Текст книги "Моё "долго и счастливо" (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Не прикажи де Сиета меня не трогать, так легко я бы не отделалась. Мда. Что говорится, плюсы есть везде, особенно если хорошо поискать…

Котомонстр остался, рыча и глядя на меня единственным не заплывшим глазом.

“Это всего лишь котёнок”, – уговаривала я себя, подходя ближе. А царапины красноречиво саднили, и я ждала, что монстр опять прыгнет.

– Котя-котя-котя, кис-кис-кис…

– Фр! – откликнулся монстр, поводя хвостом.

Я прикусила губу и принялась раздеваться. Гоняться за котом в “капустных” юбках – то ещё удовольствие, так что я добралась до сорочек, а кот изумлённо следил за мной, урча и фырча, и бешено вращая зелёным дьявольским глазом.

Я медленно обошла его по кругу, добралась до шкафа, вынула пару сорочек, быстро обвязала ими кровящие руки…

Следующий час я носилась за монстром по комнатам, подмела все полы, собрала всю паутину и к концу охоты была вся в траве, которой местные устилают пол.

Котомонстр барахтался в сорочке, утробно рыча и явно призывая на мою голову все несчастья мира.

– А фиг тебе, – отдуваясь, объявила я.

К этому времени явились служанки, слава богу, с горячей водой. Кот им тоже не понравился, как и мой внешний вид (“А! Она наконец-то спятила!”), так что они были только рады оставить ванну и убраться по своим делам к чёртовой бабушке.

А я купала котомонстра. Он был пылен, вихраст и пахуч, у него обнаружилась прорва блох, которые не хотели бросать такую роскошную квартиру и желали если переезжать, то на подходящее место жительство, например, на меня.

А ещё он царапался и вырывался, пока я его не намылила, так что мини-потоп мы всё-таки устроили.

После убойной дозы местного аналога мыла кот чуть успокоился и перешёл на жалобное хныканье. Извлечённый из воды на свет, дрожащий и закутанный в третью сорочку, так, что наружу торчали только уши да кончик хвоста, он представлял поистине жалкое зрелище, а по его ранам, свежим и зажившим, можно было бы писать летопись славных кошачьих деяний – и весьма длинную.

Когда я обрабатывала их местным вином, котёнок уже и не дёргался, но плакал очень жалобно.

Потом я закутала его в меховую накидку, уложила на кровать и развлекала чтением азвонских книг.

Приятно проводила время.

Ночью кот попытался отойти в мир иной, но подогретое вино явно вселило в него надежду на лучшее будущее и в этой реальности. Вместо славного умирания он выл кошачьи песни, цапал меня за палец и дрыгал лапами, явно требуя ещё. Даже моя проповедь о вреде алкоголя его не впечатлила.

Зато утром он только вяло дрыгал кончиком хвоста, и дал себя нормально ещё раз помыть и перевязать.

Вот так у меня появился…хм… бойцовский котёнок.

***

Кот получил имя Бес. Никакое другое ему просто не подходило. Серьёзно, при виде его морды иных ассоциаций вообще не возникало. Бандитская морда юного соблазнителя кошачьего прекрасного пола и плохиша всех мастей. Ему только повязки на заплывший глаз не хватало. С черепом и скрещенными костями.

После третьего мытья обозначился настоящий цвет Беса. Рыжий. И здоровый зелёный глаз пятном на ржавом фоне. И жёлтый гной из порванной губы и глаза. Вином он не лечился, и я боялась, что спустя какое-то время мой кот рискует стать одноглазым навсегда.

Ночь, когда я решилась раскалить шпильку и взяться за гной по-настоящему запомнилась коту и мне надолго. Странно, но глаз остался на месте, хотя крови и гноя было так много, что я, пытаясь оттереть их с блио, чувствовала себя заправским садистом. Особенно, когда распятый на кровати котёнок вдруг перестал дрыгать лапами и сделал вид, что испускает последний дух.

В общем, не убили мы друг друга только чудом, и Бес меня ещё два дня игнорировал.

Отдельная история – как я его кормила. Жрал он всё и как не в себя. Обожал вино. Изумительная картина – перекатывающийся на коротких лапах котёнок с головой окунается в кувшин – так, что только задние лапы торчат да хвост туда-сюда дёргается. От избытка чувств, наверное.

