Текст книги "Святая инквизиция (СИ)"

Автор книги: Мария Котикова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

– Вру. Но это мое дело.

Усмехается и смотрит прямо в глаза. Что ж, ему – можно. Он знает лучше многих то, что скрывается в моей душе. Потому что тоже переживал смерть своей создательницы настолько сильно, что даже чуть не решился оборвать свою жизнь. Но не смог. Не переступил через себя.

– Может, и твое. Но Ольгу убить тебе я не дам. И прошу запомнить тебя сие, как приказ нашего Господина.

– Ты не имеешь права отдавать мне приказы, Цербер!

– А ты не имеешь права убивать невинных, Лилит! Или ты думаешь, я не знаю о твоих планах? И что Полоз – не знает? Так вот, моя дорогая, ты глубоко заблуждаешься. Он все знает. И будь уверена, что твоя жизнь оборвется в тот же миг, когда ты вынесешь приговор Ольге.

Да что он себе позволяет?!!

– С чего это вдруг такая уверенность?

– Просто, я умею видеть чуть больше всех вас вместе взятых... И поэтому мне совсем не трудно прийти ко вполне определенным выводам на счет нашего дорогого змея.

Интересно, и к каким таким выводам пришел этот мальчишка! И все равно, что он старше меня по крайней мере на несколько лет! Но это не значит, что он – сильнее...

– Вот как?

– А тебе бы тоже не мешало приглядеться, милая моя. Много интересного узнала бы...

Как мы научились язвить! Прямо яд на пол капает, проедая себе дорогу на следующий этаж...

– Например?

– Полоз изменился. Он больше не жаждет чужой крови и совсем не хочет плясать под дудку Инквизиции и нашего Господина. Его сердце, которого, как мы думали, у него нет, ожило и захотело защищать. Того, кто пробудил его. Заставил научиться чувствовать. Или ты не видишь, что ради Ольги он убьет и умрет?! Может, даже приказ сумеет нарушить... Сделать то, на что мы оказались когда-то неспособны.

– Он не посмеет. Его преданность – безгранична.

– В этом я уже не уверен... Иначе, Ольге бы не позволялось настолько много... Иначе он ее бы не караулил и не защищал. Не спасал.

– Знаешь, если бы я знала Полоза хуже, то судя по твоим словам решила бы, что он влюбился в эту художницу...

– А почему бы и нет?

– Потому, что его лишили этого чувства еще при создании.

Мы не умеем любить. Нам запретили знать это чувство. А Полозу еще и много других. Нам же с Цербером проще... У нас есть сердца.

– Ольга когда-то сказала, что "нельзя лишить никого умения чувствовать. Можно только заковать свое сердце в лед или внушить, но лишить – никогда! Потому что без них, этих глупых чувств, которые часто толкают нас в пропасть, жить невозможно. Потому что тогда ты превращаешься в бездушную куклу, которая только и может, что смотреть на тебя сквозь витрину магазина стеклянными глазами".

– И ты веришь в эту чушь?

– Верю. Потому что вижу произошедшие перемены... Потому что надеюсь на то, что Полоз сумеет защитить и спасти Ольгу.

Глупый Цербер! Зачем надеяться на то, чего никогда не случится? Верить в то, что мы способны измениться? Стать чем-то лучшим... Но этого не будет.

Мы – чудовища. Убийцы. И что самое страшное – ослушаться приказа невозможно.

Даже если ты желаешь этого всем своим сердцем...

* * *

Какая-то назойливая мысль не дает мне весь день покоя... Словно я забыл что-то... Что-то не очень важное на первый взгляд, как и на второй, и на третий, но необходимое... Если хорошенько подумать.

Господи, да что же я такое забыл?!

У меня же память – абсолютная. Так же, как и у Цербера с Лилит! А тут – такое!

Ничего и никогда не забывается нами. Просто порой очень трудно выловить одну шальную мысль среди сотен других. Потому что мы – не совершенны, а просто другие. Немного. Но и этого порой бывает более чем достаточно. Жаль, что не всегда!

Потому что даже нас, совершенных слуг и убийц можно уничтожить. К счастью, Сопротивление этого не знает. Не знает нашу самую огромную слабость...

Ослушайся приказа и твоя жизнь оборвется через несколько минут. Сработает установка.

