Текст книги "Спорим, она будет моей? (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 40.1 Олеся

Раскладываю новые вещи на кровати и любуюсь ими, как какая-нибудь дурочка. Эйфория от похода по магазинам все еще не прошла. Да и мама продолжает вести себя странно. Конечно, по-хорошему странно. Купила в магазине замороженную пиццу и как раз в этот самый момент читает инструкцию на кухне. Не припомню, что подобное вообще когда-нибудь случалось. Мама обычно отдает предпочтение только домашней «правильной» пище. Полуфабрикатов в нашем доме никогда не держали, я и не думала, что этот порядок изменится. На самом деле, день выдался просто удивительный. Несмотря и на заминку с утра.

Как назло, в этот момент смотрю в зеркало и вижу, как улыбка начинает медленно сползать с моего лица. Снова Калиновский. Да сколько же можно о нем думать? Забудь. Забудь сейчас же!

День продолжает меня удивлять, потому что мое желание сбывается. Раздается звонок в дверь и отвлекает меня. Несусь в прихожую, на ходу застегивая пуговицы на новом платье: дома решила все снова перемерить.

На лестничной площадке стоит девушка. Вроде из параллельного класса. Да, точно. Она была на кухне на той вечеринке по случаю день рождения Карины. Именно эта девчонка задавала больше всего вопросов про мои якобы отношения с Калиновским. С нее все началось. Потом к расспросам присоединились и остальные. Но именно она была той, из-за кого меня приняли в этот девичий кружок. Я испытываю что-то смешанное из благодарности и стыда. С Калиновским-то у меня ничего толком и не было. А еще я безуспешно пытаюсь вспомнить ее имя. Она, похоже, замечает складки на моем лбу, и фальшиво улыбается:

– Привет!

– Привет…

Она продолжает смотреть на меня так, будто чего-то ждет. Но чего? Приглашения войти? Или я что-то ей обещала на той вечеринке? Ох, то дурацкое шампанское. Никогда больше не стану пить алкоголь!

Мы выразительно пялимся друг на друга, пока из коридора не появляется мама.

– О, здравствуй! Лесь, не познакомишь меня со своей подругой?

– Да, конечно, – бурчу я, как же неловко: самое время вспомнить ее имя… нет, никак. – Это…

– …Юля! – радостно выпаливает девица, и я вздыхаю с облегчением. – Добрый вечер. У нас тут неподалеку одна… встреча. Только девочки, газировка, попкорн и проектор. Будем смотреть кино. Я подумала, будет здорово, если Леся присоединится к нам.

Мама поглядывает на меня, пытается понять, хочу ли я туда пойти. Обалдеть можно! Сейчас же вечер понедельника, я еще не бралась за уроки, раньше мама в жизни бы меня никуда не отпустила в такое время. Но сегодня какой-то волшебный день.

– Одну минутку, – миролюбиво говорит мама и тянет меня за локоть в комнату, – ты проходи, не стесняйся.

Мама заталкивает меня в комнату, закрывает дверь и вопросительно смотрит на меня.

– Ты хочешь пойти?

Хочу ли я? С одной стороны, мне понравилось быть одной из девчонок на кухне. Заинтересованные лица, понимающие взгляды, шутки, понятные только девочкам, разговоры о парнях. Да, это было здорово. И я бы с удовольствием повторила. Но, с другой стороны, эта Юля странновато улыбается: словно робот, которому отдали приказ улыбаться. Есть в ней что-то… хотя, о чем это я? Они всегда улыбаются странно, эти девчонки. Особенно, когда общаются друг с другом. То есть, Юля считает меня одной из них? Не могу понять, хорошо это или плохо.

И еще одно меня останавливает. Карина. Она явно не в себе и уж точно не жалует меня. Одержима Калиновским, и считает всех, кто с ним хоть раз заговорил – врагами. От нее можно ждать неприятностей. И нужно ли мне это?

Мама продолжает изучать меня глазами, и я утыкаюсь взглядом в пол.

– Мы можем просто поесть пиццы и устроить просмотр кино дома, – шепчет мама.

