Текст книги "Моё "долго и счастливо" (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

А вот Эдвард, в отличие от шарфа, проблем не доставлял вообще. Он отлично приспосабливался – лучше Джоан, и уж конечно не позволял мне заметить его страх. Я только ловила беспокойные взгляды – на улице (людно, кошмар, громадные дома), в магазине (ярко, шумно и чего эти странные девушки пристали?). Принц недоумённо рассматривал прохожих. Группа полураздетых девиц и парней в татушках и наколках вызвала бурю эмоций – правда, тщательно от меня скрытую.

А со мной Эд даже пытался говорить. Когда не удивлялся и не пугался. Прогресс.

На улице он первым делом предложил мне руку. Как принц благородной даме. Посмотрел удивлённо, когда я также традиционно не подала ему свою.

– Эдвард, здесь это необязательно, – пробормотала я, думая, объяснять, что за руку держатся влюблённые парочки или не стоит?

Не стала. Зря, наверное – когда мы вышли из последнего магазина, мимо прошла одна такая парочка. За руку. Эд проводил их задумчивым взглядом и спустя мгновение я почувствовала, как его рука нашла мою.

У меня не хватило сил отодвинуться.

А ещё – забавно – его фрэснийский на улице превращался во французский. Как-то очень резко, словно рычажок поворачивали.

– Ты так чисто говоришь, – не выдержала я после магазина, где Эд прочитал мне целую лекцию о том, как должны одеваться состоятельные молодые мужчины в этом сезоне. – И о моде очень…хм… много знаешь.

– Мода? – переспросил Эд. И тут же выдал на французском определение моды. И принялся углубляться в её историю, когда, похоже, осознал, что делает. Запнулся. – Да… не знаю… как будто… как будто страницы всплывают в памяти, – он закусил губу и я тут же прикипела к ней взглядом. Поцеловать его хотелось нестерпимо. – Я помню, как учил это… очень быстро… наизусть… мало времени, – он схватился за голову. – Зачем ты заставляла меня это делать?

– Заставляла? – опешила я. – Нет!

Эд скользнул по мне взглядом и отвернулся. Рука, сжимающая мои пальцы, дрогнула.

– Я помню, книг было так много, я думал, что никогда… но, наверное, у меня получилось, раз ты мной довольна.

– Эдвард, о чём ты? – не выдержала я. – Какие книги? Да тот же французский ты должен был учить годами. Я второй год с ним сижу, и он ещё долго не будет у меня так хорошо получаться, как у тебя. И когда ты учил меня фрэснийскому, я понимала только тебя, и…

– Я учил тебя фрэснийскому? – переспросил Эд.

Я вздохнула.

– Ты не помнишь. Конечно. Ладно, неважно. Но столько информации вообще невозможно запомнить! А ты тогда так хорошо Эдмунда изображал. Даже я поверила. И все эти дорогие машины, телохранители, телефоны, костюмы… откуда?

– Я не понимаю, о чём ты, – покачал головой Эд. И тут же с интересом спросил. – А почему ты не знала язык моей страны? Ты же жила у нас какое-то время до встречи со мной. Мне говорили…

– Тебе лгали, – буркнула я. – Ты спас меня и помог. И потом ещё много раз помогал, – я покосилась на него и опустила голову. – Но ты не помнишь. И, наверное, никогда не вспомнишь…

– Не грусти, – тихо попросил вдруг Эд, проводя пальцем по моей щеке. – Тебе не идёт грусть, Катрин.

Я ошарашенно уставилась на него. Но он только улыбнулся.

Ален спал, когда мы вернулись. Я тронула его лоб – температуры вроде не было. Уже хорошо.

Эд улыбнулся, когда я заглянула в гостиную.

Я замерла в дверях.

– Я хотел извиниться, – тихо сказал он, подходя и осторожно касаясь моей шеи. – Я не должен был… делать тебе больно.

Так я в гостиной этим вечером и осталась.

На этот раз мирно, без подушек, мы сидели в креслах и разговаривали. В основном, Эд снова беспорядочно что-то вспоминал, и оказывалось, что большую часть он просто заучил, а смысла не понимает. Я объясняла.

Потом каким-то образом я оказалась на диване – и он тоже. И его глаза смотрели сладко и серьёзно.

А мне так хотелось поверить, что эта сказка снова моя.

– Зачем ты изменяла внешность? – спросил Эд тихо, осторожно касаясь моих волос.

