Текст книги "Высота (СИ)"
Автор книги: Мария Коваленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
Глава 15. Прошлое, настоящее VS будущее
Ищешь ли ты любовь?
Сможешь ли спpятать в сyгpоб этy тёмнyю фpазy?
«Любовь» гр. «СерьГа» (С. Галанин)
Часть 1
Когда за девушкой закрылась дверь, Глеб тихо, но цветисто выругался на ситуацию, на коллектив и на самого себя. Это ж надо было так себя вести! Расклеился, как зеленый пацан или влюбленный дурачок. Еще минута и опрокинул бы ее на кровать, тогда точно конец! И плечо больное не отвлекало – вот досада. Хоть Карину повсюду за собой таскай, как обезболивающее. Посмотрел – и отпустило!
Главное сегодня, замечтавшись в самолете, другим плечом не удариться. А помечтать было о чем… Не одному ему хотелось близости до одури. Под руками девичье тело горело таким огнем, что пальцы сами тянулись «остудить».
Его маленькая, отзывчивая девочка с колотящимся от трепета сердечком. Хрупкий, нежный зайчонок, которого ни вспоминать, ни трогать нельзя. Наверное, лучше вторым плечом все-таки впечататься в переборку, и слечь, от греха подальше, в больничку на эту неделю.
Но что потом?
Ирина уже звонила, намекала на встречу, а он… Сочинил какую-то небылицу и поскорее бросил трубку, словно руки жгла. Не хотелось Ирину, не хотелось никого другого, опротивели. А с Кариной порохом вспыхивал. Прикасаться опасно – неминуемый взрыв. Так как потом?
Бессильно стукнув кулаком о пол, поднялся. Все потом. Сейчас собраться и позавтракать, после – тренировка и день рождения. Плотный график! Может, хоть он поможет, временно?
* * *
Кузьмич достал трубку, прогрел в руках. Спешить уже некуда, последний прыжок на сегодня. И как только управились? Самолет шесть раз в небо уходил. В шефа как бес вселился, ни себя не бережет, ни пилота, ни ребят. Даже на сборах с такой скоростью парашюты не укладывают! Эх… Именинник! Да разве ж так результатов добиваются?
Тяжело вздохнув, инструктор вынул из кармана мятую пачку с табачком и ловко набил трубку. Пальцами, по старинке, чтобы кожей ощущать, как листики плотно заполняют вересковый каблучок. Рядом, повела носом Настя. Вот ведь кошка! Он еще не раскурил, а она чует. Прилипнет сейчас, как банный лист, и Стас, заметив ее, подтянется. Ишь моду завели: не курят, так нюхают! Спортсмены, одним словом!
Один Федор нормальный из всей шайки-лейки. Тихо себе прыгает, из года в год все лучше. Стабильный, не выдающийся трудяга! Близнецы – сплошная головная боль, боль в квадрате. Всевышний их, как специально, для парашютного спорта создавал, только мозгов добавить забыл. Настя и Стас – серые лошадки, когда в паре мир, то и результаты на уровне, а разругаются, так хоть к самолету не подпускай.
Ферзь… Булавина и того в молодости учить было легче. Непредсказуемый Лешка, отчаянный, но гениальный. Именно такие медали для страны зарабатывают.
Сейчас еще и Глеб добавился. Пока сложно говорить о каких-то перспективах. Воли у шефа было не меньше, чем у Ферзя, а трудолюбия – чем у Федора. Если не загонит себя бешенным ритмом, через месяц можно включать в команду, как полноценного спортсмена.
«За один месяц! Сума сойти!» – выдохнув первый клубок дыма, восхитился тренер.
Через полчаса все парашютисты уже укладывали парашюты. Шесть вечера – хорошее время, чтобы принять душ, переодеться и отправиться на хорошую пирушку. Кузьмич довольно крякнул, живо представляя, как будет отбивать у Булавина место возле Настасьи Палны. Хорошо, что она приедет. Им сейчас, ой, как нужен хоть один здравомыслящий человек, а лучше не просто «человек», а женщина. Шеф дров наломать мастак, нельзя такого допустить.
Глеб первым покинул поле. Из-за тренировки плечо разболелось еще сильнее. На шестом прыжке тянуть стропы парашюта удавалось с трудом. Как умудрялся садиться на блинчик, сам не понимал. Видимо, похода в медблок не избежать… И лучше поскорее, а то и бокал шампанского за свое здоровье поднять нельзя будет.
