Текст книги "Летопись Третьего мира. Ч.5 История Тоурен (СИ)"

Автор книги: Мария Версон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Так женись на ней. – Раздался девчачий голос.

– Млинес! – Анри едва не подпрыгнул от неожиданности. – Что, обжора, на запах пришла?

– Ах вот как ты разговариваешь с любимой младшей сестрой! – Она шутливо надула губки и вылезла из его постели: она частенько спала там, когда старший брат бывал в отъезде. – Поделишься?

– А ты не растолстеешь?

Млинес скорчила мордочку, взяла пару пирожков и полезла обратно в постель.

– Эй, а я где спать буду?

– У Наэнт! – Воскликнула та, укутавшись в одеяло так, что только её светлая грива выглядывала сквозь складки.

– Вымажешь мне постельное, хрюшка!

– Амит сегодня ночует у Дримена, так что Наэнт останется у него в комнате. Она уже там. Иди.

– Она моя подруга, а не любовница. – Анри доел почти все пирожки и вытер лицо о рукав пиджака.

– Ага, конечно. Ты в неё влюбился когда её только увидел восемь лет назад. – Её голос звучал глухо из-под одеяла.

– Млинес, ты в курсе моих похождений?

– А-а-а, мой старший брат – дурак! – Она вскочила на постели, сбросив одеяло. – Это в тебе кровь играет. Я уверенна, что если Наэнт тебя примет – ты остепенишься.

Анри замер от удивления, услышав такое от младшей сестры, которую он никогда не воспринимал всерьез.

– Иди давай! – Прикрикнула она, выведя его из ступора. – Топай-топай.

– Да я только приехал, дай хоть ванну принять! – Анри принялся стягивать с себя верхнюю одежду, но тут в его голову ударила подушка.

– Иди! – Млинес кинула в него еще одну, но он увернулся от неё и тихо закрыл за собой дверь.

«Двадцать шесть лет, – вспомнил Анри свой возраст, – что, пора жениться?»

Утро двадцать шестого июля четырнадцатого года пятнадцатой эры.

– Да вон они, летят! – Крикнул Циавис, помахав рукой двум стремительно приближающимся крылатым созданиям.

– А почему они летят с юга? – Лухс сощурился, стараясь разглядеть в тёмном силуэте Кирию.

– Не знаю, спроси у неё.

– Почему именно у неё?

– Чтобы у тебя был повод с ней заговорить.

– Я её младше.

– И что?

– Она – огнедышащий дракон.

– А я женат на Амельере. – Циавис не отводил глаз от приближающихся короля и королевы соответственно фениксов и драконов. – И позволь тебе напомнить, что уже не раз во время наших с ней ссор она выигрывала потому, что связывала меня заклинанием холода. Учись общаться с женщинами, они все бывают немножко… – На его лице возникло выражение странного совмещения конфуза и ужаса. – Жуткими.

Сияя ярче солнца, на землю опустилась дивной красоты белая птица. Она походила на ожившую статую, вылитого из чистейшего риалрона, омытого белым светом, а верхом на ней сидел Дио Ди Неирен, все такой же молодой и энергичный, как и четырнадцать лет назад. Но он был не один: обняв его за талию, верхом на белом фениксе так же сидела Амфитеа, чьи глаза были такими же черными с белыми кольцами, что и глаза её супруга Дио:

– С прибытием, Дио. – Циавис протянул ему руку, а тот не сразу вспомнил, что у людей принято её пожимать. – И вас, Амфитеа. Добро пожаловать домой.

– Здравствуй. – Она протянула ему руку, и тот учтиво её поцеловал.

– Вы позволите, если Лухс встретит вашу сестру? – Лучезарно улыбнулся Циавис.

Дио неоднозначно поднял брови, толи не совсем поняв, толи не одобрив эту идею, но Амфитеа погладила его руку, и он улыбнулся:

– Пусть так.

– Она всё равно его отвергнет, но Лухсу не повредит опыт общения с девушками.