Я покосилась на него и вместо ответа спросила:

– Ты узнал меня… здесь, на улице, в смысле. Это же ты первый ко мне подошёл, когда я тебя искала. Как ты меня узнал?

Эд опустил руку.

– Я видел тебя, когда ты убегала из дворца, Катрин. Во Фрэсне.

– И запомнил? – пытаясь скрыть дрожь от неприятного воспоминания, выдохнула я.

– Кто бы забыл девушку, пытавшуюся забрать родовое кольцо матери? – усмехнулся Эд. И, посмотрев на меня, серьёзно попросил. – Не делай так больше.

– Ты сам мне его… прости, – осеклась я, привстав.

– Не уходи, – выдохнул Эд, опуская меня обратно на диван. – Останься со мной. Катрин.

Наши взгляды сплелись – как и пальцы на моём колене.

– Если хочешь, – шепнул Эд практически мне в губы. – Я подарю его тебе. Снова. Катрин. Моя королева. Но, – его губы улыбнулись, и что-то глубоко внутри меня задрожало натянутой струной, – это должен быть обмен. Иначе не будет счастья.

Его губы ласкали мои. Пока только дыханием, но думать я уже не могла.

– Ты хочешь… чтобы я что-то… подарила… взамен? – пробормотала я.

– Да, моя королева.

– Всё, что угодно, – не вполне понимая, что говорю, ответила я, и наши губы наконец-то встретились.

Но нежным поцелуй не был. И родным тоже. Он был… заученным?

– Спасибо, – улыбнулся Эдвард, отодвигаясь.

А я вскинулась – в тот момент, когда его руки снова легли мне на шею и подцепили цепочку медальона Джоан, о котором я совершенно забыла.

– Эдвард?

– Я же говорил, – холодно отозвался принц, одевая медальон. – Глупая ведьма.

Перед глазами потемнело, и я потеряла сознание раньше, чем смогла понять, что происходит.

***

Склизкий, грязный пол. Прелая солома. Мышь, недовольно пискнувшая, когда я попыталась сесть и случайно отпихнула её ногой.

Каменные заплесневелые стены и решётка под потолком.

Ну и в довершение – цепь от стены к моей ноге. С широким железным кольцом – но недостаточно широким, чтобы прошла стопа.

А, ну и совсем в довершение – на мне тоненький сарафан. А тут, похоже, зима. В решётчатое окошко залетают снежинки, и воет ветер.

Я скорчилась в углу, пытаясь абстрагироваться от вони и мышиного писка. А, и насекомых. Скоро я их тоже почувствую. И хорошо, если только их.

Интересно, это фрэснийская тюрьма или ещё какая?

Обхватив колени руками, я сжалась, пытаясь сохранить тепло.

Ни Алена, ни медальона-амулета не было.

Спасать меня некому. И при таком раскладе я очень скоро окочурюсь здесь от холода.

Закусив губу, я тихо застонала.

Глупая. Глупая Катрин.

Глава 8

– А вот хрен вам… А вот и не замёрзну, – бормотала я дрожащими губами. Изо рта вырывалось облачко пара, но я уже не могла им согреться. – А вот и не замёрзну… Подавитесь… А вот и… И…

“Если я засну, я умру”, – билась мысль. Какое-то время назад только она меня и бодрила. Сейчас же я с ужасом думала, что скоро мне станет всё равно.

– Не умру, – бормотали губы, а облачко пара всё вырывалось, хотя внутри давно заледенело. – Не умру…

Я пробовала ходить – говорят, помогает согреться. Какое там! Пол ледяной. Я пробовала колотить кулаком в дверь. Сбила руки до крови, зато немного согрелась.

А совсем недавно я на полном серьёзе обдумывала, может ли Эдвард так развлекаться – закрыть меня в темнице, чтобы замёрзла до смерти. Эд, которого я знала, не мог сделать так даже со злейшим врагом.

Но кто сказал, что я вообще Эдварда знала?

– Не… замёрзну… не… замёрзну… за…мёр…зну…

В голове шумело и даже бегающие совсем рядом мыши – вот твари, и не холодно же им! – уже не смущали.

Ног и рук я давно не чувствовала.

– Если я… засну, – попробовала начать я… и провалилась в сон.

Всё. У всего есть передел. У меня, вот, тоже.

Я боролась.

Я проиграла.

Ну, блин… и… вот.

Напоследок мне снилась какая-то дрянь.

Сначала, по законам жанра, было тепло. Даже жарко. У-у-у, даже очень жарко, я просто вся горела, и никто не подал бедной девушке воды, сволочи!

