Текст книги "Ломбард Проклятых душ. Книга вторая. Новый Альтаир (СИ)"
Автор книги: Мария Шматченко
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
*
Богдан вышел из репетиционного зала, распрощавшись со Збигневым Би, как тут у него зазвенел телефон.
– Да, Анджей! Привет!
– Привет, Богдаша! – голосок друга прозвучал сосредоточенно расстроенным, и юноша это сразу понял.
– Что-то случилось?! Как ты?
– У меня все хорошо. Папа с мамой отметили годовщину. Только Димка меня беспокоит. Ты когда общался с ним в последний раз?
– Позавчера. Отправили друг другу фотографии по телефонам. А ты?
– Он мне писал, что Эвелинку не принимают детки, обзываются, и его это расстраивает. Голос Анджея выдал его: тот и сам заплакал. – Мы должны ему помочь, Богдаша!
Гадетский признался, что пытался это сделать, но Митенька воспринимает в штыки, если что-то скажешь не в умилительно-положительном ключе в адрес его малышки. Они с Валей и Катей посоветовались после того раза, как она дала ложкой по лбу Петеньке, что с ней хорошо бы поговорить детскому психологу. Дима воспринял это как оскорбление. “Она – у меня маленькая, – сказал, – и еще не понимает. Она только мир познает. Дети – не сказочные ангелы, хотя и похожи на них, и потому поведения ангельского требовать от них нельзя”. И так далее.
– Да уж… Значит, нужно предупредить мою маму, чтобы она все-таки не звонила Егору Петровичу… – упавшим голосом произнес друг.
– Анджей, – Богдан вдруг заплакал, – Димочка меня так поддерживал после того, как мама выгнала Валю и Катю, после того случая с Риммой… Мне так стыдно, но Алла и Вася не понимают этого и не разрешают мне приглашать его в гости, потому что он везде водит с собой Эвелину, которую те считают дебильной девчонкой. А сама девочка меня не любит, потому и я сам не могу прийти к Диме. Она считает, что я похож на куклу Араика, и у нее, видите ли, плохие ассоциации со мной связаны!
– Богдаша, не плачь! Мы что-нибудь придумает! Не обязательно прямо сейчас, но Господь нас не оставит – Он озарит наш разум и подскажет, как поступить!
– Да? Хорошо бы… – как и все земляне, юный Гадетский в Бога не верил, но, чтобы не обижать друга, не стал этого говорить. – Нужно надеяться, что так оно и будет.
Анджей сказал, что обязательно нужно надеяться и верить. Они поговорили еще немного, и Богдан отправился домой, где его, как всегда, ждала головомойка от папы, дескать, кроме красоты у него нет никаких других достоинств, что Валя не любит его, а любит только его деньги, вернее, деньги его родителей.
Илья Валерьянович сидел в гостиной у камина и читал модный журнал, когда услышал, что пришел сын. Проходить тому все равно придется по лестнице, и поэтому мужчина не шелохнулся. Через минуту появился его Богдан.
– Привет, пап!
И только хотел отправиться к себе в комнату, как тот спросил:
– Ну, и когда я увижу тебя на обложке модного журнала?
– Ну, не знаю, пап… – нервно улыбнулся юноша.
– Ты решил, как твой Дима, засесть дома и ничего не делать?
Голос отца звучал, как всегда, спокойно и беспристрастно, но Богдан занервничал, и спросил, что тот имеет в виду.
– Когда в последний раз ты у него был в гостях?
– Не понимаю, о чем ты…
– А ты вот подумай…
– Не понимаю…! Эвелина… она… не любят, когда..
– Мне плевать, что она любит, а что не любит! – прервал сына Илья, рассердившись. – И тебе должно быть плевать. Он, не ты, превратился в замухрышку!
– Как ты можешь так говорить?! Дима – не замухрышка!
– Самый настоящий! И не думай, что я позволю твоей Вале сделать то же самое с тобой! Я – не Егор Петрович, и умиляться не стану, глядя, как моему ребенку поганят жизнь! – отец соскочил и подбежал к сыну: – Не для того мы тебя с матерью растили!
– Но папа…
– Молчать, когда с тобой старшие говорят!
– Папа, ты с ума сошел! Дима – хороший, порядочный человек…
– Этот порядочный человек распустил свою дуру, что она лупит Петеньку и других малышей…! Я не стану умиляться, когда на моего внука поднимает руку какая-то эккеноска!
