Текст книги "Спорим, она будет моей? (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 16. Олеся

Оксана весь день ходит, как в воду опущенная. Каждый раз, когда я бросаю на нее взгляд, она натягивает на лицо кривоватую улыбку, думает, что я не вижу, как ей погано. Но я вижу. И мне все это очень не нравится. В столовой, когда Оксана украдкой смахивает с ресниц слезинку, я даже начинаю радоваться нашему утреннему разговору с Тимофеем. Наплевать, подослал ли его Калиновский или он по собственной инициативе вызвался помогать другу, я рада, что согласилась встретиться с ним после школы. Пока не представляю, как именно буду строить беседу, но это уже дело десятое.

После уроков Оксана цепляется за мой локоть и просит провести вечер с ней. Наконец-то признается, что ей непросто смириться с тем, что ее возлюбленный нашел себе девушку. Меня чуть ли не выворачивает, когда я ей отказываю и натыкаюсь на ее непонимающий грустный взгляд.

– Дела? – удивляется она. – Опять твоя Олимпиада?

– Да, она, – выпаливаю я.

Спасибо тебе, подруга, что за меня придумала мне оправдание. Хотя, на мой взгляд, недостаточно убедительное. Думаю, со стороны кажется, что из меня никудышный друг. И пусть пока будет так.

Я специально задеваю рукой сумку одной из девчонок, стоящих кружком и весело щебечущих о чем-то. Разумеется, они смотрят мимо меня, зато замечают Оксану и вовлекают ее в свою беседу. Я, разумеется, остаюсь в стороне, но это как раз то, что мне нужно: отвлечь внимание подруги.

– Побегу, – шепчу я Оксане на ухо, и та едва заметно кивает.

Тимофей поджидает меня у лестницы, при виде меня мило улыбается, и дальше мы идем вместе.

– Где будем заниматься? – спрашиваю дружелюбно.

– Можно у меня, – предлагает Тимофей, и перед моим мысленным взором сразу же возникает возмущенное лицо мамы. Она бы такое не одобрила.

– Хорошо, – отвечаю я.

Мне кажется, что это отличная идея, потому что дома Тимофей, наверняка, будет чувствовать себя расслабленно. Может, мне повезет, и он сам выложит мне все о своей личной жизни. Может, мне даже не придется вытягивать из него информацию клещами.

Оказывается, что он живет на другом конце города. Через двадцать минут ходьбы у меня начинают гудеть ноги. Я, конечно, понимаю, что он – спортсмен, но раз уж так случилось, что сегодня я иду рядом, мог бы и немного сбавить темп.

– Прости, я привык ходить один, – говорит он, когда я наклоняюсь якобы завязать шнурки. На самом деле у меня просто закололо в боку.

– Да ничего, – пыхчу я и провожу странные манипуляции с обувью, надеюсь, что он не смотрит.

Выясняется, что Тимофей немногословен от слова совсем. Только что прозвучала его первая фраза за все двадцать минут. Он насвистывает что-то себе под нос и смотрит в небо. Чтобы увидеть его лицо, мне приходится запрокидывать голову. Встаю и стряхиваю невидимые пылинки с юбки, чтобы еще немного передохнуть. Совсем не хочется показывать ему, что я устала, как собака. В голове проносятся полчища мыслей, как можно завязать разговор, но мне не по душе ни одна. Я, как и он, не сильна в разговорах. К счастью, Тимофей приходит мне на помощь, потому что эта тишина уже начинает здорово нервировать.

– Что ты думаешь о Матвее? – спрашивает он в лоб.

Я тут, значит, стараюсь, как бы помягче влезть к нему в душу, а он и не думает со мной церемониться. Ну ладно.

– Надутый индюк, – сразу же откликаюсь я и вызываю этим широкую улыбку на лице моего спутника.

– Возомнил себя повелителем Вселенной, – продолжаю я, не в силах остановиться, – и считает, что каждый обязан восхищаться им. Хотя в голове одни девки, развлечения и удовольствия!

Тимофей дает мне высказаться, затем искоса смотрит на меня. Замечаю, что он старается идти медленнее. Очень старается, так, что пару раз даже споткнулся.

– Ты знала, что его родители разводятся? – спрашивает он заинтересованно.

