Текст книги "Спорим, она будет моей? (СИ)"

Автор книги: Мария Перевязко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 34.1 Олеся

Вообще-то я не совсем понимаю, что делаю. Ноги, можно сказать, сами привели меня сюда, руки нажали кнопку звонка, а сердце ритмично стучит в груди. Думаю, если посмотреть со стороны, я выгляжу, как человек, принявший какое-то важное решение и задумавший воплотить его в жизнь сию же секунду. Но на самом деле это поступок импульсивный, непонятный, непродуманный до конца. Бывает так, что ты знаешь, что творишь какую-то бессмыслицу, но продолжаешь ее творить. Сейчас со мной именно это и происходит.

Кажется, никто и не думает открывать мне дверь, жду уже целую вечность. Но я и не подумаю никуда уходить. Знаю, что рано или поздно эта дверь откроется, и я получу, что хочу. И я права. Дверь открывается через минуту. К этому времени я уже нажала на звонок четыре раза.

У мужчины потрепанный вид: синеватые мешки под глазами, всклокоченные волосы, глаза – две узкие щели. При виде меня он натягивает на лицо вежливую улыбку и открывает глаза шире. Я вижу яркие красные прожилки на его глазных яблоках, почему-то они привлекают внимание.

– Простите, – бормочу я, – за беспокойство.

– О. Не стоит извиняться. Рад, что ты зашла. Проходи.

Интересно, насколько сильно его раздражение? Если меня внезапно разбудить, я готова впиться в глотку нарушителю моего сна. У него, наверно, все иначе, либо он очень хорошо умеет скрывать эмоции.

Я так и топчусь на пороге, пытаясь заглянуть мужчине через плечо.

– Вы… один?

Теперь Влад озадаченно глядит на меня. Затем выдыхает носом воздух и хитро прищуривается.

– Племянника здесь нет, если ты об этом.

– Об этом! – радостно говорю я и наконец прохожу внутрь.

В квартире ничего не изменилось с последнего моего визита. Первый мой порыв – взять веник и хорошенько тут подмести. Или пылесос. Или швабру. Хорошо бы и пыль стереть. Я мысленно осаживаю себя и поворачиваюсь лицом к мужчине.

– Извините, что так ворвалась. Просто я хочу… мне нужно кое-что узнать.

– Помогу, чем смогу, – обещает он и подводит меня к креслу.

Я садиться не хочу. Мне кажется, если я позволю себе расслабиться хоть на секунду, весь мой запал исчезнет. Влад падает в кресло и складывает руки на животе, смотрит перед собой и благосклонно позволяет мне собраться с мыслями.

– Не знаю вашего отчества… – начинаю я и закусываю губу.

– Просто Влад, – улыбается он.

Просто Влад, значит. Катаю его имя на языке. Непривычно. Мне все же хотелось бы узнать отчество. Он слишком напоминает мне Матвея манерой двигаться и этими взглядами. А это только сбивает.

– Я пришла сюда, потому что вы – тот, кто обладает нужной мне информацией.

Он поднимает брови и с уважением смотрит на меня несколько секунд.

– Как официально, – смеется он. – И какого рода информация тебе необходима?

Подстраивается под мой деловой тон, мне нравится, так проще.

– Я хочу знать, где она сейчас, – говорю тихо и задумчиво.

Вспоминаю лицо Матвея, когда он делился со мной самым сокровенным. Эта девушка нанесла ему столько ран, изорвала его сердце в клочья, сумела в корне изменить его жизнь. Но она так сильно запала ему в душу, что он до сих пор не смог забыть ее. В очередной раз вспоминаю наш с Матвеем неудавшийся поцелуй, как он отскочил от меня и пулей вылетел из моей квартиры. Кем надо быть, чтобы оставить такой неизгладимый след в чьей-то душе? Я не знаю, зачем, но я хочу ее увидеть.

– Кто? – спрашивает Влад, непонимающе сводя брови на переносице.

– Диана. Девушка Матвея.