– Она же еще маленькая!
– Петенька – тоже маленький! И Зуфар! Почему ты не ходишь в гости к Диме, как раньше? Не отвечай! Потому что туда никого привести нельзя – невоспитанный ребенок, которого не научили, как себя вести, всех отпугивает! Я не позволю тебе быть таким же, как этот Дима! Ты решил засесть дома и ничего не делать, да? Как твой Дима? Не получится! Если, кроме красоты, у тебя ничего нет, и мозги отсутствуют, слушай отца – он плохого не пожелает! Твоя мать решила заняться благотворительностью, видимо, приведя сюда этих двух девиц и оправив их в вечернюю школу. Пусть так! Но быть с ней я тебе не позволю!
– А я не позволю тебе лезть в мою личную жизнь!
– У тебя мозгов хватает только, чтобы мне перечить. Тебя природа обделила, наградив только, – всего лишь! – красотой! Только не надо мне лепетать, как вы с Валей любите друг друга, что она тебя спасла. Ты сам виноват, что Римма тебя чуть не изнасиловала! Ты ее спровоцировал!
– Что? – не веря своим ушам, прошептал Богдан. – Папа, я от тебя такого не ожидал!
Юноша развернулся и в слезах убежал к себе в комнату. Как всегда… Он никому не рассказывал о стычках с отцом, боясь обострить ситуацию еще сильнее. Богдан боялся, что отец начнет высказывать свое недовольство и Вале…
Глава 6
Неожиданная просьба
Когда после очередной стычки Эккены с Новой Венерой и Землей, император Тории Хаурд высказался на одном саммите: “Эти трое никогда не придут к согласию, так давайте дадим им разорвать друг друга, как дворовым собакам! Они ссорятся из-за имени Ирлинды-17, как бультерьеры из-за косточки! Так пусть продолжают дальше, жалкие фанатики! Одни орут о вере в Бога, другие о – родине и матриархате, но суть одна: и то, и другое – идиотизм!”. Этот отрывок из речи видного политика цитировали все кому не лень. Никто ушам своим не верил, и глазам, которые это читали! Миротворческие, межпланетные силы грозили Тории исключением из Межпланетной организации мира.
Люда, конечно, тоже слышала речь Хаурда, и у нее аж зубы скрежетали от злости на него. Ей хотелось самолично набить ему морду за такие слова. Даже, когда она слышала оскорбления в адрес матери, ей приходилось сдерживать свои эмоции, а почему-то сейчас спокойно говорить о человеке, который посмел назвать землян фанатиками, у нее не получалось. Саяна была занята тем, что пыталась найти сообщников шпиона. Но худшее ждало Петрову впереди…
Однажды начальница заметила, что фамилия ее протеже разнится в отчете девушки, из-за которого ее заметили, и в ее дипломе. Людмила укорила саму себя в невнимательности и чувствовала полнейшей дурой. Шагдырова сказала, что может отправить ее в Эльмирград, чтобы та поменяла фамилию на родную, если хочет. И девушка…впервые призналась самой себе, что не знает ли хочет ли носить фамилию убийцы своего отца…
*
За окном пасмурный день… в окно бьет мерзкий, по-осеннему дождик. На Земле теперь вечный хаос: ни весны настоящей, ни лета красного, ни зимы снежной, ни осени золотой. Такое впечатление, что времена года остались формально в календаре, а так все смешалось, как акварель в банке с водой… Словно бы повсюду всегда царила поздняя, пасмурная, мерзкая осень…
Клавдия сидела у себя в кабинете, проверяя в базе данных, сколько осталось патрон, когда к ней зашла Анфиса.
– Кисточкина, собирайся. Поехали к… – она достала из кармана какую-то бумажку и прочитала: – Варфо.
– А это кто?!
– Колдун.
– Чего?! Ты, чего, ополоумела совсем? Сто пятый век на дворе, какие, к черту, колдуны?!
– Надо Людке помочь.
– Я сейчас ей помогу, – снимая телефонную трубку с аппарата, сказала девушка, – мозги-то вправлю! Забудет у меня, как в нашем веке к шарлатанам-клоунам ходить.
