Текст книги "Святая инквизиция (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– А теперь, если все вопросы улажены, то не разрешите ли вы мне уйти, Святой Отец? А то я сегодня еще хотела кое-куда съездить... Если вы не против, конечно!

И не слова по поводу оплаты. Денег. Престижа. Самого грядущего мероприятия. Ничего. Пустота. Как будто ее это не волнует.

– Раз так, то можете идти. Полоз вас проводит...

Мой слуга неслышно выходит из теней зала... А Ольга даже не удивилась. Приняла как должное. А ведь она своими собственными глазами видела, как я его отослал!

– Прошу за мной!

Ласковый оскал. Приклеенная на губы улыбка. Как мило! Они уже поиграли у друг друга на нервах...

– До встречи, Святой Отец.

– Хозяин.

Я жду, пока их шаги не стихнут в глубине коридора. И лишь после этого ухожу. К себе. В свои покои. Для того, чтобы разложить по полочкам полученную сегодня информацию.

Попытаться понять, что же за человек эта Ольга Зайцева.

Потому что то, что написано в ее деле довольно сильно разнится с тем, что я сегодня видел. Это не заметно с первого взгляда, но при более длительном общении прямо бьет в глаза. Так, что от этого не отмахнешься...

Это даже Полоз заметил. И принял к сведению. Иначе, с чего бы это ему было напрашиваться в гости к нашей художнице? Для того, что бы увидеть ее крепость...

Которая очень сильно его разочаровала. Своей серостью и безликостью. Если бы не стоящие вдоль стен картины... Но в общем – ничего примечательного! Совсем.

И это настораживает... И заставляет вглядываться сильнее в эту "серую мышку", которая ни в грош не ставит Инквизицию, но исправно ей служит и выслушивает ее пожелания.

А такие люди... опасны. Намного больше. Чем все сопротивление вместе взятое.

Потому что на все у них есть только свое собственное мнение. Личное. И не всегда то, которое необходимо Инквизиции и мне.

* * *

С Инквизицией не спорят. И если она сказала, что кто-то должен придти к ней в «гости» в двенадцать часов дня, то лучше сделать это. От греха подальше... И за ради сохранности своей жизни.

И поэтому я, как умный человек, стояла в главном зале Инквизиции аж за полчаса до назначенного срока. Что поделать! Я привыкла быть пунктуальной...

А вот на сопровождение я не напрашивалась! Мне оно ни к чему. Но верный слуга Инквизиции Полоз так, по-видимому, не считает...

Иначе с чего это ему было бы скрашивать мое одиночество? Да еще не в одиночку, а с Лилит. Прекрасной и ужасной. Но если первое относится к ее внешности, то второе к ее делам и поступкам.

– Так вы и есть та самая художница Ольга, которая будет писать у нас картину?

Черные глаза – бездна. Без дна и эмоций. Улыбка полна участия и вежливого интереса, да только за ней ничего нет. Жесты наполнены грацией дикого зверя... кошки, которая уже не гуляет сама по себе.

– Вы правы. Я действительно получила такой заказ, но вот справлюсь ли я с ним...

Пожимаю плечами. Вроде как врожденная скромность и нежелание признавать собственные заслуги.

– Она все врет, Лилит. Ее картины – гениальны! Не даром Господин заметил ее...

А вот промолчать мы не могли?! Да и вообще, что ты тут делаешь сейчас, родимый? Ведь вроде доставил по месту назначения... Скрасил мое одиночество. Развлек. Что еще тебе надобно?

– Не смущайте меня, господин Полоз. А то я еще чего доброго поверю в ваши слова...

Ну, вот это вряд ли случится!

– А что плохого в том, что другие признают ваши заслуги, Ольга? По-моему это – замечательно!

Много ты знаешь! Большая известность предполагает большие проблемы. А также врагов, завистников и прочих недоброжелателей... И у тебя становится совсем мало тех, кому действительно можно доверять. В моем случае таких людей вообще нет.

– Ну, это с какой стороны посмотреть...

– Может быть...

Ты изучаешь меня. Так же как и твой собрат. Что ж... Пусть. Все равно настоящие мои тайны не знает никто. Потому что жизнь приучила меня быть слишком осторожной... И я не скажу, что это – плохо. Просто – трудно.