Циавис усмехнулся, и на минуту повисло молчание. Дио и маг какое-то время смотрели друг на друга. Один – по-королевски задрав подбородок, другой – сложив руки в замочек на уровне груди. Глядя на них, Амфитеа с трудом сдерживала смех, и когда она все же захихикала, оба мужчины разразились громким смехом и с размаху ударили друг друга по ладоням, завершив этот жест рукопожатием.

– Как я рад тебя видеть. – Лучезарно улыбнулся Дио, когда к ним уже подходили довольная до безобразия Кирия и покрасневший от смущения Лухс. – Приветствую тебя, вождь сайлантов.

Тот в ответ кивнул, и жестом предложил идти вперёд.

– Как продвигается строительство? – Спросила Кирия у бывшего мага огня.

– Дворец и два уровня вокруг него достроены. Должен признаться, если бы не ты и Одераричи, вся конструкция давно бы провалилась в расщелину.

– Именно поэтому мы и вырастили кристаллические сваи, они будут стоять века. – Улыбалась девушка, ставшая за прошедшие годы невероятной красоты женщиной, с копной ярких рыжих волос и стройной фигурой. Людские кудесницы научили её мастерству макияжа, и та теперь накладывала косметику так, что два её разных глаза, в прошлом пугающие каждого, кто смотрел ей в глаза, ничуть не портили её красоты.

– Я не сомневаюсь. Кто как не драконы могут создать вечные камни.

– Почему вы, люди, во второй раз строите столицу не на ровном месте? Чем плох обычный наземный город? Конечно теперь магам не придётся подпитывать генератор и не будет риска, что город рухнет, но всё же…

– Хороший вопрос… Но Бактикская расщелина – очень удобное место. Она недалеко от Бактика, она рядом с морем, а то, что под нами пара сотен метров пустоты… Это не страшно. Жить на парящих островах гораздо страшнее.

Кирия усмехнулась и обернулась, чтобы посмотреть где брат. Тот стоял на краю каменной платформы, построенной специально для приёмы крылатых гостей, и смотрел вперёд, на замерший в ожидании величайшего за минувшие годы праздника город.

В другие дни в Маастре кипела жизнь. Почти все, кто четырнадцать лет назад покинул Орану, вернулись сюда, чтобы помочь королеве построить новую столицу. Те, кто жил на острове ремесленников, вернулись первыми, и с помощью Кирии и Одераричи был составлен план будущего города, и на протяжении первых пяти лет после войны они выстроили платформу, гигантским панцирем накрывшую Бактиксткую расщелину.

Эта платформа представляла собой крепчайший кристалл, способный выдержать любое землетрясение, наводнение или магическую атаку. Конечно, таких испытаний никто не проводил, но по расчетам всё было именно так. Один за другим, на платформе вырастали дома из красного камня. Вернувшись, жители и строители заботились не только о комфорте, но и о красоте их города, и Маастра обещала быть много красивей ныне уничтоженной Ораны.

А в самом центре, на небольшом возвышении, вырос невероятной красоты высокий дворец из серебристого камня, с тремя башнями, воротами с искусной резьбой, витражами, блестевшими всеми цветами под лучам двух солнц.

Но больше всего Дио удивился длинной широкой дороге с несколькими редкими длинными и широкими ступенями. По обе стороны от неё стояли удивительной красоты золотые статуи, среди которых нынешний король фениксов разглядел Ирла, а у его ног стояла не большая, но узнаваемая птица-феникс.

Всего статуй было двенадцать, и восемь из них Дио с тот час узнал: пусть скульпторы и не знали, как именно выглядят восемь элементалей, на которых стоит система мира, но со слов очевидцев и при помощи изобразительных приёмов, они сумели слепить их именно такими, какими они и должны быть.

