Текст книги "Сокровище Пущи (СИ)"
Автор книги: Мария Морозова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
Да, а ведь мне и в голову никогда не приходило отдохнуть вот так, просто и без всяких изысков. Обычно я бывала на модных курортах, на морском берегу или в горах. И даже та база отдыха, на которой мы отмечали окончание третьего курса, была чистенькой, вылизанной, со стильными домиками и ровными газонами. А здесь все такое живое и настоящее. И не нужно никуда торопиться, не нужно изображать из себя того, кем ты не являешься.
Довольно зажмурившись, я пошевелила пальцами, зарывая их глубже в песок. Неожиданно стопу кольнуло. Кажется, в песке пряталось что-то острое. Я вытащила ногу из воды и поморщилась, рассмотрев капельку крови, набухшую у основания большого пальца. Что ж, неприятно, но не смертельно. Интересно, на что меня угораздило наткнуться?
Я наклонилась и стала раскапывать песок. В нем нашлось немного гальки, старая раковина, которую уже давно покинул жилец, и непонятная штуковина: покрытый грязью и грубой коркой плоский полукруг размером с треть ладони. Сполоснув его в воде, я поскребла корку пальцем, и мне показалось, что под ней прячется металл. Именно его острый край на линии слома и уколол ногу. Стало еще интереснее.
Любопытство погнало домой. Стараясь не наступать на пораненную стопу, я поковыляла к себе. Нашла в огороде ведро с остатками воды (кстати, все еще холодной), сполоснула ей пальцы и залила находку, которую бросила в старую кастрюлю. Потом сбегала за универсальным очищающим бальзамом. Пары капель должно быть достаточно.
Пластина отмокала в бальзаме, пока я готовила ужин и пока его уничтожала. А после, забыв про грязную посуду, достала находку из воды, сполоснула в чистой и поскребла. Корка поддалась гораздо легче. Я подцепила ее пилкой для ногтей, и кусочек отлетел, открывая почерневший металл, испещренный насечками. Воодушевившись, я стала тереть еще активнее. Потом спохватилась, что этого может быть недостаточно, и бросилась к соседям.
– Тетя Лида, у вас есть нашатырь? – выпалила я, когда мне открыли.
– Нашатырь? – немного растерялась она. – А у тебя что-то случилось?
– Мне для уборки надо.
– Ну если для уборки…
Получив заветный флакончик, я понеслась обратно. Дома набрала кастрюльку воды и разбавила в ней нашатырь, морщась от резкого запаха. Опустила в раствор свою находку, засекла полчаса, чтобы дать ему время подействовать. И только после этого вытащила, прополоскала и понесла в гостиную, рассматривать под светом лампы.
– Великие Предки! – ахнула я, вглядевшись.
На моей ладони лежала то ли половинка круглого медальона, то ли навершие гребня или часть другого украшения. По краю виднелся прихотливый, но вполне узнаваемый орнамент из переплетенных между собой древесных корней. Большую часть пластины занимало изображение двух птичьих крыльев. А между крыльями прятался череп ворона, увенчанный короной в виде лежащего на боку полумесяца. Тонкая работа по металлу, очень похожему на серебро. И если судить по рисунку, она относилась к сагарской культуре, исчезнувшей больше тысячи лет назад.
Когда-то давно воинственные племена сагаров волнами растекались с юга на север, захватывая деревни и города. Они атаковали границы молодой Рутинской Империи, грабили, уводили в рабство людей. Некоторые историки даже считают, что однажды они зашли настолько далеко, что едва не захватили Староград. Но что-то заставило их повернуть назад, и это отступление стало началом упадка сагаров. Меньше, чем за век, из несокрушимой мощи они превратились в кучку малочисленных племен, а потом и вообще растворились среди других народов.
Историю сагарских нашествий мы изучали на третьем курсе. В наших музеях было несложно найти оружие, украшения и предметы быта, которые остались нам в наследство от кочевников. Но сейчас в моих руках оказалось нечто совершенно особенное. И особенном это можно было назвать по двум причинам.