Меня он сторонился только первую неделю. Потом понял, видно, что за двуногая даёт ему жрать (под определение “кушать” то, что Бес с едой вытворял не подходило), и наше общение вышло на новый уровень. Очень скоро кот приручился настолько, что залазил спать ко мне на кровать (а не в сундук) и перестал гадить на мою одежду (головная боль служанок).

А больше ничего и не происходило. Честно, без Беса я бы свихнулась, наверное, от скуки. Служанки со мной не общались, стража игнорировала – кроме того случая, когда они обшаривали в потёмках мои комнаты, ища какую-то не то ведьму, не то беглую кого-то – я не поняла. Рейд вроде бы проводился по всему дворцу, и мы с Бесом наблюдали за ним (и слушали) с кровати на пару.

Остальные дни я дрессировала кота. По правде, он был первым домашним животным, которое у меня появилось. Как-то так получилось – у мамы аллергия на шерсть да и ухаживать за всей этой живностью, как говорил папа, тоже ведь надо. Я считалась для этого слишком легкомысленной, а родители постоянно работали, и времени у них не было.

Так что Бес стал моим первым котёнком и огрёб из-за этого по полной.

Думаю, я достала его кисточкой от балдахина – прыгать за ней он совершенно не хотел. И вообще был со всех сторон неправильным котом – игнорировал рыбу, хоть и любил молоко, был неуклюж, криклив и грязен (хотя я слышала, что кошки очень чистоплотны).

Но он любил лежать у меня на коленях и мурчать. Я гладила его уши и лобик, слизывая кровь с очередной царапины на руке, и мечтала оставить это ушастое чудо без когтей.

Спустя ещё две недели мы окончательно привыкли друг к другу. Бес даже как-то остепенился. Он по-прежнему отказывался себя вылизывать, царапался, но уже больше напоминал котёнка, чем хвостатого ушастого монстра, как раньше.

Я же нервничала с каждым днём всё больше и больше. Время шло, а про меня точно все забыли. Я ждала, что со дня на день, а позже – и с минуты на минуту, явится стража и потащит меня к Адриане.

Я даже уже была морально к этому готова – хотя всё равно, конечно, боялась до чёртиков. Так что, когда однажды поздно вечером, во внеурочное для служанок время, дверь открылась, у меня внутри всё похолодело. Даже Бес, до этого равнодушно мурчащий у меня на коленях, всполошился и шмыгнул под кровать раньше, чем вошедший его увидел.

– Добрый вечер, Катрин, – улыбнулся герцог де Сиета, проходя в комнату и швыряя на стол шляпу – как у себя дома.

Я встала.

– Вы пришли отвести меня к Адриане?

– Леди Адриане, Катрин, – усмехнулся герцог, по-хозяйски берясь за кувшин и пытаясь налить из него в кубок вино. Обнаружив, что кувшин пуст, герцог удивлённо покосился на меня (а я что? Это Бес у нас алкоголик). И добавил. – Неужели моя мать ничему тебя не научила?

– Ваша мать, – откликнулась я, – учила, что молодая леди не может находиться в комнате с мужчиной наедине.

Герцог улыбнулся.

– Молодая леди – да. Ты, Катрин… ты не леди. Тебе не нужна дуэнья, не так ли?

Я сжала кулаки.

– Зачем вы пришли?

Герцог устроился в кресле и вытянул к камину ноги. Поднял взгляд на меня.

– Приятно провести время, Катрин. Не пугайся. Пока к леди Адриане тебя никто не поведёт.

Я жадно уставилась на него.

– Эдвард вам ответил?

Герцог усмехнулся.

– Что он вам ответил?!

– Катрин, ты утомительна, – вздохнул Сиета. – И как принц тебя терпел? Ты скучная и назойливая, и наверняка в постели быстро приедаешься. Но кое-что ты всё-таки можешь. Расскажи, как ты умудрилась сбежать из Фрэсны?

Я скрестила руки на груди.

– Понятия не имею. Я не помню.

– Врёшь, – хмыкнул герцог.

– Вру, – пожала плечами я. – И что? Вы не страшнее фрэснийского короля и вы не причините мне вред, пока я нужна вам.

Герцог улыбнулся, точно я напомнила ему о чём-то приятном.

– Катрин, а знаешь, что я потребовал у твоего принца? Отказаться от азвонского престола. Как думаешь, ты стоишь престола?

Я покачала головой.

– Вот и я думаю также, – вздохнул герцог, вставая. – Скучно с тобой, Катрин, скучно и пресно… Иди сюда.