Статуя Ирла стояла дальше всех от дворца, а напротив неё – статуя двух мужчин, стоящих спина к спине, и по их тщательно прорисованной ехидной мимике в них легко узнавали Скуро и Миид. Дальше стояла Нера, утонченная и величественная, с головой, горделиво поднятой вверх, а напротив – статуя Амельеры, где скульпторы скорее старались передать её красоту, нежели тот факт, что она элементаль воды. За ней, держа перед собой вытянутую руку, как он часто делал, творя заклинания без меча, красовалась статуя Дримена, самая простая в исполнении, как выглядело со стороны: он был в мантии, где на спине виднелась эмблема академии магии, с книгой заклинаний, переброшенной через плечо и висящей сзади, а голова статуи была наклонена вперёд, так что большую часть лица прикрывали волосы. Напротив статуи Дримена стояла статуя его старшего брата, и было сразу видно, что чтобы изобразить рельефы его тела, скульпторам пришлось изрядно попотеть: Стижиан попросил изобразить его в одеянии монтерского монаха, с чем никто не посмел спорить, ибо это было важно. А поскольку плащи прикрывали лишь часть тела, на изображение торса,ч то почему-то казалось безоговорочным, ушло немало времени.

Ближе всех к дворцу стояли две статуи, которым, думал про себя Дио, самое место подле дверей в королевский дворец: там стояли Малькольм, статный и спокойный, опирающийся на свой странной формы меч, и Одераричи, со сложенными на груди руками и каменным взглядом, спокойно взирающим на весь город.

Еще четыре статуи стояли вдоль стен дворца, справа и слева от парадных дверей. Дальней слева статуей была фигура Лухса, в одной руке он держал ритуальный клинок, какой сайланты используют, когда им приходится тратить свою кровь, и им он резал другую руку, от запястья вниз, к локтю. В реальности, вспоминал Дио, это выглядело жутковато, но в виде каменного изваяния вид был совершенно не отталкивающим. Дальше расположилась еще одна статуя, увидев которую, Дио едва не подавился: там стоял он, в обычной своей одежде, заправленной мантии, но сбоку, от бедра, из-под руки выглядывало не совсем понятное существо, в котором можно было узнать феникса только по наличию клюва.

– Как тебе это нравится, Шелес? – Спросил он у своего белого феникса, молча стоящего слева от него. – Хочешь, я попрошу, что бы они переделали её?

Шелес отвел взгляд от города и тупой стороной клюва ласково ткнул хозяина в плечо.

По другую сторону дверей, крайним справа, стоял Астируми Нерийский, с посохом наахт, разбитым на три составляющие, то есть мечи у него были в обеих руках и еще в хвосте, выглядывающим сбоку. Как тогда Дио не понимал зачем ему столько, так и теперь понять не мог.

Ближним справа была еще одна вполне узнаваемая личность, изображенная немного нелепо, в сравнении с прочими. Что не удивительно, ведь заставить Вильмута сделать серьезное лицо и зарисовать это может оказаться невыполнимой задачей. И всё же, там стояло его изваяние.

Восемь элементалей, трое глав племен, пришедших Оране на помощь во время кровопролитной войны, и гений, решивший самую сложную головоломку мироздания. Теперь это место будет зваться Аллеей Королей, и именно по ней сегодня должен будет пройти будущий король людей.

– Астируми и его сестра уже прибыли, – Циавис подошел к Дио, – идём?

– Да-да, – отчужденно ответит тот, повернув голову направо, туда, где сияло золотое солнца, часть которого перекрывал чёрный на его фоне гигантский кристалл, – работает без сбоев?

Циавис так же повернул голову, уже поняв, о чем говорит его давний друг. Он говорил о втором солнце, созданном из души его отца, и о кристалле, что вырастили Дио и Кирия, ставшим спутником второго светила и вращающимся вокруг него по заданной инженерами траектории, чтобы его цикл совпадал с циклом солнца Хар-Терр-Крона и на землю людей могла стелиться ночь.

– Да. Надеюсь, так будет всегда.

Дио усмехнулся и пошел вслед за сестрой.

Дримен сидел на своём столе, в кабинете, который должен был быть завален свитками и книгами, как обычно, но последние несколько месяцев он не позволял себе такой роскоши, как творческий беспорядок. Планируя свадьбу своего старшего брата и женщины из рода Дива, ему пришлось обратиться к силам, которые, с одной стороны, поддерживают его страсть к разбрасыванию вещей и накоплению пыли, и не переносят грязи на дух, с другой.

Одераричи и Вильмут склонились над небольшим квадратным столом, залитым странной чёрной субстанцией, движущейся в такт дыхания тёмного мага. Широко распахнув глаза, змей следил за мелкими едва уловимыми волнами движения материи, старательно выискивая в ней то, что он задумал подарить своим наследникам на свадьбу.

