Текст книги "Высота (СИ)"
Автор книги: Мария Коваленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Потом проснулось любопытство.
Кузьмич довольно похлопал его по плечу, указывая на свободное место за столом. Попоек без Ферзя старый инструктор не любил. И поругаться не с кем, и глупость какую-нибудь учудить… Лешка сел, ожидая интересное представление.
Часть 3.
Постепенно почти все места за небольшим праздничным столом заполнились. Парашютисты, редкие гости из числа клиентов и спонсоров, обслуживающий персонал и члены семьи – скромный праздник обернулся настоящим застольем. Марину усадили подальше от именинника, к тем самым спонсорам, а уж тещу и дочь – возле Глеба. Прогнав шустрого пилота, Кузьмич довольно присел подле Анастасии Павловны. Женщина сделала вид, что не заметила, но румянец выдавал ее с головой.
Под звон бокалов и рюмок начался праздник. Гости улыбались, шутили и засыпали юбиляра едкими, но искренними пожеланиями. От хохота и хлопанья в ладоши стол ходил ходуном, нервируя бабу Нюру и Дольфа, который у ног кухарки аппетитно уничтожал мясную нарезку.
Из всех присутствующих только Булавин был невесел. Кусок в горло не лез, а от алкоголя тошнило. Рядом, перекрикивая гвалт, с энтузиазмом что-то рассказывала дочка. К сожалению, ее отец нынче способен был лишь кивать да изредка поддакивать, но истосковавшийся ребенок этого не замечал. Через полчаса папаше вкратце была изложена история их с матерью жизни в Париже за последние полгода, включая мамин развод с отчимом.
Глеб уныло повозил по тарелке ломтик сервелата и бросил тоскливый взгляд на дверь. Как там она? Что думает, на что решается? Наверняка, сидит, запершись в своей коморке, и жалеет обо всем. Его влюбленная девчонка… Его. Дико хотелось ускользнуть от всех и найти ее. Оправдаться, вымолить прощение и обязательно зацеловать. Плюнуть на собственные страхи и попробовать начать жить с начала, без оглядки на прежний опыт. Чего, спрашивается, еще неделю назад не решился? Не позови тогда Ирину… Поздно!
Напротив, сверля его взглядом, сидела бывшая жена. Красивая, холеная и чертовски умная. Каждое действие просчитано, как в шахматной партии, во всем выгода и корысть. Уже можно делать ставки: сколько из напыщенных богатых олухов, что сидят рядом с ней, успели сунуть визитки в цепкие женские пальчики. Холодные глаза сверкают, как бриллианты, видимо бастионы сдали все. Даже смешно, что когда-то и он был падок на подобную «роскошь». Известный спортсмен: вместо денег – обширные связи, вместо дорогих подарков – горячие ночи и золотые медали. Гордость страны… Тьфу! Вспоминать неприятно. Все пропитано ложью и лицемерием. Одно исключение – Женя. Почему жена решилась на ребенка, он сам до конца не знал, а в слова не верил.
Карина рядом с этой хищницей даже смотрелась бы дико, а он боялся… Сравнивал! Небо и земля!
Женя перебралась на колени к отцу и, весело болтая ногами, продолжила свои рассказы. Он смиренно слушал, все так же бросал редкие взгляды на дверь, но оставался на месте.
– А что это начальство хмурится и не пьет? – шепотом на ушко спросил у инструктора Ферзь.
Кузьмич недовольно покивал головой и пригладил пышные усы.
– У начальства ума палата… Палата номер шесть!
– Это я давно понял, и медики после той катастрофы в диагнозе про сотряс писали, – отмахнулся Лешка. – Сегодня чего он такой?
– Бегает плохо… – многозначительно ответил Кузьмич. – Вот совсем плохо бегает. Думаю даже порку в качестве инструмента воспитания на такие случаи ввести.
– Так Карину что, оглядываться на бегу не учили? – догадался, о чем речь идет парень. – Даже курице известно: бежать надо быстро, но поглядывая, что б петух сильно не отстал!
– Ишь, ты, какой умный! – хохотнул инструктор.
– От меня только так и бегают… Вернее – бегали…
Инструктор положил руку на плечо спортсмена и невесело улыбнулся.
– Ничего, ты еще доберешься до своих курятников!