Взбежал по винтовой лестнице на второй этаж, быстро преодолел коридор. Дверь в комнату, как всегда, была открыта. «Наверное, уборщица снова ключи потеряла!» – с досадой подумал он и вошел внутрь.
На кровати, небрежно забросив ногу за ногу, сидела Ирина. Красное, обманчиво строгое, платье идеально сидело на ней, подчеркивая изящество стройного тела. Серьги с бриллиантами, его подарок, тонкая золотая цепочка с витееватым плетением, теряющаяся в глубоком декольте, – дорогое обрамление красивой картины.
– Здравствуй, дорогой! – женщина тут же кинулась на шею обалдевшего любовника. – С днем рождения!
– Здравствуй… – он на минуту растерялся.
– Ты, небось, думал, что я забуду о таком событии? – она по-хозяйски засунула руку под майку мужчины и игриво прошлась коготками по груди. – Знаю, что не ждал. Знаю! Не благодари!
– Да я, собственно, и отмечать особо не планировал… – остановив шаловливую руку, проворчал Булавин.
– Тридцать пять? И не планировал? – Ирина удивленно изогнула красивую бровь. – Глебушка, ты, как никто другой, заслужил праздник. Настоящий пир! Парашюты парашютами, но и для маленьких радостей время находить надо, а я соскучилась…
Женщина всем телом прижалась к мужчине, красноречиво намекая, о чем именно она соскучилась. Тонкие пальчики уже расстегивали пуговицу на джинсах, поглаживая их содержимое.
– Ир, я устал. Очень! – отпрянул Булавин. – Всю неделю такой график, что сейчас не до того.
– Милый, а ничего и не надо. Сама справлюсь! Пусть это будет мой маленький подарок, один из… – лукаво подмигнула женщина. – Ты беги в душ, я подожду.
Обрадованный временной передышкой, Глеб не стал раздумывать и скрылся в ванной. Что-то сегодня у него все связано с этой комнатой. Может засесть в душе и не вылазить до утра? Сюрприз за сюрпризом… Правда утренний однозначно был лучшим. Самым лучшим, жаль второй раз его не подадут.
От Ирины необходимо избавиться поскорее и с наименьшим шумом. Нечего сталкивать ее с Кариной. Девчонка и так не простила его за ту измену. Да, измену! Сейчас он видел события под иным углом. После поцелуя утром развеялись в пыль все наивные мысли об интрижке.
Интрижка была с Ириной, Катериной и прочими его бывшими. С Кариной – нет! Все, что угодно, но не мимолетное увлечение или жажда секса. С ней невозможно было оставаться равнодушным, невозможно держать сердце на замке. Сама отдавалась с душой и в замен брала не меньше. Вот вляпался… Разобраться бы, как быть, пока не поздно!
И Ирина здесь ни к чему.
* * *
Карина радостно бежала встречать машину тети Насти. Той, наверняка, не сказали, что она продолжила работу на Булавина. Папа, привыкший мыслить стратегически, вечно забывал о подобных мелочах. Работа дочери или мамины подруги не относились к разряду государственных нужд, и обижаться на подобное отношение бесполезно. Папеньку не изменить, зато для Анастасии Павловны получится приятный сюрприз.
Если бы Глеб знал, какой сюрприз ожидает его помощницу, лично выбежал бы встречать гостей и разворачивать обратно, но он не знал.
Старенький Фольксваген Пассат аккуратно припарковался на стоянке. Двое пассажиров и водитель удивленно смотрели на встречающую их девушку, одетую в джинсы и мешковатую майку.
– Карина?.. – словно увидев привидение, прошептала пожилая женщина. – Как же так?..
– Кто это, мам? – переспросила элегантная женщина рядом.
– Да, бабушка, о ком ты там шепчешь? – вылезая из машины, задала вопрос маленькая девочка.
– Это Карина, дочь моей подруги, – медленно, будто слова давались тяжело, ответила женщина. – Я ее устроила на работу помощницей к Глебу, но, вроде как, она уволилась…
– Миленькая… – присмотревшись через стекло к девушке, ответила элегантная женщина. – Для моего бывшего простовата, но в работе такие незаменимы.
