Текст книги "Законы Красного моря (СИ)"

Автор книги: Мария Пресняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Двадцать пять, – поправила я. – Мой жених египтянин. Он просил меня позвонить тебе и пригласить на свадьбу, для него это важно.

– Египтянин? –  отец повысил голос, – ты в своем уме?

– Абсолютно, – я начала злиться, – и не стоит судить плохо только по национальности. Он очень хороший человек, серьезный, порядочный, обеспеченный бизнесмен. Мы с мамой ездили к нему в гости на новогодние праздники.  – Я говорила и ненавидела себя за то, что оправдываюсь.

– Что, ж, если так, я очень рад,  – сухо сказал отец. – Когда свадьба?

– Примерно через месяц, – ответила я. –  Сейчас я готовлю документы. Ты не хочешь приехать?

– В Египет? Через месяц? Вряд ли у меня получится.

– Как знаешь. Что ж, не буду больше отвлекать.  Я просто хотела сообщить новости. Всего хорошего.

– Это твой номер? – уточнил отец.

– Да, мой.

– Хорошо. Я перезвоню тебе позже. Сейчас я не готов к этому разговору. Пока.

– До свидания, – я в изнеможении откинулась на спинку кресла и какое-то время обмозговывала нашу беседу. Сколько я не говорила с отцом – больше десяти лет? Да,  наверное, больше.  Я даже не была уверена, что узнаю его в толпе.  Он тоже наверняка не представляет, какая я стала.  Естественно, на свадьбу отец  не поедет – на это я и не рассчитывала. Но мне хотелось, чтобы он предложил встретиться – раз уж я набралась храбрости ему позвонить.

В воскресенье днем я сидела в очередной кофейне и вертела в руках телефон, гадая, почему Саид давно не звонит и не пишет. Он не выходил на связь уже три дня – раньше такого никогда не случалось.  Я почти решилась написать сама, но в последний момент остановилась.  Нехорошо первой проявлять инициативу.  В последнее время творилось что-то странное – на мои смс Саид отвечал сдержанно и немногословно, и сам не делал попыток со мной связаться.  Сначала я старалась его расшевелить, потом обиделась и решила выдержать характер.

Телефон в моей руке завибрировал, на экране высветился незнакомый номер. Я подняла трубку.

– Алло.

– Алло, это Аня?

– Да.

– Аня, мы незнакомы лично, меня зовут Катя. Катя Пресняк. Я твоя младшая сестра.

– Очень приятно, – пробормотала я растерянно.

– Папа сказал, что ты звонила. А мы можем встретиться?

– Ты в Твери?

– Да.

– Я приеду или на следующие выходные, или еще через неделю. Сейчас я в Москве.

– Хорошо. – Она помолчала. – А ты сможешь  позвонить мне на этот номер, когда приедешь?  У меня ничего срочного, просто  хотела с тобой познакомиться.

– Конечно, – согласилась я, – позвоню.

– Ну, тогда до встречи. Я буду ждать. Пока.

Сестра! У меня есть сестра! То есть я давно знала, что у меня есть сестры и братья, но никогда не думала, что кто-то из них может захотеть со мной встретиться.  И вообще родство по отцу я считала формальным – ведь он сам не относился ко мне как к дочери. И все-таки в нас, его детях, текла общая кровь. Кто знает – вдруг мы сможем стать настоящими сестрами?

Вечером я не выдержала и все-таки написала Саиду. Он ответил, что все в порядке, только очень занят в магазине. Любит, скучает –  как обычно.  У меня на сердце скребли кошки.  Хотелось  поговорить с ним, как раньше – долго и душевно, но Саид вновь повторил, что сильно занят. Тогда я устроила  вечер отдыха:  для начала понежилась в ванной, затем разложила на столе конфеты, мороженое, консервированные ананасы – все сладкое, вредное, но ужасно вкусное;  поставила диск с мелодрамами и постаралась выбросить из головы все лишние мысли. Нина, вернувшись с работы, тут же улеглась ко мне на кровать: конец фильма мы досматривали вместе, утирая слезы и дожевывая последнюю дольку ананаса. Нина нашла несколько кандидатов на мое место в квартире и собиралась показать им комнату в ближайшие дни. Я дала разрешение демонстрировать квартиру в мое отсутствие, и мы вдоволь наговорились, как в старые добрые времена.