– Ай! – отмахнулся Ферзь. Даже думать ни о каких цыпочках не хотелось. Вон, бывшая жена шефа, красотка, каких поискать, и та плотоядные взгляды на него бросает, а ничего в душе не шевелится. Вообще нигде ничто не шевелится! – А Карина где?
– Где и положено принцессе – в башне под замком, – косясь на драгоценную Настасью Палну, ответил Кузьмич. – Дело пахнет керосином. Глебушка попал так, что ни одному мужику не пожелаешь. Наша девонька застукала шефа с любовницей в самый неподходящий момент.
– Булавин что совсем обалдел сюда своих дамочек таскать? У них ведь с Кариной только что-то вырисовываться начало.
– Да нет! Дамочка инициативу сама проявила. Не ждал ее никто, вот и вышла… оказия!
– Так Карина ж уедет! – Лешка с недоумением посмотрел на шефа. – Он вообще предпринимать что-то думает?
– Видишь, на коленях у него кто? – Кузьмич, не дожидаясь тоста, махнул рюмку водки, занюхал собственным рукавом. – Он сейчас не рыпнется. Вот засада! Обложили так обложили…
– Ясненько-понятненько…
Лешка еще немного посидел, прикидывая, как лучше поступить: ввязываться или нет, а потом умыкнул прямо со стола бутылку красного вина и с самым невозмутимым видом покинул гостиную. Три пары глаз недоуменно уставились ему в спину, но объяснять сейчас шефу и инструктору, куда он посреди мероприятия направился, не хотелось, как и отчитываться бабе Нюре за «изъятие цельной бутылки хорошего вина».
Булавин, может, пока еще осёл, а вот он уже не осёл. Докторскую мог бы защитить по теме «Мужские страхи и их последствия». После стольких лет с Ритой он лучше всех знал, какие дела может наворотить мужчина по глупости. Пришла пора платить по счетам. Шеф его из каких только передряг не вытаскивал, да и Карина не чужой человек. Должна же быть и от него хоть какая-то польза.
* * *
– Открывай, сова, медведь пришел! – прогорлопанил Лешка прямо возле двери девушки.
– Леша? – послышался удивленный глухой голос Карины. – Я сплю…
– Ага, и со мной во сне болтаешь. Открывай, давай!
Карина недовольно отложила в сторону наполовину собранный чемодан. Вот что за напасть такая сегодня: утром из кровати насильно подняли – очутилась в объятиях голого шефа, сейчас снова ломятся, требуют что-то… Не к добру!
– Леша, чего пришел? – отворив дверь, сурово спросила девушка. – Случилось чего?
– Вот… Случилось! – Ферзь выставил вперед вино, будто это был повод и причина всего на свете. – Давай выпьем?
Карина округлила глаза. Лешка, который всю неделю ходил тенью, ни с кем не общался и даже ел через раз, приходит к ней и просит выпить вина!
– Лешенька, а тебе очень надо? – жалобно переспросила девушка.
– Нужнее не бывает! – кивнул страдалец и просочился в комнату.
Ей ничего не оставалось. Вместо бокалов на подоконнике нашлись пластиковые стаканчики, а в закромах тумбочки – пара шоколадных конфет. Впрочем, от сладостей Ферзь брезгливо отказался в пользу дамы.
– За что пьем? – обреченно вздохнув, спросила девушка.
– За мужскую глупость и женскую мудрость!
Карина чуть не поперхнулась вином.
– Леш, а ты о чем?
– О себе, дорогая, о себе! – махнул рукой парень. – Ты, пей, давай!
В ответ девушка недовольно блеснула глазами и вернулась к вину.
Рубиново-красный благородный напиток был наверняка родом из личного бара Булавина. Пряный запах ягод с мягкой горчинкой приятно бил по носу, дразня сложной игрой ароматов. Карина медленно сделала еще один глоток, посмаковала.
– Вкусно… – робкая улыбка заиграла на ее щеках. – Надеюсь, тебе ничего за него не будет?
– Ай! – отмахнулся парень. – Не обеднеет шеф!
Они разлили еще по одной, не спеша выпили. На голодный желудок алкоголь быстро действовал на девушку. Напряжение и усталость незаметно растворились, и даже бледные щеки залились румянцем. «Еще чуть-чуть, и у меня развяжется язык…» – с опаской подумала Карина, разворачивая последнюю конфету.
