Текст книги "Законы Красного моря (СИ)"

Автор книги: Мария Пресняк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

– Хорошо. Только объясни мне, как это сделать.

– Я найму адвоката. Ты подпишешь доверенность, и он сам все оформит. Это долгий процесс, но тебе не нужно жить здесь. Ты можешь вернуться в Россию, а юрист подготовит все бумаги.

– Ладно. Я не против. Когда?

– Давай я позвоню  тебе завтра.

Саид сдержал обещание и на следующий же день нашел адвоката. Про себя я усмехнулась: надо же, он может действовать быстро.  Уже через пару дней я подписала заявление, оставила адвокату доверенность и заказала нам с мамой билеты в Москву.

Все остальное время я почти безвылазно сидела дома, разглядывая фотографии Валида. Мама пыталась переключить меня на что-то другое, но безуспешно. Саид звонил и приезжал только по делу – отвезти меня в суд или к юристу. Я не имела ни малейшего представления, чем буду заниматься в России. А хуже всего было то, что я не имела ни малейшего желания чем-то заниматься и даже о чем-то думать.

Полиция не имела ко мне никаких вопросов. Лену допросили, но довольно поверхностно, и не чинили их семье никаких препятствий для возвращения в Россию. Я приехала в больницу в день выписки и привезла оставшиеся деньги. Она явно обрадовалась, поскольку вряд ли рассчитывала их получить – но я сочла, что Лена выполнила свою часть договора. Мы расстались без каких-либо претензий, и они тут же уехали в аэропорт. Глядя им вслед, я испытала очередной приступ зависти. Семья... Мама, папа, сын. Когда-то у меня было также. Могло быть и сейчас – если бы я сберегла, сохранила то, что имею.

Сожаление и раскаяние стали моими вечными спутниками. Каждое утро, просыпаясь, я ощущала тяжесть в груди, и несколько секунд пыталась понять, что случилось. Когда воспоминания возвращались, я начинала плакать. Слезы могли политься в любой момент, даже ночью. Я всегда носила с собой фото Валида и часами смотрела на него – дома или на улице. Когда мимо меня проходил ребенок, особенно мальчик, я ревниво всматривалась в его черты и отчаянно завидовала родителям. Конечно, никто не мог сравниться с Валидом. Я помнила его лицо, как будто видела сына минуту назад, помнила исходящий от него запах, слышала  тоненький детский голос, чувствовала его прикосновение. Стоило только закрыть глаза... А открывая их, я снова оказывалась в суровой реальности. У меня больше нет ребенка, и никакие воспоминания его не оживят. Я – разведенная женщина, мой сын погиб в автокатастрофе. Он погиб, и этого никак не исправить. Нужно как-то смириться и жить дальше. Говорят, время лечит. Интересно:  тот, кто это сказал, когда-нибудь хоронил ребенка?

В последний вечер я позвонила Ясмин и сестрам Саида, чтобы попрощаться.  Они говорили вежливо, но холодно. Саид ехал в Каир по делам и любезно предложил подвезти нас с мамой в аэропорт. Я зачем-то бросила монетку в Средиземное море и долго стояла на берегу, наблюдая за чайками и рыбацкими лодками. Прощаясь с Египтом, я вспоминала наш первый вечер  в Шарм-эль-Шейхе... Всего три года назад – а кажется, что прошла целая вечность!. Саид  отвел меня ужинать в известный рыбный ресторан, потом мы ходили по пляжу, пили кофе, и я завороженно слушала рассказ о жизни в Египте. Мы были молоды, влюблены, и будущее рисовалось нам благополучным  и ярким.  За эти три года я прожила целую жизнь: разочаровалась в любви, потеряла ребенка и окончательно поняла, что "законы Красного моря" не для меня.

Глупо, но счастливые времена нашей семьи в моей голове оказались неразрывно связаны с режимом Мубарака. После революции все изменилось в худшую сторону – возможно, поэтому я испытывала к экс-президенту в первую очередь жалость. Однажды мы с Саидом крепко поругались на эту тему. Надо же: когда-то у нас было так мало личных проблем, что мы могли ссориться из-за политики. Тогда я напомнила мужу, что Мубарак стар и болен;  скоро он предстанет перед высшим и самым справедливым судом – так имеет ли смысл митинговать, требуя для него смертной казни? Муж ответил, что я просто не жила при его режиме и не могу представить масштаба всех бедствий, которые обрушились на страну по вине президента. Конечно, Саиду виднее – и все-таки три года назад Египет был хоть и бедным, но спокойным государством. Люди как-то жили, учились, зарабатывали, женились, рожали детей. Многие ругали президента, но Мубарак казался фараоном – вечным и незыблемым, как великие  пирамиды Гизы.  Сейчас в стране все по-другому: появился выбор  и возможность изменить будущее страны. Саид верил в лучшее и продолжал твердить, что хуже, чем раньше, быть не может. Я не очень разделяла его оптимизм.  Для некоторых людей революция стала делом всей жизни: вместо того, чтобы вернуться к работе, они постоянно митинговали и что-то требовали от правительства.  Страна переживала не лучшие времена: уровень преступности стал намного выше, по туризму был нанесен сокрушительный удар, экономика находилась в плачевном состоянии. Египтяне готовились к первым  альтернативным выборам президента. Еще неизвестно, кто придет к власти и по какому пути пойдет эта новая власть. Но что бы ни случилось – это произойдет уже без меня. Моя египетская история закончилась.

Я попыталась выкинуть все лишние мысли, и, вжав голову в плечи, отправилась домой. Впрочем, вряд ли у меня осталось право называть квартиру Саида своим домом – мы начали процедуру развода, и я не имела никаких прав на его жилплощадь. Сегодня мне предстояло переночевать там в последний раз.