– Ты можешь быть серьезнее? – Вдруг выпалил Одераричи, чем приковал внимание Дримена и заставил Вильмута поднял голову и улыбнуться. – Мне нужен нормальный равномерный поток, иначе ничего не выйдет. Будь добр.

Тёмный маг оскалился, готовый чем-нибудь огрызнуться в ответ, но передумал. Скорее надменно закатив, чем просто закрыв глаза, он положил ладони на края стола и принялся заново нагонять волны на концентрат тёмной материи. Медленно и постепенно, на глади стали возникать неровные волны, и вскоре в эпицентре, откуда они исходили, что-то блеснуло. Одераричи вытянул ладонь над этим местом и собрал пальцы так, словно вытягивал невидимую нить.

Беззвучно, боясь в очередной раз нарушить этот ритуал, Дримен подошел к ним сбоку и пригляделся. Сначала он ничего не видел, но потом, приглядевшись, он смог узреть тонкие лини задуманной змеем формы, и тихо присвистнул. Через полчаса они закончили.

– Знаешь, о ведь после падения Ораны у нас с тобой никак не было времени, чтобы просто поболтать. – Дримен подошёл к креслу, в котором сидел Вильмут, и протянул его стакан, полный коричневой, пахнущей дорогим алкоголем жидкости.

– Действительно, – тот отложил в сторону блокнот и взял стакан. Не произнося тоста, он поднял его вверх, и маги, кивнул друг другу, сделали по глотку. – Что это у тебя за голубоватая жижица?

– Ах, это? – Дримен сел в кресло напротив и сделал ещё один глоток. – На меня спиртное не действует вообще, так что иногда я балую себя опиумом.

– Ты же в курсе, что в таких количествах он смертельно опасен?

– Я маг, осмелюсь напомнить, и за свою жизнь я отравил своё тело таким количеством зелий и эликсиров, что мне без разницы, чем будут меня травиться – всё равно вкусно.

Вильмут прыснул, и на какое-то время они замолчали.

– Забавно всё сложилось. – Вдруг начал говорить он. – Двадцать лет назад я сидел в пещерах церкви Таэтела и ставил опыты над телом женщины, что хранила в себе осколок Северной Звезды – величайшей реликвии. Узнай тогда верующие, какие эксперименты я там проводил, они бы разорвали меня на клочки, невзирая на то, что я – повелитель живой тени. А сейчас я – герой Ораны.

– Полагаю, твои нездоровые увлечения – это не самая страшная плата за твою гениальность. Но ты прав. Судьбы складываются забавным образом. Вон взять Амфитею. – Дримен достал откуда-то целую бутыль этой голубой жидкости и подлил себе ещё. – Она потеряла троих детей и мужа, а потом приняла в свой сосуд освободившийся дух феникса Стижиана – Иф, и стала женой короля фламмов.

– Нерийцы вернулись на родину…

– А мой старший брат – монах по призванию – стал очень неплохим правителем. А сегодня утром он станет королём.

– Ты ведь не об этом хочешь поговорить да? – Глаза Вильмута блеснули серебром в тусклом свете камина.

Несколько минут Дримен молчал, гипнотизируя взглядом стакан, из которого больше не сделал ни глотка. Усмехнувшись, он отпил и сказал:

– Ты веришь в реальность того, что всё, что произошло четырнадцать лет назад, действительно было? В тот момент, когда мы вышли из круга сопряжения элементов, мне и тогдавсё происходящее казалось нереальным. Эти существа… Мастера… и то, что они говорили, ты действительно веришь в это?

– Тебе не кажется, – не медля с ответом, заговорил Вильмут, – что наш мир слишком рационален?

Дримен вопросительно поднял бровь.

– Есть мыслители, утверждающие, что всё, в том числе и перворожденные элементали, появилось из хаоса. Что в один какой-то момент, в безумном танце частиц возникли сгустки, превратившиеся в первых кого-то там. У каждого свои мысли на счет появления жизни в нашем мире. И вот ты, как маг и как ученый, можешь допустить, что всё та логика и упорядоченность, которую мы с тобой изучаем, первоначально была рождена из хаоса?