Каждый миг, каждый день, каждый год жить в полной боеготовности...

А вот и главное действующие лицо нарисовалось... Сам Первый Инквизитор почтил нас свои вниманием... Сам вышел встречать.

Неужели вам так необходима эта картина?

Лилит же испаряется почти мгновенно. Ее здесь не ждали. Она тут не нужна. Я не ее задание...

Но надо быть вежливой и ничем не показывать своего... недовольства сложившейся ситуацией. Ведь мое мнение не значит ровным счетом ничего.

– Святой Отец...

Я улыбаюсь и отвешиваю глубокий поклон. Трактуйте мое поведение как хотите! Мне это безразлично. Главное, чтобы правда не всплыла наружу

У, как мы умеем переглядываться! Безмолвный разговор... А Полоз вдруг разом растерял всю свою говорливость, оставив лишь смирение и послушание. Да еще искры в глазах. Насмешливые... Верно вспомнил, как я на нем в автобусе упала...

– Ольга, девочка моя! Как я рад вас видеть!

А я не очень... Но разве это можно произнести вслух? Так что остается отвесить еще один поклон на этот добродушно-участливый тон... Вы Инквизитор строите из себя этакого доброго пастыря, который все простит и поймет...

Не верю!

– Проходите же! Полоз, как тебе не совестно держать нашу гостью в коридоре?

И еще один бессловесный разговор. Более содержательный, чем предыдущий... Но не понятный мне.

Я же пытаюсь улыбнуться. Но у меня получается лишь усмехнуться. Криво, конечно, но это лучше, чем совсем ничего...

– Что вы, Святой Отец! Мы вполне мило побеседовали... Не так ли, господин Полоз?

Особенно если вспомнить разговор на моей кухне в девять утра! Да я даже в университет в такую рань не езжу... А он! Пришел!

Была бы я обычной, среднестатистической художницей, то у меня не было бы такого количества проблем и неприятностей. Меня бы просто не замечали. Проходили бы мимо и совсем-совсем не обращали бы внимания.

А тут! Будят ни свет, ни заря! Чуть ли не дверь взламывают! Усаживаются на моей милой и любимой кухне! И нагло поедают мой завтрак! И пьют мой кофе!

Как я его в тот момент ненавидела... Почти искренне! Ведь это была моя чашка!

Но чего мне только стоили эти его вопросы о моем самочувствии!

"Что-то вы очень плохо выглядите, Ольга! Плохо спали?"

И все это так искренне! Словно бы и впрямь – заботится... Что тут можно ответить?

"Да что вы! Я сплю как младенец!"

И главное улыбаться поярче! Так, что у меня даже челюсти свело.

Но не говорить же этому змию, что я уже которые сутки только мечтаю о том, чтобы меня посетил Морфей! Хоть на пару часиков! А то сидишь, завернувшись в одеяло, и смотришь в потолок. А сна ни в одном глазу... А утром в университет, на лекции да занятия. И Кет снова доставать будет... И Кошмар Илларионович комментировать мою мазню, которую я и картинами-то не считаю.

А еще я оказывается темноты боюсь... Не знала! Всю жизнь жила и не знала! А в это утро прозрела! Ведь свет у меня в квартире горит не просто так на протяжении всей ночи...

И так всю дорогу! Издевки, насмешки и прочее! Ну, ничего! Я отомстила... Ох, как я отомстила!

Старенькую бабушку на него натравила...

Ах, какая это была лекция! Сто раз уже пожалела, что не взяла с собой камеру... Такие кадры надо увековечивать!

– Вот как? Ну что ж... Тем лучше для него...

Не поняла... а последние слова к чему именно относятся? К тому, что скрасил мое одиночество? Или выяснил что-то?

– Прошу за мной тогда... Полоз, ты можешь быть свободен.

Вот это да! Я так не умею избавляться от нежелательных слушателей... А надо бы. Но я не Инквизитор. Так что приходится терпеть. И молчать. И смирится. На время.

А в нашем "Святом Отце" все кричит о баснословной роскоши... Одеяния – шелковые, крест на груди весит, наверное, килограмма три – столько в нем всяких драгоценных камней и металлов. И при всем при этом он умудряется строить из себя святого!