Анастасия Павловна ничего не ответила. Ее дочь за несколько лет жизни с первым мужем не удосужилась узнать даже какой суп тому больше нравится или какое кино предпочитает. Так что не ей судить, какие женщины больше всего подходят Глебу. Уж точно не такие как ее Марина.
– Мам, что ты сидишь? Пошли, представишь нас.
Марина изящно выпорхнула из авто, прихватив с собой подарок. Как бы там ни сложилась судьба, а Булавин сейчас их с Женькой единственный спонсор. Папочку лучше задобрить. А еще лучше… вернуть. Хромой и покалеченный, он все равно в сто раз надежнее, чем любой пафосный французик, а уж в финансовом плане – Глеб Викторович нынче бесценен.
Шестилетняя девочка робко ждала маму и бабушку возле кованой калитки.
– Привет, – поздоровалась с ней Карина. – Ты с кем?
– Здравствуйте, – девочка нисколько не смущалась, хотя была здесь впервые. – Я Женя Булавина. Мы с мамой и бабушкой приехали к папе. А ты не знаешь, где он?
Девушку как холодной водой окатили. Жена, дочь…
«Господи, – подумала она: – как же хочется провалиться сквозь землю… Он ведь, наверняка, сам их пригласил!»
На нее в упор смотрели синие, как у отца, глаза девочки, а сердце больно переворачивалось в груди. Все хрупкие надежды, которые вселило утро, разбились вдребезги. Зачем он просил ее о поцелуе, зачем так смотрел, зачем всё? Разум уже подкидывал банальные жестокие ответы, еще больше истязая душу.
Тем временем, к ним подошли приезжие.
– Здравствуйте, Анастасия Павловна, – робко поприветствовала немолодую даму Карина. – Рада Вас видеть.
– Привет, милая, – обняла девушку та, шепнув на ушко: – что-то ты неважно выглядишь.
Девушка ничего не ответила. Да и что в такой ситуации ответить. Правду?
– Приветствую, милочка, – кокетливо помахала ручкой молодая женщина рядом. – Меня зовут Марина Дмитриевна, я супруга Глеба, вашего начальника.
– Бывшая! – громко добавила Анастасия Павловна.
– Жены бывшими не бывают… – многозначительно ответила дочь и прошла за ограду. Настроение собственной матери ее раздражало. Мало того, что ехать вместе не хотела, так еще и сейчас перед обслуживающим персоналом ее одергивает.
– Карин, золотко, – пожилую женщину было не узнать. Под глазами залегли складки, а сами глаза горели тревогой и тоской. – Сбегай к Глебу, предупреди, что Женечка здесь и… дочь моя. У них с Мариной сложные отношения, я очень боюсь скандала.
– Вам виднее, – безразлично махнула рукой Карина. – А мне уже все равно.
Анастасия Павловна не успела ничего ответить. Маленькая девочка ураганом налетела на нее и крепко обняла. Как же она была похожа. Маленькая дочь Глеба, настоящая семья.
– Ладно, я пошла, – опустив голову, чтобы не было видно влажных глаз, сказала девушка. – Вы проходите в здание администрации. Там на первом этаже уже стол накрывают. Иван Кузьмич хотел Вас видеть…
– Хорошо, милая…
Но Карина не слушала. Ноги сами несли в комнату Булавина. Выполнить просьбу и скрыться. Пусть празднуют без нее. В крайнем случае, можно посидеть положенных пятнадцать минут в уголке и уйти, прикрывшись делами. Именинник искать не будет, к нему приехала семья.
* * *
– Глеб, я не понимаю, в чем дело! – Ирина искренно не понимала, зачем любовник просит ее уехать. Какие еще дела в день рождения? – Дорогой, ты можешь провести пару часов с коллективом, а потом вернуться сюда, и мы устроим свой маленький страстный праздник.
– Ирина, я не управлюсь в два часа… – Булавин уже несколько минут выдавал аргумент за аргументом в пользу ее отъезда. Фантазия отказывалась помогать дальше.
– Дорогой, ты ведь устал. Я вижу! – женщина подалась ближе и нежно провела ладонью по его огрубевшему лицу. – Глаза и те покраснели, а морщинки? Ты вообще отдыхаешь?
