Текст книги "Ломбард Проклятых душ. Книга вторая. Новый Альтаир (СИ)"
Автор книги: Мария Шматченко
Жанр:
Прочая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
Глава 52
Приглашение на новоселье
В семье Морозовых случилось многое с тех пор. Грузчица Анжелика решила пойти учиться, получить профессию фельдшера. Их фирма, где она работала, как-то раз завозила мебель в медицинский колледж, и Женщина с коллегами таскала ее в коробках. И так она вдохновилась.
У них с мужем удалось встретиться с четой Криленковых, чтобы поговорить насчет Эвелины, когда Дима и Денис отсутствовали дома. Разговор, конечно же, получился сложным. Их дети собирались когда-то пожениться, и расставание жениха и невесты не могло не отразиться на отношениях двух семей, ведь каждый старался выгородить свою кровиночку. Оно и естественно.
Егор, человек мягкий, добрый, интеллигентный, старался не ссориться. Он и вовсе пошел на уступку Морозовым и уговорил жену согласиться принять тех в гостях, чтобы поговорить. Но мужчина обижался, очень обижался, на то, что ни Аркадий, ни Анжелика не попытались защитить Эвелиночку от Стеши.
Что до Ларисы, то она, всегда более сдержанно относившаяся к приемной дочке сына, хотя не так сильно обижалась на Морозовых, все же сначала не хотела их даже видеть. Женщина считала, что все разговоры бессмысленны, всё это никуда не приведет, что дело сделано – ребенка навязали и сломали все мечты Диме. Не захотел бы, не согласился, конечно же. Но Криленкова считала, что всё было сделано с учетом доброго, мягкого характера юноши, который не умеет говорить людям “нет”.
Аркадий понимал Егора, понимал его очень хорошо. Но что оставалось делать ему, Морозову? Эвелина – их родственница, но кровная она только Анжелике, а та уж лучше знает их, он-то сам с ними не общался. Может быть, ей и виднее: принимать девочку в свою семью или нет.
Мать Стеши, оказавшись в такой сложной ситуации, признаться честно, сначала очень растерялась. Женщина сидела на кухне у Криленковых, вытаращила глаза и не знала, что сказать, когда отец Димы минут десять нахваливал Эвелину: какая она замечательная, умненькая, хорошенькая… И все это для того, чтобы в конце сознаться, что немного жалеет, что они с Ларой ее сами не удочерили, позволив это сделать Диме, который еще сам почти ребенок.
Аркадий ответил ему, что они с женой тоже пошли на поводу у своей кровиночки и, зная, какая та вспыльчивая, приняли решение отдать Эвелину обратно Эмилии, но вмешался жених дочки, вернее, вспыхнувшая привязанность малышки к юноше. Вот и спрашивается, что хорошего вышло из того, что обе семьи не смогли поставить на место своих детей, дав им разрушить свои отношения?
И вот тут-то для Криленковых отрылась “страшная тайна”! Эмилия для чего-то всем наврала. На самом деле Эвелина вовсе не сирота, ее родители не умерли, а попали за решетку! Степаниде, не зная вранья подчинённой, рассказал об этом директор детского приюта, куда сначала попала малышка. Да, информация Эмилии загодя неверная, а это означает, что…Диме когда-нибудь придется расстаться с дочкой.
Лариса и Егор пришли в шок. Широко раскрыв глаза, они сидели и даже не знали, что сказать. Стеша, видимо, в отместку не сказала бывшему жениху правду. Теперь, когда юноша так сильно привязался к приёмному ребенку, разлучать их будет очень больно. А сделать это когда-нибудь придется. Когда из тюрьмы выйдут настоящие папа и мама Эвелины, директор не сказал, и потому Морозовы не знали.
Анжелика стала успокаивать чету Криленковых. Она рассказала, что по требованию уполномоченного по делам ребенка по их району переезжают на другую, большую, аж шести-комнатную квартиру. Они делают обмен с доплатой. Всего этого не случилось бы, если бы ни Эвелина, но Степанида тогда заявила, что и видеть ее не желает. К тому же в той нервной обстановке родители боялись одним неверным шагом помешать любви дочери и Митеньки. Но теперь Морозовы-старшие поняли, что нужно было поставить на место дочку, все доходчиво ей объяснив, что они и намереваются сделать сейчас, если придется. Анжелика Григорьевна предложила родителям Димы постепенно забрать Эвелину.