Во-первых, из-за места. Сагары никогда не заходили в эти края. Они шли на Староград с юга, и все их известные маршруты пролегали минимум на пятьсот километров южнее Прилесья. Можно допустить, что медальон (буду пока называть его так) принесло рекой откуда-то из другого места, вот только Плиса течет с севера. И там сагаров не было тоже.
Во-вторых, из-за металла. Да, у меня нет артефактов или приборов для определения возраста и состава, но я почти уверена, что это серебро. А серебро у сагаров, которые поклонялись Богине-Луне, считалось металлом священным. Носить его имели право только вожди, жрецы и прославленные воины, для остальных оно было под запретом. И если взглянуть на узор медальона, то лунный серп ясно говорит о том, что в мои руки попала часть жреческого украшения. Ужасная редкость.
Я поднялась и нервно заходила вокруг стола. В воздухе запахло исторической сенсацией. Это вам не глиняные черепки из земли выковыривать на археологической практике. Если найдутся доказательства того, что сагары зашли так далеко на север… А если еще и получится выяснить причину, по которой они тут оказались… Я смогу написать статью или даже целую научную работу. И заработаю себе авторитет, который защитит от папиного недовольства. Никто не выгонит из университета студентку, совершившую важное открытие.
Надо бы только ухватиться за нить, ведущую в прошлое, и осторожно раскрутить ее. Важнейший исторический артефакт нашелся вот просто так, в песке у берега реки. Может, прилесцы, сами того не зная, сидят на настоящем кладе?
Энтузиазм гнал меня вперед. Я уже было шагнула к двери, чтобы бежать к тете Лиде с расспросами, но мой взгляд упал на часы. Одиннадцатый час – поздновато для визитов в деревне. Придется отложить на завтра.
Чтобы успокоиться, я спрятала находку в шкаф в спальне и открыла окно, через которое тут же ворвался прохладный ночной воздух. Прямо напротив меня в небе висел белый серп растущей луны.
– Лунный Ворон – посланник Богини, – прошептала я, не отрывая от нее глаз.
Непонятно откуда взявшийся порыв ветра ударил мне в лицо. В шелесте веток вдруг послышался чужой вопль, далекий и протяжный. Я вздрогнула от странного ощущения и поежилась. Кажется, все это меня слишком взбудоражило. Сейчас лучше лечь спать. Чтобы завтра с новыми силами отправиться на поиски.
ГЛАВА 4
Утро «порадовало» ломотой и тянущей болью в мышцах. Огородные упражнения дали о себе знать, превратив непривычное к таким нагрузкам тело в развалину. Но разлеживаться в кровати и страдать не хотелось. Тихо ругаясь под нос, я выползла из-под одеяла. Поначалу каждый шаг отдавался неприятными ощущениями, но стоило расходиться – и стало легче. А когда я умылась холодной водой из колодца, боль совсем сбежала, оставляя меня в покое.
После завтрака я снова отправилась на реку, прихватив небольшое ведро и совок. Спустилась к тому же месту, где сидела вчера, и принялась копаться в песке у берега, словно настоящий золотоискатель. Копала и копала, просеивала, перебирала гальки. Но когда солнце стало припекать слишком сильно, пришлось признать: мой клад явно не здесь. В реке не нашлось ничего, даже самого завалящего глиняного черепка. Ладно, значит, с раскопками пока лучше покончить и вместо них приступить к сбору информации.
Моей первой жертвой стала не тетя Лида, а соседка из дома напротив – Людмила Васильевна. Помня о том, что она любит историю, я собиралась расспросить ее не только про сагаров, но и про своих предков по женской линии.
Аккуратный домик Людмилы Васильевны был одним из немногих в деревне, построенных из светлого кирпича. Весь двор занимали клумбы, где буйствовали цветы самых разных оттенков и размеров. Кажется, цветы росли даже за домом вместо традиционных грядок. А сама хозяйка этого великолепия как раз занималась поливом.
– Доброе утро, – поздоровалась я, постучав в калитку.
Людмила Васильевна поставила лейку и развернулась.
– Надо же, Феодора Андреевна, – узнала меня она. – Решили познакомиться с соседями?
– Что-то вроде того.
– Ну, заходите, раз пришли.
– Спасибо, – я кивнула и открыла калитку. – Можно просто Феодора.
