Текст книги "Ломбард Проклятых душ. Книга вторая. Новый Альтаир (СИ)"
Автор книги: Мария Шматченко
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Бывшая маленькая хозяйка, собравшись с духом, переступила участок. Она прокралась в тени, прошла мимо разваленных ворот, мысленно поблагодарив Збигнева Би и его бабу, что они не установили новый забор с сигнализацией. Ноги путницы тихо ступали по тропинкам к полукруглой, высокой входной двери, вернее, к тому, что от нее осталось. Вокруг тишь, мертвый дом и мертвая память о былом великолепии.
В памяти Люды воскрешали моменты из ее некогда счастливого детства: вот та зала с мраморным камином, тут она любила играть когда-то. Плитка из натурального камня давно осыпалась в фундамент. Длинные каркасные палки напоминали кости. Через разобранный пол росли хилые деревца.
Высокие полукруглые лестницы, как во дворце, вели наверх. Они построены из камня, и Люда решила, что безопасно будет по ним пройти, а вот дальше по коридорам, ведущим в комнаты, и по лестницам на третий этаж – она бы ни рискнула. Освещая себе путь экраном смартфона, девушка все же поднялась по мраморным ступенькам и посмотрела направо: там виднелся длинный коридор, по которому она когда-то убежала во время пожара, а вон и слепое, страшное окно без стекла, через которое когда-то спаслась. Внизу некогда сверкал небольшой бассейн, теперь он него остались руины. Наверное, девочка упала тогда в воду, и не разбилась.
Глаза защипало от слез… Почему так получилось? Почему так сложилось, что счастливая жизнь в этом некогда роскошном особняке оборвалась трагедией? А трагедия ведь затронула весь район, словно бы ярость пожара разгневалась не только на виновников беды, но и на других, ни в чем неповинных людей… Как жаль… Варфо говорил, что все случилось неспроста, да и многие жители Эльмирграда придерживались такому мнению.
Преодолевая жуткое чувство, липучий страх, Люда направилась по ступенькам вниз: лезть наверх ей не хотелось, не хотелось преподносить свадебный подарок Збигневу и его невесте в виде собственного трупа. Девушка прошла по бывшим комнатам первого этажа, хотя осталось их всего две или три… А вот и кабинет матери. Сохранился там только камин, металлические детали от мебели и сейф. Увидев последний, Люда с замершим сердцем кинулась к нему, но, обойдя, обнаружила, что его давным-давно кто-то вскрыл до нее, и даже дверца, противно скрипя, качалась на одной петле. Разочарованная девушка, пыталась вспомнить другие тайники матери. И тут ее осенило! Она пнула гнилую доску, под которой оказалась еще одна – останки фундамента. Ее разломать пинком не удалось. Люда огляделась и увидала у камина кочергу. С замершим сердцем, как ребенок открывает подарок, она подбежала к ней, схватила ее и, вернувшись к доске, расковыряла, потянула на себя и обнаружила тайник. Она помнила про него, и как хорошо, что его до сих пор не обнаружил никто другой, и теперь пальцы девушки робко коснулись большой шкатулки.
Глава 20
Мутант
Неся с собой большую шкатулку, Люда выбралась из руин, выглянула из-за столбика забора и, удостоверившись, что на улице пусто, покинула изувеченный дом своей матери. Она направилась по аллеи и, дойдя до больницы, где умер ее отец, присела на скамейку и здесь вызвала такси. Машина приехала быстро. Водительница решила, что это – пациентка клиники, и даже шкатулка в руках клиентки не натолкнула ее на мысль, что девушка только что ограбила особняк Алевтины Петровой.
