Текст книги "Святая инквизиция (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Я тот, кто я есть.

Всю свою жизнь я сражался на войне. Скрытой, но от этого не менее беспощадной... Можно даже сказать, намного более беспощадной. Потому что постоянно приходится оглядываться через плечо. И ждать. Того самого единственного момента, когда защита врагов даст трещину.

Это не правда, что "Карающие" неуязвимы. Ведь одного из них, самого первого, Инквизитор убил чуть ли не своими руками. Вернее, это сделала Лилит, но сути это не меняет. Этих чудовищ можно уничтожить, главное дождаться того самого единственного мгновения.

Я не строю иллюзий. Уже давно. Почти с самого рождения. Еще бы! Ведь для этого мира я никто. Просто пустая страница книги, которой одна дорога – на костер.

Жизнь без борьбы – ничто. Ее просто не существует. Это почти аксиома! Для меня. И для моей семьи. Может, только Отец думает иначе. Но на то он и наш Отец, чтобы быть другим. Чтобы направить и ободрить. Объяснить необъяснимое.

Жаль только, что нас уже не переделать...

Мы дети войны. Другой жизни мы не знаем. Да и есть ли она? Не знаю. Да и не хочу. Я боец. Воин. Убийца. И у меня есть своя мечта... Я верю – придет день и тирания Инквизиции будет свергнута! Когда-нибудь. Если повезет. Если сил достанет.

Но... как больно терять тех, кто тебе дорог! Кого ты называл почти братьями. Из-за этих... тварей. Чудовищ нашей "славной", "святой" Инквизиции! Из-за собственных принципов и твердолобости. Из-за дела имя которому смерть Инквизиции и всем, кто с ней связан.

Тяжело это все. Больно. Но я сам выбрал свою судьбу.

Я – снайпер. Мой удел – ожидание. И только ненависть к Великому Инквизитору пока еще дает сил... да семья, которая сегодня стала меньше.

Инквизиция говорит, что верит и почитает Бога, но на самом деле убивает с его именем на губах. Во славу его! Мол, Бог призвал гнать всех отступников, всех тех, кто не верит в него так, как заповедует церковь...

Но это – ложь. Прикрытие для творимого ей беззакония. Власть. Ведь они наместники Бога на земле! Средство для того, чтобы манипулировать людьми! И ничего больше...

И текут по улицам реки крови. Безвинно убиенных только за то, что посмели думать не так, как того хочет Инквизиция. За то, что у них появился свой собственный взгляд на мир и вещи. Их стараются не замечать, но они есть. И это знают – все. Но – молчат, отводя глаза.

И Смерть шагает со своей косой по домам, собирая страшную дань...

Кто будет следующим? На кого укажет ее перст? Ее ждут, боятся и ничего не могут с нею поделать.

Говорят, ее дыхание можно ощутить по еле заметному аромату фиалок...

Не знаю. Я еще не сталкивался с этой равнодушной судией так близко, чтобы почувствовать этот аромат. И надеюсь, что еще очень долго не придется.

И приходится нам оплакивать дорогих нашему сердцу людей. И слышать за спиной обидные и ранящие не хуже ножа фразы... "Он не был предан Инквизиции". "Он предал нас". "Правильно поступили, таким как он давно нет места в этом мире!"

Много еще чего говорят. Разного. Страшного. Почти смертельного. Беспощадного в своем равнодушии.

Но при всем при этом, как объяснить маленькому ребенку, что кто-то дорогой ему больше не переступит порог его дома? Что он умер потому, что был не таким как все? Что этот ребенок теперь изгой? И что ему теперь одна дорога – на плаху, чтобы хоть как-то искупить выдуманный нашей Инквизицией грех...

Никак этого не объяснить. Это просто невозможно. Для человека, но не для времени. И вот оно-то и заставит понять, предварительно набив несчастному огромное количество шишек, поставив сотни ран, сбив кулаки до костей, иссуша душу.

Бог же... его не в чем винить, хотя иногда очень и хочется! Он не отвернулся от нас. Мы не имеем права это говорить. Нет. Потому что этого не может быть. Ведь настоящий Отец просто не может отвернуться от своих детей. Он просто позволит учиться им на своих ошибках. Самим. И надеяться, что Его дети одумаются и смогут услышать то, что Он им говорит.