Женщина уселась на лавку в тени дома и сняла широкополую белую шляпу, защищавшую ее от солнца.
– Десять утра, а уже припекает, – пожаловалась она, обмахиваясь.
– Надо бы не забыть полить укроп, – нахмурилась я, вспомнив про свои посадки.
– Огородничаешь? Это хорошо. А цветы нужны? Могу семян дать.
Я оглядела пестрые клумбы и задумалась. Почему бы и нет? Зелень – продукт полезный, но укропные грядки выглядят слишком скучно. Так что цветы мне точно не помешают. Только сначала то, за чем пришла.
– На самом деле я хочу поговорить. Мне сказали, вы собираете истории о Прилесье и знаете много интересного об этих местах.
Людмила Васильевна кивнула.
– Есть такое дело.
– Стыдно признаться, но раньше история рода меня интересовала слабо. Зато сейчас, в Прилесье, стало интересно, почему этот дом передается в нашей семье из поколения в поколение. Кто жил здесь раньше? Может, вы знаете?
– А как же, – хмыкнула старушка. – Все пошло с Анны Захаровны Лесниной, твоей… – она ненадолго задумалась, – прапрабабки. Ох, что это за история была… Мне моя бабка рассказывала, все у нее на глазах происходило.
– Да?
– Анна Леснина была ведьмой. Очень сильной ведьмой. Она многое умела, варила такие зелья, что всякую болячку вылечить могли. К ней даже из Старограда приезжали. Вот и прапрадед твой приехал тоже.
Я медленно кивнула. Да, отец предпочитал не вспоминать, что в моих предках была селянка, но история помнит о мезальянсе, который когда-то учинил граф Сергей Савельевич Чарский, женившись не просто вопреки воле родителей, но и на женщине не своего круга. Правда, никто не говорил мне, что прапрабабушка была ведьмой.
– То ли проклял графа кто, то ли просто хитрая хворь случилась, – продолжила Людмила Васильевна, – но лечила Анна его долго. И пока он тут жил, закрутилась у них любовь. Такая любовь, что Чарский позвал ее в Староград женой, а Анна согласилась бросить родную землю и то, чем занималась всю жизнь.
– Родители графа не одобрили этот брак, – пробормотала я.
– Ух, и еще как не одобрили. – Глаза женщины горели, словно она сама все это видела. – Анне с мужем пришлось вернуться в Прилесье, да только они и тут ее доставали. Приезжали, грозились, мол, приворожила сыночка, наследства все лишали. И сменили гнев на милость только тогда, когда Анна родила мужу одаренного сына.
– Борис Сергеевич Чарский по прозвищу «Ледоруб», – выдала я. – Боевой маг огромной силы, генерал, герой войны с Северным Каганатом.
– Да, правильно, – довольно улыбнулась Людмила Васильевна. – Всего у Анны с Сергеем было двое детей. Борис и Анастасия. Борис выучился, потом пошел по военной стезе. Анастасия вышла замуж за аристократа из Старограда и осталась вместе с ним в столице. Анна и Сергей прожили жизнь в мире и согласии, часто приезжая в Прилесье, но из их потомков насовсем сюда никто не вернулся.
Я задумчиво побарабанила пальцами по скамейке. Да, все так. Борис Чарский прославился на военном поприще, род Чарских и сейчас известен своими боевыми магами. Анастасия, от которой пошла моя линия, удачно вышла замуж. Никто не попрекал их происхождением. Прадеда уважали за подвиги. А прабабка родила мужу одаренных сыновей и дочь. Впрочем, такое повторялось в каждом поколении. Мальчики приумножали магию отца, а девочки рождались без всякого дара, но сильная кровь позволяла выносить и родить одаренное потомство. Так что ни бабушка, ни мама проблем с замужеством не имели. Я тоже считалась завидной невестой. Только с «женихом» не повезло.
– Жалко, что ведьминский дар никому из нас не передался, – вздохнула я.
– Анна была готова отказаться от него ради любви. Наверное, это ее, да и ваше наказание.
– Наверное.
– А ты чего в Прилесье-то приехала? – хитро прищурилась женщина. – Про Анну узнать? А может жениха поискать?