Нина все еще встречалась со своим шведом, и я выслушала все подробности развития их отношений, но не решилась поделиться с подругой своими опасениями насчет Саида. Раз занят – значит занят. В конце концов, мы собираемся пожениться и должны доверять друг другу. Я списала свои сомнения  на расшатанные нервы и, решив  больше себя не накручивать, спокойно уснула.

Во вторник Юля утвердила кандидата на мое место.  Полина оказалась приятной блондинкой, только что закончившей университет. Она планировала выйти на работу уже через два дня, и Юля наконец подписала мое заявление об уходе. К тому времени я узнала, какие документы потребуются для оформления брака с египтянином, и сколько времени это может занять. Я набросала план действий, прикинула сроки и решила, что уже можно заказывать билеты в Египет.  Никто из моих подруг пока не ответил, поедет ли на свадьбу, но у них еще оставалось время подумать. В пятницу я накрывала стол на работе, а во вторник планировала уехать из Москвы, чтобы провести несколько недель дома, с мамой. Настроение было прекрасное, я улыбалась безо всякого повода и любила весь мир.

Свои планы я изложила Саиду в длинном и радостном письме. Он никак не отреагировал, но я не очень удивилась – Саид часто отвечал на письма с задержкой.  В ночь на пятницу меня разбудил звук пришедшей смс-ки. Я потянулась к телефону, прочитала текст, и сердце на мгновение остановилось. Я перечитала еще и еще раз – нет, это был не обман зрения. Саид просил прощения и предлагал расстаться.

Глава 11

За окном светало. Я тупо смотрела на груду пакетов на полу – сегодня был мой последний рабочий день, и я в несколько заходов  покупала продукты, чтобы  накрыть стол в офисе.  Слез не было. Я просто не понимала, что случилось, кто виноват и как мне теперь поступить.  Еще раз перечитала его сообщение:  оно было длинным и многословным. Саид писал: я очень боюсь, как ты будешь жить в чужой стране, и что может случиться через несколько лет. Писал, что любит меня, но брак – это слишком рискованно, и предлагал остаться друзьями.

Больше всего меня взбесило предложение оставить себе подаренное золото.  Никакие драгоценности не смогут  искупить  то, что он сделал. Я вскочила и достала из шкатулки купленный им комплект. Будь у меня возможность увидеть Саида, я бы с большим удовольствием швырнула это золото прямо ему в лицо.  На языке крутилось множество вопросов и ругательств, но я написала всего два слова: Почему сейчас?

Отправив смс, я без сил рухнула на кровать и расплакалась.  Настало время взглянуть правде в глаза и оценить свои потери. Я осталась без работы и без жилья. В ГКТ уже наняли новую сотрудницу, и в квартиру через несколько дней должна въехать другая девушка. Конечно, можно упросить Нину извиниться и отменить переезд. Но тогда придется все объяснять... Я представила лица подруг.  Они  любят меня  и постараются утешить.  Разумеется,  никто  не станет злорадствовать. Но как же стыдно...

Все эти мысли вихрем пронеслись в моей голове, на время оттеснив главную: Саид больше не хочет на мне жениться. У меня не будет свадьбы, мужа и шикарной квартиры с видом на море.  Я в один миг потеряла  свою мечту. Придется остаться в Москве и снова бегать по собеседованиям, а вечерами смотреть телевизор или сидеть на сайтах знакомств.  Я вновь одинока и никому не нужна. Жалкая неудачница... За что мне это? Я чувствовала, как слезы катятся по моим щекам, и не могла сдержать рыдания.

