Текст книги "Высота (СИ)"
Автор книги: Мария Коваленко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
* * *
В себя приходили долго. Молча лежали на кровати, боясь даже прикоснуться один к одному. Учились заново дышать и чувствовать собственное тело.
– Я тебя никуда не пущу… – Глеб медленно повернулся на бок и притянул к себе девушку. – Слышишь? Никуда!
Она кивнула. Сегодня пусть не пускает, сегодня можно. Но только сегодня…
Часть 2
Ночь пролетела незаметно, словно один час. Без условностей и запретов, в ощущениях и страсти, позабыв на время об обидах. Сплетая тела на влажных простынях, любили так, как не могли сказать словами. Ночью, которой можно всё, ночью, которую так долго ждали оба.
Но все имеет конец.
А каким бывает утро после насыщенной ночи?
Счастливым – ответят одни, интригующим – сладко отзовутся другие, тревожным – проворчат третьи.
А если эта ночь была последней, и нужно сделать вид, будто ничего не было, собрать остатки вещей и бежать?
Незаметно улизнуть из-под горячего бока самого любимого на земле мужчины, бесшумно одеться, постоянно оглядываясь на довольную улыбку спящего, и мышью выскочить в коридор – непростой план!
Карина еще немножко полежала, обдумывая стратегию и тактику отступления, а потом открыла глаза. Пока все подтверждалось: в затылок размеренно дышал Булавин, а совсем близко на маленьком коврике валялась ее одежда. Вся, кроме трусов. Уж куда их закинул любезный босс, только Бог знает!
Впрочем, трусы не самая важная вещь при побеге. Пусть остаются здесь, как напоминание или трофей. Важнее – джинсы и майка. Только она потянулась в их сторону, как на бедре зашевелилась рука мужчины.
– И куда это мы собрались? – послышался хрипловатый голос.
«Пристрелите меня на месте!» – подумала Карина, поворачивая голову в бок. От висков до темечка прокатилась болезненная волна.
Синие глаза задумчиво осмотрели лицо девушки и моргнули.
– Ничего не болит? – он был сама забота. Пальцы нежно поглаживали бедро, периодически задевая крайне чувствительные точки, а губы так и звали «Поцелуй меня!».
– Глеб, ты можешь ко мне временно не прикасаться? – обиженно проворчала девушка. – Ну, пожалуйста!
– Голова болит? – уголки красивых губ расползлись в жалостливой улыбке. – Шампанское в три ночи было лишним?
– Я пить хотела… – послышалось оправдание. – Кто ж знал, что вместо воды ты принесешь шампанское!
– Извини, виноват, – затем подумал о чем-то своем, довольно потянулся и добавил: – Но как ты его пила… Ммм…
Девушка в ответ лишь стыдливо сглотнула.
– Ладно, ты лежи, сейчас принесу болеутоляющее! – и Булавин, обнаженный как греческий бог, величественно встал из кровати.
Прищурив один глаз, Карина втихаря наблюдала за происходящим. Пожалуй, именно сегодня был тот уникальный случай, когда головная боль оказалась ей на руку. В паре метров, согнувшись над низким комодом, шурудил Глеб. Вид подтянутой крепкой задницы, красивых мужских ног и широких плеч мог заставить последнюю монашку расстаться со своими убеждениями. Нет, определенно смотреть на это и одновременно думать о побеге – невозможно!
Закрыла глаза.
– Держи, страдалица, – в руку ей уткнулся стакан с водой. В нем уже шипели две таблетки, от которых должно стать лучше. – Больше ничего не болит?
Мужчина многозначительно приподнял брови.
В ответ девушка бесстыдно показала кончик языка и принялась пить волшебную микстуру. Пусть даже не надеется, что она вот так просто сознается. Еще героем себя возомнит!
– Ну, раз ничего не натерла, то пока ты пьешь, я бы продолжил… – и он нахально откинул в сторону одеяло, оставляя ее совсем голой. – Чего ж такому добру пропадать?
На «добро» Карина старалась не смотреть. Ночью начувствовалась, глубко-глубоко.
– Глеб Викторович, ты наглый развратник! – давясь лекарством, возмутилась девушка. – Даже и не думай подойти ко мне! Прикасаться запрещаю!
