Текст книги "Все изменится завтра ( СИ)"
Автор книги: Мария Высоцкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 22
Сразу из аэропорта он проскочил к Рагозину. По дороге позвонил тому, сообщая, что заедет, чтобы он посмотрел привезенные им документы. Время поджимало, на раскачивание и вхождения в российский ритм его просто не было.
Ураганом ворвался в Мишкину квартиру.
– Здорово,– пожал другу руку,– холодно у вас, однако,– расстёгивая куртку.
– У нас? – Рогозин почесал макушку, приглашая в кухню.
– Держи,– протянул папку, присаживаться не стал, не усидел бы. Мишка быстро пробежал глазами, перевернул пару страниц.
– Покупай. Это реально выгодно, особенно в сложившемся положении.
– Завтра подпись организуешь? Нужно все заверить.
– Да. После обеда давай, у меня утром суд.
– Договорились,– хлопнул в ладоши,– прости, что среди ночи.
– Да я уже привык, что ты, Артем Викторович, у нас тот еще деятель. Выпьешь? – кивнул на стоящую на баре бутылку бурбона.
– Не, поеду. Поспать еще надо хотя бы пару часов.
– Окей. Часа в три завтра подъеду.
– Услышал. Давай,– хлопнул по ладони, так же быстро исчезая из квартиры, до своей доехать не успел, на полпути его резко развернул телефонный звонок.
***
– А помнишь, как мы познакомились? – Аля залилась смехом.
– Да,– Вера отпила из бокала вина,– ты мне сразу не понравилась. Вся такая деловая,– с улыбкой.
– А то,– Сверидова крепче сжала руку Артура, тот улыбнулся, прижимая ее к себе.
– Девочки, я сейчас подойду,– мужчина сжал Алькино плечо, после чего поднялся с диванчика, направляясь в сторону танцзоны.
Артур был высоким, светловолосым, крепким мужчиной, лет за тридцать пять. И, к счастью, ни на грамм не был похож на всех предыдущих ухажёров Сверидовой. В нем чувствовалась доброта, какая-то человечная душевность. Вера пронаблюдала за уходящим, медленно разворачиваясь к подруге.
– Хороший твой Артур,– улыбнулась отсалютовав бокалом.
– Я так боюсь сглазить, мне так страшно…,– прошептала, но Верка отчетливо ее слышала. Этот неподдельный страх в голосе…
– Все будет хорошо,– сжала Алькину ладонь.
– Знаешь, я в последнее время думаю, что, может, мне нужно было все это пережить…попасть в больницу…чтобы встретить его,– опустила глаза, а когда подняла, то они были уже влажными,– он сделал мне предложение. Не говори ничего,– вытянула вперед ладонь,– я знаю все, что ты скажешь, что слишком быстро, что мы друг друга почти не знаем… Но я уже согласилась. Я знаю, что так правильно. Он тот, кто мне нужен. Мы словно всю жизнь знакомы…понимаешь?
Вера улыбнулась, пряча всю свою печаль за бокалом красного вина. Она была счастлива за Алю, искренне, по-дружески, возможно, это было рано, возможно, нет… Жизнь слишком непредсказуема, а люди, которых мы в ней встречаем, еще более непредсказуемы.
– Я очень за тебя рада.
Аля улыбнулась, стирая со щеки слезинку. Как раз в этот момент вернулся Артур, который, как оказалось, ходил встречать своего друга. Невысокий темноволосый парень в белой футболке широко улыбнулся, садясь неподалеку от Веры. Не успев сказать и слово, словно из ниоткуда, рядом с ними возникла коротко стриженная высокая брюнетка.
– Лика,– Артур встал, целуя ту в щеку,– это моя сестра,– обратился к Але, которая была в неком шоке,– она администратор в этом клубе, я же тебе рассказывал.
– Точно,– вечно болтающая Сверидова находилась в явной словесной коме.
– Вы что вином тут празднуете? – Лика огорченно взглянула на брата,– он жениться надумал, а они винишко пьют. Давайте по самбуке.
– Я за,– Верка, словно на уроке, вытянула руку, друг Артура, которого ей не представили, согласно кивнул.
– Отлично, а вы голубки?
– Нет,– в один голос.