– Леш, так на самом деле, зачем ты пришел?
– Давай третью, за любовь, вначале выпьем!
– Я с такой скоростью к четвертой свалюсь с ног, – печально посматривая на полупустую бутылку, простонала девушка.
Но Лешка не слушал. Карина, конечно, не Рита, плюс спасать надо не себя любимого, но на трезвую голову вести разговоры о правде жизни он пока не готов. Да и «пациент» еще слишком вменяем.
Вино мягко прокатилось по пищеводу, обожгло желудок. Созревшая под бархатным тосканским солнцем виноградная лоза наверняка была выращена с любовью. На третьем тосте вкус вина раскрылся сильнее, как и тяга к откровенным беседам.
– Знаешь… – неожиданно начал Ферзь. – Мы с Ритой последние годы жили, как кот с собакой: ни дня без скандала, ни ночи без глупости. Я гулял, она гуляла, а счастливее не становились. И все из-за одной единственной ошибки, нелепой случайности или судьбы…
Карина слушала не мешая. Вино ослабило собственную боль, а слова друга странным образом превращали ее личную трагедию в нелепую шутку, маленькую досадную неприятность, которая не стоила даже крошечной слезинки.
– Она изменила первой, а я узнал случайно и никаких объяснений слушать не захотел. Напился и ушел в загул, – продолжал свой нелегкий рассказ парень. – Булавин меня тогда из милиции чудом вытянул… Рита за это время тоже спустя рукава не сидела. Каких только баек о ней не наслушался, одна другой противнее. Несколько лет кошмара и жадных, редких свиданий. То ли от адреналина, то ли еще какая причина была, но нас тянуло друг к другу. Так тянуло, что сердце останавливалось, но на утро игра начиналась заново, без веры, без надежды, без будущего. Потом я узнал, что тот первый случай был пустой сплетней, но оказалось поздно. Рита вышла замуж… Выслушай я ее, поверь… Сейчас все могло быть иначе…
– Лешенька, ты за начальника своего хлопотать пришел? – Карина подперла щечку кулаком и посмотрела на него в упор слегка осоловевшими глазами. – Исповедь твоя сложная, мне непонятная, но финал… что-то сильно напомнил.
Парень почесал затылок и виновато кивнул. Вот ведь прозорливая девчонка! Он тут душу изливает, а все без толку.
– Это я тебе о разрушительной силе заблуждений! Не подумай, что я хочу его в чем-то оправдать или защитить, – Ферзь невесело улыбнулся, похоже тему беседы придется менять. – То была моя история, а Глеб… Ну что, хочешь услышать про шефа нашего? У него не все так романтично.
Девушка кивнула, подсела поближе.
– Я его уже столько лет знаю! – Лешка ухмыльнулся. Ну хоть на что-то рыбка клюнула. – Как увязался за ним зеленым пацаном, так и все. Он с Кузьмичом из меня человека сделали. Потом крушение… Не знаю, как он не сломался.
Карина молчала. Она и сама тысячи раз задавалась вопросом: что же на самом деле творится на душе ее железного дровосека, из какого теста сделан. Слишком сложен он, слишком жесток. То тепло и нежность, то… Перед глазами вновь всплыла картинка с увиденным сегодня: красивая женщина на коленях и рядом он, чистый, полуобнаженный. Поверить, что все случайность? Заманчиво, но как? Все ведь не так, как в истории Ладьи и Ферзя. Те хоть встречались, а она и прав никаких не имеет.
– Жена, Марина, тогда бросила его ни с чем. Чемодан одежды и старенькая инвалидная коляска – весь скарб. Бывшему чемпиону хоть на паперть иди!
От ужаса и жалости у девушки на глаза хлынули слезы. Неужели в жизни Геба было подобное?
Ферзь подал с тумбочки пачку одноразовых салфеток, подлил вина и продолжил. Отступать сейчас поздно.
– Настасья Пална забрала Булавина тогда к себе, подобрала как бездомного пса, и с Кузьмичом на пару помогала восстанавливаться. Ходить учили, по врачам таскались… – парень, не чокаясь, опрокинул в себя стакан вина, будто водку. – Как понимаешь, с женщинами у шефа после того все, как в армии – строго и по делу. Не привык он иначе, а тут ты…
– Что, я? – еле слышно, боясь выдать интерес, спросила девушка.