– Значит, все-таки болит не только голова…
По хитрому прищуру она поняла, что выдала себя с потрохами. Что ж, пусть так! Зато трогать не будет и, может, позволит уйти поскорее. Но у Булавина был иной план. Отобрав у девушки пустой стакан, он бережно укрыл ее одеялом и улегся рядом.
Горячая широкая ладонь, тихонько ущипнув за попу, бесцеремонно вернулась на прежнее место.
Несколько минут лежали молча. Карина по-прежнему вынашивала план побега, обдумывала детали и новые условия. Каким бы заботливым Глеб ни казался сейчас, прошлого это не изменит. Пройдет еще день или неделя, и он назовет произошедшее еще одной «интрижкой» или чем похлеще. Потом явится еще какая-нибудь дамочка, и любезный шеф бросится в новый омут, вычеркнув ее из жизни, как сиюминутное увлечение.
Куда ей молоденькой девушке, среди светских львиц, что он таскает в свою кровать! Одна бывшая женушка чего стоит!
Девушка пугала себя увиденными картинками, пережитыми воспоминаниями и горючими слезами. Старательно настраивалась на неотвратимое расставание, подогревала в себе гнев.
Рядом в задумчивости лежал мужчина. Придирчиво рассматривал потолок, будто ожидал, что на нем, как на большом экране, появятся ответы на все его вопросы. Вырисовывал пальцем восьмерки на бархатном женском бедре и все никак не мог начать. А начать было надо!
– Послушай… – хором сказали оба.
– Ты первая! – уступил даме слово, затем почесал затылок и передумал. – Нет, ты молчи, говорить буду я.
Карина нервно сжалась. Чувствовала ведь заранее, что надо бежать поскорее, ощущала седьмым или восьмым чувством, что молчание плохо кончится, и вот…
Мужчина перевел дыхание, и на локтях устроился поверх девушки. Глаза в глаза, чтобы уже точно «ни шагу назад».
– Надо было поговорить еще вчера, да как-то… – в ее взгляде Глеб прочел откровенную панику, значит не ему одному страшно. – Карина, я не хочу, чтобы ты уезжала. Молчи, понял без слов! Я виноват перед тобой, очень…
Девушка, широко раскрыв глаза, слушала самую странную и сложную исповедь в своей жизни. Слушала и не могла поверить, что это не сон. Прямо перед ней, виновато глядя в глаза, железный дровосек Глеб Викторович Булавин кается в своих ошибках, просит ее остаться и обещает исправиться! Нонсенс! Надо бы ущипнуть себя, а вдруг это сон!
Булавин негромко вскрикнул.
– Ты чего щиплешься? – синие глаза ошарашено посмотрели на ее пальчики возле своего бедра. – Больно!
«Значит, не сон!» – изумленно подумала Карина.
– Хорошая моя… – он, кажется, решил свести ее с ума своим откровением. – Я не планировал этого, не хотел и не мечтал, но так вышло. Ты мне нужна. Такая, какая ты есть: дерзкая, смелая, умная… иногда вредная, но нужна. Сто раз пытался забыть или выкинуть из головы – не вышло. Черт, да я даже… ай, не помогло. Тридцать пять лет – взрослый мужик, а я в бешенство впадаю при одной мысли, что кто-то другой к тебе прикоснется!
Судя по желвакам на его скулах и яростному блеску глаз, соперникам действительно пришлось бы сладко.
– А как же вчерашняя дамочка в красном? – прищурилась Карина. Душа уже ликовала от счастья, но рассудок сопротивлялся из последних сил. – Как мне быть, когда тебя снова потянет… погулять?
– Чертовщина! Карина, ты меня вообще слушаешь? – Булавин готов был рвать и метать. – Никакие дамочки, кроме той, что сейчас подо мной, мне больше нафиг не нужны! Я хочу видеть рядом с собой только тебя! Будь то в постели, за обеденным столом или на взлетной полосе – только тебя!
Она хотела еще что-то спросить, но злые горячие губы поцелуем ответили на оставшиеся вопросы. Они целовались медленно, с чувством с толком, словно пробовали друг друга на вкус. Ласкали руками и стонали от удовольствия. Обоим не верилось, что такое возможно.