Он качает головой и вздыхает. Колеблется. Вздыхает еще раз.

– Я тоже был подростком, – говорит Влад серьезно, – и я тоже не стал бы слушать советы взрослых. Поэтому не буду тебя переубеждать. Я дам тебе то, что ты хочешь. Но только потому, что ты кажешься умной девчонкой. Давай без глупостей, хорошо?

Киваю, пожалуй, слишком усердно. Я бы могла сказать ему, что хочу просто посмотреть на нее со стороны. И все. Но он вроде бы решил, что я умная. Не хочется его разочаровывать.

***

Я не была на выставках уже очень давно. Мама меня водила, когда я была помладше. Мне нравилось, было в этом что-то необыкновенное. Я чувствовала себя взрослой, способной понять чего-то, чего не могут понять дети моего возраста. Но эта выставка… покорила меня. Я никогда не видела, чтобы картины выглядели, как живые. Будто бы, если приглядеться, листья на деревьях покачиваются от ветра, вода переливается на солнце, а облака плывут по небу. А лица… Если долго всматриваться в изображенное на бумаге простым карандашом лицо, появляется ощущение смущения, и хочется отвести взгляд, будто бы ты без разрешения вторгся в чье-то личное пространство.

Разглядывая один из таких портретов, я даже забываю о своей истинной цели. Пока мне об этом не напоминают. Я замечаю ее краем глаза и сразу же перевожу на нее восторженный взгляд. Высокая девушка с длинными темными волосами, заплетенными в толстую косу, она весело болтает с какой-то молодой парой. На ней невесомое фиолетовое платье и серебристые туфельки на крохотном каблуке. Она смеется на весь зал и склоняет голову, прикрыв глаза. Ей явно говорят комплименты. Я узнаю ее. Влад отдал мне ее фотографию с тех времен, когда Матвей и она – были парой. Я представляю их вместе сейчас. И они вместе произвели бы настоящий фурор.

Мне становится не по себе. Не знаю, что я хотела увидеть, придя сюда. Может, я надеялась, что она растолстела и покрылась бородавками? Может, мне хотелось поверить, что я моложе и красивее. Но нет. Нас даже сравнивать нельзя, но я, конечно, все равно это делаю. Я стою в другом конце зала, но даже отсюда чувствую энергию, которая от нее исходит. А что исходит от меня? Неуверенность, страх и, очень может быть, запах пота? Чудесно. Эта Диана – воплощение красоты и грации. Не сомневаюсь, что она разбила не только сердце Матвея, но и множество других. Что я здесь делаю? Нет. Хватит. Я убедилась, почему Калиновский не смог забыть ее, вот и ладушки. Соревноваться с такой – немыслимо.

И тут случается ужасное. Молодая пара куда-то исчезает, и теперь эта талантливая красотка Диана движется прямо ко мне. У меня начинается паника, возникает мысль сбежать. Если вот прямо сейчас со всех ног броситься к выходу, она не успеет и понять, что произошло. Но ноги приросли к полу. А еще меня греет мысль, что она идет не ко мне. Сейчас свернет, справа есть и другие посетители. Ну или сейчас. Может, сейчас? Нет. Не свернет.

– Привет! Что-то приглянулось?

– Гм. Э-э…

– Меня зовут Диана! Я – автор этих работ.

– У вас… настоящий талант, – это все, что у меня получается из себя выдавить.

Диана реагирует так, будто ей сказать такое впервые.

– Спасибо большое! Мне очень приятно, – она пилит меня пристальным взглядом, затем лучезарно улыбается. – Знаете, у вас очень выразительное лицо.

– Выра… О. Спасибо.

– Да вы не смущайтесь. Я вам это, как художница, говорю, – она вдруг придвигается ближе и переходит на громкий шепот. – Слушайте, а вы очень торопитесь? У меня есть к вам предложение.

Она что, и мое сердце решила разбить?! Нет уж.

– Я не…

– Ну же, не отказывайтесь так быстро. Я хочу написать ваш портрет. Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

Я смотрю на то, как она перекидывает свою косу на другую сторону. Интересно, у нее голова не устает носить такую тяжесть?