Это новость застает меня врасплох. Не знала.

– Пытаются развестись уже три года, и все никак, – добавляет Тимофей и чему-то усмехается. – Мат мне это рассказал на одной тусовке. Перебрал с алкоголем тогда. Через минуту уже жалел о том, что поделился со мной. Я видел по его глазам. Он не откровенничает со мной, не любит говорить о своих проблемах, все держит в себе. Я понятия не имею, что у него в голове, а тебе так быстро удалось это выяснить.

– Гм. Намекаешь, что я спешу с выводами? – спрашиваю угрюмо.

– Не намекаю, – сверкает улыбкой он, – прямо говорю. Он – загадка даже для меня, хотя я по сути – его единственный друг. Еще есть его дядя, но он редко бывает в наших краях.

Мы останавливаемся на светофоре, и я смотрю себе под ноги, переваривая услышанное. Я и правда многое не знаю о Калиновском, но не уверена, что хочу знать.

Тимофей поглядывает по сторонам, убеждается, что дорога пуста и перебегает на другую сторону. Я хмыкаю и многозначительно пялюсь на красный сигнал светофора. Тимофей на другой стороне дороге озадаченно смотрит на меня. Загорается зеленый, и я неторопливо перехожу дорогу. Мой спутник покачивает головой и снова улыбается. Любит он это дело.

– Всегда соблюдаешь правила? – весело спрашивает он, переводит взгляд вперед и вдруг меняется в лице.

Улыбка меркнет, глаза резко становятся холодными и даже злыми. Он срывается с места и устремляется куда-то вперед. Я бросаюсь следом за ним, ничего не понимая. Когда я добегаю, вижу следующую картину: высокий широкоплечий мужчина лежит на спине, а Тимофей сидит на нем и в ярости лупит по нему кулаками. Его пытается оттащить хрупкая девушка, отчаянно цепляется за его плечи, но у нее, конечно, ничего не выходит. Я не вижу ее лица, только спину.

– Тима, прекрати! – взвизгивает она, и я теперь понимаю, кто это. Наша учительница химии – Татьяна Викторовна. Теперь все обретает смысл.

– Хватит! Прекрати немедленно! Да отцепись ты от него, это мой жених!

Последние ее слова оказывают на Тимофея нужное влияние. Он прекращает махать кулаками, но с мужчины не слазит.

– Что? – тихо спрашивает он, глядя перед собой.

– Это мой жених, – повторяет учительница, заламывая пальцы.

Мужчина тем временем, пользуясь тем, что его обидчик отвлекся, сплевывает кровь на асфальт и с силой ударяет Тимофей кулаком в лицо. Мой одноклассник дергается, но на удар не отвечает. Он медленно поднимается на ноги и наконец решается посмотреть на девушку. Ее «жених» громко ругается и тоже пытается встать.

– Но, Таня, – говорит Тимофей все так же тихо, и я не могу смотреть на то, каким жалким и потерянным выглядит его лицо, – как жених? Мы же… У нас же…

– Мы были в ссоре, – всхлипывая, отвечает Татьяна Викторовна, – мы с ним почти расстались! Но теперь все изменилось, – она приближается к лицу моего одноклассника и начинает шептать, по-видимому, чтобы «жених» не услышал. – Тимочка, ты пойми, у него квартира, а я больше не могу жить в этом аду. Мне очень жаль, но ты ведь умный мальчик, ты знал, что это у нас продлится не долго. Я ведь твоя учительница. Прости меня.

Тимофей, как припадочный, мотает головой, будто не может принять то, что только что произошло.

– Ты ведь не серьезно? Он же руку на тебя поднял!

К этому времени так называемый жених Татьяны Викторовны уже оказывается на ногах и двумя руками отталкивает Тимофея прямо на меня, и я чудом успеваю отпрыгнуть в сторону.

– Это не твое дело, сопляк! – рычит он, сверкая глазами. – Проваливай, пока я не вызвал копов!

Его лицо выглядит очень плохо, разбиты губы, сломан нос, уже заметен серьезный синяк на скуле. Я осторожно тащу Тимофея за куртку на себя, опасаясь попасть под горячую руку, но он уже остыл и теперь смотрит на меня так, будто увидел впервые.