– Сейчас приходи в себя и пойдем! – довольный Булавин снова навис над ней.
– Куда? – недоумевала девушка.
– За твоими вещами! – недолго думая, Глеб поднялся, что-то долго искал в своей сумке, и, наконец, найдя, вернулся в кровать.
– Моя женщина должна жить со мной! – в раскрытой ладони лежали ключи. – Поменьше от этой комнаты, а два больших – от квартиры.
Девушка от удивления открыла рот, не веря в происходящее. Но головная боль уже стихала, а с ней уходили все обиды и страхи.
Напротив ее счастливый и довольный собой мужчина радостно улыбался, будто мальчишка, и собственное счастье настырно просачивалось во все закоулки души.
Глава 17. Марина
Что стоит эта ночь без сна?
Что стоит этот день без мечты?
Что стоит одиночество без конца?
И жизнь без любви?
«Что стоит» гр. «Многоточие»
К завтраку не спустились только владелец клуба и его помощница. Кузьмич с Ферзем многозначительно переглянулись по этому поводу, но предпочли не заострять внимание остальных. Настасья Павловна, которая сама сегодня проснулась не в отведенной ей комнате, хранила молчание, как рыба. Одна красавица Марина бросала злобные взгляды на второй этаж здания администрации да безжалостно ковыряла вилкой ни в чем не повинный бифштекс.
О том, что там происходило ночью, она знала не меньше остальных. Такого позора и разочарования в своей жизни она еще не испытывала. Кружевной пеньюар, что покупался в Париже для одной единственной цели, был водворен обратно на дно чемодана, как и мысли о возвращении себе бывшего мужа. А ведь все так замечательно начиналось: от любовницы избавилась, дочь спать уложила, незаметно переоделась… Дальнейшее лучше не вспоминать!
Пальцы до сих пор сжимались в кулачки. И когда Булавин только успел! Она же на полчаса всего отлучилась.
Нет, определенно, это злой рок. Стоять под спальней мужа и слушать, как там раздаются вполне красноречивые стоны и вся мебель ходуном ходит. Похоже, после травмы бывший сноровку не потерял… Кушать расхотелось вовсе.
Оставив в тарелке недоеденный завтрак, женщина вышла из столовой.
– Ишь, царица! – проворчал старый инструктор. – Даже посуду за собой не убрала. За холопов нас тут считает?
– Успокойся, Иван! – отмахнулась Анастасия Павловна. – Я за ней приберу. Пусть лучше идет.
– Настасья! Ты за ней всю жизнь прибираешь!
Женщина пожала плечами. Свою дочь она знала лучше всех, и если та сейчас чем-то разозлена, то лучше не лезть. Пусть подышит свежим воздухом, придет в себя, потом и поговорить можно.
Минут через двадцать, когда в столовой все разошлись, к Марине подошла мать. Молодая женщина курила и не обращала ни на кого внимания. Слишком паршиво было у нее на душе. Планы полетели псу под хвост, дорога во Францию закрыта, и надо как-то начинать жизнь заново. Без денег, без связей и без друзей.
– Маришка, – Анастасия Павловна облокотилась рядом с дочерью на деревянные перила, мечтательно осмотрела округу. – Я в обед уезжаю. Вы с Женей остаетесь или едите со мной?
Молодая женщина немного помолчала, сделала пару затяжек и внимательно посмотрела на мать. Было что-то в этом взгляде тоскливое и обреченное.
– С тобой поеду. Нечего мне здесь делать.
– Правильное решение. Не надо, злить Глеба. Ему не до тебя.
– Это, как раз, я поняла… – аккуратно затушила сигарету в пластиковый стаканчик. – Не ожидала… Она ведь моложе его лет на пятнадцать.
– На двенадцать, – поправила Анастасия Павловна. – Не такая уж большая разница. Да и Карина девушка не ветреная. Им вместе будет хорошо.
– Мам! – отмахнулась красотка. – О чем ты говоришь? Глеб признает только одну женщину, ей и покланяется. Ее величество Высота!
– Маришка, он взрослый мужчина. Парашюты парашютами, но своя семья важнее, а с Кариной это возможно. Девочка его сильно любит.
Дочь в ответ горько рассмеялась.
