Текст книги "Как я чуть не уничтожил соседнюю галактику (СИ)"

Автор книги: Мария Потоцкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Я решил в этом не разбираться и пошел в сторону Каменной Крепости.

Глава 10

Продажи упали на три процента. Это не фатально, однако это был показатель моего неудачного управления. Я еще не справлялся со всем так же хорошо, как мой отец, тем не менее, существовало мало людей, которые справились бы лучше меня. Я думал о том, что нужно запустить новую линию продукции, но сейчас обстановка была слишком нестабильной для этого. Я решил почистить персонал и начал с лаборатории. В ней работало много химиков, больше, чем требовалось «Кеплер-22». Иногда лаборатория выполняла заказы других компаний, это было выгодно. Но я стал подозревать, что некоторые сотрудники могут вести двойную игру и выполнять заказы лично, в обход бюджета компании. Я просмотрел личное дело каждого работника, со всеми провел беседу. Я не был уверен ни насчет одного из них, однако я уволил лишь нескольких. Гиансар тщетно пытался отстоять каждого. Поэтому вакансии были открыты, и я надеялся привлечь лучших специалистов. Второй этап собеседования я проводил лично. У меня совсем не было времени, но ко мне проходили лишь лучшие и, в основном, они получали рабочие места.

Сегодня я нашел время принять Ботейн Лагранж. Она была младше меня на год, что было больше минусом, чем плюсом. В то же время я не любил сотрудников предпенсионного возраста, потому что они относились ко мне плохо и были неактуальными. У Ботейн было хорошее личное дело: диплом престижного института, защищенная кандидатская диссертация, стаж в хорошей компании, но опыт работы был всего два года. Она могла многого не знать, поэтому будь у меня еще чуть меньше времени, я не принял бы ее.

Когда дверь открылась, я повторно просматривал сведения о ней. Прежде, чем я поднял взгляд, я почувствовал душный сладкий запах парфюма. Это вызывало ассоциации с опасными или неприятными женщинами. С первого взгляда мне стало очевидно, что Ботейн относится к первой категории. Она была платиновой блондинкой (это не был цвет платины, но так называют соответствующий оттенок волос) с уложенными блестящими локонами, как у куклы. Ее фигура была красивой, как и лицо. Но мне не нравилась ее яркая красная помада и откровенное платье, которое все еще можно было назвать деловым, но оно не скрывало ни единого изгиба ее тела. Она прошла к креслу, и я слышал точный стук ее каблуков.

Я смотрел на нее молча. А потом я вдруг понял, что это не Ботейн Лагранж.

– Я не провожу собеседование с претендентами на вакансию секретаря. Вы ошиблись, отдел кадров этажом выше.

Она вежливо улыбнулась. Ее зубы были такими белыми и ровными, что она могла бы рекламировать зубную пасту. Как и одежду или парфюм.

Она сказала:

– Нет, мне назначено собеседование именно у вас.

– Это ошибка моего секретаря. Именно поэтому я увольняю ее в конце месяца и уже открыл вакансию на ее место.

– Я пришла устраиваться не секретаршей. Папку именно с моим именем вы сейчас держите в руках. Ботейн Лагранж.

Я понял, что она не врет.

– Простите за это недоразумение. Как вы, должно быть, поняли, я – Кастор Кеплер. Давайте приступим. Я просмотрел ваше досье, и у меня появилось несколько вопросов. Вы начали свою карьеру в научной сфере, почему же вы хотите работать в Кеплер-22?

Если она скажет, что из-за зарплаты, это будет хороший ответ. Ботейн попробовала посмотреть мне в глаза, ее губы снова растянулись в белозубой улыбке. У меня было два варианта: она со мной флиртовала, или она пыталась скрыть за улыбкой свои намерения навредить мне.

– Ради денег и власти.

Она сделала паузу и вдохнула, будто бы еще не договорила. Я не совсем понял ее мотивацию насчет власти, но ответ меня удовлетворил. Однако Ботейн продолжила:

– Ради денег и власти, которые обретет Кеплер-22, если вы примите мое предложение.

Эта фраза звучала слишком самонадеянно. Видимо, она старательно пыталась произвести впечатление на работодателя.

Это было понятно не только по ее словам, но и по внешнему виду. Тем не менее, меня насторожило то, что она сказала. Мне вдруг показалось, что Ботейн и правда может обладать чем-то опасным то ли для меня, то ли для других. Я не должен был показывать мои опасения, поэтому я слегка приподнял брови, будто бы удивлен и немного скептичен, и подался вперед.

