Текст книги "Проклятая (СИ)"
Автор книги: Мария Сакрытина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Сначала всё происходило на отдалении – мы видели только точки да вспышки. Было бы скучно, но Арман восседал рядом и комментировал:
– О, Алис, гляди – да, вон туда. Ой, сметут их сейчас! Ай, да кто ж так делает-то, а? О, сейчас будет рукопашная, – и от полноты чувств размахивал кубком, чуть меня не облил.
Где-то к полудню, когда мы делали ставки на наших и противника, примчался гонец от брата. Пришлось ехать к Теодору, а Арман, по-драконовски содрав с меня огромную ставку, пообещал ждать тут и следить.
– Алисия, – дав мне подзорную трубу, вздохнул брат. – Помоги. Если они сегодня победят, всё полетит к чёрту.
Я посмотрела. Противник наступал. Настойчиво.
Теодор шагнул ближе, приобнял меня и зашептал на ухо:
– Алисия, умоляю, сестра. Если клирики выиграют, нам с тобой не жить. Понимаешь?
– Отдашь мне Ромулию? – пробормотала я, наводя трубу на блестящий вдали крест.
– Да, только помоги, – быстро ответил брат.
Я отдала ему трубу и сосредоточилась.
Вызовы прошли как по маслу. Очень скоро наступление захлебнулась, ни о какой победе этих, которые за клириков, больше не могло быть и речи. Я спокойно вернулась к Арману.
Дракон смотрел на лежащие у пригорка трупы (в весьма мерзком состоянии). Сосредоточенно, внимательно смотрел.
Я торопливо махнула духам, и трупы исчезли, а Арман повернулся ко мне.
– Прости, я не думала, что они сюда доберутся, – затараторила я. – Ты в порядке?
– А ты? – странным голосом отозвался дракон.
Я улыбнулась.
– Да, конечно, а…
– Алис, – перебил Арман. – Полетели со мной. Пожалуйста. Полетели, я отвезу тебя, куда только ни пожелаешь.
– Но я не хочу никуда, – удивилась я. – Ромулия скоро будет нашей. Зачем куда-то лететь?
– Алиса, посмотри, – дракон указал на поле внизу. – Посмотри, что с тобой происходит! Ты… убиваешь и…
– Я защищаюсь, – отозвалась я, сжав кулаки. Господи, а так надеялась избежать этого разговора! – И не ты ли говорил, что сможешь принять меня любой? Что? Лгал?
– Алиса, не надо…
– Надо! – прошипела я. – Да, я убиваю. Это часть меня, чёрт возьми, я такой родилась!
– Нет, – покачал головой дракон. – Раньше ты не была такой. Почему, Алис? Что эти несчастные тебе сделали?
– Да какая разница! – вспылила я. – Главное, что они не сделали! Не отдали меня клирикам, не заковали меня в свои ужасные зубастые цепи, не…
Арман продолжал смотреть на меня – тем же странным взглядом. И тихо, еле слышно шепнул:
– Не может быть…
– Что "не может"? Ты не знал, кто я? – прошипела я. – Неужели? Ты не понимаешь, что значит всё время бояться, что на тебя нападут, всё время знать, что на тебя объявлена охота. Нет, Арман, те маленькие приключения были чудесны, но настоящая жизнь – вот она. И, как видишь, она омерзительна.
– Это не жизнь, – сказал Арман, отшатываясь. – Это ты. Алиска… Нет, пожалуйста, скажи, что ты шутишь.
– Я не шучу.
Арман закрыл лицо руками и застонал – отчаянно, словно я сделала больно ему, а не мертвецам на лугу.
– Алиса… Алисия… Позволь мне увезти… увезти тебя отсюда, – торопливо забормотал он. – Тебе станет лучше, поверь мне…
– Ты говорил, что примешь меня любой, – повторила я, прижимая дрожащие руки к груди.
Арман сжал кулаки.
– Я не могу… Я не могу! Не так!
– То есть ты меня бросаешь? – тихо уточнила я. – Даже ты?
Арман вскинулся, отчаянно глядя на меня.
– Я не могу. Прости меня, я не могу.
Я сжала кулаки. И медленно произнесла:
– О нет. Ты можешь. Ты можешь…
Не оставляй меня! Я этого не переживу. Я не могу быть одна, совсем одна, мне страшно, я не спарвлюсь…
Кажется, именно это я кричала, когда сила (магия, проклятье или что там?) выплеснулась из меня, и сознание заволокло туманом. Помню, было очень жарко, и одежда на мне горела. И рёв раненого дракона я тоже помню.
