Текст книги "Все изменится завтра ( СИ)"
Автор книги: Мария Высоцкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
Артем по-хозяйски открывает дверь Пашкиного кабинета, затаскивая Кораблеву внутрь. Кидает на диван, сам же садиться в кресло напротив Павла – хозяина клуба. Тот в свою очередь непонимающе смотрит то на Артема, то на лежащую девушку.
– Расстроить тебя, Паша, хочу, наркота у тебя в клубе затерлась. Вон, смотри, как ее, – кивает на Веерку, лежащую на черном кожаном диванчике, в позе эмбриона.
– Старый, мы всех на вход и выход проверяем. Не было наркоты здесь, никогда. Ты же сам знаешь…
– Раньше не было, теперь есть,– прикуривает,– мне до лампочки на ваши внутренние делишки, но, если менты тебя накроют, ко мне за помощью не беги.
– Да понял я, понял… Скажу охране прошерстить клуб.
– Давай-давай,– наблюдает, как Пашка поторапливаясь выходит из кабинета, плотно закрывая за собой дверь. Переводит взгляд на Веру, которая смотрит на него во все глаза. Узнала, видимо. Ее скованные движения явно демонстрируют страх, как и глаза. Глаза просто орут о видимой ей в нем опасности.
– Очухалась, молодец. Рассказывай, чего пила? Сколько? Кто налил?
– Один коктейль. Вадик принес…
– Вадик... Это он там тебя зажимал? – кивнула, Артем лишь закатил глаза.
То чуть пулю в лоб не схлопотала, теперь обдолбалась по незнанке, не девочка – мечта. Иронично приподнял уголки губ. Прикрыл глаза.
– Раз очнулась, то я поехал, – в кабинет зашел Паша,– воды ей дай, пусть пару минут посидит, и домой валит,– подошел к двери.
Вера резко соскочила с дивана.
– Резвая какая, не все потерянно значит,– подал голос Паша.
– Я сумку там оставила, внизу или…не помню, там телефон и деньги..,– накрыла лицо руками. Голова все еще кружилась, вызывая легкое чувство тошноты.
– Артем, а ты чего приходил?
– Завтра в офис ко мне подъезжай, расскажу,– пожимает руку,– Пошли,– уже Вере.
Старков выставил ее из кабинета, толкая в клубный зал.
– Где сидели?
– Там, – Артем без колебаний, толкнул ее вперед.
– Нашла? Я поехал,– выдал, не успела она взять клатч в руки.
Обернулся лишь на визг.
Мелкая блондинка с кудрями, напомнившая ему болонку, обнимала Кораблеву. Остановился, слегка заинтересованный спектаклем.
– Где ты была? Вера? Я обыскалась?
– Вадик, – всхлипывая,– он, он меня чуть…
– Тварь,– сжала губки, замечая Старкова,– это кто? – уже тише, на самое ухо.
– Он мне помог,– глаза в пол, и целый багажник стыда. Погуляла Вера, опять…
– Ладно, успокаивайся, пошли выпьем,– тянет к бару.
Артем все это время немо наблюдает за разворачивающейся сценой. Хороша подружка, вертится на языке.
– Я с Артемом поеду,– неуверенно потирает ладонью Алькино плечо, переводя взгляд на Старкова, который в свою очередь выказывает мало позитива. Зачем она это ляпнула, не понимает сама. Но почему-то оставаться здесь, с Алькой, которая мало чего соображает, ей не охота. А Артем…ее отношение и мнение о нем, в свете последних событий, изменились кардинально. Как бы это смешно не звучало, но при всей его недоброжелательности и скептицизме, помог ей именно он, и уже не раз. Наверное, людей, действительно, не нужно судить по первым впечатлениям. Вряд ли он сделал это из каких-то милосердных порывов, но и в беде ее не оставил.
Хватает сумку, молча следуя за мужчиной. Чуть сильнее сжимает перила винтовой лестницы, чтобы не упасть. В то время как Старков всем видом показывает одно – ее здесь нет. Он полон безразличия, а ей становиться вдвойне гадко.
– Я не предлагал тебе со мной ехать,– все же выносит вердикт, открывая дверь гелендвагена со своей стороны.