Саид прислал второе смс. Он признался, что давно  хотел сказать мне это, но не мог решиться, и долго расписывал, как ему плохо.  Ох, не стоило игнорировать интуицию.  Я вспомнила все мои опасения, попытки Саида списать свое молчание на занятость, и разозлилась еще сильней. Его нерешительность  дорого мне стоила. Неделю назад всё еще можно было отыграть обратно... а сейчас слишком поздно.  Я вскочила с кровати и забегала по комнате.  Руки дрожали, мысли путались в голове. Наконец я взяла телефон  и в ответном смс потребовала, чтобы он мне позвонил – такие вопросы не обсуждаются по переписке.  На моем телефоне не было денег для междугородних звонков,  а разговор предстоял не на одну минуту.  После долгой паузы Саид ответил, что нам лучше успокоиться и поговорить вечером,  после работы. Какая работа, – подумала я с горечью, но не стала спорить.  Сейчас важнее было решить, что делать дальше.

Я пошла на кухню и поставила на плиту чайник. За окном уже почти рассвело. Слезы высохли, но на душе повис тяжелый камень. Я поняла, что не смогу никому ничего рассказать – у меня просто не хватит сил выслушивать соболезнования, особенно сейчас. Только маме... но и маме лучше сказать позже.  Для остальных пусть все останется как есть. Сегодня я отработаю последний день, а во вторник съеду с квартиры и отправлюсь домой – как и планировала. Эти дни буду избегать встреч с друзьями, а потом  что-нибудь придумаю.

Еще я вдруг поняла, как устала от Москвы.  Пусть мои планы рухнули – несмотря ни на что, я не хочу здесь оставаться. Правда, и в Твери мне делать нечего...  Значит, надо найти третий вариант. Но и об этом я, как Скарлетт о Хара, лучше подумаю завтра – сегодня нет ни времени, ни сил.  Сейчас нужно как-то взять себя в руки и отработать последний день.

В ту пятницу  мне пришлось собрать  в кулак всю свою волю. Я оделась, накрасилась и вышла на улицу. Даже пакеты с едой не казались мне неподъемными. Я сразу поймала такси, назвала адрес, и мы поехали. К счастью, водитель попался неразговорчивый – всю дорогу он молча крутил руль, не произнося ни слова.  За окном падал снег. Мы немного постояли в пробке на МКАД, но успели вовремя.  Я расплатилась и пошла к входу в наше офисное здание. Почти сразу мне встретился  знакомый сотрудник из отдела регуляторных отношений. Он тут же  подхватил большую часть моих пакетов.

– Я слышал, увольняешься? – спросил Виктор, когда мы проходили через турникеты.

– Ага. Сегодня вечером накрываю стол. Приходи. Я еще разошлю приглашения по почте.

– Спасибо. А чего так? Новая работа?

– Новая жизнь, – безрадостно улыбнулась я.

Выйдя из лифта на пятом этаже, я заметила, что зона ресепшен украшена шариками. Разве у нас какой-то праздник?  Лариса и новенькая Полина сидели на своих местах и заговорщически мне улыбались.  Я подошла поближе и прочитала на шариках "На счастье", "С началом новой жизни" и "Поздравляем".

– Это все мне? – спросила я растерянно.

– Да, – кивнула Лариса, – тебе нравится?

– Очень, – я сглотнула.– Правда, я очень тронута. Не стоило... Я всего лишь увольняюсь. И Юля не возражала против шариков?

– Нисколько, – улыбнулась Лариса.

 В тот момент мимо прошел Бульдог.  Девочки тут же вспомнили о своих обязанностях – телефоны, которые мы дружно игнорировали в течение последних минут, звонили не переставая.  Я сняла дубленку и понесла ее в раздевалку.  Вернувшись к рабочему месту, я с большим удивлением обнаружила, что Бульдог сидит на диване, предназначенном для посетителей, и листает какой-то журнал.

– Здравствуйте, Аня, – вежливо произнес коммерческий директор. –  Я слышал, Вы увольняетесь?

Я опешила, как если бы со мной заговорила табуретка. Он знает, как меня зовут? Слышал о моем увольнении?  И ему есть до этого дело? Чудеса, да и только.

– Эээээ, здравствуйте, Андрей Маркович. – Я вдруг вспомнила, что в первый день работы ошибочно произнесла его фамилию как Печорин, а не Печорский – к счастью, за глаза.  Тогда начальница предупредила меня: в другой раз, если Бульдог это услышит, подобная оговорка может стоить мне работы. – Да, я увольняюсь.