– Любит, семья… Мам, у Булавина даже слов таких в лексиконе нет! – ее глаза горели гневом. Слишком многое вдруг припомнилось из прошлого. – Меня он тоже когда-то по-своему любил, и я его. Да-да, не кривись! Любила я его, иначе, зачем бы беременела и дочку рожала?
– Марина, не знаю, кто из вас там кого и как любил, но ушла ты некрасиво!
– Наша песня хороша, начинай сначала! – хлопнула в ладоши дочь. Она, как наяву, вспомнила свой первый брак: постоянные соревнования, сборы и показательные выступления. Больницы, частые переломы, квартира, заваленная парашютным барахлом и медалями мужа. Он почему-то считал, что ей они также важны. Тьфу! Да она бы выменяла любую из них хотя бы на неделю нормальной семейной жизни! – Знаешь, что… Вот вы все за эту девочку радуетесь, а зря. Мне, лично, ее жаль.
– Ну, знаешь ли…
– Не перебивай! – строго оборвала она мать. – Пройдет несколько месяцев, может год, и эта ваша Карина сбежит от него подальше, чтобы не видеть и не знать ничего. Если любит – сбежит точно! Когда в соперницах голубое небо и свободный полет, женщинам надеяться не на что!
– Ты не права! – Анастасия Павловна крепко сжала деревянный поручень. Было что-то тревожное в словах дочери.
– Ха! А ты спроси у Ивана Кузьмича, почему он до сих пор бобылем бегает!
Удар попал в цель. Пожилая женщина и сама не раз задумывалась, отчего здоровый, неглупый мужчина одинок. Как развелся по-молодости, так и не женился ни на ком. Всегда один, всегда среди парашютов, самолетов и таких же влюбленных в спорт безумцев, как и сам. Даже их редкие свидания связью назвать нельзя. Так, совместное поедание котлет с переходом на «чай». А ведь свободные отношения в их возрасте откровенно попахивают одинокой старостью.
Любая ее отчаянная попытка начать разговор непреклонно оканчивалась анекдотом или веселой историей из жизни инструктора. А ей оно надо? Вечно ждать случайных встреч, телефонных звонков раз в месяц и букета, одного в пятилетку…
– Задумалась? – невесело улыбнулась Марина. – Есть от чего. Так что девочке этой я не завидую. С такими, как Булавин, комфортно жить только ради денег, секса или положения в обществе, но по любви…
– Все, не каркай! Много ты Глеба знаешь! Лучше скажи, как сама дальше планируешь жить?
Вместо ответа красотка порылась в сумочке. Через минуту в ее руках лежало три визитки с номерами личных телефонов.
– Вчерашний улов, – без особой радости пояснила дочь. Затем брезгливо кинула аккуратные прямоугольники бумаги в урну, рядом с крыльцом. – Не хочу! Меня в штаты одно модельное агентство приглашало, еще в Париже на них подрабатывала время от времени. Пришла пора брать судьбу в свои руки.
– А дочку?
– Женя со мной поедет! – сказала, как отрезала. – Я без нее никуда!
Спорить Анастасия Павловна не стала. У нее свой бизнес, времени свободного нет, а Глеб… Не до дочки сейчас Булавину, он, конечно, в жизни не признается, но куда ж денешься от правды.
Они еще немного постояли в молчании, а потом из здания администрации показалась знакомая парочка. Мужчина за талию прижимал к себе девушку, о чем-то тихо говорил, а она в ответ счастливо улыбалась.
– Позови, как отъезжать будешь, – на прощание сказала матери Марина и, не оглядываясь, направилась к себе.
К чужому счастью завистью она не пылала, сама проходила, знала. А еще знала его цену. Осилит ли молоденькая девушка путь, который предстоит? Не известно! Сейчас они оба улыбаются, думают о хорошем, и небо над головой без единого облачка. Кто же в такие моменты думает о плохом?
И Марина не думала. Для ее ночью период Глеба Викторовича Булавина закончился навсегда.
Им она переболела давно, потому и решилась приехать, попробовать начать заново, по-другому… Не вышло. Обидно, досадно, но жизнь должна продолжаться, чего бы это ни стоило. А любовь… Без этого научилась жить еще пять лет назад. Не так уж сложно: меньше боли, меньше волнений, качественный секс и дорогие украшения. Чем ни сказка?