Вернувшись в своей номер в гостинице, Людмила повесила на ручку двери бирку “Не беспокоить”, села на пол и тут же принялась рассматривать находку: и крышка оказалась, к сожалению, на замке! А ключа-то у нее не имелось! Наверняка, он у мамаши, что спряталась где-то в провинции! “Ну, и что мне делать?!” – сокрушалась девушка, и тут ее осенило, что не все потеряно: взломать же можно. Нужно только найти нож! Она поднялась, осмотрела комнату, и в шкафчике под телевизором, рядом с мини-баром, нашелся нож на салфетке. “Хоть и для фруктов, скорее всего, но попробую использовать в других целях!” – Люда взяла его и снова села к своему трофею, но когда подняла его, замок сам выпал от ветхости и сырости тайника…
С замершим сердцем, девушка взглянула на папку внутри большого ящика. Еле поборов в себе нетерпеливость, она достала ее, под ней оказалась еще какая-то книга. Людмила решила начать с папки и отрыла ее. В ней сразу же обнаружились документы и фотография… Фото незнакомого мужчины. Странно, фотокарточки уже много-много лет никто не печатал, кому нужно было это делать? Наверное, с этим человеком мать пересекалась редко и взяла у него на память его портрет. Девушка вглядывалась в черты незнакомца: это был смуглый мужчина, с раскосыми глазами, его черные волосы падали на плечи… Кого-то он до боли ей напоминал… Но она не могла вспомнить, кого именно. Люда перевернула фото и обнаружила надпись, сделанную красивым, даже каллиграфическим почерком: “Матироде от Виталия”… Матирода – это бабушка Люды, и она прекрасно это знала, еще всегда гордилась, что имя ее произошло из сочетания слов: “Матриархат” и “Родина”. А вот кто такой этот Виталий?
– Странно… Кто это…? Наверное, ее друг, одноклассник, или одногруппник в институте…
Дальше в той же папке девушка обнаружила записную книжку с телефонами, все надписи были сделаны отрывистым, угловатым почерком, очень хорошо знакомым Петровой – это писала ее мать. Решив, что на изучение этого нужно больше времени, дочь Алевтины пока отложила в сторону телефонную книгу. Еще внутри папки лежали старые документы, явно, рабочие, интереса не представляющие. Люда убрала их, как вдруг из них выпала фотография с мятыми краями: она, наверное, была вставлена когда-то в рамку. Вылетела и упала вниз изображением. На обратной стороне почерком матери значилось: “Ненавижу вас!”. Сердце подскочило, когда пальцы девушки перевернули потрет… Она чуть не закричала от неожиданности: на фото были изображены она, Люда в детстве, и ее папа!
– “Ненавижу вас”… Что бы это значило? Мама ненавидела…и меня тоже? Потому она и оставила меня в горящем доме? А может быть, и сама подожгла его, чтобы я погибла в огне? Но за что?
По щекам потекли слёзы, и одна слезинка упала на фотографию.
– Папочка… – Люда с любовью погладила его изображение, – как мне тебя не хватает… Был бы ты рядом…
Что-то внутри кричало ей не разбирать дальше, но она продолжила. Ужасом оказался для нее ее собственный портрет, рядом с которым красной пастой рукой матери было написано: “Монстр!”. Рыдая, девушка все-таки продолжила свою работу… Ею были обнаружены другие семейные фото с мятыми краями, которые, наверняка, были вставлены когда-то в рамки, а некоторые Люда помнила расставленными по кабинету матери. Вот фотография ее бабки Матироды и деда Алексея с их Торжества Бытавухи. В детстве она всегда разглядывала его: какой же он был красивый! Светлый, как сказочный ангел. Особенно ее восхищали его прекрасные локоны пшеничного цвета, и девочка жалела, что у нее самой темно-каштановые волосы, что не пошла в дедушку.
Еще одна фотография молодого парня Люду удивила. Это был темноволосый юноша в синей, вязанной кофте. Его она тоже никогда не знала. На обратной стороне кто-то написал: “Милому другу Захару на добрую память от его друга Кости. Не забывай наш выпуск!”.
– “…наш выпуск”…? О, Анна Леонидовна же сказала, что мой папа из детского дома. Наверное, это его друг оттуда.
Обнаружилась поздравительная открытка в красивых розовых тонах, с малышом в люльке и красивой надписью: “С рождением мальчика”. Душа исследовательницы ушла в пятки. Ей вспомнились слова Анны Леонидовны, что ее отец перед смертью говорил что-то про какого-то ребенка, и все думали, что про своего малыша на стороне! Но все-таки кого же он имел в виду: ее, собственную дочь, или кого-то другого? Люда развернула открытку, не на что не надеясь, но там оказалось письмо: “Дорогой мой дружок! Костя, от всей души поздравляю тебя и Жанну с рождением сына! Пусть растет здоровым и счастливым, маме и папе на радость! P.S. Я так тронут, что ты назвал его на ту же букву, на которую начинается и моя имя. С любовью и наилучшими пожеланиями твоей чудесной семье, твой друг Захар”.