– Позвольте спросить, почему?

– Мммм, – я отчаянно старалась придумать что-нибудь вразумительное, недоумевая, с какой стати он вообще интересуется. – Видите ли, есть много обстоятельств и личного, и профессионального характера. Я планирую переезд в другой город.

Краем глаза  я заметила, что Полина с Ларисой в панике и очевидно пытаются решить, что лучше – продолжать изображать активную деятельность или уползти под стол.  В отличие от генерального директора – улыбчивого итальянца, который большую часть времени проводил в загранкомандировках, Бульдог обычно приходил в офис раньше всех и уходил позже большинства сотрудников, все знал и во все вмешивался. Он был крайне немногословен,  что не мешало ему наводить ужас на всех без исключения сотрудников. Ходили слухи, что работника, случайно пролившего на Бульдога кофе, уволили на следующий же день. Правда это или нет, я не знала, но вот секретарш он менял с космической скоростью – угодить ему было сложно.  Все эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове, пока Бульдог продолжал пристально изучать мое лицо.  Он оставался совершенно невозмутимым, и я могла лишь догадываться о причинах этого странного и неожиданного интереса к моей персоне.

 – Ну что ж, раз вы уверены, – Бульдог помедлил еще какое-то время, – мне остается только пожелать вам карьерных успехов.

– Ээээ, спасибо. И Вам того же, – Боже, что я несу? Он-то в отличие от меня и так коммерческий директор. – То есть, я хотела сказать, ммм,  большое спасибо.

Бульдог коротко кивнул, строго посмотрел на Ларису и Полину, которые в ужасе застыли в своих креслах, и пошел по направлению к своему кабинету.

– Что это было? – прошептала Лариса.

– Я не знаю, – также шепотом ответила я.  – Пойду возьму кофе.

– И нам захвати, – попросила Кристина.

– Хорошо, – я еще помедлила. – Как думаете, он уже успел дойти до кабинета?

– Да не дрожи ты так, – улыбнулась Полина,  – Бульдог сегодня явно в хорошем настроении. В крайнем случае, если прольешь на него кофе – ничего не потеряешь, ты уже и так уволилась.

– Ты умеешь поддержать в трудный момент!..

 – Может, он хотел предложить тебе место своего ассистента? – предположила Лариса.

– Вот уж спасибо. Не нужно мне такого счастья.

Я без происшествий сходила к кофемашине и вернулась на свое место. Мы шутливо чокнулись пластиковыми стаканчиками.

– Представляете –  он знает, как меня зовут, – задумчиво произнесла я.

– Это ерунда.  Может быть, прочитал в рассылке по поводу увольнения.  Странно другое – ему есть до этого дело, – протянула Лариса.

– Необъяснимо, – я мотнула головой. – Я вообще была уверена, что мы для него пустое место.  Что-то вроде мух.  А  это правда, что он уволил кого-то за пролитый на рубашку кофе?

– Нет, неправда. Я спрашивала у кадровиков. Бульдог, конечно, крут, но не до такой степени.

– А я все-таки думаю, что Андрей Маркович приложил руку, – сказала Полина. Она работала всего второй день, но уже успела проникнуться страхом к всемогущему коммерческому директору. Видимо, ей хватило того, что при звонке из его кабинета или с сотового на наших телефонах начинала отчаянно мигать красная лампочка – примочка, о которой мы долго умоляли айтишников.  Это позволяло хоть в какой-то мере подготовиться и схватить трубку с максимально возможной скоростью.

– Ладно, давайте работать, – предложила я.

Но сосредоточиться на делах никак не получалось. Саид предал меня, зато великий и ужасный Бульдог неожиданно продемонстрировал вполне человеческое отношение. А ведь еще не вечер! Какие еще сюрпризы преподнесет этот день?

И кстати, чем вызван интерес коммерческого директора? Неужели он и правда считает меня ценным сотрудником и хочет предложить другую вакансию? Учитывая то, что мои планы на счастливое замужество рухнули, подобное предложение может быть очень кстати. С другой стороны, я уже отказалась. И что теперь: подойти и сказать, что передумала? Выставлю себя полной идиоткой – возможно, он и не думал ничего предлагать.  Пару раз  проходя мимо его кабинета, я видела сквозь стеклянную дверь, что у Бульдога посетители.  Впрочем, даже если бы я застала коммерческого директора совершенно свободным, у меня вряд ли хватило бы духу войти.