Мы перестали в Него верить. Совсем. Почти все, живущие на Земле, Марсе, Венере и Луне. Хотя говорят, что это – ложь. Но так говорим не мы, а Инквизитор.

Мы все просто забыли о том, как надо верить. И звать. И надеяться. И любить.

Даже я порой считаю, что совсем не умею верить в Него. Просто потому, что не знаю как... докричаться до Него! Так, чтобы Он наверняка услышал все то, что хочет сказать мое сердце!

Я не знаю Его чудес. И даже если встречусь с ними, то вряд ли узнаю... Я ведь просто человек. Такой же, как все. Со своими страстями, переживаниями, эмоциями и грехами.

Да, грехами. Поэтому...

Прости меня Господи, ибо я грешен.

Прости меня, ибо я убивал... детей твоих. Ведь все мы твои дети! Даже эти Чудовища из Инквизиции, хотя в этом я сомневаюсь. Но Ты же позволил им появиться на этот свет... Значит ли это, что у них тоже есть шанс на спасение? Что Ты любишь их также как и всех? И что мы не должны нести им смерть?

Но я уже не могу иначе. Если не убью я, то убьют меня. И мою семью. А допустить этого я не могу. Потому что не приучен стоять в стороне, когда бьют слабого и беззащитного человека... Только не тогда, когда сижу в засаде и жду того самого момента. Единственного. За который мне быть может придется заплатить еще не одной жизнью.

И в этом случае я предпочитаю ударить первым. Так, чтобы у врагов уже не осталось шанса на спасение.

Прости меня, ибо я воровал... Но нам иначе нельзя!

Иначе – смерть.

Не только для меня, но и для всех из Сопротивления... А ведь среди нас есть дети! Самому младшему всего два годика... И если я не буду воровать деньги, еду, одежду, то он может умереть. А этого позволить я не вправе.

Я и так слишком многих хоронил.

Слишком много слез пролил. Их уже почти не осталось. А может, просто я разучился плакать?

Прости меня, ибо я слишком горд... Для того чтобы признать и дать шанс Псам Инквизиции. Я не могу. Не в силах. В моем сердце слишком много ненависти к ним. И ее не выжечь ни чем. Да я и не хочу.

И вряд ли когда-нибудь это случится.

Прости меня, ибо я ненавижу... Слишком многих. Но прежде всего – Архиепископа – главу Инквизиции!

Я хочу его смерти. Я жажду ее! Я молю тебя о ней!

Но еще я лютой ненавистью ненавижу самого себя. За многое. И поэтому...

Прости, Господи, потому что я слишком слаб.

Но я не сдамся.

Потому что есть надежда на лучшее. На будущее без этих убийств и гонений все тех, кто думает иначе, чем наша Инквизиция, наши палачи. Эти чудовища, которым нет места на этой земле! Не достойны они этого.

Впрочем, люди давно смирились со всем этим... И поэтому предпочитают не видеть ничего дальше своего собственного носа. Просто отворачиваться от чужой боли и брезгливо вытирать со своих рук кровь тех, кому они могли помочь, но не захотели. Зачем?! Своя рубашка ведь намного ближе к телу, чем чужая. И не важно, что следующим можешь стать ты сам. Сегодня же умирает кто-то другой. Не ты.

Я не могу их винить в этом. Просто они хотят жить. Так как могут. Просто они боятся за свою семью и жизнь. Не хотят перемен... Не моя же вина в том, что у меня ее того, что есть у них.

Что я – сирота.

Под моими ногами тихо шуршит гравий... Что поделать, приходиться жить за чертой города... Там, где нас труднее найти... Где царит беззаконие намного более милосердное, чем закон Инквизиции.

Впрочем, мы и сами с самого рождения вне закона. Бунтари, отступники, заблудшие души...

А над нашей Землей горит желтым, искусственным светом атмосфера. Ненастоящая. Так же как и все речи главного Инквизитора. Этого Дьявола в человеческом обличье! Который не знает милосердия!

Я так хочу увидеть древнее, звездное небо! Потому что сейчас его не видно. Да и вряд ли, когда-нибудь будет. Ведь настоящей атмосферы уже нет.