Я отшатнулась.

Герцог снова вздохнул и шагнул ко мне.

Не будь позади меня стена, так бы мы и кружили по комнате – ещё долго, наверное.

– Что вы… что вы делаете?! – пискнула я, когда герцог, больно схватил меня за руку, содрал с моей кисти перчатку и вынул откуда-то давешний кинжальчик. – Не надо… Ай!

Не обращая внимания на мой писк, герцог уколол мой палец, поднёс к нему что-то чёрное, засветившееся… Дальше я помню только боль и дикий жар. И очень, очень долго.

Посреди ночи, когда я проснулась вся в поту, на кровати, на пальце клеймом горел какой-то знак, а подобравшийся фырчащий Бес порывался его облизать.

– Фу, пошёл отсюда, – еле ворочая языком, пробормотала я, то ли засыпая, то ли теряя сознание.

Во всяком случае, Бес не послушался. Я чувствовала его шершавый язычок ещё долго, и он прогонял боль.

А утром исчез и знак, а довольный кот блаженно щурился на солнце, лёжа рядом на подушке.

Я долго рассматривала руку и прислушивалась к себе. Ничего необычного.

Знать бы ещё, что это было.

***

Ещё неделя пролетела в странной апатии. Я перестала нервничать, я вообще иной раз думала, что перестала чувствовать. Ну нет, конечно. Просто мне было всё равно.

Так уже было пару раз – оба перед казнью. Хм, с одной стороны, я до сих пор жива. С другой – это может быть последний раз…

Бес, провалявшись так со мной пару дней, не выдержал и попытался меня растормошить. Даже когти в ход пускал. Не будь его, я, может быть, вообще бы не шевелилась и не ела. Трогательный момент – котяра притащил мне миску с печёными яблоками со стола. Половина яблок потерялась по дороге, а сладкий сироп вылился на кровать. Но притащил же!

Однако больше я спала. И видела яркие сны. Про университет, про то, как поехала во Францию. Как вдруг встретила там Эдварда. Как он за мной приехал сюда, в Азвонию. Как он за мной не приехал, и меня отдали Адриане. Как ко мне врывается стража, а Бес кидается на них урчащей ракетой. Как меня снова куда-то тащат…

Много снов. Я совсем в них запуталась. Совсем.

Было раннее утро. Рассвет только-только забрезжил, сумерки чуть-чуть посерели. Мне снился перестук копыт и лошадиное ржание. Резкие окрики – где-то далеко, не здесь, не у меня, не рядом.

Мне снилось, как тихо отворилась дверь, и знакомая фигура, закутанная в тени, как в плащ, прошла к кровати. Постояла немного, точно в нерешительности, держась за кисточку балдахина.

Откинула занавеску.

Я смотрела на неё сквозь ресницы, как сотни раз до этого во сне.

Он был прекрасен, мой принц, прекрасен, как сказка. Усталый и бледный, и с тенями под глазами. Но он был здесь, рядом. И смотрел на меня со странным выражением тоски и желания, как тогда, в университете.

Он часто снился мне таким.

И, как и в других снах, он, наконец, шагнул ближе, склонился надо мной – низко, я могла бы пересчитать каждую его ресничку, если бы захотела. И – я зажмурилась, почувствовав нежное прикосновение к губам.

А потом мы целовались – нежно и жадно, не в силах оторваться друг от друга, и это было правильно, это было, как надо: его рука на моём бедре, моя – в его волосах. И родной запах трав и конского пота, и нотка чего-то пряного…

Примерно на этом месте до меня дошло, что это не сон, и Эдвард действительно здесь. И он целует меня.

После всего, что… он ещё смеет меня целовать?!

Я вздрогнула, но Эд, не замечая, продолжал поглаживать (гад!) моё бедро, пока моя рука не нашла на сундуке у кровати кувшин с водой… и не треснула этим кувшином по золотой макушке.

Заехала я неудачно – по затылку. Да и размах был несильный, а жаль! Кувшин, впрочем, треснул и кровь у этого мерзавца потекла. Мне на подушку, вместе с водой.

– Обозналась я, значит, а, Эдмунд?! – прорычала я не хуже Беса, подаваясь к отшатнувшемуся юноше. – Сейчас я тебе покажу, как я обозналась!

Эдвард отступил к стене, потирая затылок и с явным удивлением разглядывая окровавленную ладонь.