Весь этот вечер Кораблева пила и болтала с Ликой, которая оказалась именно тем, что ей нужно. Веселая, раскрепощенная и безумно болтливая брюнетка стала зажигалкой вечера. Аля сидела в обнимку с Артуром, и так ей было более чем комфортно, она улыбалась, но присоединяться к их с Веркой «празднику жизни» не собиралась.
– Лика,– Кораблева улыбнулась, начиная понимать, что диджей включил ее любимый трек, допив вино, она без слов потянула девушку на танцпол.
Прыгая в сумасшедшем ритме танца, они смеялись от уже большого количества алкоголя, для них, казалось, совершенно не осталось рамок. Впрочем, в дальнейшем оказалось именно так…
Артем зашел в клуб в раздраженном состоянии. Его злил не звонок Калинина, а то, что он какого-то черта сюда приперся, хотя мог вполне спокойно сейчас спать. Час уже точно.
Поднявшись на балконы, забрал из рук Калинина стопку водки. Выдохнул.
– Где?
– Смотри,– подошёл вплотную к балконной перегородке,– видишь?
– Вижу,– сложил руки на груди, играя желваками, – давно?
– Минут пятнадцать точно уже,– налил еще одну стопку, чтобы на этот раз выпить самому, но Старков вновь перехватил ее, заливая в себя одним глотком.
Леха отошел, а Артем продолжал смотреть вниз. На островке рядом с пилоном крутилась Кораблева. Сощурив глаза, он еще минуты две наблюдал, как сексуально изгибается ее тело. Там не было подтекста на пошлость, нет, весь ее танец был сплошной похотью. Короткие шорты, расшитый камнями лиф, босоножки на огромной шпильке, обнажённый живот, ноги, полная и, кажется, такая тугая для этого лифчика грудь, распущенные волосы… Неосознанно сдавил все еще находящуюся в руке стопку, та лопнула в такт басящей музыке.
Пошатнувшись, словно выходя из транса, Артем раздосадовано посмотрел на свою слегка кровоточащую ладонь. Кинул осколки в урну, вытирая руку салфеткой. Музыка сменилась, и Вера исчезла из зала….
– Верка,– Лика кинулась к ней на шею,– ты шикарна. Наш клуб готов предложить тебе роль ведущей танцовщицы,– хохотала, допивая мартини.
– Я подумаю,– весело, стаскивая босоножки,– мне самой понравилось, такая разрядка, у нас там осталось…
Дверь открылась с грохотом, еще немного и она точно бы слетела с петель.
В проеме стоял Старков. От одного его взгляда становилось не по себе. Тело накрыло волной холода, а если взять во внимание ее гоу-гоу костюм, то она ее просто заморозила.
– Собирайся,– выдавил сквозь зубы.
Вера, до этого закрывавшая себя руками, выпрямила спину, упирая руки в боки. Слегка потянув носок, выставляя одну ногу вперед, обнажая белые зубы в подобии улыбки. Вызывающе откинула волосы назад, еще больше оголяя грудь.
– Переломишься,– глаза блестели, – ты сюда зачем пришел? – вскинула бровь. А вот Лика машинально вжалась в стену, и, кажется, весь ее пьяный угар начал быстро сходить на нет.
– Я тебя сейчас придушу, слышишь меня,– тихий, но до кончиков волос пугающий голос,– Прямо здесь.
– Вперед. Тебе же нравится причинять людям боль,– прикусила губу, продолжая так же пристально сверлить его взглядом.
До этого стоявший, словно каменная статуя, Артем резко двинулся вперед, хватая ее за плечи.
-Ты совсем с катушек слетела? – тряхнул, словно она тряпичная кукла.
– Это тебя не касается. Убери от меня руки! – смотрела на него с ненавистью. Хотелось его ударить, а лучше убить. Прямо здесь и сейчас.
– Нет, моя дорогая,– совсем тихо,– Я сейчас тебя за шкирку отсюда выкину. Поняла меня?
– Давай. Вперед. Только это и умеешь!
– Что?
– То,– спокойствие улетучилось в миг, она и сама не заметила, как перешла на крик,– Кто ты такой, чтобы мне указывать? Кто? Ты,– ткнула пальцем ему в грудь,– уехал, нееет, ты сбежал, как самый настоящий трус! Ты ни разу не позвонил. О чем нам вообще говорить? О чем, Артем? О том, что все это ошибка, о том, что я тебе нахер не нужна? О чем? Мне и так все ясно.
