Текст книги "Летопись Третьего мира. Ч.5 История Тоурен (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Мы с тобой сейчас стоим на высшей ступени. Она доступна детищам всех старших племён, всего их шестнадцать, и самыми сильными среди них являемся мы, фениксы, вы, змеи, и народ нерийцев, их принято называть кошками. – Ирл присел рядом с ящеркой и потянул к ней руку: та замерла, таращась на накрывающею её ладонь. – Для младших племен главной целью существования является попытка сбросить с себя звериную шкуру и добраться до последней ступени, обрести высшую форму. Для нас же, старших элементалей, цель принципиально другая: мы должны учиться обращаться в стихийную форму и не потерять над ней контроль, то есть сохранить рассудок. Сложность заключается не только в самом перевоплощении в зверя, но и в попытках сделать эту форму максимально гибкой, изменчивой, чтобы мы не просто обратились, но и могли выбирать участки и скорость обращения. Например вот, – Ирл вытянул вперед руку, и ту же секунду ладонь покрылась слоем жидкого оранжевого пламени, – многим фениксам очень непросто научиться покрывать свое тело огнем, так как температура тела одна, температура крови – друга, и много выше чем тела, в разы, чтобы ты знал, а температура огня у всех своя, ведь тебе известно что в поколении не может быть двух фениксов одного цвета.

Он сжал руку в кулак, и пламя погасло, оставив лишь белые пятна на моих глазах: всё же его огонь был для меня все ещё слишком ярким.

– У нерийцев вообще всё как-то странно. Они ещё при рождении делятся на два типа: одни рождаются с силой, ловкостью и прыткостью кошек, другие же берут себе нянчить котят разных родов.

Задумавшись, Ирл умолк и стал смотреть в пустоту. Этот процесс я почитал практически священным и никогда не прерывал его.

– Не помню, к чему я это, но суть в том, что нерийцы не способны обращаться в зверя. И не спрашивай почему, этот вопрос надо задавать их прародителю. Что до змей… – Он облизал губы и поднял взгляд на меня. – Количественно, это племя занимает большую часть высшей ступени. Практически все подвластные Верде элементали этого типа освоили высшую форму и передают этот дар из поколения в поколение уже не одну тысячу лет. Но это не обошлось без последствий: они потеряли возможность возвращаться в змеиную форму, уже очень давно этот дар подвластен только твоему роду. Правда, существуют дикие змеи: гигантские, сильные яростные создания. Это те из змей, кто все же сумел вновь обрести звериный облик… Но поверь, для тебя эти элементали будут не опасней мышонка.

Мне было трудно представить такую картину, но я ничего не сказал, только кивнул.

– Не могу сказать, что потеря змеями способности обращаться в зверя – плохо. Они очень умны и свой недостаток с лихвой компенсировали став развивать науку и технику… Когда-нибудь ты сам увидишь всё это, но сейчас, – Ирл погладил ящерку по крохотной голове, – ты должен научиться обращаться, и раз рядом нет никого, кто мог бы объяснить тебе как протекает этот процесс, ты должен будешь понять его сам, и научиться.

Он встал и подошел ко мне. Я вытянул руки, и в них Ирл опустил несчастную перепуганную змейку. Я чувствовал, как она дрожит в ладонях, и в то же время пытается прильнуть к моей коже.

– Я вернусь через год.

Это было последнее что я услышал от Ирла на тот момент, потому что когда я оторвал взгляд от ящерки, того уже и след простыл.

11 эра 1189 год, весна.

– Мы должны спешить, – Ирл схватил меня за запястье и потащил за собой.

Я уже не был крохотным, способным вместиться у него на плече и не создавать никакого дискомфорта. По моим скромным подсчетам, мне на тот момент исполнилось порядка ста лет, плюс минут пять или десять. Во мне уже тогда было почти метр восемьдесят роста, а Ирл продолжал таскать меня за собой, и в случаях необходимости хватать за руку и тащить куда-то.