– Запал наш грозный шеф, как последний мальчишка запал, – Ферзь довольно ухмыльнулся. – Вон, сидит сейчас этот именинник с похоронным видом посреди гостей и проклинает себя последними словами.
– Не верю! – вырвалось, казалось, из самой груди.
Лешка не стал спорить, обновил стаканчики, протянул Карине и выпил. Девушка машинально повторила.
– Ты вещи уже все собрала? – Лешка окинул взглядом маленькую скромную комнатку.
– Почти.
– Значит, делать больше нечего? – расставлял силки Ферзь.
– Нет, а что?
– Ну, тогда пошли!
Лешка довольно потянулся, как большой грациозный кот, и встал.
– Куда пошли? – догадываясь, какой будет ответ, переспросила девушка.
– Слушай, и так ясно куда, чего ты упираешься? – Ферзь упрямо взял ее за руку и потянул к двери. – Перед отъездом хоть налюбуешься!
– На что я там буду любоваться? – уперлась в дверной косяк она. – На что?
Лешка злобно сплюнул в сторону и резко, будто хирург, вскрывающий воспалившуюся рану, резанул словами.
– Смотреть, как подыхает Булавин!
После Карина соображать перестала совсем. Как безвольная кукла покорно шла за своим конвоиром, преодолевая ступени, коридоры, дорожку к администрации. Лешка не останавливался ни на секунду, крепко держал в руках ее холодную ладошку и вел за собой.
Если у его шефа и этой девчонки есть хоть какой-то шанс, его следует использовать. И здесь хороши любые средства, даже ложь. О том, как Ферзь самолично выкидывал любовника Ладьи из кровати, Карине лучше не знать. Он не Булавин, да и Рита Карине в подметки не годится. Какие тут аналогии!
Когда в разгар пирушки, в гостиную вошли двое, гости ненадолго замерли. В этой тишине было хорошо слышно, как выпала, так и неиспользованная, вилка их рук юбиляра. Белый, как мел, Булавин, смотрел на вошедших горящими, отчаянными глазами.
Глава 16. Откровение
В дырявых душах так давно сквозняк и ветер,
Как в этой кухне с этой трещиной в стекле.
Я ничего не жду, не чувствую, не верю,
Только себе, только тебе.
«Ближе» Вадим Самойлов
Часть 1
– Мы тут немножко запоздали! – Лешка громко прокашлялся, осматривая, где бы им со спутницей присесть.
За это Карина готова была его придушить. Вот зачем так явно заявлять о приходе? Даже Дольф вылез из-под стола и скорчил любознательную морду. Нервно поправляя на себе совершенно не нарядную майку, она ощущала взгляды всех: от девочки на коленях шефа до властной дамочки – его бывшей жены. Жутко хотелось спрятаться за широкую спину парня, но он не позволил. Вместо этого крепко держал под локоток, надежно фиксируя жертву.
– А нам как раз вас очень не хватало! – нашелся Кузьмич. – А места… Вот, Настюша со Стасиком, уже собирались уходить! Они завтра ответственные за птенцов!
Ребята переглянулись, удивленные неожиданной новостью, но спорить не стали. Уж очень странно на них смотрел старый инструктор. Будто погонщик на нерадивых телят, которых вот-вот начнет клеймить.
– Да, мы пойдем! – Настя уверенно взяла замешкавшегося Стаса за руку и потянула за собой. – Глеб Викторович, вас еще раз, с днем рождения и спасибо за все, что вы для нас делаете.
Булавин коротко кивнул, не в силах что-либо ответить. Язык неожиданно окаменел, а мысли в голове разлетелись, как шарики по бильярдному столу. Дочка, гости, праздник, Карина – все тянули в свою сторону, парализуя не хуже смирительной рубашки.
– Папа… – на коленях, почувствовав напряжение, заворочалась дочь.
– Да, родная? – еле слышно прохрипел он.
– А чего ты такой грустный стал?
Казалось бы, простой вопрос, но что Булавин, что все сидящие поблизости замерли. Глеб с надеждой посмотрел на тещу, затем – на Кузьмича, но помощь не приходила. Близкие, как нарочно сговорились.
