Текст книги "Ломбард Проклятых душ. Книга вторая. Новый Альтаир (СИ)"

На Новой Венере тоже осталось загадкой, кем являлся тот человек, похожий на монаха какого-то извращённого, сектантского ордена, и зачем он подкидывал оскорбительные брошюры.

Младший лейтенант Соколова и Рик уже давно начали встречаться. Берта и Дифда были счастливы за них, а вот вахтерша, что тоже имела виды на юношу, ничего не говорила и, хотя палки в колеса не вставляла, все равно не отказалась бы стать девушкой их садовника.

Однажды Даша приехала к Рику рано утром. Сегодня выдался выходной, и они решили провести его вместе. У дверей стояла какая-то стопка, обёрнутая почтовой бумагой, завязанная черной верёвкой, закрепленной сургучом. Девушка позвонила. Друг быстро открыл.

– Это тебе что-то пришло.

– О, наверное, журналы по садоводству. Можешь, занести? Обычно почтальонша сама заносит, а чего-то в этот раз…

Договорить он не успел, как девушка, не став слушать, решила поступить галантно. Она подняла стопку и занесла в квартиру. “Тяжело – наверное, много там журналов”, подумалось ей. Рик закрыл дверь. Девушка села на пуфик, чтобы снять обувь. Друг услышал, что свистит чайник на плите, и убежал. Даша глубоко вздохнула, встала, подняла стопку журналов, как вдруг бумага треснула от тяжести, верёвка лопнула и… на пол рассыпались… журналы? Да, конечно. О садоводстве? Отнюдь нет. Ими оказались те самые брошюры… В этот моменты вышел Рик.

– А чего это ты так дол…? – начал было он, но, увидев содержимое посылки, замолк на полуслове.

– Это…это…наверняка, не тебе, – руки Даши задрожали, как у пьяной, она упала на колени, чтобы прочитать адрес.

Рик молчал. Стало все понятно – адрес и имя значились его. Это ему кто-то прислал брошюры. Даша медленно подняла голову и взглянула на юношу.

– Я все могу объяснить!

– Не надо, не старайся! Все понятно без слов! Ты – предатель.

– Нет, поверь мне!

– А зачем тебе тогда распространять эту литературу? И никакой ты не новый венерианец!

– Нет, я – новый венерианец! Но мой отец – мой отец с Эккены. Но мать с Новой Венеры!

– Быть такого не может!

– Может! Мои родители познакомились на базе Арвиан!

– Ты врешь! Ты специально так говоришь, зная, что я окончила эту академию! Я не верю ни единому твоему слову! Сегодня! Прямо сейчас, – Даша достала из кармана мобильник, – Дифда узнает обо всем!

– Молю! Не надо! – он закрыл лицо руками и упал на колени. – Ради всего святого, не надо!

– Надо!

Рик подполз к ней, прижался к полу и зарыдал.

– Моя мать изнасиловала моего отца. И родив меня, отдала ему. Он же, не выдержав душевной травмы, покончил собой. Про это узнали бабушка и дедушка по папиной стороне и забрали меня к себе.

– Я не верю. Женщины Новой Венеры и Земли так устроены, что, если они не хотят, то никогда в жизни не забеременеют. Не думаю, что твоя мать, заставляя парня насильно, заниматься с ней сам знаешь чем, мечтала родить от него тебя!

Юноша сел на колени и взглянул на нее, он немного успокоился, увидев, что та пока никому не звонит.

– И…?! Хочешь сказать, твои бабка с дедкой научили тебя верить в бога?

Тот, сглотнув, отрывисто несколько раз кивнул… Прошептал, что те являлись с юности прихожанами Церкви победы над Ирлиндой.

Девушка глядела на него, и тут что-то в ней вздрогнуло. Неужели то, что случилось только что, изменило ее отношения? Нет, она, как и прежде, любила этого юношу. И…отказываться от него не собиралась.

– Ты угодил в секту… – неожиданно мягко сказала Даша и, наклонившись взяла его за руку, помогая встать, так же неожиданно она обняла Рика, – но с тобой и помогу преодолеть это.