Я же отстаю от него ровно на один шаг. Так надо. Мне совсем ни к чему лишнее внимание. Да и на фоне этого... хищника маленькая мышка просто теряется...

Но мне только этого и надо!

– Скажи мне, дитя мое, что за камень лежит на твоей душе?

Вот так и начинаются исповеди. Скажи, расскажи, поделись... А я – не хочу. Но придется. Ведь Инквизитор должен думать, что я верю ему. Только сложно это. Для меня. Потому что в этот раз я не смогу наступить себе на горло. Но и соврать тоже нельзя. Почувствует.

Потому что ему уже рассказали, что Инквизиции и ее слугам я не верю. Ни на грош. Не смотря ни на что.

Может попробовать прикрыться скромностью и смущением? Вдруг – выйдет?

– Право же... Это не должно вас беспокоить... Мои проблемы не стоят вашего внимания...

– Не говорите так... Это моя работа – слушать тех, кому нужно покаяться и облегчить душу. Ведь все мы грешны. И нам так нужна хотя бы капля участия и понимания, не так ли?

– Так...

Не повезло. Бывает. Хорошо хоть сейчас это просто разговор, а не пытки в застенках Инквизиции. И мне совсем не сложно сказать одну каплю правды. Чтобы потом соврать. Чтобы вы считали, что я вам верю. Что я готова смириться с собственной участью...

– У меня много врагов, Святой Отец. Меня ненавидят, презирают и... одновременно восхищаются моими работами. Хотя я не вижу ничего, чем там стоило бы восхищаться...

Смешно! Я хочу лишь покоя и тишины. А не известности, силы или власти. Всего того, за что многие убили бы... И все то, чего я не желаю, достается мне почти даром. В одно мгновение.

– Враги есть у всех, дитя. Так же, как и завистники. Не стоит так переживать из-за этого... Они не стоят этого. Тем более, что ненависть не выход... А к себе вы чересчур строги! Нельзя же так! Вам просто надо съездить куда-то и отдохнуть. Например, к своей сестре... Уверен, она будет очень рада вас видеть...

Все справки обо мне навели! Даже сестру вспомнили! Как же! Она же великий ученый в ваших лабораториях, Инквизитор! В закрытых и жутко секретных... Светило науки. Так же как и я – искусства.

Но моя сестра – другая. Она действительно верит вам. Но я – не она.

– Возможно, вы правы и я просто устала...

Проще согласиться. Смириться. На мгновение...

– Не переживайте так. Все уладится.

Угу. Уж вы-то об этом позаботитесь!

А вот и конец нашего пути... я так понимаю, что именно в этом зале мне придется в скором времени проводить почти все свое свободное время...

Он... красив. Огромен. И потрясающ... Здесь горят свечи, заставляя свет преломляться в ярких витражах, изображающих различные сцены из библии...

– Это и есть место моей работы?

– Да.

Я в благоговении смотрю на эти старинные стеклянные полотна... Как велико было ваше мастерство, гении прошлого! Я преклоняюсь перед вами... Только вы могли так изобразить боль, отчаянье, радость, счастье, любовь...

И надежду в спокойном лике Богородицы... Она прекрасна и полна скрытой силы... Она милосердна. Печальна...

А маленький Иисус, что обнимает ее за шею, вызывает на моих губах улыбку.

Я успею еще все здесь рассмотреть. У меня будет шанс...

А пока надо заняться делами...

– Картина будет висеть над полом на высоте одного метра, я правильно понимаю?

На самом деле, меня это совсем не волнует. Как и ответ Инквизитора. Я и так все понимаю...

– Абсолютно. Мы посчитали, что это наилучший вариант из всех.

Я его почти не слышу... Я думаю...

Свет постоянно будет падать на эту стену... Но здесь так много витражей! Они могут затмить своей красотой мою работу... Краски нужны особенные... Под витражные. Потому что это лучше всего. Потому что тогда картина словно бы станет еще одним окном...

– Краски... и свет. Да, наверное это будет лучше всего.... А может...

Привычка – вторая натура. Когда я работаю, то для меня исчезает весь мир. И я не замечаю того, что говорю...

Но кое-что надо уточнить... Ведь если моя догадка окажется верна...

– Скажите, Святой Отец, а у вас есть какие-нибудь пожелания по поводу будущей картины? Вы ведь понимаете, что когда я начну, то исправлять что-то будет довольно сложно... У нас же материалы не семнадцатого-восемнадцатого столетия!