– Пойдем отсюда, – говорю я.

Он кивает, бросает последний отчаянный взгляд на Татьяну Викторовну, будто бы ждет, что она его остановит. Но она уже нежно поглаживает по щеке своего «жениха».

Тимофей разворачивается и быстрым шагом идет вперед, не разбирая дороги. Несмотря на то, что мне его безумно жаль, у меня закрадывается мысль, что это к лучшему. Во всяком случае, для Оксаны.

Глава 17. Матвей

Домой идти не хочется, поэтому я застываю рядом с черной металлической дверью и без промедления нажимаю на потертую кнопку звонка. Влад оставил мне свой адрес на смятой бумажке, которую предусмотрительно затолкал мне в карман. Иногда он бывает до ужаса старомодным.

Массивная дверь распахивается спустя три минуты, и в дверном проеме показывается осунувшееся бледное лицо Влада. На нем черный банный халат и синие тапочки.

– Ты еще не встал, что ли?

Захожу в прихожую, снимаю обувь и верхнюю одежду, краем глаза замечая старый добрый беспорядок в квартире. Влад не любит убираться, а, чтобы с ним жила женщина… не помню такого. Кстати, интересно, почему?

– Ну теперь встал, – недовольно бормочет Влад и падает в кресло. – Что привело тебя в такую рань?

– Рань? Дядь, уже три часа дня!

Влад поднимает руки в примирительном жесте, дескать, давай не будем спорить.

– Как там твоя колдунья? – потирая щетину и загадочно улыбаясь, спрашивает он вдруг.

– Кто? А. Вот черт! – Я спихиваю гору каких-то фантиков и бумажек на пол и усаживаюсь в соседнее кресло. – И что еще я вчера нес?

– Да много всего. Но мне больше всего понравилась история про колдунью.

– Кончай издеваться, – отмахиваюсь от него я. – Я не привык поглощать алкоголь в таких количествах!

– И это очень хорошо, – с видом познавшего жизнь мудреца говорит Влад, в его руке уже откуда-то появилась початая бутылка с минералкой.

Он прикладывается к ней, запрокидывает голову и жадно пьет. Его кадык ходит вверх-вниз несколько долгих секунд. Затем он бросает на меня какой-то незнакомый взгляд и завинчивает крышку бутылки.

– Ты должен прекратить это, – серьезно говорит он и с силой швыряет ее мне.

Я бы сказал, что в этом действии даже есть какая-то жестокость. Будто бы он надеялся, что я не догадаюсь ее поймать. К счастью, бутылка пластиковая, а у меня неплохая реакция.

– Прекратить что?

Влад звучно выпускает воздух из ноздрей и переплетает пальцы вместе.

– Когда я был в твоем возрасте, мне нравилась одна девочка. Я был по уши влюблен. А она любила пошутить. Мне стоит заканчивать эту историю, или ты все понял и так?

– Не понял.

– Ну хорошо, – мы боремся взглядами несколько секунд, и он отступает первый, хотя я думаю, что он сделал это специально. Поддается мне. Значит, я ему и про пари выболтал. Вот дурак!

– Она сказала, что не против быть моей девушкой, но ей нужны доказательства моей любви.

– И? Доказал? – ухмыляюсь я.

– Доказал.

Мне даже странно, что Влад когда-то был мелким идиотом. Это на него совсем не похоже: вестись на манипуляции каких-то сопливых девчонок. Видимо, та мадам ему очень нравилась.

– Она была старше и водилась со взрослыми парнями, – Влад поднимает глаза к потолку, его взгляд рассеян и задумчив. – Потом оказалось, что они вместе придумали задание для меня. Хотели повеселиться. Она привела меня к высокому обрыву, мы стояли и смотрели на сверкающую воду внизу. Она велела мне прыгнуть с тарзанки туда. Мол, вода холодная, и я, наверняка, не осмелюсь. На свою голову осмелился.

– Черт, – искренне говорю я.

Он проводит большим пальцем по подбородку и посылает мне грустную улыбку.

– Всего лишь руку сломал, повезло. Там было мелко. И она об этом знала.

– Черт возьми, – повторяюсь я, морща лоб. – И как же ты повелся на это?!