Все утро я продолжала посвящать Полину в многочисленные нюансы ее обязанностей ресепшионистки.  Встряска с Бульдогом позволила немного отвлечься от мыслей о Саиде и о моем будущем.  Маша с Кристиной предлагали встретиться вечером:  зайти в свадебный салон, а затем отметить мое увольнение в каком-нибудь кафе. Я отказалась, сославшись на усталость, и перенесла встречу на неопределенное будущее.  В четыре  я выложила на пластиковую посуду нарезки сыра и колбасы, оливки, салаты и прочие закуски, расставила все на круглом столе за зоной респепшен и вернулась на рабочее место.  Отмечать не хотелось, но скоро стали подтягиваться сотрудники – пришлось выйти, надеть на лицо улыбку и в течение часа выслушивать сожаления по поводу моего ухода и пожелания всего наилучшего.

Лариса и Юля ушли из офиса в пять. На прощание мы обнялись и едва удержались от слез.  Скоро разбрелись все остальные – кто домой, кто обратно на рабочее место.  Я отнесла остатки еды на кухню и вернулась к Полине, чтобы дать ей последние инструкции.  В семь часов мы вместе  вышли из практически пустого офиса.  Днем множество дел отвлекали  меня от мрачных мыслей, но сейчас  вновь нахлынули воспоминания об утренней переписке с Саидом.  Московская глава моей жизни закончилась. Египетская – завершилась, не успев начаться. Я уходила в никуда.

– Жалко увольняться? – спросила Полина.

– Нет, – я мотнула головой, – просто немного грустно. А так все прекрасно. Я же сама этого хотела.

Мы попрощались, и я поехала на Патриаршие пруды. Решение отправиться туда пришло внезапно:  домой меня совершенно не тянуло, и я довольно долго простояла у входа в метро, решая, куда податься.  В одиночестве сидеть в забитом  кафе?  Сегодня  пятница, или тяпница, как любовно именовали последний рабочий день мои подружки. Москва гуляет...  Весь вечер  ронять слезы в чашку кофе и с завистью рассматривать счастливых влюбленных? – ну уж нет, я такого не заслужила.

Люди быстро заходили в подземку, а я продолжала стоять на морозе, разглядывая свою обувь. Несколько раз меня довольно ощутимо толкнули.  Краем уха я слышала обрывки разговоров:  все обсуждали планы на вечер, все куда-то спешили.  Только мне идти было некуда. Из глаз против воли закапали слезы – утешало лишь то, что в темноте их не видно. Может быть, все-таки признаться подругам и поплакаться им в жилетку? Но я чувствовала, что не вынесу  ни их утешений, ни одиночества в четырех стенах, и тут вспомнила про Патриаршие пруды.  Никаких других вариантов мне в голову не пришло.

Доехав до центра в набитом вагоне, я сделала пересадку и скоро уже подходила к прудам со стороны Большой Садовой улицы.  Сквер  около Патриарших был полон молодежи –несмотря на холод,  влюбленные парочки и большие студенческие компании  сидели на каждой лавочке. Я спустилась к самому пруду и приземлилась на бортик. Здесь тоже были люди, но не так много, и я могла надеяться, что никто не увидит моих слез.

Сидеть оказалось холодно, но меня это мало беспокоило.  Интересно, а если я заболею и умру, Саид будет переживать? Или он вообще не узнает?  Впрочем, какая теперь разница...  Не так давно я приходила сюда же, на Патриаршие, полная веры в свое счастливое будущее.  Почему он меня бросил? В чем я ошиблась?

Мои размышления прервал сидящий неподалеку незнакомец.  Судя по дешевой и не очень чистой  одежде –  маргинал, но не совсем опустившийся, или просто человек рабочей профессии.  Рядом с ним стояла бутылка водки.

–  Вам плохо? – спросил он сочувственно.