Сволочей было двое – оба в дорогущих костюмах, сложных, капустных. Оба уже далеко не молоды. И обоих я не знала.

Что, спрашивается, в моём сне делают незнакомые мужчины, обоим из которых за сорок? Я бы не отказалась от золотоволосого зеленоглазого красавца, желательно раздетого. И за отдельную плату – пусть будет Эдвардом. Я ему тогда покажу ролевое удушение в рамках постели… Что, раз девственница, то ничего не умею, да? Ха, а Интернет на что?

Мда, но вместо этого мне достались какие-то мужики. Ну хоть на костюмы их полюбоваться… Хотя от россыпи камней и вышивок глаза слезятся. Безвкусица. Эд никогда так не одевался…

А ещё эти незнакомцы оказались весьма невежливыми. Они тыкали в меня пальцами – сначала. Потом они меня дёргали и вертели. И при этом разговаривали. Сначала тихо, потом, глядя уже только друг на друга, – на повышенных тонах.

Но самое неприятное – я не знала языка, на котором они говорили. Ну вот совсем. Вообще.

Кошмар, меня даже предсмертный бред не уважает. Выдаёт какую-то тарабарщину.

– Ребят? – простонала я, привлекая внимание. – А может, вы того… на фрэснийский перейдёте? Или ещё лучше – на русский.

“Ребята” дружно уставились на меня. Потом, кажется, что-то переспросили.

– Не компри па, – откликнулась я по-французски и, зевнув, закрыла глаза.

И очень удивилась, когда очнулась.

– Блин, я даже умереть нормально не могу, – прохрипела я, содрогаясь от холода.

Тюрьма была той же, мыши – вроде теми же. Усталость и слабость – совершенно такие же. А вот сарафанчик как-то изрядно поистрепался, особенно в районе подола.

Я судорожно задёргалась, пытаясь осмотреть себя. Но в итоге голова закружилась, и я упала. И, кажется, опять заснула – или потеряла сознание?

Второе пробуждение оказалось куда менее приятным – меня дёрнули за волосы, принуждая встать.

Я взвизгнула и рухнула на колени – ног по-прежнему не чувствовала.

Меня снова дёрнули.

– Мужик, ну ты это – поаккуратнее! – прохрипела я.

В ответ мне съездили по губам. Рот мгновенно наполнился кровью, что резко отбило всякую охоту говорить.

В камеру, распугав мышей, зашли – гуськом – стражники (у этих была характерная ало-чёрная форма, тоже мне незнакомая), а следом – уже знакомые мне незнакомцы в аляповатых одеждах. Эти степенно переговаривались – по-прежнему на странном языке. В основном между собой, но разок вроде бы спросили что-то у меня. Естественно, я не поняла и промолчала. Тогда тот же изверг, дёргавший меня за волосы (или уже другой?), одним точным (очень точным, гад) ударом свалил меня на пол.

Я не дурочка, я понимала, что если мы ещё вот так “пообщаемся”, меня скоро потащат в пыточную. Я наблюдала подобное в фильмах и пару раз видела такие трупы, которые король-колдун потом оживлял. Они были весьма… неаппетитны.

Так что когда после очередного непонятного вопроса я сжалась, а садист-стражник, в который раз дёрнув мои несчастные волосы, размахнулся, я уже почти желала, чтобы они все убрались и дали мне спокойно помереть от холода.

Уж лучше от холода, чем…

Но тут дверь снова распахнулась, и в камеру зашли сначала Проклятые, а следом – Эдвард. Выглядел он усталым, бледным, с синяками под глазами, – в общем, не ахти, но точно лучше меня, так что всё, что я почувствовала – дикую усталость и отчаяние. Ну хоть вой.

Ясно. Это наверняка благодаря ему я оказалась в этой тюрьме, и теперь он будет исполнять обещание устроить мне счастливую жизнь. Не знаю, но почему-то сейчас, глядя на него, я в этом не сомневалась.

Знакомые “незнакомцы” бросились к нему и заголосили на своём тарабарском. А фрэснийский принц-наследник удивлённо осматривался, пока не нашёл взглядом меня.