– Почему же он не отправил открытку другу? Не успел? Кто-то выкрал ее, и ему пришлось отправлять другую?
И тут Люда вспомнила про книгу, которая осталась на дне шкатулки! С замершим сердцем, она провела по ней пальцами. Что-то шептало в душе, не открывать ее. Эхом в памяти отозвались слова колдуна Варфо, его совет не искать ответов. Но Люда, отбросив все мысли, взяла в руки книгу и открыла ее. Это оказался альбом для рисования акварелью, но почему-то картинок там не нашлось, там была сделана запись, рукой Алевтины Петровой:
“Я ненавижу его! Захар, почему ты так поступил?! Ты отомстил мне, ты заставил меня породить монстра! Я убью тебя, ее, а потом и себя за одно! Но твое мерзкое дело не останется не наказанным!
Мама, почему же ты мне не сказала, что у меня был брат?! Почему ты скрыла от меня такое?!!!!!!! Если бы ни это, если бы не твой пи–ж, то сейчас не случилось бы того, что случилось! Как я же я ненавижу и тебя тоже! Зачем ты, какого хрена, отдала своего сына в детдом?!!!!!! И вот теперь он нашел меня, чтобы отомстить!!!!! Как же это жестоко с твоей стороны, мама! Я ненавижу тебя, я не прощу никогда!!!!
Захар, а я ведь любила, и люблю тебя своей преступной любовью! Неужели тебе, моему родному брату, было не противно стать моим же мужем?! А наша дочь – мутант и чудовище! Она должна умереть!”.
– Что?! – раздался отчаянный крик Люды…
Не веря в прочитанное, она выронила книгу из рук. В глазах потемнело, все поплыло, все умерло в ней…
Глава 21
Дружеское плечо
Сколько лежала без сознания, Людмила не знала, но, очнувшись, увидела, что за окнами забрезжил рассвет, похожий на старую вату, испачканную в крови.
Руки, испачканные в крови… Кто был виноват во всем, что случилось? Кто был виноват в этой ужасной трагедии?! Почему так получилось? Эти мысли роились в голове Люды, когда она сидела на полу и тупо глядела на содержимое ящика.
Но главный вопрос – что делать? Что делать ей…с собой? Хотелось, отчаянно хотелось, завершить начатое матерью дело, покончив с этим “мутантом и чудовищем”… Только каким образом? Какой вид казни выбрать, чтобы применить на себе? Приговор подписан матерью, и теперь ее дочь должна стать самой себе палачом? Что понадобится для этого: нож, стул с веревкой, распахнутое окно или наплевательское отношение к жизни, бесконечный риск?
Пальцы Люды сами потянулись к мобильнику. Кому же позвонить? Анджею? Так, как он у нее записан…? Ага, принц… Нет! Не надо ему звонить – нечего пугать! Даше? Нет, у нее у самой проблем выше крыши с этой сектой! Может, Анфисе? Да, лучше всего ей.
*
Габиддулина обходила военную базу, зорко осматривая, все ли в порядке, когда у нее вдруг зазвенел телефон. Крикнув одной из своих подчиненных закончить дело, она взяла трубку:
– Да, Людк… Что случилось?! Ты плачешь?
– Я звоню, чтобы попрощаться!
– Чего?! Ты уезжаешь?
– Да. Выезжаю на охоту на чудовище, на саму себя. Я – мутант, Анфиса!
– Ты белены объелась?! Или сдружилась с гопницами, и они тебя пристрастили к чему-то?! А-ну говори, кому мне нос сломать!
– Матери моей…
– Окей, а где она живет…? Постой! Матери?!
– Ага… – всхлипывая, подтвердила девушка, – но я шучу… Не надо ей нос ломать. Она тоже не виновата
– Так, Люда! – рассердилась Анфиса. – Кончай бродить вокруг и около! Говори, что случилось!
И подруга, рыдая, хлюпая носом, утирая слезы, прерываясь на стоны и вой, рассказала ей всё-всё: начиная с похода в руины, кончая записью своей матери.