– Нет, – замотала я головой, продолжая плакать, – все в порядке.

– Это, конечно, не мое дело, но я вижу, что у вас что-то случилось.

– Да, – отрицать было глупо. – Случилось. Но это очень личное.

– Конечно, конечно. Я не буду спрашивать. Но может быть, вы хотите выпить?

– Выпить? – я невольно улыбнулась. – Нет, пожалуй, не хочу. Спасибо.

– Ну хорошо. Если передумаете, обращайтесь. Обычно это помогает.

Я кивнула, и мы еще некоторое время сидели молча.  Затем мужчина поднялся и, уходя, поставил рядом со мной  пластиковый стаканчик  с водкой.

– Если все-таки решитесь, – ответил он на мой недоуменный взгляд. – Полегчает, поверьте. И что бы ни случилось, не плачьте. Все пройдет.

После его ухода я какое-то время смотрела на стакан со спиртным, а потом залпом опрокинула его в себя.  Внутренности мгновенно согрелись, и действительно стало чуть легче. Я представила, что бы сказал Саид, увидев меня сейчас, и горько усмехнулась. Одна радость – теперь можно спиваться и гулять напропалую, раз уж я снова оказалась "ничья".  С этой мыслью  я встала и медленно побрела к метро.

Дома на меня опять нахлынули воспоминания о случившемся. Я сидела в темной комнате, обхватив колени руками, и думала. Что делать? Как жить дальше? Почему он так со мной поступил?  Хотелось кричать и биться головой о стену.

Вечером я положила на телефон две тысячи – все деньги, которые оказались у меня в кошельке. Я боялась, что Саид просто не позвонит, чтобы избежать объяснений, и собиралась сама набрать его номер. Но около одиннадцати, когда я уже почти перестала надеяться, раздался звонок.

– Аня? Привет. Ты можешь говорить?

– Могу.

– Как ты?

– Прекрасно. Твоими молитвами.  – Я хотела поговорить  спокойно, но стоило услышать его голос, как меня понесло. – А разве у меня есть причины для плохого настроения? Нет, все отлично. Жизнь удалась.

– Ну зачем ты так? Я переживаю.

– Да ты что? Не может быть. Нет, я просто не верю. Это слишком благородно с твоей стороны.  Ты всего лишь бросил меня, когда я ради тебя ушла с работы, лишилась квартиры  и собиралась переехать в другую страну. Разорвал помолвку, даже не объяснив причину, даже не найдя смелости сказать мне это в лицо.  У тебя нет причин переживать.

– Аня, я знаю, что ты злишься, и что я поступил очень плохо. Но мы можем говорить спокойно?

– Нет! Я не могу!  Меня просто трясет.

– Аня, прости.

– Саид, это все слова. Они ничего не изменят. Просто скажи, что случилось, иначе этот вопрос  будет мучить меня еще долгие годы. Когда я уезжала три недели назад, все было в порядке. Потом что-то произошло.

– Ничего особенного не случилось. Понимаешь, я стал думать,  советоваться, разговаривать с другими людьми.

– И ты начал сомневаться, да? Потому что твои родные против меня? Или другие люди, которые со мной вообще не знакомы?

– Аня, пойми, для нас брак – это очень серьезно.  В нашей семье никогда не было разводов.

– А почему ты решил, что обязательно разведешься со мной?

– Нет, не обязательно. Но я очень рискую и очень боюсь. Ты иностранка, христианка, тебе будет тяжело здесь жить.

– Саид, это все ерунда. Ты с самого начала знал, что я иностранка. Ты искал жену-иностранку.   Ты говорил, что видел примеры удачных браков между египтянином и русской.  А как сложатся отношения в семье, предсказать нельзя.  Египтяне тоже разводятся:  никаких гарантий тут быть не может.  И почему ты не думаешь обо мне? О том, как я себя сейчас чувствую? О том, какой для меня риск переезжать в чужую страну и жить по вашим законам?

– Я не уверен, что поступил правильно, – тихо сказал Саид.

– Ах, вот как? То есть завтра ты, может быть, еще передумаешь? А потом – передумаешь обратно? Нет уж, если ты так решил – отвечай за свои слова.