– Клав, пошли, а? Ерундой не занимайся, – скривилась Анфиса. – Я ей то же самое говорила – она не понимает. Поехали, жалко, что ли? Хоть проветримся. От нас это близко.
– Я не поеду. Буду я еще время на всякий идиотизм терять! Что ей там надо у него?
Девушка все же трубку положила, не став звонить, а сама снова уставилась в компьютерный экран, давая понять, что даже обсуждать эту тему не хочет.
– Так, кто из нас лейтенант?
– Я, а что?
– А то, что я – капитан третьего ранга. Пошли! Давно бы уже поехали. Кстати, принтер работает у тебя?
– Зачем тебе?!
– Фотку Людкину напечатать – колдуну показать.
– Анфис, с ума сошли вы с ней, я погляжу! Ну, ладно она – молодая девчонка еще, ну, а ты?! – вставая из-за стола, изумлялась девушка. – Чего ты так на меня смотришь? Мне папку надо взять, – она подошла к полкам, – а ни, чтобы идти с тобой.
– Клава! Он ей какую-то хрень наговорил, надо разобраться, что к чему!
– Какую хрень?!
– Пожар был в Эльмирграде. Он может что-то знать, нужно выведать. К нему бегали гадать на суженных баб мальчишки, сыновья прислуги из особняка Петровой…
– Анфис, а Людка-то не Петрова ли случаем?! – осенило Кисточкину.
– Я не помню… Вроде бы в дипломе она то ли Арвианова, то ли Арвианович…
– Вроде да. А вроде бы она саму себя Петровой звала…!
– Не “звала” , а “зовет”! Хватит болтать. Опоздаем на электричку.
– Но… – робко возразила было Клава.
– Никаких “но”, Кисточкина!
Габиддулина с этими словами вышла за дверь, чуть склонив голову, чтобы не стукнуться о косяк. Лейтенант, торопливо схватив мундир с диванчика, кинулась за ней. Было смешно видеть, как высоченная, накаченная Анфиса шла по длинному коридору, а рядом с ней худенькая, среднего роста – Клавдия.
Глава 7
Горная деревушка
– Ну, Кисточкина! – сказала Габиддулина, глядя вдаль на горы. – Не зря приехали, хоть снег увидим! За мной!
Она, расставив мощные руки, широким шагом направилась к деревенской околице. Подруга поспешила за ней.
Клавдия увидела Женщину на телеге и крикнула ей, не довезет ли она ее до вершины горы.
– О, с удовольствием, служивая! Прыгай! Только там сено и свинья. Свинья породистее меня будет – с Новой Венеры из питомника!
Девушка забралась в металлическую, современную телегу, но заваленную, словно бы средневековая, сеном. В углу, привязанная собачьим ремешком к заборчику, спала большая розово-серая свинья.
Анфиса самоотверженно поднималась в гору, глубоко задумавшись, и даже не подозревая, что подруга осталась где-то позади. И тут капитана третьего ранга обогнала звенящая телега, заправленная лошадью, в телеге сидела Клава, которая, увидев Габиддулину, показала ей язык.
– Эй, не подвезете и меня тоже?!
– Подвезу, служивая! За Родину, за Матриархат! – согласилась крестьянка. – Тпру! Тпру! Только там свинья сидит.
– Ничего – найдем язык, я ведь с ней знакома! – хохотнула Габиддулина, запрыгивая в телегу.
– Это ты меня имеешь в виду?! – обиделась Клава.
– Я шучу, Кисточкина! А вообще-то могла бы и меня позвать в телегу!
До вершины они ехали молча. Домики по серпантину “убегали” вдаль, издали они казались кристалликами, что на ниточках выращивают школьницы. Чем выше, тем больше встречалось инея на стылой, бежевой земле и на хилых деревцах. А где еще выше, там и вовсе лежал снег. Таким стал климат в этой части страны… Горная долина эта славилась своими сугробами – и сюда частенько приезжали туристы.
Наконец-то добрались до другой околицы, на вершине. Тут Анфиса и Клавдия вылезли из телеги и обернулись. Справа на плато раскинулась мощенная площадь с памятником Ирлинде-17 посредине. Чуть выше, в стороне, притаился домик.
– Там у нас дедушка живет, – крикнула крестьянка, что их подвезла. – К нему бегают слушать сказки о самих себя.
– Варфо?
– Ага! Вадим!
– Как – Вадим?!