В любой другой момент я бы возмутился и непременно сказал ему, что мне уже надоело такое отношение, я уже не маленький и всё такое. Сейчас мне смешно вспоминать о том, каким ребенком я был в свои сто лет. Но в тот момент, весной восемьдесят девятого года, сквозь прикосновение феникса я впервые услышал жирный отпечаток охватившей его разум эмоции.

Он был напуган. Его сознание резалось нитями разнообразных панических линий, следуя которым я мог прочесть слова ужаса.

Ирл тянул меня за собой то в одну то в другую сторону, а я всё пытался докопаться до корня проблемы. А она была очевидной, но сквозь свою юношескую глупость и экстаз азарта, охватившего меня от осознания, что я смог залезть в мысли воспитателя, я никак не мог заметить очевидное.

Вдруг мои ноги приняли решение за меня: я встал как вкопанный, и Ирлу так же пришлось остановиться.

– Мы должны спешить, – так злобно прошипел он, как даже змеи не могут шипеть, – на нас движется сильная волна. Очень большая! Мы не может терять ни минуты.

– Поблизости нет пещер, где мы могли бы спрятаться, – уверенно ответил я, уже научившись чувствовать местность вокруг, – почему ты не заметил её раньше, когда она была ещё далеко?

– Потому что прежде волны двигались на нас с окраин мира! – Ирл продолжал шипеть, озираясь, а его черно-красные глаза осматривали долину, словно они могли прочувствовать землю лучше, чем моё тело. – А сейчас она зарождается здесь!

– Может, мы просто слишком близко подошли к окраине?

Он открыл было рот, но ответа я так и не услышал. Возможно моя догадка оказалась верна, но Ирл не был готов признать, что пришел сам и привел меня в столь опасное и нестабильное местно.

Окраина мира – звучное название, и это не преувеличение и не метафора. Не единожды Ирл говорил, что наш мир очень мал и что он – всего лишь часть огромной сложной цепи-системы миров. И самой ужасной в этой системе, говорил он, то, что от любого червя внутри каждого из миров могут зависеть бесконечное множество судеб других.

Миры, это я говорю уже с высоты прожитых лет, имеют самые разнообразные формы и наполнения, но в принципе, все они похожи. Хотя, быть может это всё лишь иллюзии.

Наш мир – это остров в бесконечном океане чистой энергии, и как у любого острова, у нас есть берега, о которые бьются волны межмирной энергии.

Какова природа энергии этого океана – я не знаю и надеюсь, никогда не придется узнавать, но к мысли о том, что она чистая я пришел не многим позже того дня, как попрощался с Ирлом на том поле.

– Я могу спрятать тебя от волны. – Сказал я ему.

Взгляд моего воспитателя на миг потупился, но лишь на миг. В ту же минуту глаза его округлились, а из ноздрей едва не повалил пар:

– Это я должен спрятать тебя. – С шипения он перешел на рык. – Я пообещал Вэрде что буду присматривать за тобой и выращу тебя достойным потомком рода Одера. Даже не думай о жертвах, Одераричи, тем более ради меня. Я и так всем обязан твоей семье.

И в этот миг в мое тело стали прокрадываться незнакомые мне ощущения. Разные. Если бы их можно было описать цветами, то я бы сказал, что в этих ощущениях были они все. Хаос материи, хаотичность энергии и перечень элементов, которые я больше нигде и никогда не видел.

Именно эти чувства привели моего воспитателя к страху, ставшему баррикадой между рассудительными поступками и паникой, в то время как паника была много ближе к рассудку.

Именно тогда я впервые в жизни понял, что наступила моя очередь принимать решения и отвечать за их последствия. В конце концов, что может сделать красный феникс носителю крови Одера?

Ирлу хватило одного взгляда, чтобы понять, что я задумал. Он воспламенился сверкающим подобно солнцу пламенем и развел руки, угрожающе глядя на меня. Он сделал шаг на встречу, а мне хватило одного прикосновения, чтобы погасить огонь и вернуть Ира в привычную мне человеческую форму.