Лариса сразу же согласилась! Она сию же секунду прониклась к матери Стеше-полугопницы. Криленкова не относилась плохо к приемной внучке, даже в свободное время с удовольствием ее ласкала, играла с ней, нянчила, но все же считала ошибкой решение Димы. Потому сейчас и согласилась с Анжеликой. А вот Егор… Егору пришлось тяжелее. Хотя мужчина тоже в последнее время склонялся ко мнению, что сын зря так поступил, все же считал, что нужно им с женой приблизить к себе девочку, а Диму освободить от сложной для него задачи, с которой не справляется. Но сейчас Егор Петрович, подумав, что все-таки его желания эгоистичны, согласился со всеми.
Таким образом прошел тогдашний разговор, и к такому выводу пришли Криленковы и Морозовы. Родители Степаниды, хотя и заметили, как та изменилась, все же побаивались ее реакции, если приведут домой Эвелину, но заранее решили поставить кровиночку на место. Но к их удивлению, девушка даже обрадовалась такому решению.
Это случилось в тот вечер, когда Дима ходил на концерт Тюльпановой за Денисом.
*
Стеша уже несколько дней не ночевала дома, охраняя ресторан всё с тем же Араиком. Когда Морозовы переезжали, дочка наняла им в подмогу грузчиц, потому что ее саму не отпустила Метёлкина. Так объяснила им девушка, а родители негодовали! Не потому, что дочке не дали отгул – работа есть работа! – а потому, что уже столько дней не видели кровиночку свою родную, что уж скоро забудут, что у нее светлые волосы, а не каштановые, то есть забудут, как она выглядит! Аркадию Валерьевичу и Анжелике Григорьевне было невдомёк, что Араик – никакой не напарник Стеши, что не сторожат по часам, как девушка им рассказывала. Отец и мать даже не догадывались, что дочка из-за племянника начальницы остается ночевать в ресторане, чтобы несчастному не пришлось проводить ночь на уличной скамейке, потому что тетка одного его в помещение не пустит, а папаша домой не заберет.
И тем вечером, когда случился скандал в хачапурной, Морозовой позвонила мама. Анжелика все-таки решила попытать счастье, позвонив Стешеньке. Они как день назад переехали на новую квартиру, а девушка еще не переступила ее порог! Мать хотела спросить, нету ли у нее возможности прийти домой, а не оставаться сторожить. Еще она все никак не успевала сказать дочке, что Лариса Степановна согласилась помочь ей подготовиться к экзаменам для поступления в медицинский колледж.
– Мам, нет, сегодня не смогу, – ответила девушка. Она давно не называла ее “матухой”. – У нас тут ЧП случилось! Один говнюк завистливый нагадить решил моему Араику!
– Твоему Араику?! Кто он тебе? Почему ты с ним постоянно ночуешь там? Почему вас оставляют? Ты сама просишь, что ли, чтобы тебе смену с ним назначали? Влюбилась? Не делай глупостей только.
– Мам, ну что ты такое говоришь?! Он – еще ребенок!
– А сколько ему?
– Семнадцать!
– Ничего себе – “ребенок”! С Димой вы начали женихаться, когда ему шестнадцать исполнилось.
– Ну, и я тоже тогда была моложе. А Араику недавно семнадцать исполнилось. Он меня на пять лет младше. Ладно, мамуль, пока.
– Ты придешь на новоселье-то хоть? – поспешила спросить мать, пока та не положила трубку.
Дочь пристыжено ахнула, спросив, когда оно будет. Мать ответила, что хоть когда можно устроить, но хотелось бы побыстрее.
– Приглашай своего Араика, – добавила Женщина. – Не терпится с ним познакомиться.
– А это мысль! – обрадовалась Стеша. – Ну, ладно, мамуль пока!