– Понимаешь, родная, – онемевший язык ворочался с трудом. Совсем близко, сверкая зелеными глазами, на него смотрела причина той самой грусти. – Иногда взрослые совершают плохие поступки… Не со зла, а от глупости делают плохо другому человеку. Вот и я сделал…
– Папа, ты сделал кому-то плохо? – девочка не скрывала удивления. – Ты же хороший!
– К сожалению, сделал… – Глеб в упор посмотрел на свою помощницу. Она слышит, хоть и отвернула лицо в сторону.
– Тогда надо попросить прощения! – логичное и простое решение. Понятно и ребенку, но тяжело в исполнении взрослому.
Горячей волной по телу, почти физическим касанием Карина ощущала на себе тяжелый взгляд шефа. Интересно, как много людей за этим столом знают, что все слова о прощении и ошибке сказаны именно для нее? Хотелось сквозь землю провалиться, сбежать отсюда, но поздно.
Заинтересованная странным молчанием, Марина не сводила взгляда с бывшего мужа и его помощницы. Эти двое словно забыли об остальных гостях. Таким Булавина она не видела никогда! Женская интуиция уже подсказывала, в чем дело, осталось дело за малым – проверить.
– А почему бы опоздавшей, вас, кажется, зовут Карина, не поздравить нашего именинника? – любезная улыбка на ее лице украсила тонкий и расчетливый шаг.
Кузьмич тихо выругался. Он не раз давал себе клятву придушить эту змею, но сегодня, кажется, пришла пора переходить от слов к действиям. Анастасия Павловна нежно положила свою руку на его плечо, успокаивая, будто прочла мысли.
– Не нужно, – шепнула на ушко женщина. – Сами разберутся.
Помогло слабо, слишком много грешков накопилось за красоткой, но деваться некуда. Инструктор неловко поднялся, разлил напитки и передал Карине наполненный бокал. Пальцы девушки дрожали. Чтобы скрыть это, бокал пришлось держать двумя руками, но Глеб заметил. От злости на скулах заходили желваки. Он уже был готов подняться и, наплевав на мнение присутствующих, прервать весь этот фарс, когда Карина неожиданно начала речь.
– Я знаю Глеба Викторовича не так давно, как все Вы, – поначалу голос девушки был тихим и робким, но с каждым сказанным словом возвращалась уверенность, а эмоции отходили на второй план. На именинника она не смотрела, а вот красавица Марина словила на себе крайне неприятный взгляд зеленых глаз. – Думаю, вам всем повезло с таким шефом и коллегой. И пусть работать с ним непросто, но ваши успехи отчасти его заслуга. Ему сложно желать чего-либо, потому что Глеб Викторович способен сам добиться всего. Но есть вещь которую я все же пожелаю… Возможно, для кого-то это прозвучит странно, но я желаю Вам личного счастья… Оно не в парашютах, не в изнурительных тренировках, не в череде… красивых женщин. Оно в слабости, в искренности, в доверии. Когда-нибудь, я надеюсь, Вы это поймете. Сегодня я пью за это!
Булавин не дышал, впитывая каждое слово своей храброй девочки. «Личное счастье», да она сама и есть его личное счастье, смелое и робкое одновременно, сладкое и запретное. Гореть ему в аду вечность, если упустит ее! Последние сомнения улетучились. Костьми ляжет, но Карину удержит, как угодно, чем угодно. Привяжет к кровати, если понадобится, зацелует до умопомрачения, чтобы забыла все.
Его «личное счастье» должно остаться с ним! Сама пожелала, а желания надо исполнять! Марина, небось, уже сто раз пожалела, что связалась с ней. И поделом! Куда коварству против прямоты?
Рядом довольно пригладил усы Кузьмич. Однако, как все красиво вышло. Малышка по-настоящему любит шефа, и если это ясно и ему, стороннему наблюдателю, то каково Булавину? «Пора с этим балаганом завязывать» – решительно подумал инструктор и поднялся с места.
– А не пойти ли нам потанцевать? – громко хлопнул он в ладоши.
– Отличная идея! – мгновенно поддержал Ферзь. – А то после такого обжорства, меня никакой парашют не выдержит.
– Вот и ладушки! – Кузьмич довольно прокряхтел. – Юрик, ты у нас инвалид, так что иди заводи шарманку, и чтобы никакого тыц-тыц-тыц, как на показательных! Уши откручу, если услышу!