Пространство вокруг нас исказилось, будто нарисованную акварелью картину опрыснули водой. Деревья и кусты, трава и облака в небе стали расплывчатым пятнами: волна настигала нас.

С непонятной мне мольбой в глазах, Ирл упал на колени. Нет, он продолжал уверенно стоять на ногах – это я вознесся над ним. Тогда я ещё не знал какое удивление и ужас может вызвать моё превращение в змея.

Я не чувствовал как сильно и изменились мои габариты и не заметил, как исчезли руки и ноги, а тело стало длинным и вытянутым. Я стал виться вокруг моего воспитателя, укрывая его, пряча он приближающегося все ближе облака неизвестной энергии.

Ирл смиренно закрыл глаза. И я тоже.

Дальнейшее датирование утеряно.

Когда я открыл глаза, краски вновь стали чёткими, облака в небе вновь пробрели ту форму, в какой им следует пребывать, и спина ощущала легко проваливающийся песок.

Я не знал, куда забросила меня волна, но не это было моей первой мыслью. Почему я остался жив?

Быть может, ответ кроится в моей крови. Всё же я – потомок самой Вэрде, перворожденного элеметаля тверди. А может мне просто повезло, может что-то ещё.

Я лежал на спине и смотрел на ночное небо, усыпанное яркими звездами. Мне было спокойно, и почему-то уверенность в том, что с моим рыжеволосым воспитателем всё в порядке, казалась абсолютной.

Звезды сияли слишком ярко, подумал я тогда, чересчур. И они были огромны, будто я оказался высоко над привычным мне уровнем земли. Это могло бы быть успокаивающим объяснением, но ощущение тревоги никак не покидало меня.

И звезды были действительно огромные. И становились ярче.

Ступор приковал меня к земле и я не мог даже подумать о том, чтобы встать. Сияющие белые крупицы на черной небесной глади гипнотически действовали на меня, и когда они стали расти в размере, сближаться и образовывать некий единый силуэт, я был абсолютно лишен возможности хотя бы моргнуть.

Небесный блеск превращался в образ невиданного мной чудовища, с бесчисленным множество рук, ног и голов, торчащих из слепящего своим светом шара. Он стал меняться, появлялись темные линии, и вскоре с высоты на меня скалилась огромная клыкастая морда.

Она ринулась на меня, как я порой на охоте кидался на лесную живность. Мне хотелось закрыть глаза и не видеть этого, но огромная пасть ожившим бумажным рисунком соскользнула с небесного холста и ринулась на меня.

Я ожидал худшего, но свет прошел сквозь меня, и вместе с ним ушла сила, сковывавшее моё тело.

Тот час, я перевернулся на живот и увидел, что лежал вовсе не на песке, а на множестве мельчайших кристаллических крупиц. Не знаю почему, но я понял, что это была пыльца небесных звёзд.

Одно мгновение, когда свет ещё не прошел сквозь них, они сияли белым цветом, и мгновением позже их не стало. Ни крупиц, ни света.

Я оказался лежащим на бесконечном прозрачном пласте. Над головой по-прежнему было небо, но чёрное: все звёзды оказались подо мной.

С трудом мне удалось подняться на четвереньки. Не могу точно сказать, что именно тогда творилось в моей голове, но мысль о том, что я оказался где-то между небом и звёздами, становилась всё реальнее.

Крупицы белого света – звёзды – они по-прежнему находились на небесной глади: под моими ногами. Я смотрел на них, хоть их блеск и резал глаза, и мог бы смотреть вечность, но эта вечность прошла слишком быстро.

Звезды стали гаснуть и градом стали падать вниз, а я вслед за ними. Но падение не испугало меня: я чувствовал, что могу остановиться в любой момент, как только захочу.

Погасшие крупицы падали вниз и попадали призрачный густой синеватый туман, который тот час стал изменяться, обретая темно-коричневые, уже знакомый мне цвет. Это была земля.

Прочие падали, и на их месте вырастали деревья, возникали цветы и растения, животные, реки, гигантские стеклянные дома и создания – высокие пятикрылые существа, одетые в платья из легкой материи. Они возникали и тут же парили куда-то, что-то делали, словно они возникли не здесь и сейчас, а продолжают своё безмятежное существование уже долгое время.