– А мы можем остаться друзьями?

– Конечно, нет. Не можем. Даже если бы я очень захотела.

– Почему?

– Саид, не будь наивным. Мы никогда не были друзьями, и я не думаю, что мы нужны друг другу в качестве друзей.

– Я могу попробовать. Ты мне не чужая.

– Я – девушка, которую ты бросил. О какой дружбе может идти речь? Саид,  прошу: если у тебя осталось ко мне хотя бы хорошее отношение – пожалуйста, не звони, не пиши и не пытайся возобновить общение. Так будет лучше.

– Но я не могу тебя сразу забыть. Я не могу сделать вид, что тебя не было.

– Не можешь? Как не можешь? Ты уже вычеркнул меня из жизни. Значит, придется привыкать. И не надо говорить, как тебе трудно. В конце концов, это твое решение.

– Аня, пожалуйста, успокойся.

– Я спокойна! – закричала я. – Поверь, я очень спокойна, учитывая, что сегодня произошло. Я просто не понимаю тебя и не знаю, что ты хочешь.

– Я сам не уверен. И чувствую себя ужасно. Иногда мне кажется, что я совершил большую ошибку.

– Саид, я не знаю, что еще можно сказать.  Ты принял решение. У меня нет никакого выбора –  только согласиться. Просто очень обидно, что ты  так поступаешь с девушкой, которая была готова  ради тебя на все.  С девушкой, которой ты сделал предложение;  которая ни в чем тебя не обманула и не дала повода в себе сомневаться. Я не понимаю, но не могу ничего изменить. Мне придется начинать новую жизнь, но совсем не так, как я рассчитывала.  Быть твоим другом не могу и не хочу,  и смысла продолжать общение  не вижу. Лучше всего попрощаться и попытаться забыть друг друга.

– А ты сможешь быстро меня забывать?

– Да какая разница, быстро или медленно, легко или тяжело, могу или не могу? Я должна, просто нет другого выбора. Это твое решение. Понимаешь, твое решение!

– Аня, а ты уже уволилась? – спросил Саид, помолчав. – Тебе есть где жить?

– Очень своевременный вопрос, – съязвила я. – Мерси за беспокойство, как-нибудь разберусь со своей жизнью. Прощай.

– Аня, подожди...

Но я уже повесила трубку. Саид попытался позвонить еще несколько раз – я не отвечала. Потом он прислал смс с извинениями – я и его проигнорировала.

Около полуночи пришла Нина. Она заглянула в мою комнату и удивилась, что я сижу в темноте.

– С тобой все в порядке?

– Почти, – ответила я. – Просто поссорилась с Саидом.

– Ну ничего, милые бранятся – только тешатся.  Помиритесь.

Я криво усмехнулась, но к счастью, Нина не стала допытываться. Она горела желанием поболтать и чуть ли не волоком вытащила меня на кухню.  Я отбивалась, но  безуспешно: пришлось  долго выслушивать подробности ее взаимоотношений со шведом. Я мало вникала в смысл восторженного щебетания подруги, только изредка поддакивала или кивала головой. Наконец Нина выговорилась и спросила, почему я такая вялая. Я сослалась на усталость и тут же смылась в свою комнату.

Этой ночью мне так и не удалось уснуть. Я ворочалась, вздыхала, размышляла и все больше впадала в уныние от своих мыслей. Что делать, что делать, что мне делать... Я не видела выхода. Уезжать за границу – но куда? Получить рабочую визу крайне сложно, а ехать нелегально… Ну предположим, я поеду в какую-нибудь Турцию или Болгарию по туристической путевке и останусь там работать.  А потом что – депортация? Я всегда находилась за рубежом  вполне легально, иметь неприятности с полицией не входило в мои планы. Чем благополучнее страна, тем труднее туда попасть и тем строже законы для потенциальных эмигрантов, а ехать куда-нибудь центральную Африку мне совершенно не хотелось.

Сон так и не шел.  Когда стало светать, я встала, тихо оделась и вышла из квартиры, чтобы побродить в одиночестве.