Все уже разошлись по домам. Морозова, облокотившись о колонну гардероба, говорила с мамой. Араик домывал туалеты. Девушке, конечно же, не нравилось, что ему велят этим заниматься, тем более сейчас, после того ужаса, что сотворили с ним Аглашка и ее товарки, но другого выхода Морозова не видела. Зухра Никитична вряд ли послушает, как ей “воспитывать своего племянника”. Юноша же заверял подругу, что таким образом отвлекается. Но в свободное время он постоянно плакал, ища одиночества. После того разговора со Стешей, когда она сказала ему, что не относится к нему, как к мужчине, с которым можно строить отношения, Араик сблизился с ней, позволял даже обнимать себя или брать за руку.
Степанида распрощалась с мамой и хотела было пойти помочь “подкрылышу” с уборкой, как он сам поднялся из подвала. Юноша подошел к окну, чтобы опустить роль-ставни, а Морозова наблюдала за ним издали и невольно залюбовалась им. Так бы и стояла с улыбкой на лице, если бы Араик не обернулся и не позвал бы, попросив помочь. Она подошла, нажала на кнопку на стене, и все получилось. А потом, покраснев, не зная, как друг отреагирует, Стеша сказала:
– Мы переехали, родители хотят отпраздновать новоселье. Можно тебя пригласить?
– Меня пригласить? – опустив ресницы, прошептал он, но потом, вздрогнув, снова взглянул на подругу, и в глазах застыл испуг: – Я не думаю, что это – хорошая идея! Если честно.
– Почему? Приходи, пожалуйста.
“Она тут со мной остается, чтобы у меня была ночью крыша над головой, чтобы я не спал под открытым небом на скамейке, а я не отказываюсь прийти к ней в гости!” – мысленно укорил себя юноша, и согласился.
Глава 53
Что на уме у Шагдыровой?
Тем временем, когда Стеша приглашала Араика в гости, Евдокия сидела в своей машине под окнами палаты любимого. Дима даже об этом не догадывался. Завтра у нее выдастся выходной, и певица хотела первой навестить его. Юноша, находясь один в больничной комнате, перед сном долго смотрел на букет от поклонницы и не выключал лампу. А Тюльпанова глядела на свет в его окне, и была готова сидеть вот так хоть целую вечность.
Наверное, у каждого свой “кумир”, свой источник вдохновения, свой родник, из которого черпаешь силы в минуты отчаяния. У Дуни был Дима, у Люды – Ирлинда-17, у Богдана и Вали – их любовь, у Златы – алкоголь, а у Чарльза – убеждение в своей миссии спасать жену, у Анджея – искренняя вера в Бога. Только порою в некоторых случаях это не приводит ни к чему хорошему. В древности говорили, что, кто кому служит, тот тому и раб.
Тюльпанова поклонялась образу Дмитрия Криленкова. А Митенька, к сожалению, не забыл Стешу, и даже, глядя на букет цветов от Евдокии, вспоминал бывшую невесту. Он представлял себе свой торжественно-бытавушный букет, рисуя прекрасные картины из будущего, которые могли бы случится, но не случились. Юноше, безусловно, была приятна симпатия Дуни, но он верил с трудом, что это – любовь. Невозможно любить человека, не зная его лично, возможно любить образ, но не душу. Он и сам мог бы влюбиться в ту же, например, Стрижевую, известную продюсера, если бы не знал ее. Может быть, его бы восхитили ее предприимчивость, ее слишком взрослый для него возраст, ее талант отыскивать таланты… Но в жизни Евгения Александровна совсем не такая, какой казалась с экрана. На самом деле она очень сложный, временами тяжелый человек, и Димочка это знал, как никто другой. Эта продюсер сделала его звездой, а теперь уже и Дуню, но мало кто знал, что эта “акула шоубизнеса” порою переходит всякие границы в “воспитании” подопечных. Взять хотя бы ее требование к Митеньке разорвать помолвку! Стрижевая очень давит, когда ей надо. А кто-то, зная ее из СМИ, запросто может влюбиться в такую “прикольную”, веселую, талантливую даму.
Поэтому нет, Дуня не любит его. К такому выводу пришел юноша. Не может она его любить, зная только из выступлений. Вон Митеньку видели блистательным артистом, таким талантливым, трудолюбивым, и кто бы мог подумать, что в жизни это – не дерзкий парень с характером, а ранимый юноша, который может себе позволить, как грубо выражаются Галя и Денис, стать “овулем”!