Пальцы, подрагивая, потянулись за новой сигаретой.
Глава 18. Совместная жизнь
Научи меня быть счастливым
Вереницей долгих ночей,
Раствориться в твоей паутине и любить ещё сильней.
«Научи меня быть счастливым» гр. «БИ-2»
Часть 1
Дольф угрюмо смотрел на любимого хозяина, но тот в последнее время на него не реагировал, то летал под облаками, то пялился за зад своей новой подружки и глупо улыбался. Хоть вой! Он ведь теперь и спит с ней в одной комнате, выставив питомца за дверь! А где ежедневные почесывания брюха, где серьезные разговоры перед сном, где деликатесы из ближайшего зоомагазина? Куда все пропало? И за что? Несправедливость…
Пес нервно вильнул обрубком хвоста и, с трудом передвигая кривыми лапами, направился в кухню. Хоть там его любят!
Булавин скинул с плеч парашютный ранец, пролистал записи Кузьмича с последними показателями команды, задумался. Все шло не так, как он планировал, медленнее. Если за ближайший месяц нужных результатов добиться не получится, делать ему на соревнованиях нечего, а ведь так хотелось. За три недели упорных ежедневных тренировок он с трудом достиг показателей Насти, причем, если с точностью особых проблем не было, то акробатика откровенно хромала. Не было прежней легкости, четкости и координации. Слон в посудной лавке – точнее и не скажешь. И это бывший чемпион, результаты которого до сих пор образец для всех обучающихся…
«Дело – дрянь! – горько подумал Глеб. – Похоже, придется послушаться Кузьмича».
Погруженный в свои мысли, Булавин даже не заметил, как сзади подошла девушка и нежно обняла его за спину. Сердце екнуло. Поначалу привыкнуть к тому, что она рядом и в любой момент может прикоснуться, обнять, да что уж обнять – поцеловать может, никак не выходило. Постоянно отвлекало, он в ответ молча злился, уворачивался, когда получалось, а потом привык.
Не сразу, помаленьку, от поцелуя к поцелую, впал в такую зависимость, что теперь после приземления сам искал ее взглядом и предвкушал очередное лакомство. Карина сильно не сопротивлялась, довольно подставляла губы и сама бросалась на шею. Три недели рая.
– Устал? – прошептала девушка на ушко.
– Как черт! – оторвавшись, наконец, от журнала, повернулся к ней лицом и вдохнул аромат. – Ты что плюшки ванильные ела?
– М-да, и правду говорят, что у голодных мужчин обоняние не хуже собачьего… – Карина едва ощутимо провела пальцами по лицу любимого. В уголках глаз складки стали выразительнее, чем раньше, губы немного обветрились. – Пойдем в комнату, горячий душ и свежие плюшки бабы Нюры кого угодно поставят на ноги!
– Первая часть твоего предложения меня необычайно заинтересовала! А спинку потрешь? – мужчина прижал девушку поближе к себе, и тело, несмотря на усталость, начало откликаться. – Ну, может не только спинку…
Убедившись, что рядом никого нет, она поднялась на носочки и сладко поцеловала настырного босса.
– Это было «да»? – голос Глеба охрип, а фантазия уже подстегивала поскорее добраться до ванной комнаты. – Иногда я побаиваюсь не справиться с твоими аппетитами, моя юная леди.
– Моим аппетитам до твоих еще развращаться и развращаться, – отшутилась девушка, выбираясь из крепких объятий. – Давай, я сбегаю на кухню, организую ужин в комнате, а ты переодевайся и дуй в душ!
Булавин в ответ довольно кивнул. Неплохая идея, особенно, если учесть, что ужинать он не собирался.
* * *
Баба Нюра сегодня была в ударе. Мало того, что клиентов приехало больше ожидаемого и обедов на всех не хватило, так еще и ее фирменные ванильные пирожки собственные работнички расхватали. Вот чем гостей кормить? Хорошо хоть спортсмены на пирожки не зарились. Это пилота с инструктором можно легко отшить или шваброй дверь на кухню подпереть. Какого-нибудь Ферзя или близнецов такой защитой не возьмешь, те народ нахрапистый, в окно влезут.