Это там можно было замазать краской неудавшийся момент! А теперь – нельзя. Краски тонкие... Чересчур. И за счет этого картины рисуются намного быстрее! Мазнул по холсту, а краска уже высохла!

– Я хочу, чтобы на полотне изображалось все величие нашей Святой Инквизиции... Ведь, насколько я знаю, вы специализируетесь именно на этой теме?

Вроде как... Потому что – проще. Потому что если бы я выбрала что-то другое, то меня мгновенно заподозрили бы в связи с моими другими картинами. А так... Я творю. И стили разнятся.

– Да, это так... Но может, вам нужно что-то определенное?

– Возможно... вы изобразите кого-то из великих деятелей... Моих предшественников? Ведь, они так много сделали для этой земли! По-моему, они вполне достойны того, чтобы быть увековеченными на этом полотне.

Тонкий намек на толстые обстоятельства... Хорошо, вы же у нас Величайший Инквизитор! Вот вас я и изображу! Возможно...

– Хорошо... Я попробую. Теперь, материалы...

– Все оплачивает Инквизиция. И не спорьте! Таково наше желание...

Это естественно! Не из своего же кошелька я буду платить за краски!

– Я не об этом, Святой Отец... Я просто хотела попросить, чтобы вы позволили мне самой покупать и выбирать все то, что мне необходимо. Я не откажусь от кого-то, кто поможет мне в этом... Но решение я хотела бы принимать сама.

Не понимает... Бывает.

– Почему?

– Понимаете, мне проще самой выбрать то, с чем мне предстоит работать. Под свою руку, так сказать... Во избежание неприятных инцидентов... А то у меня уже было такое на первом курсе! За меня все купили, а оказалось, что – не то! Выбрасывать пришлось...

Такое – было. Давно, правда. Но все ж... То с чем мне предстоит работать я предпочитаю выбирать сама. Под себя. Под свою руку...

– Хорошо, будь по-вашему.

– Благодарю!

Но веры нет. Ведь обязательно своих соглядатаев приставит!

– А теперь, если все вопросы улажены, то не разрешите ли вы мне уйти, Святой Отец? А то я сегодня еще хотела кое-куда съездить... Если вы не против, конечно!

Мне надо на свободу! Туда, где никто никогда не ходит... Потому что я уже не могу притворятся. Я устала... Мне необходимо отсюда вырваться!

– Раз так, то можете идти. Полоз вас проводит...

Если бы я не заметила его раньше, то наверняка бы, испугалась. А так... Только принимаю как должное. Это сейчас не важно...

– Прошу за мной!

Еще одна дорога. Еще несколько часов игры на чужих нервах... Не хочу! Я устала...

– До встречи, Святой Отец.

– Хозяин.

Потрясающая лаконичность и краткость! Просто Хозяин... Не Господин или Мастер, а именно Хозяин!

Но мне нет до этого дела.

Мы уходим. Мимо всей этой дикой и совсем неуместной роскоши. Золотых гобеленов, парчовых штор, резной мебели из мореного дуба... По коврам из настоящей шерсти...

Я почти бегу. Туда, на волю, под эту искусственную атмосферу...

Мелькают, сливаясь во что-то пестрое. Витражи, картины, ковры... Мне нет до них дела. Как и до моего соглядатая – Полоза.

Вот уже и двери... В каком-то десятке шагов...

– Спасибо, что проводили, но дальше я сама!

И выскочить. Унестись. Убежать на самый край города к мертвому морю. Я никого не хочу сейчас видеть и слышать. Ни-ко-го! И пусть Инквизиция думает, что хочет! Я не железная...

Город – серое пятно. С яркими желтыми пятнами.

Я устала...

Ноги сами несут меня... Я ничего не вижу и не замечаю. Кажется, я даже умудрилась врезаться в кого-то... Пусть!

А вот и пляж... Мертвый и черный. Такой же как и море в котором уже давно нет жизни... Оно мутно-зеленое в каких-то масляных пятнах. Так же как и берег...

И это мой мир. Дом.