Но что сегодня за день...? Как-то связанный с Ольгой, но как?

Ах, вспомнил! У нее сегодня День Рожденья... Глупо! Зачем праздновать такой грустный день да еще и наполненный болью. Ведь рождение это боль. И ничего больше...

Но меня это не касается. Пускай живут так, как хотят. И радуются прожитым годам, которые все приближают к ним день смерти. Пусть! Мне – не жалко. Я даже подарок могу подарить...

Например, мишку, плюшевого. Такого розового с красной ленточкой на шее. Или белого. Говорят, девушки любят такие вещи... А Ольга скорее всего – нет. Слишком она другая. Странная. Не похожая на остальных. Еще обидится ненароком. Хотя, когда это стало меня волновать?

Какое мне дело обидится она или нет? Это пусть Цербер об этом думает... Кстати, о Цербере...

Хотя, сейчас лучше прогуляться до магазина... Подарок прикупить, а потом уже можно будет и с моим добрым другом побеседовать...

Но странно! Верный слуга Инквизиции и ее раб собирается гулять по магазину детских игрушек! Впрочем, это можно назвать довольно интересным опытом... Потому что я никогда не ходил в такие места! Чаще – по всяким подворотням и тому подобному, но не по пушистым и плюшевым комнатам... Да еще и выбирая подарок!

Торговый центр находится недалеко от моего дома, если мне не изменяет память, а она никогда мне не изменяет! И дорога всего в несколько минут... Совсем даже напрягаться не надо...

Здания из стекла и стали. Прекрасные и абсолютно безликие. Такие, как все. В них нет жизнь. Они – серые. Также, как и все, что окружает живущих в этом мире. И эту серость не под силу разогнать даже ярким неоновым огням!

Старые же здания, полуразрушенные храмы и дворцы такими и не назовешь! Язык не повернется. Потому что у них есть душа, хотя это и звучит очень и очень глупо! Потому что разнится со всеми моими принципами и верованиями, но... иначе сказать не возможно. Эти руины – живые. И имеющие свой неповторимый характер. Когда флегматичный, а когда и легкий... Разный.

А люди – оглядываются. Провожают тревожным взглядом. Думают, что я вышел на охоту за их жизнями...

Пусть! Меньше проблем. Да и в очередях стоять не надо...

А магазин игрушек... необычен. Во всяком случае, он довольно сильно отличается от всего виденного мной ранее.

Здесь все шумело, жужжало, прыгало и творило черт знает что! Все-таки техника шагнула далеко вперед, позволив создавать детских роботов, которые обладали тысячами функций. Они порой могли даже заменить домашнее животное... Хотя, сейчас это особенно актуально. Звери-то почти вымерли. Да и какие-нибудь мифические или сказочные существа намного притягательнее обычных кошечек и собачек.

Вот на верхней полке потянулся черный дракон, приоткрыв один золотой глаз и свесив свой шипастый хвост, которым он специально задел меня...

Мимо по полу прогарцевал белый единорог – символ чистоты и непорочности...

Над головой пролетели несколько фей с прозрачными крыльями, сияющими в темноте, благодаря специальной краске...

А дальше, за игрушечным столиком компания из кукол в пышных платьях пьет чай... И вроде как переговаривается.

Только это все, конечно, чушь! Игрушки не могут жить сами по себе. В них просто вложили определенную программу с огромным количеством задач.

– Простите, я могу вам чем-то помочь, господин?

Ты? Мне? Вот уж нет, девочка, но если таково твое желание, то я позволю тебе, да и себе, развлечься и попробовать помочь мне.

– Мне нужен подарок на День Рождения.

– Для мальчика или девочки?

Для девушки!

– Девочки.

– А что она любит?

Ну держись, Ольга! Я тебе отомщу за все мучения и потраченные нервы!

– Что-то мягкое, большое и пушистое... И желательно с каким-нибудь симпатичным бантиком.

Посмотрим, как ты отнесешься к моему подарку, маленькая художница! Примешь или отвергнешь? Скоро узнаю...

– Тогда, я кажется знаю, что может вам подойти... Прошу за мной.

* * *

– Нет, как хотите. Но уламывать Хозяина на то, чтобы он дал нам выходной я не пойду!