– Ничего тебе не ясно.
– Тогда давай, просвети.
– Ты упоротая в ноль. Сегодня я не вижу смысла перед тобой распинаться…
Громкий сумасшедший смех.
– Только сегодня ли? А?
– Поехали.
– Куда ты меня тащишь. Не трогай. Убери руки,– не обращая внимания на ее вопли, Артем закинул ее на плечо.
Лика ожила именно в этот момент, пытаясь преградить дорогу.
– Не трогайте ее..
– Рот закрой, вон пошла отсюда.
Девчонка убежала, но он понимал куда. На выходе его встретила охрана. Кораблева продолжала орать, эта короткостриженая шавка бегать и гавкать вокруг. Амбалы преградили ему путь, словно это его остановит.
– Спокойно,– ухмыльнулся. Начальник охраны, знавший его в лицо, подоспел как раз в этот момент.
– Артем Викторович, вы же знаете у нас…
– Егоров, потом давай,– мужчина отошел в сторону, давая команду охране – пропустить.
– Отпусти. Поставь меня. Убирайся. Пошел вон,– орала, что было сил, колотя по его спине кулаками,– ты мне никто. Убери от меня руки.
Вспыхнув, Старков скинул ее с плеча, ставя голыми ступнями в снег.
– Так лучше тебе? Давай иди, вперед, и даже не думай, что они пустят тебя обратно, – прожигал ее взглядом. Вера замолчала. Мокрый и такой холодный снег медленно охлаждал кожу.
– Как ты быстро,– поднял на руки, закидывая на переднее сиденье машины.
Сел за руль.
Резко дернул ее на себя, пальцы довольно осторожно сжали ее скулы.
– Если я еще раз увижу подобную выходку, я тебе просто придушу. Ты меня поняла!?
Вера молчала. Смотрела на него во все глаза, но молчала. Артем сильнее сжал пальцы. Смотрел на нее и ненавидел. Готов был убить за эту выходку, а потом разнести тут все к чертовой матери. Но Вера продолжала упорствовать, показывая характер. Его от одного ее взгляда в той коморке заколотило. Дерзкого, вызывающего. И этот костюм дурацкий. Она открыто его там провоцировала, впрочем, здесь продолжалось то же самое. Опустил взгляд на ее вздымающуюся грудь, теряясь в ощущениях. Злость смешалась с желанием. Дикой, поглощающей страстью.
– Ты меня поняла, я тебя спрашиваю?– выдохнул, стараясь себя контролировать
– Поняла,– выплюнула зло, и он сразу разжал пальцы, отстраняясь. Тронулся с места. Закурил.
Кораблева нахохлилась, обнимая себя руками. Артем прибавил печку, снял с себя пальто и накрыл им ее колени.
На десятый этаж он затащил ее так же, как и вынес из клуба, хорошо, что в его доме, в отличии от Веркиного, был лифт. Потому как забрал он ее оттуда без обуви и в этих дурацких трусах, выдающих себя за шорты.
– Иди,– толкнул вперед, ставя на пол в прихожей.
– Не трогай меня,– ускорила шаг, скидывая с себя пальто, то упало к ногам.
– Что, вновь мерзко? Что-то я не заметил этого, когда предлагал уйти,– Вера зло оглянулась на него. Именно в этот момент он прижал ее к себе.
Чувствовала на себе его руки, и хотелось кричать. Хотелось убежать отсюда. Все его прикосновения казались слишком горячими, прожигающими кожу до мяса. До дикой боли. Душа свернулась в комок. Вся злость, страх, отчаяние усилилось в тысячи крат. Не хотела его видеть, не хотела находиться с ним в одной комнате. Он был сейчас чужим. Словно она никогда его не знала. Все его слова, действия, вызывали в ней лишь ярость, и дикое желание доказать, что ей плевать на него. Что она не подыхала здесь без него все это время. Но плечи предательски подрагивали….
– Пожалуйста,– мольба,– хватит издеваться надо мной. Хватит,– отчаянно,– Я не могу так. Не могу,– вновь начала кричать, но уже захлебываясь слезами,– ты ушел, Артем. Тебе плевать. Хватит издеваться,– пыталась вырваться из его объятий, но он лишь развернул ее к себе до боли прижимая к стене,– Мне больно, слышишь… мне больно.