Ну давай, включай свою пластинку про “ведьму”. Тащи меня в пыточную, убивай остатки любви, как бы патетично это ни звучало. Вперёд. Я же для тебя дрянь, мерзавка, которая с тобой играла. И сколько бы раз я ни кричала, что тебя обманули, ты мне никогда не поверишь. И я понимаю. Я понимаю. И я бы может и нашла силы обвинить себя в том, во что ты превратился. Но не сейчас, глядя тебе в глаза. Сейчас я сама выкрикну тебе все эти “мерзавец” и “негодяй”. Потому что ты теперь… ты теперь… ты…

Я отвернулась и закашлялась, а когда пришла в себя, Эдвард общался с “незнакомцами”. На их языке. И длилось это долго – я чуть не заснула. Или не замёрзла. Но, помню, когда вздрогнула от очередного вопроса – громкого, явно обращённого ко мне, а стражник, так меня и держащий, снова попытался ударом привести в чувство… И помню, очень удивилась, когда Эдвард, прервав беседу с одним из “незнакомцев”, бросился ко мне. Я сжалась – сейчас ещё и он добавит, рядом ахнули, а когда я обернулась – тот солдафон, который меня бил, держался за скулу, а Эд холодно его отчитывал – судя по тону.

Больше меня не трогали, и вообще и “незнакомцы”, и их стража довольно скоро убрались из камеры – надеюсь, к чёрту.

Зато остались Проклятые. И Эдвард.

Что, нам свидетели не нужны, да? Пусть никто не знает, правильно. Пусть для остальных ты останешься таким же галантным рыцарем на белом коне, каким был для меня. А я – что? Я же всё равно скоро умру. Ты же обещал лично зажечь для меня костёр. А мы же оба знаем, что ты всегда исполняешь обещания.

Дура я была, что не поверила Алену. Кончено всё. Да я и вообще не шибко умная, похоже. Бороться пыталась.

За это и страдаю.

Ну! Чего ждёшь? Давай же. Вперёд.

Но когда Эдвард шагнул ко мне, я отшатнулась. А потом и вовсе отползла – пока не упёрлась спиной в стену. Думала, сил не хватит даже на это. Ха. Жить мне хотелось, ой как хотелось.

Принц замер, глядя на меня. Сложный у него был взгляд, я не могла его понять. Но точно, наверняка же снова ненависть. Ты же теперь ненавидишь меня, да, Эд, мой Эд? Всё, нет теперь Котёнка. Только ведьма Катрин.

Ведьма, ха!

– Тебе придётся приказать Проклятым, чтобы отнесли меня в пыточную, – просипела я, не в силах больше терпеть ни тишину, ни его взгляд.

Его глаза расширились, и он шагнул ко мне. Ха, я надеялась, что моя камера меньше, и пока он будет идти, я снова “уплыву”. Если бы.

Эдвард опустился рядом со мной на колени. Медленно поднял руку. У меня перехватило дыхание. Сейчас…

Его пальцы дрогнули, коснувшись моей разбитой губы. А потом снова пробежались по моей щеке.

Мерзавец.

Собрав все силы в кулак, я размахнулась. И ещё успела увидеть, как он с удивлением схватился за щёку, а кто-то из Проклятых бросился ко мне.

И наконец-то потеряла сознание.

Ура.

***

Тихо, уютно потрескивал огонь.

Я приоткрыла глаза и тут же зажмурилась – света оказалось слишком много. Хотя вообще-то комната была погружена в сумрак – горел только огонь камина да свеча на маленьком столике у кресла. Но это я смогла увидеть и осознать только когда справилась с ноющей мигренью и режущей болью в глазах.

Комната была маленькой и вся скрыта в густых тенях. Я могла лишь угадывать очертания – сундук, что-то вроде стола, кресло, в котором кто-то сидел – или просто падала слишком густая тень. Больше рассмотреть сквозь щель занавесок балдахина я не смогла. Когда же попыталась её расширить, руки от слабости тряслись так, что я чуть не свернула занавески.

Эдвард повернул голову ко мне, отвлекаясь от свитка, который держал в руках. Секунду мы смотрели друг на друга, потом – кажется, одновременно – я отшатнулась, судорожно шаря рукой по кровати – а он, отложив свиток, шагнул ко мне.

– Как ты себя чувствуешь?

Я молча смотрела на него. Сумрак странно играл с ним, делая черты острее, кожу бледнее, а взгляд тусклее. И тени под глазами стали непроницаемо-чёрными. Раньше у меня бы защемило сердце. Теперь я схватилась за покрывало, стараясь отвлечься от ноющей боли в груди и голове.

Принц повторил вопрос – устало и холодно. И наклонился ко мне.