Вера замирает, сминая маленький клатч в ладонях. Ее широко распахнутые глаза смотрят на него в полной растерянности, плечи покрываются мелкими мурашками от легких дуновений ветра. Куртку она так и не забрала, оставаясь в коротком темно-бордовом платье, без рукавов.
– Извини, – делает шаг в сторону, пытаясь разглядеть хоть одно стоящее по близости такси. Обнимает себя руками, делая еще один шаг в сторону дороги.
Артем все это время стоит возле машины с распахнутой дверью. Смотрит ей в спину, кипя злостью. На*ер ему все это нужно? Тыльной стороной руки касается лба, медленно решая эту ситуацию. Впечатление складывается то еще, ему будто ее специально на голову скинули, за грехи. Ее и ее вечные проблемы, в которые она методично вляпывается. Девочка-ромашка, блин.
– Садись,– в приказном тоне.
Не дожидается, пока она развернется. Сразу садится в машину, сжимая руль. Глаза же смотрят в зеркало заднего вида. Идет. Скорее ползет.
– Быстрее, – раздраженно, когда пассажирская дверь все же распахивается.
Заводит машину, медленно выезжая с парковки. Звук работающих поворотников в тишине звучит зловеще. Включает радио, полностью сосредотачиваясь на дороге. Открывает окно, вновь поджигая сигарету. Нервы не к черту. Его до оскомины бесит эта ситуация. И эта девчонка его бесит. Со своими щенячьими глазками.
– Спасибо,– тихий голосок разрывает цепочку мыслей.
– Уже не так мерзок? – резко оборачивается в ее сторону. Голос металл.
– Прости, я не хотела тебя обидеть, просто испу…
– Меня? Обидеть? – заливается смехом, а Вера сильнее вжимается в сиденье, чувствуя себя до ужаса неловко.
– Мне, наверное, лучше на такси…
– Сиди уже,– выкручивает руль, выезжая на кольцевую,– Вера,– громко выдыхает, вытягивая руку к заднему сиденью. Кораблева, не ожидавшая от него каких-то действий, напрягается, отодвигаясь ближе к двери, опуская глаза на его протянутую руку, мышцы которой напряжены и это четко проглядывается через ткань тонкой, облегающей бицепс рубашки.
– Возьми,– кидает в нее курткой.
– Спасибо,– разжимает пальцы, схватившие черную кожанку. Трет виски.
– Голова болит?
– Немного
– Это нормально. Отходняк. Ты мне лучше скажи-ка, Вера,– вновь выделяет ее имя, громче, отчетливее,– ты какого х*ра поперлась в клуб?
– Развеяться…
– Развеялась,– со смехом,– сперва ее чуть не грохнули, теперь чуть не тр*хнули, да еще и наркотой опоили.
– Я,– трет нос, изо всех сил стараясь сдержать слезы,– я…
– Пищать дома будешь,– повышает голос,– не умеешь отдыхать – сиди дома. Или не ной потом по углам, с подружки своей пример бери. Ее вон всем клубом отымей, она улыбаясь дальше пойдет.
– Аля не такая,– мотает головой,– она…
– Не такая она, ждет трамвая, бл*,– на панели начинает вибрировать мобильный, Артем отвечает на звонок, убавляя звук радио,– слушаю, в городе. Не дома,– мельком смотрит на Веру,– сейчас? Вообще не ждет? Ты ох*ерел, я тебе уже говорил…ладно, жди, минут через пятнадцать подъеду,– бросает телефон, выкручивая руль,– домой отменяется.
Кораблева непонимающе смотрит на Артема, но тот не спешит ей что-либо рассказывать. Голос возвращается к нему минут через десять.
– В одно место сейчас заедем, а потом так и быть, отвезу тебя домой.
Как Старков и говорил, через пятнадцать минут, гелендваген паркуется у двухэтажного здания. Убрав пачку сигарет в карман джинсов, Артем выходит из машины, но дверь не закрывает.
– Чего сидишь? Вылезай, со мной пойдешь. С твоим везением я тебя в своей машине не оставлю. Она мне еще нравиться, две недели как купил,– ухмыляется, ожидая, когда она выйдет на улицу.
Блокирует авто, слегка подталкивая Верку к дверям.
Внутри их встречает высокий широкоплечий мужчина в черном костюме и белой рубашке, на ухе у него виднеется микрофон.