– Отдохнуть, – махнула я рукой, не собираясь откровенничать. – Каникулы же.
– Ну да. То-то букет свадебный к тебе прилетел.
Я содрогнулась, вспоминая букет невесты и связанную с ним примету. Только этого не хватало. Нет, я не против брака в целом. Но скорое замужество пока светит только с Рылинским. Так что искренне надеюсь, что в моем случае примета ошиблась. Ну или все приглашенные на свадьбу девушки подождут еще несколько лет, пока мне не найдется нормальный жених.
– Кстати, у меня еще один вопрос, – решила перевести тему. – А не было слышно в этих краях что-нибудь про сагаров?
– Про сагаров? – переспросила она задумчиво. – Было слышно, да.
Я подобралась. Неужели удалось нащупать ниточку?
– В прошлом году это было, в самом конце лета. На берегу Плисы нашли человечий череп в старом шлеме. Километр вниз по течению от Прилесья. Наш участковый, Зудин, примчался туда, но быстро стало понятно, что череп-то совсем древний, а значит, расследовать ничего не нужно. Марина Константиновна, она детей истории учит в школе, даже углядела на шлеме сагарские узоры. Да только не было тут никаких сагаров никогда. Поэтому на находку махнули рукой.
– И где она сейчас? – спросила я осторожно.
– Так у Маринки в школе. У нее в кабинете целый шкаф, как в музее.
– Надо же, – пробормотала я задумчиво. – Спасибо. Это было очень интересно.
Людмила Васильевна поднялась и отправилась в дом. Вернувшись, сунула мне в руки несколько бумажных кулечков.
– Маргаритки, календула и ромашка. Замочи, сажай прямо и грунт и полить не забудь.
– Хорошо, – улыбнулась я.
Такими темпами у меня тоже скоро может быть полный огород грядок и клумб. Вот только сейчас я сажать ничего не стала. Под цветы сначала нужно освободить от сорняков землю, а у меня совсем другие планы, связанные с загадкой сагаров. Поэтому, спрятав семена в рюкзачок и попрощавшись с соседкой, я отправилась искать учительницу Марину Константиновну.
– О, тетя Лида, доброе утро, – обрадовалась, завидев соседку, которая как раз выходила со своего участка с бидоном в руках.
– Доброе утро, Феодора, – поздоровалась та, когда я догнала ее.
– А вы случайно не знаете, где сейчас Марина Константиновна? – спросила, пристраиваясь рядом и приноравливаясь к ее не слишком широкому шагу.
– Олешева? Знаю, конечно, – ответила та. – Она как раз в школе дежурит.
– Отлично. Мне нужно к ней.
– Тогда нам по пути.
– А вы куда?
– К Савельевым, за молоком. – Тетя Лида махнула рукой куда-то в сторону центра деревни. – У меня ж коровы нет, только птица. А молоко у Савельевых хорошее, не чета магазинному.
– Наверное, – вздохнула я.
– Не наверное, а точно, – хмыкнула соседка. – Тут вообще в магазине если что и брать, так это муку, сахар да соль. У Савельевых корова. У меня яйца. Баба Матрена коз держит, а ее дочка с зятем варят сыр. Хлеб почти каждый сам себе печет.
– Кулинарное раздолье, – невольно улыбнулась я. – Жаль, я до хлеба пока не доросла.
– Какие твои годы. Научишься еще. Хочешь, я тебе свою книжку с рецептами дам? Там есть и хлеб, и пироги, и заливное.
– Пироги – это хорошо.
– У тебя ж и печь есть, – продолжала агитировать тетя Лида. – А самые вкусные пироги – они именно в печи выходят.
Я задумалась. Печь казалась мне агрегатом страшным и непонятным, к которому не подступишься просто так. Но, скорее всего, в ней нет ничего сложного. Так почему бы не попробовать? Тем более, времени свободного у меня много. Не одним же огородом заниматься.
– Давайте свою книжку, – махнула я рукой.