Парень спорить не стал. После того, как Настю со Стасом неожиданно отправили спать, спорить со стариком стало слишком опасно. Через пару минут в просторном холле послышалась красивая медленная мелодия.
– Челентано! – блаженно цокнул языком Кузьмич и, подхватив под локоток Настасью Павловну, направился к танцполу.
Лешка не отставал. Карина даже пискнуть не успела, когда его сильные руки обняли девушку за талию и потянули вслед за ушедшей парой. И пусть Булавин выбирает теперь: или помирать от ревности, или начинать действовать.
События набирали обороты с головокружительной скоростью. Глеб подкоркой ощущал, как его собственное время ускорило темп, подстегивая перейти, наконец-то, к самому главному.
– Марина, – мягким голосом окликнул он бывшую.
– Да, дорогой! – женщина изящно промокнула салфеткой губы и подняла не Булавина томный взгляд.
– Можно тебя кое о чем попросить? – многозначительная улыбка заиграла на его губах, скрывая игру.
– Конечно, разве я могу тебе отказать? – она уже представляла, как они танцуют, на виду у этой кучки неудачников.
– Женечке пора спать, а я не могу оставить гостей. Справишься сама? – судя по округлившимся глазам красотки, его расчет удался. – В соседнем коттедже для вас уже готова комната.
В ответ Марина молча поднялась со своего места и протянула руку дочери. Похоже, Булавин действительно стал умнее, или она потеряла бдительность. Один на один, он бы многое узнал о себе, но позориться при гостях – нет. В ее ситуации запасными вариантами не разбрасываются.
Женя чмокнула в щеку отца и спрыгнула с колен. «Хоть с кем-то не нужно играть ни в какие игры» – поздравив себя с первой маленькой победой, Глеб облегченно вздохнул. Осталось дело за малым: перехватить у Ферзя Карину и… От этого «и» во рту пересохло, а сердце забилось быстрей. Он уже столько раз за вечер пытался придумать достойный план, но ничего не выходило. Жгучая потребность брала верх и вместо четких действий вперед вырывались инстинкты.
«Будь, что будет!» – поставил окончательную точку на какой-либо логике и начал действовать.
В приглушенном свете настенного бра несколько пар кружилось в медленном танце. Кузьмич что-то веселое шептал на ушко его теще. Рядом танцевала молодая чета – постоянные клиенты. В уголке изливала душу терпеливому пилоту та самая баба Нюра.
Карины и Ферзя не было нигде. Они словно растворились в общей суматохе, не оставив следа. Только одинокий Дольф у раскрытой на улицу двери нескладно подвывал в такт мелодии.
– Еще пара минут, и я завою также… – прошептал Глеб себе под нос.
Ведомый непонятным предчувствием, он подошел к псу. Бульдог не реагировал. Уныло смотрел во двор и выл. Мурашки побежали по спине от этого звука, а спустя мгновение удивленная замерла душа. В свете фонаря у старой сосны танцевали двое. Босыми ногами переступая по влажной росистой траве, безмолвно всматривались в звездную высоту и ничего вокруг не замечали. Булавин узнал их сразу, даже не глазами, а сердцем.
Ноги сами понесли вперед.
Лешка первым заметил приближение шефа, но ничем этого не выдал. Убаюкивал Карину медленными шагами в такт мелодии, пока сзади руки Булавина ни легли на плечи девушки.
– Смена партнеров, – услышала она за спиной знакомый тихий голос. Тело затрепетало, каждой клеточкой откликаясь на близость к этому человеку.
– Все будет хорошо, – шепнул Лешка и растворился в темноте, оставляя их вдвоем.
Глеб с минуту стоял неподвижно, не в силах посмотреть ей в глаза. Только пальцы, спустившись на талию, нежно ласкали тело сквозь ткань, обжигали легкими прикосновениями.
– Карина, – стремительно развернул ее лицом к себе и глубоко вдохнул, как перед прыжком из самолета. – Нам надо поговорить…
Слова внезапно куда-то подевались, словно их сдуло ветром. Даже на высоте, задыхаясь от адреналина думать гораздо проще и привычнее. Сейчас под ногами земля и падать никуда не нужно, а сердце колотится как сумасшедшее, сметая мысли прочь.