– Артем Викторович,– кивает,– он Вас уже ждет.
– Не сомневаюсь,– убирает руки в карманы,– со мной она, – охранник кивает, пропуская их внутрь.
Вера идет шаг в шаг с Артемом, по крайне мере старается. Красноватое освещение давит на глаза, да и вообще атмосфера угнетает. Диваны, дурацкие картины, статуэтки с эротическим подтекстом…чувство, будто бордель какой-то. А вот когда им на пути встречается длинноногая брюнетка, в кожаном корсете, Кораблева понимает весь комизм ситуации.
– Ты притащил меня в бордель? – шипит, нагоняя Артема, из-за своего анализа помещения она успевает изрядно от него подотстать.
– Ну ты же мне должна, сейчас заработаешь, и долг вернешь,– со смехом,– шутка,– толкает вперед, в открытую перед ними дверь
Яркий свет слегка слепит. После этого красного безумия, все кажется неестественным.
– Артем! – мужчина средних лет подбегает к Старкову, пожимая тому руку,– это кто? –пугается, замечая Веру.
– Это я тебе новые кадры поставляю, как?
– Хорошо, очень даже,– со слегка недоверчивой улыбкой.
– Обойдешься,– грубым, недовольным голосом.
Его интонации меняются по щелчку. Он словно реагирует на каждую отдельно сказанную фразу по-разному. От смеха до праведного гнева. Полсекунды.
– Давай в двух словах.
– Немов,– переводя дух, выдает мужичок.
– Юра, что Немов?
– Немов сегодня был, девочку чуть не убил…охрана его вывела. Скандал был, он остался очень недоволен, сказал, что это наш последний день…
– От меня ты чего хочешь? – щурится, словно не понимая.
– Артем, поговори с ним, вы же друзья…он против тебя не пойдет, и…
– Когда я тебе предлагал защиту, ты, как мне помниться, отказался.
– Я же не думал, Артем…
– Пятьдесят.
– Что?
– Пятьдесят процентов твоего дохода, и я поговорю с Андреем Владимировичем, мы как раз завтра встречаемся.
– Это же половина,– охает, почти падая на стул. Театрально хватается за сердце.
– Как хочешь, решай тогда с ним сам, – разворачивается, хватая Верку за локоть,– пошли.
– Ему плохо,– смотрит Артему за спину.
– Ага, от жадности,– разворачивает ее лицом к выходу.
– Хорошо. Я согласен. Но мне нужны гарантии…
– Завтра будут тебе гарантии. И я прошу тебя, больше не звони мне по таким пустякам.
На выходе охранник кивает, любезно открывая парадную дверь.
– Может останешься? – смеясь, – вон ты как Юре понравилась,– в ответ Вера лишь молча садиться в машину,– горда и справедлива? – уже в пути,– живая вообще? – касается колена, получая удар по руке.
– Не трогай меня
– Ты сама ко мне в машину села, я тебе не звал, – пожимает плечами, съезжая на обочину. Машина замирает, зарождая в Верке дикий страх. Артем разворачивается к ней, откровенно разглядывая ее ноги.
Кораблева в ужасе дергает ручки на двери, но та оказывается заблокированной. Ловушка. В панике шарит руками по панели, сердце шумит в такт басам из колонок. Кровь леденеет.
– Выпусти. Я буду кричать,– громко, с надрывом.
– Кричи,– приподымает бровь, расстегивая верхние пуговицы своей рубашки,– мне нравиться, когда девушки кричат, лучше, когда от удовольствия,– самодовольный шепот.
– Пожалуйста,– выставляет ладони вперед, упираясь Старкову в грудь. Но он словно танк. Медленно склоняется к ней. Его ладонь ложиться на ее колено, резко поднимаясь выше, задирает платье, сжимая ягодицу.
Она в панике бьет кулаками по его спине, но он словно не чувствует ее ударов. Касается пальцами ее шеи, слегка сдавливая, а потом и вовсе пригвождая к сидению. Злобный, неуправляемый взгляд. Он смотрит ей в глаза, слегка склоняя голову на бок. Отпускает ее шею, отчетливо видя дрожащие девичьи губы.