Слова прозвучали с придыханием, страстно. Раньше бы он уже отбросил в строну дурацкое полотенце и приступил к «празднованию». Ирина наверняка именно на это и рассчитывала. Ишь, как поглаживает его через полотенце! Выверен каждый жест, каждое слово, каждый взгляд. Шикарная, дорогостоящая любовница. Только он не возбудился. Вообще. И вряд ли дело в усталости.
– Хочешь, помогу тебе немножко расслабиться? – она, не дожидаясь ответа, томно закусила губу и опустилась на колени. – Я уже соскучилась по тому, какой он бархатный и большой… Как быстро растет у меня во рту…
Булавин положил свои руки ей на плечи, останавливая. Вот ведь проклятие настоящее! Сколько бы он сейчас отдал, чтобы вместо Ирины здесь на коленях стояла другая… Хотя, нет! Карина на коленях, нет! Под ним, над ним, да как угодно, но не на коленях.
Обращенные в свои мысли, они даже не заметили, как дверь в комнату распахнулась. Зажав рукой рот, на них смотрела молодая девушка.
– Карина! Черт! Нет! – закричал Булавин, но было поздно.
Она уже развернулась и опрометью кинулась к лестнице.
Часть 2
Карина, не разбирая ступеней, бежала по лестнице. Быстро, стремительно, словно по пятам преследовал кошмар. Соленые слезы застилали глаза, мешая видеть, но ей было все равно. Уже и так увидела достаточно, более чем достаточно. Едва не поскользнувшись на последней ступеньке, девушка бросилась к выходу. Кровь стучала в висках, гнала еще быстрее прочь. Дальше от него – куда угодно, чтобы не видеть, не слышать, не ощущать.
Следом, перепрыгивая через ступени, натягивая на ходу, первую попавшуюся под руку рубашку, бежал мужчина. Всклокоченные волосы, босые ноги и безумный, отчаянный взгляд. «Догнать! Остановить! Объяснить, пока не поздно!» – звучали в голове четкие приказы. Какие-то люди удивленно окликнули его из гостиной, но не повернулся. Пулей выскочил на улицу, глянул по сторонам. Знакомая девичья фигурка мелькнула возле ангара. И он, забыв о боли в плече, бросился туда. Бежал так быстро, как не бегал никогда. В ступни больно впивались острые камни и колючая трава, но не останавливался. Стремительно преодолевал проклятые метры, словно от этого зависела жизнь.
– Папа! – услышал детский голос. – Папа!
Навстречу ему, распахнув руки для объятий, бежала маленькая дочь. Как такое возможно? Откуда она взялась здесь?
– Папочка! – радостно повторила девочка уже близко.
Раздираемый противоречивыми желаниями, с трудом сдерживая себя, Булавин замедлил бег. Любимая дочь или желанная женщина? Да разве можно между ними ставить «или»?
Хваленая железная выдержка трещала по швам, грозясь выпустить наружу такой фонтан эмоций, что мало никому не покажется. Навстречу бежит дочь. Синие глаза счастливо сверкают, длинная русая коса задорно прыгает набегу и улыбка…
Есть! Есть сердце у дровосека. И оно, окаянное, теплеет от одной лишь искренней улыбки этого ребенка. Мужчина окончательно остановился и, как подкошенный, рухнул на колени в траву. Обнял дочь.
– Пап, я так соскучилась, – целуя отца в щеку, радостно защебетала девочка. – А ты по мне? Мы с мамой приехали тебя поздравить! Правда, здорово? Еще и подарок купили! Из Парижа! Ну, правда, здорово?
– Правда, милая, правда… – бросив последний отчаянный взгляд в сторону ангара, выдохнул Булавин. И за что ему только всё это?
– О, я смотрю, у вас в разгаре воссоединение семьи, – послышался за спиной сладкий голос бывшей жены. – А как же мать твоего единственного ребенка? Я тоже хочу поприветствовать именинника.
Глеб медленно поднялся на ноги. Перед этой женщиной он уже насиделся… в инвалидном кресле.
– А ты неплохо выглядишь! – Марина многозначительно прошлась взглядом от макушки до ног и обратно. – Кто бы мог подумать… Даже ранняя седина к лицу…
Булавину очень хотелось ответить бывшей все, что думает о ее комплиментах и удивлении. Но при ребенке сдержался. Нечего Женьку травмировать.