Когда я очнулась, кто-то из духов накрыл меня плащом. А так я, должно быть, представляла жалкое зрелище – вся чёрная от копоти, пропахшая дымом, кровь на верхней губе – из носа…
Рядом лежал Арман. Не юноша – дракон.
– Арман, – прохрипела я и, спотыкаясь, бросилась к нему. – Арман!
Господи, что я наделала?
Чешуйчатая шея шевельнулась. Огромная – как я раньше не замечала, какая она большая? – змеиная голова повернулась ко мне – я замерла.
И склонилась передо мной.
Я смотрела в пустые алые глаза и медленно начинала понимать, что я натворила.
То, что намеревалась сделать с Александром. Потеря памяти, абсолютная покорность…
– Нет, – выдохнула я, оседая на землю. – Нет, нет, нет…
Кончик змеиного языка мягко прошёлся по моей щеке, слизывая слезу. Дракон выдохнул пар и проворковал-вопросительно простонал.
– Не-е-ет, – шепнула я, теряя сознание.
Скажите, что это неправда. Что это шутка… Я не могла!
Пожалуйста! Я же не могла…
– Алисия, я знал, что ты справишься со своим другом, – говорил вечером Теодор. – Теперь у тебя появился свой ручной дракон. Это прекрасно.
Я хотела его прибить за эти слова. Но он – всё, что у меня осталось.
Он всё-таки был моим братом.
– Не расстраивайся, сестра, – сказал напоследок Теодор. – Как бы то ни было, твой друг оказался не очень-то другом. Но я тебя люблю, сестра. И мы всегда будем вместе. Да?
Я до крови закусила губу и судорожно кивнула.
На следующую битву я летела на своём драконе. И он был огнедышащим.
– Ты прекрасна, Алисия, – шептал Дамиан по ночам. – Ты лучшая.
Драконья тень скользила по водной глади, и солнечные лучи заставляли чешую вспыхивать, словно драгоценные камни. Внизу приветственно кричали солдаты – они были довольны, они же люди, а люди всегда хотят победить. Им нет дела до Святого престола и патетики. Или их тоже кормили сказками и ложью.
Дракон тихонько посвистывал в ответ на радостные крики. Ему они тоже нравились. А я дрожала, глотая слёзы.
Мы летели к Ромулии, и наш путь отмечали виселицы и мёртвые клирики.
Мы побеждали. И шли дальше.
Господи, что же я натворила?!
…Тут темно и холодно. И очень-очень одиноко. Услышь меня, мне больно. Я падаю всё дальше в эту тьму, я кричу и зову тебя. Ты слышишь?!
Кто-нибудь…
Помоги!
Часть 4. Свет
Теодор наслаждался.
Мы проводили что-то вроде совета. Советом побеждённых это было бы лучше назвать – жуткая, унизительная процедура, призванная возвысить эго моего братца. И конечно, проводил его Теодор. Дамиан был со своими южанами на востоке, кого-то снова завоёвывал. Я летала туда пару раз – так, на всякий случай. Южане побеждали – у Дамиана была действительно сильная армия. А народ не восставал: Дамиан не вешал клириков и не устраивал показательных казней пленных, в отличие от Теодора. Складывалось впечатление, что люди из двух зол предпочитали меньшее.
А от меня, конечно, бежали в ужасе. Город мгновенно становился пустым и мрачным, стоило мне пролететь над домами. Тень от дракона скользила внизу по пустым улицам, домам с запертыми дверьми и закрытыми ставнями. К такому же пустому и мёртвому дворцу – слуги тоже предпочитали прятаться.
Слухи обо мне ходили – храбрейший сбежит. И не сказать, чтобы совсем необоснованные. Когда месяц назад на нас во время перехода напал отряд, почти наполовину состоящий из клириков с этой их слепящей магией, я, не задумываясь, перебила всех. Лично, без духов или демонов – своими заклинаниями. И это была не лёгкая смерть.
А Бичом Дьявола теперь называли не только брата. Когда я кружила на драконе над полем боя, солдаты противника бежали практически всегда. Правильно делали – драконье пламя почти невозможно потушить. А смерть вообще необратима – я спускала на них духов и демонов и пыталась вызвать в себе хоть толику былой ярости и злости при виде крестов на их одеждах.