– Именно так может быть, когда садишься в машину к малознакомому дяде, – откидывается на свое сидение, запрокидывая голову. Упирается ладонями в руль,– если я не дал тр*хнуть тебя ему, не значит, что не захочу сделать этого сам.
Слышит ее тихие всхлипы. Она продолжает неподвижно сидеть с задранным платьем, и подвывать грохочущей музыке. Раздраженно выключает радио, оборачиваясь в Веркину сторону. Не понимает, как можно быть такой. Такой дурой. Садиться в какую-то тачку, верить первому встречному. Ее наивность дико бесит, порождая в нем желание на явном примере показать, что может произойти от ее тупых решений.
– Вой давай,– прикрывает глаза.
– За что ты со мной так? Что плохого я тебе сделала? – давясь слезами,– Что?
Она продолжает реветь, а ему безумно хочется коснуться ее волос. Гневно ударят кулаками по рулю, замечая, как резко заканчивается Веркина истерика. Она замирает, вытирая остатки слез. Сидит, словно мышка, выжидая его дальнейших действий. В глазах неподдельный страх. Пучина боли и океан еще не пролитых слез. Вновь прижимается затылком к подголовнику. Щелкает зажигалкой, вдыхая сигаретный дым. Бред. Бред, дикий бред. Трет переносицу. С чего этот идиотский порыв, это ненужное никому желание?!
Шире открывает окно, выпуская на улицу струйки сигаретного дыма.
– Успокаивайся,– выбрасывает окурок, вновь разворачиваясь к ней,– не реви,– склоняется ближе, резким движением одергивая подол ее платья, в его первоначально положение, – переборщил,– упирается локтем в ее сидение, все еще слегка над ней нависая. Скупые извинения, хотя, за что он, собственно, должен перед ней извиняться? Не за что ему. Не за что…
И вот тут происходит то, чего он явно никак не мог ожидать. Она с силой обнимает его шею. Прижимаясь к груди. Вновь заливается слезами. Плечи подрагивают, а она сильнее прижимается к нему своим телом. Слегка опешив, Старков сжимает и разжимает пальцы левой руки, в мимолетном раздумье. Аккуратно кладет открытую ладонь на ее спину.
– Урок прошел даром,– с явным смехом, перекладывает руку с ее спины, на голову, крепче прижимая к себе,– ну все, после этого ты просто обязана на мне жениться,– каким-то другим, теплым, ласкающим слух голосом.
Вера отодвигается от него, улыбаясь через слезы. Заливается смехом, вытирая мокрые щеки руками.
– Извини,– убирает волосы за уши,– я не знаю, что на меня нашло. Мне, наверное, действительно, лучше сидеть дома,– качает головой,– просто думала…
– Компанию себе нормальную подбирай,– заводит машину, а Вера не решается сказать, что-либо в защиту Альки.
Он привозит ее к дому, не спрашивая адрес. Помнит еще с того раза. Во дворе подъезжает почти к самой парадной, включая в машине верхний свет.
– Хорошую ты мне ночку сделала,– смотрит на часы, встроенные в приборную панель,– пять утра. Опять работать с мятой рожей придется.
– Извини,– сконфужено.
– Иди уже домой.
Вера, не медля выходит из машины, прячась в подъезде.
Старков вжимается спиной в сиденье, продолжая смотреть на закрывшуюся дверь. Ночка.
Дежавю. Чувствовал себя сейчас с ней иначе. Как когда-то. Когда-то, когда была жива Аленка. На самом деле уже мало, что помнил, выколачивал из своей памяти год за годом. Но вот эти ощущения, они остались, остались на интуитивном уровне. Только не нужны ему эти ощущения, и эмоции тоже не нужны. Лишние. Липкие эмоции, мешающие жить. Заниматься тем, что он любит и умеет. Эти эмоции, как и сама эта девочка, погубят все. Его, его дело. Разрушат, вырвут, выжгут все дотла.
Ему к ней и близко подходить нельзя. Рядом с ней он чувствует себя человеком. Живым, чувствующим. А он уже давно не человек, он машина, сложный механизм, который выстраивает себе жизнь. Который не может работать автономно, его механизму нужна железная рука, холодный мозг, и никаких перепадов температуры.