Когда помощница шефа вошла в столовую, кухарка уже прощалась с последними едоками. Молодая парочка, явно первый раз прыгавшая в их клубе, восторженно нахваливала сытную стряпню поварихи и клялась приезжать почаще. Карина так и не поняла, что их больше впечатлило: прыжок или ужин, но уточнять не стала. Баба Нюра действительно готовила так, что за уши не оттащишь, а прыжки – это уже дело индивидуальное, кому-то нравится, кому-то нет. Сама после тандема с Лешкой особой страстью к высоте не прониклась.
– Что тебе, девонька? Еще за одной котлетой пришла? – кухарка прищурившись осмотрела Карину. – Может наш шеф уже чего налетал? А?
Карина удивленно провела рукой по своему плоскому животу и нервно хихикнула. Стоило ей только вещи в комнату Булавина перенести, как сплетни, одна другой краше, разлетелись по всему аэроклубу. Беременность приписали в первый же день! Тяжело команде было поверить, что суровый босс просто так впустил в свою опочивальню женщину.
– Баба Нюра, я за ужином для Глеба Викторовича, – девушка, с трудом сдерживая смех, строго посмотрела на пожилую женщину. – Он в комнате покушает.
– Ааа? – расстроено махнула рукой та. – Замордовал себя начальник! Сейчас горяченького ему запакую в контейнер.
– Вот и спасибо, – девушка расслабленно выдохнула, как после сложного собеседования. Все-таки что Настя, что баба Нюра слишком много фантазируют на их с Булавиным счет. Все не терпится им шефа женить.
– Я тебя только об одном попрошу, милая… – повариха поставила перед девушкой пластиковый контейнер с едой.
– Вилку с ножом вернуть до завтрака?
– Да нет! – махнула рукой женщина. – Ты проследи, чтобы все поел!
Карина непонимающе захлопала ресницами. Среди спортсменов людей страдающих от плохого аппетита она не наблюдала, с чего бы это Глебу не есть? Повариха ее удивление раскусила сразу.
– Эх, зеленая ты еще! – уселась на удобный деревянный табурет кухарка. – У них до соревнований месяц, даже я в курсе! Сейчас готовятся, оттачивают свои «сальтэ-мальтэ». Кузьмич их в такие периоды всех до единого на диету садит! У меня даже примета есть: если бульдог начальский от тефтельки отказывается, значит – уже отужинал вместо кого-то.
– Что? – от изумления у девушки округлились глаза. Она сама недавно смеялась над потолстевшим Дольфом, оказывается все не просто так.
– Ага, что слышала! Бульдожек то наш аки бочка, еле лапы передвигает… да и Ферзь с Настей сегодня ужинать не пришли – верный знак. Усатый деспот начал свои зверства. Ух, Гитлер окаянный! – женщина всплеснула руками, будто это ее на диету садят, и продолжила: – так что уж проследи за начальничком. Ему голодать нельзя. Если пару дней мяса не поест, нас всех вусмерть замучает. Проверено!
– Как это? – не поняла девушка.
– А я им как-то рыбную неделю думала устроить, как раз чтобы перед своими соревнованиями фосфором косточки укрепили, так твой на второй день скандал закатил, пришлось в закрома за колбасой лезть.
Карина бережно взяла в руки ужин Глеба, словно он был дороже золота, и, распрощавшись с болтливой поварихой, направилась к выходу.
В голове роились совершенно безумные мысли, а на губах играла улыбка. С такой стороной жизни профессиональных спортсменов она еще не сталкивалась. Худеющий Ферзь, Булавин, страдающий он недостатка мяса, печальные глаза Насти, с завистью наблюдавшей сегодня, как помощница лопает ванильные пирожки – все казалось таким забавным, словно она стала героем комедийного фильма.