Во мне что-то противно лопается. Мама чувствует мой страх, и мне это не нравится. Если я дальше буду всего бояться, как можно получать удовольствие от жизни?! Тьфу ты, логика Калиновского, будь он неладен. Плевать. Карина – просто девчонка, моя ровесница, пусть и слегка того. Не справлюсь я с ней, что ли? Тем более остальные девчонки вроде бы ничего против меня не имеют.

– Я пойду, – твердо говорю я и добавляю менее решительно, – если ты не возражаешь.

Мама кивает, но ее улыбка становится чуть менее жизнерадостной. Мне сразу же становится не по себе. Наверняка, мама рассчитывала провести этот день вдвоем.

– Ну-ка повернись, – командует мама и проводит какие-то манипуляции за моей спиной. Затем показывает мне бирку, которую, по всей видимости, только что оторвала от платья. – Вот так лучше. Не задерживайся допоздна. И знай, ты чудесно выглядишь!

Юля оказывается очень болтливой. По пути до назначенного места она успевает вывалить на меня всю свою биографию, больше по части ее отношений с парнями, разумеется.

– …ну я и решила, что с меня хватит. Он бы еще на жигулях приехал, – фыркает Юля и крутит пальцем у виска. – Мое самое короткое свидание в жизни.

Я уже ничего не говорю по поводу того, что все наши парни-сверстники разъезжают на машинах без прав. Тут есть шанс высказаться по другому поводу.

– Так ведь он учится в школе. Как он может заработать на дорогую машину? Может, он эту вообще своими руками собрал.

Юля выглядит озадаченной, небрежно поправляет волосы.

– Да. Сам собрал. Разве это имеет значение? – спрашивает с надеждой.

– Ну… вообще, да. Значит, руки из того места растут. Сможет тебе починить плойку, если что.

Ее глаза выкатываются, а ротик приоткрывается.

– Правда?! – изумляется она. – А фен? Тоже починит?

Я улыбаюсь, глядя на нее.

– Не знаю. Спроси у него.

Она опускает глаза и тихонько вздыхает.

– Девочки сказали, он нищеброд. Не нужен мне такой. Хотя он… знаешь, он до сих пор подбрасывает мне конфеты в сумочку. С сахарозаменителем. Думает, я не замечаю. Это… Девочки, говорят, это жалкое зрелище.

– Вообще-то это мило.

– Правда же? Ты – просто прелесть! Вот мы и пришли.

Мы заходим в дом и поднимаемся на верхний этаж. Затем Юля выходит из лифта и легко протискивается в щель между решетчатой железной лестницей и вспархивает по шаткой лестнице наверх. Я следую за ней. Обычно на таких дверях висят внушительные замки, но только не на этой.

– Ээ… Гм. Ты говорила что-то о посиделках с девочками и кино, – я окидываю напряженным взглядом толпу, дергающуюся под ритмичную непонятную мне музыку.

– Я соврала, – простодушно отвечает мне Юля и указывает рукой вперед. – Только посмотри, какой вид!

Раньше я никогда не была на крышах высотных домов. Зрелище, действительно, завораживающее. А еще я чувствую опасность. Здесь целое сборище из парней и легкомысленных девчонок. Почти у каждой из них в руке пластиковый белый стаканчик, и я догадываюсь, что за жидкость внутри. На тех, кто ближе всего к краю крыши, смотреть жутко, и я перевожу взгляд на Юлю.

– Пойдем! – кричит она мне на ухо. – Потанцуем!

Она пытается увлечь меня вперед, но я хватаю ее за локоть. Она обескураженно смотрит на меня.

– Это все не для меня! – громко говорю я. – Спасибо, что позвала, но я лучше…

– Струсила?

Этот голос мне знаком, я лениво поворачиваю голову. На этот раз на ней не золотое платье, вообще не платье, рваные джинсы и простая белая футболка.

– Нет. Просто я предпочитаю развлечения другого рода.

– Дай-ка угадаю, запереться в библиотеке и сидеть над пыльными книжками, так?