– Пойдешь, Цербер, пойдешь дорогой. Ведь попасть на День Рождения к своей подруге ты хочешь...

Сколько яда! Хоть в баночку сцеживай! Но что с Полоза взять?! Не даром змием зовется, ох, не даром!

– Хочу! Но вот что ты там забыл? О Лилит я уже не спрашиваю, это не ее дело.

– Да как ты смеешь!

– Что я там забыл? Ну так это просто... Ольга мое задание, я очень давно ее не видел...

Несколько часов назад прощался с нею на пороге здания Инквизиции! А уже – соскучился! Ври больше, мой дорогой друг! Может, и сам в это поверишь...

– Тем более, она мне такой же друг, как и тебе. Что, я не могу ее поздравить с таким праздником?

– Ну, хорошо. Сделаю вид, что ты меня убедил. А дарить-то мы что будем? Без подарка в гости ходить нельзя!

– Так подарок давно куплен...

Интересно, это какой подарок ты купил нашей Ольге?! Ножи, пистолеты или яд? Чтобы, так сказать, бедная девочка не мучилась в тот момент, когда ты придешь исполнять приказ?

– Что ты купил?

Вот, даже Лилит со мной согласна! Тебе, дорогой мой, поручать выбирать подарки – нельзя! Это же чистое преступление! Ты же на какой-то праздник нашему Инквизитору подарил симпатичную бутылочку вина! С ядом...

– Медведя. Плюшевого. С красным бантом на шее.

Кого? Медведя?! Мама родная, хоть я тебя и не знаю, спаси меня! Небо рухнуло на землю... Полоз гулял по детским магазинам!

– Врешь...

– Ничуть! Не веришь – сама сходи в мою комнату и посмотри...

Не поверила... Побежала смотреть.

– Так ты и впрямь купил медведя?

– Купил. Сам же сказал, что на праздник, да еще и в гости, без нормального подарка не ходят.

Тихо шифером шурша крыша едет не спеша... Видимо придется идти и просить добро на сегодняшнюю ночь...

– Ладно. Уговорил. Но если вдруг со мной что случится, то я требую тихих и мирных похорон без всякой чепухи.

– Понял. Сделаем.

Эх, жизнь моя жестянка... И на кой я согласился? Ведь мог, мог отказаться, но сделанного не воротишь...

Придется просить нашего Инквизитора об отпуске... На одну ночь. На один день. Позволение на несколько часов стать обычными... людьми. Но пусть лучше так! А то, что Господин меня недолюбливает, так мне же лучше! Ненужного внимания меньше... Намного!

Хотя, видит Бог, впрочем, я в него все равно не верю, как я ненавижу стоять перед этими дубовыми дверьми и смиренно ждать аудиенции у Великого Инквизитора! Да еще и строить из себя белого и пушистого лапочку!

– Хозяин, вы позволите мне войти?

Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Так, я хороший... Я очень хороший... Я очень, очень хороший... А еще милый, добрый и преданный!

– Странно видеть тебя здесь, Цербер.

А уж как мне-то странно! До сих пор никак не могу понять, почему согласился на эту глупость и самоубийство в одном флаконе.

– Так что же привело тебя под мои светлые очи, слуга мой?

Хорошо хоть рабом не назвал... И то – благо!

– Я пришел просить вас Господин позволить нам с Цербером и Лилит взять сегодня выходной...

– Интересно, и что же подвигло твоих слуг на такую просьбу, ученик мой?

– Вот и мне это интересно не менее твоего, Михаил.

Вот так раз! Я кажется прервал душевный посиделки обличенных властью! Да еще кого! Того, кто вырастил Инквизитора! Сделал его таким, какой он есть!

– – Что замолчал? Говори!

– Просто у Ольги сегодня День Рождения! Мы даже подарок купили...

Иногда лучше и надежнее просто сказать правду. Даже если она почти невозможная. Нереальная. Но так – лучше. Кто знает, тот поверит и поймет, а тот, кому совсем не понимает и не знает нас... Что ж, не очень-то и хотелось!

– Да? И что же это такое примечательное, что вы все прямо рветесь к этой художнице?

– Медведь. Белый. С бантиком. Его Полоз купил.