Не получалось.
Мы подошли почти вплотную к Ромулии и теперь окружали её: Теодор и Дамиан считали, что если у клириков не останется союзников, они сдадутся сами. Как по мне – просто играли, как кошка с мышкой. Хотя толика правды была: у святош не имелось своей армией. Отдельные крайне небольшие отряды клириков – их было мало по сравнению с простыми людьми, этих святош.
Теодор время от времени устраивал такие вот советы, как сейчас. Он выступал, весьма довольный собой, творил, что хотел. Никто из собравшихся на совете королей не мог и слова поперёк ему сказать – я была тому порукой. А я же сидела в уголке, как и раньше не сильно вникая в политику.
Я по-прежнему работала с заклинаниями. Теперь в совершенстве знала, как атаковать, как убить, как защититься от чужой магии.
Но я не могла расколдовать Армана. Я пыталась – боже, как я пыталась! Но Арман оставался драконом, причём бессловесным, абсолютно покорным – идеальным слугой. Я даже мысленно не звала его больше по имени – от Армана в нём не осталось ничего. Я подозревала, что просто убила в нём это – личность, его "я"… Я же так хорошо умею убивать, так тонко, так виртуозно.
Весть о нашей армии – и, естественно, обо мне – облетела, наверное, весь мир. И уж точно достигла ушей остальных драконов. Родителей Армана. Я ждала этого, и потому изучала сначала их магию. А, когда убедилась, что они ничем не могут помочь Арману, шлифовала защиту. Так что, когда они прилетели, нашу армию окружал отличный щит. Я растянула его позже на все завоёванные нами страны. Ни один дракон в той или иной ипостаси не мог теперь к ним приблизиться.
Я спала, укрытая крылом Армана, когда они прилетели в первый раз. И во сне, связанная собственными заклинаниями, видела, как они бьются о мой щит. Слышала, как тревожно стонет мой дракон. Непонимающе, вопросительно. Жалко.
Позже я успокаивала его, говоря, что обязательно отпустила бы, будь хоть малейший шанс, что они помогут. Лукавила, конечно. Честно говоря, я отчаялась к тому моменту. И думала, что Арман расколдуется – может быть – только с моей смертью.
Вот так.
– Тебе надо отдохнуть, сестра, – сказал после совета Теодор.
Возможно, он впечатлялся моим внешним видом. "Бледная, как мертвец"? Ха! Зато как настоящая ведьма из баллад.
Или хотел провернуть какую-нибудь аферу, которую я не одобрю. В войне как раз случилось затишье – самое время для интриг. Интриговать братец любил, очень.
– Правда, Алисия. Может, слетаешь домой? Мы даём чудесный Рождественский бал…
Дамиан звал тоже, правда, к себе. Какой-то там Рехте тоже давали бал. И, наверное, там тоже интриговали.
– Алисия?
Я пожала плечами. И махнула духам – собрать только самое необходимое.
Слетаю. Почему бы и нет?
"Самое необходимое" отправилось "домой", к Рождественскому балу. А я повернула дракона на запад. В Хотфолду.
Слуги да стража до смерти перепугались, когда я приземлилась во внутреннем дворцовом дворике. Бедняги просто не знали, что со мной делать.
Я отпустила дракона – он любил летать на просторе и ненавидел города. А я ненавидела держать его в клетке, чтобы там Теодор не говорил. (Братец всё боялся, что найдётся маг могущественнее меня и подчинит моего дракона. Потом победит меня и расправится с самим Теодором. А я думала: где бы такого найти? Мечты…).
Короля в Хотфолде не было – Люциан уехал праздновать Рождество к моему брату на очередной совет. Да и не нужен был мне король. Я надеялась найти принца.
Дрожащие от ужаса слуги любезно провели меня по пустынным, серым коридорам в его покои.
Первым меня встретил, конечно, демон. Здоровенный такой волчара с алыми глазами и внушительными клыками выполз ко мне, алчно нацелившись на запястье. Я дала ему крови и отпустила. Совсем отпустила. И, когда тихий вой затих где-то в потусторонней дали, шагнула через порог.
Комнаты были практически такими, как я и представляла. Аскетичные, почти пустые. И никакой религиозной символики. Я ожидала увидеть хотя бы крест – нет, ничего. Думаю, это Теодор постарался. Там, во дворе даже церковь разрушенная, припорошенная снегом всё ещё стояла. И никаких монахов. Всё как любит братец. И я.