– Тихо,– гладил по щеке, давая ей возможность спокойно двигаться, но сдерживая руки,– я рядом, слышишь? – шептал куда-то в область ключицы,– моя маленькая, я рядом. Все хорошо,– поцелуй,– я безумно по тебе скучал. Моя Вера,– приподнял, и она быстро обхватила ногами его бедра,– ты такая красивая,– пальцы медленно стянули вниз расшитый камнями лиф.
– Не надо, Артем,– всхлипывая, пытаясь его оттолкнуть. Но его прикосновения плавили тело, отключали разум,– не на…, – губы коснулись шеи, вызывая мурашки и безропотное блаженство,– поцелуй меня,– очень тихо, – я очень соскучилась…
Его поцелуй стал пронизывающим. Где-то грубым, настойчивым, полностью лишающим рассудка. Голова кружилась, и все было неважно. Он здесь. Рядом. Совсем близко.
Голова раскалывалась, казалось, еще немного и она просто взорвется. Веки были настолько тяжелыми, что открыть глаза с первого раза не удалось. Перекатившись на бок, Вера уткнулась лицом в подушку, словно набираясь сил. Она широко распахнула глаза, садясь на бледно-синюю простыню, пальцы притянули одеяло, вцепляясь в него, как в спасательный круг.
В квартире было тихо. Висящие на стене часы немного сбили с толку. 16:30 – она проспала большую часть дня.
Прохлада комнаты вызывала волну колких и таких неуютных мурашек. Стиснув зубы, она медленно осознавала, что вчера натворила. В голове всплыл калейдоскоп ярких, насыщенных, очень красочных сцен…
А после – такой колючий, злобный взгляд Артема, этот громкий шум толпы, ее танец, испуганные глаза Лики, и вновь шум, темнота… «Артем» отдалось громким эхом, оно вскружило голову, просто подкидывая в кровати. Нахмурилась, осторожно озираясь по сторонам. Он притащил ее в свою квартиру. Орал, кажется, даже тряс. Откуда он узнал, что она там? Мысли путались, а раскалывающаяся голова еще больше не давала сосредоточиться. Боль переживаний отступала, медленно сменяясь физической. Повернула голову в бок, на прикроватной тумбочке лежала сложенная светло-серая футболка. А где ее одежда? В чем она была вчера? В платье. Да, точно! В платье. И где?
Подползла к караю, заглядывая под кровать, быстро возвращаясь в исходное положение, слегка вытянула шею, исследуя пространство вокруг, но ни малейших намеков хоть на какие-то ее вещи не было… спустила ноги на пол, натягивая лежащую рядом мужскую футболку. Вышла из спальни. Босые ступни шлепали по кафельному полу прихожей, ведя ее в кухню.
Квартира действительно оказалась пуста. Дверь была закрыта снаружи. Хотя, будь она распахнута настежь, ей бы не удалось улизнуть. К сожалению, в одной футболке и без обуви далеко не убежишь, особенно если на дворе зима.
Заварив кружку горячего черного чая, она уселась за стол. Темная гладкая поверхность была прохладной, положив на нее ладонь, Кораблева прикрыла глаза, делая осторожный глоток горячего и совершенно несладкого напитка. Она еще ни разу в жизни так не напивалась, да и вообще была приверженкой здорового образа жизни… А тут… Все эти переживания настолько ударили в голову, что она абсолютно потеряла контроль...
– Телефон,– пробормотала себе под нос,– черт,– ладонь хлопнула по столу.
Она забыла его в клубе, как и всю свою одежду. Чертов Старков!
Сколько вот так просидела в кухне, она не знала. Совершенно не замечала текущего вокруг нее времени. Словно его и вовсе нет.
Только вот это отсутствие временных рамок наталкивало на мысли, все больше и больше возвращая к точке отсчета, к тому, с чего она вообще погрузилась в этот непобедимый аморальный хаос. И имя этому хаосу было – Старков.