– Люд, это ужасно, – сказала Анфиса, выслушав подругу. – Могу представить, что ты чувствуешь, что ты в шоке! Но не смей ничего делать с собой! Ты – нормальный человек, совершенно нормальный! Слышишь, подруга?! Я сейчас же выезжаю к тебе, нет, вылетаю! Давай, диктуй адрес.
*
Люда сидела в кресле в своем номере и пила. Шкатулка и ее содержимое валялись все там же: на полу недалеко от кровати. Внезапно в дверь постучали. “О! Написано же там, чтобы не беспокоили!” – с раздражением подумалось девушке, и она не стала открывать. Отпив из стакана виски, Петрова положила ноги на стол. Стук приложился еще чуть-чуть, а потом зазвенел телефон.
– Да?
– Отрывай давай! Я тут под дверью твоей торчу! – раздался обеспокоенный голос Анфисы.
Девушка удивилась: с их разговора прошло всего три часа! Как она так быстро?! Не веря своему счастью, Люда побежала скорее открывать.
– Ну, наконец-то! – Габиддулина прошла в ее классически обставленный номер и, увидев бутылку и стакан на столе, скривилась: – Пьешь, да?!
Петрова в ответ жалобно пролепетала, а что ей остается делать.
Анфиса подошла к креслу и села, и подруга села напротив нее. Вид ее был несчастным. Она тихо поблагодарила Анфису за то, что приехала.
– Люд, нормальная ты! Совершенно! Понимаешь?!
– Нет, я монстр! Тебе не понять: у тебя родители ни родные брат и сестра, как у меня! Они у меня даже не кузены, а родные!
– Нет, нормальная ты совершенно! – Анфиса встала, подошла к ней и взяла за голову и мягко подняла ее, заставив смотреть на себя. – Поняла? Никогда ничего с собой не делай! Ты – нормальная, ты – не чудовище, ты – не мутант! Могло бы быть и хуже, но тебя, к огромному счастью, миновала эта участь!
– Я – мутант…! Мутант! – низко понурилась девушка.
– Нет, не мутант! Ты должна простить своих родителей, и идти дальше, чтобы прошлое не держало тебя. Отпусти.
– Но я – чудовище. Даже мать меня так называла, она меня за это убить хотела. Как жить с осознанием того, что ты – мутант?!
– Да, так получилось, из-за обмана бабки случилась путаница, которая вот так вот, к огромному сожалению, стала для вас всех трагедией… Не вини отца – это ужасно быть преданным матерью, когда тебя сдают в детдом живые, здоровые родители, по какой-то причине отказавшись от тебя. Ты ведь и сама это знаешь. И мать не вини – так получилось. Знаю, трудно говнюка какого-нибудь простить, но постарайся. Прости, но не для того, чтобы вольготно жилось твоей матери, чтобы и дальше с ней целоваться, в ножки кланяться и справляться о ее делах! А для себя прости, чтобы отпустить, забыть все как страшный сон и идти дальше по жизни. И повторю: ты не мутант никакой! Да, случилось такое, да, от брата и сестры рождена, и, да, это ужасно, это не нормально, но все же всё хорошо закончилось: у тебя две ноги, две руки, одно туловище, а одна голова, а не пять голов и еще хвост, как у обезьяны! Ты здорова, голова варит хорошо, ты не умственно отсталая, у тебя нет генетических болезней и отклонений никаких нет! Ну, если хочешь, проверься! Но уверяю тебя: все хорошо с тобой! Ты родилась нормальным, здоровым ребенком, не смотря ни на что! Могло бы быть и хуже! Так что выше нос, Людка!
– Спасибо тебе, Анфиса! Спасибо! Я постараюсь это все осмыслить.
Габиддулина не похлопала подругу по плечу, как обычно, а по-сестрински обняла.
Глава 22
Красивый сюрприз
В тот день Даша очень волновалась! Преступника еще не нашли, но высшие чины уверяли, что делается все, что нужно. Прошелся слух, что тот, кто найдет сектанта, или предоставит хоть какую-то полезную информацию по этому делу, сразу получит следующее звание, и многие начали судорожно думать и стараться отыскивать “улики”.
Однажды Дарья пригласила любимого в ресторан. Он очень удивился этому, ведь они каждый день или у него, или у нее готовили ужин. А если случалось, что нападала лень, то шли в их любимую кафешку.