– Ну, это возможно...

– Ответь мне как маг, Дримен. Как маг, повидавший всё то, что пережил ты.

– Нет. Это очень маловероятно. Но я так же считаю абсурдным существование какого-либо сверх разума, который создал мир таким и написал для него правила.

– А скажем, если бы этот разум был не один?

– Таким образом ты подводишь меня к идее о том, что Мастера действительно существуют и путешествуют по разным мирам?

– Эта идея ничем не хуже других. Но меня, с моей –то страстью всё систематизировать, вполне устраивает мысль о том, что все миры существуют как единый живой организм, как единую Систему, что есть в ней звенья, которые регулируют жизнедеятельность этого организма.

– Занятная теория.

– Это уже не теория, Дримен. То, что мы видели, и те, кто перед нами предстал, дали мне понять, что все эти размышления реальны. Мастера и их Магистры пришли в наш мир и помогли нам подняться колен.

– Значит, – тот усмехнулся, потирая глаза, уже забывшие о том, какого это – впитывать ими энергию, – Оримие действительно являлось осколком другого мира? Частицей, попавшей сюда и вызвавшей такие коллапсы? А как же тот факт, что безумный божеством, едва не уничтожившим всё живое, было одно из этих существ? Магистр!

– Думается мне, что всё, что произошло, всё равно бы случилось, просто в другое время. Была бы другая женщина, что породила бы на свет новую систему элементом. Возможно это была бы твоя мать. Можем быть кто-то другой. Возможно ты бы стал тем безумный божеством, что жаждет бесконечно поглощать частицы энергии. Я думаю, всё бы это случилось, просто позже, и эта ошибка, как назвал её Одиннадцатый, уничтожила бы наш мир. И потому они вмешались.

– Но не ценой стольких жизней…

– Принцип меньшего зла. Убей тысячи, чтобы спасти миллионы. Мы потеряли очень много жизней тогда, в век истребления, и потом, во время войны с демонами, но мы сохранили саму жизнь, как ты этого не понимаешь?

– Если они так сильны и ведают обо всём, – никак не унимался уже подвыпивший Дримен, – как они вообще допустили разрушение Первого мира и почему позволили его осколку попасть сюда?

– Не все ошибки можно отследить, – вспомнил Вильмут слова Одиннадцатого, – должно быть, это оказалось невозможным.

– Но ведь мы справились с этой напастью своими силами, – маг начал говорить то, к чему Вильмут был готов, – нам не нужна была помощь извне.

– Как я уже говорил, всё, что творилось руками Мастеров и их Магистров, всё равно бы случилось, но много позже. А теперь вспомни слова, которые Одераричи услышал в башне Пятого Мастера. Не скрывай, я знаю, что он обсуждал с тобой это.

– Через восемнадцать веком после восхождения на небесной глади второго солнца, границы мира падут.

– Именно! – Вильмут взмахнул рукой, едва не выроним стакан. – Должно быть, по расчетам Пятого Мастера мы не укладывались в эти сроки, и тогда, когда весь наш мир будет под угрозой, мы были бы безоружны. Мастера дали нам шанс подготовиться. А знать об опасности – значит уже быть на шаг ближе к успеху.

– В любом случае, над этим будут ломать голову наши потомки. Я не доживу до того дня, когда над нами нависнет угроза пострашнее демоном.

– Везёт тебе, – хмыкнул Вильмут, – я едва ли успею помереть за это время. Да и Ричи тоже. Эта ящерица воспитает ещё не одно поколения королевского рода.

– А ты чем планируешь заниматься… всю эту вечность?

– Тем же, Дримен, чем и всегда – буду изучать наш мир и привносить в него свои магические извращения.

– Что-то я нервничаю, – сказал Стижиан, пока Ора поправляла его красно-чёрную шёлковую рубашку, затянутую на талии широким кожаным ремнём, – это ведь нормально?