Стискиваю зубы и отворачиваюсь. Юля подходит к Карине и что-то быстро ей говорит. Мне слышны только обрывки фраз, такие как: «…нормальная», «…не надо», «…просто расслабься». Значит, Карина у нас – матка, королева пчел. И одну из своих подопечных она прислала за мной. Меня это не то что бы удивляет. Удивляет другое. С чего это я отправилась в самую середину «танцпола» и отобрала у какой-то рослой девицы ее стаканчик?

Глава 40.2 Олеся

Это так здорово, чувствовать себя частью огромной шумной покачивающейся толпы. Как будто тебя больше и нет, есть только это громадное нечто: вздымающееся и опускающееся, снова вздымающееся. И руки, всякие руки повсюду: тонкие, крупные, мускулистые, живые. Словно змеи, собравшиеся для тайного, понятного только им, ритуала. И еще музыка… Не совсем обычная, иногда красивая, изысканная мелодия, а потом бац, и стук, и рев, и удары. Электронная музыка.

– Эй, Леся!

А еще ветер. Очень сильный и властный, хочет сбить с ног, но не выйдет, потому что я больше не хрупкая девочка, я – нечто из переплетенных тел, рук и музыки. Меня так просто не свалить.

– Леся, ну же!

Кто-то отчаянно цепляется за мой локоть, дергает меня, выцепляет из толпы.

– Ну? – спрашиваю жестко, даже слишком.

Юля, подружка Карины, моментально теряется и нервно прикусывает губу. Затем бросает на меня какой-то грустный взгляд.

– Разве ты не собиралась уйти? – с надеждой спрашивает она и этим сильно меня злит.

Мешаю я ей, что ли?

– Нет, не собиралась! Здесь весело.

– Но, может… Ой! – Юля краешком глаза следит за кем-то сбоку, затем расплывается в уже знакомой мне фальшивой улыбке и протягивает мне свой стакан. – Хорошо. Держи. Веселись, ты это заслужила.

Принимаю ее дар раздраженно, даже расплескиваю несколько капель прозрачного содержимого на пол.

– Достали все говорить, что мне делать, – огрызаюсь я, и непроизвольно шарю глазами по толпе.

Резко отрываю себя от этого занятия и хочу извиниться перед Юлей. Не знаю, что на меня нашло. Вернее, знаю. Но не она – причина моего гнева. Но ее уже и след простыл. А, нет. Вон она, стоит метрах в десяти от меня со своей лучшей подружкой Кариной. Обе пялятся на меня. Юля – робко и испуганно. Карина – с победоносной белоснежной улыбкой. Хорошо, что не успела извиниться. Если уж она такая подпевала этой чокнутой, значит, моя грубость оправдана.

Глядя прямо на них, поднимаю стакан, мол, пью на этих здоровье и делаю несколько внушительных глотков. Вкус противный и странный, горло обжигает так, что, создается впечатление, будто в этот момент я могу дышать огнем. К моему облегчению, стакан как по волшебству вылетает из моей руки и устремляется прямо вниз с крыши.

Прямо над моим ухом Юля ругается так, что любой сапожник бы позавидовал. Все эти отвратные слова так не вяжутся с ее тоненьким милым голоском, что я таращусь на нее во все глаза. Тогда и понимаю, что стакан не просто так полетел вниз, его выбила у меня из рук Юля. Какого черта?! Мое новое платье липнет к телу, половина этой едреной жидкость пролилась в полете прямо на меня.

– Что ты творишь?!

– Не пей эту гадость, – отвечает Юля, ее щеки раскраснелись, а дыхание все еще сбивается, но она уже контролирует свою речь и действия, даже улыбаться пытается. – Пойдем я налью тебе газировки. Хорошо?

А потом я скашиваю глаза и натыкаюсь взглядом на лицо Карины. Оно перекошено от злобы и негодования. И я все понимаю. Сразу же, моментально.

– Что там было? – спрашиваю Юлю ровным голосом.

Она качает головой, поджимает губы. Молчит.

– Спасибо, – искренне говорю я.

Она морщит лоб и берет меня за руку.