На голых стенах без единого гобелена выделялось только одно – мой портрет. Наверное, ещё с тех времён, когда отец хотел меня замуж выдать. По крайней мере, это единственный раз, когда я позировала.
Свеженькая, красивая я, украшенная как рождественское дерево, стояла на фоне окна, удивлённо глядя на зрителя и вцепившись в книгу, как утопающий – в доску.
Всё это я смогла рассмотреть, когда подняла провисшие куски холста – портрет был очень сильно изрезан.
И всё равно висел в гостиной. Знак, что если появлюсь здесь, со мной сделают то же самое?
За спиной послышались шаги, и я обернулась, всё ещё сжимая куски ткани.
Александр не изменился. Совершенно. У меня ёкнуло сердце, когда он шагнул ближе – такой же, как раньше. Я смотрела на его лицо… губы… руки… И грязные мысли тут же полезли в голову. Как у настоящей ведьмы, полагаю.
Мы долго молчали, глядя друг на друга. Я комкала ткань, дёргала её. Мой несчастный портрет вздрагивал – прямо как я про себя.
А у Александра на лице не выражались ничего, совершенно никакие чувства. Даже когда он спокойно спросил:
– Ты пришла меня убить?
Я с трудом подавила истеричный смех.
У меня дрожали руки, когда я, шагнув ближе, попыталась коснуться его щеки. Но пальцы замерли на полпути.
Он меня ненавидит. Ну конечно. А как же иначе – меня все ненавидят.
Александр стоял, не шевелясь, глядя на меня всё тем же мёртвым взглядом.
Я облизнула пересохшие губы.
– Помолись для меня.
Его глаза наконец-то ожили – изумлённо округлились.
– Что?
Я отошла к окну. Села на широкий подоконник, не обращая внимания на холод, дрожь, страх.
– Помолись. Как в прошлый раз. Пожалуйста.
Он нахмурился, удивлённо глядя на меня.
– Зачем?
Я вздохнула.
– Хочу увидеть, как ты сияешь.
Он недоумённо моргнул, но после продолжительной паузы всё-таки шагнул ко мне, плавно опускаясь на колени и прижимая руки к груди.
Я до крови закусила губу, когда раздалось тихое и немного хриплое:
– Pater noster, qui es in caelis…
Ну вот и всё…
Я ждала, сжимая руки в кулаки под плащом. Ждала радужного сияния. Ждала боли.
Он и впрямь сиял (слабее, чем раньше), и я во все глаза смотрела на него. Но ничего больше, совсем ничего… Почему?!
И когда прозвучало заключительное: "…sed libera nos a malo. Amen" я только тихо плакала – больше от злости.
Почему оно не работает?!
Закончив, Александр, не вставая с колен, поднял взгляд на меня.
Кусая губы и стараясь не смотреть на него, я выдохнула:
– А меч у тебя здесь есть?
Он снова нахмурился. И молча покачал головой.
Ну конечно – откуда? Здесь же везде люди брата.
Я махнула рукой, и кто-то из духов положил на пол перед ним клинок.
– Зачем? – переведя взгляд на меч, тихо спросил Александр.
Я соскользнула с подоконника и осторожно опустилась рядом с ним на колени.
– Убей меня.
Его глаза расширились ещё больше – хотя куда уж больше? Потом сузились. Прищурившись, Александр устало произнёс:
– Не играй со мной, ведьма.
Я дёрнула ленту воротника – та с тихим треском оторвалась.
– Я не играю, – тихо, тон в тон откликнулась я, связывая волосы лентой и перекидывая их на правое плечо. – Пожалуйста. Не заставляй меня ждать. Не будь жесток.
Он тихо усмехнулся. Медленно, следя за моей реакцией, поднял меч. Вынул из ножен.
Я закрыла глаза и, прижав руки к груди, как Александр, когда молился, глубоко вдохнула.
Сердце зашлось, когда меч со свистом рассёк воздух. Против воли я напряглась, борясь с собой, со своей магией, снимая защиту…
Клинок с похоронным звоном упал на пол.
Я резко обернулась.
– Я же просил: не играй со мной, ведьма, – повторил Александр, глядя на меня пустыми мёртвыми глазами.