Погасшие звёзды перестали сыпаться, и я обнаружил себя стоящим на белокаменной лестнице, уходящей в бесконечную низину и поднимающейся к высокой белой башней. Вокруг меня парили пятикрылые создания без лиц и ног, но с четырьмя руками. Одно из них подлетело ко мне. Оно что-то держало в своих тонких хрупких белых руках. Я протянул свою, кажущуюся слишком грязной рядом с ними, и существо вложило в мою ладонь длинное белое перо.

Вокруг не стало звуков, и в следующее мгновение я ощутил, как что-то несется ко мне. Вскинув голову, я увидел длинный вытянутый красный осколок, летящий слишком быстро, чтобы успеть что-то предпринять. Он пронзил меня, и белой лестницы и башни рядом не стало.

Ничего вокруг не стало, казалось, даже моего тело, но сохранился Я. Мой разум, отчаянно пытавшийся понять, что произошло. Но беспокоили меня не исчезнувшие крылатые создания, а мое растворившееся в пространстве тело.

Я не знал тогда, сколько прошло времени, пока я пытался понять или хотя бы предположить, что творится вокруг. Не ощущал времени, не чувствовал, как оно идет, и в какой-то момент в сознание прокралась мысль что быть может, время не идёт вовсе. Я и вечность остались наедине друг с другом. Я и вечность, застопорившаяся в одной точке.

Мое сознание продолжало бороться, даже когда разум смирился с мыслью, что такого понятия как время больше нет. Почему нет? Может, его и не было? Ведь время надо ощущать, чувствовать, а мне было нечем, ведь меня, по сути, не стало.

Помню, я даже пытался про себя считать, но не дойдя и до десяти, понимал что более не чувствую ритма, с которым должны проходить секунды. Числа оставались лишь словами, без какого-либо смысла, таящегося за ними. И это длилось бесконечное множество следующих друг за другом цифр, которыми я тщетно пытался измерить пройденное время.

И однажды, я вдруг смог ровно считать. Спустя миллиарды попыток, я почувствовал, сколько должна длиться секунда, и тогда к моим глазам подступили краски.

Это было знакомое ощущение, я уже переживал его прежде – когда-то давно, в раннем детстве, когда прощался с матерью. Я был слеп, и я прозрел лишь в тот момент, чтобы увидеть, как мать идёт на смерть ради спасения жизней мира. И сейчас со мной происходило нечто подобное.

Но разум прорезали не голубое небо и не светлая с зеленым оттенком кожа матери, а краснота. Это был огонь, и для меня он был неощутим. Я почувствовал свою руку и вытянул её вперед, но вместо белой кожи увидел алое пламя, укутавшее трехпалую когтистую лапу с длинными чуть загнутыми вовнутрь толстыми когтями. Я был уверен, что это не моя рука, а быть может, Ирла, но она подчинялась каждому моему позыву: сжималась и разжималась, сгибала пальцы. Теперь это была моя рука. Но как?..

Я стал озираться, но кругом было лишь только пламя: бушующее алое пламя, укутавшее всё вокруг. Моё пламя. Смешно и любопытно.

Я точно знал, что я – сын перворожденного элементаля тверди Одеравэрде, носитель и наследник её крови, последний из старшего племени змей, именуемого Одера. И я – огонь.

Смешно.

Как никогда мне хотелось рассмеяться в полный голос, выгнуть спину и упасть на колени, ударяя кулаком о землю и испускать громкие гортанные звуки, давиться своим смехом.

Когда истерика отодвинулась в сторону, я снова стал думать. Сомнений в том, что моя память – это моя память нет и не должно быть, иначе… нет.

Огонь… так пусть будет огонь.