– Ну, Варфо – псевдоним его. Ну, ладно, служивые, удачи вам!
Девушки помахали ей рукой и зашагали к домику “колдуна”. Анфиса, чеканя шаги, с видом “надо – так надо”, проторивала тропинку. Клавдию взяла оторопь – ей совсем не хотелось заниматься этой ерундой, которой страдают еще не получившие образования старшеклассники. Домик, небольшой, деревянный, скорее, древняя избушка, хотя в деревне стояли маленькие, аккуратные, кирпичные коттеджи. Заборчик плетённый, довольно большой двор для хижины убогого, ветхого вида. Двор окружал лес, явно, искусственно посаженный, явно, елками с Новой Венеры – такие пушистые и высокие на Земле уже давным-давно не росли… У дома стояли скамейки, на которых расселся народ. Горел костер, около него грелись, стукая себя ногами о ноги, юноши стильно, легко одетые. На скамейке, облокотившись о забор, сидела алкашного вида баба, горланя песни, и мужчина рядом, видимо, ее супруг, без конца сердито останавливал. Другие молодые люди с жалостью глядели на этого мужчину и тихо переговорились о своем. В стороне стояли дамы, тепло, но дорого и по-деловому одетые. У костра сидело несколько Женщин, что жарили картошку, нанизав их на шампуры. Такая картина предстала перед Анфисой и Клавдией.
– Мы туда вообще пришли? – тихо прошептала Габиддулина.
– Не знаю… – и крикнула: – Эй, народ, тут Варфо живет?!
– Тут-тут!
– Чудненько! – Анфиса погрела руки и деловитой походочкой направилась к домику.
– Эй! А это вы куда?! – хором заорал народ.
– Очередь занимайте – мы тут с утра сидим!
– Нашлись тоже – слуги народа, а везде обжулить хотят!
– Вы тут не в армии!
– Не шумите, господа! Откуда я знала, что вы к нему?
Кисточкина села рядом с молодыми людьми, лица которых при виде девушки в форме, залил смущенный румянец.
– Вот видишь, – присаживаясь рядом с подругой, прошептала ей на ухо Габиддулина, – вон сколько людей колдунами интересуется.
Клавдия ничего не ответила ей, подумав: “Никогда столько темных людей не видела. И это в нашем-то веке!”.
Трещали хворост и дрова в костре, где-то высоко в горах завывал ветер, а если задувал сюда, то ели у домика мага начинали шелестеть. Чуть в отдалении из деревни раздавались голоса и смех жителей, топот копыт лошадей по мощенной площади…
Ждать пришлось долго – только минут через сорок из избушки выбежали наконец-то два молодых парня, на ходу тараторя с Варфо, что закрывал за ними дверь. “И потом, когда увижу ее, плюнуть в морду?”, “Да не в морду! А через свое левое плечо!”.
– Следующий!
– Пошли, пьянь, кодироваться!
Муж повел жену кодироваться, именно повел, а ни насильно потащил, так как та напилась в стельку и теперь даже не упиралась.
“И чего он с ней живет? Я бы давно выгнал!”, “И не говори! У этих со-зависимых одно оправдание – может, исправится. Эгоисты: и ладно бы себя мучили, да и еще ни в чем не повинных детей заставляют страдать, глядя на пьянки мамаш!” – перешёптывались парни, соседи по скамейке военных девушек. Пробыла у колдуна чета, как показалось Анфисе и Клаве, мучительно долго. Когда те вышли, следующими пошли Женщины, что жарили картошку. Не пробыли они там и получаса, как прибежал тощий, белобрысый парень с какой-то пластмассой корзиной и шмыгнул в дом.
– Эй! – вслед ему крикнула Кисточкина.
– Это – его сын, обед принес, – громким шёпотом предупредил девушку сосед.
– Сын?! У него и сын есть?!
– Конечно! Он – человек семейный, а тут у него офис.
– Да! – не без гордости добавил приятель соседа. – Мы вообще рядышком живем. И моя мать с его женой за руку через забор здоровается.
– В общем, Анфиса, – глубоко вздохнула Клавдия, окинув взглядом “офис и приофисную территорию”, – везде показуха, продуманный пиар. Не удивлюсь, если и изба – новострой, возведённый “под старинку”!