И что самое жуткое – мы сами сделали его таким. Это наша вина. Наш грех. И не так уж и важно, что первый камень когда-то бросила совсем еще молодая, возрожденная Инквизиция. Мы все одинаково виноваты. Потому что позволили этому случиться.

А мысли несутся вперед и вперед. Пришло время. Развилка. Пора делать выбор. Трудный и тяжелый... Почти невозможный. Потому что в любом случае в конце меня ждет смерть. Так или иначе. Разница лишь в том, какой своей сущности я дам дорогу. Какой половинке души уступлю...

Останусь ли я лишь сторонним наблюдателем и молчаливой жертвой или знаменосцем, который не побоится выступить в одиночку против армии?

Решить...

Создавать этот жуткий шедевр во славу Инквизитора или нет...

И что делать, если чаша весов все-таки перевесит в сторону этого обреченного "нет"?

* * *

Так вот она какая, эта Ольга! Странно-серая. Незаметная настолько, насколько это вообще возможно. А уж на фоне моего Господина и Полоза она вообще теряется! Как маленькая медная монетка среди золотых. Ее просто выбросят... Ведь кому она нужна?

Мышка в красной бандаме... Невзрачная и совсем неинтересная.

А я ожидала большего. Намного. Ведь кем мне представлялась эта девочка? Холеной львицей, которая никогда не упустит своей выгоды! В золоте и бриллиантах... а также – шелках и бархате.

Но – ошиблась.

Но это даже хорошо. Проблем меньше.

Мне будет совсем просто прервать ее жизнь. Одно движение – и все. И нет человека. Меня хорошо обучали. Настолько, что иногда даже страшно становится...

Но это – ничто. Так, привычные пустяки! Рутина...

Мне не жаль. Никого. Даже эту... девочку. Потому что ее жизнь ничто по сравнению с тысячами. Потому что судьба бросила кости и решила, что в этот раз жертвой быть этой Ольге. Потому что я сделала свой выбор.

Во имя умершего Ангела...

– Что-то случилось, Лилит?

Цербер. Единственный, кто понимает меня. Кто думает также как и я. Ведь он был там, в той лаборатории, где я совершила свой самый страшный грех... Его тоже создала Ангел. Как и Люцифера. Из всех нас выделяется только Полоз. Ему жизнь подарил совершенно другой ученый. Тот, кто доставил информацию, послужившую основой для обвинения и приговора. Ее напарник. Тот, кому она доверяла.

Но после ее смерти этот предатель не долго ходил по этой земле! Мы вынесли свой приговор. За спиной Инквизиции...

Господин ничего не сказал по этому поводу. Зачем? Ведь тот, кто единожды предал, предаст и еще раз...

– Найден художник для создания той картины.

Которую я уже заранее ненавижу. Всем своим сердцем. Всей своей сущностью. Настолько сильно, что челюсти сводит.

Под потолком плывет сизый дым от сигарет Цербера. Дурная привычка, которая доставляет ему удовольствие. Как и возможность безнаказанно нарушать правила на улицах города, гоняя на своем жутком мотоцикле...

А ведь глядя на него и не скажешь, что он – раб Инквизиции и ее оружие. Милый, молодой человек с зелеными глазами и соломенными волосами. Немного эксцентричный... Особенно, если обратить внимание на его одежду – сверхпрочные ткани и море железа.

– Вот как? И ты, конечно, его видела...

Он не спрашивает, но утверждает. Впрочем, он слишком хорошо меня знает...

– Ее. Зовут – Ольга. Внешность... Обыкновенная. Рост – средний, цвет глаз – серый, волосы – короткие... Не очень жалует нашего брата Полоза, а тот развлекается за ее счет. Или она – за его... Вежливая. И умная. Во всяком случае, достаточно для того, чтобы не спорить с нашим Господином.

– Положительно качество, ты так не считаешь?

Ухмыляется. Но по глазам вижу, что основную мысль до него мне удалось донести. Ту, которая не дает мне покоя вот уже несколько дней и ночей... Об этой картине, которой суждено стать шедевром!

– Не считаю.

Потому что тогда эта Ольга смирится и поступит так, как хочет и ждет Инквизиция. И взойдет на собственный костер. Исчезнет.

А в этом случае все равно, когда окончится ее жизнь... Сейчас или на пару месяцев позже. Исход – один.

– А она действительно настолько хороша?