После работы влюбленные направились в не дешевый ресторан, с красивой, уютной обстановкой, где Дарья зарезервировала столик. Назывался он “Ирлинда” и навсегда останется в их памяти, как место, где они были счастливы.
Столик их притаился в укромном уголке у окна, за которым сверкали огни вечернего города. На фоне лилась приятная, приглушенная музыка, а свеча, что украшала сервировку, источала легкий, чуть уловимый цветочный аромат.
Рик улыбался любимой. Ее красивый сюрприз удался, и девушка светилась от счастья, потому что осчастливила избранника.
– Рик, – она нежно погладила его по руке.
– Дашенька…
– Рик… Я так счастлива, что мы с тобой вместе…
– Я тоже…
Их негромкая, романтическая беседа, нежный свет, легкий аромат и его улыбка, прекрасная, самая прекрасная для нее во всей Вселенной.
– Рик… Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Рука об руку идти по жизни и никогда не разлучаться.
– Дашенька, – лицо его осветила нежная улыбка, – я тоже люблю тебя…
Она достала что-то из кармана, и это оказался маленький, бархатный футляр для украшения.
– Будь моим мужем…
– Я согласен…
– Теперь счастливее меня никого не будет!
– Не кричи…! – смущенно улыбнулся юноша.
– Это от счастья, Рик, от счастья.
В этот момент прибежали официантки с шампанским. Даша их предупредила заранее, чтобы они это сделали.
Так Дарья и Рик отметила свою помолвку, и этот вечер ни он, и ни она никогда не забудет…
Глава 23
Послание гитары
Лариса Степановна вернулась домой пьяная, чтобы, отрезвев после трех-четырёх дней запоя, вернуться на работу. В последнее время она всегда так делала: на службе пила, а дома, как выражался Егор Петрович, трепала всем нервы своим похмельем. А потом чистенькая, аккуратная, со здоровой головой, отправлялась на работу, чтобы снова не возвращаться в течение нескольких дней. И так все по кругу, казалось, Криленкова задалась целью деградировать в стиле вальса: 1 – выпивка, 2 – похмелье, 3 – работа. Что с ней случилось, в семье не понимали. Егор Петрович и его сыновья очень расстраивались. Особеннотяжело приходилось Дениске, который к тому же стал частенько ссориться со старшим братом. Мать являлась единственной, кто понимал его на все сто процентов, даже в мягкой форме не настаивая нянчиться и возиться с маленькой девочкой. Отец и Дима частенько глядели на мальчика с упреком: мол, и не поиграешь с малышкой!
Однажды рано-рано утром, когда Митраша только-только проснулся, когда Эвелинка еще спала, когда даже Денис не ушел в школу, в дверь позвонили. Юноша, испугавшись, что это пришла пьяная в тряпочку мать, бросился открывать. Он был так уверен, что это она, что даже не стал слушать в домофон, кто это пришел. Поэтому, сделав большую глупость, отрыл дверь, не глядя в глазок.
– Ты?! – изумился он.
Перед ним стояла…Стеша.
– Я… Димочка…
– Что тебе надо?!
– Я пришла увидеть тебя…
– Какая наглость! Тебе все это время было на меня плевать, что вдруг с тобой случилось?! Не понимаю даже!
– Я люблю тебя!
– А помнишь, как ты в последний раз ударила сначала Эвелиночку, маленького, слабого ребенка, а потом и меня?
– Дима, прости! Я сама не знаю, как так получилось! Я была на эмоциях!
– Знаешь, Стеша, хорошо, что так вышло! – задумчиво произнес Митенька, сложив руки на груди. – Мы расстались раньше, до того, как я понял, какая ты на самом деле! Хорошо, что сорвалось наше Торжество Бытавухи, и я вовремя узнал, какой бы ты стала матерью и женой: била бы меня и наших детей!
– Дим, прости… – Степанида низко опустила голову.
– Не расстраивайся! У тебя ведь есть Араик. Но, надеюсь, бедняга поймет, что ты из себя представляешь, и убежит от тебя…
– Димочка, я…
– Эй, а что это у вас дверь открыта?! – внезапно раздался до боли знакомый, но уже почти забытый голос…
Вежливо, наверное, потому, что не узнав ее со спины, попросив у Стеши дорогу, в дом вошла…Евгения Александровна Стрижевая собственной персоной. Дима удивленно произнес ее имя. Его бывшая девушка изумленно глядела на продюсера, которую совсем недавно видела в их ресторане. В руке она держала гитару в чехле.