– Спасибо тебе… Это, и правда, секта. На Эккене есть официальная религия, и не одна. А есть секты всех мастей. Когда я понял, что угодил именно в секту, было уже поздно… Я стал монахом, и мне нельзя было любить. Но я влюбился. За это мне подкинули ту самую брошюрку политую кровью… Ведь до этого я написал им письмо, что хочу уйти от них, но это оказалось не так-то просто. Я не думал, что они снова пришлют мне эти брошюры. Даша, молю, прости меня, если сможешь.

– Тебе не зачем просить прощения. Ты просто ошибся, ты не виноват. Секты на то и существуют, чтобы обманывать людей, заманивать к себе и дурить с целью выкачивания денег! Я люблю тебя… Я защищу тебя, я вырву тебя из этой секты. Давай сожжем эти брошюры.

– Давай!

– Иди открой ванну, а я принесу эту гадость туда. У тебя есть железный таз?

– Найду!

Через десять минут они, включив вытяжку, в ванной сжигали сектантские агитки.

Рик со слезами на глазах рассказывал, что эти сектанты, провозгласили Ирлинду не то духом, не то представительницей преисподней, не то богиней. Она олицетворяет у них все ужасное, и те, кто попадает под ее влияние, в другой жизни якобы получат наказание. Они рассказывали что-то о Ломбарде Проклятых душ, куда отправляются все умершие ирлиндопоклонники.

– Постой, милый! – сказала Даша, услышав последнюю его фразу. – Про Ломбард Проклятых душ на Земле некоторые знают. Это легенда такая, сказка. Есть у нас в стране город на севере, который зовется Гибельбургом. Он был последним оплотом сторонников Старого Уклада, патриархата. Ну, говорят, и ломбард там этот был. Но это сказки, страшилки, которые вечерами в пионерских лагерях друг другу рассказывают дети!

– А эта секта учит, что Ломбард – не просто здание, что это нечто большее… – глядя на огонь, проговорил юноша.

– Они чему им угодно, могут учить. Все это сказки о том, что, дескать, в древнейшие-древнейшие времена, когда на Земле еще процветали религии, шла вечная борьба Добра и Зла за человеческие души. Некоторые из людей за земные блага продавали души дьяволу. Другие люди грехами после смерти, якобы, попадали в ад. Когда же пришла революция, когда воцарился Матриархат, и прежние устои пали, некоторые стали рассказывать, что, дескать, хозяин преисподней, покидая духовный мир Земли, сдал в какой-то обычный ломбард в городе Гибельозерск все души грешников, проклятые добрым богом. Так ломбард стал зваться Ломбардом Проклятых душ. Но это сказка, наподобие сказок о заколдованных царевичах.

– Конечно, сказка. Я это понял, приехав на Новую Венеру и увидев, что из Ирлинды-17 никто не делает бога, как учит секта, что тут всё адекватно, что ее помнят, как национальную героиню, исторического персонажа, и всё, и никто ей алтари не ставит, и не молится ей, как врут некоторые на Эккене. Я решил выйти из секты, но они держат крепко, из-за пятидесятины, которую платят все адепты.

– Я буду с тобой… Я сожгу твои страдания в огне моей силы, как мы только что сожгли эти агитки.

Она встала со стула и, подав руку любимому, обняла его, и ничто во всей Вселенной не могло заставить Дашу отказаться от Рика… Ни одна секта не могла настроить ее против него… Но что же ждет их дальше?

Глава 2

Ну, и семейка!

Стеша все это время не видела Диму. Она оставалась очень зла на жениха, уже бывшего жениха, за то, что тот прикипел к Эвелине. Первые дни девушка пила, пила так, словно бы дала себе слово не трезветь несколько дней. Ей повезло, что на работе сделали такой подарок по случаю Торжества Бытавухи – недельный отпуск. Когда он закончился, Степанида была трезва как стеклышко. На работе были уже все в курсе, что Дмитрий Крилл и его невеста так и не поженились. Все сотрудники жаждали подробностей, ведь всем известно, что горе-супруга известного певца трудится у них сторожем. Когда же девушка вышла на работу, то никому и в голову не могло прийти, как та распорядилась своим отпуском. На вопросы коллег Стеша ответила, что с Димой они не сошлись характерами, и очень хорошо, что поняли это до Торжества Бытавухи. У Морозовой даже не заржавело обвинить бывшего парня в звездной болезни. “А так ведь и не скажешь… – горестно качали головами сотрудники, – что он такой зазнайка, оказывается. Судя по интервью и выступлениям, такой простой, приятный юноша!”.