Габиддулина теперь и не сомневалась, что так оно и было. “Чего-то мне Людка совсем по-другому рассказывала!” – диву давалась она про себя. Меж тем за подругами заняли очередь другие клиенты Варфо, а за теми подтянулись и еще одни. Что удивило военных девушек, так это то, что многие приносили с собой пайки и ели прямо тут, зная, наверное, что ждать своего счастливого часа, когда переступят порог избы, придется долго.
“Женщины с картошкой” пробыли в домике у колдуна-предпринимателя еще дольше, чем “муж с женой-алкоголичкой” – видимо, им пришлось еще ждать, пока специалист отобедает. Когда же они наконец-то вышли, зашли “стильные парни”, те, что легко одеты, наверное, городские. Потом отправились соседи по скамейке Анфисы и Клавы, и на их место сели дамы представительного вида, которые поделились с военными, что дед Варфо “очень хорошо помогает решать проблемы в бизнесе”. Уже было далеко за полдень, уже начало темнеть, когда наконец-то дошла очередь девушек. Анфиса встала с лавочки, размялась и зашагала к домику, Клавдия без всякой охоты, лениво, направилась за ней.
Глава 8
Домик колдуна
Никаких атрибутов, зеркал с пауками, черных воронов, сальных свечей, магических книг, обтянутых, якобы, человеческой кожей… Никаких сувениров в сказочно-фантазийном стиле. Просто обычный, кухонный гарнитур, даже люстра висела самая обыкновенная, не сделанная в магическом стиле, да и еще электрическая. Варфо, обычный старикашка, – борода, похоже, и вовсе приклеенная, – какого можно увидеть на каждом огороде дачных товарищеских коллективов, но…эккенянских. Да и где он бороду у земных мужиков видел, это же, как атавизм уже давным-давно?! Или изображает из себя эккеноса? Даже мохнатая бровь над левым глазу, – вон-вон! – отклеивается!
Только в воздухе стоял аромат трав, настоящего воска и почему-то – дымки костра. В помещении было тепло. Кухоньку заливал ровный, яркий свет, какой часто дают люстры в доме каждого, обычного человека.
Несколько удивленно глядя на мужчину, Габиддулина села на предложенный им стул. Она потянула Клавдию за рукав, прося тем самым сесть тоже – у нее появилась мысль, что подруга хочет уйти от этого театрально-замаскированного специалиста магических дел.
– Ну, здравствуйте! Что у вас случилось?
Анфиса как-то неуклюже достала из кармана бумажник, выцепила из него маленькую, паспортного формата, фотографию – в большой ладони она показалась совсем крошечной, – и положила портретик на стол.
– Вот! Нас эта девушка интересует!
– О! – “старик”, кажется, узнал ее. – Она – ваша подруга. Вы – военные.
– Это видно по нашим мундирам! – усмехнулась Анфиса.
– Картошка тоже в мундире бывает, – ответил колдун, – но ее никто за военную не принимает. К тому же в театральной студии можно даже монашескую рясу найти!
Кажется, он оскорбился, что усомнились в его даре, но продолжал:
– Эта девушка… Вижу букву “Л” и число 18-19! Ее зовут на букву “Л”: Любовь, Лилия, Людмила, Лада… Ей либо есть, либо исполнится девятнадцать лет!
– Все верно, – кивнула Габиддулина.
Бросив на нее быстрый взгляд, Варфо-Вадим продолжал:
– У тебя с ней будет история.
– Чего-о-о-о?!
– Да, любовная.
– Чего-о-о-о?!
– Вижу три-четыре времени: три-четыре дня, три-четыре недели…
– Ага, минуты, секунды… – театрально кивая, поддакивала ему Клава, которая ни секунды не верила в его “дар”.
Варфо бросил на нее сердитый взгляд:
– Эзотерика не терпит такого к себе отношения! – потом он снова посмотрел на Анфису, так же сердито, но проникновенно: – Вы не поделите сердце мужчины. Он будет коронованным бродягой. Он станет вам, как Елена Троянская, как ваше яблоко раздора. Ты можешь все изменить и не делать того, что попросит сердце. Но хватит ли у тебя сил?
– Ну, или она где-то моего бывшего Рената найдет, либо это я втрескаюсь в ее этого Анджея… К тому же она зовет последнего принцем Арвиана. Хрень все это!