Я сам с трудом верю в собственные слова, но это – правда! Этот змий действительно ходил в магазин игрушек и даже приобрел одну из них! Да еще и такую... необычную. Вернее, обыкновенную! Без всяких чипов. Электроники и прочей ерунды. И именно в этом – необычность подарка.

– Кто?

– Полоз...

– Нет, ученик, ты слышал это?! Твой слуга купил плюшевого мишку в подарок девушке, а ты еще говоришь, что свадьбы не будет! Как не стыдно в таком возрасте врать!

– Помолчите, мой бывший учитель... Со своими слугами я как-нибудь сам разберусь.

Ну вот, ничего не вышло. Праздник отменяется. А так хотелось погулять, развеяться, тортик скушать... А теперь ничего этого не будет! Честно, лучше бы мы тихо-мирно сбежали и никого не поставили в известность о своих планах! Все лучше, чем это...

– Цербер, вы так хотите побывать на этом.. празднике?

– Да, Господин.

– Хорошо... Я вас отпущу, но с одним условием...

Условие?

– Мы с отцом Михаилом составим вам компанию в этом нелегком деле...

И ведь даже нельзя сказать "нет!"...

* * *

За окном горят огни. Разные. Зеленые, желтые, фиолетовый, красные, белые... Позволяющие думать, что Земля маленький новогодний шарик на большой космической елке! Почти черный... С яркими блестками. Жаль... Ведь когда он был голубым, то смотрелся намного лучше. Нежнее. А теперь...

Впрочем, не хочу я сегодня вспоминать об этом. И думать.

Я просто буду сидеть на подоконнике пить вино и есть шоколадный торт. Праздник все-таки... Хотя назвать этот день таковым у меня уже сколько лет, как не получается.

Не люблю я этот праздник.

Хотя, нет, не так. Люблю, но не понимаю, что в нем веселого. Для меня...

Грустно!

Я не хочу становиться старше! Совсем... А ведь когда-то я мечтала, что всегда буду маленькой девчонкой с косичками и ранцем за спиной. Глупой, наивной и... счастливой. Настолько, насколько это вообще возможно. Но – не случилось. Пришлось вырастать. Потому что это – жизнь. И она не стоит на месте. А значит и я – не должна.

Но так хочется! Остановиться на мгновение и оглянуться назад.

Не судьба.

Потому что время повернуть вспять невозможно.

А вино темно алое. Как кровь. Но – сладкое. С привкусом каких-то трав. А у крови он – металлический. И мгновенно навивающий воспоминания, не о цветочном луге или виноградных лозах, а о боли. Той, которая преследует нас с самого рождения.

Но эта боль – благо. Потому что она называется жизнью.

– ... га! Ольга! Да выгляни... ец... и... окна!

Что? Кто-то завет меня?

Открываю окно и резкий порыв ветра чуть не заставляет меня упасть на пол! Но даже не смотря на все это я успеваю заметь стоящих на тротуаре и смотрящих на верх Лилит, Цербера, Полоза и... отца Михаила с Инквизитором. Интересно, что они-то тут забыли?

– С Днем Рождения, Ольга!!!

Почему в груди так тепло? И радостно, что хоть кто-то вспомнил о том, что сегодня у меня праздник?

– А что не поднимаемся?!!!

– Боимся, что разозлишься и спустишь нас по лестнице!!

Нахал! Мальчишка... Знает же, что этого я никогда не сделаю. Потому что они с Полозом стали слишком дороги для меня. Настолько, что иногда мне даже становиться страшно. Но с этим ничего не поделать! Я сама захотела понять и узнать их.

– Не бойся!! Сегодня могу даже тортиком угостить...

Как ветром его сдуло... Какие же они с Полозом сладкоежки. А Инквизитор с отцом Михаилом не торопятся. Идут медленно и степенно. Словно бы зная, что без них праздник не начнется... Лилит же плетется сзади, словно привязанная...

Пара минут и слышится звонок в дверь...

– Иду!

И плевать, что я не при параде! Что сегодня я позволила стать себе самой собой! Что недорисованная картина стоит в комнате! Картина, которую по-идее никто не должен видеть и знать о ее существовании. Впрочем, в ней нет ничего криминального... Так, сказка, рассказанная мне когда-то кем-то.

Они врываются в мой мир подобно урагану. Который нельзя остановить. Его можно лишь пережить и принять. И увидеть то, что другим не под силу.