– На фиг газировку. Налью тебе воды. Пойдем. Нет, не туда. Обойдем с другой стороны.

Мы обходим толпу, и я наклоняюсь к самому уху Юли.

– Почему ты так ее боишься?

Она удивленно взмахивает ресницами.

– А ты не боишься? После этого? Я веду тебя к выходу, окольными путями. Тебе нужно уйти. Сейчас же.

Вырываю у нее руку и резко останавливаюсь. Здесь музыка тише, и людей почти что нет. Разве что несколько влюбленных парочек уединились и смотрят на звезды. Или… милуются. Блин, да мы выбрали для остановки худшее место на свете!

– Я не собираюсь сбегать, – говорю уверенно и, надеюсь, убедительно, – у Карины больше нет повода для ревности. У меня с Калиновским ничего нет. Так и передай ей. Пусть оставит меня в покое. А вообще, знаешь, я сама ей все скажу!

– Нет! – Юля взвизгивает и вцепляется в мою руку острыми ногтями. – Только не сейчас. Она не в духе.

– Да мне плевать!

Не без труда отцепляюсь от хватких пальцев Юли и резко разворачиваюсь на каблуках. И… сталкиваюсь в упор с каким-то парнем. Наши лбы стукаются в лучших традициях сопливым мелодрам. Мы одновременно хватаемся за головы. И так же одновременно начинаем смеяться. Цирк, не иначе. Хоть у меня и немного темнеет в глазах, успеваю отметить, что парень-то очень даже ничего.

– Извини, – отсмеявшись, говорит парень, поглаживая ушибленную голову. – Не смотрел, куда иду.

– Да чего уж там, – бормочу я сконфуженно, – на меня уже пролили какую-то отраву, дважды пытались прогнать, так все и должно было закончиться.

Парень улыбается. У него возникают ямочки на щеках, а улыбка такая добрая и широкая, а еще он не пользуется гелем для волос, что для парней из нашей школы – небывалая редкость. Каштановые волосы топорщатся в разные стороны, ниспадают на глаза, и он то и дело трясет головой, чтобы ничто не мешало обзору.

– А может, начаться? – он говорит это с такой теплотой, что я даже напрягаюсь: а не замышляет ли он что-то недоброе?..

Сомнения все пропадают, когда мы начинаем общаться. Узнаю, что он не из нашей школы, что несказанно меня радует. Значит, обо мне, наверняка, не слышал. Зовут его Андрей, и это имя ему идет. И он совсем не похож на Калиновского. Никакого высокомерия, надменных взглядов с высока и насмешки в глазах. Он робок и нечасто смотрит мне в глаза, смущается и иногда не находит слов. Читает книги и не пьет алкоголь. У него в руках – бутылка с водой. И на протяжении всего разговора он теребит этикетку, пока от отрывает ее совсем. Вместо того, чтобы сбросить ее с крыши, как поступил бы, мне кажется, любой школьник, он заботливо сворачивает ее и отправляет в карман. Этот Андрей – какое-то чудо. Идеальный вариант для меня. Да и в те редкие моменты, когда он все же смотрит на меня, его лицо застывает, а глаза светятся от восторга.

Одного я не пойму: почему, черт возьми, почему мне так скучно?! Почему я постоянно представляю, что он – это вовсе не он, а совсем другой человек. Жестокий и холодный. С легкой ухмылкой и злыми словами, готовыми сорваться с его губ в любой момент. Забудь ты уже про Матвея, забудь! Перед тобой сидит твой принц, пусть и без коня. Просто…

Я не отдаю себе отчет в том, что делаю. Я просто беру за подбородок этого испуганного парня и притягиваю к себе.

Глава 41. Матвей

– Трубку не берет, – злюсь я, посылая очередной хмурый взгляд в сторону Тимы и Оксаны.

Мы сидим у нее в квартире, точнее, они сидят, а я болтаюсь по комнате, как придурок.

– Да сядь ты уже, не нагнетай, – просит Тим и поворачивается к Оксане. – Тебя точно не приглашали на тусовку? Ты же у нас девчонка популярная.