– Все возможно! А ты, – он кинул взгляд на Клаву, – захочешь не допустить, но вскоре поймешь, что не в судьбе.
– Все это хорошо, но вы лучше про девушку, – Кисточкина кивнула на фото своей подруги, – скажите. Меня моя судьба не интересует.
– Да, – поддержала ее Анфиса, – в детстве она чуть не сгорела заживо в пожаре… Почему это произошло?
– Пожар был неспроста. Был намеренный поджог.
– Виновата ли ее мать?
– Виновата измена. Вижу: Женщина испытывает колоссальное чувство вины, она винила себя в чем-то… Ей хотелось исправить ошибку, хотела ценой жизни ребенка исправить то, что сотворила… Это все, что я могу сказать вам. Вы расскажите ей это. А я не должен ей этого говорить. Она попросила вас показать мне ее фото. Я советую ей не искать ответов. Пусть забудет.
– Стоит нашей подруге менять фамилию на родную?
– Она это все равно сделает. Но не сейчас… Помните, вы все можете изменить, главное вспомнить в важный момент.
– Дела “сердешные” нас подведут, короче, – глубоко вздохнув, Габиддулина встала со стула, явно разочарованная. – Скажи, сколько с нас?
Людмила не говорила, что услуги колдуна платны, и она спросила на всякий случай, но тот назвал ей цену.
– Для студентов и пенсионеров бесплатно. А вы к их числу не относитесь.
Анфиса оплатила и, позвав подругу, вышла из домика колдуна.
Глава 9
Ссор из избы
Чудес не бывает. Это только Эккена рассказывает о них. Давно нужно понять, что люди произошли от обезьяны, а птицы – от птеродактиля. И нет никаких призраков, никаких волшебных существ, никаких колдунов… Человек может все сам. Когда-то он и без божественного вмешательства полетел в космос, опустился на дно океана, открыл лекарства от самых страшных заболеваний. И даже то, что случилось на Земле, случилось не из-за каких-то магических событий, а просто с помощью научных достижений ученых с Новой Венеры. Многие рассказывают, что на кладбищах космических суден творится всякая чертовщина, некоторые путешественники клянутся, что видели корабль-призрак Акрукса Норда, а кто-то видел и его самого. Но все это бред алкоголиков либо чрезмерные фантазии людей с богатым воображением. Даже Варфо оказался обычным, современным мужчиной, просто наряженным под фантазийного волшебника из прошлого: у него и борода, и брови отваливаются. Без всего этого маскарада, он, наверняка, такого же типа, как Гадетский Илья или Криленков Егор.
Об этом думала Люда, когда подруги рассказали по телефону ей все, что услышали от “колдуна”. Ничего нового. А загадочный юноша? Ха, да они все в зависимости от пола клиента, говорят подобное. Пришел бы парень – Варфо сказал бы про девушку, а пришли девушки – он придумал прекрасного молодого человека! Тем не менее Петрова решила съездить на Родину, в Эльмирград, и полазать по руинам дома матери: быть может, найдет что-нибудь? Фото родителей, например. Или свою любимую игрушечную машинку… Нужно только надеяться, что Збигнев Би со своей бабой еще не опустошили участок, чтобы ради мести построить там свинарник.
*
Стеша, радуясь, что у нее теперь хорошая, не пыльная работа, подходила к ресторану. Еще издали она заметила, что Зухра разговаривает со своим племянником. “О! Только его тут не хватало!” – подумалось девушке.
Подойдя ближе, она поздоровалась и вошла внутрь. Дверь была открыта настежь и зафиксирована для чего-то в таком положении, и до Степаниды донесся кусочек разговора хозяйки ресторана.
– Отец звонил? Удачно они доехали до этого деда?
– Звонил. Удачно. Закодировал он матуху. Но думаю, она все равно будет пить. Не могут эти колдуны, ни ничего!
– А сейчас они где территориально?
– А не знаю, – юноша произнес эту фразу, несколько иначе, более экспрессивно.
– Араик, ну, ты, чего, вообще ничего не стесняешься?! – разочарованно спросила Зухра Никитична. – Матом кроешь при тетке родной без зазрения совести, на бытовом уровне.