Глава 9
Июль. Москва
Растерла затекшую шею, грубо массируя плоть пальцами. Кругообразные движения головой, а в душе неподдельный ужас. Неужели она здесь, в Москве, на всероссийском конкурсе танцев. Еще пара секунд и ведущий озвучит ее имя.
Она ставила этот треклятый номер три месяца. Три месяца без сна и каких-либо иных мыслей. Только работа, только хард-кор.
Подняла ногу, перехватывая ладонью ступню, плавным движением подтянула ту к голове, слегка отклоняя корпус в сторону. Считай, размялась.
«Кораблева Вера…» – гулом в ушах, но она уже парит, летит на крыльях к своей мечте.
Музыка заполонила зал, яркий свет сник, оставляя ее наедине с собой, с танцем. Пьянящая композиция Bond – Libertango, сводящая с ума миллионы. Ее алое платье с разрезами до самого бедра лоснилось по коже. Белокурые волосы, собранные в высокий строгий пучок, хрупкие, изящные голые плечи…
А дальше – эмоции. Нескончаемый океан необузданных, первобытных эмоций. Страсть, страх, любовь, боль. Все мешалось в единый взрывоопасный коктейль. Сумасшедшая отдача. Балансирование на грани жизни и смерти.
Взмах руки, шпагат, с полным отрешением от себя. Экстаз и дикий драйв. Словно и не она вовсе, словно не было этих месяцев, этих мыслей. Всего. Всего, что с ней происходило за это время. Была только она, с пустой, чистой головой, она и демон. Ее личный демон, раздирающий душу. Заставляющий отдавать всю себя танцу.
Гордо поднятая голова, а в горле ком, в ушах звук выстрела. Падение на колени, с примыканием к земле. Его глаза, голос, объятия. Взмах руки, а на губах привкус собственной крови.
Музыка уходила на спад. Пальчики подрагивали, предвкушая кульминацию. Минорная нота, а в душе вулкан. Громкий гул ударов сердца… чистота помыслов. Короткий вдох. Поклон. Аплодисменты.
Перрон
Вера ленивым шагом покинула вагон, все еще не веря в свою победу. Вера, а не верит. Улыбнулась, запрокидывая голову к небу. Погода сегодня радовала ярким, теплым летним солнцем. Огляделась по сторонам, выглядывая своих. Мама уже шла в ее сторону, махая рукой, следом шел отчим. Помахала в ответ, собираясь шагнуть на встречу, остановилась…
Крепче сжала ручку чемодана, взгляд устремился вдаль. Замерла на мгновенье, глаза обвели силуэт мужчины стоящего у черных кованых ворот вокзала. Черная рубашка, очки, где-то на задворках сознания вспыхнул образ Старкова. С той ночи они больше не виделись. Он больше не появлялся, а мест, где они могли бы встретиться, просто не было. А ее, к счастью, полностью поглотила подготовка к выступлению. Но даже так она не могла полностью выбросить его образ из головы, да вряд ли это теперь возможно, после всего того, что с ней произошло… Она только-только начала спать по ночам, есть, пить, вести себя, как нормальный, адекватный человек, а не зашуганный кролик. Но его образ все еще преследовал, но уже не в кошмарах. Ей снились сны, сны-абстракции. Ходила по кругу, замкнутая в этой ситуации. Очень хотела его увидеть, до сих пор ощущала на себе его объятия. И в тоже время яро желала не знать этого человека, многое бы отдала, чтобы вернуться в ту ночь и просто остаться дома. Многое.
Передернула плечами, стряхивая воспоминания, оказываясь в Димкиных объятиях.
– С победой! – над самым ухом.
– Дима, – выставила руку, пытаясь улыбнуться, – ты как тут? Я тебя не заметила…
– Я как все, с победой поздравить! Неужели думала, что пропущу?
– Спасибо, – улыбнулась уже более живой улыбкой, пытаясь выбраться из его рук.
– Мамочка! – Она бросилась к подошедшей женщине, обняла.
– Верочка, девочка моя, умница, – гладила по голове, скрывая слезы, – какая ты умница, я так тобой горжусь.
– Мам, не плачь.