Оксана избегает его взгляда, смотрит в стену и явно о чем-то размышляет. Я сбрасываю звонок и мчусь к ней.

– Ты что-то знаешь? Говори, ну же!

– Отцепись от нее, Мат, в самом деле, что с тобой?

Послушно убираю руки с плеч Оксаны и усаживаюсь на пол перед ними, опустив голову.

– Это правда настолько серьезно? – кисло спрашивает девчонка и повышает голос на полтона. – Потому что, если нет, Матвей, я…

– Правда! – обрываю ее. – Карина совсем с катушек слетела. Она может навредить твоей подруге, как ты не понимаешь!

Она прикусывает губу, на мгновение поднимает глаза к полотку, затем с видимым усилием выдает:

– Сегодня у них вечеринка на крыше. Но я не уверена, что Леся с ними…

– На крыше?! – содрогаюсь от одной только мысли.

Тим как-то недоверчиво смотрит на меня.

– Тебе не кажется, что ты перегибаешь? – осторожно спрашивает он, боится меня вконец взбесить.

– Если вам плевать, – сердито отзываюсь, – то я пойду туда один.

– Нет, мы пойдем! – тут же вклинивается Оксана, и я слышу, как она резко несется за мной к выходу.

Всю дорогу я иду впереди них и слушаю шушуканье за спиной. В один момент Оксана повышает голос, и я могу разобрать слова.

– Ты, действительно, веришь в это? – спрашивает она.

– А ты нет? Посмотри на него.

Закатываю глаза. На мой взгляд, совсем не время обсуждать мои чувства к Лесе. Не хватало того, чтобы кто-то из них поделился этим с ней самой раньше меня. Выйдет совсем нелепо. Торможу и жду, когда они подойдут.

– План такой: – нервно сглатываю подступивший к горлу ком, – мы находим ее и уводим оттуда. А потом вы дадите мне с ней поговорить наедине.

Оксана смотрит на меня так, будто целится из ружья. Я отвечаю на этот вызов, и она отводит глаза. Тима усмехается и качает головой.

– Разделимся, – командую я после того, как мы оказываемся на крыше среди потной и разрозненной толпы.

Вечеринка уже дошла до момента, когда начали образовываться небольшие группки людей с абсолютно разными интересами, вкусами в одежде и доходами семей. Моя любимая часть. Во всяком случае, раньше была любимой. Никогда не знаешь, с кем столкнет тебя судьба в этот раз. Но сегодня мне начихать на эту вечеринку, и этих малолетних алкашей, и на судьбу тоже. Я высматриваю Лесю в каждой из этих мини-групп, но безрезультатно. Начинаю волноваться. А потом вижу знакомую хитрую физиономию. Карина глядит на меня приветливо, я бы даже сказал – приглашающе. Что ж, примем приглашение.

– Привет, милый, – воркует она и выгибает посильнее спину: она завязала длинную белую футболку узлом, и тут хочешь-не хочешь заметишь ее гладкий ровненький животик без единого изъяна.

Потому как что? Если во внешности нет изъянов, они в голове. Кому это знать, как не мне.

– Привет. Я ищу Полякову.

– Я не удивлена, – процеживает Карина и отворачивается от меня.

Приближаюсь к ней. Мы стоим у самого края крыши. Карина держится за перила, но ее пошатывает из стороны в сторону. Выглядит, честно сказать, довольно стремно.

Останавливаю взгляд на ее правой щеке и продолжаю терпеливо:

– Ты знаешь, где она?

– У тебя хватает наглости спрашивать меня об этом? – выплевывает Карина и поворачивает ко мне голову: – Хотя, знаешь, я скажу тебе! Во-он там, видишь? Среди милых влюбленных пар. О. Зрелище, от которого невозможно оторваться. Плакса нашла себе Сопляка под стать.

Отталкиваюсь от земли и делаю два быстрых шага, когда она окликает меня по имени. Мысленно считаю до трех, чтобы успокоиться, и поворачиваюсь к ней. Она уже не держится за перила, облокотилась на них спиной и смотрит в небо. Ее голова и плечи застыли над пропастью. Упасть с такой высоты – значит, разбиться в лепешку. Чем она думает?!