– Катрин, ты всё не так…

– Что?! – рявкнула я, швыряя в него кувшином. – Поняла я не так, да?! А ну иди сюда, объясни!

Идти Эд не хотел, наоборот он предпочёл стратегическое отступление – к камину, у которого как раз возлежал Бес, с удивлением глядящий на нас.

Я поискала рукой, нашла только подушку – одну из – и швырнула ею в Эда. Потом схватила другую и бросилась следом.

– Ты! Ты женился! Ты умер! – вопила я, избивая опешившего юношу подушкой. – Ты меня игнорировал! А-а-а! Ты меня бросил!

– Катрин, я хотел, как лучше! – вклинился в мои вопли Эд, вырывая у меня подушку.

– А получилось, как всегда! – машинально добавила я, пиная его, куда придётся. – Пусти меня! Пусти, гад! Пусти! А-а-а, Бес, фас!

Урчащая ракета взвилась в воздух.

У кота получилось не в пример лучше, чем даже у меня с кувшином. Втроём: я, котомонстр и подушка, – мы оттеснили юношу к двери, а потом и вовсе заставили сдать позиции и спасаться бегством.

Дверь захлопнулась, Бес с довольным урчанием прижался к ней спиной, умильно выставив круглый животик. Я, отдуваясь, прислонилась рядом к стене.

Снаружи послышался странный грохот.

Мы с Бесом переглянулись.

– Теперь меня точно отдадут Адриане, – весело заметила я.

Бес зажмурился и, кажется, улыбнулся разбитыми губами.

Я хмыкнула и ударила кулаком об открытую ладонь.

– Правильно. Ну и фиг с ней!

***

– … и после всего, – возмущалась я, выхаживая кругами по комнате. Бес, мой единственный собеседник, сидел на столе, водя головой из стороны в сторону – следил за мной. – И после всего он ещё приехать посмел?! Нет, ну ты представляешь, а?! Я тут мучаюсь, а он…

Логическая цепочка возмущений стала ускользать даже от меня, заставив остановиться, подыскивая слова.

– А он… он…

От дальнейших мыслительных усилий меня избавила вломившаяся в комнату стража.

Я профилактически завопила, ещё когда дверь только-только распахнулась, но этим мужланам дела не было до моих криков.

Меня схватили, мне заломили руки за спину, нахлобучили меховую накидку и куда-то поволокли.

А я вопила, мешая азвонский, фрэснйиский и русский:

– Что вы делаете?! Куда вы меня… как вы смеете! Пустите! А-а-а!

Последнее “А-а-а” получилось особенно сокрушительным – именно в этот момент Бес спикировал со стола и, вцепившись мне в юбки, полез под накидку, конечно, не подумав пощадить мою нежную, непривычную к когтям кожу.

Меня выволокли во двор, где как раз собралась целая толпа – поглазеть. До этого они чего-то кричали, теперь орала я – зато громче. Очень громко. Я решила – всё равно ничего не теряю: такой репутации, как у меня, подобные мелочи повредить уже не могут. Так хоть оторвусь напоследок.

Бес уютно устроился у меня на груди под блио и только мявкнул недовольно (я его успешно заглушила), когда меня забросили кому-то в седло. “Кто-то” пришпорил лошадь, ветер ударил мне в лицо, и я захлебнулась криком.

Мимо проносились дома, потом – луг, и, наконец, деревья.

На какой-то поляне мы всё-таки остановились. Всадник спешился и протянул мне руки.

– Спускайся, Катрин.

Я задумчиво потеребила поводья.

– Не-а. Мне и тут неплохо.

На самом деле, с непривычки (успела забыть, да) высота с седла до земли казалась… в общем, если я гордо прыгну мимо его рук, сломаю ноги. А если он меня поймает, я окажусь… мягко говоря в стратегически неважном положении.

Эдвард вздохнул.

– Ладно. Как хочешь, – и, после молчания, ведя лошадь под уздцы, добавил. – Позволь мне всё-таки всё объяснить.

Я громко фыркнула, упрямо вскидывая подбородок.

– Можешь не трудиться. Мне это неинтересно. Я тебе не нужна, и ты мне не нужен. Убирайся в свою Фрэсну, женись на этой Белоснежке, правь и.., – слова предательски кончились, – и…

– Катрин, ты должна меня выслушать, – преувеличенно спокойно сказал Эдвард. – В конце концов, я же не кричу на тебя за то, что ты решилась продать ради меня душу…

– Ради тебя? – ахнула я. – Я тебе задолжала, милый мой, только и всего. Если ты думаешь, что это я от большой любви, то ты крупно ошибаешься, и вообще..!