Я отвела взгляд. Посмотрела на лежащий тут же на полу клинок. И дрожащим от слёз голосом произнесла:
– Разве Господь не учит помогать нуждающимся?
Александр молчал. Тогда я вскинула голову, нашла его взгляд – и больше не отпускала.
– Тогда почему же ты не хочешь помочь мне?!
– Ваше Высочество, я не понимаю этой игры, – и голос у него был тоже пустой. Мёртвый.
Я с трудом сдерживалась, чтобы не зарыдать.
– Это не игра, – и, указав дрожащей рукой на окно, добавила. – Там Арман. Помнишь? Дракон. Я заколдовала его, случайно, я… не хотела. И теперь не знаю, как… снять… заклятье. Но оно точно должно исчезнуть с моей смертью. Я… надеюсь. Но сомневаюсь, что это произойдёт, если я убью себя сама.
Александр только молча смотрел на меня в ответ.
Но отшатнулся, когда я, так и не встав с колен, потянулась к его руке.
– Ты же хочешь меня убить, – глядя на него снизу вверх, пролепетала я. – Я же столько тебе сделала. Ты же хочешь… правда? Подумай, скольких я ещё убью, сколько ещё умрут из-за меня. И твои… твои "братья", Теодор больше не сможет им навредить. Без меня он пустышка. Ты станешь героем, Александр. Освободителем. Пожалуйста…
Теперь он не шевелился, когда я снова потянулась к его руке и поцеловала – как целуют руки святошам.
– Я не могу так больше. Пожалуйста… Прошу тебя… Мне больно. Освободи меня. Вытащи меня из этого ада. Слышишь? Пожалуйста. Помоги!
Он молча отстранился. Поднял меч – я попыталась улыбнуться. Не получилось – скривила губы в уродливой, наверное, гримасе. А Александр, не глядя на меня вышел из комнаты.
У его апартаментов стояла охрана из теодоровых солдат. Я слышала, как Александр с ними разговаривает. А вернулся он уже без меча.
– Вы не в себе, Ваше Высочество, – тем же пустым голосом произнёс он, появляясь в дверях. – Я послал за горничной. Она отведёт вас в ваши апартаменты – их уже приготовили. Вам надо отдохнуть.
И отвернулся – уйти.
– Нет, – шепнула я, больше не в силах сдерживаться. – Не уходи. Не оставляй меня одну. Пожалуйста!
И зарыдала – горько, навзрыд. Как девчонка.
Не уходи. Здесь так холодно. Здесь так темно. Так одиноко. Страшно. Не уходи, пожалуйста. Слышишь? Слышишь?! Пожалуйста!
Не оставляй меня!!
Я билась в истерике на полу, когда вдруг почувствовала тёплые руки у себя на плечах. Вскинулась, попыталась поймать его взгляд. В итоге ничего не увидела сквозь туман слёз и, вцепившись в его плечи, заревела.
Его рука медленно, нерешительно погладила мою голову и прижала к себе – крепко.
Если горничная и приходила, должно быть, она очень удивилась. Я билась в руках молчащего Александра. А вокруг нас, вспарывая паркет, расцветали одуряюще-ароматные розы.
Я так и заснула – вцепившись в его плечи, захлёбываясь слезами.
А когда проснулась, комната напоминала сад. Я лежала на кровати, глядя на переплетение ветвей над головой вместо полога. А рядом на полу сидел Александр, задумчиво крутя в руках спелое яблоко.
Долгое время в комнате стояла тишина.
Я разглядывала свои руки, чётко осознавая, что абсолютно не понимаю собственную магию. Как может нечто столь омерзительное, как пытки и смерть, получаться вместе с очень даже живыми яблоками… или розами…
А ещё – как может призрак любви… да нет, не любви даже – просто заботы – так ранить сердце? А ещё больнее осознавать, что это просто призрак.
Вот как сейчас.
Прав Александр – это действительно ад, когда любви нет. Когда ты никому не нужен. Наверное, страшнее любых пыток.
Я села на кровати. Тряхнула головой – в волосах запутались веточки и лепестки. Ну надо же… Позвать горничную? Обойтись духом? Да кому какая разница, как я выгляжу!
– Спасибо, – голос звучал хрипло после сна. – Спасибо, что побыл со мной.
Хотя имел полное право послать меня в бездну. Или даже сам туда отправить.
Он поднял голову, встретился со мной взглядом. Пришлось прикрыть глаза – он сиял. Так… красиво. Так волшебно.