Юноша скорчил кислую физиономию – Стеше аж противно стало, и она даже мысленно подбадривала свою работодательницу дать ему по морде. Но в тот момент к ресторану подошла развязным шагом девка в кепке в бежево-черную клеточку. Штаны с матней заправленные в носки. На ногах поролоновые тапочки. Из-под кепки по бокам и, скорее всего, со спины тоже, торчали длинные, светло-русые волосы. Поверх майки и куртки девушка накинула еще и фланелевую, темно-фиолетового цвета толстовку, рукава были засучены, и на руках виднелись уже сизые татуировки. На шее мотались золотые, толстые цепочки и мобильный телефон в чехле и на шнурке. На талии висела сумка-пояс. Примерно так выглядит современная гопница.
Руки в карманы, рожа наглая, идет жвачку жует с открытым ртом: аж видно, как она у нее там переворачивается. Это чудо природы подошло к Араику и прямо при его тетке смачно поцеловало парня в засос.
– Привет, моя любовь! – он кокетливо улыбнулся ей.
– Привет, котеночек! – рука девушки обняла юношу и, соскользнув по спине к талии, направилась к бедрам. – Ну, мы пошли! – “любовь Араика” нагло подмигнула Зухре Никитичне.
– Никуда ты не пойдешь! – Женщина кинулась к парочке и, схватив племянника за плечо, потянула его к себе.
– Э-э-э-э, полегче! – рявкнула избранница Араика.
– Ты избалованный, противный мальчишка…
– Никакой он уже не мальчишка, Зухра Никитична! – приобняв своего парня, хрюкая носом, захохотала деваха, а юноша еще и с умилением улыбнулся этому созданию.
Стеша и Гульнара, ее подруга, что работала тут лакеем, вытянув шеи, наблюдали за происходящим, решив, если что, прийти на помощь работодательнице.
– Послушай ты, бессовестный! – заявила Зухра Никитична. – Ты себя, как хочешь, дома веди, а пока твой отец велел мне за тобой следить, шпана ты почти семнадцатилетняя, ты будешь меня слушать! Ты меня понял?! – она схватила племянника за руку, несмотря на возражения его и его “девушки”, потащила за собой.
– Ладно, я позвоню… – сказал юноша подружке, та кивнула, с какой-то дебильной улыбочкой, поправила козырек кепки, развернулась и развязной походочкой пошла прочь.
Меж тем с криком “Ненавижу тебя!” Араик залетел в ресторан, где столкнулся с не успевшей отскочить Степанидой. Зухра Никитична кинулась за ним, схватила его за запястье, обернула к себе и влепила ему пощёчину.
– Не смей меня позорить! – потом, чуть переведя дух, обратилась ласково к гардеробщице: – Стешенька, ты ведь знаешь, где уборщица хранит ведра и весь свой инвентарь? – и девушка кивнула. – Дай этому бессовестному! Пусть в туалете уберётся!
– Что-о-о-о?! – завопил Араик.
– Что слышал!
– Ничего я мыть не буду! – он рванулся было мимо тетки к дверям, снеся столик в восточном стиле, но родственница схватила юношу за локоть.
– Никуда ты не пойдешь! Опять снюхаешься со своей шпаной! Еще раз увижу всю твою гопоту у своего ресторана, я полицию вызову! Ты понял меня? Сейчас же иди мыть туалеты! Ты у меня их каждый раз станешь мыть, когда выкинешь номер! – она улыбнулась: – Стешенька, будь добра.
Та кивнула, тихо сказала юноше следовать за собой и направилась по длинному коридору мимо картин в тяжелых рамах с одной стороны и окон – с другой. Зухра грубо толкнула племянника в спину, и тот побежал за девушкой. Ему очень не хотелось этого делать, но иного выбора не имелось.
Они прошли по коридору и спустились по красивой, витой лестнице вниз в красиво убранный холл, со стенами, выкрашенными в изумительный, “китайский-красный” цвет и украшенными золотистым багетом. Стеша всегда удивлялась, почему в ресторане, который звался хачапурной, такой стиль: смесь Азии и…элитного борделя из древности. По крайней мере, яркий алый цвет в сочетании с такой же яркой позолотой у девушки почему-то твердо ассоциировался с тысячелетними фильмами про куртизанок. В помещении стояла тишина, и витал ванильный запах: на полках были диффузоры, ароматизаторы во флаконах с тростниковыми палочками (последняя мода сейчас на них!). Там же, в холле у уборных, рядом с прекрасными раковинами, с роскошным, в золотой раме, огромным зеркалом во всю стену, за такой же красивой дверью располагалась совсем не красивая подсобка для уборщицы. Даже не подсобка, а, скорее, комнатка.