Дуня глядела на его окно, мечтала, чтобы он подошел задвинуть шторы или приоткрыть форточку, чтобы в палате стало прохладнее… Ей хотелось увидеть любимого перед сном. Как же повезло Стеше, его друзьям, его семье…! А бывшая невеста и вовсе могла когда-то обнимать, гладить по волосами, брать за руку. Говорят, во время концертов она была с ним: стояла среди зрителей или ждала в гримерке. Как же ей повезло! Как повезло! Евдокия все бы отдала за шанс стать ему другом, хотя бы другом. Быть Диме женой – это вообще предел мечтаний… Но…Но, а вдруг?! Чего ведь только в жизни не бывает! Вдруг он тоже ее полюбит? Вон тот парень, имя которого Дуня не запомнила, простой медбрат, встретил Наследницу престола Новой Венеры, и они скоро поженятся! Быть может, и для нее, Тюльпановой, возможно тоже чудо – стать любимой для Димы, и быть с ним, разделить вместе все печали и горести, счастье и радость?! Ох, она отдала бы все, что у нее есть, за его “Да”!
Наконец свет в окне потух, и Евдокия, ласково улыбнувшись, устроилась поудобнее в кресле, еще раз проверила, стоит ли будильник на смартфоне, и удостоверившись, что все порядке, закрыла глаза. Ночевать в машине ей не впервой: дочь алкоголички уже делала это неоднократно.
*
Меж тем в последний раз окинув взглядом свой кабинет и мысленно попрощавшись с ним, капитан третьего ранга Анфиса Петровна вышла за дверь. Было немного грустно покидать базу, свое первое место службы, где она добилась сегодняшнего звания. Ну, и ладно! Новый Альтаир ни чем не хуже, если не лучше!
Вещи собраны еще утром и лежат в мини-автобусе. Габиддулина прошла по коридору и постучала в дверь кабинета у самого тупика.
– Кисточкина, ну, давай, выходи!
Ответа не последовало. Еще раз постучав, Анфиса нажала на ручку двери, но оказалось, что заперто. Женщина, мысленно ворча на подругу, достала из кармана телефон, и только хотела набрать номер, как раздался звонок.
– Алло?
– Габиддулина! Ты где там вообще?! Давай выходи! Я давно в автобусе сижу! Поехали уже!
– Эх! – с досадой ударила себя по лбу Анфиса, нажала на кнопку отбоя и поспешила во двор.
Клава встретила ее недовольно, заявив, что та опоздала на целую минуту. “Наверняка, ты меня еще и осуждала, что я мешкаю” – проворчала Кисточкина.
Мини-автобус тронулся и повез подруг на космодром, с которого они отправятся на Новый Альтаир.
– Послушай, Анфис, – спохватилась Клавдия, – я все забываю тебе сказать! Вернее, спросить. Ты не знаешь, меня почему переводят? Тебя почему, мне неудивительно. Ты – капитан третьего ранга, а я – лейтенант.
– Ну, Людка-то младший лейтенант. У тебя звание выше, а ее раньше тебя перевели.
– Ее отчет понравился Шагдыровой. Понятно почему, она забрала ее к себе. Наверное, ей надо, чтобы Женщина, доставшая эту информацию, служила рядом с ней – так удобнее. А меня-то почему?
– Надо подумать, – отозвалась Анфиса. – Может, какая мысль придет ко мне на космодроме.
Поняв, что подруга не хочет говорить при шофере, чтобы та не услышала, Клава замолчала. Что-то там не то? Как пить дать, не то! Неужели Шагдырова для чего-то создает Людмиле комфортную атмосферу,и даже ее подруг перевела на Новый Альтар-И-17?!
Глава 54
Горькие предчувствия прошлого
Араик и Стеша выключили везде свет, оставив только в гардеробной, закрыли двери, и девушка, как всегда, пошла ставить чайник. Юноша больше не боялся ее. Единственное, чего он опасался, так это нападок из-за его подруги со стороны официантов. У него давно появилась мысль, что на нее у молодых работников ресторана имеются виды, и они ревнуют. То, что произошло сегодня, почти не оставило никаких сомнений. Наверняка, Ноздря злится и бесится, ведь сам бы не прочь сдружиться со Степанидой.