Я со вздохом отвернулась и зачем-то ещё раз шепнула:
– Спасибо.
А он, всё ещё глядя на меня, неожиданно произнёс:
– В чём я так согрешил, что мне досталась ты?
Я усмехнулся. До боли захотелось коснуться его щеки, но я не решилась.
– Глупости. Ты святой.
Он рассмеялся – совсем невесело.
Я сцепила пальцы в замок.
– Не смейся, это правда. Твоя молитва меня в прошлый раз чуть не убила. И только твоя, а ведь я делала так со многими и очень даже набожными. Никто из них не смог… никто из них не сияет. Только ты.
– Поэтому ты заставила меня читать молитву вчера? – откидывая яблоко, поинтересовался Александр. – Хотела умереть.
Я только кивнула.
А разве не очевидно?
– Алисия, когда ты в последний раз ела?
Я изумлённо уставилась на него.
– Не… не помню. А что?
Я, правда, не помнила. Зачем забивать себе голову такими пустяками? В моей памяти и так целые фолианты заклинаний, зелий и ритуалов. Ещё и это? Ну нет.
Александр склонил голову набок, рассматривая меня.
– Как ты ещё жива, великая и ужасная ведьма?
Я опустила голову и выдохнула:
– Это ненадолго.
– Правда? – сейчас его голос звучал глухо.
Я вздохнула.
– Знаю, ты считаешь меня проклятой и всё такое, но на самом деле я прекрасно понимаю, скольких людей я убила, понимаю, что мне уже не очиститься, что я уничтожаю всё, к чему прикасаюсь, что я – чудовище… и понимаю, что…
Резкая боль обожгла щёку. Я вскинулась. И уставилась на оказавшегося очень – волнующе – близко Александра.
– Дура, – тихо произнёс он тем же глухим голосом. Я только сейчас поняла – от сдерживаемой ярости. – Ты как ребёнок, Алисия. Нашкодить ты смогла, а наказание принять решимости не хватает?
– Это и есть наказание, – грустно вздохнула я. – Куда уж горше?
Александр улыбнулся – неожиданно зло.
– Жить… Не так ли, Алисия? Много горше.
– Я не могу так, – пролепетала я, понимая, что он прав. – Я не могу так больше.
– Придётся, – он прищурился, взгляд стал ещё злее. – Ты всё это натворила. Ты и только ты. Расхлёбывай.
Я посмотрела на него – сквозь навернувшиеся слёзы.
– Ты… ты мне… поможешь?
Его руки сжались в кулаки. Я подумала – ударит.
И впрямь дура. Как я могу такое просить? У него? У кого бы то ни было. И какая разница, сколько раз я буду кричать, умолять, что он мне нужен? Это ничего не изменит. Прошлое не отменишь.
Я сжалась под его взглядом, как птичка перед змеёй.
Тишина звенела, как натянутая струна. Натянутая? Между нами?
Александр вздохнул и отвернулся. Тихо произнёс:
– Кто, если не я?
Чт…что?
Я ушам не поверила.
– Ты…
– Вот я и говорю: за какие грехи ты мне досталась? – грустно улыбнулся он.
Я покачала головой и с трудом выдавила:
– Ты святой.
Он рассмеялся. А я смотрела, как он сияет, и отчаянно желала его коснуться.
Неужели в этом мире ещё есть свет, который не ранит?
Мне так много хотелось ему сказать – про то, что никак не могу забыть нашу единственную ночь, про то, что боюсь остаться одна, про то, какой он добрый – в отличие от меня. Вместо этого я зачем-то спросила (как ребёнок, честное слово):
– Что я должна делать?
Думаю, он понял мой вопрос как-то иначе. Потому что, задумчиво посмотрев на меня, ответил:
– Хорошенько отдохнуть. И перейти в свои апартаменты, там удобнее и намного теплее.
Я не хотела. Не хотела оставаться одна, но и так уже злоупотребила его добротой: явилась в его спальню, заснула на его постели – ну в самом деле! Он всё-таки принц. Где мои манеры?
Александр вызвал слуг – кажется, готовить мне обед. Я попыталась встать – голова кружилась нещадно. Пришлось схватиться за полог. Тот опасно треснул.
Ни слова не говоря, Александр подхватил меня на руки и понёс в другие комнаты – где удобнее и теплее.