Как только у этой циничной стервы язык поворачивается ему хоть что-то говорить? Неужели так свято верит в собственную исключительность? Сейчас даже ее измена с французиком задолго до катастрофы не казалась такой уж чудовищной. Красивая оболочка с ядовитым содержимым. И как с самого начала не рассмотрел гнилого дна. Удивительно, что у Настасьи Павловны может быть такая дочь.
Теща как раз подошла к их компании. От женщины не укрылось удивление дочери и злость бывшего зятя.
– Глебушка, ее приезд не моя инициатива, – шепнула, оправдываясь, теща. – Я посылала Карину предупредить тебя…
В ответ Булавин бросил на нее такой взгляд, что сердце перевернулось. Это был не тот знакомый и сдержанный мужчина, которого она всегда знала. Скорее раненый, но крайне опасный хищник. «Нужно срочно разведать, что это значит? И как со всем связана Карина!» – озадачилась женщина.
То, что между этими двумя что-то произошло, она уже знала. Карина сама позвонила неделю назад и сказала, что уходит. Глеб тогда дать пояснения отказался, и, если бы не проговорился Кузьмич, ей в жизни бы не догадаться… Послал Бог молчунов!
– Пап, а почему ты босиком и в расстегнутой рубашке? – первой обратила внимание на странный вид отца Женя. – Ты нас бежал встречать?
Глеб не знал что ответить: ложь или правду? Дочери он не врал никогда. Рассказать, что бежал вернуть девушку, которая внезапно оказалась такой важной и необходимой? Рассказать, что сейчас еле сдерживается, чтобы не бросить все и продолжить бег? Карина… Даже думать не хотелось, что она себе могла вообразить, застав его с Ириной.
Но Жене рассказывать это глупо.
– Папа занимался спортом, милая, – пришла на помощь Анастасия Павловна. – Пойдем лучше в дом, переоденемся у папы в комнате. Ты ведь не просто так везла то нарядное платье?
– Лучше не надо, – шепнул ей на ухо Булавин. – Там… люди…
Теща выразительно округлила глаза, поняв намек. Вот оно что оказывается… Люди!
– Маринка, пойдите с Женечкой, прогуляйтесь. Ивана Кузьмича поищите, ты ведь помнишь инструктора Глеба? Усатый такой!
Марина попыталась было возразить, Кузьмича она на дух не переносила, как и он ее, но дочь уже изо всех сил тянула мать в сторону самого высокого дома.
Как только они скрылись из виду, Анастасия Павловна перешла в наступление.
– Глеб, а что та женщина делает в твоей комнате? – с суровейшим видом спросила теща.
Булавин хотел махнуть рукой, но острая боль прострелила плечо, и жест вышел скомканный.
– Эх, ты! – тяжело вздохнула женщина. – Герой-любовник! Карина ее видела?
Он молча кивнул.
– Так ты за ней гнался сейчас?
Снова кивок.
– М-да… Неловкая ситуация…
– Не то слово, – почесал затылок Глеб.
– А девчонка для тебя хоть что-то значит? – задала теща давно мучивший вопрос.
Ответ и в этот раз не понадобился. Сама прочла по светящимся отчаяньем глазам, по сутулым плечам и сжатым губам. Вот это новость! Сам, небось, еще до конца не понял, но попал.
– Глебушка! – всплеснула руками Анастасия Павловна. – Да неужели? Мама-мия…
– Настасья, не трави душу. И без того тошно, – потер шею, будто что-то душило.
– Ничего-ничего, такое тебе на пользу! Душа должна болеть, как иначе узнать, что она жива? – она, как непутевого сына, нежно обняла его, потрепала по голове. – Карина – девочка не глупая. Поймет, если сказать не побоишься.
– Настасья… – Глеб устало посмотрел ей в глаза. – Я уже таких дров наломал, что, боюсь, она даже слушать не захочет. И будет права.
– Захочет – не захочет, а сказать надо!
– Знаю… Но не сейчас. Пусть немного остынет.
– Как знаешь… – пожала плечами теща.
Уж она лучше других знала, чего он боится на самом деле. Страшнее слова «Нет» для любого мужчины не сыскать. Вот только оттягивать разговор нельзя. Карина очень эмоциональная и волевая. Такая, если решит уйти, потом не нейдешь.