Он издевался над ней, все это время, он жестко издевался над ней, ее чувствами... Он прятался за маской отчуждения и безразличия, только вот если человеку все равно, он не будет орать, и вытаскивать другого человека из клуба, закидывая того на плечо. Подобный вывод зародил подобие улыбки. Губы дрогнули. Но мозг, хоть еще не полностью пришедший в себя, быстро оборвал этот позитивный порыв. Выбивая из нее последнюю уверенность… Все, что она так хотела сказать ему все эти дни, улетучилось, а то, что приходило на ум, она никогда не озвучит. И дело не в том, как он это воспримет, а в том, что ответит. Она до ужаса боялась его ответов. Его окончательного вердикта. Ведь сейчас в этой неопределенности ей не нужно было думать, что дальше. Не нужно было вычеркивать его из своей жизни, забывать…потому как все творящееся с ними сейчас, было неопределенным, оставляя за ней шанс на очередную встречу. А если он поставит точку, то все рухнет. Ничего уже не будет. Никогда. И что-то ей подсказывало, что именно это он и захочет сделать. Поставить точку.
Человек, который за столь короткий срок, стал ей кем-то родным. Человек, который столько раз решал ее проблемы, всегда, всегда приходил на помощь…да, он безрассудный, злой, холодный, про него говорят одни ужасы, он не считается не с чьим мнением, ему плевать на всех…он именно такой…но все это не делало его плохим в ее глазах. Нет. С ним становится теплее, с ним не страшно, с ним она настолько уверенна в себе, да у нее в жизни такой уверенности не было. Может быть, он и самый страшный кошмар ее жизни, открывший ее глаза, показывая весь ужас происходящий вокруг… Но и самый родной. Она зависима, его всегда настолько мало, ей всегда хочется больше. С каждым разом все больше и больше… Кажется, она всегда искала встречи с ним…
Входная дверь хлопнула в ту же секунду, что и пришедшее ей осознание. До ужаса боясь, что это их последняя встреча, Вера соскользнула со стула, почти бегом направляясь в прихожую. Артем едва успел снять пальто, когда она кинулась к нему с объятиями, крепко обнимая за шею. Зажмурилась. Нос коснулся его шершавой щеки. От него настолько вкусно пахло. Этот запах пропитал ее легкие, голова шла кругом. Наверное, она могла бы узнать его из миллиона только по запаху, зависимая, наивная, но до безумия влюбленная.
– Я тебя люблю,– прошептала в тишину, чувствуя, как его руки с силой сжали ее талию.
Артем замер. Сил пошевелиться просто не было.
Ее слова оглушали. Их можно было сравнить с раскатами грома в знойный летний день, когда ничего не предвещает беды, именно в такой момент случаются такие грозы. Тучи сгущаются, небо электризуется, а потом происходит удар. И он оказывается смертоносным. Вот и его, будто поразило молнией. И не оставалось уже ничего, кроме как стоять не шевелясь, из последних сил стараясь втянуть в себя воздух…
Наверное, он слишком давно не слышал этих слов. Точнее, не слышал, чтобы их произносили так искренне, не ловил на себе таких взглядов, от которых попросту хотелось застрелиться. Именно застрелиться, потому что на таких, как он, так не смотрят. Не оправдывают такие, как он, ожиданий. Никогда.
Он столько раз представлял себя подобную сцену в Лондоне, рассматривал ее под всевозможными углами, думал, как не довести до этого, но, кажется, проиграл. Проиграл в собственной игре. Смешно. Наверно это уже вошло в привычку, сходить с ума ночами, когда она рядом, и ненавидеть все происходящее при свете дня. Вся эта ситуация больше просто не могла продолжаться, как бы он не хотел, не старался…
Было крайне необходимо закончить все это здесь и сейчас. И это было бы правильно... Но только где эта чертова правильность была вчера, когда он, словно сумасшедший, нёсся через весь город в этот ср*ный клуб, где? Он мог закончить все вчера, просто проигнорировав. Не сорвавшись. Он мог бы спокойно поехать домой.
Но мысли перепутались, картинка перевернулась. Когда позвонил Калинин, и обмолвился о происходящем, у него чуть пар из ушей не пошёл. Сам не понял, как развернул машину, но уже минут через пятнадцать парковался возле клуба.
Стиснув ее плечи, немного отодвинул от себя. Вера подняла свои горящие глаза, в них была гамма чувств. Но все как и всегда заканчивалось страхом.