Чувствовала, как подрагивают плечи матери, чувствовала, и у самой разрывалось сердце. Они так давно не виделись, они так редко видятся…
– Мамочка…
– Людмила Сергеевна, ну что вы, – запричитал Дима, – поедемте лучше в ресторан. Такое событие стоит отметить…
Ребров вечно лез, куда его не просят, а сегодня и подавно был лишним. Совершенно здесь ненужным персонажем. Но он, конечно же, «искренне» этого не понимал. Видел, как Верка на него посмотрела, как на врага, с осуждением, но прикинулся слепым. Лишь улыбнулся своей дежурной улыбкой.
– Верун, ты красавица!
– Папа Дима, – подхватила отчима под руку, – я так рада вас видеть, очень.
– Дочь, думаю, твой друг прав и дело стоит отметить, – подмигнул Ельменов. – Люд, ты не против?
– Сегодня я только за.
В ресторан они приехали в четвёртом. Ребров любезно предложил подвести, а после и оплатить счет. За столиком сразу началась активная беседа. Людмила с любовью смотрела на дочь, вспоминая забавные случаи из их с Димкой детства.
– О, я тоже помню, как он за подснежниками зимой ходил, двенадцать месяцев искал.
– Было дело,– смеясь, отмахнулся Ребров. – Вер, ты сегодня очень красивая. – Сосредоточил на ней взгляд, достаточно пылкий, в какой-то степени влюбленный.
Этот взгляд не остался без внимания – Людмила заметила его еще на вокзале. Ее дочь не виделась с Ребровым много лет, и их теперешняя встреча стала иной. Она помнила, как он, будучи ребенком, подкидывал под крыльцо их дома букеты ромашек и оборванных бутонов роз шиповника: красных, белых… Но то были детские невинные шалости, глупости, теперь же перед ней сидел взрослый мужчина, он был старше ее дочери на пять лет. Нет, она не была ханжой, не цеплялась за цифры, и уж тем более не считала дочь глупой и наивной, нет, здесь дело было в другом. Дима. Сам Дима как-то изменился, у него очень цепкий, презрительный взгляд, который за этот час в ресторане коснулся многих рядом сидящих, мимо проходящих, а об отношении к официантам и другому обслуживающему персоналу вообще хотелось промолчать. Ужасно и до боли обидно. Эти люди ничем не заслужили к ним такого отношения. Именно это пугало ее в отношениях между ним и Верой.
Вера – девочка с характером, всегда такой была. Но она светлая, она не валяет людей в грязи и не сравнивает с собой…
– Людмила Сергеевна, – голос Реброва вывел ее из транса размышлений, – вы не против, если я сегодня приглашу Веру на выставку?
– Решать Вере, – улыбнулась, но от Реброва не утаилось, сколько эмоций скрывается за этой, на первый взгляд милой, полуулыбкой. Мать Веры была гораздо проницательнее, чем ему показалось на первый взгляд.
– Вер, сегодня в галерее выставка. Почти светское мероприятие, и я бы очень хотел, чтобы ты меня сопровождала. В этом обществе так положено – прийти с дамой.
– Дим, я даже не знаю…
– Вера тебе стоит развеяться, столько месяцев в напряжении и физических нагрузках, я знаю что говорю.
– Я провожу родителей на поезд и дам точный ответ.
– Тогда в шесть я заеду.
– Нет, Дим, я сама подъеду, куда нужно… родителей провожу.
– Хорошо, – ретировался, – тогда в семь у входа в галерею.
***
В ресторане Артем на ходу скинул пиджак, перекидывая тот через руку. Не успел свернуть в коридор, как за спиной появилась Вика.
– Артем Викторович, сегодня англичане прилетают. – Остановился.
– Я помню, найди мне Рагозина.
– Хорошо. Вы помните, что сопровождаете гостей на выставку?
– Помню, помню, – себе под нос, – я тогда сейчас уеду, как Мишу найдешь, шли его в галерею.
– Поняла, – улыбнулась, – Олег Эдуардович звонил, не может Вас найти.
– Я сам его найду,– натянул пиджак,– пообедал, блин.
Вышел на улицу широким, хозяйским шагом. Сбежал по ступенькам, скрываясь от солнца в прохладном салоне авто.
Выехал с территории ресторана, медленно вливаясь в поток машин. Включил кондиционер. Попутно приказал Сёме забрать гостей из гостиницы, встретил уже на подъезде к зданию галереи.