Эдвард посмотрел на меня и с улыбкой покачал головой.

– Это душа, Котёнок. Поверь, я ценю…

– Не смей называть меня Котёнком, не смей вообще ко мне обращаться! – вскипела я. – Я не хочу с тобой разговаривать! Всё! Отвези меня обратно! Видеть тебя не…

– Катрин, я люблю тебя, – тихо, глядя мне в глаза, сказал Эдвард. – Прости меня.

Я подавилась возмущением. Больше всего на свете хотелось сползти с лошади и разукрасить ему физиономию… или выцарапать глаза… или…

– Ты меня бросил.

– Я…

– Ты меня бросил! – закричала я, смаргивая слёзы. – Уйди! Не хочу тебя видеть! Ненавижу тебя! Уйди-уйди-уйди!!

Он стянул меня с седла, прижал к себе, целовал мои безобразно исцарапанные затихшим Бесом руки…

Я повторяла себе, что всё это ложь, что он также делал другим, другим… клиенткам, когда они были также разгневаны. Но зачем он так мучает меня?

– Я хочу быть с тобой, Катрин. Больше всего я хочу быть с тобой, – хрипло произнёс он, пряча глаза. – Я не могу без тебя. Я отдам за тебя всё, что у меня есть. Я…

– Ты меня бросил, – жалко повторила я.

Он криво улыбнулся.

– Я надеялся, что, вернувшись домой, ты будешь счастлива. Твое место там. Здесь ты в опасности – во многом из-за меня. Я думал, если я оставлю тебя, ты всё забудешь.

Я смотрела на него, склонившегося над моими руками. И не понимала: он делал вид, что мы незнакомы – из-за меня?

Мне снится очередной, ещё более идиотский сон?

– Но я не могу, Катрин, – шептал Эд. – Я не могу тебя оставить. Когда я увидел тебя там… у тебя… я понял, что не смогу. Я пытался. Я думал, когда исчезну… Ты была дома, ты была в безопасности, а здесь я не смогу тебе это обещать. Тебя убьют тут, Катрин, а я не могу этого допустить. Так что лучше было бы… Так было бы…

Я вырвала руку и от души влепила ему пощёчину.

– Типа жертва, да? Типа ты решил, что для меня лучше, да? Ушёл вместе с невестой, весь такой в шоколаде, да? А ты, Катюша, оставайся и будь счастлива, да? А то, что я… я… я, – я собралась с духом и выпалила. – А то, что я без тебя не могу и не хочу, ты не подумал, да? Твой папаша меня чуть не казнил, здесь чуть чокнутой колдунье не сбагрили – а всё потому, что тебя! Не было! Рядом! Тихо! Молчи, я ещё не закончила! Так вот, если ты считаешь, что дома без тебя мне было бы чудесно, то ошибаешься! Я думала, что ты погиб из-за меня, я видела, как ты умирал! И после этого… после этого – счастлива, да? После того, что со мной здесь произошло? Пациентка в психушке – обалдеть какое счастье! Счастлива! А сейчас что – явился меня домой отправить, да?

Эдвард покачал головой, глядя на меня.

– Я не могу. Больше нет. Портал разрушен и…

Дальше я не дослушала. Смысла не было.

– Тогда что? Сам ведьме отдашь или запрёшь в каком-нибудь замке, как любовницу, а? Зачем ты вообще приехал? Быть со мной, ха! Любишь, да? Да ты вообще знаешь, что такое…

Эдвард резко шагнул ближе и прижал меня к себе, крепко, целуя в щёку, лоб, нос… куда придётся.

– Я никому тебя не отдам. Ты будешь рядом со мной. Если захочешь. Сколько захочешь.

– Вместе с твоей женой? – выдохнула я.

Эд усмехнулся.

– Для тебя это важно?

– А для тебя было бы неважно?!

– Это брак по расчёту, Катрин, – шепнул юноша, гладя меня по голове. – Джоан – хорошая девушка. Но я не люблю её.

– Врёшь, – неуверенно пробормотала я.

Эд приподнял мой подбородок и, не отводя взгляда, поцеловал – долго, глубоко, жадно.

***

Снег искрился и поскрипывал под копытами. Деревья тихонько позвякивали обледеневшими ветвями на ветру.