Араик глубоко вздохнул и поежился, обведя взглядом гардеробную, ему внезапно подумалось, почему бы не помочь чем-нибудь подруге. Но только вот чем?
Что стал для Стеши “подкрылышем” и “местной Эвелиной”, юноша даже не догадывался. Но он старался по ее просьбе сдерживаться от желания крыть матом в разговорах с родней. При ней-то никогда этого не делал, а вот ответить грубостью тете или папе язык, – ох, как! – чесался! Ага, а еще, – не без гордости за самого себя вспомнилось юноше, – он курить бросил по настоянию подруги!
Тут вернулась Степанида с чайником. Она поставила его и нажала на кнопку. Улыбнувшись юноше, девушка смотрела на него издали, и все никак не могла отделаться от какого-то нехорошего предчувствия. Но откуда оно только? Вроде бы все хорошо сегодня закончилось, у нее получилось защитить несчастного от Ноздри. За те дни, сколько его знает, Степанида успела сделать выводы, нехорошие выводы. Видимо, мать, когда мальчик был маленьким, стала алкоголичкой и пропила всё его детство. Отцу, вероятно, тоже было не до сына, и он, занимаясь только проблемами жены, отмахивался от ребенка как от назойливой мухи. Араик, которого назвали в честь красивой куклы, и которого по-началу так любили, оказался предоставленным самому себе. Даже тетка ни чем не помогала племяннику. Может быть, потому, что считала себя не обязанной нянчиться с чужим ребенком, и пусть что ее брата?! А мальчик так и вырос, как сорняк, на улице. По рассказам Зухры Никитичны тот вел себя не очень-то хорошо: матерился, пил-курил-веселился, убегал из дома, бросил школу, даже предпринимал попытки покончить собой, а потом и вовсе, связавшись со шпаной, как его родня утверждает, чуть ли не стал малолетним “мужем полка” у гопниц. Это все не укладывается в голове, но, похоже, это так. Такая печальная судьба, и имеются все условия, чтобы она стала не просто печальной, а трагической.
Мать пила, отец занимался только ею, махнув рукой на воспитание сына, и тот таким вот и вырос. И неужели Эвелина, благодаря Диме, избежала подобной же участи, ведь ее тоже невольно оставили без родительской заботы?! Стеша, сравнивая себя и Митеньку, звала Араика “местной Эвелиной”, так неужели в ситуации со своей маленькой родственницей она стала “местным быдлом”: Чарльзом, Златой и Зухрой?! Ей стало страшно, ее взяла оторопь, по позвоночнику словно бы проползла холодная змейка… Если бы ни ее любимый, то такая же ужасная участь, как у этого несчастного юноши, могла бы ждать и Эвелину?!
Глава 55
Пропитое детство
– Ты чего там застыла? Задумалась? – неожиданно спросил ее Араик, несмело улыбнувшись.
Стеша повернула к нему голову, и в солнечном сплетении появилась ноющая боль… Она кивнула молодому человеку как-то рассеянно, неуверенно и, скинув с себя оцепенение, взяла с внутренней полки гардеробной стойки посуду и налила чай. Воздух наполнился ароматом лаванды. На душе сразу стало спокойнее. Девушка подошла к Араику и дала ему чашку.
– На, держи, – голос ее прозвучал мягко и нежно, словно бы она обращалась к маленькому ребенку.
– Спасибо…
Потом, взяв свою чашку, села напротив юноши и… не знала, что сказать. Стеша смотрела на него и вдруг подумала: а почему он после такого ужаса не плачет, не убивается, не бьется в истерике, и даже, хотя это в его стиле, не пытается резать вены или выбегать из дома, на улицу, чтобы кинуться под машину?! Почему в нем чувствуется грусть и некое смирение?
– Я уже привык, – словно бы услышав ее мысленные вопросы, произнес Араик.
– Привык? Но к чему?
Все же, с глазами на мокром месте, он ответил:
– К подобному.
– Это она сделала, да?! Это она тебя тогда заставила, много лет назад?! – вдруг осенило Стешу.
– О чем ты?
