти всю пару! Хотя любого другого ожидала бы встреча с деканом и указ об отчислении.

Первым быть тяжело. Я знаю это не понаслышке. Ведь тогда оступиться права нет. Даже шанса. Потому что ошибку, даже самую малюсенькую, тебя не никогда не забудут. И вспоминать о ней будут при каждом удачном случае.

Но ты пока не оступалась. И это твой козырь. Это то, что позволяет тебе оставаться на плаву.

Потому что Радковский тебя ненавидит! Лютой ненавистью... Ведь ты превзошла его дочь! Но не показывает этого... Себе дороже. У тебя ведь действительно – талант! И его не скрыть, даже если задвинуть твои картины в самый угол!

Инквизитор же заметил их... И тебя.

Хотя было сделано все, чтобы та выставка прошла так, чтобы тебя никто не заметил! Но... не вышло. И тебе дарованы орден и заказ.

Тебе, а не Кет!

Впрочем, ты это заслуживаешь...

Потому что – другая. Не такая, как мы. Хотя считаешь иначе...

В тебе осталась вера в Бога. Настоящая и искренняя! Та, о которой мы даже и не знаем. Которой для нас не существует. Как и Бога. И Рая. И Ада. Потому что тот мир, в котором мы живем и есть Ад. А Рай... Что ж, он давно уничтожен. Нами же. Нашими руками!