В отчаянии он склонил голову, приблизил свои губы к ее губам. Поцеловать их хотелось безумно, но не смел. Вдыхал их запах, ласкал взглядом, десятки раз мысленно прокручивал в голове, как целует их… нет – занимается любовью! Подыхал от возбуждения, но держался.
– Прости меня… – Глеб не узнавал собственный голос. – Ты нужна мне… очень.
Остальные речи потонули в блеске зеленых глаз напротив. Сердце бешено колотилось от напряжения, и губы сами накрыли губы девушки. Только дотронулся, прижался, как бесправный, и отпрянул.
Карина еле устояла на ногах. Уж лучше бы он измучил ее поцелуем, глубоким и влажным. После таких руки сами тянутся ударить по щеке. Но нет, один короткий поцелуй – прикосновение теплых губ, и все перевернулось с ног на голову, словно так и нужно. Мерзавец! Подлец! Да как он смеет губить ее подобной нежностью? Один вдох на двоих, и небо упало к ногам, сметая все писанные и неписанные законы. Уже не важно, что было до и что будет после. Безнадежный взгляд и его грешные, самые желанные на земле губы – этому невозможно сопротивляться.
Обиды и прощение потеряли смысл. «Всё завтра!» – поклялась в отчаянии девушка и закрыла глаза, подставляя губы для нового поцелуя. У Булавина чуть крышу не снесло, когда нежные губы замерли в ожидании возле его лица. Какое соблазнительное, сладкое угощение! И он не отказался. Как слепой художник, очертил огрубевшими подушечками пальцев каждый их изгиб и, не выдержав жажды, сорвался. Целовал безумно, как ни целовал никого и никогда. Изголодавшимися губами, языком глубоко и жадно ласкал рот и стонал от возбуждения.
Карина не заметила, как оказалась плотно прижатой спиной к дереву, а мужские руки жадно шарили по ее телу, поглаживая плечи, грудь и бедра. Он был везде и сразу, заражая собственным диким желанием. И только редкое, хриплое «Прости» слышалось между поцелуями и прикосновениями, между стонами и вдохами. Все предохранители в раз перегорели, и сама, не удержавшись, ответила на ласки. Чуть не плача от избытка чувств, царапала мужскую спину под рубашкой, кусала губы и стонала.
– Пойдем отсюда… – хрипло прошептал Глеб и запечатал ее ответ горячим поцелуем.
Сопротивления он бы просто не вынес, стянул бы к чертовой матери ее проклятые джинсы и взял прямо здесь у дерева. Пусть кто хочет, смотрит, уже не важно. Но Карина смолчала, покорно двинулась следом, не отставая, ни на шаг.
В приглушенном свете холла до сих пор танцевали пары. Юрик исправно выполнял задание Кузьмича, и медленные мелодии поочередно сменяя друг друга, заполняли тишину. На вошедшую пару никто не обратил внимания, и только одинокая фигурка Ферзя в темном углу расслабленно вздохнула, когда двое поднялись по винтовой лестнице и скрылись из виду на втором этаже.
Глеб с трудом провернул ключ в замке, Карину выпускать из объятий не хотелось ни на миг. Но стоило только запереть дверь, как оба жадно набросились друг на друга. Девушка извернулась и первой стянула с него рубашку, но Булавин тут же перехватил инициативу, и вслед за рубашкой на пол отправились ее джинсы и майка. Руки слегка тряслись от возбуждения, пальцы запутались в сложной застежке бюстгальтера, и тогда она сняла его сама, оголяя грудь.
– О Господи! – Глеб не мог отвести глаз от аккуратных полных окружностей, словно первый раз в жизни видел подобное. – Карина… Я сума от тебя схожу.
Пальцы легли на маленькие острые соски и нежно сдавили. В ответ девушка жалобно всхлипнула. От желания потемнело в глазах, и она сама упала на кровать, бесстыдно раздвигая ноги. Это было уже не возбуждение. Потребность, острая и жгучая, которая требовала немедленного удовлетворения и только с ним.
Открывшаяся картина настолько будоражила кровь, что Булавин бессильно выругался. Он был готов еще до поцелуя на улице, а сейчас возбуждение превратило желание в болезненную пытку. Нет! Надо держаться!