– Я… Я не против.

А что? Раз уж я здесь, и у меня появился шанс пообщаться с этой нимфой, почему бы им не воспользоваться? С красотой все понятно. С талантом тоже. Но я хочу рыть дальше. Что еще скрывается под этой жизнерадостной маской? Да, не скрою, я испытываю что-то вроде зависти. Всю жизнь моим примером была мама, но ее лицо так не светится. Я хочу перенять что-то и у других людей.

Диана хлопает в ладоши и радостно хватает меня под руку.

– Забежим в подсобку за моей сумкой, и – вперед!

– Но… У вас же выставка в самом разгаре.

– Ай, да что уж там, – отмахивается Диана, увлекая меня в сторону незаметной дверцы, – я чувствую прилив вдохновения! Думаете, я сумасшедшая?

Она так широко улыбается, что, мне кажется, ее устроит любой ответ.

– Думаю, это ваша изюминка.

Глава 34.2 Олеся

– Не против, если мы перейдем на «ты»? – спрашивает бывшая девушка Матвея, роясь в ящике стола.

В ее студии просторно и свежо, окна открыты нараспашку, и ветер свободно гуляет по комнате, взъерошивая мои волосы. Довольно холодно, но, несмотря на это, как-то уютно. Там, где работают творческие люди, у меня всегда появляется такое ощущение: смесь восторга, трепета и желания приобщиться ко всему этому. У меня особых талантов к творчеству никогда не было, немного обидно. Хотя несколько лет ходила в музыкальную школу, училась играть на фортепиано. Было сложно, но здорово. Жаль, что бросила.

– Да, конечно.

Рядом с Дианой я все еще чувствую себя какой-то недоделанной, но потихоньку привыкаю. Что уж тут поделаешь? Она взрослая и харизматичная. У некоторых есть природное обаяние, у других нет. Смирись, Леся, и живи дальше. А еще постарайся подружиться с ней, узнать ее лучше. Другого шанса не будет. Постарайся просто впитать побольше этого внутреннего света. Хуже уж точно не будет.

– Олеся, верно? Плохая память на имена. О, правда? Значит, запомнила. Тебе кто-то посоветовал мою выставку?

– Просто случайно зашла и нисколько не жалею. Это действительно было классно. Вы потрясающая.

Диана смотрит на меня, демонстративно хмуря брови, и мне сразу же становится не по себе. Чувствую себя провинившимся ребенком. Что не так? Что я сделала?

Ее суровая мина тут же смягчается, на лице расцветает жизнерадостная улыбка.

– Забыла, что мы перешли на «ты»? К чему эта серьезность? – весело говорит она и устраивается возле мольберта.

Кивает мне на заляпанный засохшей краской табурет. Я послушно сажусь, сложив руки на коленях.

– Нет. Не пойдет. Свет! – объясняет она, сгоняет меня со стула и переставляет его в другое место. – Другое дело. Вот так. Ты учишься в школе? Смотри на меня, хорошо? Извини, что так командую, просто мне уже не терпится начать!

– Да ничего. Да. Учусь в школе. В десятом классе.

Диана высовывается из-за мольберта, и ее глаза недоверчиво смотрят на меня. Взгляд тускнеет, губы плотно сжимаются в тонкую линию. Она небрежным жестом поправляет волосы и снова улыбается, но эта улыбка выглядит фальшивой.

– В десятом, значит? Хороший возраст!

Я отчетливо вижу, что она пытается казаться веселой, но, определенно, что-то случилось. Может, все творческие люди такие? Внезапная перемена настроения – обычное дело?

– Я сказала что-то не то? – осторожно спрашиваю.

Она тут же театрально вздыхает, заталкивает карандаш прямо в волосы и садится на пол.

– Иди сюда, – говорит она, – ты такая молчаливая, но, мне кажется, я могу тебе доверять. Иди, не бойся, здесь удобно. Садись. Правда ведь, удобно? Люблю это место.