В предательском солнечном свете сверкнули хищным огнем серебряные кольца с кроваво-красными гранатами, отразясь в изумрудных глазах.

– Да.

Большего говорить и не надо. Самое важное всегда говорится предельно просто. И я признаю несравненное мастерство этой Ольги, которое, однако, уступает тому неизвестному художнику. Ненамного, но все ж...

В ее картинах нет той жажды жизни, которая заставляла бы чаще биться сердца. В них совсем нет надежды. Только обреченность и торжество Инквизиции. Я не увидела также и веры. Хотя бы во что-то! Осталось лишь смирение перед своей участью...

Я же жду, что скажет Цербер. Его совета. Потому что он умеет просчитывать все намного дальше меня...

– Подожди. Присмотрись к ней. А я пока наведу об этой художнице справки по своим каналам.

Но ведь вся информация уже лежит на столе у Инквизитора! Полная характеристика! От рождения и до самой встречи с моим Господином! За ней же следят постоянно... и не только Полоз!

– Уверен?

– Абсолютно. Слишком странный получается портрет... не очень-то похожий на реальность... Надо проверить все не только в известных источниках, но и в своих собственных.

Что ж... Может оно и лучше. Не стоит делать поспешных выводов. Даже если в решении ты уверен.

– Посмотри. А я – подожду и Полоза пораспрашиваю. Может он что-то и знает... Лишнее и неизвестное.

Хоть мы и рабы Инквизиции, созданные ею же, но и у нас есть свои тайны. Да, мы не можем ослушаться прямого приказа или совершить явное предательство, но действовать вопреки своему Господину... До того момента, пока нас не вызовут на ковер. Пока нам не прикажут. А до этого момента мы почти свободны!

Потому что наши мысли принадлежат только нам...

* * *

Дверной звонок уже минут пять разрывается от трелей... Потому что именно столько времени требуется, чтобы разбудить меня, когда я сплю. Что поделать! Ну, не слышу я ничего, когда отбываю в страну Морфея. И об этом знают многие...

Да кого ж там несет на ночь глядя?

Хотя, почему на ночь? Полночь-то давно минула... Минут двадцать пять назад, как спешат сообщить мне настенные часы...

Так, один тапок я нашла, а второй... тоже. Теперь включить свет... Слава новым технологиям! Достаточно только подумать, как зажигается лампочка. И выключатель искать не надо. Красота!

А может, этот ночной посетитель уйдет?

Нет, не уйдет. Настырный больно. Уже десять минут стоит под дверью и сообщает о своем присутствии...

Интересно, все-таки, кто это? Вроде некому навестить меня в столь поздний час... Все сослуживцы и друзья давным-давно разъехались по домам и видят десятый сон... На работе все тихо-спокойно. Никаких происшествий и проблем не было. Во всяком случае, тогда, когда я уезжала...

– Да иду я! Иду...

Я знаю, что меня не услышать из-за железной двери, но привычка! И с ней ничего не поделать...

Оля-ля-ля! Кого принесло ко мне на огонек! Сестрицу...

Что случилось?

– Привет, Мил... Ничего, что я так поздно и без приглашения?

Стоит, дрожит и глаза отводит. Ну, точно, что-то случилось! Или я – не я! Чтобы обо мне не говорила Ольга, но ее я знаю как облупленную... Недаром же делили одну комнату... Лет десять. Пока я не начала работать в лабораториях Инквизиции и не получила свою собственную квартиру.

– Да нет... Ты проходи-проходи! Не на пороге же разговаривать нам с тобой!

Маленькая моя сестренка... Кто же тебя довел до состояния "Не подходите ко мне! Я нервная и очень опасная"? Ведь ты даже почти не осознаешь того, что происходит вокруг...

Ты как загнанный зверь, которого прижали к стенке. Жить хочешь, а сделать ничего не можешь. Только биться... Даже если битва заранее проиграна...

Впрочем, это еще пока неизвестно! Как и то, почему ты в этот вечер оказалась у моего порога... Что более чем странно! Ты ведь не очень-то меня жалуешь... Слишком уж мы с тобой разные... во взглядах на эту жизнь.

– Тебе кофе или чай?