И это наш грех. Наша расплата за то, что выбрали тьму и равнодушие.

Это горько. Знать о том, что мы потеряли. Давно уже. По собственной глупости. Или жадности. Потому что нам все мало! И всегда будет!

Недавно я видел одну картину... Художника я, к сожалению, не знаю. Да и никто не знает. О нем известна лишь подпись – стилизованная свечка с одиноким лепестком огня...

А что-то еще – тайна. Мрак. Темнота.

Так вот там, на этой картине, светлый ангел прикрывал своими огромными белоснежными крыльями двух детей. Маленьких, чумазых, но с такими яркими глазами! Живыми... Да и сам посланец Божий был как настоящий! В смысле, что вот только протяни руку и сможешь коснуться его мягкого, струящегося подобно воде одеяния... И его улыбка... Она прощала все. Даже самое страшное. Давала шанс на новую... жизнь, быть может?

Я не знаю... Я ничего не знаю!

Только борюсь. Так, как умею.

Но может, это я не прав?! Это я – Чудовище? И мой путь лишь дорога лжи, обмана и убийств?

Но – пусть.

За свои грехи я отвечать буду сам. Когда умру.

Но в чем оказалась виновата наша планета, если так мучается?! В чем, Господи?!!

Ни в чем...

Просто так вышло. Так получилось. Так захотели мы – люди.

Мне горько осознавать это. И больно. Хотя я ничем не лучше них всех. Вообще. Потому что я тоже грешен.

Но я не имею права опускать руки. Не в этой жизни. Не в этот раз.

Я боюсь. Что ж... я – человек. Мне свойственно бояться... за свою жизнь. Или за моих родных и друзей...

А я иду. Проведать ушедшего друга. Еще одного. Но дело в том, что его я потерял одним из первых. Еще когда был совсем мальчишкой!

Просто так надо. Сейчас. Потому что завтра я могу не вернуться...

Его могила находится у самого забора старого кладбища за чертой города. Там, где висит одинокий, сломанный фонарь. Он не работает столько, сколько я себя помню. Только тихо качается под порывами ветра да скрипит. Как и калитка...

– Ну, здравствуй, Вадим. Прости, что так долго не приходил. Сам знаешь о том, кто я. И как трудно обойти Охотников по наши головы...

Я сажусь на шаткую скамейку, стоящую неподалеку. Всего в двух шагах. У самой стены... Когда-то давно, еще будучи мальчишкой, я учился забивать гвозди... а эту скамеечку могу по праву считать своей первой достойной работой...

– У меня все хорошо. Наверное. Жив, здоров... а что мне еще надо?

В голосе звучит горечь... Действительно, что мне еще надо для жизни?

– У ребят тоже все отлично. Почти... Сегодня вот, к твоей компании присоединились Серж с Пашкой. Ты там присмотри за ними, ладно? Они ведь совсем глупые! Ничего не умеют... Ни готовить, ни по дереву работать... Впрочем, у нас его сейчас днем с огнем не сыщешь... Так что это не их вина. Но все-таки будь с ними построже!

Тихо скрипит на петлях старая калитка. Скрип-скрип-скрип... Ее ветер качает... Смазать бы надо...

Что за чушь мне лезет здесь в голову! Прям стыдно...

Хоть бы хорошее, что вспомнилось! Не может же быть так, что за последнее время не случилось никаких радостных событий? Ни единого... Даже самого маленького...

– А вот еще... Вика, эта наивная толстушка с пухленькими щечками, ну ты помнишь ее, замуж вышла. За Кольку. А ведь в детстве они были врагами! Не на жизнь, а на смерть... Да только судьба все равно расставила все по своим местам.

Где-то пронзительно каркнула ворона, огласив округу своим хриплым голосом. Везет ей... Каркай и каркай. И ни о чем больше не думай. Красота!

– Господин главный начальник Евгений совсем озверел. Не дает нам ни сна, ни отдыху. Да, что я рассказываю, ты же и сам все знаешь... Сам таким же был...

Вот именно – был.

Мельком гляжу на часы... Надо же! Сколько времени прошло...