– А если бы я сорвалась, – словно читая мои мысли, заявляет она, – если бы нечаянно оступилась и полетела вниз, ты бы скучал по мне?

– Не будь идиоткой! – резко отвечаю я и отворачиваюсь от нее, у меня есть дела поважнее.

Пока своими глазами не увижу Олесю с каким-то там «сопляком», ни за что не поверю! Но я вижу. Застываю на месте. Ничего. Ничего в этом такого нет. Люди знакомятся на вечеринках, сидят вместе, болтают. Это не обязательно значит, что… Не успеваю додумать мысль. Как завороженной смотрю на то, как Олеся, она сама, первая, берет и целует этого болвана в губы.

Отворачиваюсь. Не хочу на это смотреть. Вот она, получается, судьба. Я прилетел сюда, возомнив себя великим спасателем, рыцарем, чертовым героем. А спасать, похоже, нужно не ее, а меня. От моих фантазий в глупой башке. И чего я только ждал? Если бы я сказал ей все сразу. Вместо того, чтобы отказываться от нее, я мог выплеснуть все, что во мне скопилось, и посмотреть, что будет. Но теперь момент упущен. Прости, пап. Твой сын – полный кретин.

Глава 42. Олеся

Ничего. Ни-че-го. Зато он не подскочил, как будто его током шибануло. И не усвистал от меня в панике. Ну и что, что он пялится на меня какими-то испуганными, или нет, скорее, удивленными глазищами? Зато он все еще здесь. Не так-то все и страшно, оказывается.

Тишину придется нарушать мне. А то он так и будет глазеть на меня до скончания веков. Оно, конечно, приятно: то, что поцелуй со мной настолько его ошеломил. Надеюсь, в хорошем смысле. Но молчание что-то затянулось и действует на нервы.

– Что-то похолодало, да?

– Похолодало? Н-не знаю. А! Тебе холодно? Дать толстовку?

А вот теперь чувствую себя скверно. Андрей милый. Воспитанный. Не похож на глупых парней из моей школы. И вроде бы я ему нравлюсь. А что делаю я? Всеми возможными способами пытаюсь отвлечься от того, что меня мучает. Неправильно это. Низко. Да, в какой-то момент я хотела уподобиться этим парням и девочкам из моей школы. Наплевать на мораль и дурацкие правила поведения. Но до чего я докатилась? Использую бедолагу, чтобы отыграться за все страдания, причиненные мне совершенно другими людьми? Погано!

– Нет. Не нужно. Просто мне уже пора. Время позднее, а завтра в школу.

– Да. Конечно, – он с готовностью подскакивает на ноги и подает мне руку. – Не против, если я тебя провожу?

Как было бы здорово встречаться с таким парнем. Не сомневаюсь, что он бы заботился обо мне, встречал и провожал, дарил милые букеты и смотрел… вот так, как он смотрит прямо сейчас. Видит, что я замечаю, и резко отворачивает голову в сторону.

– Скажи, а ты когда-нибудь… ну, встречался с девушкой? То есть… Конечно, встречался. Я имею в виду…

– Хочешь спросить, любил ли я когда-нибудь?

Киваю. Ужасно смущаюсь. И с чего я вообще решила забраться к нему в душу? По-моему, и так достаточно натворила. Но слова обратно в рот не засунешь.

– Да, но… Ты, наверно, будешь смеяться. Мне было тринадцать. Скажешь, что это было несерьезно? Но для меня было серьезно. Мы все лето провели вместе. Занимались всякой ерундой. А потом она уехала… И больше не возвращалась.

Андрей непроизвольно ускоряется, говоря все это. Похоже, хочет поскорее закончить этот разговор. Но я не отстаю.

Даже не думала смеяться или осуждать его. Меня интересует совсем другое.

– И ты… ну, вспоминаешь о ней? Скучаешь?

Он пожимает плечами, смотрит перед собой.

– Иногда. В последнее время все реже. Ты же знаешь, человек привыкает ко всему. А ты? Ты когда-нибудь влюблялась?