Я прекрасно знаю, что ты почти ненавидишь мою роскошную квартиру! Четырехкомнатную. Поэтому и веду тебя на кухню... Чтобы ты не так напрягалась... Ведь там у меня нет ни кожаной мебели, ни старинных гобеленов или книг. Только самое необходимое! И огромный подоконник, который я заказала из-за тебя... Ты же на стульях не сидишь в принципе! Разве что только в своем университете, да и то – по необходимости!

– Кофе. Черный...

С тремя ложками сахара на большую кружку, которая ютится за стеклянными дверцами среди тончайшего фарфора. Тоже для тебя покупала...

Себе я тоже наливаю кофе. Черный. Без сахара. Такой, который ты пьешь по ночам. Когда пишешь свои картины. Не те, о которых знает Инквизиция, а другие... Настоящие...

Но ты ведь не знаешь, что я знаю твою тайну... Но не волнуйся! Я ее сберегу...

– Держи!

Так и знала... Ты и впрямь облюбовала мой подоконник, забравшись на него с ногами и уткнувшись носом в колени.

Я молчу. Ты сама начнешь важный для тебя разговор. Но так, чтобы я ни за что не догадалась о самом важном. Пусть!

– Почему жизнь так глупа, а, Мил?

Глупа? Ну, вот это – вряд ли! Жизнь прекрасна. Только мы забыли об том. И стали считать ее какой угодно, но только не той, какой нужно. Это наша вина. Наши заблуждения...

Их у нас много. Без них нет нас. Но когда-то их было меньше... И когда-то мы умели верить в чудеса и Бога. А теперь – нет. Он не нужен нам.

Но ты, ведь, не все?

– Откуда ты взяла такой вздор?

Тебе нельзя сомневаться, сестренка. Вредно это для тебя. Потому что тогда ты начинаешь терять себя. И свой дар. И твои картины начинают терять свою жизнь.

– Да просто... Мы все время за что-то боремся, чего-то пытаемся добиться... А на деле оказывается, что это ничего не стоит. И то, что когда-то казалось незыблемым, становится миражем...

– Вся наша жизнь состоит из миражей. Просто кто-то умет видеть сквозь них, а кто-то – нет.

Ты – умеешь. Я – не очень. А остальные вообще не знают что это такое!

– Тогда зачем нам жить?

Зачем? За тем, чтобы рассеять свои миражи. Найти свою дорогу. А может, и счастье! Ведь это так важно – быть счастливым! Хотя бы столько, сколько можешь. И так, как только можешь!

Я всегда завидовала твоему простому счастью, сестра. Хоть ты и не знаешь этого... У меня были стремления, мечты, возможности и мастерство ученого, а у тебя только кисти, краски да чашка черного кофе. И тебе этого вполне хватало для счастья... А мне всегда оказывалось мало того, что я имела. Мне всегда хотелось большего.

Только поэтому я стала работать в лабораториях Инквизиции. Закрытых и жутко секретных. И именно из-за всего этого я узнала то, чего знать не должна. Любопытство взыграло...

А ты... Ты радовалась самым простым вещам. Например, коробке с пирожными! А я считала это глупым. А потом – мудрым. Ведь все эти маленькие радости и есть наша глупая. Как ты сказала, жизнь. Без них жить скучно и не интересно! Совсем...

– А зачем умирать?

Я не дам тебе однозначного ответа. Его ты должна найти сама, а я... могу указать лишь тропинку и направление. Вот и все.

Дальше думай сама!

– Тогда проблем меньше...

Эх, милая моя! Тебе-то откуда это знать? Ты же не умирала... Как и я, впрочем.

– Разве?

Самоубийство, когда ты можешь бороться или сделать хоть что-то – трусость! Это просто бегство от проблем... Или дурость! У каждого по-своему. В меру, так сказать, своей собственной слабости...

А ты – боец, сестренка! Пусть и однажды чуть не свернувший со своей дороги, но у нас у всех бывают моменты, когда это случается. Мы же – люди. И иногда подняться и продолжить идти вперед неимоверно трудно. Потому что цель жизни теряется. И не всегда получается вновь найти ее...

У тебя получилось. Ты стала писать картины. Те, о которых знают все, но о том, кто их написал – ничего. Они ведь даже не подозревают, что неизвестный художник это – ты, сестрица.

Пожимаешь плечами, а взгляд устремлен в пустоту... И кофе почти остыл...