За несколько месяцев Дмитрия Крилла больше никто не видел, за исключением папочек, которые на детских площадках во все глаза пялились на него, не веря, что это, и в самом деле, известный певец. Потом к нему так привыкли, что начали постепенно забывать об этом факте, общаясь с ним, как с обычным, не популярным человеком, который и вовсе никогда не принадлежал миру шоубизнеса. Стеша за все это время ни разу не объявилась в его жизни. Да она…и не жалела особо! Конечно, первое время ей было жаль, что так получилось, ведь очень любила этого юношу, но потом, когда все постепенно начало устаканиваться, к ней пришло понимание того, что не все так плохо, что есть и плюсы у этой грустной истории. Например, ей, Морозовой Степаниде, никто не намекал больше, мол, как это такой красивый, порядочный, образованный парень, как Дмитрий Криленков, на нее, эдакую полу-гопницу, посмотрел да и еще влюбился без памяти! Никто больше не тыкал носом, что она какая-то не такая, а чтобы стать “какой-то такой”, нужно меняться, пойти учиться, найти достойную работу. Никто не ржал, над ее вкусом, над ее трениками “Агагис” и тельняшкой, сравнивая с безупречным стилем Дмитрия Крилла. Никто больше Стешу не пилил, не указывал, как ей поступать, как ей себя вести, что говорить, каким идеалам придерживаться, чтобы стать наконец-то достойной красавца-жениха, милого, доброго, порядочного и такого простого в общении, несмотря на свой статус. И никто не намекал ей, что нужно просто, – простите! – обосраться от умиления над “прелестными” выходками прелестной “малышечки”!

В общем, Степанида Морозова почувствовала себя так, словно вдохнула полной грудью свежего воздуха! Она почувствовала себя так словно бы вернулась домой, в родной мир, с привычным укладом, где тебя воспринимают и любят такой, какая ты есть, и не нужно, оканчивать “хотя бы” вечернюю школу, а потом идти “хотя бы” в ПТУ! Не нужно надрываться, делать над собой усилие, поднимать пятую точку с дивана, чтобы, “ударив палец о палец”, доказать всем, что ты достойна стоять рядом с ними и дышать воздухом образованной интеллигенции, “у которой есть высшее образование”, а не только справка из школы об окончании девяти классов. В общем, Стеша была довольна, сыта (папаша кормил ее от пуза) вкусным ужином, а не по горло выходками Димы.

И вот однажды Зухра Никитична, хозяйка хачапурной “У Зухры”, праздновала десять лет своему ресторану. Стеша по ночам не работала больше – ее пожалели из-за жениха-истерички и повысили до гардеробщицы. Она пришла утром и увидела, что на скамейке, слева от роскошного входа в их заведение, полулежит пьяная в стельку дама, а рядом с ней сидит и курит молодой парень. Пепел с его сигареты падал на серую, хилую травку в клумбе. Вышедшая навстречу лакей прошептала Морозовой, что это – родственники Зухры Никитичны, жена и сын ее брата, брата, который трудится в ресторане сестры главным официантом. Степанида, которая раньше только по ночам тут работала, не знала очень многих сотрудников.

– Гуль, а чего это племянник хозяйский курит? – изумилась девушка, заходя за лакеем в двери ресторана.

– Воспитание, видимо, такое. Он еще и матом кроем отборным – я лично слышала. Ну, и семейка!

Примерно через полчаса прибежал молоденький официант и попросил Стешу передать племяннику Зухры бутылку воды, а сам он не хочет подходить к ним из-за пьяной хозяйской невестки. Девушка согласилась, взяла минералку и отправилась к той скамейке, на которой расположилось дебильное семейство.

Юноша поднял голову, и она встретилась с его карими глазами. Волосы его были черными, волнистыми, черты лица премиленькими, но какими-то детскими. Девушка, что еще совсем недавно являлась невестой суперзвезды, так же сразу мысленно отметила, что одет племянник Зухры модно, но дешево. Стеша протянула ему минералку. Тот, сказав: “Спасибо”, толкнул локтем пьяную мать, та вздрогнула и спросила, что ему надо, аналогом выражения “какого хрена”.