– Ну, Дим, ты хоть слышал, по новостям сегодня передали, что король Планетарного Сириуса полетел к Хаурду на Торию?
Бывший подопечный ушам своим не поверил, придя даже в шок, и изумленно спросил, она, что, специально приехала к нему, чтобы задать ему этот вопрос?!
– Нет, Димулькин! Ты хоть вообще интересуешься тем, что творится во Вселенной, или овулизм головного мозга крепчал?!
– Что вы себе позволяете?! – возмутилась Стеша.
Евгения Александровна велела ей помолчать, так как ни к ней обращаются и, протянув Диме гитару, сообщила, что она принадлежит ему, но он забыл ее когда-то в студии. Уже собираясь уходить, Женщина вдруг остановился, словно бы вспомнив что-то важное, и с наигранной, извиняющейся улыбкой, добавила, что они с Дуняшей тренировались на его музыкальном инструменте и порвали все струны.
– Но ничего ведь страшного?! Дуняша же почти еще ребенок, она ведь только мир музыки познает, она ведь еще не понимает!
С этими словами Стрижевая покинула его дом. Морозова ошарашенно глядела ей вслед, не в силах вымолвить ни слова, но голос Димы вернул ее в реальность:
– Стеш, давай, пока!
– Как?
– Я тебя видеть не хочу, неужели не понятно? Уходи! И, пожалуйста, оставь меня в покое: перестань мне звонить и писать. Я никогда к тебе не вернусь. Ты предала меня! Прощай, Стеша!
– Прощай, Дима…
Она развернулась, и тоже покинула его дом. Юноша закрыл за ней и, уткнувшись лбом в дверь, тихо прошептал:
– Прощай, Стеша, – из глаз хлынули слезы и покатились по щекам, – Но почему я до сих пор тебя люблю?
Взяв себя в руки, Митенька отошел от двери, как вдруг споткнулся о гитару, про которую успел уже забыть. Странно… Он ведь вроде бы не оставлял ничего в музыкальной студии, все оттуда забрав. Или нет? Недолго думая, Дима поднял чехол за ручки и направился в гостиную. Его взгляд, как всегда, упал на любимый рояль, и на душе стало больно: он уже дал объявление о его продаже, но пока никто не звонил… Глубоко вздохнув, юноша подошел к дивану и положил на него чехол, расстегнул и увидел….гитару. Но она оказалась не его! Совершенно точно не его! У него есть две электрогитары и одна классическая, темно-коричного цвета. А эта классическая, но бежевая. Дима недовольно вздохнул и уже хотел было закрыть чехол, как вдруг в отверстие под струнами, – совершенно нормальными, а не порванными, как рассказывала Стрижевая! – увидел маленький конвертик. Достав его, Митенька прочитал свое имя.
– Это мне? – удивленно пробормотал он.
Юноша решил не читать из гордости, но любопытство тут же взяло верх. Сев в кресло, Дмитрий вскрыл конверт и обнаружил желтый лист бумаги, оформленный под старину. Криленков развернул его и прочитал такой текст:
“Дорогой Дмитрий Крилл!
Я сама не знаю зачем пишу Вам. Наверное, это глупо, но все же… Я не могу иначе… Знаете, Ваша музыка, Ваш голос, Ваш образ стали для меня спасением. Да именно спасением. Сколько раз я забывала свою боль, слушая Ваши записи! Сколько раз я благодарила Вас мысленно за Ваш талант, за Ваш труд, который Вы вкладываете в Музыку.
Моя жизнь была тяжела и беспросветна. Родственники пили, друзей не было. И только мечта приблизиться к Вам, заговорить с Вами, познакомиться, дарила мне силы жить. Вы скажите, это глупо… Наверное, Вам часто доводилось получать подобные письма. Но…но у меня все серьезно! Я не просто фанатка, я люблю Вас! Скажите, что это невозможно, потому что совсем-совсем не знаю Вас? Нет-нет, я знаю Вас ведь слушая Ваши песни, я каждой клеточкой души прикасалась к каждой ноте. А ведь в Вашем голосе поет Ваша душа! Поэтому я знаю Вас, и могу любить Вас!