– А с чего ты вдруг задаешь такие вопросы? На тебя не похоже...

Ты же закоренелая оптимистка! Даже когда все плохо! Настолько, что хочется сказать, что хуже некуда!

– Да просто достало меня все! Особенно этот... заказ! Чтоб ему пропасть!

Значит, все-таки Инквизиция постаралась... Бедная моя сестренка. Опять тебя загоняют в угол. И в этот раз помочь тебе я не смогу. Это ведь уже не детские проблемы. Здесь замешаны силы, с которыми мне не справиться. Даже если я очень захочу.

– А что за заказ?

– Картина. Во славу Инквизиции. Сам Святой Отец удостоил меня встречи, чтобы показать мне мое место работы.

Кривишься. Я знаю, что ты не очень-то любишь нашу Инквизицию, а в особенности ее главу. За все содеянное ими за многие века. Хотя об этом не говорят, но знают – все. Просто молчать – проще.

Я же такая же... Молчаливая.

– И? Это ведь большая честь!

Смертельная. Тебя ведь уберут. Так или иначе. Но ты это знаешь. А значит вопрос не в том, когда прервут твою жизнь, но в чем-то другом...

– Честь... Но мне она не нужна.

Всем, кроме тебя!

– Я не знаю, как создать этот "шедевр"...

Или просто не хочешь... И если я что-то понимаю в этой ситуации, то в твоей головке уже зародился какой-то план... Как избежать всего этого. Или перевернуть. А тебе же просто нужна уверенность в сделанном тобою выборе.

И поэтому ты приехала ко мне. Чтобы понять... А сначала, наверняка, сбегала к морю. Мертвому.

Чтобы вновь увидеть то, во что превратился наш мир.

– Ты? Не ври! Я слишком хорошо тебя знаю! В твоем блокноте, который ты постоянно таскаешь с собой, уже есть по-крайней мере три наброска!

Не тех, которые нужны, конечно! Других... Той тебя, которая уже много лет живет в тени студентки Ольги. И ты знаешь это! Также как и я...

– Может, я просто боюсь?

Боишься. Но не предать доверие Инквизиции, а наоборот – заслужить его! Потому что это значит жить под постоянным прицелом. Постоянно боятся сделать что-то не то... И не останется тогда у тебя ни капли даже этой мнимой свободы. А только камера с железными прутьями.

А тебе ведь это не нужно?

– Может.

Решай сестренка! Сама... Потому что я тебе не советчик. Потому что это твоя жизнь, а не моя.

Ты молчишь. И пьешь свой уже остывший кофе. Я тебе не нужна. Совсем. Тебе нужно было просто с кем-то поговорить... и все.

А я тебе ни к чему. Я же всего лишь твоя глупая старшая сестра!

– Мил, а ты сможешь простить меня, если я совершу что-то такое, за что меня бросят на костер? Если я предам... нынешнюю власть?

– Прощу. И всегда буду тобой гордиться.

Ты же моя сестра. Маленькая. Любимая. Драгоценная. Но ты этого не знаешь, а я – не скажу.

– Ну, спасибо за кофе да ласку!

Уже уходишь. Выбор сделан. Решение принято. И ты можешь идти дальше по дороге, на которой нет места никому. Даже мне.

Я не провожаю тебя. Ты не любишь этого... Как и многого другого. Жаль. Ведь я так люблю тебя! Даже зная, что ты, наверняка, предашь нашу Святую Инквизицию. Сделаешь то, на что я не способна.

До меня доносится звук открываемой двери. И твои прощальные слова... Неожиданные и болезненные. Которые я и не надеялась никогда услышать!

– Знаешь, Мил, ты самая лучшая в мире сестра. Не смотря ни на что. И я очень люблю тебя!

* * *

Отчаянье. Странное и глупое человеческое чувство, которое зачастую толкает людей на совершенно необдуманные поступки. Даже не необдуманные, а совершенно бессмысленные! Они прыгают с крыш собственных домов, крадут деньги у тех, кто им доверяет, кидаются в омут с ледяной водой не умея при этом плавать... Глупо это все! Абсолютно. Ведь нет ничего дороже собственной жизни! Но некоторые не хотят слышать голос разума... Впрочем, у них его и в помине нет. Зачем думать, если можно просто умереть?