Долгое время вездесущее пламя совершенно не подчинялось мне. В какой-то момент пришла мысль, что когда-то давно вот таким же образом Ирл покорял Ди. Мне трудно решить: было ли ему сложнее, или проще? С одной стороны я – элементаль земли, который много всего знает о принципах стихии огня, но относится к совершенно другой стихии, а с другой – Ирл, чистое неокрашенное никаким элементом сознание, пришедшее наравне с прочими четырьмя перворожденными в новый мир. Да, пожалуй, Ирлу было куда тяжелее.

Огонь – слишком сложная стихия для меня. Так уж сложилось, что по заряду элемента ему противоположна вода, но как по мне, твердь на эту роль подошла бы не хуже.

Огонь – это неподвластный хаос, частицы которого совершенно не стремятся к единению, а, напротив, стремятся вырваться из под контроля и быть сами по себе, невзирая на то, что по отдельности их существование невозможно.

Пытаясь овладеть огнем, ставшим моим телом и моей стихией, я понял, что никто не может винить Ирла в разрыве связи с Ди. У меня годы ушли на то, что подчинить себе жалкое красное пламя, в то время как вокруг нас не было ничего более, абсолютная изоляция, а Ирл управлял живым хаосом, жадно впитывающим в себя всё вокруг.

Однажды, и я говорю однажды в том смысле, что у меня был свой отсчет времени, который мог сбиваться и быть абсолютно неверным, пламя мне подчинилось. Каждая жалкая крупица бескрайнего океана красного пламени подчинялась мне. Ни одна не стремилась более наружу, не рвалась никуда, абсолютная власть. Должно быть, это и есть гармония со своим духом-фениксом.

Я вздохнул спокойно, если изрыгание пламени можно принять за вздох, но всё тот час снова стало меняться. Я ожидал, что снова увижу сияющие белые звезды, но какая бы сила не творила со мной все эти превращения, у неё явно есть чувство юмора.

В первый и последний раз я управился сразу со всеми частицами своего тела, и тот час пламени не стало. Не стало огня. Это снова был я, с моими длинными черными волосами, лезущими в глаза, бледными руками и худым телом.

Я обнаружил себя сидящим посреди озера кристально-чистой воды. Надо мной простиралось уже знакомое мне черное небо, с сияющими на нём белыми звездами, и они опять стали расти в размере.

Но этот звездопад принес за собой не крылатый народец, живший в белой башне, а невиданную даже в самых глубоких пещерах черноту. И в этой черноте что-то было.

Сложившаяся картина отличалась от предыдущей тем, что в этот раз я не мог разглядеть ничего вокруг. Что до изменений, в этот раз они произошли так же быстро.

На черной глади неба надо мной возник непонятный белый луч, искрящийся и излучающий тепло, но не освещающий ничего вокруг. Я поднял голову в тот момент, когда луч уже пронзал мой лоб, и в этот раз элементом, окрасившим мою суть, стал воздух.

Мне предстояло бороться и побеждать элемент, стоящий по другую сторону от природы моей сущности.

И потом, когда я взял под контроль необъятную мощь сизого ветра, на меня снова посыпались звезды, и я снова видел края и создания, которые если и были, то недолго, и следов их существования не сохранилось. Остался всего один элемент, кроме моего родного, и если сила, творившая со мной всё это, придерживается хоть какой-то системности и логики, то осталось совсем чуть-чуть, и я вырвусь.

С этими мыслями я принимал в себя источающий холод синий луч, одним касанием превративший меня в воду.

Библиотека Пятого Мастера.

Моё сердце больше не колотилось как сумасшедшее, а боль тела продолжала существовать не дольше одного короткого мига. Я упал на колени, мои длинные черные волосы спадали на лицо и прятали от меня вид места, в котором я оказался.

Это снова был я, Одераричи, сын Одеравэрде, последний из рода древних змей.

Боль ожогов и порезов оказалась лишь иллюзией, которая в миг растворилась и исчезла. Я поднял голову и ахнул: громко, во весь голос.

Я оказался в библиотеке, где высокие книжные полки устремлялись бесконечно вверх. Помещение оказалось нешироким и недлинным, и походило на освещенную светом утреннего солнца башню. В нескольких метрах от меня стояла мягкая с виду кушетка, обитая красной тканью, у книжной полки рядом с ней, спиной ко мне, стоял высокий черноволосый мужчина, держащий в руках раскрытую книгу.