– Ольга! Милая моя, дорогая подруга! Мы все сердечно поздравляем тебя с твоим Днем Рождения и дарим тебе от всех нас вот эти цветы, тортик и плюшевого медведя! Надеемся, что за такой подарок ты на нас сердиться не будешь!

Инквизитор кривиться, отец Михаил смеется, а Полоз с Лилит отводят глаза... И кто же из них выбирал этого очаровательного мишку?

– И чья это идея?

– С медведем-то? Ты не поверишь – Полоза! Он даже сам за ним сбегал в магазин детских игрушек!

Не верю! Но – придется. Потому что покрасневший змий редкая картина. Настолько, что я даже жалею, что у меня сейчас нет под руками хотя бы карандаша!

– Проходите...

Цветы оказываются в вазе, медведь на кровати, торт на столе, а гости вокруг него. И смотрят жадно так, облизываясь... Ничего, никого не обделим! Всех угостим... Правда жалко до безумия! Ведь Цербер, а я свято уверена, что торт выбирал именно он, купил "Рафаэлло"! Целых два килограмма моего счастья!

И им придется делиться...

– Ольга, а где у тебя бокалы?

Как будто ты и сам этого не знаешь, Полоз!

– Там же где и обычно.

– Ага! Значит на четвертой полке сверху...

Ты уже знаешь мой дом, ну, или во всяком случае, – кухню, даже лучше меня самой. Потому что слишком много времени проведено здесь. Потому что мой дом тебя принял. Потому что я научилась спать под твоим пронзительным взглядом. Смешно! Но без тебя мне уже не спиться...

Потому что почему-то только рядом с тобой я стала чувствовать себя в безопасности. Но в тот же самый миг я прекрасно понимаю, что стоит мне оступиться, сделать что-то страшное и противоречащее законам Инквизиции, как ты придешь и оборвешь мою нить жизни.

Но мне – не жаль.

Потому что умереть на руках, того, кто стал настолько дорог тебе – благо. Потому что иначе я и не хочу умирать.

Хотя – вру. Я хочу жить...

Жить!

Радоваться обыкновенным мелочам, писать картины, пить по утрам крепкий кофе, читать глупые книги про другие миры, гулять под дождем без зонтика, кутаться в чужой шарф грубой вязки и препираться с этим змием!

Я просто хочу быть счастливой. Настолько, насколько это вообще возможно...

Потому что я не верю, что человек может быть рожден для чего-то другого! Потому что все мы рождены для счастья. Любого. Другое дело, что его не все могут увидеть и поэтому стремятся к каким-то глупым и не нужным высотам.

Потому что они думают, что не рождены для этой очаровательной глупости, как счастье...

А жаль.

– Стоп, стоп, стоп! Какие бокалы?! Стопки доставай!

– Зачем?

– Ты доставай, доставай! И без разговоров!

А на столе тем временем оказывается бутылка коллекционного коньяка, килограмм апельсинов, которые почти тут же оказываются нарезанными круглыми дольками, коробка конфет и еще много всякой разной закуски. И ее столько, что мой маленький стол сразу же начинает ломиться...

А если судить по лицу Инквизитора, то эта бутылка с темной жидкостью, на которую уже алчно поглядывает отец Михаил, из его собственных запасов. И из этого можно сделать вывод, что позже Цербера будет ждать серьезный разговор на пониженных тонах. Потому что Инквизитор никогда не повышает голоса. Но при этом – его шепот хуже крика.

Потому что именно тихим шепотом он отдает приказ об уничтожении...

– Я знаю, что ты совсем не пьешь крепких напитков, Ольга, поэтому для тебя, заметь – специально для тебя, сок! Яблочный...

Полоз смеется... Не иначе, как и к этому руку приложил! Мол, еще один подкол. Ведь в его обществе я не пью. Совсем. Даже вина. Другое дело – Цербер! Как никак – душа родная и близкая. Похожая... Совсем чуть-чуть, но сейчас этого – достаточно.

Лилит глаза отводит... Интересно, с чего бы это? Я, конечно, знаю, что она меня не любит, но так явно показывать это! Здесь великим инквизиторским хладнокровием даже и не пахнет! Знать бы, что стало тому причиной, Но об этом я подумаю завтра, как говорила одна героиня...