– Давай попробуем,– притянул ее к себе, крепко прижимая к груди.
«Даже если это будет еще одной ужасной ошибкой моей жизни…»
Эти мысли горьким эхом отдались в голове, но он уже сделал свой ход.
После его слов стало тихо. Эта тишина поглощала, сжирала внутренности, рвала душу в клочья. После его слов она не знала, что сказать, как себя вести. Даже пошевелиться…боялась даже пошевелиться. Но он сказал ей это. Дал шанс. Подарил надежду. Да, возможно, это глупо, возможно, он просто не хотел ее обидеть. Добить…но его слова вселили веру.
Старков первый очнулся от этой комы, аккуратно отодвигая ее от себя.
– Как самочувствие? – прищурился, делая шаг в сторону кухни.
– Нормально,– поджала губы, понимая, что ей не уйти от этого разговора.
Артем прошел в кухню, запуская кофемашину. Та тихо зашумела, мужчина тем временем заглянул в холодильник, понимая, что тот пуст. Набрал номер своего ресторана.
– Здрасте-здрасте, домой мне пожрать организуйте там,– посмотрел на Веру,– побольше. И в магазин женского тряпья пусть заедет,– отнял телефон от уха,– какой размер одежды и обуви у тебя?
Вера, слегка озадаченная его вопросом, посмотрела на свои ноги.
– XS , нога – 38…
– Пусть купит джинсы какие-нибудь, майку, свитер, размер XS, сапоги 38 и куртку. И дополнительную оплату за день сделай ему. Жду,– повесил трубку, кидая телефон на стол.
Вера, слегка шокированная подобным действием, лишь растерянно села за стол. Стало гадко. В душе появилось стойкое ощущение, что она не только ему навязалась, но еще и превращается в содержанку. Красивую, немую куклу, которую тра*ают и красиво одевают. Эта подавленность так захватила в плен ее сознание, что она совершенно не заметила, как Артем сел напротив, в его руках была чашка кофе, точно такую же он придвинул ей.
– Рассказывай давай, что это вчера было? – сделал глоток, буравя ее свирепым взглядом.
– Артем,– никак не могла проглотить вставший в горле ком,– я…
– Ты. Именно ты устроила там цирк, как последняя бл*дь. Ужралась в хламину, и пошла трясти,– оборвал себя, шумно выдыхая,– Вера! – тихо, но очень доходчиво, заставляя смотреть ему в глаза,– если я еще увижу подобную выходку, я тебя прям там прибью, ясно тебе, и я не шучу. Ты своей башкой вообще думала, когда такое творила? Мозги или что там у тебя – включай! Это же с*ка тот самый клуб, где тебя наркотой напоили,– медленно начинал повышать голос,– у тебя инстинкт самосохранения вообще есть? Мозги у тебя есть? Ты что творишь вообще, дура! – орал на всю квартиру,– Я тебе вопрос сейчас задал и не один,– вскочил со стула, пытаясь сохранить хоть какое-то самообладание, отошел к окну. Взгляд уставился в темный двор, хорошо подсвечиваемый фонарями.
Вера же сидела, опустив голову. Молчала, словно набедокуривший ребенок. Боялась ему что-то отвечать, но больше боялась, что ее вновь понесет, что она наговорит лишних слов…
– Я тебя слушаю, внимательно. Я как никогда готов к диалогу. Ты же так хотела поговорить, давай трави, я весь во внимании,– не поворачиваясь.
Наверное, то, что он не смотрел, стоял спиной, именно это дало сил, вернуло ей речь. Потерев лоб, Кораблёва выпрямила спину, сверля его глазами.