– Ты всё-таки добрался, – услышал я женский голос, а следом увидел протянутую ко мне тонкую руку с серебряным кольцом на безымянном пальце, – я рада, что ты здесь.

Я взял эту руку и медленно поднялся.

Встречающей меня особой оказалась не женщина, как я определил по голосу, а девушка лет семнадцати. У неё были длинные белые волосы, спадающие до пояса, белые брови, ресницы, короткие белые ногти, приталенное белое платье по щиколотки, и в её глазах я не увидел ни зрачка, ни радужки. Она была похожа на ожившую мраморную статую, дышащую и двигающуюся, будто она – человек.

Она улыбалась с непривычной для меня искренностью, и я замер, вглядываясь в её пустые глаза. Наше рукопожатие оказалось слишком долгим, так что минуту спустя она стала тревожно поглядывать то на меня, то на руки.

– Всё в порядке, Ричи, – её ладонь легко выскользнула из моей, – здесь ты в безопасности, тебя никто не тронет. В эту дверь, – она указала на ту, что за моей спиной, – могут пройти лишь те, кого я приглашу, а чтобы получить приглашение нужно оказаться на широкой линии границы мира. И вот он ты. – Её лицо озарила белоснежная улыбка, такая же яркая, как и сама девушка. – Позволь представить тебе моих гостей. Это Инлито Арде.

Она указала рукой на мужчину, до того момента стоявшего у книжной полки ко мне спиной. Услышав своё имя, он обернулся и, устало улыбаясь, махнул мне рукой.

– Он – Магистр Второго Мастера, её муж и защитник.

– Я не думаю, что имеет смысл вдаваться в подробности, – Арде захлопнул книжку, поставил её на полку и тот час взял другую. Весь его вид говорил, что он очень занят и не настроен на разговор.

Белая женщина пожала плечами:

– Хорошо. Это, – теперь её рука показывала на кушетку, где только теперь я заметил выглядывающий лоб, прикрытый темными волосами, – м-м-м, – промычала она, – это мой магистр. Один из двух. Он – хранитель моей памяти, и сейчас мы, кстати говоря, находимся в его голове. А я, – она положила руку на грудь, – я – Пятый Мастер, хранительница знаний.

Я понятия не имел, как на все это реагировать и что вообще всё это значит, а потому продолжал молчать, разглядывая Пятую.

– Я должна извиниться за то, что подвергла тебя всем тем ужасам, что ты пережил на границе. Прости. – Её голос звучал монотонно, и всё еще не понимал, что происходит вокруг, а потому просто кивнул. – Мне нужно было существо, способное пройти сквозь всё это и добраться сюда, сохранив рассудок.

Она выждала недолгую паузу, кажется, рассматривая меня, и продолжила говорить.

– В этой библиотеке хранятся знания о всех мирах, в которые я успела заглянуть. Арде роется в записях своего мира, а там, – она махнула рукой в дальнюю часть комнаты, где располагалась невысокая кафедра с квадратным столом из светлого дерева, уставленная новыми на вид книгами, – хранится история твоего.

Пятая повернулась ко мне, и хоть в её белых глазах я не мог отследить направление её взгляда, я чувствовал, что она на меня смотрит.

– Полная история, о которой не ведают даже ваши создатели. Всё, что было до тебя, и все что будет после тебя, Одераричи.

Я растерялся, потому как ничего не мог опять понять и мне трудно было даже слушать. Только что я был другим… Да, меня звали Ричи, но то было совершенно другое создание, отвратительное на мой взгляд. А потом та черная тень, падение и боль… теперь это.

– Ты – создатель? – Спросил я первое, что пришло мне в голову.

– Я? Нет. – Пятая смеялась. – Нет-нет-нет. Я – Мастер. Пятый Мастер, хранитель знаний. Я же уже представилась, или у тебя память короткая, змей?

– Да, я помню, но…

– Я сейчас все тебе объясню!