– Добрый вечер, Дени, – подал руку, – Мэлори, – кивнул, также пожимая мужскую ладонь, – проходите, – широко улыбнулся. – Миша где? – Уже Семену.
– Едет Артем Викторович, на кольцевой в пробку попал.
– Понял. – Развернулся к гостям, провожая тех внутрь здания.
Миша не заставил долго себя ждать. Нарисовался почти сразу, как только началось все это выставочное представление. Приехали журналисты, засверкали фотовспышки.
– Прошу прощения за опоздание, – улыбнулся Рагозин, бегло извиняясь на английском, – как вам наш город?
– Вы знаете, отлично. Мы с Мэлори много думали сегодня и пришли к выводу, что согласны принять ваше предложение. Говорят, что англичане чопорны и медлительны, поэтому на остаток вечера хотелось бы стереть эти стереотипы, мы принимаем Ваше предложение, Артем. Все бумаги подпишем и завизируем завтра в офисе.
– Хорошо. – Старков улыбнулся, положительно качнув головой.
Она заметил его, когда Дима в очередной раз разговаривал по телефону. Заметила и замерла, неотрывно глядя на его профиль.
– Вер, – окликнул Дима, вырывая из пучины накативших мыслей, – пойдем, – взял ее под руку, – спасибо, что согласилась составить компанию, это очень важное событие, я не мог появиться один. Такие правила.
– Спасибо тебе, что вытащил в свет, как я вижу, здесь просто вся элита города
– Да, хотят засветиться, здесь же московская пресса, – сокрушался, не замечая, как его спутница смотрит по сторонам, в поисках Старкова.
Они ходили от полотна к полотну, миролюбиво беседуя с гостями. Дима ярко жестикулировал руками, много улыбался, делал намеки по поводу интервью, журнальных разворотов, в общем, пользовался случаем по полной. Теперь стало ясно: как за такой короткий срок он добился успеха в карьере, и за год стал почти редактором газеты, хоть и не самой хорошей.
Димка, словно уж, извивался, отвешивая комплименты всем и каждому по отдельности.
– Алмазов, – потер ладони, – нам стоит к нему подойти. – Вера только пожала плечами, ступая следом.
– Олег Эдуардович! – Театрально протянул руку Ребров. – Очень рад Вас видеть. Ваша супруга, как всегда, на высоте. – Поцеловал ручку рыжеволосой девушке.
– Дмитрий, добрый вечер! Ваша спутница ничуть не хуже, – улыбнулся, напоминая Вере такую же змею.
– Спасибо, – улыбнулась, замечая приближающегося к ним Старкова, он подошел со спины Алмазова.
– Вечер добрый, – пробежал по присутствующим взглядом. На ней же задержал взгляд чуть дольше.
– Артемий, я тебе сегодня целый день звоню.
– Занят был, – остановил внимание на Димке, рассматривая того, как зверушку.
– Познакомьтесь, это Артем Старков, мой племянник, а это Дмитрий Ребров, журналист.
– Артем, наслышан о Вас. – Димка протянул руку, Старков ответил на рукопожатие.
– А я о Вас – нет, – издевательски улыбнулся, смиряя Веру таким же насмешливым взглядом.
Алмазов поджал губы.
Вера опустила глаза, чувствуя дискомфорт. Атмосфера была полностью пропитана неприязнью.
– Вера, если не ошибаюсь. – Артем иронично изогнул бровь, наблюдая за реакцией окружающих. Алмазов не подал и вида, а вот Дима явно удивился.
– Я на пару минут, – шепнула Димке на ухо, вежливо извиняясь перед присутствующими.
Быстрыми шагами пересекла зал, скрываясь в дамской комнате.
Артем не посмотрел ей вслед. Он, словно ничего и не было, вернулся к своим европейским партнерам, плавно вливаясь в разговор, который Рагозин вел уже больше получаса.
Эта важная и в то же время безразличная сделка слегка поблекла на фоне встреченной блондинки. Если тогда он решил не вмешиваться, то сейчас, кажется, самое время. Пока он сам не слишком понимал этот порыв. Но нам не всегда нужно понимание собственных поступков, иногда достаточно лишь желания. Сильного желания, от которого закипает кровь.