Я положила голову ему на плечо – словно так и должно быть. И думала: какая же я дура – ну неужели вера, клирики, войны стоят того, чтобы лишать себя удовольствия просто быть с ним рядом? Даже его предательство там, в инквизиции, теперь казалось мелочью. Подумаешь, предал! Я, вон, сколько народу положила. И есть ведь человек, который считает, что я достойна жизни. Достойна помощи.
Меня уложили в кровать. И сказка неожиданно кончилась: Александр куда-то исчез, а меня окружили испуганные до дрожи горничные. Кое-как они умудрились меня вымыть и одеть – в чёрное домашнее платье. Чёрное!
Александр зашёл вместе со слугами, несущими мой обед, когда я как раз распекала служанок, требуя принести мне одежду другого цвета. Александру хватило пары слов, что выставить этих куриц вон.
– Грубость тебе не идёт, – только и сказал он, садясь в кресло у камина.
– Чёрное мне не идёт, – буркнула я, распуская слишком тугую шнуровку корсета.
Александр окинул меня красноречивым взглядом.
– Это правда. Но ты его носишь. Часто. Не задумывалась, почему тебя называют Чёрной Ведьмой?
Я фыркнула:
– Ну да, ну да. А Бичом Дьявола меня называют, потому что плётки обожаю, да? – и, когда он нахмурился, поспешно добавила. – Ладно-ладно, но, поверь, если извинюсь за грубость, у бедняжек случится припадок.
– Алисия, – укоризненно вздохнул Александр. – Привыкай относиться к людям по-человечески.
– А они ко мне привыкнут относиться по-человечески? – парировала я, принимаясь за еду. Господи, сколько же я, правда, не ела, что уже простенький суп кажется райским блаженством?
Александр задумчиво смотрел в огонь. Я искоса поглядывала на хотфолдского принца и, наконец, не выдержала.
– Ладно, ну… извини. Ну такая вот я. Просто ненавижу, когда передо мной дрожат от страха. Будто я убивать их собираюсь!
– Именно это они и думают, – пожал плечами Александр.
– Дуры, – буркнула я.
– Алисия!
– Извини.
Повисла тишина, которую нарушил скрип двери. В комнату мышками шмыгнули служанки. Двое убрали со стола, третья с поклоном протянула мне алый свёрток. Я попыталась мило улыбнуться и попросила – да, поспросила, а не приказала – поставить ширму и помочь мне переодеться. Девчонка застыла испуганным зайчонком, я открыла было рот – прикрикнуть (всегда помогает), но поймала взгляд Александра и терпеливо дождалась, пока горничная отомрёт.
– Вот видишь, – сказал принц, когда нас снова оставили одних. – Не так уж это и сложно.
Я, насупившись, рассматривала себя перед зеркалом и то и дело косилась на Александра. Хм, кажется, я последнее время слишком много сидела в библиотеке. Вон, волосы потускнели. Кожа какая-то сероватая. Сутулюсь. Фу!
– Ты прекрасна, – тихо произнёс Александр. И, когда я обернулась, добавил. – Такая красота, как у тебя призвана совращать. Я так думал, когда понял, кто ты.
– Совратишься? – пропела я, выпрямляясь.
Александр смерил меня красноречивым взглядом и покачал головой.
– Тогда просто посиди со мной, – попросила я, устраиваясь на кровати поверх покрывала – Не уходи. Ладно?
– Не уйду, – тихо ответил он.
Мысленно я добавила ответу: "Никогда" и, раз за разом повторяя в голове, заснула.
Впервые за долгое время мне было хорошо и спокойно.
На следующий день, который я – с детства ленивая соня – планировала проваляться в постели и ничего не делать (всё равно с утра валил снег), Александр потащил меня в город. Я ныла и упиралась, но жестокий хотфолдский принц вспомнил про Армана и поинтересовался, не хочу ли я его проведать. Конечно, я хотела. Но хотя бы в карете! В такой-то снегопад.
Меня одели в меха и посадили на лошадь. Александр и посадил. Я хмурилась и тихонько жаловалась на бессердечных святош. Александр не обращал внимания.
Арман летал где-то за городом и, хотя я могла призвать его прямо во внутренний дворик, меня заставили ехать через всю столицу.