Я отшатнулась, забиваясь в угол. Если он ещё приблизится, я за себя не отвечаю.

Эдвард, хмурясь, вздохнул. И потянулся ко мне.

Я не знаю, как это получилось – как-то само – но мои руки оказались у него на горле. Он вздрогнул, я запаниковала, вскинулась, скорее цепляясь за него, чем стараясь задушить. В итоге Эдвард оказался на кровати подо мной а я – верхом и с руками на его шее.

Если бы всё тело (а особенно грудь с головой) так не болели, я была бы уверена, что мне всё снится.

Эдвард лежал подо мной, не шевелясь и в упор глядя на меня.

– Я только спросил, как ты себя чувствуешь, – спокойно произнёс он – так, словно мои руки у него на шее принца совершенно не волновали.

Я вздрогнула и, обводя взглядом его, полог, комнату за ним, просипела:

– Что, решил сам поиграть напоследок?

Эдвард молчал.

– Не думала, что ты так жесток, – выдохнула, сжимая пальцы. – Раньше ты не мог отдать приказ о казни, не борясь с совестью всю ночь. А сейчас, – я снова обвела комнату взглядом, – даже на такие пытки способен? Действительно, зачем сразу на костёр, когда можно ещё помучить? Поизощрённей? Да, Эдвард?

Его руки сжали мои запястья и спустя мгновение толкнули меня на подушки.

Я закашлялась, и Эдвард, исчезнув куда-то на минуту, вернулся, сел рядом, держа кубок с чем-то горячим и ароматным.

– Пей.

– Приворотное зелье? – “догадалась” я.

Зелёные глаза потемнели.

– Если ты сейчас же не послушаешься, я заставлю тебя выпить силой, – мрачно произнёс Эдвард. И, отведя взгляд, добавил. – Это лекарство.

– Ненавижу тебя, – выдохнула я, вырывая у него кубок.

Ай, чёрт! Горячее!

Я кашляла, чувствуя привкус мяты на губах, а руки Эдварда поддерживали кубок, осторожно, чуть касаясь моей руки.

С трудом, я допила горячий настой и тут же почувствовала лёгкое головокружение.

– Что ты… туда… добавил? – шепнула, падая на подушки.

Эдвард молчал, глядя на меня. Его зелёные глаза держали, пока я проваливалась в сон.

Ненавижу…

Проснулась я утром – тусклый серый свет проникал сквозь мутные окна. Камин погас, кажется, давно – в комнате значительно похолодало. Я потянулась, закутываясь в покрывало. То не поддалось, и я удивлённо перекатилась на другой бок, приподнимаясь.

Эдвард, полулёжа, сидел на краю кровати, прислонившись головой к спинке и закрыв глаза. С минуту я наблюдала за ним, пытаясь справиться с бешено стучащим сердцем. Потом осторожно вылезла из-под покрывала совсем, села, отстранённо отмечая, что мой сарафан исчез, сменившись на длинную сорочку. Поставила ноги на пол. Осторожно встала. А на первом шаге слабость меня догнала. Голова резко закружилась, ноги подкосились и, тихо ахнув, я упала перед кроватью, цепляясь за покрывало и многочисленные шкуры, наброшенные сверху.

– Далеко собралась? – хрипло произнёс Эдвард, оказываясь рядом.

– От тебя подальше, – выдохнула я, тяжело сглотнув.

Он беззвучно усмехнулся и, подхватив меня на руки, осторожно положил обратно на кровать. И также тихо проинформировал:

– За дверью стоят Проклятые. Ты никуда не уйдёшь.

– Спасибо, что предупредил, – отозвалась я.

Он сел рядом и аккуратно накрыл меня одеялом, укутав сверху ещё в пару шкур. Сразу стало теплее и уютнее. Но совсем не безопаснее.

– Зачем ты это делаешь? – закрывая глаза, просипела я. – Зачем?

Эдвард молчал – долго, я думала, ответа не дождусь. Но он сказал – тихо, почти шёпотом, подоткнув покрывало сбоку.

– Я не знаю.

И тут же встал.

Я смотрела, как он собирает свитки и не могла не заметить, что тени под его глазами болезненно черны, что скулы слишком остры, а кожа слишком бледна.

Ты не забываешь есть, мой принц? Ты спишь спокойно?

Я закрыла глаза и отвернулась.

Не моё дело.