– На держи и не вякай – у меня от твоих пьянок уже ум за разум зашел! – ответил маме сын, а потом, взглянув на Степаниду, спросил ее: – И вот скажи мне, какого хрена, – тут было сказано не это слово, а его синоним, – я должен с ней мучиться?

– Ну, не знаю, какого такого… – в шоке ответила Стеша, которой впервые пришлось сталкиваться с людьми этого сорта. – Наверное, потому что твоя мать.

– Я не просил меня рожать!

– Что ты там мелешь, неблагодарная, избалованная скотина? – пьяным голосом поинтересовалась у него мать, на что отборным ругательством ей было отвечено, чтобы она закрыла рот.

– Как тебя зовут? – спросила юношу девушка.

Тот сощурил свои карие глаза и усмешкой ответил:

– Майкл.

– Ты чего врешь?! – вмешалась мать. – Араик его зовут!

– А вот нечего всем рассказывать, что ты меня в честь куклы назвала!

– Ты с синими лупетками родился. Откуда я знала, что они у тебя почернеют?! И вообще это в вашей семейке имена дебильные: одна – Зухра Никитична, другой – Чарльз Никитич!

– Матух, отстань, а?

– “Матух”? – переспросила удивлённо Стеша, которая так же обращалась к своей матери.

– Да, а что, не веришь, что ли, что я ее сын?

– Верю, да так просто. А сколько тебе лет?

– Двадцать.

– О! – обрадовалась Стеша, вспоминая своего восемнадцатилетнего бывшего жениха, которого она “женственно дожидалась”.

– Эй, сынулька, на держи, – мамаша сунула ему в руку минералку, – подержи пока! А я пойду посру.

– Давай, удачи тебе!

“Нееет… Дебилы какие-то, – подумалось Стеше. – Ну, и семейка!”.

“Майкл”, одной рукой держа бутылку воды, другой достал из кармана пачку, а из нее – сигаретку. Он предложил и Степаниде, но та отказалась. “Да-а-а-а, – подумалось Морозовой, – а еще меня многие “полу-гопницей” называли! Они его не видели!”. Девушке вспомнилось, как ее пилили, и ей захотелось отомстить “им всем”:

– Ты чего куришь-то?! Здоровье гробишь?! Жизнь надоела?!

– У тебя проблемы? – он вскинул черную изогнутую бровь.

– Нет, у меня проблем! Это у тебя проблемы, мальчик-гопник!

Тот лишь усмехнулся в ответ и…совсем не по-юношески, а по-бабски плюнул.

– Ты хоть учишься где-то?

– Не-а! Я школу бросил в девятом классе. Нет, в седьмом. У меня справка есть.

– Зачем ты бросил?! – поражаясь таким совпадениям, спросила Стеша. – Сейчас бы пошел хотя бы в ПТУ!

– А мне не хотелось! – он выпустил дым изо рта. Наверное, ему казалось это привлекательным и сексуальным.

Стеше, глядя на этого парня, хотелось плеваться. И только подумала что-то спросить, как вдруг раздался истеричный вопль:

– Ара-а-а-а-а-аик!

Из ресторана к ним выбежал какой-то мужчина.

– Пап, ты чего орешь?

Оказалось, что это примчался сам Чарльз Никитич собственной персоной.

– Опять куришь, да, дрянь ты этакая?! – папаша вырвал изо рта кровиночки папироску.

– Ты чего это делаешь?! – возмутился Араик, соскочив со скамейки.

– Рот закрыл! – отец ударил его по лицу. – Еще раз увижу, губы оторву! Ты меня понял?!

Сын пытался что-то сказать, но папаша ударил его еще раз.

– Где твоя мамаша?! Опять нажралась, да?! – Чарльз щедро лупил кровиночку по щекам.

– Сам ее спроси!

– Ты весь в нее пошел: алкашня такая же, куришь как паровоз, матом кроешь трехэтажным…!

– Не позорься!