– Пойду-ка я воздухом подышу, – будто обращаясь сама к себе, многозначительно сказала Анастасия Павловна.
– Воздухом лучше дышать в ангаре, – Булавин вымученно улыбнулся женщине. Все-таки дочь и теща у него были лучшими. Ради них и Марину можно потерпеть.
Пожилая женщина кокетливо поправила и без того аккуратную прическу и неспешно направилась в нужном направлении. Спасение утопающих, может, и дело рук самих утопающих, но кругом спасательным иногда получить по голове не лишнее!
* * *
Как раненный зверек, Карина забилась в самый темный угол ангара. Среди коробок, стремянок и вороха мешков, вряд ли кто-то заметит сжавшуюся на деревянном ящике фигурку девушки. А она никого видеть не хотела. Насмотрелась.
Какой же лживой может быть мужская сущность! И пусть ей сколько угодно твердят про инстинкты, тестостерон или знаменитое «другое отношение мужчин к верности». Как можно утром целовать до умопомрачения одну, а вечером принимать ласки другой? Да, никто никому ничего не обещал и не клялся, но чтобы вот так легко играть с ней, как с бездушной куклой…
Из глаз катились соленые слезы, но не смахивала их со щек. Пусть текут! Пусть отольются поскорей, высушат все нутро.
А ведь она почти поверила… Почти простила… Дура! Наивная, глупая дура! Зачем просил поцеловать, зачем смотрел так отчаянно? Много было этих «зачем». Повелась, влюбленная девчонка, легко повелась на приманку опытного хищника. Новая интрижка, коротенькая, как раз до приезда более опытной любовницы. А эта другая хороша… Даже в коленопреклоненной позе смотрелась гордо и красиво. Карина сжалась, будто хотела превратиться в маленькую незаметную точку. Куда ей, неопытной простушке до роскошных любовниц Глеба.
Слезы душили все сильнее, вырывались из груди с горьким стоном.
– Ого! – раздался поблизости знакомый женский голос. – Это ж надо так себя извести. Глаза как у красноглазого лемура, распухли будто сливы.
Карина отвернулась и заплакала еще сильнее. Теперь мало того, что больно, так еще и стыдно.
– Жалеешь себя? – Анастасия Павловна присела рядом, не боясь оставить затяжки от грубого ящика на юбке. – Не отвечай. Знаю, что жалеешь. Мы, женщины все так: нас обидят, а мы вначале по себе воем, и только потом думаем о мести.
– Я не хочу никакой мести, – всхлипнула Карина. – Хочу, чтобы все поскорее прекратилось.
– Что прекратилось? Ответь мне, девочка, что?
– Не хочу… – устало прошептала девушка.
– Нет, я требую, – тоном безжалостного инквизитора повторила Анастасия Павловна. – Скажи это словами. Поверь, потом легче станет.
– Я влюбилась в него, как последняя дура. Первый раз в жизни, так сильно и так глупо, – выкрикнула девушка, словно проклятия. – А он…
Женщина подсела еще ближе и обняла дрожащую от рыданий девушку. Когда-то, давным-давно, она сама была в подобной ситуации. Только ее бывший муж на самом деле оказался лживым подонком. Глеб с ним ничего общего не имеет, жаль, что Карина пока это понять не в состоянии.
– А может все не так, как ты думаешь? – с надеждой спросила она. – Может, он не виноват?
– Ха! – горько всхлипнула девушка. – Он никогда не виноват. Все только секс, только интрижки… Со мной или с другими… Конечно!
От удивления Анастасия Павловна чуть рот не открыла. Оказывается, дело зашло куда дальше, чем она скромно предполагала. Однако же, а Булавин умеет удивлять… Ой, и получит он от нее. Никогда никого не била, а его отлупит, как последнего преступника.
– Деточка, я не ищу Глебу оправданий. Пусть сам их находит! – погладила девушку по спине, успокаивая. – Я видела его сейчас. Жалкое зрелище, так что ему не легче…
– Лицемерный лжец! – стукнула ладошкой о стену. – Скотина самовлюбленная! Если ему сейчас не легче, пусть предъявляет претензии к любовнице за плохой минет. Я здесь не причем!