– То есть, ты можешь представить себя с другой? – не унимаюсь я. – Можешь впустить в свою жизнь кого-то нового?

На этот раз он не отводит взгляд. Смотрит на меня внимательно и вроде как задумчиво.

– А как ты думаешь?

Ну да. Сглупила. Не подумала. Зачем вообще подняла эту тему?..

– Я задал один вопрос, и, хоть ты и не отреагировала, ответ я получил.

– Да… – мне хочется провалиться сквозь землю, меньше всего мне хотелось обидеть его: человека, который был ко мне по-настоящему добр. – Некрасиво получилось. Про…

– Не извиняйся. Сам виноват, должен был спросить раньше.

Всю оставшуюся дорогу мы идем в молчании. Я бы предпочла, чтобы он развернулся и бросил меня одну, потому что чувство вины душит меня, висит на шее, как тяжеленный булыжник. Но, похоже, Андрея воспитывали, как джентльмена, и, что тут скажешь, им удалось добиться поставленной цели.

Он доводит меня до подъезда. Мы останавливаемся, и я понятия не имею, что говорить. Простого «пока» будет явно недостаточно. А лишние высокопарные слова только все испортят. К счастью, он открывает рот и говорит первый:

– Знаешь, ты классная. С тобой интересно разговаривать. И… Если ты вдруг передумаешь или… в твоей жизни что-то изменится, я с удовольствием составлю тебе компанию. Предлагать дружить не буду, это было бы слегка лицемерно. Потому что я знаю, чего хочу. Дай-ка свой телефон.

Он вбивает в мою записную книжку свой номер. А я просто стою и беспомощно пялюсь на него. Меня не отпускает ощущение, что я совершаю очередную глупость. Но я прекрасно знаю, что совершила бы подобную глупость сотню раз. Потому что, как бы я ни старалась, я не стану такой, как все они. Я не могу использовать людей, не могу перешагивать через чужие чувства, как через кучи навоза. Кто знает, может однажды я наберу этот самый номер, и моя жизнь изменится. Потому что я буду готова впустить в свою жизнь кого-то нового. И только по этой причине.

***

Старательно делаю домашнее задание на завтра. Не позволяю себе отвлекаться, максимально концентрируюсь на учебе. В пол двенадцатого звонит Оксана. К этому времени я почти закончила, осталась только одна задачка, проще простого. Могу позволить себе небольшой перерыв.

– Ну и? – говорит она. – Что это был за красавчик? Ты вообще собиралась мне позвонить? Или, стой! Ты еще с ним?!

– Э-э… Откуда ты знаешь? Как ты вообще…

– Твой Калиновский всех на уши поднял, искал тебя, как сумасшедший. А все… поезд ушел. Так ему и надо! Так. Давай рассказывай. Кто он? Высокий? Симпатичный? Из нашей школы?

– Оксан, притормози, – заталкиваю карандаш в волосы и нервно сжимаю черновик с решенными уравнениями. – Что ты сказала? Матвей искал… меня?

– Да забудь ты о нем! Лучше…

– Оксан!!!

Далее я воспроизвожу то же самое, что сказала Юля, выбивая у меня из рук стаканчик с той непонятной жидкостью, к которому приложила руку Карина. А именно: очень некрасивые бранные слова, которые, конечно, отпечатались навсегда в моей памяти.

Оксана молчит. Просто молчит. Я даже не слышу ее дыхания. На всякий случай проверяю, не сбросила ли она звонок. Не сбросила.

– Извини, – говорю я.

– Ни… Ничего. Что ты хочешь знать?

– Все по порядку.

Может ли быть… Может ли быть, что Матвей забыл эту восхитительную девушку Диану? Может? Андрей свою забыл. Или близок к этому. Так, может быть… Может быть, Калиновской тоже готов открыться кому-то новому? Просто он это еще не понял.

Ловлю каждое слово, произнесенное Оксаной, вжимая телефон в ухо и комкая листок бумаги. Она говорит… И говорит много. И от ее слов внутри меня будто начинается ураган, за которым следует тишина и покой…

Продолжение следует…