– Ах, не позорься, да?! – он одарил его затрещиной, став зеленым от злости и не понимая уже, что делает. – Надо было тебя в детдом отдать!

Неожиданно Стешу осенило – чего это она тут забыла, стоит и слушает их скандал?! Развернувшись, девушка поспешила в ресторан, а за спиной раздавались крики и звуки пощечин.

“Дебильное семейство! – думала Морозова. – Как хорошо, что хотя бы мамаша и сыночек тут редко появляются!”.

Глава 1

Красивая картинка исчезла

Евгения Стрижевая вот уже несколько месяцев раскручивала свою новую подопечную, Евдокию Тюльпанову, которую звала ласково Дуняшей, ту самую ресторанную певичку. Наиль учил ее вокалу, ставил ей голос. Уже появились первые успехи. Девушка пела душой, переживая, и это нравилось ее покровителям. Сначала многие музыкальные критики сравнивали восходящую звезду с бывшей звездой, с бывшим подопечным известной продюсера, и, надо признаться, не в пользу Тюльпановой.

Что же до Крилла, то про него не то что забыли в мире шоубизнеса, а просто махнули рукой. Два или три других продюсера хотели было начать работать с ним, но, познакомившись с его дочкой, всё желание у них исчезло. Была, есть и будет, наверное, эта проблема – папочек маленьких детей! В любой отрасли работодатели не горят желанием брать их к себе, потому что считается, что те постоянно станут сидеть на больничных с дочками или сыночками. А про Эвелину большая часть знакомых высказывалась так – “уж слишком избалованная девочка”, но это не мешало Диме любить ее до одури и до умопомрачения. Наверное, папаша Риммы, Игнат, понял бы бывшую супер-звезду, хотя у того доченька родная, а у этого приемная.

Стрижевая, лишившись Димы, нисколько уже не жалела. Дуняша оказалась девушкой трудолюбивой, способной, упорной, и самое главное – ответственной и благодарной. После Криленкова Евгения Александровна ценила эти два последних качества сильнее всего. Девушка пела нэо-бардовские песни. И не потому, что пошла мода, а, – только между нами! – для других она не обладала таким сильным вокалом, каким славился Дима. Но Тюльпанова стремились, училась, старалась изо всех сил. К тому же новая подопечная Евгении и Наиля не происходила из такой порядочной семьи, как их прежний певец. Семья Дуни, на языке психологов, называлась дисфункциональной: выросла без отца, без дедушки, и лишь она из всей семьи, состоящей из тетушек, мамы и бабушек, не имела тяги к алкоголю. Чтобы вырваться из этого порочного адского круга, Тюльпанова была готова работать хоть двадцать четыре часа в сутки. Не только мечта стать известной певицей воодушевляла девушку, но и еще мотивация отправить в наркологическую клинику всю свою родню, дабы избавить тех от пагубной привычки.

До бедного Димы, конечно, не могли не дойти новости, что у его бывшей продюсера теперь новая подопечная. Да, незаменимых нет… Юноша порою тосковал по музыке, и в свободное, редкое время его пальцы все еще касались клавиш рояля или нежно ласкали струны гитары. Ребенок отнимал все его дни. Он только и занимался дочерью, потому что той не хотелось расставаться с папой ни на минуту. И вообще разлука с ним даже на секунду для Эвелины, кажется, была равносильна трагедии. Его красивая, модная, стильная одежда теперь пылилась в шкафах, он стал одеваться намного проще: чего это на детскую площадку расфуфыриваться?! И, чтобы дома сидеть, и вовсе нужны обычные штаны спортивные да майка! Голову помыть лишний раз времени не находилось! Про укладку вообще нужно молчать. Плюс ко всему Дениска отдалился от брата, и поэтому не приходилось ждать от него помощи, что тот присмотрит за племяшкой (которую мальчик таковой и не считал), подарив возможность старшему брату привести себя в порядок. Егор Петрович внучку обожал, Лариса Степановна тоже относилась к ней неплохо, но она много работала. Да и сама Эвелина практически никогда не соглашалась, чтобы ею занимался ни “папа”, а “дедушка”.