Пора уходить.

В рейд скоро.

– Ну, прощай дружище. Выживу – навещу.

Резко поднявшись – ухожу. И не оглядываюсь назад. Зачем? Все и так уже сказано. Да я и так знаю, что увижу.

Серую каменную плиту в белом крошеве да маленький золотой крестик, лежащий на земле. Мой. Просто такая примета. Мне будет за чем вернуться.

* * *

Если день не задался с самого утра, то не надейтесь, что к вечеру все изменится. Наоборот – будет только хуже. Проверено на собственном опыте.

А как иначе, чем не огромными неприятностями назвать этот заказ Инквизиции? Только так и никак иначе!

Потому что я прекрасно понимаю, что когда картина будет закончена – меня уберут. Тихо и без шума. Несчастный случай там... какой-нибудь. Машина сбила или кирпич на голову упал. Или этого Полоза в подворотне встретила... в плохом настроении. А что? Все бывает в нашей жизни! Особенно с таким раскладом...

Хотя это ручное Чудовище мне даже немного жалко... У него ведь нет ни своего мнения или чувств. Только – приказ, который надо выполнить любой ценой.

Но вот следить за мной не надо! Совсем-совсем! Я нервная...

А если говорить нормальным языком, то я просто устала. От этой жизни. Инквизиции. Постоянной слежки. Которой с этой дурацкой медалью стало только больше. Шагу не ступить...

Из кармана доносится трель мобильника. Похоронный марш. Значит – любимая и ненаглядная сестричка. Преданная Инквизиции до мозга костей... Считающая, что только ее слово истинно верное и правильное.

Не мне судить ее... Она же моя сестра. Семья. Пусть и такая ограниченно-глупая... И совсем не похожая на меня.

Я кто? Серая, невзрачная мышка, предпочитающая удобную и абсолютно не модную одежду. Косынки и бандамы. Огромные и вместительные сумки-рюкзачки через плечо.

А она... Она похожа на яркую экзотичную птичку с картинки.

Хотя мы внешне и похожи, но черты лица у нее тоньше, изысканней... Да и глаза – больше и ясней... Да еще и с ростом у нее все в порядке...

– Да, Мил...

Уже знает. Обо всем. Доложили. Рассказали. Или в новостях показали? Я, кажется, в зале видела несколько камер... Впрочем, могу и ошибаться. С меня станется. Если учесть, что половину речи я проспала с открытыми глазами... Проснулась только тогда, когда Инквизитор объявил мою скромную персону и меня буквально вытолкнули на сцену... Под оглушительные аплодисменты! Да еще и ручку жали, и поздравляли, и говорили много разных ненужных слов... Я почти ничего и не запомнила. Из-за шока.

Потому что поняла, что Кет я описала не кого бы то ни было, а самого Полоза! Представила, как своего парня!

Нет, жизнь абсолютно бездушная женщина! Или это – судьба?

– Оль, я тебя от всей души поздравляю с наградой! Ты моя умница! Правильно, только так и выбиваются наверх! И вообще...

Ну, эта шарманка будет звучать долго... Минут тридцать. Сестричка любит делится эмоциями и хвалить меня. Главное не забывать поддакивать, охать и ахать каждые минуты три... За них я как раз успею дойти до любимого магазина. Слава Богу, что он круглосуточный, а то я бы с голодухи уже протянула лапы... Все-таки этот вечер здорово подорвал мне нервы...

Еще бы! Стоять и улыбаться Инквизитору! Слушать его покровительственный тон! И чувствовать кожей чужой взгляд... Изучающий меня, как какую-то диковинку! А самое главное – знать, что это все фальшь, прикрытие, игра на публику...

И что цель совсем другая, чем кажется на первый взгляд...

– Так что мое солнышко, я тобой горжусь! Вот!

И долгие гудки... Вот так всегда – похвалят ни за что и оставят одну наедине с включенным телефоном.

Впрочем, я не жалуюсь. Так проще... Мне не лезут в душу... Не пытаются влиять на мою жизнь и принятые решения.