* * *
По комнате будто ураган прошелся, разбросав повсюду мужскую одежду. Карина уже не удивлялась, за три недели эта картина вставала у нее перед глазами с завидной регулярностью. Глеб, который относился к категории суровых педантов во всем, был крайне аккуратен на работе, в спорте и даже в любимом авто, за порогом собственной спальни превращался в типичного представителя мужского пола. Включенный ноутбук на полу, испачканные в какое-то масло джинсы на подоконнике, пропахшая потом футболка посреди кровати. В этом хаосе только часы и мобильный телефон всегда лежали на своем месте – аккурат на сиденье стула у входа. Сколько раз она по забывчивости порывалась устроить свою попу на швейцарских часиках любимого, уже и сама не помнила. Попытки переложить «богатство» ни к чему хорошему не приводили. Из пылкого любовника Булавин в мгновение ока превращался в жестокого феодала и требовал вернуть свое добро на Родину.
В конце концов, и к этому привыкла, стул на входе перестал ассоциироваться со стулом, а разбросанные вещи постоянно спешащего куда-то мужчины уже не нервировали, а вызывали улыбку. Если вещи валяются, значит – он уже закончил с прыжками.
– Карина, это ты? – послышалось из душа.
– Нет, это не я, это Кузьмич! – пробасила девушка. – Карину украл домовой и сказал, пока ты не приберешься в комнате, ее не выпустит.
Мужчина в ванной весело засмеялся.
– Что ж, никогда не думал, что скажу подобное, но… Кузьмич, организуй мне какую-нибудь девицу приятной наружности. Спинку потереть надо!
– Ах ты, старый развратник! – с наигранной злостью девушка ворвалась в душевую. – Девчонок, значит, захотел? Приятной наружности? Ух, я тебе сейчас устрою!
Булавин откинул подальше, ставшую вмиг неважной, мочалку и довольно посмотрел на раздевающуюся девушку. Нет, определенно, он никогда к этому не привыкнет! Да и как можно привыкнуть? Она, то собранная и строгая, то веселая и озорная, то нежная и отзывчивая, то обидчивая и ранимая. За три недели рядом с ней он сам помолодел лет на десять и совершенно забыл, каково это засыпать или ужинать в одиночестве, каково раскладывать свои вещи или плевать в потолок от бессонницы, каково одиноко цедить коньяк, глядя, как колышется на ветру старый фонарь. Много чего забыл… Даже в душ одному ходить стало неинтересно.
Карина сбросила последний рубеж обороны – маленькие кружевные трусики и нацелилась к нему в душевую кабинку.
– Куда? – Глеб придержал дверь.
– К тебе! – удивилась девушка. – Спинку тереть! Или сегодня у тебя планы на другую банщицу?
Губки сами сложились бантиком, и Булавин чуть не поддался их очарованию.
– Я тут подумал… – мужчина прошелся взглядом вниз по собственному телу, будто любуясь, а потом добавил. – Спину потрем в другой раз. Кое-кто другой потереться очень хочет, так что без презервативов вход запрещен.
Девушка смущенно прыснула. Скажи ей кто-нибудь раньше, что жизнь с грозным шефом может быть такой, не поверила бы ни за что. Куда только девается вся его серьезность и строгость? Может быть, все мужчины ведут себя подобным образом, наедине со своими женщинами – она не знала, но ее точно менялся до безобразия. И в этом самом безобразии был явно профессионалом.
Из душа выбрались только через пол часа, уставшие и довольные. У Карины приятно подгибались ноги, а Глеб втихаря ощупывал больное плечо. За три недели оно то успокаивалось, то снова проклятый ушиб давал о себе знать, заставляя глотать обезболивающее. Врач твердил свое: надо приостановить тренировки, но кто же будет слушать такие советы? Кое-как смазывал мазью и до следующего приступа боли забывал о проблеме.
– Глеб Викторович, а с каких это пор вы после секса стали разваливаться? – игриво поинтересовалась девушка, заметив уставший вид любовника.
Тот в ответ нацепил на лицо хищную ухмылку и одним движением опрокинул строптивицу на кровать.
– Еще раз назовешь меня Глебом Викторовичем, отшлепаю! – прорычал на ушко.
– Мужчину, который мне безумно нравится, зовут Глеб, а вот начальничек тут один, постоянно скрывающий свои секреты, зваться по имени не заслуживает.
Булавин вопросительно уставился на нее.
– Это ты о чем?
– Глеб, почему я должна догадываться, что у тебя плечо болит по случайно обнаруженному тюбику с кремом или по взгляду, несчастному-разнесчастному?