Так что в мире музыки поползли слухи, что Дмитрий Крилл тронулся умом… Он же так не считал, он вообще в последнее время полагал, что парень, не желающий стать папочкой, ущербный и пустой человек, потому что у мужчины, – априори, – должен присутствовать отцовский инстинкт. Материнский инстинкт, конечно, есть у Женщин, но он не такой сильный, как в древности. У мужчин сильнее их отцовский. Глина не станет так же сильно радоваться, как и скульптор, когда он из нее слепит портрет.

Вынужденный декретный отпуск оказался совсем не таким, каким рисовался в воображении сначала. Если раньше до появления Эвелины, Дима все дни напролет проводил в звукозаписывающей студии, на радио, на интервью, на фотосессиях и так далее, то теперь он, отнюдь, не отсыпался, как думали многие. Ему приходилось по несколько раз вставать за ночь к ребенку, ему приходилось заниматься с ней, а во время ее дневного сна юноша выгребал беспорядок. Когда Евгения увидала его, посетив по делам, то больше не узнавала блистательного артиста в этом неопрятном молодом человеке, с засаленными волосами, собранными в хвост резинкой для денег, с кругами под глазами, в какой-то безвкусной, мятой одежде. “Прямо натуральный, замызганный, измученный папаша-декретник! – сообщила Стрижевая Наилю.

Диму больше не узнавали ни то что на улице поклонники, а даже некоторые знакомые. Он никогда таким не являлся. С детства ходя в музыкальную школу, постепенно-постепенно добиваясь успеха, юноша постепенно-постепенно становился блистательной звездой. По сути бывший Крилл никогда и не являлся обыкновенным парнем, с привычными, милыми мечтами: женитьба, дети, декретный отпуск… Он не привык. К тому же ни папа, ни мама столько не зарабатывали, чтобы оплачивать прислугу, и потому со временем все взяли расчёт.

Стеша и ее родители, являясь кровной родней Эвелины, ничем не помогали Дмитрию. Бывшая девушка и вовсе обвиняла его в том, что он превратился в “замызганного свинобатьку”. Да, от того прекрасного, притягательного артиста, за которого девушка “набила морду” Люде, ничего не осталось. Ей больше не хотелось с ним быть. У нее даже поднялась самооценка – больше не приходилось сравнивать себя, девку без образования, с успешным певцом, ведь теперь он еще хуже нее… У Стеши хотя бы есть свободное время причесаться! А этот неделями не моет голову. Ходит весь засаленный, зато с “малышечкой”! Красивая картинка исчезла.

Глава 3

Почему ты меня бросила, Стеша?

“Эвелинка не хочет играть с другими девочками, – писал Дима Анджею в одном из писем. – Совсем не желает этого делать. Зато лезет к мальчикам, отбирает у них кукол, говоря, что они не имеют право с ними играть, потому что в куклы играют только девочки. И сколько бы я ее ни уговаривал, ничего не помогает. Сверстницы же обзывают ее “юной эккенской лесбиянкой”. Она этого не понимает и плачет. Мне так жаль ее! А еще и эта Эмилия вдруг начала писать моему папе эсэмэски, справляясь о нас с дочерью…”.

– Бедный Дима! – сказал Анджей, кладя гаджет на стол, не в силах читать дальше эти грустные письма, и посмотрел на маму. – Как бы мне хотелось ему помочь!

– Ну, как мы ему поможем? Я предлагала этой девочке приехать сюда, но она отказалась. Меня Стеша попросила предложить. Диме восемнадцать-девятнадцать лет ведь? Он – сам еще ребенок, куда ему дочку? Что он ей может дать? Как воспитать?

– Я понимаю… Богдан счастлив со своей девушкой. Они встречались, как он мне писал, с Димой, но с тем всегда Эвелина. И однажды они встретились у Богдаши дома, полагая, что девочка и Петенька поиграют, так девочка отлупила мальчика, и Алла, мама Петеньки, пригрозила брату, чтобы тот и близко больше не подпускал к ее сыну дочку Димы…

– Анджейка, я попробую позвонить папе Димы, под предлогом посоветоваться насчет яблок с Новой Венеры… А потом плавно перейду на Эвелину, дам пару советов.

– Мамочка, спасибо! Но будь осторожна! Егор Петрович очень любит Эвелинку.

*