И не надоело тебе за мной таскаться, Яхонтовый ты мой, а? Ведь километров пять уже оттопал по улицам! Не устали-то ножки? А оружие не мешает? Нет? Странно... У меня, например, уже плечи отваливаются под тяжестью сумки! А у него – целый арсенал оружейного магазина на себе! Ну да Бог тебе судья, золотой! Твое право...

А я сейчас буду пить чай! С пирожными Терамиссу! Только вот куплю это все да домой поднимусь... Эх, восьмой этаж, а лифт как всегда не работает! За что люблю свой дом, так это за постоянство! Сколько лет живу, а лифт как не работал, так и не работает. Однако, внушает уверенность...

Потому что все остальные лифты в других домах, как работали, так и работают... И электричество в них никогда не отрубает... И вообще – жизнь сказка!

Но что действительно приятно, так это то, что у меня всего лишь восьмой этаж, а не сорок пятый, например!

Ух, какие все вежливые сегодня! Упакуем, доставим и даже ленточкой перевяжем! Но – не надо. Сама донесу. Мне недалеко. Всего пять минут обычным шагом...

Знаете, а он ведь ушел... Дела какие-то или Хозяин вызвал? Ну, мне и лучше! Хоть спокойно до квартиры поднимусь...

Мда... А жизнь-то штука интересная! И сюрпризы-то, сюрпризы как любит подбрасывать не совсем честным художникам! Неприятные...

А как иначе назвать неизвестный черноволосый объект в джинсах и куртке разлегшийся у меня на пороге?

Только так...

И судя по всему, он еще и раненый...

А день-то, в принципе, если подумать, не так уж плохо начинался...

Хотя все могло бы быть хуже. Намного. Например, за мной мог бы подняться Полоз...

А так... Ничего! Выкрутимся! Только через порог в комнату перетащим это бренное тело да раны перевяжем... Хотя по-идее я должна бы была позвонить в соответствующие органы, но моя доброта меня погубит. Так что – пусть живет. Мне не жалко. Все равно я сегодня уже не усну. Слишком мыслей много...

А все-таки, почему так вышло? Почему мы стали такими жестокими? Почему чужая жизнь перестала быть для нас бесценной?

Я не воин. У меня нет ни сил, ни способностей для того, чтобы поднять меч. Да и не хочу я этого... Зачем кидаться на амбразуру, если это все равно бесполезно? Ведь один в поле не воин. В одиночку не победить. Для того, чтобы остановить армию нужна тоже армия. Может, меньшая по численности, но – армия.

А я... Я могу быть только знаменосцем. Потому что единственное, что дается мне это живопись. Не та, которую я рисую в классе, а другая... Более живая. Где в уголке горит свеча...

Когда-то я слышала одну историю... О борьбе света и тьмы, о разговоре двух ангелов...

Однажды на мосту в Венеции звездной полночью встретились двое – ангел и демон. Они были врагами. Но если ангел всегда мог простить своего соперника, то демон – нет. Впрочем, в ту ночь это их не волновало...

Они спорили. О том, что сильнее – свет или тьма...

А тут нечаянный прохожий вдруг показался в конце улицы. В руках он нес старую скрипку... Вокруг его шеи обвивался шарф грубой вязки, а в карманах лежала пачка сигарет и зажигалка.

Только вот он совсем не мог видеть спорщиков... Но они – могли. И сделали этого человека предметом своего спора. Заставили его принять в нем участие...

Демон развернул свои огромные, черные крылья, сверкнул бездонными глазами и мир окутала тьма. Беспросветная. Чернее самой черной черноты.

А Ангел только улыбнулся на это... И ничего не предпринял для того, чтобы остановить своего соперника. Он всего лишь уселся рядом со скрипачом на парапет и стал чего-то ждать...

Его соперник смеялся. Торжествовал. Тьма победила. Свет не может с ней ничего сделать!

Скрипач же просто решил закурить сигарету... не смотря на вдруг поглотившую его тьму... Он был настоящим оптимистом. Почти волшебником.

Щелкнуло колесико зажигалки и тьма... отступила. Сжалась на мгновение, чтобы затем накинуться на человека с удвоенной силой! Но...

Было уже поздно. Сигарета тихонько тлела у него в руке, рассыпая алые искры. И тьме пришлось потесниться. Потому что свет оказался немножко сильнее.