– Не знаю, – улыбнулась она, поправляя воротник. Вообще, это было работой служанок, но Ора, увидев, что её будущий супруг слишком взволнован, взяла эту обязанность на себя, – а что тебя больше волнует: что тебя сегодня коронуют, или что мы наконец поженимся?

– Честно признаюсь… – вздохнул тот, – оба события, да еще и то, что там собралось половина республики, чтобы посмотреть на нас.

– Ты уже очень давно любим народом. Ещё до встречи со мной молва шептала о великом Стижиане Ветру, сильнейшем из монахов. Люди безгранично рады тому, что именно ты теперь будешь вести их к светлому будущему. – Она погладила его по плечами и посмотрела ему в глаза. – Тебе нечего бояться.

– Я не умею вести себя на публике. – Стижиан сделал шаг назад, чтобы посмотреть на свою красавицу-королеву, одетую в длинное белое платье с пышной юбкой, украшенной дивными кружевами, вышитое серебром и усыпанное драгоценными камнями. – Тебе комфортно в этом? Корсет не слишком жмёт? Ты все же в положении.

– Неужели ты заметил? – Шутливо прошипела она, убрав руки за спину и пытаясь ослабить утяжку корсета. Одна из служанок тот час подбежала к ней и попыталась помочь. – Не надо, я справлюсь…

– Может, переоденешься? У нас еще есть минут пятнадцать перед началом.

– Пятнадцать минут? Стижиан, ты хоть знаешь сколько времени заняло его надеть? А макияж? Да и к тому же, мы это платье подшивали всю ночь, неужели ты думаешь, что за эти жалкие пятнадцать минут я смогу выбрать что-нибудь поудобнее, подобрать туфли и сменить косметику под стать одежде?

Тот аж опешил, удивленный такому поведению. Ора, конечно, много внимания уделяла своей внешности, но исключительно потому, что королеве не положено выглядеть неряшкой, какой она на самом деле была. Стижиан засмеялся, прикрыв рок кулаком, на что получил раздраженный взгляд от жены. Развернувшись на каблуках, Стижиан подошел к длинному креслу, на котором лежала приоткрытая коробка, и извлёк оттуда нечто тканевое и серебренное.

– Мария когда-то сшила для меня красивый костюм. И я попросил её сшить для тебя еще один, но немного другой, – он протянул сложенное одеяние Оре в руки. – Прекрати притворяться потомственным аристократом, даже если ты им и являешься. Все эти платья, туфли… Это не твоё, милая. Ты монах. Ты привела нас к победе и ведёшь страну к процветанию, и это потому, что ты – воительница, Ора, а не наряженная камнями куколка. Очень красивая, кстати сказать, но… – он улыбнулся, – сегодня мы официально положим начало новой династии, так покажи же, какая ты на самом деле.

В этот момент толстая нить, утягивавшая корсет лопнула от легкого прикосновения монаха. Ора взяла в руки коробку, протянутую женихом, и взглянула на одежду.

– Стижиан… – Едва не заплакав, она бросилась ему на шею и поцеловала его. – Я люблю тебя.

– И я люблю тебя. Переодевайся.

Ора попросила служанку подержать подарок, а сама окончательно разорвала нити корсета, сняла его, швырнув куда-то в сторону, стянула тяжелую от камней и прочих украшений юбку, оголив накачанные ноги и чуть выступающий живот, и скинула туфли. Запустив руку в свою светлую гриву, она нащупала заколку и распустила убранные назад волосы, так что теперь они грациозно спадали на плечи. Развернув свёрток, она достала оттуда серое монашеское одеяние, похожее на те, что традиционно носили женщины Храма Сияния, но только это было куда красивее и приятнее наощупь. Ора надела его, затянула талию дивным широким поясом, цвета слоновой кожи, и попросила служанку принести влажное полотенце, чтобы смыть макияж.

– Это не правильно, – приговаривала она, снимая с себя множество драгоценных украшений и передавая их в руки еще двоих служанок, – дарю, – сказала она им, улыбнувшись, и те едва не завизжали от радости, – не правильно, понимаешь? Они не этого от нас ждут.

– Как знать. – Он пожал плечами и взял в руки принесённое полотенце. – Забирай это платье, Наэнт. – Улыбнулся он служанке, преимущественно ответственной за крыло, где живёт Анри. – Чую, оно тебе скоро понадобится.