– И сейчас бы повелся. Она была бесподобна. Но суть истории не в этом. Рука страшно болела, но самое худшее было не это. Она обманула меня. Она не собиралась встречаться со мной, была слишком гордой для этого.

Я чувствую, будто становлюсь меньше ростом под его грозным взглядом. На этот раз он не отступает, и глаза отвожу я.

– Не давай обещаний, которых не сможет исполнить, – серьезно, даже жестко, говорит Влад. – Не играй с чувствами. Это слишком опасно.

– У меня совсем другой случай, – оправдываюсь я. – Плакса не станет из-за меня прыгать с обрыва.

– Этого ты знать не можешь. Я хочу, чтобы ты позвонил ей, и все рассказал. Прямо сейчас.

А вот теперь он начинает меня злить. Какое он имеет право указывать мне, что делать? Да его и рядом никогда нет! Что вообще он знает о моей жизни?

– Слушай, ты мне не отец и не наставник. Ты – чувак, который изредка появляется в моей жизни с мудрыми советами и бутылками пива. Я это очень ценю. Но не настолько, чтобы слушаться тебя беспрекословно!

– Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу, – безапелляционно заявляет он.

– Иначе что? – смеюсь я. – Уедешь в Африку? Да и скатертью дорожка!

Я резко встаю с кресла и роняю бутылку с минералкой на пол. Он следит равнодушным взглядом за тем, как я надеваю кроссовки.

– Иначе это сделаю я, – тихо говорит он.

– Да что ты?! Ты приехал, чтобы портить мне жизнь? Это твоя цель? Знаешь что, ты был жалким неудачником, раз над тобой издевалась девчонка! А я – по другую сторону. Завидуешь мне? Ладно. Не ты первый, не ты последний. Но уясни одну вещь: я никогда, слышишь, никогда не стану унижаться перед девкой! Я – не ты.

Я в ярости несусь к входной двери, но голос Влада заставляет меня замереть. Я понимаю, что веду себя не слишком адекватно, и пытаюсь взять себя в руки, и моментами мне даже это удается. Например, сейчас. Несмотря на весь мой гнев, я хочу дослушать, что он скажет. Потому что его ничем не проймешь. Спокоен, блин, как удав! И это вызывает уважение.

– Хочешь знать, что случилось с той девчонкой? – любопытствует его голос из комнаты.

– Догадываюсь! Живет себе припеваючи.

– Она несчастна, – Влад уже стоит на пороге в комнату и смотрит на меня с противной жалостью. – Теперь можешь идти.

Домой иду медленным шагом, раздумывая над словами Влада. Прекрасно понимаю, из-за чего меня понесло. Снова он мне напомнил про Диану. И да, в том случае мы с Владом действительно были похожи. Но с тех пор утекло много воды. Я больше не лузер, которого предали. Давно уже нет. Ведь нет?

Вибрация телефона в кармане возвращает меня в действительность. Звонит Тима.

– Дело в шляпе? – бодрым голосом интересуюсь я, отвечая на звонок.

– Гм. Не совсем. Тебе лучше приехать.

Я чуть ли не подпрыгиваю на месте, потому что со мной говорит не Тима. Голос, вне всякого сомнения, принадлежит Плаксе. Как обычно, тихий и нерешительный.

– Что случилось? – спрашиваю, сглатывая слюну.

– Просто приезжай, ладно? – раздраженно говорит она и вешает трубку.

Интересный поворот, ничего не скажешь. Судя по голосу, она расстроена. Неужели Тима все ей рассказал?! Что же ты натворил, друг?..

Глава 18. Олеся

Кладу телефон Тимофея на стол и начинаю нервно теребить края свитера. С того момента, как он накостылял жениху Татьяны Викторовны, он не проронил ни слова. Практически бежал оттуда, как сумасшедший. С большим трудом мне удалось угнаться за ним и не потеряться на незнакомых петляющих улицах.

Теперь мы сидим у него дома, по всей видимости, в его комнате и играем в молчанку. Тимофей выглядит хуже некуда: бледный, взъерошенный, с абсолютно пустым лицом. Его остекленевший взгляд меня здорово напугал, именно поэтому я решила позвонить Калиновскому. Боюсь, одной мне не привести его в чувство. Кто я ему такая? Да я даже заговорить с ним не могу! Что здесь скажешь? Какие-то банальности вроде «ничего страшного, все пройдет»? Может, вообще не стоило идти за ним. Даже не представляю, что ему сейчас нужно. Оксане было нужно побыть одной. А ему?