И демон спросил тихо улыбающегося ангела – "Почему ты оказался сильнее? Ведь ты даже ничего не сделал..."

И ответил ему его соперник, взмахнув белыми крыльями: "Тьма могущественна, мой враг. Сильна. Она может поглотить весь мир. Но в ее сердце скрыта слабость... Достаточно одной-единственной искры, чтобы ее разогнать..."

Демон исчез, а ангел просидел со скрипачом до самого рассвета... До того момента, пока тьму не победило солнце.

Вот так вот... Тьму легко разогнать. Достаточно только включить свет... Еще бы выключатель найти!

А мой гость спит. Рана оказалась неопасной для жизни. Хотя он и потерял много крови. Но это пройдет. Забудется как плохой сон... Так всегда бывает. Потому что этому человеку есть для чего жить. Потому что он из Сопротивления. Его ждут. Друзья и семья... И он вернется к ним. Потому что это – правильно. А я...

Я должна выполнить обещание.

И хотя уже довольно поздно и мне завтра рано вставать, на стол все равно ложатся кисточки и краски, а на мольберт устанавливается холст...

Потерпи немного, мое сокровище, и я подарю тебе новую жизнь... Другу. Без боли и страданий...

Карандаш в моей руке сегодня и сейчас действует резко, быстро, словно бы зачарованный неведомой этому миру мелодией... Недоступной ему.

На набросок мне надо всего несколько штрихов... Полупрозрачных, почти невидимых...

Главное не это, но с этого все начинается. Любая картина. Только потом ложатся на белый холст краски... Только потом оживает полотно, которому еще только предстоит начать свой собственный путь в этом мире...

В фарфоровую чашечку выливаю немного растворителя, в руки беру кисточку из щетины... Прорисовываю светотень. Легкими, воздушными мазками... Руки парят подобно крыльям бабочки... Так надо. Мне некуда спешить. Впереди целая ночь, а мой гость не проснется раньше полудня. Потому что мне не нужны чужие глаза...

На холсте медленно потягивается всем своим закованным в броню телом полуночный дракон. Такой же, как и тот, которого сегодня днем убил рыцарь Инквизиции. Только у его двойника пока еще не горят внутренним огнем глаза, не сверкает на солнце чешуя, не распускаются подобно цветку ажурные крылья...

Но это будет. Чрез несколько часов... он полетит в небе. Синем-синем! Вместе со своими собратьями, похожими на драгоценные камни. И будет улыбаться своей клыкастой, немного жуткой улыбкой.

Он будет свободным...

А я останусь на этой грешной земле. У меня ведь нет крыльев. Только краски да кисточки. Только мечты да сказки... О таких вот драконах. Которые может когда-то и жили в этом мире, но предпочли уйти. Потому что с людьми им было не справиться. Не смотря на всю их мощь и силу.

Так бывает.

Медленно, очень медленно, будто лаская, прорисовываю крылья. Каждую жилку, каждую вену, сияющую серебром...

Как я хочу летать! Как они...

Но – не дано. Для этого надо родиться драконом, а не человеком. Впрочем, я не ропщу... Они не могут рисовать.

А я без этого уже не могу жить. Совсем.

Потому что это единственная моя отдушина в этой жуткой и насквозь лживой жизни. Пусть и такая странная. Почти несуществующая. Ведь то, что я рисую в аудиториях и выставляю на выставках – пустота. В этих картинах нет жизни. Той, которая сияет по ночам на моих полотнах, которые впоследствии оказываются на улицах в очень известных и часто посещаемых местах. Иногда – даже в художественных галереях. Хотя видит Бог, это – сложно! Очень.

Однако, дома у себя свои шедевры я не храню. От греха подальше... Ведь мой дом отнюдь не крепость... А так, иллюзия... Ведь сюда может войти кто угодно из Инквизиции. У них же есть ключи от всех дверей!

Я знаю это так же, как и то, что за мной следит Полоз. И что я его задание...

Потому что зачем ему иначе было следить за мной? От того, что я ему понравилась? Вряд ли! Скорее потому, что приказали. И теперь о своем покое я могу забыть с абсолютно чистой совестью! Потому что, если я права, то это не последняя моя прогулка в обществе этого слуги Инквизиции...