– Мейвер, – обратился к Мастеру Арде, захлопнув очередную книжку, – не надо ему всё объяснять. В этом нет никакого смысла, всё равно ему эта информация ни к чему.

– Чтобы он сумел передать послание, он должен понимать всю его важность, и значимость адресата. Я не могу достучаться до третьего, и несмотря на стыковку наших миров в разных точках, время принимать решения уже пришло. Одераричи!

Она резко обратилась ко мне, так что я едва не подпрыгнул, так звонко она воскликнула.

– Сейчас многие слова тебе покажутся незнакомыми, но в твоем будущем они будут открыты и их смысл станет для тебя кристально ясен. Слушай внимательно и постарайся запомнить все, что я сейчас скажу.

Я кивнул.

– Мастера – это не Боги, не Демиурги и не Творцы. Мы… Мы как системные администраторы! Хотя нет, – она легонько хлопнула себя по лбу, – в этом мире не будет такого понятия.

– Оно есть у нас, – снова подал голос Арде.

– Да, оно есть у вас, – Пятая усмехнулась, не отрывая от меня взгляд. – Мы, пожалуй, подобны вам – змеям. Мы ведаем обо всём, что происходит в мире, которому мы принадлежим. В каждом мире, – её голос перестал быть игривым, и прямо на глазах юная девушка превратилась в мудрую женщину, – есть своей Мастер. Наши силы соответствуют главной особенности мира, подчеркивают его индивидуальность. Так, в вашем мире правит сила, и я сейчас говорю не о том, чей кулак оставит на столе вмятину побольше. Я говорю о силе, как о мощи, о магии. В мире Арде правит слово. Правда… он и его Мастер – это одно из немногих исключений, подтверждающих правило: они были рождены в том мире, но более в нем не существуют. Его жена, Второй Мастер, занимается перераспределением вышедшей из мира энергии. Проще говоря, она отвечает за перерождение душ. Я же отношусь к миру, где правит информация. – Она снова засмеялась. – Вот взять хотя бы интернет… Кхм, – она кашлянула, поправляя себя, – не думай об этом, у вас он все равно не появится. Как хранитель знаний, я пишу эти книги. – Пятая взмахнула руками, словно обращая внимание Ричи на бесчисленное множество книг вокруг, которые не только стояли на стремящихся ввысь полках, но и стояли стопками на полу, лежали на столе, да они были повсюду! – Я бы не назвала это художественной литературой, ибо писатель из меня паршивый. Всё это… скорее летописи. О том, что было в мирах, о том что в них есть, и о том, что с ними случится.

Я старательно не реагировал на её слова, ведь это место, она и ещё двое присутствующих мужчин могут вскоре могут оказаться ещё одним маревом, отравившим мою голову, когда меня настигла волна. И все эти слова Пятой о других мирах, о неких подобных ей мастерах, присутствующих в каждом мире, о их весьма мутной и непонятной силе… Все это больше походило на очередной галлюциногенный выброс, нежели на что-то, чему стоило бы предавать значение.

– Ты зря меня не слушаешь, змей. – Лицо Пятой вдруг оказалось слишком близко к моему, и я уставился в её пустые белые глаза. – Главной задачей Мастера является защита внешней оболочки мира. Ей мало что угрожает: Элравенд… Второй Мастер хорошо выполняет свою работу, но существуют грязные души, и под грязными я имею ввиду не грешные, а просто грязные, их очень трудно отправлять в другие миры и они накапливаются, порождая существ, с которыми можем тягаться только мы. Жутких существ, и в сравнении с ними, все те демоны, которых ты узришь в своей жизни, будут казаться невинными детьми. Но не эти несчастные души являются нашей главной заботой. Нет, не они. – Мейвер отдалилась от меня и опустилась на возникшее посреди комнаты кресло с высокой спинкой. – Наша проблема – это другие миры и другие Мастера. Существует невероятное количество законов и правил, которые мы не можем не выполнять. Такова природа Мастеров. Если хотя бы один из нас нарушит правила, это повлечёт за собой последствия такого масштаба, какой ты никогда не сможешь вообразить. Но помимо правил, существуют и условия, и среди них есть одно… – Пятая кинула взгляд на спящего на кушетке магистра, – …становление мастерами, – договорила она вслух начатое про себя предложение. – Иногда случается так, что оно не выполняется. – Теперь её голос опустился до звонкого шепота. – И это страшно. Существо, могущественное как Мастер, которое не ведает о своей функции может натворить страшное, и тогда случается сбой. И он случился.