Снег валил крупными хлопьями, сгущался сумрак – короткий зимний день уже шёл на убыль – тишина давила – неестественная, какая-то… мёртвая. Я пожаловалась, и Александр спокойно сообщил, что раньше звонили колокола, но все церкви теперь закрыты, а горожане бояться выходить на улицу из-за теодоровых солдат. Я фыркнула и поинтересовалась: кого там бояться? Александр молча схватил мою лошадь под узды и потянул к двухэтажному дому, окна которого единственные на улице сияли светом. Также молча мы спешились и Александр толкнул дверь.
Кабак, конечно. Жмурясь от яркого света, я привычно потянулась накинуть капюшон, но не успела. Меня бесцеремонно схватили сначала за плечо, потом за грудь и заплетающимся языком поинтересовались, не хочет ли красавица провести ночь весело. И, не дожидаясь ответа, дёрнули шнуровку корсета.
Духа вызвать я не успела. Пьяный любитель приключений, задыхаясь, полетел в центр зала. В установившейся тяжёлой тишине Александр спокойно поправил на мне плащ и потянул обратно к двери.
Уйти спокойно нам, конечно, не дали – откуда-то из тени вдруг выдвинулся здоровенный детина и заступил дорогу. Заскрипели отодвигаемые стулья. Трактирщик нырнул под стойку, когда я, не выдержав, хлопнула в сияющие ладоши и привычно прошипела:
– Что, на тот свет захотелось?
Александр всё-таки увёл меня, прежде чем я наглядно показала, как ребята отправятся на тот свет.
– Почему за ними никто не следит? – возмущалась я, ёжась на холоде. – Это ж армия, чёрт возьми! Теодор хвастается дисциплиной…
– Это её часть. Дисциплина, – как само собой разумеющееся произнёс Александр, помогая мне сесть в седло. – Для граждан. Это война, Алисия.
Я поморщилась.
– Пожалуюсь Теодору. Или казню их капитана. Или кто у них здесь главный?
– Алисия, – вздохнул принц. – Когда ты, наконец, поймёшь, что смертью проблемы не решаются?
– О, как раз решаются, – хихикнула я. – И ещё как! Ладно-ладно, молчу.
У закрытой церкви я увидела настоящее чудо – двигающийся сугроб. И потянула Александра за рукав: смотри, смотри. Принц отчего-то помрачнел, а сугроб развернулся, превратившись в дрожащих, кое-как одетых детей – лет десяти, не больше. Один – наверное, самый смелый – шагнул ко мне и почему-то протянул руку.
Я сжала поводья и недоумённо покосилась на Александра. Тот зачем-то снял с пояса кошелёк и высыпал на руку мальчишке с десяток серебряных монет.
Деньги мгновенно исчезли, а мальчишка – да и остальные дети, – низко кланяясь, принялись шептать что-то про благодарность и благословление.
– Я не знаю значения этого ритуала! – капризно заявила я, когда мы отъехали подальше. – Объясни!
– Какого ритуала? – удивился Александр.
– Ну, этого, – я обернулась, но детей у церкви уже не было. – Зачем ты дал им деньги? Они тебе взамен ничего не дали. То есть это бессмысленная трата. Зачем ты это сделал?
Вместо ответа Александр внимательно посмотрел на меня и спросил:
– Алисия, тебе этих детей не жалко?
– Э-э-э, – об этой стороне вопроса я как-то не подумала. – Ну… а зачем они так плохо в мороз оделись? И замёрзли? Это, очевидно, тоже часть ритуала. Потому что это неправильно…
– Конечно, неправильно, – перебил Александр. – Им просто не повезло родиться не во дворце. Не повезло оказаться на улице. И поэтому, если бы мы не проехали мимо, они бы так и стояли, в мороз, плохо одетые, потому что денег у них нет, и есть, соответственно, тоже нечего. И это не ритуал, Алисия. Это жизнь.
Дальше мы ехали молча. Я пыталась осмыслить слова Александра. Как-то это всё в голове не укладывалось.
– Что, в твоих книгах о нищих не написано? – съязвил принц.
– Нет, – зачем-то снова обернувшись, выдавила я. – Там как-то больше про заклинания.
Александр посмотрел на меня и от его взгляда, честное слово, захотелось повеситься.
Я просто пришпорила коня.
За городом ветер выл ещё протяжнее и на разные голоса. Я, ёжась, мысленно позвала. Александр подвёл коня поближе ко мне и задумчиво рассматривал серое, сыплющее снегом небо. Я, проследила за его взглядом – за спускающимся к нам драконом – и прикусила губу.