Почти весь день я была одна. Только где-то после обеда пришёл местный…хм… врач, померил мой пульс, сказал что-то на незнакомом языке явившейся вместе с ним служанке и та убежала – чтобы вернуться через полчаса с обедом для меня и кипятком для врача. За это время меня пытались расспрашивать, рассматривали и уж не знаю к каким выводам пришли.

После я долго спала. Под вечер меня разбудил явившийся снова врач – на этот раз вместе с Эдвардом. Меня снова покрутили-порассматривали, посчитали пульс. Мне снова сделали какую-то горячую гадость, которую пришлось выпить. Потом, поговорив с Эдвардом, врач ушёл, оставив пару маленьких коробочек – с измельчёнными травами, я видела.

– Выпьешь на хвалитню, – сказал Эд, отодвигая со стола коробочки и бросая на их место кипу свитков и перо с чернильницей. – Я прикажу, чтобы тебе их заварили.

– Как мило с твоей стороны, – буркнула я.

Принц покосился на меня, но промолчал.

– И не говори мне, что это был ваш врач, – пробубнила я, укладываясь поудобнее. – Он даже руки не помыл, прежде чем меня трогать.

– Это королевский врач, – откликнулся Эдвард. И, глянув на меня, зачем-то сказал. – Он же осматривал тебя в темнице. И, – принц запнулся, рука задержалась на очередном свитке. Задумчиво погладила, – он сказал, что ты девственница.

Господи. Они ещё и это проверяли!

– Ха, – справившись с собой, фыркнула я. – Действительно. Удивительно, правда?

Эдвард продолжал смотреть на меня, и я не выдержала.

– Эдвард Дебуа! Если ты считаешь, что мы с тобой раньше… То, в общем, ты сильно ошибаешься! Я со всякими подонками не…

Эдвард молча отвернулся. Подвинул кресло, сел, взял один из свитков, наклонился к свече.

– А! – осенило меня. – Тебе же говорили, что я шлюха! Правда? Да?

Свиток дрогнул в сжавшихся пальцах.

– Обманули вас, Ваше Высо-о-очество! – протянула я, хихикнув. – Обманули! – и захохотала – громко, истерично, бормоча. – А твой отец… ха-ха… он лучше всех знает, что я не… не..! – и выпалила оказавшемуся рядом Эдварду в лицо. – Он же меня в жертву принести хотел!

– Неправда! – выпалил принц, хватая меня за руку. – Это ты его чуть не убила, а потом сбежала! Я боялся, что он умрёт!

– Да ладно! – захлёбываясь смехом, выдохнула я. – Убила? Твоего отца? Колдуна? Я? Ха-ха-ха! Он, что, как бунт разыграл, так ещё и сам чуть не окочурился? Всё ради тебя? Ой, не могу! Артист! Ха-ха!

– Хватит! – прошипел Эдвард, встряхивая меня. – Успокойся!

– Зачем? – хихикала я. – Это же, чёрт возьми, так весело!

В следующую секунду мне залепили пощёчину.

– Успокойся, – повторил Эдвард уже тише.

Я уставилась на него, держась за щёку.

– Позовёшь Проклятых? Ну, тех, что за дверью?

– Зачем? – не понял принц.

– Ну ка-а-ак же! – усмехнулась я. – С ними же бить меня интересней! Что, нет? Будешь один? Ну, дерзай!

Эдвард отпустил меня и отвернулся.

– Я не знаю, ведьма ты или нет, но твой язык точно нужно укоротить!

– Займёшься этим? – машинально поинтересовалась я. И, после паузы, громко удивилась. – А что, я уже не ведьма?

Принц покосился на меня и встал.

– Для ведьмы ты слишком глупа.

– Серьёзно? Так я ещё и дура? – восхитилась я. – А ты, милый, кто?

– Помолчи, Катрин! – не выдержал Эдвард, садясь в кресло.

– А не то? – хмыкнула я. – Не то что? Отдашь меня Проклятым? Сам побьёшь?

– Я никогда не трогал женщин, – не глядя на меня, огрызнулся Эд.

– Правда? – изумилась я. – Моей шее это скажи! Да и то – зачем самому-то? Поди, королевский палач не откажется? Или да, зачем плебейке вроде меня королевский? Можно обычного позвать, прав…

– Умолкни!! – рыкнул Эдвард, ударив кулаком по столу. Тот вздрогнул – вместе со свитками и свечой. Тени испуганно запрыгали по стенам, а я подавилась словами.

И с полным намерением игнорировать этого мерзавца отвернулась к стене.

Молчать долго не получилось. Спать я не хотела, хоть и умирала от слабости. А лежать просто так наскучило быстро.