– Я слушаю.

– Вся страна знает, что Млечный Путь готовится к войне. А вы понимаете, как, несомненно осведомленный в денежных вопросах человек, что умные люди зарабатывают на войне. Если именно Кеплер-22 возьмется за выполнение правительственного заказа на химическое оружие, вы получите не только большие деньги и влияние, но и государственную поддержку.

Я не подумал, что она сумасшедшая, потому что она не была на нее похожа (у сумасшедших дикий или пустой взгляд). Но мне показалось странным, что она пришла к незнакомому человеку предлагать делать оружие массового поражения. Производить оружие страшно, однако я не мог не согласиться с ней, что это перспективно. Но я не планировал обдумывать ее слова серьезно.

Я сказал:

– Допустим. Но при чем здесь вы?

– При том, что я работала в лаборатории, где занимались разработкой оружия. И в моей сумочке есть все-все формулы оттуда.

Она постучала пальцем с ногтем, покрытым ярко-красным лаком, по белой лакированной сумочке. Она говорила так уверенно, будто бы то, что она говорила действительно было правдой. Это ввело меня в ужас. Я не хотел связываться с такими опасными вещами. Но располагая подобной информацией, я не мог упустить ее, даже ничего не обдумав. Я должен был узнать все о Ботейн Лагранж прежде, чем сказать ей что-либо о ее предложении.

– Я должен обдумать все вероятности и возможности прежде, чем мы сможем продолжить разговор. Я назначу вам встречу на двенадцать часов дня в пятницу.

Она снова улыбнулась.

– Хорошо. Но помните, что если это будет не «Кеплер-22», вероятность того, что за эту возможность возьмутся ваши конкуренты, огромна.

Она достала из бумажника свою визитку и зачем-то оставила у меня на столе, хотя в отделе кадров уже взяли все ее контактные данные. Она проследовала к выходу. Женщина, которая возможно носила в своей сумке секрет уничтожения тысячи людей, вышла из моего кабинета, оставляя за собой шлейф из душных духов.

Я связался со своей секретаршей и сказал ей две вещи: задержать Ботейн в здании подольше, например, попросив ее снова пройти в отдел кадров, или устроить проблемы с пропуском на выходе, а также позвать ко мне Проциона. Это было сделано. Я сказал, что он должен узнать все о Ботейн Лагранж, которая сейчас все еще находится в здании. Это не входило в обязанности охранника, но я думал, что он справится даже лучше, чем детективы, с которыми мне приходилось иметь дело. Тем более, Процион принял это задание без возражений.

Потом я позволил себе подумать о предложении всерьез. Я был согласен, что война, скорее всего, будет. И даже если этого не случится, страна будет готовиться к ней. В случае удачи Кеплер-22 действительно получит большую прибыль и влияние. В случае неудачи – общественное осуждение. А что будет в случае проигрыша войны?

Я долго думал, но так и не смог прийти к оформленному мнению. Когда я вернулся домой, я стал просматривать письма, потому что это было у меня в планах в моем ежедневнике. На этапе сортировки я увидел письмо, написанное Даной. Я запомнил ее адрес, поэтому сразу узнал конверт. Несмотря на то, что я обычно читаю сначала самые важные письма, я стал раскрывать ее конверт (такое импульсивное действие можно принять за волнение). В письме было написано следующее:

«Дорогой брат!

Твое письмо не дошло до меня. Возможно, ты неправильно прочитал адрес на конверте, поэтому я напишу тебе более понятными буквами: г. Солнечная система, улица Коперника, д. 6, кв. 12. У меня некрасивый почерк, это немного странно, ведь я рисую хорошо. На тот случай, если ты мне не веришь (это обидно, но правильно, я тоже считаю, что все вокруг обманщики), я приложила к письму свой рисунок. Если он тебе не понравится, скажи честно, я не обижусь, а просто выброшусь в окно.

Шучу.

Я просто не обижусь.