Простите за этот сумбур! Я сама понимаю, что это глупо и даже нагло – писать Вам, но у меня больше нет сил молчать! Я люблю, люблю Вас! Всем сердцем люблю, и всей душой, и всем существом! Простите мне мои чувства и не сердитесь, пожалуйста!
Могу ли я мечтать о встречи с Вами?
С любовью, Евдокия Т.льпанова”
Глава 24
История любви закончена?
Стеша приехала на работу печальной, как небо над Землей. Только что она была у Димы, какой-то час назад она видела его, могла утонуть в его светлых глазах, нежно коснуться русых волос… О! Бедняга помнила каждую черту возлюбленного! Но он прогнал ее! Неужели их история закончилась?
Стеша, угрюмо глядя в никуда, сидела на своем рабочем месте, но в такую рань крайне-крайне редко, если не сказать, что вообще никогда, не приходило посетителей. Неожиданно за дверями она увидала Араика и его мать. Последнюю девушка не сразу узнала: та оказалась трезва.
– Что ты себе опять позволяешь? – отчитывала Женщина своего сына.
– А чем ты опять недовольна?! Протрезвела и мир увидела?
– Ты-то дома не ночуешь и потому ни хера не знаешь, – она, конечно же, высказалась более некрасиво, – а вчера на лестничной площадке прямо перед нашими дверями подрались две гопницы из-за тебя!
– Ну, а я тут при чем? Какого хера, – он выразился грубее, – ты мне тут претензии предъявляешь?!
– А вот не хер, – мать тоже высказалась несколько грубее, – мне тут перечить! – она влепила ему пощечину. – Будешь ты мне еще, дружок гопниц, указывать что-то!
– Я тебе ничего не указываю! И вообще надо было воспитывать меня раньше. Уже поздно! Не пить надо было, а за ребенком своим смотреть!
– Никогда не поздно! – мать кинулась к нему схватила его за волосы, как за шкирку: – Вот так вот кошки своих котят носят!
Сын умудрился вырваться.
– Ты лучше мне покажи, как свиньи своих поросят обучают! Тебе это больше к лицу.
– Ах, ты! – она ударила его по лицу. – Лучше свиньей быть, чем шлюхой в тринадцать лет, как ты!
– Ненавижу тебя, пьянь! Ты лучше бы поинтересовалась, почему так вышло! Ты мое детство пропила!
Он развернулся, чтобы убежать, но она остановила его за руку:
– Чего я не знаю про твою Аглаю?! – проскрежетала та сквозь зубы…
– Не твое дело! Перестань: на нас люди смотрят…
Женщина отпустила сына, и он влетел в ресторан своей тетушки. Слышавшая все это Стеша окликнула его по имени. Тот остановился на ходу и выдавил из себя улыбку, поздоровавшись.
– Иди-ка сюда, – она, оглядевшись по сторонам, удостоверившись, что никого нет, торопливо шагнула к Араику, взяла его за руку, и несмотря на упорные заверения, что ему нужно мыть туалеты, завела через маленькую дверцу к себе. Степанида провела юношу внутрь гардероба и заставила сесть на стул.
– Что такое случилось?! Давай, говори, только быстро, и я пойду: у меня еще много дел.
Девушка, кинув ему, что дела подождут, подошла к маленькому холодильнику и достала из него стеклянную бутылку воды. А затем, пододвинув другой стул напротив Араика, она робко протянула руку и дотронулась до лица Березкина. Он оторопело глядел на нее во все глаза, и та предупредив, что холодно, приложила к его щеке бутылку.
– Чтобы синяка не было.
Юноша хотел соскочить, но Морозова взяла его за руку.
– Часто тебе достается? – скорее сказала, чем спросила Стеша.
– Что?
– Тебя бьют?
– Нет… Что ты?
– Каждый раз, когда я вижу тебя с родственниками, у вас еще ни одного разговора не случилось, чтобы тебя не ударили.
– Ну, так получается…
Она погладила его по взлохмаченным волосам, чтобы пригладить “петухи”.