Вопросительно смотрю на нее. Вообще-то здесь не то что бы удобно. Доски на полу шершавые и колючие, еще и неровные. Чтобы принять более-менее комфортную позу, мне приходится постараться.

– Просто ты мне кое о чем напомнила, – говорит Диана, напарываясь на мой выжидающий взгляд, и уголки ее губ ползут вниз. – Мой десятый класс. Незабываемое время.

Конечно, у такой, как она, – любое время незабываемое. Я же считаю школу – необходимой каторгой, периодом колкостей, нервных срывов и бесконечных тетрадей в клетку. Уныние – одним словом. Хотя, следует признаться, в последнее время из-за событий, связанных с Калиновским, все кажется другим. Каким-то… волнующим. Чтобы не предстать перед Дианой плаксивой зубрилкой, я цепляюсь за эту мысль.

– Волнующее.

Она радостно шлепает меня на руке.

– Точно! Как правильно ты сказала! – она сужает глаза и теперь прямо-таки прожигает меня заинтересованным взглядом. – У тебя есть ухажер? Ах, что я такое говорю, у тебя, наверняка, сотня ухажеров! Но ведь есть кто-то особенный, правда?

Что-то в последнее время мне часто стали задавать этот идиотский вопрос. Звучит, как какая-то насмешка, но глаза Дианы серьезные и внимательные.

– Ну… есть один парень, – мямлю я неуверенно.

Она сразу же мечтательно поднимает глаза к потолку и перебивает меня. Я этому несказанно рада, потому что не придумала, что говорить дальше.

– В десятом классе у меня тоже был один особенный человек, – с придыханием говорит она. – Только не смейся, он был гораздо младше меня, но как он меня любил…

Блин, да я и не думала смеяться! Был младше? Она, что ли, говорит о…

– …Матвей. Он был таким наивным и милым. Рядом с ним мне казалось, что я – не просто школьница, я – целый мир.

У меня пересыхает в горле. Я еще не встречала людей, которые бы выворачивали свою душу перед первым встречным. Это так странно. И одновременно так круто! Кажется, я здесь именно за тем, чтобы это услышать. Невиданное везение!

– Но, ведь, наверняка, были, – я стараюсь говорить медленно и аккуратно, – и другие.

Она поворачивает ко мне голову, и весь ее вид теперь какой-то настороженный и даже испуганный.

– Ты ведь такая красивая, – добавляю быстро, и она тут же расслабляется.

– Да-а-а. Были. Но… Можно скажу честно? Я была такой дурой. Матвей любил меня по-настоящему, по-взрослому. А мне казалось, что он меня душит, мне хотелось свободы и новых впечатлений. Если бы можно было все вернуть назад…

Она замолкает и водит пальцем по полу, рисуя невидимые узоры. Я смотрю на нее, и все меняется. Я больше не вижу в ней света и энергии. Я вижу девчонку, которая наделала ошибок и сожалеет об этом. Она поступила с Матвеем жестоко, очень жестоко. Но она расплачивается за это. Черт возьми, она несчастна. И он тоже.

Я больше не хочу на нее смотреть, не хочу ее видеть. Потому что я знаю, если этих двоих сейчас поставить рядом, их история продолжится. Погано!

Я думала, что пришла сюда, чтобы посмотреть на высокомерную холодную девицу и убедиться, что я – лучше. Но я прониклась к ней, да еще и узнала, что эти двое до сих пор не забыли друг друга. Оказывается, я хотела выяснить, что он теперь свободен, а она – всего лишь призрак из прошлого, а в итоге разбила свое сердце собственными руками. В этом во всем паршивом душевном состоянии есть только один плюс: я кое-что поняла о себе. Несмотря на все гнусные и злые поступки Калиновского, несмотря на все его манипуляции и игры, несмотря на его вечную насмешку в глазах, он мне небезразличен.

И именно поэтому я бормочу какие-то извинения и выскакиваю из студии как черт из табакерки. Диана многословно и громко просит меня остаться, но я не в силах это терпеть и дальше. Мое щеки в очередной раз становятся мокрыми. И что? Я – Плакса! И я это принимаю!