Он не понимал. Смотрел, слушал и не понимал. Ну, плечо. Ну, болит, а ей то что?
– Карин, я сейчас совсем не понял, как мое плечо касается того, что ты на меня обиделась, – Булавин задумчиво почесал затылок. – Вот не понимаю…
– Что, совсем? – девушка изумленно смотрела прямо ему в глаза. – Бывает же… Волнуюсь я за тебя, дурень железный!
Сказать, что он удивился – это ничего не сказать. С минуту обалдело смотрел на девушку, словно она ересь какую-то сказала, потом рассматривал собственные ноги, трогал больное плечо и все равно не понимал.
– Ой, как все плохо… – протяжно простонала она. – Ладно, одинокий волк, садись есть, и так ужин остыл. После еды плечом займемся!
От шока мужчина даже забыл о том, что ужинать не собирался. Только когда котлета и салат удобно расположились в недрах желудка, предательская мысль о диете всплыла в сознании. Но было уже слишком поздно!
Карина довольно кивнула и забрала пустой контейнер. Спецзадание бабы Нюры выполнено. Теперь и плечом можно было заняться. Мазь, найделнную еще неделю назад на полке под умывальником, она принесла сама. Ловко стянула с Булавина майку и принялась нежно, аккуратно смазывать ушибленное место. Мужчина сидел смирно, периодически косился на их отражение в зеркале и медленно-медленно дышал, словно боялся, что видение растает.
– Всё, пациент, можете расслабиться, – девушка поцеловала любимого в висок и спрыгнула с кровати. – Утром повторим, а сейчас рекомендую сон.
– Мне поработать надо… – Булавин указал на включенный ноутбук. – В офисе завал, через два дня ехать в город придется. Могу тебя к родителям на побывку свозить?
– С папой познакомиться поближе? – девушка исподтишка наблюдала, как мгновенно напрягся мужчина. – Глеб, я пошутила…
Тот нервно сглотнул, но ничего не ответил. Не знал он, что ответить. И дело даже не в суровом подполковнике, видали и покруче нравом. Он сам уже не первый день бился над пониманием, какие отношения связывают его с Кариной. Пока ответа не было, но связь явно простиралась дальше кровати и работы.
Девушка натянула на себя одеяло до подбородка и закрыла глаза. Засыпать под мерное стрекотание клавиш ноутбука за последнее время ей было не впервой. Вначале было сложно, то свет отвлекал, но попросту пялилась на полуголого мужчину в общей кровати, а потом прошло, стало частью повседневной жизни, как совместный душ или нежные объятия поутру.
Глеб два часа дотошно изучал отчеты, составлял список задач для секретаря, лазил в интернете, но сон так и не шел. В другой раз он бы, не задумываясь, разбудил Карину и потратил время с большим толком, но сегодня не хотелось. Смотрел, как она сладко спит, еле слышно посапывая, как изредка подергиваются ресницы, и не мог понять самого себя. Что-то было не так, неправильно или непривычно.
Устав, в конце концов, от борьбы с бессонницей, оделся и вышел на крыльцо. Звезды ярко освещали небольшую полянку возле здания. На опушке, как и всегда, горел фонарь, подсвечивая крылья самолета, ангар и остальные коттеджи. Его вотчина! Сколько сил, средств и времени вложено во все! Рискованные проекты, взятки высокопоставленным чиновникам, строгий расчет и отчаянная вера в себя. Не покалечься он тогда, ничего бы и не было.
Его аэроклуб – самое любимое место на земле, и оно принадлежит только ему. Независимый состоявшийся мужчина, преуспевающий бизнесмен, спортсмен, может пока не лучший, но упорный… Чего еще желать?
За спиной тихонько приоткрылась дверь, послышались легкие шаги. Еще не видя лица своего ночного гостя, он знал – это Карина. Губы сами расплылись в счастливую улыбку.
Часть 2
Со следующего дня Булавин все-таки отказался от ужинов и, как все остальные спортсмены, перешел на усиленные тренировки. Карина видела его либо в воздухе, либо в кровати. Все разговоры свелись к короткому «Привет» рано утром, а ласки – к легкому поцелую в щетинистую щеку перед сном. Засыпал он на ходу, стоило лишь выползти из душа да упасть в койку.