Я немного пьяна, поэтому пишу глупости. Это еще потому, что я волнуюсь. Ведь я, возможно, сейчас выставляю себя еще большой дурой, и ты не просто перепутал мой адрес, а решил не отвечать. Может быть, ты подумал, что я ненастоящая сестра, а может быть, я тебе просто не понравилась. Но я надеюсь, что это не так. И прости меня, что я это вообще написала. Конечно, твое письмо просто не дошло, моя цифра «6» иногда похожа на «8», и ты перепутал. Отвечай скорее, я очень жду нашей встречи. Я знаю, что тебе так же грустно, как и мне. Я не достаточно веселая для того, чтобы тебя утешать, но я думаю, у меня получится. Не волнуйся, у тебя со мной утешение точно выйдет. Потому что для меня будет большим счастьем уже увидеться с тобой. Не удивляйся, что мы с тобой внешне не очень похожи, ведь ты и сам не сильно похож на папу. Я даже больше папина дочка по внешности. У нас одинаковые острые подбородки, цвет кожи и носы.

Не знаю, что еще написать, потому что у меня сейчас плохо работает голова, и мне немного страшно. Но не так страшно, как когда я чуть не утонула в озере. Мой парень меня вытащил, сейчас его уже нет со мной. А что у тебя в жизни было страшного?

Жду ответа с нетерпением. Дана».

К письму действительно был приложен рисунок. Это был мой портрет, я стоял, скрестив руки, на фоне гор. Рисунок был сделан с фотографии из газеты, в которой освещали похороны моего отца. В углу была надпись «Мой брат».

Мне стало не по себе. Я был уверен, что она сумасшедшая. Хотела что-то получить от меня. Я мог бы с ней встретиться, и все разрешить, но я боялся, вдруг ей нужны не деньги, а информация обо мне. Она могла быть репортером, к примеру. Если Процион справится с поиском сведений о Ботейн Лагранж, то я поручу ему разузнать про отправительницу письма. А пока меня это не должно волновать, ведь у меня есть дела важнее.

Мысли о войне все равно мешались с мыслями про Дану, обе эти темы мне не давали уснуть. Завтра я должен был мыслить продуктивно, поэтому я выпил снотворное и уснул.

* * *

Я проверил все засовы в Каменной Крепости и отправился искать Ботейн. Я был бы не против найти здесь и Дану, но я знал, что это невозможно. Воспроизвести ее образ по описанным ею чертам лица, схожим с папиными, я не мог. Ботейн я искал недолго. Ее место в Лесу бросалось в глаза еще издалека. Ей принадлежал Ядовитый Розарий. Огромное количество роз всех на Земле цветов и видов громоздилось друг на друге, образуя колючую стену. Они что-то скрывали в центре, но за таким количеством цветов я не видел, что именно. Несмотря на первое впечатление, будто бы цветы были посажены беспорядочно, вместе они смотрелись как воплощение цельной задумки. Подойдя ближе, я увидел, что между кустами цветов были расставлены небольшие фонтанчики, которые поливали Розарий. Лепестки падали в фонтаны, из-за этого вода в них казалась почти розовой. Стебли некоторых роз были обвязаны красными ленточками. Вокруг цветов стояла розовая ядовитая дымка.

Я стал звать Ботейн, но она не отвечала. Я знал, что все цветы в ее саду ядовитые, поэтому не стал пробовать войти в него. Я долго кричал, пока не услышал шум открывающейся двери. Значит, внутри сада прятался ее дом. Я сказал:

– Привет, Ботейн. Я хочу узнать, почему ты пришла в Кеплер-22?

Из-за цветов выглянула девочка. Про таких детей говорят, что они «выглядят, как ангелы». Она была голубоглазая, светловолосая, с пухлыми губами, которые, кажется, были подкрашены. На ней была короткая ночная рубашка (или слишком откровенное летнее платье), а ее голову короновала пластмассовая диадема.

Девочка сказала:

– Привет, Кастор. Я пришла, потому что я очень-очень зла. Но я не хочу уничтожать твою компанию, унижать тебя и вообще ничего такого, что бы касалось тебя. И да, я постоянно вру.

В Туманном Лесу нельзя было лгать, поэтому она говорила правду про вранье, но при этом ее утверждение про то, что она не желает мне зла тоже было правдивым. Это могло бы быть загадкой в детской книжке.

Ботейн не могла врать, но у нее было право уклониться от ответа, как сейчас. Прежде, чем я сформулировал вопрос, чтобы получить точный ответ, Ботейн сорвалась с места и побежала вглубь сада. Она смеялась, как девочки-дурочки на детской площадке. Я снова стал кричать ее имя, чтобы она вышла ко мне, но все было бесполезно. Я понял, что прятаться можно было не только в Каменной Крепости. Ее душные ядовитые розы защищали не хуже, чем гранит. Хотя, может быть, кто-то и заходил в этот сад без страха. Но я видел острые шипы на розах и думал, что они сразу сомкнутся на моей шее, стоит мне переступить черту. Я пошел в Крепость, за стенами которой просидел всю ночь.