– Аглая. Ты не мог сам по доброй воле, будучи, по сути, ребенком в тринадцать лет, согласиться на взрослые отношения? – девушка, скорее, не спросила, а сказала, тоном, словно бы сделала открытие.
Он выпрямился, как суслик, глядел на нее широко-распахнутыми глазами, держа в руках чашку. Наверное, не знал, что сказать. И она поняла, что оказалась права.
– Почему ты с ней? Неужели ты так счастлив рядом с этой женщиной?
Араик молчал, не в силах подобрать слов. По его взгляду – ему стало больно. По щекам покатились слезы…
– Прости… – прошептала Стеша.
– Она… она… была такой сильной. Мне показалось, что с ней я могу позабыть всё, – наконец-то смог сказать он, – мне казалось, это круто – дружить с такой, как она, предводительницей, как мне воображалось, людей с другим, бунтарским, взглядом на жизнь. Аглая была этакой “плохой девчонкой”, к которым частенько тянет юношей. Но, наверное, я просто рисовал ее образ, придумывал… А она никогда такой и не являлась… Может быть, это так?
Всхлипывая и утирая слезы, юноша рассказал Морозовой всё. Когда он был еще совсем маленьким, мать почему-то начала пить, и с каждым годом пила все сильнее и сильнее, пока вообще не превратилась в алкоголичку. А отец тем временем от переживаний стал очень нервным. “Ага, истеричкой стал” – подумалось в этот момент Стеше, но вслух не озвучила.
А меж тем юноша сказал, что папе приходилось тяжело, а он, Араик, к тому же подливал масло в огонь, часто огорчая его. Тут подруга не выдержала и прервала его:
– Ты его не огорчал. Ему просто было не до тебя. Он решал проблемы твоей матери, переживал за нее и спасал ее. Чем и занимается до сих пор! Представь себе: у него нажралась в дупель женушка, ему нужно вправить ей мозги, скорую вызвать, спасать, уговаривать, переживать, но… тут же еще и сын есть, которого нужно накормить, отвести в садик, забрать из садика, одеть, обуть, спать уложить вовремя, игрушку подарить, поговорить, приласкать… И если он будет этим заниматься, кто же тогда будет со взрослой бабой нянчиться, с ложечки ее кормить, отвар ей варить рисовый, за молоком ходить в магазин, да и еще искать по дому бутылки, что та оставила на случай опохмелки?!
Странно, но Морозова ощутила радость, высказывая сыну Чарльза, всё, что думает о его отце. Пусть настроится против него еще сильнее – нечего помогать этому быдловатому мужику налаживать отношения с ребенком! Тут к сердцу подкралось чувство вины: она ведь тоже бегала от Эвелины!
Видя, что Араик замолчал, наверное, обдумывая услышанное, Стеша, переведя дух, мягко сказала:
– И ты решил, что тебя от такой жизни спасет Аглая?
Он, заливаясь слезами, кивнул. И найдя в себе силы, продолжил.
Его мама пила, и во время запоев ей становилось не до сына, она, кажется, и вовсе забыла, что у нее есть семья. Вспоминала об этом только тогда, когда, охая и ахая, хватаясь за сердце, уговаривала мужа вызвать ей медицинскую службу “Выводим из запоя”. Это был кошмар, самый настоящий кошмар! Родители часто спорили: она требовала бутылку или деньги на нее, а тот отважно отказывал жене. Частенько они грозили друг другу разводом, и тогда начинался спор, кто заберёт ребенка, и каждый отказывался. “Ты заберёшь! – орала Злата, и тут же кричала и сыну: – Разведусь с твоим папашей, жадным до водки, отдам тебя ему, и будешь выгребать грязь за тетушкой!”. Муж же отвечал ей, что ничего подобного, что найдет себе новую жену, и они родят других, нормальных детей, а этого пусть забирает тот, кому уж больно нужен. Детский приют, например! Вообще Чарльз не из числа слабых мужчин. Всегда умел поставить на место дражайшую супругу. И тогда и сейчас. И вообще, где сядешь, там и слезешь, спуску никому не дает: ни сестре, ни жене, ни сыну, ни подчиненным, ни соседям… Вот только гопниц избегает и потому, если те выкинут какой-нибудь номер, Чарльз со всей своей родительской строгостью обрушивается на кровиночку, даже если Араик не участвовал в этот раз в учинённом безобразии.