Глава 35. Матвей

К счастью, дома никого нет. Врубаю музыку на полную мощность, колонки дребезжат, и пол немного вибрирует. Нужно отвлечься, вышвырнуть все надоедливые липкие мысли из головы. И я знаю, как это сделать. Помимо музыки, заполоняющей все вокруг, мне нужен чистый лист бумаги и карандаш. На какое-то время меня отрубает, и это – именно то, что мне сейчас требуется.

Снова становлюсь собой, когда рисунок уже закончен. Критически осматриваю то, что только что сотворил. Получилось хорошо. Лучше, чем я ожидал. Значит, мне удалось запомнить все мельчайшие подробности. И это не удивительно.

У меня получилось воссоздать тот самый момент. Олеся смотрит на меня с бумаги каким-то по-ангельски чистым взглядом, будто бы я – самое важное, что есть в этом мире. Я не заслуживаю этого, но просто обязан был оживить это воспоминание. Потому что я хочу помнить, хочу видеть это каждый день. Не могу позволить себе забыть это чувство. И то, что она сделала дальше… тот ее хрупкий осторожный поцелуй… Как я мог допустить это?! Влад был прав, я не должен был втягивать Олесю в свои игры, это неправильно и безнравственно. Тогда я не знал, что буду чувствовать, мне казалось это незначительным, малюсеньким ущербом для других, который обернется настоящей победой для меня. Но что мне эта победа, если Олеся ощутит хоть одну каплю того, что я ощутил при расставании с Дианой? Даже подумать страшно. Впервые за очень долгое время мне не плевать на чувства других людей.

Нужно проветриться и до конца продумать, как поступить дальше. Шагая по сырому асфальту, я думаю о том, что не хочу больше оправдывать свои поступки. Пора уже принять тот факт, что я – просто дерьмовый человек. Да, наверное, я таким был не всегда, и мне очень хочется винить обстоятельства и других людей, но правда в том, что я допустил это. Я позволил себе стать слабым, я позволил себе стать злым и обиженным на всех и вся, я позволил себе вмешаться в жизнь Олеси и каким-то непостижимым образом смог добиться ее хорошего отношения.

Сразу же вспоминаю о Владе. Неважно, что он до сих пор страдает из-за своей первой любви, он смог запихнуть свои чувства подальше и жить с этим. Он настолько сильный, что пожертвовал собой и отношениями с братом, чтобы не мешать чужому счастью. Я восхищаюсь им. И я сделаю то же самое. Мне нужно отпустить ее, я больше не хочу пачкать ее чистую душу своими грязными руками.

Ну да. Пришел сюда по инерции. Что ж. Здесь все началось, и здесь же и закончилось. Это место идеально подходит для того, чтобы просто посидеть в тишине напоследок.

Усаживаюсь прямо на мокрую траву, какая разница? Это пустяки. Зато я подоспел вовремя, как раз садится солнце. Я стал редко бывать здесь, наверное, это к лучшему. Каждый раз на этом Плато я думал о Диане и о себе несчастном. Сегодня я думаю о том, какое будущее ждет Олесю. Она такая умная и добрая, сопереживающая и смешная. Она – удивительный человек уже, и я улыбаюсь от мысли, какой она станет в будущем, когда ее внутренние лидерские качества раскроет кто-то, достойный ее. Конечно, не я. Даже думать забудь!

Прислушиваюсь к пению птиц и шуму машин где-то вдалеке. Никогда не обращал внимания на то, сколько здесь можно услышать всяких звуков. И шепот ветра в высокой траве, и жужжание шмеля, ищущего место для ночлега, и треск веток, как будто где-то совсем рядом пробирается сквозь кусты какой-то дикий зверь. Или… Или человек. Неожиданно на меня накатывает волна необъяснимой радости. Я вскакиваю на ноги и оборачиваюсь. Ну, конечно, это Олеся! Кто еще может знать об этом месте?