– М… Мне уйти? – спрашиваю осторожно, чтобы не напугать. Вдруг он забыл о моем присутствии?

Тимофей переводит на меня абсолютно пустой взгляд. Видит ли он меня вообще? Сложно сказать. Вдруг его глаза проясняются. Отвечает мне не сразу, наверное, ищет хоть какие-то слова.

– Нет. Мне кажется, я свихнусь, если останусь один.

Киваю и стараюсь убрать из своего взгляда жалость. Но не слишком-то получается. Мой лоб напряжен, лицевые мышцы уже даже начинают побаливать.

– Что ты чувствуешь? – спрашиваю я, сама не знаю, зачем.

Он утыкается взглядом в стол и сжимает руки в кулаки.

– Чувствую себя идиотом. С чего я вообще решил, что она полюбит меня? Я не достоин этого. Но, блин, неужели достоин тот кретин?!

Он впивается в меня глазами, ища поддержки, и я усердно мотаю головой из стороны в сторону.

– Нет.

– Она не давала мне никаких надежд. Сам себе все придумал, – сокрушается Тимофей, роняя голову на руки и пряча от меня лицо. – Сам виноват!

– Ты не виноват.

– Кто тогда? Кто?!

Он в ярости бьет кулаком по подушке, и я невольно вздрагиваю. Я точно знаю, кто виноват в этой ситуации, но не уверена, что Тимофей готов это услышать. Тем более, от меня.

– Какое же я дно…

– Да хватит! – не выдерживаю я. – Виноват тут только один человек. Татьяна Викторовна. Ей не следовало морочить тебе голову. Она ведь – взрослый человек, могла бы и позаботиться о последствиях своих решений.

В тот момент, когда я решаю, что Тимофей сейчас пошлет меня далеко и надолго, в комнату заходит Калиновский и поочередно рассматривает нас.

– Что стряслось? – спрашивает он, и Тимофей вдруг бросается ему на шею.

Я отвожу глаза и начинаю делать вид, что меня очень интересуют мои ногти. Какой-то неловкий момент, и я явно тут лишняя.

– Тим, что не так? Что с тобой?

Калиновский отстранился, но держит Тимофея за плечи. Я это вижу в зеркале на стене, не рискую поворачиваться к ним. Как бы незаметно улизнуть отсюда?..

Тимофей косится в мою сторону, я прекрасно понимаю этот намек и, чувствуя облегчение, поднимаюсь на ноги.

– Ухожу.

– Подожди меня на кухне, пожалуйста, – обращается Калиновский ко мне, и я с удивлением замечаю на его лице тревогу. Похоже, он действительно переживает за друга. Вот это номер: получается, он умеет думать о ком-то, кроме себя любимого.

Я выхожу из комнаты, ничего ему не отвечая. Сама еще не решила, выполнять ли мне его просьбу. День выдался странным, и мне очень хочется поскорее оказаться в собственной постели. К счастью, родители Тимофея еще не вернулись, и просторная кухня свободна. Я медленно бреду туда по коридору, рассматривая по пути фотографии в рамках, висящие тут и там на стенах. В основном здесь запечатлен Тимофей со всевозможными спортивными призами. По-видимому, родители очень им гордятся. В голове сразу же возникает картина, где Тимофей в отчаянии поливает грязью самого себя, лишь бы обелить свою возлюбленную. Выглядело это, мягко сказать, неважно. Зрелище, когда парень принижает самого себя, оказывается, выглядит до ужаса отталкивающим. Усмехаюсь мысли, что Калиновский бы ни в жизнь такого о себе ни сказал, уж этот вправит Тимофею мозги. Не зря я ему позвонила.

Несколько раз у меня возникает порыв уйти, но почему-то я все же остаюсь. Мне хочется удостовериться, что Тимофей в порядке. Много всяких историй слышала о подростках с разбитыми сердцами, истории которых заканчиваются страшно. А, Тимофей, несмотря на вспыльчивость и излишнее самобичевание, кажется мне неплохим человеком. Не хочу, чтобы с ним случилось что-то ужасное.