– Ты прав. Я очень хотела поговорить. Мне очень нужен был этот разговор с тобой. Очень. Тогда. Я тогда душу бы продала, только бы ты не ушел вот так. Так, словно я пустое место. Словно я никто. Но ты ушел. Ушел молча. Ушел и больше не появлялся. Ты просто исчез, потому что тебе так проще. Тебе плевать. Ты втаптывал меня в грязь своим молчанием, раздирал на куски от неопределенности, а я ждала. Как дура. Как последняя идиотка, ждала, что ты позвонишь, наивно верила тебе и твоим словам. Верила, что ты держишь слово, но я обманывалась. Ты прав, были бы у меня мозги, я бы давно послала тебя,– прикрыла глаза, чувствуя холодную дорожку слез,– но я действительно оправдываю свой цвет волос. Безмозглая. Что с меня еще взять, кроме как орать и упрекать во всех грехах? Что? – уже шёпотом,– ничего. А вчера мне было хорошо. Это был самый безрассудный, самый странный, но самый счастливый день за последний месяц. Я дышала. Смеялась. Я хотела жить. Просто жить. Не ждать тебя, не бежать за надеждой, не верить в чудо, а просто жить,– подошла к нему, рука легла на его плечо, стараясь повернуть в свою сторону,– я понимаю, ты мужчина, ты оставляешь последнее слово за собой, тебе неважно, что и кто чувствует, но я живая Артем. Живая! Я человек. Нельзя вот так ворваться в мою жизнь, выкручивая мне руки, исчезнуть, а после прийти, словно ничего не произошло, прийти, и сделать меня виновной во всем. Так нельзя, Артем…,– рука обессилено упала с его плеча. Вера прижалась копчиком к подоконнику, наверное, уже не желая слышать его ответов. Они стали не важными. Что нового он может ей сказать? Упрекнуть?
Старков молчал. Ему, наверное, первый раз в жизни было нечем крыть. Нечего ответить. Ее голос, взгляд, тон… все в совокупности пробивало насквозь. Ее слова медленными путами окутывали все доводы, все слова, упреки…ее искренность размозжала мозг, лишая любого словесного противостояния.
– Думай о себе,– все же разорвал молчание,– плевать на меня, мое недовольство, ор. Думай о последствия для себя. У тебя талант влипать во все происходящие неподалеку неприятности, а ты раз за разом не делаешь выводов… Я вчера был не прав, я не имел права вести себя так,– Вера удивленно посмотрела на него,– да-да,– усмехнулся,– не смотри на меня так. Я был не прав, но я это не признаю, я просто соглашаюсь с твоим мнением. И знай, что это первый и последний раз, когда я так согласился.
В дверь позвонили. Вера вздрогнула.
– Вот и наш ужин.
Артем ушел открывать дверь, а она словно приросла к окну. Не могла пошевелиться. Его слова ранили и одновременно грели душу. Его взгляд. Сейчас. Когда он все это говорил…его взгляд был другим. Заботливым…сопереживающим…она никогда еще не чувствовала, что бы он так на нее смотрел.
Когда он вернулся, то отвлек ее разговором о еде. Они что-то расставляли, потом она отправилась переодеваться в привезенные ей вещи. Хотя одеваться – это громко сказано, натянув на себя черную майку, Вера покрутилась перед зеркалом, благодаря того, кто ее выбирал. Потому что в ней оказались вставки. В такой майке не нужно было париться, что на тебе нет белья. Вытащив из пакета джинсы и свитер, лишь покрутила их в руках, кидая обратно. Коробку с обувью и чехол с курткой даже не открывала. Лишь поправила короткие шорты, оставшиеся у нее после выступления, и пошагала обратно в кухню.
Артем уже ел. Фоном негромко шумел висящий на стене телевизор. Присаживаясь напротив, Кораблева взяла вилку, наматывая на нее спагетти из пасты.
– Ты мне звонила,– Артем сунул в ее руку свой телефон.
– Что? – нахмурилась глядя на экран. В пропущенных горело пять вызовов «Ромашка». Перечитав еще раз, Вера недоверчиво открыла контакт, понимая что это ее номер. Подняла глаза на Артема.
– Что?
– Ромашка? – Старков усмехнулся.
– Перезвони. Подруга твоя наяриваяет. У меня хватило ума ответить на первый ее звонок. Послушал, какая я скотина.
Вера улыбнулась краешком губ, сползая со стула. Вышла в другую комнату, нажимая вызов.
– Наконец-то,– послышалось в ответ.
– Аль..
– Ты там совсем. Тебе мать сто раз звонила. Я не знаю, чего врать уже, что ты на репетиции телефон забыла, а время уже почти девять между прочим! – верещала в трубку.
– Спасибо тебе. Извини, я должна была раньше позвонить…
– Ладно, забей. Вещи я все твои вчера забрала, не переживай.
– Спасибо.
– Ты сегодня ночевать вообще придешь?