Мимо нас проехал небольшой автобус, обдав облаком черного дыма. Я шарахнулась в сторону, морщась из-за вони, которая особенно сильно резала нос в чистом деревенском воздухе. Но без автобуса, пусть даже такого старого и вонючего, деревне явно никак. Тут далеко не каждый мог позволить себе личный транспорт. Вот и сейчас от остановки в разные стороны расходились люди, приехавшие из Маркова. По-другому они до Прилесья бы не добрались.
– Лидия Юрьевна! – всплеснул руками идущий нам навстречу мужчина – один из пассажиров.
Худой старик с большим рюкзаком на спине бодрой рысью подбежал к соседке и приложился к ее руке. С его головы слетела пробковая шляпа, открывая седые волосы, торчащие во все стороны, но мужчина, не смутившись, поднял ее и нахлобучил обратно.
– Роман Арнольдович, – усмехнулась тетя Лида. – А вы снова к нам.
– А как же, – заухмылялся тот. – Пока мои старые кости в состоянии донести меня до Пущи, буду приезжать.
– Смотрю, в этот раз вы обзавелись костями помоложе.
До нас доплелись двое слегка замученных парней с огромными рюкзаками на спинах. Один – полноватый блондин – устало сбросил свою ношу на траву и принялся обмахиваться кепкой, изнемогая от жары. Второй – невысокий и крепко сбитый – надвинул козырек пониже, чтобы спрятаться от солнца. И только Роман Арнольдович сохранял бодрость.
– Пора готовить смену, так что в этом году я с новенькими, – сообщил он и ткнул пальцем в блондина. – Максим Коломейев, прошу любить и жаловать. – Названный Максимом еле заметно кивнул. – И Семен Локотков. – Тот даже не посмотрел в нашу сторону.
– А это Феодора, – представила меня тетя Лида. – Моя новая соседка.
– Чрезвычайно рад. – Старик подпрыгнул и схватил меня за руку, чтобы приложиться к ней поцелуем. – Фокин Роман Арнольдович, к вашим услугам.
От резкого поклона его рюкзак завалился вперед, чуть не опрокинув своего носителя. Как и со шляпой, Роман Арнольдович не обратил на это внимания, выпрямился и махнул своим спутникам.
– Не будем отвлекать прекрасных дам.
– Вы у Варвары квартироваться будете? – поинтересовалась тетя Лида, пока парни забрасывали рюкзаки на спины.
– Конечно. Нас уже ждут с окрошкой и рюмочкой вашего знаменитого самогона.
Старик хитро подмигнул и резво понесся по дороге. За ним ковыляли его спутники, явно проигрывая начальству и в скорости, и в выносливости.
– Кто это? – спросила я, когда вся троица исчезла за поворотом.
– Травники.
– Травники?
– Ну да. У нас же Пуща. Там чего только не растет. У деревни с зельеварами контракт, по которому они каждый год присылают сюда своих людей на сбор травок. Все чин по чину, с квотами, чтобы ничего лишнего не унесли и в Пуще не хулиганили. За этим Арс следит.
– Понятно, – протянула я.
А ведь травы как раз по нашей части. Сеть алхимических лабораторий Домбровских – семейное предприятие, которое приносит роду солидный доход. Папа и в Гильдии состоит, и алхимический факультет Академии курирует. Наверняка часть трав из Пущи идет как раз в наши лаборатории. А я даже никогда этим не интересовалась. Зря, наверное. Может, пошла бы в травники, а не в археологи.
Расставшись с тетей Лидой на перекрестке за управой, я без труда нашла школу. Она оказалась простым кирпичным зданием в два этажа. Ни лепнины на стенах, ни крыльца с колоннами, ни липовой аллеи, как было у нас в лицее. Из стыков между плитами дорожки пробивалась трава, оконные рамы были покрашены краской разного цвета, а входная дверь скрипела так, что от этого звука по спине бежали мурашки.
Сейчас в школе было пусто и прохладно. Только на заднем дворе слышались детские крики и глухие удары. Выглянув в окно, я увидела играющих в футбол разновозрастных детей. Но взрослых с ними не было, поэтому Марина Константиновна явно сидела где-то в кабинетах.
На звук моих шагов одна из дверей открылась, и в коридор выглянула та самая женщина, которая на свадьбе делала замечание Кривцовой. Завидев меня, она поджала губы и ехидно заметила:
– По-моему, вам уже поздновато учиться
– Доброе утро, – поздоровалась я. – Ну, на каникулах вообще никому не нужно учиться.