Пробежался горячей ладонью между ног по кружеву ее белья и, ощутив влагу, чуть не задохнулся. Пальцы сами забрались под резинку, погладили чувствительную кожу. Девушка ахнула, выгибаясь дугой.
– Терпи! – послышался хриплый приказ.
– Глеб, пожалуйста… – она готова была просить, умолять. Отзываясь на бесстыдные прикосновения, тело горело и требовало большего.
И он дал. Стянул в сторону белье и прижался горячим ртом к влажной плоти. Язык, жадно вылизывая миллиметр за миллиметром, вторгался глубже, а руки крепко держали ноги, не позволяя свести. Девушка всем телом извивалась на кровати, смущаясь искусной ласки, но попытки выбраться ничего не давали. Мужские руки еще шире разводили бедра, а язык проникал все глубже. Глеб не останавливался, активно ласкал горячую плоть, как не делал этого никогда и ни с кем. Вместо слов и оправданий, только с ней и плевать на себя. Приглушенные вздохи и робкие стоны стоят любой боли.
Ее оргазм уже подкатывал все ближе, но не могла. Смахивала соленые слезы и снова вырывалась из плена.
– Только с тобой! – упрямо повторяла девушка в ответ на успокаивающий шепот.
Удерживать ее становилось все сложнее.
– Карина, остановись, не надо! – приподнявшись, прохрипел над ухом.
Потом ловко перехватил руки девушки и завел за голову. Не помогло. От вида приподнявшейся груди с раскрасневшимися острыми вершинками мучительно заныло между ног. Желание было такой силы, что кончил бы от одного прикосновения, и никакое вычисление логарифмов уже не спасет.
– И надолго тебя хватит? – девушка в ответ выгнулась дугой, тесно прижимаясь к его возбужденному телу.
– Нет! – зашипел, отодвигаясь. – Пожалуйста…
Но кто ж его будет слушать? Особенно сейчас, когда у самой внутри все горит от острой необходимости. И пусть завтра будет стыдно за свою слабость, но сегодня получит все. Когда маленькая ладошка, наконец, добралась до брюк, он проиграл партию.
– Сдавайся… – она сама расстегнула замок и дрожащей рукой проникла под белье.
– Ты этого хотела? – дернулся всем телом, ощущая, как сжимаются ее пальцы на тугой плоти.
– Да… – закусила губу от восторга. Вот это власть!
Остатков одежды Булавин лишился быстро. Время ускорило свой бег, и уже никто не замечал, как дрожащими руками он доставал презервативы, разрывал шелестящую обертку и спешно раскатывал латекс по возбужденному члену.
Карину мгновенно подалась навстречу, приподнимая бедра.
По вздувшимся венам на руках, по затвердевшим мускулам, по голодному взгляду, она уже ждала его толчка, мощного и неукротимого. Предвкушала сладкую боль и натиск, но Глеб лишь хищно ухмыльнулся. Нет, он слишком долго этого ждал!
Когда сильные руки легли ей на бедра, а член плотно уперся во влажный вход, по телу Карины пробежала дрожь. Несколько секунд он не делал ничего, крепко держал, не позволяя двинуться, продлевал агонию, а потом начал медленное, мучительно-сладкое вторжение. Сдерживая себя из последних сил, миллиметр за миллиметром скользил в горячее женское тело и задыхался от восторга.
– Девочка моя… Ты меня убиваешь…
Первый толчок, второй, третий. Все быстрее, глубже. Карина не вынесла первой. Жадно схватила губами маленький серебряный крестик, что свисал с его шеи, и подалась бедрами навстречу. Стремительные, яркие ощущения тут же накрыли ее с головой, сметая остатки слов и желаний. Мужчина толкнулся еще раз и сошел сума, ощутив ее пульсацию и дрожь.
От внезапного оргазма он чуть не заорал. Ни мыслей, ни звуков – немое «да!» от кончиков пальцев до колотящегося сердца. Болезненное в начале и сокрушительно сладкое потом, высвобождение отняло у него все силы. Дышать получалось с трудом, а сердце грозило вот-вот остановиться. К такому не подготовит никакое изобилие самых опытных любовниц. Карина под ним только глухо ахала, когда от сотрясающих его конвульсий, член проталкивался все глубже и глубже.