Анастасия Павловна присвистнула бы, если б умела. Эх, зря не расспросила Глеба о подробностях встречи любовницы с Кариной. Неужели Булавину приперло пошалить именно сейчас? Вряд ли… Не похоже на Глеба… Но и девочку расспрашивать о деталях не стоит, ей и так досталось.
– Эх, милая… Иногда в жизни такое бывает, что и в романах не пишут. Поверь мне, старой перечнице! – тетушка грустно улыбнулась одними губами. – Порой жизнь под откос может пустить сущая безделица.
– Все уже не важно… – Карина упрямо тряхнула головой. Компот из жалости к себе и обиды на Булавина все еще отравлял душу, но слезы облегчили боль. – Завтра на первом же автобусе я уеду отсюда.
– А сегодня?
– Что сегодня? – не поняла девушка.
– Сегодня, что делать будешь? – по слогам произнесла женщина. – Только не говори, что закроешься у себя и будешь выть.
– Именно так и планировала, – с робкой улыбкой ответила девушка.
– О, нет! Карина! – Анастасия Павловна возмущенно стукнула ножкой. – И ты позволишь всем запомнить тебя этакой унылой плаксой? Нет! Женщина обязана сохранять лицо, даже при плохой игре!
– Тетя Настя, неделю назад я уже поддалась на одну такую провокацию. Видите, чем все закончилась? – развела руками девушка. – Не старайтесь даже.
Та беспомощно вздохнула. Сделать больше ничего нельзя. Оставалось надеяться, что Глеб в состоянии не упустить свое счастье.
– Девочка, делай, как считаешь правильным, но не закрывай сердце до конца. Глеб, конечно, наделал в своей жизни немало ошибок, но алмаз от фальшивки уже отличит… – она с обидой вспомнила собственную дочь. – Другой такой, как ты, ему не найти.
– Анастасия Павловна, идите к гостям. Ваша семья там, не надо тратить на меня время, – Карина утерла последнюю слезу и встала. – Со мной все будет хорошо… Со временем.
– Верю, – поднялась женщина. – Ты сильная девочка. Это и хорошо и плохо, только не закрывай сердце… Еще раз прошу. Мы сильные женщины это слишком хорошо умеем.
Девушка, ничего не обещая, кивнула и направилась к выходу. Хотелось умыться, закрыть наглухо шторы и спать. На смену слезам и самобичеванию пришло опустошение. Решение принято и сейчас можно жить по наитию, неспешно пережидая час за часом.
* * *
Тем временем в самом здании администрации полным ходом шло приготовление к празднику. Коллектив и редкие гости за неделю траура так соскучились по веселым анекдотам, шуткам и розыгрышам, что, забыв зачем на самом деле собрались, бойко развлекали друг друга. Сервирование стола обернулось развеселой игрой, а Дольф, как, единственный серьезный парень, был нарасхват. Глебу с дочерью пришлось немало постараться, чтобы отвлечь внимание пса от вездесущей бабы Нюры. Какими только деликатесами кухарка завоевала такую преданность?
Предоставленная сама себе, Марина решила прогуляться по дому. Дочь была здесь неоднократно и подробно рассказала, в каких условиях за городом живет отец, но такого она не предполагала! Целая спортивная деревня, комфортабельные коттеджи, где даже отделка выполнена из дорогостоящих натуральных материалов. Маленькая парашютная Швейцария.
Комнату бывшего мужа Марина нашла быстро. Да и кому еще могла принадлежать комната с массивной двухстворчатой дверью в конце коридора? Глеб никогда не преемлил узких проходов и хлипких преград. Свободолюбивый и требовательный во всем – таков ее бывший.
Ирина уже заждалась своего любовника. Он так неожиданно и быстро сбежал, не объяснив ничего. Когда послышались шаги, она обрадовалась, но в комнату вместо Глеба вошла незнакомая женщина. Высокая стройная блондинка в дорогом брючном костюме с легкой полупрозрачной блузкой. Такие женщины созданы украшать обложки глянцевых журналов или виллы миллиардеров.
– Бонжур, – хищно улыбнувшись, поздоровалась незнакомка. И тут Ирину как током ударило. Она узнала ее.