Судя по тому, что узкие губы сжались еще сильнее, у Олешевой было свое мнение по этому поводу. Перепугавшись, что она примется меня отчитывать, я поспешила перевести тему:
– Мне говорили, что вы устроили у себя в кабинете самый настоящий музей, – польстила бессовестно. – Можно взглянуть?
– Музей? – Ее лицо чуть смягчилось.
– Да. Очень хотелось бы посмотреть. Я люблю историю.
Олешева смерила меня оценивающим взглядом, словно прикидывала, а достойна ли я увидеть святую святых. Но в итоге все же кивнула:
– Ну ладно.
Она посторонилась, пуская в кабинет. Совершенно типичный кабинет, на самом деле. Учительский стол, доска, три ряда парт (кажется, тут нет недостатка в учениках). На стенах висели картины: охота на мамонта, Староградская крепость в самом начале постройки, коронация первого императора Рутинии. А в конце класса стояли шкафы. И в одном из них должно было находиться то, что мне нужно.
Я подошла поближе. За стеклянными дверцами хранилась скромная школьная коллекция, которую, скорее всего, собирали всей деревней. С десяток монет разного возраста и номинала. Треснувший с одной стороны старый кувшин с узорами. Учебник истории, которому в этом году стукнуло сто лет, судя по дате на обложке. Наконечник стрелы и сломанный нож. А в самом дальнем углу он – старый, покрытый коркой окислов шлем.
Вернее, сейчас от шлема остался один каркас. Металлические ленты, украшенные костяными пластинами и резьбой, видной даже сквозь грязь, держались вместе только каким-то чудом.
– Великие Предки, – пробормотала я. – Это тот самый сагарский шлем, который нашли в деревне прошлым летом?
– Пф, обычный шлем, – дернула плечом Олешева. – Старая рухлядь.
– Но Людмила Васильевна говорила, что его посчитали именно сагарским, – напомнила я, удивленная таким пренебрежительным тоном.
– Сагарский… – недовольно процедила учительница. – Я думала, что да. Но потом из Старограда приехал какой-то профессор и поднял меня на смех. Мол, тут сагаров нет и никогда не было, а шлем – ерунда на постном масле, грубая стилизация, таких в каждом музее по десять штук.
– А что за профессор?
– Как его… Верховцев.
Да, Верховцев работал в нашем университете. У меня лично он не преподавал, но однокурсники, которым не повезло попасть к нему на курс этнологии, жаловались, что он из тех, для кого существует только два мнения: свое и неправильное. Верховцев страшно гордится собственными публикациями и не терпит, когда их пытаются опровергнуть или поставить под сомнение. Не удивительно, что он не допустил вероятность того, что сагары могли оказаться под Прилесьем.
– Знаете. – Я развернулась к Олешевой. – Мне кажется, профессор ошибся, а правы были вы.
– Правда? – смешалась она, разом теряя свой строгий вид.
– Можно посмотреть поближе?
Кивнув, Марина Константиновна сбегала к столу за ключами и открыла шкаф. Я сунула голову внутрь, боясь трогать шлем руками.
– Это же типичный сагарский узор, – пробормотала я. – Корни дерева, косые «Х» и птичьи перья. Да он весь в птицах. На ребрах, на пластинах…
– Птицы – это классика.
– Вот именно. И оттенок металла… Светло-серый… Сталь? Белая бронза?
– Вы действительно думаете, что я была права? – как-то робко спросила Олешева.
– Очень похоже на то, – вздохнула я, выбираясь из шкафа. – У меня по сагарам курсовая была на третьем курсе. По-хорошему, надо бы отвезти его в лабораторию, почистить, узнать возраст и все такое… Но не хочется.
– Верховцев точно не будет рад, – понимающе кивнула Марина Константиновна.
Она уселась прямо на парту. С нее слетела вся строгость, и стало понятно, что Олешева гораздо младше, чем мне показалось тогда на свадьбе. Наверное, она сама только недавно стала работать в школе и изо всех сил старалась выглядеть взрослее, чтобы ее воспринимали всерьез. Отсюда эти немного старомодные очки, закрытые блузки и мрачное выражение лица.