Впрочем, мне и с самим "Святым Отцом" еще не раз встречаться! Так что Полоз еще меньшее из всех моих зол...

Заискрилась на солнечном свету чешуя. Не пробьет ее больше рыцарское копье. Не достанет. Я не позволю...

Двойная жизнь. Двойная судьба. Двойная роспись.

Интересно, что было бы, если бы они встретились, эти две стороны медали?

Я не знаю, что было бы со мной, но картины, мои картины, стали бы немножко другими. Как и роспись. Они были бы... цельными. Законченными. Мастерство Инквизиторского художника встретилось бы с наивной и детской верой. Явило бы настоящее чудо...

Но этого скорее всего не будет... Потому что две стороны луны не могут встретиться. Это невозможно.

А мой дракон тем временем засверкал глазами, зашевелился, выгнул гибкую шею...

Я почти закончила... Только сейчас наложу тени да прорисую мелкие детали... Да еще облака... И силуэты его собратьев...

Чтобы он не был таким же одиноким, как я. Чтобы у него была настоящая семья, которая всегда поддержит... Поймет.

Все-таки я полуночница. Глупая и наивная. Но только не днем.

Днем я законопослушная студентка Государственного Университета с кафедры искусств. Награжденная, уже вчера, медалью "За заслуги". Причем, самим Инквизитором! Да еще и получившая из его рук такой заказ, за который бы у нас не побоялись убить. Признанная. Известная. Самостоятельная. И что самое главное – живущая под почти постоянным наблюдением Инквизиции. Просто потому, что оказалась слишком талантливой... Слишком странной. Слишком нелюдимой...

Но это – днем. А ночью...

Ночью я сочувствую тем, кого должна ненавидеть все своей душой. Я жалею верных Псов Инквизиции. Чудовищ. И их врагов.

Я сочувствую самому Инквизитору, потому что он просто очень одинокий и несчастный человек, которого таким просто создали. Вырастили. За него сделал выбор прошлый "Святой Отец". Его просто выковали таким, какой он был нужен Инквизиции. Тогда, почти сорок лет назад, когда Инквизитор был всего лишь мальчишкой со своими мечтами и чувствами.

Я знаю. Фотографию видела. Давно, правда...

Но это ничего не меняет... Потому что там у него лицо не убийцы, а обычного мальчишки. Каких сотни.

Жаль, что ему пришлось стать таким... чудовищем.

Да, днем я его ненавижу лютой ненавистью. За то, что он совершил, за то, что согласился когда-то плясать под чужую дудку, за то, что стал таким. За то, что не захотел ничего изменить. А сейчас...

Я чувствую только жалость. И ничего больше. Но не только к нему...

Мне жаль этих глупых людей, которые живут своими иллюзиями и желаниями. Которые забыли почти обо всем прекрасном... Которые предпочли стать серыми и незаметными.

Но я – такая же. И не мне судить их.

Мне горько осознавать, что я не могу ничего изменить. Может, только пока, но все ж...

Мне нестерпимо обидно за этих созданий Инквизиторских лабораторий... Они не выбирали свою судьбу. Их такими создали. Преданными. Страшными. Одинокими. Готовыми умереть по одному-единственному приказу!

Несчастные...

Я не хочу этого для моих созданий. У них должна быть надежда... Которую уже нет у меня. Потому что я расколота на две половинки. И мне уже не стать цельной...

Ну вот, я и сдержала свое слово... Лети мой, хороший. Лети. Я отпускаю тебя.

* * *

Упустили! Этих детей, мальчишек из сопротивления упустили! По глупости... Собственной.

Потому что они оказались... не сильнее, не удачливее, не хитрее, а просто... просто...

Им помогли! Прикрыли! Позволили сбежать!

Впрочем, это тоже наша вина. Моя и Цербера.

Полоз ни при чем.

Ему Хозяин дал другое задание. Слежку за какой-то девчонкой-художницей... По его словам, обладающей неплохим мастерством, но в плане выразительности явно недотягивающей до того неизвестного, который так выводит из себя моего Господина.

Впрочем, я не видела ни тех, ни иных картин. Мне это ни к чему. Мое дело – убивать. И выполнять приказы.