Мы медленно ехали по заснеженному, сонному лесу, и Эдвард, посадив меня впереди, обнимал крепко-крепко. Я чувствовала его спиной – тепло, дыхание, осторожные прикосновения, – когда он носом зарылся в мои волосы, целуя макушку.

– Я не могу поверить, что ты здесь, что ты настоящая, – шепнул он, обжигая мне щёку горячим дыханием.

Я закрыла глаза и выдохнула.

Я сама ещё не до конца уверилась, что это не сон.

Но лёгкие поцелуи в шею и за ушком были вполне реальны.

– Не думай, что я тебя простила, – фыркнула я, тряхнув головой.

За спиной вздохнули.

– Катрин, я должен отдать тебе.

Я, нахмурившись, повернулась к нему.

Эдвард коротко улыбнулся и, осторожно взяв мою руку, надел на палец кольцо – венок алых роз, рубины, изумруды и брильянты.

Я ошеломлённо уставилась на него. Вместе с обветренной, исцарапанной кожей это ювелирное чудо выглядело совершенно неуместно.

– Я даже не заметила, как потеряла его.

– Я знаю, – кивнул Эд. – Но ты его не теряла. Я его снял, там, перед твоим университетом. Ты действительно не заметила.

Да уж. Я тогда была занята несколько другими вещами.

– Зачем же сейчас отдал? – буркнула я, отворачиваясь.

– Потому что оно твоё, Катрин, – голос юноши звучал тихо и очень серьёзно. – Вместе с ним ты попала домой, и оно было моим маяком, когда я искал Джоан. Просто я думал, что уйду, и у меня должно быть что-то твоё, что-то, что ты носила.

Я хмыкнула.

– Как трогательно. А остаться со мной, в моём мире ты не думал?

Эд вздохнул.

– Я не могу. У меня отец, я наследник и я должен…

Дальше можно было не слушать. Прекрасный принц скачет зарубать дракона, оставляя даму одиноко махать платочком.

Как-то всё это нечестно. И грустно.

– А сейчас у тебя невеста и брачные обязательства, – перебила я. – Что же ты приехал? “Потому что я не могу без тебя” я уже слышала. Теперь, пожалуйста, правду.

– Это правда, Катрин, – возразил Эдвард. – Что бы ты ни думала. Но я наследный принц, и на мне лежат другие обязательства, кроме брачных. Я не могу их бросить.

– Даже ради меня? – поддела я.

– Катрин, – голос юноши погрустнел. – Не заставляй меня. Я не могу. Но я могу забрать тебя и сделать так, чтобы ты всегда была рядом.

– Статус любовницы меня не устраивает, – вставила я.

– Катрин, давай обсудим это позже, – напряжённо отозвался Эд.

– А давай сейчас, – вскинулась я, оборачиваясь. Но поймала его затравленный взгляд и тихо выдохнула. – Ладно. Но мы это обсудим.

Эд слабо улыбнулся и, потянувшись, потёрся носом о мою щёку.

Я вздохнула, сдаваясь, и приникла к его губам.

Потом он целовал мою шею, щёки, лицо, а руки распутывали завязки блио, и нам было всё равно, где мы, что происходит вокруг, как… пока Эд не наткнулся рукой на дремлющего под накидкой Беса.

Кот, не задумываясь, вцепился ему в перчатку зубами и заурчал.

– Катрин, ты завела личного демона? – поднимая руку вместе с висящим на перчатке котёнком, поинтересовался Эд. – Что… это?

– Это Бес, – хихикнула я. – Бес, фу. Брось, он не вкусный. И он мой.

Кот, покосившись на меня, разжал зубы и меховым шариком упал мне на руки.

– И, кстати, Бес поедет со мной, – добавила я, устраивая котёнка под накидкой. – Так что обеспечь меня переноской, миской и “Кити-кэтом”.

– Чем? – удивился Эд. – Ладно, Катрин, если хочешь, пусть едет. Ты тут больше никого не завела? Волко-человека, например? Потому что это явно дьявольский кот.

Бес вытащил морду из-под полы накидки и зашипел.

– Тише, – я осторожно шлёпнула кота по носу. – Не бойся, только Бес. Может, ещё наряды, если герцог отдаст.

– Я подарю тебе другие, когда вернёмся, – улыбнулся Эд. – На долгие сборы сейчас времени нет. Мы уезжаем сразу же, как только вернёмся во дворец.