А отец Михаил уже разливает темно-янтарную жидкость...

– Ну-с, господа... Теперь можно и праздновать! Святой Отец, тост не скажете?

И когда это Цербер успел взять бразды правления в свои руки? Да так, что никто и не заметил? Да еще и приказы стал отдавать?!

А Инквизитор ничего, молча встал да рюмку поднял...

– Ольга, девочка моя, я с радостью поздравляю тебя с этим прекрасным праздником – твоим Днем Рождения. И надеюсь, что следующий год твоей жизни пройдет для тебя ничуть не хуже, чем этот, а даже лучше.

Кому рассказать, что я принимала у себя дома самого Великого Инквизитора – не поверят! Засмеют... Лгуньей назовут.

А мне – все равно! Потому что – праздник... У меня... И нет мне дела ни до кого, кроме тех, кого я сама не знаю почему – назвала друзьями. Может, не такими близкими, как хотелось бы, но... Тут уж ничего не попишешь. Разучилась я когда-то доверять абсолютно всем без оглядки. Но сочувствовать и радоваться – нет. И поэтому сегодня я позволю себе побыть просто Ольгой. Той, которая скрывается от Инквизиции и в то же время жалеет ее слуг. Я позволю себе стать самой собой. Не гением, а обычной девчонкой. На всего одну-единственную ночь. И плевать, что сегодня я пью за свое здоровье с теми, кто вскоре отправит меня на смерть. Кто вынесет мне приговор, не подлежащий обжалованью.

– Спасибо...

Я знаю, что вы врете мне в глаза. Не во всем, но в большинстве... Хотя, может это я саму себя обманываю? И все совсем не так, как кажется?

Может статься, что меня совсем не хотят убивать, а наоборот – сохранят жизнь и даже наградят. Или с Полозом повенчают. Я слышала, что по Инквизиции уже ходят слухи напополам со спорами о том, когда же свершиться сие знаменательное событие и кто первым начнет бить посуду, отстаивая свои права...

Но этого не случится. Не в этой жизни.

Потому что враг никогда не свяжет свою жизнь со врагом своим. Не позволят ему этого. Люди... Разные. Жестокие...

– Слушай, может прекратишь смущаться, а? На тебя же смотреть жутко и страшно аж до безумия. Да и не похоже это все на твой характер, милая!

– А ты, как-будто, очень хорошо знаешь мой характер, Цербер, что берешься судить о том, что я могу, а чего нет?!

– Ну уж всяко лучше Лилит!

– Но до Полоза, дорогой мой – не дотягиваешь, как ни крути. С ним-то я поболе тебя общаюсь...

– Зато не так продуктивно!

Мне смешно! Так спорить, да еще и на глазах у верхушки Великой Инквизиции! И абсолютно не стесняясь и не обращая внимания на шепот и усмешку Полоза...

– И часто у них такое, слуга мой?

– Постоянно, Хозяин. Эти двое, если как следует не поругаются, то считают, что день не удался.

– А я-то считал ее вполне вменяемой особой...

– Ну что вы, отец Михаил! Ольга никогда не была вменяемой... Вспомните хотя бы тот вечер, когда мне пришлось идти на охоту в шутовской раскраске!

Я помню тот момент... Я тогда мстила. За что – уже не помню, но это не суть важно... Гораздо важнее и приятнее то, что Полоз уснул у меня на кухне. И совсем не почувствовал тот момент, когда я подрисовала ему веселенький серо-буро-малиновый румянец, черные усы и розовый фингал под глазом! Воистину, я мщу и мстя моя страшна!

Но это все – мелочи. Житейские и греющие душу.

А Полоз – не обиделся. Потому что принял и понял – за дело. За то, что позволил преступить себе границу позволенного.

* * *

Вот уж не думал, что художница, которой покровительствую Я живет в таком районе. Не самом плохом, конечно, но и не том, который положен ей по праву. Скорее что-то среднее. Серединка наполовинку. Впрочем, разве мне есть до этого какое-то дело?

Нет.

Наверное...

А мои слуги сияют не хуже новенькой золотой монетки! Или чайника...