Арде громко захлопнул очередную книгу и тяжело вздохнул. Взгляд Пятой обратился к нему, но желтоглазый брюнет лишь взмахнул рукой, давая понять, что он ещё не готов бросить поиски.

– Мне… – Пятая с трудом перевела взгляд с него на меня, – в каком-то смысле мне повезло, что этот сбой в первую очередь заденет именно твой мир. Он силён… Слово не всегда может тягаться с силой.

– Слово? – Переспросил я. – Слово с силой? – Мои брови сами подняли вверх. – Если я правильно все расслышал, то он, – я ткнул пальцем на Арде, – из мира Мастера Слова.

– Так и есть, – спокойно ответил тот, продолжая листать толстые том с синей обложке, – и я сейчас как раз занимаюсь поисками причины сбоя.

– Это правда. – Сказала Пятая. – Мир Мастера Слова падёт под толщей собственной мощи, и вся энергия, что была в нём, в не самой притяжательной для вас форме атакует границы твоего мира, Ричи. Ваш Мастер, имя ему Третий, способен одолеть Мастера Слова. Ведь без Магистров она далеко не так сильна, какой могла бы быть…

– Она? – Вопросы безостановочно лезли из меня, это было практически невозможно прекратить. – Опять Мастер – женщина? И вы сказали Магистр? Магистр – это и есть то самое условия, без которого вы не можете познать свою функцию?

Арде перестал читать книгу и резко повернулся: посмотрел на Пятую, та на него, а после он улыбнулся:

– Из тебя был бы неплохой Магистр… как твоё имя, Ричи, да? До меня суть дел доходила куда дольше.

– Он живет в мире магии, в то время как ты жил там, где царят технологии. Не стоит сравнивать себя с ним. Ричи…

Каждый раз, когда её белые глаза обращались ко мне, я вздрагивал.

– Ты абсолютно прав, но позволь мне закончить. – Она вздохнула. – Третий Мастер, ваш Мастер, уже давно знает, кем он является, в этом ваше огромное преимущество перед мастером Слова. Но есть одно «но», и это «но» – это силы её мира – Второго мира. Когда они пройдут сквозь внешнюю оболочку, вы, жители третьего мира, должны будете вступить с ними в бой и защищаться как единый живой организм, а у полчищ разрозненных ненавидящих друг друга созданий нет шансов на победу в войне с тем, до чего ты, Одераричи, не доживешь. Слушай меня внимательно и запомни то, что я тебе сейчас скажу: через восемнадцать столетий после восхождения второго солнца, границы Третьего мира падут. Я пыталась сообщить об этом Третьему, но он меня не слышит, вот и пришлось поработать караульным, ожидая, когда кто-то из сильных элементалей окажется на границе мира и манить его к себе. Ты запомнил что я сказала, змей?

– Восемнадцать столетий после восхождения второго солнца… – повторил я на одной ноте. – Второе солнце… это метафора такая?

– Нет. – Отрезала Пятая. – Это весьма конкретное и точно названное событие.

– Значит… Теперь я должен найти этого… Третьего Мастера и передать ему твои слова? Так? Да? Эй!

Она замерла, словно в её голову неожиданно ударила гениальная идея или догадка, которая могла бы всё перевернуть и изменить.

Арде снова оторвался от чтива и подошел к Пятой:

– Всё в порядке? – спросил он.

– Да, – она улыбнулась и снова посмотрела на меня, – за тобой уже пришли.

– Что? – Я снова едва не подпрыгнул. – Кто? И как мне передать твои слова?..