– Если герцог позволит, – хмыкнула я. – О чём ты думал, когда сунулся сюда без армии или Проклятых?

– О тебе, – с убийственной честностью отозвался Эд. – Катрин, Руи нет смысла меня задерживать. А стоит ему попытаться, отец сравняет Азвонию с землёй, и он это знает.

– Мне кажется, – медленно начала я, – твоему Руи нужен престол. Сильно. А кто наследник Азвонии?

Эд улыбнулся, не сводя с меня взгляда.

– Уже не я.

Я нахмурилась.

– То есть?

– Это было условием моего приезда, – спокойно объяснил Эд. – Я отказываюсь от азвонского престола, Руи отдаёт мне тебя.

– И ты отказался? – неверяще хмыкнула я.

– И я отказался, – улыбнулся Эд.

Под накидкой завозился Бес, но я не обратила на него внимания.

– Ты сдурел?! Отец тебя убьёт! А меня…

Эдвард снова приник к моим губам.

– Успокойся, Катрин, всё будет хорошо. Обещаю.

Как, интересно?!

– Просто доверься мне.

– Я и так тебе доверяю, – вздохнула я.

А зря, наверное.

Лес кончился, мы выехали на луг, и Эдвард взялся за отпущенные было поводья.

– Всё будет хорошо, Катрин, Котёнок. Скоро мы вернёмся домой.

Это ты вернёшься домой. А я – в компанию ненавидящего меня колдуна и твоей невесты.

Конь вскинул голову и прибавил шагу, торопясь к крепостной стене.

Вдали протыкал шпилями небо королевский замок.

Я покрепче прижалась к Эду.

Довериться, да? А что ещё мне остаётся?

Глава 3

Народ валил ко дворцу. Площадь перед воротами представляла сплошное людское море, волнующееся и голосящее. У меня дух перехватило от одного только взгляда на мешанину лиц – серо-коричневую, точно все краски с них разом смыли. В который раз мелькнула мысль – как же здесь всё отличается от того, к чему я привыкла. Даже краски – у нас они ярче.

Эдвард придержал коня, заставив его перейти на шаг – быстрее ехать всё равно бы не получилось.

Я прижалась к груди Эда, спрятала лицо. Прошлый раз примерно также всё и начиналось. Сначала народ кричит: “Сальвадо!”, потом решает, что я тут лишняя, и восклицает: “Шлюха!”.

– Всё хорошо, Катрин, – шепнул Эд. – Не бойся.

Угу.

Бурлящая мешанина серого и коричневого, вонючая, опасная, наседающая.

Я зажмурилась, кусая губы.

Придерживая поводья одной рукой, Эдвард поднял вторую в приветствии, чем вызвал бурю оваций, напомнив мне толпу у нашего университета. Здесь голосили громче, не сверкали фотоаппаратами, зато лезли к коню, мечтая дотронуться до любимого принца. Я брезгливо поджала ноги, думая, что если вдруг сейчас кто-нибудь меня стянет вниз, никакой Эдвард не поможет.

Под накидкой на груди завозился Бес. Устроился поудобнее и словно по заказу замурчал. У меня чуть отлегло от сердца, да и азвонцы не торопились бросаться на Эда, максимум пытаясь дотронуться. Наш конь медленным шагом пробирался к воротам сквозь неохотно раздающуюся толпу, а над площадью то и дело взлетало это “сальвадо”. В какой-то момент, когда толпа хлынула ближе, смыкаясь перед нами, мне почудилось, что Эда с седла всё-таки снимут и примутся качать на руках – от избытка чувств (а что тогда станет со мной?). Но обошлось.

Эд царственно улыбался, держался прямо и очень уверенно – прямо-таки по-королевски. Честно, думаю, именно это нас и спасло – нарушать ту грань, что разделяет их идеал (или лучше сказать “идола”?) от “простых смертных”, азвонцы не решились.

Лишь один раз улыбка на лице принца потускнела – когда кто-то в толпе крикнул не то “Ваше Величество!”, не то “да здравствует король!”. Меня кольнуло чувство вины – Эд хотел азвонский трон, так или иначе. И только из-за меня… Но помилуйте, в чём я-то виновата? В том, что появилась в Азвонии?

Когда мы въехали во внутренний двор и тяжёлые, украшенные золотом створки за нами захлопнулись, я облегчённо вздохнула. И тут же напряглась, увидев, что все пространство от ворот до широкой мраморной лестницы занято азвонской стражей – кроме небольшого пяточка с десятком фрэснийских солдат верхом и запряжённой шестёркой лошадей каретой.