Злата Ярославовна в трезвом состоянии тоже никогда не отличалась добрым нравом. Со временем Женщина стала нервной, раздражительной в трезвости. Может быть, ей везде мерещилась бутылка, но, если после ее выхода из запоя, к ней обратишься просто с вопросом, она может так сорваться, так наорать, еще и ударить, что лучше вообще даже на миллиметр не приближаться. Ее всё в первые трезвые дни раздражает: начиная с птичьих трелей за окном, кончая цветом стен в комнате. Чарльз в это время защищает жену от нападок кого-либо. Еще бы, ведь, только благодаря ему, она вышла из запоя – не вызови врача-нарколога, не отбери бутылку, не заставь выпить таблетку, и все бы тогда…! Сирена скорой помощи, реанимация, а потом уж… Потом уж как повезет!
В детстве Араика с самых ранних пор произошло, кажется, всё: и из детского сада забывали забрать; и посреди ночи его будил отец, чтобы вывести к пьяной маме, дабы той стало стыдно; и в детский дом его грозились сдать; и на улицу вышвырнуть, как щенка, тоже пытались; и за плохие оценки драли только так… А кто виноват? Только он сам! Нечего соваться, когда родителям не до него. А не до него им всегда.
Тетя Зухра, конечно же, тоже не горела желанием помогать семье брата. Невестку она терпеть не могла. Сочувствовала Чарльзу, но все это оказывалось только на словах, никогда в жизни не займет денег, никогда в жизни не навестит в больнице, в наркологическом отделении, Злату, никогда в жизни не спросит: “Чарли, может, тебе что-то надо?”. К племяннику Метёлкина относилась, естественно, как к мерзкому животному, которого, ей “все навязывают”. Да, она так искренне считала по ряду причин. Во-первых, подруги взывали к ней: “Забери мальчишку – помощник тебе будет”. Во-вторых, даже воспитатели в детском саду, завидев Женщину на улице, зная, что это тетка одного из их воспитанников, догоняли ее и ругали, почему не забрали ребенка! В третьих, учителя позже выговаривали ей, что мальчик плохо учится! Она как раз тогда занималась поставкой продуктов в столовую его школы, и потому Метёлкину там знали.
А уже позже Зухра Никитична открыла свой ресторан и взяла на работу брата! И вот тогда и начался кошмар для Араика! В те годы мальчик учился в пятом классе. Папаша проводил на работе все время, мама – в запойном отпуске. Очень редко, когда они обедали все вместе дома. Питался ребенок в школе, благо питание там сейчас бесплатное (попробуй сделать платно – привлекут куда надо).
Учился отвратительно. Тройка, как заметила однажды Злата в разговоре со Стешей, все равно что докторскую защитил. Никаких хобби Араик не заводил. Одноклассники с таким не общались: за опрятностью мальчика никто не следил, за гардеробом – тоже. Он мог в минусовую температуру выйти на улицу без головного убора и в ветровке от куртки “агигас” или “майк”. И вообще у преподавателей и других учеников этот ребенок производил мерзкое впечатление.
Конечно же, уроки потому Араик начал прогуливать, а вместо этого – водить дружбу с беспризорницами и и вместе с ними искать подработку. Один раз мальчик и вовсе сбежал из дома, но вернули его скоро и за это строго наказали. В отместку он вскрыл себе вены. И это в шестом классе! Правда, не получилось умереть – не глубоко порезал, но все же поступок этот нельзя назвать красивым и правильным. Точно так же, как и последующие попытки повеситься, спрыгнуть с моста и отравиться. Но вены он любил резать особенно.
Сначала такая жизнь расстраивала и угнетала несчастного. Но потом, подрастая, понимая, что можно делать всё, что хочешь, Араик постепенно залечил свои детские раны. Когда ему исполнилось двенадцать, что-то в нем словно бы переключилось. У него уже отлично получалось находить себе подработку, с беспризорными подругами из-за этого поругался, так как подработки для их возраста находилось немного, а тот поспевал первым. Бедные дети не понимали, почему тот так делает, ведь у него имелась крыша над головой и воспитывался в родной семье, зачем ему надо подрабатывать?! Но приятель-то ведь всё скрывал, никто не знал, что мать – алкашка, а отец – истероидная личность!