Это не Олеся.

Смотрим друг на друга несколько невыносимо долгих секунд. Затем она нарушает тишину:

– Я… не знала, что ты здесь. Даже не надеялась на это.

Сколько раз я мечтал встретить ее на этом самом месте. Сколько раз фантазировал, как высказываю ей все, что во мне накопилось. Но сейчас… Мне просто нечего сказать.

Диана выглядит почти такой же, какой я ее запомнил. Только волосы стали длиннее, а взгляд – тоскливее.

– Ностальгия напала? – усмехаюсь я.

Но мне совсем не до смеха, если что. Я вдруг понимаю, как выглядит эта картина. Она небось думает, что я так и сижу тут с момента нашего расставания. Да и… в каком-то смысле так и есть.

– Вроде того… То есть, нет. Я всегда помнила. Просто сегодня захотелось прийти. Закат все еще хорош, да? – смеется она и плавно движется ко мне.

Когда-то я с ума сходил по ее походке и манере держаться. В ней по-прежнему есть эта неземная невесомость и нежность, но мне ужасно хочется ее развернуть: пусть плывет в другую сторону, ну, пожалуйста! Я делаю шаг в сторону, чтобы между нами было какое-то расстояние. Она это замечает и адресует мне укоризненную улыбку. Очень напоминает ситуацию, когда в детстве на важном семейном торжестве тебя пытается обнять какая-то незнакомая троюродная тетушка, а ты пытаешься спрятаться за мамину юбку.

– Даже не обнимешь? – удивляется Диана. – Раньше тебе нравилось обниматься.

– Раньше я не знал, что ты разобьешь мне сердце.

Я говорю это так просто и непринужденно, сам диву даюсь. И это не притворство, я, действительно, могу спокойно говорить об этом. Вот это да!

Она приподнимает брови лишь на секунду, затем обиженно поджимает губы и обнимает себя руками. Подол ее фиолетового платья колышется на ветру и легонько прикасается к моим коленям. Я чувствую ее запах, как долго я скучал по этому запаху, до сих пор в ящике стола валяется пушистая резинка, которой она закалывала волосы. Раньше я подносил ее к носу и вспоминал все счастливые моменты. Сейчас – этот запах ассоциируется с болью. Резкий, неприятный.

– Я оставлю тебя, – говорю я, не в состоянии больше поддерживать это неловкое молчание.

– Нет! Не уходи, – я слышу мольбу в ее голосе и с удивлением кошусь на нее.

– Я хотела… хотела сказать тебе.

– Что же?

– Нет, не перебивай! Я хотела сказать, что ничто не кончено! Я была не права! Давай…

– Стоп.

Раньше она могла заставить меня замолчать одним повелительным движением руки, теперь – нет. Она непонимающе моргает и смотрит на меня, как на незнакомца.

– Стоп. Ничто не кончено? Ты издеваешься, что ли, Диан? Все кончено уже давно, и это было твое решение. Зачем ты вообще говоришь об этом?

Она смотрит на меня сердито и недоверчиво. Будто бы она ждала, что я брошусь к ней в объятия. Что с ней такое вообще?

– Ты любил меня по-настоящему! – с жаром выпаливает она. – Это было настоящее чувство, я все помню! Не отворачивайся от меня. Настоящее чувство не может пройти, я знаю! Я хочу все вернуть. И плевать, что ты моложе. Ты так возмужал. Теперь у нас все получится! Ты что, смеешься?!

Конечно, я смеюсь! Это ж надо, нести такую чушь!

– Ты – молодец, – в перерывах между смехом бормочу я. – Ты – просто нечто! Спасибо.

– Что такого смешного я сказала?!

– Да дело, в общем-то, не в тебе, – я кладу руку ей на плечо и улыбаюсь, – просто я, оказывается, свободен. Найдешь ты еще свои настоящие чувства, не переживай, только вот не со мной.

– И вот еще что, – это я говорю уже в некотором отдалении, – больше никогда не пытайся заговорить со мной.