Эд подъехал к фрэснийцам, быстро приказал что-то, спешился и снял меня с седла.

Я удивлённо посмотрела на него, когда передо мной распахнулась дверца кареты.

– Садись, Катрин, – держа меня за руку, кивнул Эдвард. – Вы сейчас выезжаете – через Восточные вороты, потом, когда подъедете к Фрэснийскому тракту, я вас встречу, – и подтолкнул меня к карете.

Я схватилась за дверцу.

– Ты остаёшься? Почему? Эдвард..!

– Катрин, так нужно, – бросил Эд. – Пожалуйста, не спорь, – и, смягчившись, добавил. – Я присоединюсь к вам очень скоро, ты и заметить не успеешь. Не бойся. Я же сказал, что всё будет хорошо.

Молчи, женщина. Я обожгла его обиженным взглядом и забралась в карету, тёмную и весьма неуютную, хотя, надо отдать должное – довольно удобную. Дверца тут же захлопнулась, раздалась быстрая команда на фрэснийском, и мы тронулись.

Я тут же высунулась из окошка, отодвинув занавески, но мало что смогла разглядеть – карету окружали фрэснийские всадники, а на них смотреть не хотелось. Я лишь успела краем глаза увидеть спускающегося по мраморной лестнице герцога и ждущего его Эдварда верхом.

Зачем он остался?

“Всё будет хорошо”. Ага. Всё всегда хорошо – ты, Кать, только, не волнуйся. А потом свалившиеся их ниоткуда Проклятые, папаша-колдун и метаморфы. Чего волноваться-то, правда? Сиди себе в башне и, знай, маши платочком – твой рыцарь сам всё сделает.

Бес выбрался из-под накидки и спокойненько устроился на сиденье рядом. Зевнул и замурчал пуще прежнего. Я машинально протянула руку, почесала торчащие ушки.

– Всё будет хорошо, да? – скептично повторила я вслух.

Бес приоткрыл здоровый глаз, глянул на меня и снова зевнул.

Мы ехали какими-то дворами, в смысле, пустыми улицами и остановились только на выезде из города. То ли подорожную у нас смотрели, то ли ещё что, но была заминка у ворот (Восточных?) и из обрывков разговоров азвонцев и фрэсницев я услышала, что Эд только что на дворцовой площади прилюдно отказался от прав на азвонский трон, и теперь столицу лихорадит, ибо Сальвадо здесь любят, а герцога – нет. Но ещё крепче не любят ту блондинистую нахалку, околдовавшую прекрасного Сальвадо. Интересно, толпа ли сложила два и два, или герцог просто всех просветил, ради чего вдруг Эд пожертвовал своим положением… вряд ли, конечно. И так несложно догадаться, учитывая мою репутацию.

Стража боялась волнений, нам посоветовали скакать быстрее, что мы и сделали. И больше нигде не останавливались до самого тракта.

Я старательно запахнула занавески, не желая ни видеть моих фрэснийских охранников, ни дать увидеть себя. И прижалась лбом к стенке кареты.

Перед глазами всплыла счастливая улыбка Эда – когда его впервые назвали “Сальвадо” и подхватили на руки. Такая же толпа, как сегодня. Тогда я единственный раз видела Эда абсолютно счастливым. Можно только представить, что он чувствовал сегодня, объявляя, что отказывается от них.

Для меня.

Бес подумал и завалился на бок, грациозно вытянувшись и зевнув.

Я закусила губу.

Я уже заставила Эдварда выбирать. Ладно, Джоан, но у него только-только всё наладилось – отец его любит, у него перспективы во Фрэсне. Вот, и Азвония была. Он пожертвовал ею ради меня. Что дальше? Во Фрэсне меня тоже не шибко жалуют, я уже молчу про короля-колдуна. Да, там никто не заставит Эда отказываться от трона, но одним присутствием я здорово подпорчу прекрасному фрэснийскому наследнику репутацию.

Разве я этого стою? Чёрт возьми, почему ради меня он должен чем-то жертвовать?

Чем жертвую я? Это же просто нечестно…

Я успела задремать, когда карета остановилась. Бес, тоже проснувшись, недовольно фыркнул и метнулся под сиденье. Забравшийся внутрь Эдвард устало улыбнулся, глянув на котёнка, и устроился напротив. Тут же, потянувшись, взял меня за руку.