Спустя час и пятнадцать минут на кухню прокрадывается Калиновский. Он идет так бесшумно, что я его замечаю только, когда он нависает надо мной. Быстро убираю телефон и вопросительно смотрю на него.

– Уснул, – шепотом говорит Матвей, как будто Тимофей может его услышать из другой комнаты. – Пойдем, пока его предки не вернулись.

На улице зябко, все какое-то серое, моросит противный дождь.

– Я рад, что ты не ушла, – признается Калиновский устало, затем тяжело вздыхает. – Тиму тяжело пришлось. Развели его, конечно, знатно. Не думал, что она такая…

Матвей не договаривает и скрипит зубами. Знаю, что он сдерживается из-за меня, и меня это даже немного трогает.

– …коза, – заканчиваю его мысль не совсем так, как ему бы хотелось. – Пусть будет «коза». Не представляю, как он будет ходить в школу.

– Я тоже. Но он справится. Тима очень сильный. Думаю, не только в физическом смысле. Отойдет. Со временем привыкаешь…

Он обрывает свою мысль, и его щека дергается. «Привыкаешь»? Так он это сказал, как будто чувствовал то же самое. Показалось, наверно.

– Я вызову тебе такси, – быстро меняет тему Калиновский и достает мобильник.

– Не надо, я поеду на автобусе.

– Никаких возражений, – твердо говорит Матвей. – Хватит с тебя приключений на сегодня. И… – он переводит на меня серьезный взгляд, – спасибо, что не бросила его.

– Как я могла?

– Вообще-то могла бы, – дразнит он меня, используя против меня мою же фразу.

Я сразу вспоминаю наше неудачное «свидание», когда он защитил меня от местных хулиганов, и улыбаюсь.

– Правда, что твои родители разводятся? – выпаливаю вдруг я, и сразу же пугаюсь своего вопроса.

Калиновский хмурится и с подозрением косится на меня.

– Я Тиму рот заклею, – бормочет он, – ничего нельзя рассказать.

– Извини, если влезла не в свое дело.

– Да чего уж. Разводятся, не разводятся – не знаю. Мне они не докладывают. Но обстановочка – так себе, – весело улыбается он. – Твое такси приехало.

Как не вовремя! Отчего-то мне совсем не хочется уходить вот так, посреди разговора. Это, наверное, впервые, когда никто из нас не орет на другого, и даже жаль упускать возможность спокойно поговорить. Я нехотя плетусь к такси. Открывая дверцу, поворачиваю голову и смотрю на то, как Калиновский копается в телефоне. Даже среди этих серых домов, грязных тротуаров и унылых улиц он выглядит не похожим на других, будто бы явился из другой, идеальной Вселенной.

Залезая в машину, злюсь на саму себя: мне хотелось, чтобы он обернулся. Тупая девчачья фантазия. У нас вроде бы только что возникла какая-то связь, но, похоже, так думаю только я.

Стук в окошко заставляет меня подпрыгнуть на месте. Я опускаю стекло и вижу лицо Калиновского, покрытое крохотными дождевыми каплями.

– Слушай, может, – говорит он, – встретимся завтра? Просто об этой истории с Тимой знаем только мы с тобой. Больше не с кем поговорить.

Я изо всех сил сдерживаю ликование, так и готовое прорваться наружу.

– Согласна. Мне эта мысль тоже не дает покоя.

– Тогда дай мне свой телефон.

Я просовываю аппарат в окошко, и он вбивает мне свой номер. Затем звонит самому себе, убеждается, что мой номер сохранился у него и возвращает мне телефон.

– Ну, до завтра, – мягко говорит он, и я поднимаю стекло.

Машина трогается с места, а я не могу перестать глупо улыбаться. Никто из нас и словом не обмолвился о том, почему мы с Тимофеем оказались вместе. Пари все еще в силе, и я это прекрасно понимаю. Только вот раньше для меня это было делом чести, порывом восстановить справедливость, и не более. А теперь мне начинает нравится то, что происходит. Не уверена, что это хорошо, но я не хочу об этом думать.