Кораблёва закусила губу, оборачиваясь в сторону кухни.
– Я не знаю…думаю, да.
– Ладно. Тогда останусь дома, Артур сам ко мне приедет.
– Я напишу, если что-то измениться.
– Хорошо. Вер, будь осторожней,– обеспокоенно.
– Хорошо,– скинула вызов, возвращая телефон хозяину,– Тём, что будет дальше? – замерла радом с ним.
– Спать пойдем, я устал, как собака. Завтра закину тебя домой.
– Я не об этом,– Старков отложил вилку.
– А чего ты хочешь, Вер? – как-то устало,– хочешь признаний в любви? Прогулок под луной? Чего? Я не тот человек, кто воплотит твои романтизированные мечты в реальность, понимаешь?
– Понимаю.
– Тогда задавай вопросы конкретней.
– Ты сказал мне там,– махнула рукой в сторону прихожей, – ты сказал это, чтобы не расстраивать? Ты просто пожалел, да? Меня не покидает ощущение, что я навязалась…своими словами, поведением…я не хочу тебя обременять. Будь со мной честен, это важно, важно для нас обоих…
– Интересный ты человек,– побарабанил пальцами по столу, – буквально полчаса назад я слышал другие слова. Ты, кажется, сама еще не определилась, что тебе надо. Сначала определись. А уже потом, требуй чего-то взамен. Встал, выключая свет.
– Спать пошли,– вышел из кухни.
Кораблева пошла следом. Все было неправильно. Непривычно. Не так происходят подобные вещи. Не так. Только вот у нее вечно все не по-человечески, у нее все коряво, неправильно как-то.
Старков стянул с себя свитер. Расстегнул джинсы, скидывая их на пол, и увалился на кровать, почти с головой накрываясь одеялом. Вера же осталась стоять в дверном проеме.
– Вера,– откуда-то из-под одеяла,– выключай счет, ложись спать, и не морочь мне голову.
Так она и сделала. Выключила свет, осторожно залезая под одеяло. Артем не придвинулся ближе и даже не обнял. Это его отсутствие отдалось какой-то пустотой. Натянув одеяло повыше, она зажмурилась, считая про себя – нужно досчитать до ста. А завтра уже будет новый день.
Артем лежал почти на другом краю кровати. Прошло минут двадцать, но такой желанный ранее сон, так его и не настиг. Открыв глаза, он тупо смотрел в потолок. Е*нутый получился денёк, по-другому не выразишься. Перевернулся на бок, притягивая Верку к себе. Она же, сжавшаяся до этого в комок, постепенно расслабилась. Обнял, плотно накрывая одеялом.
Она почти сразу уснула в его объятиях, он отчетливо слышал, как изменилось ее дыхание, как ослабли плечи, и ее полностью поглотило царство Морфея.
Она спала, а его не покидали уродливые картинки, черные мысли…залитый кровью пол, оскал, смех…
Он уже чувствовал эту привязанность к ней. Но так же чувствовал подступающую беду. Что-то невообразимо огромное, еще едва улавливаемое, но до безумия темное…страшное.
То, что он сделал сегодня, его слова, ее взгляды, это было лишним. Неправильным. Он не должен был поступать так опрометчиво. Не должен был следовать на поводу своих желаний, но вся эта Санта-Барбара уже настолько надоела. Измучила. Невозможно вечно ходить лишь по кругам ада. Ведь в конце любого, даже самого мрачного, тоннеля должен быть свет. Свой свет он видел в ней. Точнее в своем к ней отношении. О ней хотелось заботиться. Именно заботиться. Вера была олицетворением женственности, да, еще слегка юной, где-то немного глупой, и наивной, но в ней была жизнь. Она горела, за ней хотелось следовать, но все эти светлые, приятные разуму мысли напрочь очернял он сам. Его прошлое, настоящее, все то, что он делал, делает, и еще непременно сделает. Именно это замыкало круг его личного ада. Он сам. Его мысли, холодные, расчетливые мысли, и не менее холодные слова. Все, что он получит в конце – это изуродованную душу, которая некогда была светлой, и возможно это будет даже самым лучшим исходом событий.
Алмазов. Эта тварь не давала покоя. Если его не станет, возможно, все будет проще. Нужно действовать быстрее. Однозначно быстрее.