Как же мало им надо для счастья. Всего лишь чуть ослабить поводок... Но неприятно, что Ольга стала значить для них так много. Не для всех. Только для Полоза и Цербера, а Лилит ее скорее... Нет, не ненавидит. Недолюбливает. Но тут уж виноват я. О чем и не жалею. Совсем.

– Ольга! Ольга! Да выгляни же ты наконец из окна!!

И зачем так орать? Все-равно ведь не услышит! Хотя... Нет, услышала и выглянула из темного окна на восьмом этаже. Не очень-то высоко...

Удивлена. И обрадована. Знать бы еще – чем!

– С Днем Рождения, Ольга!!!

Цербер машет руками от избытка чувств. Что с него взять?! Неотесанный мальчишка...

– А что не поднимаемся?!!!

– Боимся, что разозлишься и спустишь нас по лестнице!!

Какие подробности, однако. Неужели кто-то из моих верных слуг опробовал этот способ передвижения на собственной шкуре? Хотел бы я посмотреть на это представление. Положительных эмоций наверняка получил бы массу. Особенно если участь, что с моими слугами никто не может себе позволить так обращаться.

– Не бойся!! Сегодня могу даже тортиком угостить...

Волшебное слово, мгновенно превращающее Полоза, а вместе с ним и Цербера в милых и ручных созданий, готовых с руки есть у своего господина и хозяина. Потому что сладкое они любят самозабвенно. Особенно, мой змей... Того хлебом не корми – поставь перед ним что-нибудь содержащие в себе сахар.

– Знаешь, мой дорогой бывший ученик, а ведь нам придется подниматься на восьмой этаж пешком.

– Почему?

– Лифт не работает.

Досадно... Этот дом мне начинает нравиться все меньше и меньше. Но моим слугам все нипочем! Унеслись вперед, как на крыльях. Хорошо хоть у этих... детей, хватило ума остановиться перед дверью и подождать всю нашу "честную компанию".

Впрочем, они не хуже меня знают, что по головке за такое самоуправство их не погладят. И скорее всего – накажут. Да еще так, что сами рады не будут.

Сколько многого можно узнать, если застать человека врасплох. Нежданно-негаданно придти к нему в гости... Ведь это дает так много информации! Порой – неожиданной настолько, что даже диву даешься. А уж в случае с Ольгой так вообще – хоть еще раз повтори этот трюк. Потому что черный спортивный костюм и ярко-желтые тапочки с ушками, конечно, того стоят.

– Ольга! Милая моя, дорогая подруга! Мы все сердечно поздравляем тебя с твоим Днем Рождения и дарим тебе от всех нас вот эти цветы, тортик и плюшевого медведя! Надеемся, что за такой подарок ты на нас сердиться не будешь!

Как мне надоел этот Цербер! Своей жизнерадостностью и радостью! Настолько, что даже зубы сводит. Может, и впрямь, отдать приказ об его уничтожении? Хотя... нет. Все-таки оружие он неплохое. Я бы даже сказал – великолепное! Такими вещами – не разбрасываются.

– И чья это идея?

– С медведем-то? Ты не поверишь – Полоза! Он даже сам за ним сбегал в магазин детских игрушек!

Полоз и детский магазин? Вот уж никогда не думал, что услышу такое! Потому что это больше подходит Церберу, а не моему змею.

И не надо так отводить глаза, слуга! Не поможет...

– Проходите...

Какая убогая, маленькая квартирка! Однокомнатная мечта аскета. Здесь почти нет ничего, что привлекло бы взгляд. Разве что незаконченная картина, стоящая около стены в комнате и – все.

Я был о вас лучшего мнения, Ольга.

– Ольга, а где у тебя бокалы?

– Там же где и обычно.

– Ага! Значит на четвертой полке сверху...

А глядя на Полоза с Цербером мгновенно понимаешь, что они здесь не в первый, не во второй и даже не в третий раз. Слишком уж уверенно они себя чувствуют. И слишком много знают.

– Стоп, стоп, стоп! Какие бокалы?! Стопки доставай!

– Зачем?

– Ты доставай, доставай! И без разговоров!

Так вот кто украл из моих запасов коньяк! Да еще и тот, которым я хотел отпраздновать создание картины во славу мою... Но уже – поздно. Отец Михаил уже сделал стойку на эту темно-янтарную жидкость. Уж он-то сразу понял, что за раритет выставил на стол Цербер.