– Здравствуйте. Вы, я так понимаю, Марина? – Ирина старалась сохранить за собой позицию хозяйки ситуации, но пронзительный взгляд женщины напротив не оставлял никаких сомнений: она вернулась не просто так.
– А вы, наверное, какая-нибудь знакомая моего мужа?
– Вашего бывшего мужа, – поправила Ирина.
– О, бросьте! У нас общий ребенок, который связывает гораздо прочнее любого брака.
– Я наслышана, как ценны для вас супружеские узы.
– Неужели? – блондинка тряхнула роскошными волосами и гордо приподняла подбородок. – Неужели вы думаете, что он будет говорить правду о наших отношениях каждой своей… подружке?
– Мы давно встречаемся, я бы поняла! – Ирина не верила ни единому слову этой дамочки.
– Поймите же: одно дело секс, а другое – настоящая душевная связь, когда люди думают друг о друге даже на расстоянии, заботятся, переживают один об одном!
Соперницы обменивались разящими ледяными взглядами, не сдавая позиций. Состоятельный Булавин был слишком ценным трофеем для обеих. Ирину же он интересовал еще и как любовник, очень хороший любовник. За такого не грех выпустить коготки в противницу.
– Милочка, – Марина пошла в наступление. Просчитывать подобных дамочек она научилась давно, Париж не терпит слабовольных. – Мне вас жаль разочаровывать, но больше мой муж в ваших услугах не нуждается.
Элегантная дамская сумочка по-хозяйски разместилась на прикроватном столике, мгновенно вписавшись в интерьер. А ее владелица, как ни в чем не бывало, подошла к кровати и отвернула покрывало. Секунда, и из-под подушки были извлечены на свет старенькие обшарпанные чётки. Такие продаются обычно в церквях или монастырях. Никакой лишней мишуры, только можжевеловые бусины да маленькие деревянные крестики.
– Мой подарок, – тонкий наманикюренный пальчик прошелся по полированным деревянным шарикам, не касаясь крестов. – До сих пор спит с ними под подушкой… А с виду такой суровый…
Марина аккуратно вернула вещицу на место, заправила покрывало. Она уже знала, какую реакцию произведет такой жест и не ошиблась. Не прошло и минуты, как за соперницей захлопнулась дверь.
Ирина ей не ровня. И дело не в самоуверенности или гордости. Сколько таких любовниц было у ее француза, и где они? Растворялись при первой же встречи с ней, законной женой. Не обанкроться Шарль, и сейчас не пришлось бы ручки марать об эту… Руки…
После прикосновения к чёткам безумно захотелось помыть руки. Хорошо, что мать не изменила себе и положила их у изголовья. Дурацкое воспоминание, которое все никак не удавалось забыть, сейчас сыграло в ее пользу. Маменькин подарок зятю-калеке, как раз перед ее отъездом. Анастасия Павловна тогда всадила нож в спину собственной дочери, обвинив во всех грехах.
Она до сих пор помнила каждое слово: «Марина – ты мне не дочь, ты чудовище, алчное и холодное. У Глеба нет ничего кроме надежды и дочери! Женю, как и имущество, ты украла, а надежда… Теперь осталась надежда только на Бога!».
Высокая элегантная блондинка открыла кран, но холодная вода не могла остудить ладони. Она все лилась по холеным рукам, украшенным золотыми кольцами, текла сквозь пальцы.
В отчаянии женщина опустилась на пол. Время… Потребуется день или два, и мучающая ее совесть замолкнет. Всегда замолкала. В этот раз исключения не будет.
* * *
Единственным человеком, которого не коснулась праздничная суета, был Ферзь. Он еще во время прыжков поздравил шефа и отпросился с попойки. Пока не хотелось ни праздника, ни алкоголя. Рита все еще снилась каждую ночь, заставляя вздрагивать всем телом. Вода поутру смывала холодный пот, но мысли по-прежнему оставались туманны.
Прыгал на автомате, уверенно, четко, но без особой жажды, ел мало. Прежняя общительность куда-то исчезла, а из собеседников наилучшим казался Дольф, да и то, когда у пса не было игривого настроения.
Правда, сегодня одно событие начисто выбило Лешку из неспешного жизненного ритма – полуодетый Булавин, бегущий за помощницей. Он смотрел на эту сцену из своего окна на втором этаже и улыбался дурацкой мальчишеской улыбкой.