– Где Ален?

– Кто? – не отрываясь от свитка, спросил Эдвард.

– Мальчишка-колдун, – пояснила я. – Тот, что был со мной.

– Не знаю.

–То есть? – привстала на локтях я. – Как ты можешь не знать, где он?

Эдвард бросил на меня быстрый взгляд и, кажется, машинально потрогал ворот.

– Я только пожелал оказаться во Фрэсне. Вместе с вами. Я оказался. Вас там не было. Я был уверен, что ты изменила портал.

– Угу, – фыркнула я. – В тюрьму… Э-э-э… То есть это не Фрэсна?

Принц покачал головой, берясь за перо.

– Альбион.

– Вот чёрт!

– Не богохульствуй.

– Ты запихнул меня в Альбион! – пробормотала я. – Почему я до сих пор жива?

– Потому что король никак не может решить, за какую цену тебя нам продать, – помолчав, отозвался Эдвард.

Я хихикнула.

– Пусть у герцога де Сиета проконсультируется, – фыркнула я. – У того большой опыт продажи меня и заламывания цен.

– Героцг Руи? – задумчиво протянул Эдвард, снова косясь на меня. – Твой покровитель?

– Кто? – ахнула я. – Покровитель? Еле сбежала в прошлый раз! Он потребовал у тебя отказаться от титула азвонского наследника, только так он мог дать нам уехать.

– И ты вынудила меня отказаться, – констатировал принц, выписывая что-то на свитке.

Я села, прислонившись к подушкам.

– Ты сам-то в это веришь?

Эдвард коротко глянул на меня и продолжил писать. Молча.

Я наблюдала за ним, изучая, как спадают на лоб золотистые прядки, как сверкают в свете свечи глаза. Как прорезают лоб морщинки.

Почему-то это успокаивало.

Снаружи завывал ветер и изредка бил колокол. В основном время отчитывал.

Я клевала носом, пытаясь привести мысли в порядок.

Куда делся Ален – непонятно. Но он хотя бы колдун, выберется.

А я, значит, в Альбионе. Блеск! Учитывая, как на меня должен быть зол отец Джоан (где она сама-то, кстати?), если меня не продадут, то особо цинично казнят. Не хочу даже думать, как.

Посокрушаться, что ли, на тему “что ж мне так не везёт”? А смысл?

Я предпочла задремать – и пропустила, когда колокол отбил хвалитню.

– Катрин.

– Отвали.

Мне под нос сунули что-то ароматное. И, схватив за плечи, снова усадили на кровать.

– Пей, – сказал Эдвард, прижимая к моим губам кубок.

Особого выбора у меня не было – да и к тому же, вдруг эта штука работает? Здоровая я лучше, чем я же больная?

Хотя толку-то? Сбежать всё равно не смогу…

Я выпила, меня отпустили – улеглась, с головой укрываясь одеялом. А спустя какое-то, кажется, долгое, время перины рядом легонько просели, а последняя свеча погасла.

– И всё-таки зачем ты это делаешь? – прошептала я, поворачиваясь.

Принц не стал задёргивать занавески, а огонь в камине ещё горел, так что я прекрасно видела Эда. Усталый. Измученный.

Не моё дело. Не моё!

И опять:

– Я не знаю, – тихое.

Я смотрела на него с минуту, пытаясь убедить себя, что я ничего не чувствую. Вот совсем ничего. Равнодушная я.

– Ладно.

– Не знаю, – зачем-то повторил Эдвард. И очень тихо шепнул. – Но я могу заснуть только рядом с тобой.

– Судя по твоему виду, у тебя и со мной не очень-то получается, – машинально съязвила я.

Эдвард грустно улыбнулся и повернулся ко мне.

– Мне спокойно только рядом с тобой, – добавил он, потянувшись ко мне.

Я отодвинулась.

Его рука замерла, а по губам пробежала печальная усмешка.

– Я не знаю, что со мной, – поделился Эдвард.

– Приворотное зелье? – тут же подсказала я.

Принц в ответ тихо рассмеялся.

– Ни одно приворотное зелье так не действует. Оно вызывает страсть, жгучую, невозможную. Желание близости. Ты бы никогда не осталась девственницей, если бы и впрямь напоила меня приворотным зельем, – тихо добавил Эдвард, странно глядя на меня.

– Здравая мысль, – фыркнула я. – Жаль, раньше в голову не пришла.