* * *

С утра я хотел застать Гиансара дома и переговорить с ним. Обычно мы оба рано приезжали на работу, но если я всегда был там в определенное время, то Гиансар мог приехать как задолго до меня, так и намного позже. Это зависело от его степени увлеченности работой, а не от ее объема. Чтобы застать его, я даже решил нарушить свой утренний распорядок и выйти из комнаты раньше. Однако Гиансар опередил меня, застав на пути к двери.

Он вбежал в комнату без стука, хотя знал, что я не люблю это, и даже стал стучаться в последнее время. Его лицо выражало крайнюю степень взволнованности, но скорее позитивного оттенка.

Гиансар сказал:

– Кастор! Я встретил совершенную женщину! За всю жизнь я не знал никого, кто мог бы сравниться с ней!

Подобные слова я слышал не раз и не стал уделять этому внимания. Я сказал:

– Ясно.

– Нет, ты не понимаешь! Она с первого взгляда забрала мое сердце. Она словно богиня…

Я перебил его.

– Практически то же самое ты говорил недавно про Капеллу, которая работала уборщицей у тебя на этаже.

– Нет, Капелла определенно была хороша даже в резиновых перчатках, но ты не понимаешь, сейчас все совершенно по-другому.

Я действительно не понимал, но и слушать разъяснения мне было неинтересно.

– Она будет моей. Всю ее жизнь.

Голос Гиансара стал менее экспрессивным, он задумался. Его взгляд стал «стеклянным» (неподвижным, расфокусированным). Хороший момент для того, чтобы перевести тему, потому что эта мне уже порядком надоела. Я сказал:

– Как ты относишься к предстоящей войне, которая, по данным иностранных экспертов, состоится с вероятностью пятьдесят восемь процентов?

– Что?

Его интонация была не удивленной, а такой, будто бы он просто не услышал меня. Я в точности повторил свой вопрос. Гиансар вышел из своего ступора и посмотрел мне прямо в глаза.

– А к чему ты это спрашиваешь, брат? – его голос стал заботливым.

Я сам понимал, что мой вопрос мог показаться внезапным. Я мог бы спросить его более аккуратно, сначала начать светский разговор о политической ситуации в стране, а потом мягко перейти к этому вопросу. Мне было положено уметь вести светские беседы, и я это умел при нужных обстоятельствах. Но я надеялся услышать от Гиансара прямой честный ответ, поэтому решил обойтись без прелюдии.

Я сказал:

– Не делай никаких выводов из моего следующего вопроса. Как ты отнесся бы к тому, если бы «Кепллер-22» взял заказ правительства на химическое оружие?

Гиансар положил руку мне на плечо.

– Никак, Кастор, потому что я бы этого не допустил. Мы производим газировку для подростков, а не оружие массового поражения. Так было два поколения до нас, и так же будет и после нас. Ты же знаешь, что это правильно, выгодно? Безопасно, да, Кастор? Если ты хочешь запустить новую линию продукции, мы можем подумать о чем-то куда более приемлемом, например, о моющих средствах или парфюмерии. Хочешь, вместе посмотрим разные статистики, что сейчас наиболее выгодно?

Он говорил со мной, как с умственно-отсталым ребенком. Мне стало немного смешно оттого, что он воспринял мой вопрос, как намерение. Но я был рад, что он придерживался такого мнения. Это означало, что я могу больше не сомневаться насчет предложения Ботейн, но я все же подумаю о ее кандидатуре в нашей лаборатории, если для нее это все еще будет актуальным.

Я сказал:

– Я не собираюсь производить химическое оружие, я лишь спросил твое мнение.

– Хорошо, Кастор. Ты хотел еще узнать, как я отношусь к войне? Это единственное, за что я презираю человечество. Я не хочу иметь ни малейшего отношения к ней, а тем более, способствовать бойне.

– Я понял тебя.