– Я знаю, что ты совсем не пьешь крепких напитков, Ольга, поэтому для тебя, заметь – специально для тебя, сок! Яблочный...

Который почему-то выбирался больше часа!

– Ну-с, господа... Теперь можно и праздновать! Святой Отец, тост не скажете?

Хорошо хоть этот мальчишка еще помнит свое место... Иногда.

– Ольга, девочка моя, я с радостью поздравляю тебя с этим прекрасным праздником – твоим Днем Рождения. И надеюсь, что следующий год твоей жизни пройдет для тебя ничуть не хуже, чем этот, а даже лучше.

Пустые и ничего не значащие слова. Мне совсем не трудно поздравить тебя и солгать при этом. Но ты не поймешь этого. Вернее, не захочешь поверить, что Великий Инквизитор на самом деле пришел на твой праздник совсем не затем, чтобы поздравить тебя. Хотя, может, в конце, я и не прикажу стереть тебя с лица земли, а наоборот, подарю жизнь. Но это – сомнительно. Потому что ты этой милости еще не заслужила.

– Спасибо...

– Слушай, может прекратишь смущаться, а? На тебя же смотреть жутко и страшно аж до безумия. Да и не похоже это все на твой характер, милая!

– А ты, как-будто, очень хорошо знаешь мой характер, Цербер, что берешься судить о том, что я могу, а чего нет?!

– Ну уж всяко лучше Лилит!

– Но до Полоза, дорогой мой – не дотягиваешь, как ни крути. С ним-то я поболе тебя общаюсь...

– Зато не так продуктивно!

Какие высокие отношения! Прямо даже странно видеть моих слуг такими счастливыми... Даже Лилит начала улыбаться. Еле заметно, но все ж! После смерти ее Ангела мне даже казалось, что она разучилась это делать.

– И часто у них такое, слуга мой?

– Постоянно, Хозяин. Эти двое, если как следует не поругаются, то считают, что день не удался.

– А я-то считал ее вполне вменяемой особой...

– Ну что вы, отец Михаил! Ольга никогда не была вменяемой... Вспомните хотя бы тот вечер, когда мне пришлось идти на охоту в шутовской раскраске!

Это когда тебя раскрасили в веселенькие цвета? Такое – не забывается. Потому что воспоминания слишком хорошие. Я бы даже сказал – драгоценные. Потому что такое позволить себе не может никто.

А дальше праздник пошел по накатанной. Кто-то ссорился, кто-то шутил и подкалывал, кто-то бил чужую посуду и пытался замести следы своей ошибки, кто-то сидел в уголке и цедил из чашки чай, а кто-то и вел философские беседы. И к последним вполне можно отнести моего бывшего учителя с моей нынешней художницей. И вели они разговоры не о чем-то простом, а о моей организации.

– А чем так уж плоха власть Инквизиции? Больницы и школы работают, помощь людям оказывается, обучение бесплатное, зарплаты исправно выплачиваются... А то, что кто-то умирает... Так это жизнь, дитя мое.

– Может и так, но ведь ее можно изменить.

– А разве кто-то этого хочет? Всех вполне устраивает сложившаяся ситуация. Тем более, что от врагов стало избавляться намного проще и самое главное – законней.

– А если донос – ложь?

– Поверь мне, дочь моя, в этом никто не станет разбираться. Мало нам мороки, так еще все бумажки читай!

– Тогда это – не жизнь.

Что ты можешь знать о жизни, девочка? Что ты можешь знать о предательстве и боли? Ведь кто ты? Просто художница, которая не умеет ничего, кроме как создавать свои картины. Которая видит жизнь сквозь розовые очки, считая, что все должны быть добрыми, милыми и порядочными.

Но это – не так. Совсем. Потому что в этом мире есть только свои собственные цели и способы их достижения, которые не зависят не от чего. Даже от чужой жизни, которую надо оборвать. Все зависит от того, на что человек готов пойти, чтобы осуществить свои планы. Вот и все. И жизнь здесь абсолютно ни при чем.

– Вы правы, это – не жизнь. Но иначе существовать мы не умеем.

– А может, мы просто не пытаемся? Я не говорю, что когда-то все было иначе, что когда-то было лучше, чем сейчас, но ведь можно попытаться сделать этот мир лучше?