Та смущенно опустила голову, так что ярко-рыжие волосы упали ей на лицо, схватила в охапку платье, будто забыв, сколько оно стоит, и сделала несколько шагов назад.

– Мы всегда знали, что так будет. – Ора кинула в сторону полотенце и посмотрела на неё. – И мы не против. Мы же не против? – Она повернулась к мужу.

– Совсем нет. – Стижиан смотрел на неё и радовался тому, что ему всё же удалось уговорить её переодеться. – Теперь я чувствую себя куда увереннее.

Над их головами пронёсся громкий удар колокола.

– Готов? – Ора взяла его за руку.

– А как же туфли, Ваше Величество? – Воскликнула Наэнт.

– Я люблю ходить босиком. Тепло же.

– Нет. – Ответил Стижиан на её вопрос. – Но отступать уже некуда.

Он вздохнул полной грудью, и двери дворца стали медленно открываться, озаряя светом тёмный коридор. Дождавшись, когда Стижиан выдохнет, Ора сделала уверенный шаг вперёд.

Вдоль Дороги Королей, казалось, выстроилась добрая половина населения республики Ораны, даже тех её частей, что неподвластна людскому королевскому роду. Вокруг статуй, и далеко за ними, заполонив всё свободное пространство, кроме самой дороги, стояли люди и элементали. Чтобы увидеть свадьбу Стижиана Ветру и Оры Тоурен, сюда приехало великое множество существ со всех краев мира. Здесь были и нерийцы, и фениксы, и множество сайлантов, драконы, высшие из золотокожих птиц кирли, скалящиеся своими острыми зубами молодые эревины, все из себя серокожие и белоглазые. Здесь были представители всех существ, и те, что столетия прятались от натиска людей, и те, что лишь недавно смогли снова обрести плоть. Гул радости торжества наполнил новую столицу.

Идя вперёд по дороге, держа любимую женщину за руку, Стижиан не мог не улыбаться. С неба на них падали лепестки самых разных видов цветов, от роз до одуванчиков, и все разного цвета, какие только могут быть в природе. Высоко в небе парили несколько фениксов, разбрасывая из бездонных мешочков легкие блестящие крупинки, переливающиеся в лучах двух солнц и пламени огненных птиц.

В самом низу широкой дороги, у статуй элементалей огня и негатива, стояла целая свита людей, чьи лица были знакомыми, и они сияли едва ли не ярче обоих солнц вместе.

Дио и Амфитеа склонили головы, в знак уважения, и проводили проходящих мимо жениха и невесту взглядом. Рядом с ними стояли Астерими и Астируми, приехавший со своей женой, Вараньей, ставшей только красивее за прошедшие годы. Они так же почтительно склонили головы, и в это время из-под пол их белых мантий выглянули два белых котёнка, росточком всего-то им по колено:

– Рано пока что, – улыбаясь, зашипела на них Астерими, – вы сможете познакомиться с вашими новыми хозяевами чуть позже.

Кирия, Лухс, Вильмут, Лин, и даже Кирано Вьеда: столько уже ставших родными лиц, а в самом конце дороги, откуда открывался вид на южную сторону Бактикской расщелины и всю южную часть города, стояла свита из главных людей нового государства.

– А как так случилось, что госпожа Амфитеа Лоури помолодела и стала фениксом? – Очень тихо, едва шевеля губами, спросил Одераричи невесть кого, что услышал Дримен и незамедлительно ответил:

– Это был прощальный подарок Амита.

– И не единственный подарок. – Лекса, одетая в зелёное, взмахнула каштановой гривой и взяла мужа за руку.

– Это скорее подарок Селии. – Улыбнулся маг, но осёкся: взгляд змея поник, но он тот час отбросил эти мысли. – Не будем о грустном. К нам идут наши короли.

Стижиан и Ора остановились в десяти шагах от них, и тогда к ним вышли Одераричи и Малькольм. Над городом тот час повисла гробовая тишина: толпа замерла, затаив дыхание.