Оставшиеся три дня я гуляла и избегала общения с друзьями.  Мне хотелось стать невидимой, заснуть на десяток лет  или спрятаться так, чтобы никто меня не нашел. Мама сообщила, что сделала все необходимые документы – я с удивлением узнала, что отец без проблем подписал у нотариуса согласие на мой брак. У меня не повернулся язык сказать, что свадьбы не будет.  Саид названивал по нескольку раз в день и заваливал меня электронными письмами.  Я постоянно зарекалась поднимать трубку, но каждый раз какая-то сила заставляла меня отвечать на его звонки. Эмоции схлынули, мне уже не было так больно – а Саид почти открыто признавал, что совершил ошибку. К моменту моего отъезда из Москвы мы стали общаться почти как прежде, только более сдержанно.  Я не знала, что делать – послать его к черту или попытаться наладить отношения. В глубине души теплилась надежда все-таки выйти  за Саида замуж, но я сомневалась, смогу ли доверять ему, как прежде.  С другой стороны, какие у меня варианты?  Возвращаться в Москву, снова идти на ресепшен и отдавать львиную долю заработка на аренду квартиры, не видя особых перспектив ни в карьере, ни в личной жизни? В Твери тем более делать нечего, а уехать за границу малореально. Я поставила не на ту лошадь и в итоге осталась у разбитого корыта.

Во вторник я собрала вещи, попрощалась с Ниной и села в автобус.  Часть сумок была переправлена домой заранее, но все равно багажа набралось прилично. Мама встретила меня на станции. От нее не укрылись моя нервозность и подавленность. Я хотела оттянуть откровенный разговор и неизбежное признание, но мама буквально атаковала меня вопросами. Как только мы добрались до дома, пришлось каяться. К тому моменту я уже была в состоянии говорить на эту тему спокойно, и постаралась изложить случившееся в самых мягких выражениях. Тем не менее, мама тут же схватилась за сердце, и оставшуюся часть вечера я провела, убеждая ее, что  все еще может наладиться.  Она в свою очередь пыталась успокоить меня – мы просидели на кухне до глубокой ночи и обе не раз всплакнули.

На следующий день пришла тетя. Мама по телефону уже ввела ее в курс дела.  Тетя с порога стала возмущаться "этими паршивыми арабами", которые не умеют держать слово и ни во что не ставят русских девушек. Весь вечер она промывала мне мозги и предлагала кандидатуры в мужья из числа своих бывших учеников. Уверена, большинство из этих "кандидатов" и не ведали, что их судьба висит на волоске и находится в тетиных руках. Зная ее характер и умение пробивать лбом любую стену, я бы не удивилась, если бы тетя и впрямь поставила какого-нибудь бедолагу перед  фактом:  он должен жениться на ее племяннице.  Но это никак не входило в мои планы – я поблагодарила тетю за заботу и решительно отказалась.

Следующие две недели я провела дома, не зная, чем заняться. Помогала маме с готовкой и уборкой, гуляла, сидела в интернете. Из интереса я перечитала множество форумов русских эмигрантов. Большинство женщин, как я и предполагала, остались за границей, выйдя замуж (иногда фиктивно) и таким образом получив официальный статус. Рабочих программ, по которым могла бы уехать незамужняя девушка 25 лет, практически не было.  Иногда попадались вакансии  в сфере туризма, но преимущественно в том же Египте или Турции.  Я не имела соответствующего образования и опыта, да и платили там копейки.  Довольно легко оказалось найти работу танцовщицы или массажистки, но эти объявления я даже не хотела рассматривать – от них за версту пахло криминалом. Множество фирм предлагали посредничество в официальном трудоустройстве за рубежом – в любой стране на выбор, но я почти не сомневалась, что это обычное кидалово на деньги. Учебные программы стоили дорого, а у меня  не было денег. Просидев так несколько вечеров, я окончательно впала в уныние. Не имея хорошей прикладной профессии, родственников или жениха за границей,  уехать в цивилизованную страну было невозможно,  по меньшей мере – очень  сложно и рискованно.  Получить туристическую визу и остаться на свой страх и риск....  я   хорошо понимала  значение слова "депортация" и  совершенно не хотела  такого рода приключений.