Араику рано пришлось повзрослеть и в том возрасте, когда его сверстникам покупали одежду родители, он уже сам по своему вкусу на деньги, полученные на подработках, отоваривался на рынках. Постепенно у него выработался, хоть дурной, но свой стиль. Одежда не по возрасту – такую скорее выберет не двенадцатилетний мальчик, а старшеклассник. Странно, но ему, хотя с трудом, но удавалось найти свои размеры. Если же не получилось этого сделать, то старался ушивать и укорачивать свои дешевые, но модные, тряпки. Навострившись, у него это отлично выходило. Мальчик потому не выглядел, как его ровесники. По одежде он казался юношей-старшеклассником. Можно было бы подумать, что просто выглядит младше своих лет. Кому же в его возрасте родители позволят так наряжаться и гулять допоздна?
Примерно в то же время во дворе и появились впервые “крутые девчонки”, самой яркой из которых казалась Аглая Волкова, которую прозвали Аглашкой Волчарой. Ей стукнуло тогда семнадцать или восемнадцать лет. Новой жительнице и в голову почему-то не пришло, что Араик – еще ребенок, и что она запала ему в душу.
Школу он ходил на свое усмотрение, а потом и вовсе бросил “это гнилое дело”. Позже кое-как отец заставил сына взять справку об окончании всего восьми классов. Правда, их насчитали только семь, и то притянув за уши, но из жалости указали в документе восемь.
Он тогда соизволил, как выразились учителя и отец, прийти за бумажкой о неполном окончании школы. В кабинете у директора мальчик сидел на стуле вальяжно, нога на ногу. Когда документ ему вручили, Араик вышел за дверь и с гордой, наглой походкой, стараясь в то же время копировать топ-моделей, направился по коридору.
Его бывшие одноклассники во все глаза смотерли на него. Удостоив быстрым взягдом их розовенькие футболочки, миленькие джинсики со стразиками и картинками, мальчик-юноша лишь презрительно фыркнул и гордо прошел мимо тех, кто всегда над ним издевался. Он-то одет, как взрослый старшеклассник, а ни как папенькин, правильный сынок!
Конечно же, другие дети, что с ним учились в одном классе, заметили его реакцию, но любопытство заставило их побежать к окнам и посмотреть, как Араик будет покидать школу. Вскоре его изящная, худенькая фигурка показалась на тропике перед входом. Видимо, черной одеждой он подражал рок-звездам… Тут маленький мальчик достал сигаретку, чем шокировал следящих за ним ровесников, запалил и вальяжной походочкой пошел прочь из этой преисподней. Безусловно, одноклассники и учащиеся на той же параллели пришли в тихий ужас от увиденного, и даже не подозревали, что пройдет всего год или полтора, и они глазам своим не поверят, когда на углу, недалеко от школы, увидят Араика целующегося с какой-то девицей, сомнительного гопниковского вида.
Глава 56
Я буду с тобой…
Араик рассказывал свою историю, всхлипывая и со слезами на глазах, но, наверное, ему хотелось выговориться. И тут он и вовсе закрыл лицо руками и заплакал. Даже у Стеши защипало глаза от слез:
– Тебе хотелось, чтобы они защитили тебя?
– Да, – закивал он, – да. Мне хотелось дружбы с ними, я тянулся к ним. Несколько лет старался заслужить: таскал для них сигареты у мамаши, покрывал их перед всеми, если придется, предупреждал, если узнаю, что на них кто-то из жильцов нашего дома вызвал полицию. Через несколько лет я добился внимания со стороны Аглаи, их неофициального лидера! Я был так счастлив! Мне тогда исполнилось тринадцать, но, когда она меня спросила, сколько мне, я наврал, прибавив себе годков, сказав, что мне исполнилось семнадцать. Не знаю, почему она поверила мне, но поверила. Я сказал ей так, чтобы она не насмехалась надо мной, чтобы дружба со мной не казалась ей “няньканьем” с ребенком.