– Это день – двадцать шестое июля четырнадцатого года пятнадцатой эры, ведущей отсчет от восхождения Второго Солнца. – Стал говорить Малькольм Тоурен, стоящий между Одераричи и Дрименом, он говорил не слишком громко, но его слышали все. – Сегодня правление рода Дива подошло к концу.

Кирано удивлённо поднял брови, а вместе с ним не меньшее удивление испытали почти все собравшиеся. Тео Ветру, никогда не любивший быть в центре внимания, залез на плечо статуи Ирлиса и взирал на церемонию оттуда, сложив руки на груди и щурясь.

– За эти шесть с половиной веков произошло много как великих, так и ужасных событий, многие из которых до сих пор как эхо преследуют нас всех, но тому, что случилось четырнадцать лет назад, нет и не может быть равных на ленте истории. Четырнадцать лет назад каждый из вас, все мы одолели величайшую угрозу, когда-либо нависавшую над землями Ораны, и вложили свою лепту в эту победу.

Малькольм сделал глубокий вдох и посмотрел на стоящих перед ним Стижиана и Ору.

– Орана пала, – молвил он, – а вместе с ней пали устои и принципы, на которых прежде держалась власть. Мы потеряли столицу, но мы построили новую, а вместе с ней будет положено начало новой династии.

Город взорвался бурей аплодисментов и свиста, но гул вскоре снова смолк, когда Одераричи вышел вперёд и встал рядом с Малькольмом:

– Меня зовут Одераричи. Большинство из вас не должно было и не знало о моём существовании. Я – старший змей, кровный сын перворожденного элементаля тверди и последний из рода Одэра, правившего этими землями с начала времён вплоть до начала тринадцатой эры. – Он опустил свой взгляд на Ору, так похожую на его потерянную, но навсегда оставшуюся в его сердце женщину, и краешки его губ дрогнули, стремясь к улыбке. – И я благословляю этот брак.

– Меня зовут Малькольм Тоурен, я сын Ориты Тоурен, женщины, что первое носила имя Дива. Я не последний в своём роду, но я жил в иное время и не в силах преодолеть ужасы проклятия, что нас всегда преследовали. С чистым сердцем, я благословляю этот брак.

После этих слов, толпа не сотрясла воздух волной аплодисментов, потому что из-за спин Дримена и Лексы к Малькольму и Одераричи вышел Анри, держащий в руках черную шкатулку.

Людям было известно, что эта честь, преподнести на коронацию символы власти, могла достаться лишь двоим людям: канцлеру, стоящему в стороне и скрипящему зубами, или же наследнику престола, если таковой уже был избран.

Ничуть не смущенный отсутствием оваций, Анри встал между элементалями, напротив отца и матери, и, лучезарно улыбаясь во все зубы, не стесняясь клыков, открыл шкатулку: Ора и Стижиан одновременно склонили головы:

– С согласия и благословения старших элементалей всех существующих стихий, я, – Малькольм опустил обе руки в шкатулку и изъял оттуда невидимый предмет, слишком тонкий и прозрачным, чтобы быть заметным, – лишаю тебя имени Синента Дива, и нарекаю тебя Оритой Тоурен, королевой Ораны, – он вознёс руки над её головой и замер в ожидании.

– С согласия и благословения старших элементалей всех существующих стихий, – Одераричи так же опустил руки в шкатулку, – я лишаю тебя фамилии твоего отца, Во-Сен Ветру, и нарекаю тебя Стижианом Тоурен, королём Ораны.

Малькольм и змей медленно опустили руки и провели ими вдоль голов монахов. Стижиан почувствовал, как что-то холодное начинает растекаться по его лицу и правому глазу, и то же самое ощущала Ора. Когда они подняли головы и посмотрели друг на друга, то увидели, что их лица украшают одинаковые рисунки: выглядывая из волос, по центру лица, протягиваясь до середины носа, тянулась тонкая черная линия, из неё вытекали ещё две, проходящие над бровями. Нижняя, у середины брови под прямым углом вильнула вниз, преодолев веко и дотянувшись до самого низа скул. А верхняя уходила дальше, к уху, где на боковой стороне лица расползалась широкой ломаной линией, тянущейся вниз до самой шеи.