Махнув рукой на приличия, я устроилась на соседней парте и пробормотала:
– Взглянуть бы еще на череп. Его нет в школе?
– Нет, мы не стали оставлять его тут. Все же дети… Сто процентов стащили бы.
– И где он?
– У Зудина, – ответила Олешева. – Это наш участковый. У него возле кабинета есть кладовка, где хранятся улики, старые протоколы и все такое…
– Откуда знаете?
– Там зимой трубу отопления прорвало. Я помогала Зудину сушить его бумажки.
– Может, отдаст череп по старой памяти?
– Не-а, – Марина Константиновна покачала головой. – Этот не отдаст. Он зануда и крючкотвор. Сказано – вещественное доказательство, значит, вещественное доказательство, пусть и дела-то никакого нет. – Она задумчиво уставилась в окно и вдруг выдала: – Нет, череп нужно украсть.
– Украсть? – изумилась я.
– Ну да.
Она слезла с парты и бросилась к своему столу. Нашла там чистый лист бумаги, карандаш и нарисовала квадрат. Провела линию, разделяя его на две неравные части, и большую разделила еще на две.
– Смотри, – она ткнула в бумагу грифелем, переходя на «ты». – Это наш участок. Вот коридор. Слева туалет и комната, куда сажают задержанных, но нам она не нужна. Нам надо то, что справа. Ближе ко входу – кабинет Зудина. – Грифель оставил жирно точку на самом большом прямоугольнике. – А дальше – кладовка.
– И как же мы туда вломимся? – спросила скорее из любопытства.
– Очень просто. Там такой замок хлипкий. Его даже не нужно открывать. Просто нажать на дверь посильнее, и он выскочит.
– Правда?
– Да. – Марина Константиновна почесала карандашом за ухом. – И делать это нужно, когда Зудин в здании. Потому что когда он уходит, то закрывает участок на замок. И вот его нам не взломать. Не станем же мы искать кого-нибудь, кто…
– Конечно, не станем, – замахала я руками. – Что ты предлагаешь?
– Ты маг?
– Нет, к сожалению.
– Тогда пойдем вдвоем. Я буду отвлекать Зудина. Например, заведу с ним разговор о… о профилактических мероприятиях среди школьников.
– Но сейчас же каникулы.
– Ну и что? На будущий учебный год. В общем, я буду отвлекать, а ты прокрадешься на склад. Правда, там замок шумный… – она задумчиво покусала губу. – Я уроню что-нибудь. Два раза.
Я смотрела на Олешеву с каким-то суеверным восторгом. Мой визит разбудил в строгой школьной учительнице криминального гения. Кажется, пренебрежение Верховцева зацепило ее очень сильно, и теперь она горела желанием доказать высокомерному старику, что была права. Пусть даже ради этого нужно обокрасть полицейский участок. Впрочем, почему-то эта идея не вызывала у меня отторжения.
Мне так же сильно, как и Марине, хотелось заполучить череп. В Прилесье никто кроме нас не поймет его настоящей ценности, а если пытаться сделать все официально через мой факультет, от запроса в лучшем случае отмахнутся. Да, я всегда уважала закон. Но сейчас отчаянно хотелось его нарушить.
– Череп все равно не нужен Зудину, – решила «дожать» меня Марина. – он будет там пылиться, пока не пройдут все сроки, а потом его просто выбросят.
– Этого допустить нельзя, – согласилась я.
– Так что? Пойдем?
– Пойдем.
ГЛАВА 5
Сначала мы сходили на разведку. Полицейский участок оказался скромным домиком, который прятался в переулке за управой. К нему можно было удобно подобраться через небольшой овражек со стороны школы и засесть в кустах, практически под самыми окнами. Что я, собственно, и сделала. Конечно, убедившись перед этим, что меня никто не видит.
Марина сбегала в кабинет за реквизитом и быстро вернулась. Не прошло и десяти минут, как она показалась из-за угла с сумкой на плече. Метнув на мои кусты быстрый взгляд, она поднялась на крыльцо и громко позвала:
– Ефим Егорович, вы тут?