Саид заехал за нами утром, помог загрузить чемоданы в багажник, и мы отправились в Каир. Я всю дорогу крутила в руках плюшевого мишку, любимую игрушку Валида. В последнюю минуту я решила взять его с собой – пусть будет моим талисманом и памятью о сыне.

К двум часам мы оказались в аэропорту. Саид чинно пожал  руку моей маме;  она тут же отошла в сторону и шепнула мне, что не хочет мешать нашему прощанию. Я растерялась, не зная, что говорить. Мы вроде бы не посторонние – люди, у которых столько общих воспоминаний, не могут быть друг другу чужими. Саид тоже мялся на месте, не зная, что сказать.

– Прости меня, – прошептала я. – Прости за все. Я была плохой женой и во многом перед тобой виновата. Не держи зла.

Саид кивнул.

– И ты меня прости. Мы оба виноваты и оба наказаны. Ты когда-нибудь приедешь в Египет?

– Не знаю. Как-то не думала об этом. Но вряд ли.

– Если надумаешь, напиши мне или позвони.

– Хорошо. Ты тоже напиши мне как-нибудь, если будет настроение. Расскажи, как живешь.

– Ладно. Ну, вам, наверное, пора?

– Да. – Я поставила чемодан на колесики и в нерешительности обернулась. Саид легко коснулся моей щеки.

– Прощай.

– Прощай, – эхом отозвалась я и пошла к маме, еле сдерживая слезы. Только бы не расплакаться у него на глазах, только бы не расплакаться...

– Аня, – окликнул Саид. Я обернулась.

– Можно задать тебе вопрос?

– Ну конечно.

– Ты меня любила?

Я опешила.

– Конечно. Иначе почему вышла за тебя замуж? И какое это сейчас имеет значение?

– Никакого, – признал Саид. – Просто я очень много думал о том, что с нами произошло. И до сих пор не могу понять. Не могу понять: что случилось, что было у тебя в голове, почему ты хотела увезти Валида.

– Я испугалась, когда узнала о Камилле. И перестала тебе верить, когда не смогла увезти Валида в Россию. А любовь... не знаю. Наверное, мы по-разному понимали слово "любовь". И это стало нашей первой серьезной ошибкой. Конечно, я тебя любила – но по-своему, а дальше это чувство куда-то делось.  Растворилось в ежедневных терзаниях: где ты, с кем ты, что ты хочешь, и почему так упорно отталкиваешь меня.

– Прости, – повторил Саид.

– Я тоже хороша. Не стоит сейчас об этом. Прощай, и будь счастлив.

Я круто повернулась и ушла, не оборачиваясь.

Эпилог

Самолет поднялся в небо по расписанию. Я сидела у окна, сжимая мамину руку. На душе было пусто. Вот и все. Я возвращаюсь в Россию – но совсем не так, как мне представлялось две недели назад. Все мои мечты и надежды на счастье оказались похороненными вместе с Валидом. Мне двадцать восемь лет, но я ощущаю себя глубокой старухой. Закрыв глаза, я пыталась представить свое будущее – и не видела ничего, кроме череды одинаково унылых дней. Мама старалась убедить меня, что в мире остались другие мужчины, у меня еще может быть семья и дети. Но разве кто-то обратит внимание на старуху с потухшим взглядом, живущую одними воспоминаниями? Разве я сама могу воскресить те чувства, что испытывала к Саиду и нашему ребенку?

Ребенку... вдруг неожиданная мысль, словно ракета, взорвалась в моем мозгу. Нет… этого не может быть, этого просто не может быть... Я просто перенервничала, в организме произошел сбой, других объяснений быть не может. Но сердце продолжало отстукивать бешеный ритм. Мама испуганно посмотрела на меня.

– Аня, что с тобой?

– Ничего. Здесь душно.

– Сейчас принесут напитки.

Я откинулась на спинку кресла. Подозрение окрепло и почти превратилось в уверенность. Тест на беременность, купленный в аптеке на следующее утро, подтвердил мою догадку.

Пару недель я тщательно хранила свой секрет. Мама радовалась, что я стала нормально кушать, и не подозревала об истинной причине моего проснувшегося аппетита. Саид прислал довольно милое письмо – а я так и не решилась написать ответ. Сообщить, что жду ребенка – он тут же попросит меня вернуться, потому что для него немыслимо жить далеко от сына или дочери. Я знала это и понимала, что дело лишь в его чувстве ответственности перед семьей. Развод можно отменить – достаточно лишь сообщить мужу или адвокату о ребенке. Но я боялась. Этот ребенок – мой, Бог внял моим молитвам и дал мне шанс исправить свои ошибки. Родить и вырастить его одной  в России или вернуться к мужу в Египет? Возможно ли дважды войти в одну реку, заново начать семейную жизнь, если однажды такая попытка закончилась крахом? Учтем ли мы свои ошибки – или я снова окажусь запертой без возможности вывезти ребенка на Родину? Имею ли я право лишать  Саида сына или дочери, а ребенка – отца?

Эти вопросы крутились в моей голове, не давая покоя. Иногда я клала руку на живот, чтобы успокоиться, и мечтательно смотрела в небо, гадая, что сейчас делает мой почти бывший муж. Он еще не знает, что судьба дала нам шанс. В конце концов, чем я рискую? Надо сказать Саиду, услышать его реакцию, поговорить  и уже тогда принимать решение.

Я улыбнулась и протянула руку к телефону. Мне предстоял, возможно, самый важный разговор в жизни.