Мы больше не поднимали эту тему. За завтраком Гиансар снова рассказывал о своей новой женщине, а я размышлял о том, почему предложение Ботейн не может оставить меня в покое. Я думал, не поговорить ли на эту тему еще и с Кассиопеей. Я не стал этого делать, потому что у меня было ощущение, что она пребывает в странном состоянии (непонятном ни мне, ни ей), и я не мог довериться Кассиопее сейчас.

Когда я вышел к машине, Процион уже ждал меня около нее. Он всегда был пунктуальным, это я ценил. Я говорил, что если он приезжает раньше, то может заходить в мой дом, но сегодня Процион не воспользовался этим. Он докурил сигарету и скинул бычок прямо на газон. Это я не ценил.

Процион сказал:

– Привет!

В его голосе чувствовались радость и возбуждение, как у Гиансара. Я надеялся, что он не будет рассказывать мне о своей любви к женщине. Хотя подобная интонация могла быть и проявлением чего-то другого, я еще недостаточно изучил Проциона, чтобы говорить о характере его эмоций. Тем более, до этого при мне он всегда был хмурым или агрессивным.

Я пожал ему руку.

Он продолжил:

– Я уже кое-что выяснил о твоей Ботейн Лагранж. Интересная дамочка. В файле всякая общая информация про ее семью, школу и то, что по знаку зодиака она – водолей, но там нет ничего примечательного, на мой взгляд. Сам потом посмотришь. Но вот что мне показалось интересным. Она закончила химический факультет, где закрутила роман с преподавателем, который был в два раза старше нее. Два года назад он стал директором химического научно-исследовательского института в приграничном городе Альфа Центавра, который кроме всякой там обработки нефти, имел несколько закрытых корпусов, о деятельности которых не говорят открыто. В общем, там идет разработка оружия разного рода. Так вот, в это же время эта дамочка стала женой своего немолодого любовника. Они прожили два года в счастливом браке, она работала в его институте. А потом пропала. Сбежала из дома, прихватив, видимо, часть его денег. Я не знаю наверняка, но я нашел сведения, что она скрывается от него, ее адрес я так и не смог пока что установить. Но это впереди. Обманутый муж сам пытается ее найти, но, кажется, пока безуспешно.

Все сложилось. Я почувствовал скованность в теле, и было ощущение, будто ветер гуляет по моему горлу. Она украла химические разработки у своего мужа и пришла с ними ко мне. Процион смотрел на меня с ожиданием, видимо надеялся на разъяснения. Но я сказал лишь:

– Спасибо, это очень ценная информация. Продолжай поиски и узнай, чем она сейчас занимается, куда ходит, с кем общается. Сумму обговорим потом. Пока возьми деньги на расходы по поискам.

Я вытащил из кошелька деньги и передал Проциону. Он хмыкнул, но, кажется, его не сильно разочаровала моя скрытность.

Я сел в машину и поехал на работу.

Я редко отменял назначенное, ведь это показатель безответственности и ненадежности (это не лидерские качества), но встречу с Ботейн я перенес на следующую неделю. Я объяснил себе это тем, что пустые разговоры без готового решения только отнимут у нас время. Конечно, я не собирался производить химическое оружие, но я знал, что не стоило оставлять это обстоятельство без внимания.

Все выходные у меня были распланированы. В субботу я должен был встретиться с финансовыми аналитиками для консультации по поводу падения продаж, в воскресенье я собирался переговорить с одним из инвесторов, а потом отправиться с его семьей на ипподром смотреть скачки, это тоже было важно. Возможно, мне стоит завести жену, потому что должный семейный статус красил бы меня в глазах коллег на подобных встречах, но я не был готов так безответственно подойти к выбору женщины, которая будет жить в моем доме.

В пятницу ко мне подошел Гиансар, он снова казался взволнованным в положительном смысле. Он спросил:

– Ты свободен в субботу вечером?

Встреча с аналитиками вряд ли заняла бы целый день, поэтому, несмотря на то, что мне не хотелось этого признавать, я действительно был свободен. Я сказал:

– Да.

– Хорошо, я хочу пригласить женщину, которую я полюбил, к нам на ужин. Я должен познакомить ее с тобой!

Я не видел смысла знакомиться с женщиной, которую он полюбил. Это была проблема, которая касалась лишь его, и даже несмотря на то, что мы были братьями и друзьями, я не чувствовал, что знакомство с его женщинами входит в мои обязанности.

Я сказал:

– Нет. Я не буду с ней знакомиться. Если ты зачем-то решил устраивать ужин дома, а не в каком-либо пункте общественного питания, то я не буду тебе мешать.