– Зачем ты перенесла меня в свой мир? – спросил принц, помолчав.

– Я тебя не переносила, – отозвалась я. – Это Ален открыл портал в тот момент, когда ты пытался меня задушить. А я потом с ног сбилась, пока тебя искала. Это повезло ещё, что в тот же город забросило – не знаю, что бы я делала, окажись ты, например, где-нибудь на Бали. Или в Африке.

Эдвард задумчиво наклонил голову и снова, забывшись, потянулся ко мне.

Я оттолкнула его руку. Эд удивлённо на неё уставился и спрятал за спину.

– Я думал, ты хочешь…

– Я помню, что ты думал. Ты очень ясно это озвучил, когда душил меня во второй раз, – откликнулась я.

– Я принц Фрэсны и не должен подчиняться ведьме…

– Чудно. При чём тут я?

Эдвард поймал мой взгляд.

– Почему мне больно видеть, как ты страдаешь? – выдохнул он. – Почему мне плохо без тебя?

– Не знаю, – отводя взгляд, откликнулась я. – Наверное, какое-нибудь жуткое колдунство.

– Ты не колдунья, – улыбнулся Эд. – Я почему-то это знаю… Почему я мог тебя ненавидеть раньше, когда у тебя была другая внешность? Почему сейчас мне так больно смотреть на тебя?.. Почему я не могу без тебя?

Я со вздохом подтянула одеяла к подбородку.

– Спите, принц. Вы устали.

И честно боролась с собой где-то с полчаса. Потом не выдержала, приподнялась и укрыла Эда своим одеялом. Он не отреагировал, поэтому, ещё подумав, я потянула его к себе, сказав в ответ на удивлённый взгляд:

– Если уж спишь рядом, ложись удобнее.

За что тут же и поплатилась, потому что Эдвард, явно в полусне, потянулся ко мне сам и обнял, уткнувшись носом мне в волосы. И довольно засопел.

Я думала вырваться. Целую минуту думала. Но, во-первых, мне тоже хотелось спать. А во-вторых, мне, чёрт возьми, было уютно.

Так что я просто закрыла глаза.

Подумать, почему после всего мне тоже без него больно, я смогу и завтра.

И мне и правда хорошо спалось в его объятьях. А, впрочем, как и всегда. Пока какой-то… нехороший человек не поднял нас посреди ночи.

Арбалетный болт вонзился в сантиметре от моего виска, прошив подушку – и тут же руки, обнимавшие меня полночи, с силой толкнули в дальний и самый тёмный угол кровати. Я в панике забарахталась под одеялом, рядом ударил ещё один болт, а потом зазвенела сталь – слава богу, далеко от меня и кровати вообще.

Холодея, я кое-как выкарабкалась из одеяльного плена – заодно оценив арбалетные болты. Эдвард тем временем гонял по комнате какого-то хмыря в темно-зелёном (или он гонял Эда, фиг поймёшь). Мальчики страстно, с любовью к искусству рубились на мечах – свечи, стулья, свитки так и летали по комнате. Я плюнула на любопытство и укрылась одеялом с головой – когда рядом приземлился огрызок свечи. На меня пока внимания не обращали – хмырь в зелёном пытался добраться до открытого окна, Эд его не пускал, а запертую дверь тем временем на всю катушку рубили – очень надеюсь, что наши.

Я ещё успела заприметить рядом подходящую деревяшку, бывшую раньше, кажется, ножкой кресла. Если что кому-нибудь я ею врежу. А вот добраться до неё не успела – зелёный в метре от окна рухнул с клинком Эда в горле, а дверь, наконец, поддалась, и в проём сноровисто полезли Проклятые.

Эд раздавал приказы, машинально вытирая клинок о плащ зелёного, тени-Проклятые сновали туда-сюда, а я заметила рядом с подходящей деревяшкой ещё более подходящий кинжальчик. И, пока на меня внимания не обращали, спрятала под подушку. Во-о-от, если кто ещё на меня покусится, сильно пожалеет.

Кутерьма улеглась где-то через час. Тело унесли, новые стулья-кресла принесли, свитки собрали, дверь занавесили, и Эд устроился рядом, вертя в пальцах один из арбалетных болтов.

– Зачем он хотел тебя убить? – спросил принц, судя по взгляду – у болта.

Я моргнула, кутаясь в одеяло.

– Меня? Может, тебя?

Эдвард указал болтом на красноречивую дыру в подушке.

– Ну, может, промахнулся, – протянула я, передёргиваясь.