Изнутри что-то басовито ответили. Марина махнула мне рукой и вошла, стуча каблуками по деревянному полу. Пригнувшись, я скользнула за ней.
– Да нет, в школе все в порядке, – ответила Олешева на какой-то вопрос, стоя в дверях кабинета так, чтобы меня не было видно. – Мне нужна ваша помощь.
Я пробралась дальше, радуясь, что подо мной не скрипит пол. Марина шагнула в кабинет. Шумно отодвинула стул, села. Задержав дыхание, я вытерла ладони о штаны и схватилась за ручку двери в хранилище.
– В общем, мы составляем программу на следующий… ой!
В кабинете что-то загрохотало, словно в сумке у Марины были не книги, а кирпичи. Мысленно взмолившись Великим Предкам, я нажала на дверь, чуть приподнимая ее, и толкнула вперед. Она открылась, как и обещала Олешева. Я заскочила внутрь, прикрывая дверь за собой, и перевела дыхание. Так, теперь нужно действовать очень быстро.
Хранилище оказалось тесной комнаткой, чуть больше моей кладовки. На противоположной стене под самым потолком виднелось узкое окно, но света, который через него пробивался, вполне хватало. Прижав к животу рюкзак, чтобы не зацепиться им за стеллажи, я зашарила взглядом по полкам. Папки, пыль, папки, папки, паутина… Ага!
Коробки с уликами нашлись на самых нижних полках. Я присела и схватилась за первую, прислушиваясь к тому, что происходит в кабинете за стеной. В коробке лежали старые ботинки. В следующей – какой-то инструмент непонятного назначения. Потом еще одни ботинки, только почему-то разные. Обрезок трубы. Плоский слепок непонятно чего... Великие Предки, сколько здесь хлама. Хоть бы успеть найти то, что мне нужно.
Когда я уже начала впадать в отчаяние, в очередной коробке нашелся сверток папиросной бумаги. Я замерла на секунду, нащупав под ней что-то круглое и твердое. Вот оно! Только бы тут не хранилось сразу несколько черепов.
Убедившись, что в бумаге и правда череп, я сунула его в рюкзак, задвинула коробку в дальний угол и подкралась к двери. Мы с Олешевой договаривались на десять минут. И кажется, они уже почти вышли.
– Спасибо вам, Ефим Егорович. – Громкий голос Марины дал понять, что это так.
– Да я ж всегда рад, – пробасил участковый.
Скрипнул стул, а потом снова загрохотало. Я выскочила в коридор и захлопнула дверь.
– Что ж вы так неаккуратно, Марина Константиновна.
– Это все жара, Ефим Егорович.
– Ой, и не говорите…
Пока они собирали книги, я тихонько вышла на улицу и удрала за кусты. По спине катился пот, а пальцы судорожно сжимали лямки рюкзака. Великие Предки, у нас получилось.
Олешева вышла на улицу, как ни в чем не бывало. Огляделась по сторонам, заметила меня и неторопливо приблизилась.
– Ну? – спросила она сдавленным шепотом, когда мы степенно зашагали к школе, делая вид, что просто гуляем.
– Тут, – коротко ответила я.
– Это надо отметить.
– Да ни за что, – содрогнулась я, вспомнив отшибающие память настойки Степаныча.
– Только обедом, – заявила Марина строго. – Ничего такого.
– Обедом можно. Это дело хорошее.
Олешева отвела меня к себе домой. К сожалению, обсудить дела не удалось. Разговорчивые родители учительницы и две ее младшие сестры-школьницы не оставили нам ни малейшего шанса. Зато меня накормили вкуснейшей окрошкой, какую не подавали даже в самых лучших ресторанах Старограда. А долгие расспросы о столичной жизни помогли успокоиться и почти забыть о дерзком ограблении, которое мы только что провернули.
В итоге домой я возвращалась сытая и уставшая. Солнце плавило деревню, его жар накатывал волнами, и даже легкий ветерок не спасал. Сил хватало только на то, чтобы лениво плестись, обмахиваясь косынкой. Но стоило свернуть на свою улицу, как странный шум, слышный где-то возле моего дома, заставил встрепенуться.