– Кастор! Ты не понимаешь, я хочу познакомить ее именно с тобой. Я хочу, чтобы ты узнал ее и принял прямо сейчас. Тебе придется теперь видеть ее много, потому что когда-нибудь она станет моей женой. Понимаешь? Это важно, чтобы ты ее узнал. То есть, если она тебе не понравится, это ничего не изменит в моих отношениях с ней, но ты должен!

Сначала я снова сказал «нет». Но он продолжил говорить об этом с такими чувствами, что я понял, он не обманывает, это действительно важно для него, поэтому я согласился.

Несмотря на то, что я перенес встречу с Ботейн Лагранж на следующую неделю, я встретился с ней на этой. Вечером, когда я спустился к ужину, я увидел, что спутницей Гиансара оказалась Ботейн. Она сидела к нему слишком близко для семейного ужина, а одета была, как актриса на вручении престижной награды. Ее платье было точно такого же цвета, как шампанское в ее бокале, а вырез был слишком глубоким, чтобы носить под ним нижнее белье. Я понял, что она здесь, чтобы добраться до меня. Я не понимал, почему она нацелилась именно на «Кеплер-22», но теперь я убедился, что она не отступит. Она решила забрать Гиансара, чтобы иметь власть надо мной. Ботейн могла бы попробовать влиять конкретно на меня, но, видимо, она рассчитала, что это у нее не выйдет. Она встретила меня улыбкой, будто хотела показать, что это ее первая победа надо мной. Мы с ней не вели войну, более того, она желала быть на моей стороне, но так можно было рассудить, если смотреть на вещи поверхностно. От Ботейн веяло опасностью.

– Кастор, твое долгое молчание перешло уже ту черту, за которой ты становишься негостеприимным хозяином, а не мужчиной, пораженным красотой гостьи.

Я не сразу обратил внимание, что Кассиопея тоже сидит за столом. Она употребила слово «пораженный», а не слово «восхищенный» более подходящее для этого случая. Кассиопея тоже поняла все про Ботейн, я был уверен. Значит, она была на моей стороне. Я не знал, сможем ли мы спасти Гиансара.

Мне захотелось уйти, но это означало бы капитуляцию. Потом у меня было навязчивое желание сделать вид, будто мы незнакомы, но в этом не было никакой логики. Я сказал:

– Добрый вечер, Ботейн. Рад видеть тебя сегодня за нашим столом.

Ужин вышел странным. Гиансар все время говорил с Ботейн, периодически кидая на меня взгляды, будто чего-то ожидал от меня (я не понял, чего именно). Кассиопея скучала и поднялась из-за стола неприлично рано. Она даже сказала: «мне настолько скучно проводить время со своей семьей, что я поступлюсь правилами приличия, и уйду прямо сейчас». И ушла, не выслушав ответа на ее реплику. Мне казалось, что скорее неприлично было говорить о своей скуке. Ботейн пыталась вовлечь в беседу и меня, но мы не говорили ни о чем важном. Тем более, Гиансар постоянно перебивал меня, переключая ее внимание на себя. Я весь вечер пытался понять, что Ботейн нужно от меня (это было очевидно по ее взглядам в мою сторону), но что конкретно, я так и не сообразил.

После ужина я не мог найти себе места. Мой дом казался мне оскверненным. Мне захотелось скрыться на работе, и чтобы Процион был где-то неподалеку, так как он должен был защищать меня. Было бы странно появиться на работе ночью, но мне не перед кем было оправдываться. Я вышел из дома и пошел в гараж. По пути я встретил Кассиопею и Проциона. Они целовались так эмоционально, как я никогда бы не смог. Он прижимал ее к стене, а она крепко держала его за волосы, сухожилия ее кисти были напряжены. Мне это не понравилось, но я ничего не сказал и прошел к машине.

Половину ночи я провел, занимаясь делами, запланированными на понедельник. Потом я уснул прямо на работе.

* * *

Во сне я видел, как Гиансар пытается попасть в Ядовитый Розарий, но калитка была закрыта, и он не мог пробраться внутрь. Я наблюдал за ним, но ничего не говорил. Потом Ботейн сама вышла к нему, но закрыла за собой калитку на маленький золотой ключик, так и не впустив его внутрь. Больше я ничего не хотел смотреть и просидел все оставшееся время в Каменной Крепости.