– Послушай, Стеша, я не люблю, когда меня жалеют! – пригрозив указательным пальцем, предупредил Араик, так словно бы, сообщал о какой-то своей болезни.
Она взяла его за другую руку и приложив его ладонь к бутылке, мягко сказала, не обратив внимания на слова юноши:
– Вот так держи…
Степанида глубоко вздохнула и поднялась со стула. Девушка выглянула за дверь: нет ли там посетителей. К счастью, никого не оказалось, и даже Гульнара еще не появилась на рабочем месте. Зачем она это делает? Зачем почти что взяла под свое крыло этого несчастного мальчика-гопника? Сейчас Морозова и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. Ей было его жалко? Она решила соответствовать Диме, который помогает Эвелине, тоже взяв себе “подкрылыша”? Наверное, все это вместе… Степанида по-прежнему любила бывшего жениха… Но тот не хочет ее видеть. Старинное-старинное предание гласит, что один выдающийся военный из древнейших времен, Наполеон, сказал: “Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую”. Почему-то ей вспомнилась эта легенда и, да, она не совсем подходила к ее ситуации, но все же, бросив Эвелину, Стеша встретила Араика…
Девушка глубоко вздохнула и обернулась, желая что-то спросить, но его стул был пуст, а на нем сиротливо стояла бутылка воды…
Глава 25
Свадьба и Торжество Бытавухи
Люда пила… Пила несколько дней, заливая свое горе виски. Анфиса устала отнимать у нее бутылки и в итоге, позвонив на базу, попросила отпуск, и…присоединилась к подруге. Закончилось это все тем, что, тоже попросив увольнительную, в Эльмирград, в отель, где Петрова и Габиддулина предавались “греху пиянства”, как выражаются на Эккене, нагрянула Кисточкина. Она отказалась становиться их собутыльницей и отравила обеих в наркологический диспансер.
Естественно, Даша не смогла дозвониться подруге, когда хотела пригласить ее на свое Торжество Бытавухи. Они с Риком активно готовились к этому счастливому событию. Решено было пригласить самых близких, устроить скромный праздник, так как и жили будущие супруги скромно. Но главное – это любовь. Они обожали друг друга, не могли надышаться, и они хотели быть вместе.
Так все быстро произошло: встретились, познакомились, полюбили и решили пожениться, но Даша была счастлива, как никогда раньше.
Она звонила Люде каждый день по несколько раз, но та не брала трубку. Девушка начала беспокоиться за нее, и, вот в один выходной день, когда пила чай на кухне, ее осенило! Может, Анджей что-то знает?! Странно, набирая его номер, в душе Дарьи ничего не вздрогнуло. Юноша ответил сразу, как всегда, сразу обратившись к ней по имени. Девушка чуть не спросила сходу, не знает ли он что-нибудь об их общей подруге, но спохватилась и поинтересовалась его делами. У Анджея все шло прекрасно. Родители отмечали годовщину свадьбы, их поздравлял весь Арвиан.
– Кстати, о свадьбе… – смущенно сказала Даша. – У меня свадьба будет. То есть Торжество Бытавухи, но тут на Новой Венере по-старинке зовут.
– О поздравляю, Дашенька! Как чудесно! Кто он? Как его зовут?
– Рик. Он – нововенерианец. Мы познакомились на службе.
– Здорово!
– А ты не вышел зажену?
– Нет, что ты? За кого? Та, кто мне нравится, говорит, что это ответно, а сама ничего не предлагает. Даже встречаться.
– О, я догадываюсь… – мрачно проговорила Даша.
– Догадываешься? О чем?
– О ее имени… Значит, это взаимно было?
– Даша, я не знаю, кого ты имеешь в виду.
– Люда, да?
На том конце стояла тишина, и девушка не могла увидеть, что по щекам юноши покатились слезы.
– Прости, если обидела тебя. Просто…просто я беспокоюсь за нее…
– Что с ней?! Что с Людой?!
– Она трубку не берет. Я хотела позвонить ей, пригласить на Торжество Бытавухи.
– Я не знаю тоже, где она. Я ей сам не звоню…
– Понятно… Ну, я перезвоню тебе, Анджейка, когда найду ее. В любом случае на моем Торжестве Бытавухи встретишься. Я вас с семьей тоже приглашаю!
– Спасибо большое, Дашенька.