– Вот, – нервно сказала Стеша Араику, – иди сюда!
Он, злой как собака, словно бы это она, а ни тетя, принудила его к столь “унизительному труду”, подошел.
– Вот ведро, в него, – вот тут, – нальешь воду. Вот тут перчатки резиновые, вот чистящие средства…
– Сейчас… – успокоившийся юноша подошел к зеркалу, чтобы собрать волосы в хвост…
Черные локоны, блестящие, наверняка, мягкие… Он был симпатичный, даже очень, но было в нем что-то от ребенка, хотя и одевался и вел себя, как дешевка.
Араик, взглянув на себя в последний раз в зеркало, обернулся к Стеше. Он тихо попросил ее показать еще раз, как наливать воду. Она положила мобильник на столешницу у мойки и подошла к подсобке.
– Вот тут видишь…? Да подойди ты ближе! Вот… – прямо в подсобке, достаточно большой, имелся кран. – Вот ставишь в это кафельное ограждение ведро и включаешь воду… Понял…?
– Да-да, а что… – и тут у него зазвенел телефон. – Ты можешь последить, чтобы не перелилось?! Я сейчас вернусь, честно.
Юноша забежал в дверь, на которой вензелями была написана буква “М”.
– Оохх! – нетерпеливо вздохнула Стеша.
Она хотела было уйти, но что-то не дало ей этого сделать. Араик меж тем убежал в уборную, заперся там, но его отдельные фразы все-таки долетали до девушки. Он разговаривал с какой-то Сонькой Лысой, с которой, судя по всему, переспал, и теперь боялся, что кто-то расскажет некой Аглашке Волчаре. Вода давно набралась, а племянник Зухры все не возвращался.
– Ну, блин, свяжись себе на голову! – Стеша перекрыла вентиль крана и быстрым шагом направилась к туалетной двери. Она хотела зайти, но тут спохватилась – это мужские, – и просто громко постучала.
Наконец-то какой-то перепуганный, но раздраженный, Араик вылетел и начал орать, чтобы та перестала шуметь.
– Замочи сейчас же! – накричала Стеша. – Вода набралась! Иди мой свои туалеты!
Какой-то он был мерзкий, этот Араик. Матом кроет как сапожник и, оказывается, не двадцать ему, как ей наврал ранее, а семнадцать. Еще и спит со всеми подряд гопницами, судя по разговору. “Дима, ты был прекрасен!” – с тоской подумалось девушке. Она развернулась на каблуках, чтобы уйти, как племянник Зухры окликнул ее, что, мол, неужели она уйдет и не поможет слабому юноше.
– Послушай ты, – обернулась девушка, – я с такими, как ты, дешевыми лохами, не “галантничаю”! Мне на твою рожу противно смотреть!
– Сама, можно подумать, олигархиня! Можно подумать, что ты лучше меня!
– Я лучше твоих девах-гопниц!
– Ой-ой-ой! Нищесбродка! Интересно знать, а с какими ты “галантничаешь”? – сложил руки на груди мальчик-гопник.
– С утонченными, нежными, благородными, для которых слова “честь”, “любовь” и “преданность” – не простые звуки! Для таких не жалко и звезду с неба достать, и умереть с его именем на губах, если придется!
– С “его”? – он вскинул красивую бровку. – У тебя есть парень? Что-то с трудом верится!
– У меня был жених.
– Ты так говоришь, как будто бы с Шибрисом каким-нибудь встречалась или с Криллом!
– Да, с одним из них как раз! Удачной туалетной работы тебе!
– Ах, ты сука!
– Чего?!
Она обернулась нему.
– Как там в вашей гоп-тусовке выражаются?! “За суку ответишь!”?
– Как ты вообще можешь мне грубить?! Ты – баба, а я – слабый, беззащитный юноша!
– Будь сначала на него похож! А ты похож на эккеноскую проститутку! Давай, пока, я не понимаю вашего гоп-наречения!
Стеша развернулась и покинула Араика. До нее донеслись его рыдания, но плакал он, – она была уверена, – не из-за того, что только что услышал горькую про себя правду, а потому, что придется объясняться со своей подружкой.