Меня, так же как и моих... соратников, товарищей по несчастью наделили такой же собачьей преданностью, но... оставили человеческое сердце. С его чувствами и желаниями. Потому что я всего лишь вторая...

Первого из нас, слуг Инквизиции, вполне можно было назвать человеком. Потому что его внешность, гены и силу еще не изломали так как нашу... Как Полоза.

Ах, мой бедный и несчастный змей... Хранитель сокровищ. Ты самый несчастный из нас всех. Ведь тебе не оставили ничего. Даже сердца. Даже чувств. Их почти отобрали у тебя.

Я же умею скорбеть и сожалеть. О многом. О том, что я творю. О жестокости моего Хозяина, которого я никогда не сумею предать. Помешает установленная программа.

Уж этим-то никого не обделили!

Хотя, если подумать, зачем Инквизиции сдались бы сомневающиеся и могущие проигнорировать приказ солдаты? Правильно, не за чем. И над нами поработали. Убрали все, что, по-мнению ученых, было не нужно. Совсем.

Поэтому мы стали называться слугами и чудовищами. Ведь, в сущности, это так и есть...

А наши чувства не имеют абсолютно никакого значения. Ведь мы – игрушки. Дорогие...

Я ненавижу убивать. Запах крови и страха. И пороха. И эти остекленевшие глаза своих жертв.

В глубине моей души живет радость по поводу сегодняшнего провала. Эти дети остались жить. Их судьбы не прервались. Они увидят еще один рассвет. Блекло-желтый... Который почти незаметен из-за искусственной атмосферы.

А раньше ее не было. И небо, говорят, выглядело совсем иначе. Впрочем, как и весь мир. Он отличался меньшей жестокостью...

Хотя... в это-то я и не верю. Люди всегда были жестоки. Чтобы это понять, достаточно почитать книжки по истории. Они написаны кровью. Человеческой.

Потому что все то, что помнят – кровь. Войны. Мятежи. Революции. Убийства.

Так есть. Такова реальность! И ее нельзя изменить. Сейчас.

И поэтому я ненавижу... людей. Но в первую очередь себя! Потому что не в силах ничего сделать. Не в силах пойти против своего Хозяина.

Я могу только подчиняться и исполнять приказы. Больше ничего. Просто потому, что мне в гены вписали невозможность ослушания. Предательства. И теперь даже если я захочу кого-то спасти, то не смогу. Потому что желание Господина перевесит.

Меня называет Лилит. Прекрасной. Почти ангелом. Падшим.

Но так отчаянно желающем обрести прощение! Вновь подняться в небо. К солнцу, к Отцу! Ведь он всепрощающ и милосерден... Говорят, что нет такого, чего бы Он не простил!

Только в Его существование уже никто не верит. Зачем? Ведь за столько лет Он ни разу не явил нам свой лик... Свое чудо.

Но я верю. Так же как и она... Та, кого мне приказано было убить...

У меня в ушах до сих пор звучит ее крик...

Ангела.

– Нет, не смейте!

Этот ангел, каким-то чудом пришедший на эту грешную землю, со слезами на глазах смотрел, на то, как на его глазах выносят приговор... Чудовищу. Моему собрату. Люциферу. Первому из нас. Первому, кого создали в лабораториях Инквизиции...

А она... Ангел, просто пыталась его защитить. Спасти. Потому что... жалела его. Потому что оказалась слишком чиста для всей этой завуалированной грязи. Фальши. Лжи.

Потому что именно она внесла в его генетику ошибку. Так же как и в ее. Она оставила нам с ним возможность сожалеть. Сомневаться. Ставить под сомнение то, что мы делаем.

Но в отличие от меня, Люцифер смог нарушить ПРИКАЗ! И за это поплатился...

– Не вмешивайтесь, доктор. Вы же не хотите пострадать?

Холодный голос моего Хозяина заставил ее вздрогнуть. И оглянуться. Понять страшную истину... Понять весь ужас нашей Инквизиции... Моего дома.

Ты живешь, пока нужен. Пока способен подчиняться приказам и не ставить под сомнение политику современной церкви. О истинной роли которой уже забыли...