Текст книги "Город без солнца (СИ)"

Автор книги: Мария Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Набросив куртку, я повела его с сад. Стоило отпереть дверь, как ветер ударил в грудь, сбивая с ног. Песок, ветки и разный мусор летали в воздухе, пытались забиться в глаза и болезненно секли кожу.

– Может вернёшься? – прокричал жених, придерживая меня за плечи.

– Нет, пойдём, это быстро.

Мы пробрались через пурпурное море волнующихся цветов к калитке. Проржавевшие петли скрипнули, пуская на чужую территорию. И сразу как будто стало тяжелее дышать. Воздух резко похолодел и приобрёл странный горьковатый привкус. А ветер стал еще сильнее.

Прошли сквозь заросший сад по еле заметной тропинке, уворачиваясь от колючих ветвей терновника, норовивших вцепиться в волосы. Осмотрев дом, я ещё раз убедилась, что света нет ни в одном окне, и громко забарабанила в заднюю дверь.

– Вивиан? – как ни странно, открывшая мне девочка не была взволнованной или напуганной. – Что-то случилось?

– Я хотела узнать, как у тебя дела. И не хочешь ли ты переждать непогоду у нас дома.

– Непогоду? – спокойно переспросила она. – Что ж, я совсем не против.

Эмили заперла дверь и безмятежно улыбаясь, направилась в мой дом. Плавными танцующими шагами, не обращая никакого внимания на ветер, трепавший её волосы, на колючки, что цеплялись за подол длинного светлого платья.

Эрик бросил на меня странный взгляд и потянул следом. И мы уже почти дошли, как неожиданно что-то больно ударило по плечу. Я ойкнула, посмотрела наверх и остолбенела. В небе творилось что-то кошмарное. Тяжёлые тучи потемнели до черноты. Под ними быстро летели рваные светло-серые облачка, завивающиеся в маленькие воронки. То и дело яростно вспыхивали молнии, озаряя округу зловещими отсветами, а глухой рокот грома не прекращался почти не на секунду. Крупная тяжёлая капля упала мне на лицо и потекла по щеке, словно слеза. А следом за ней с глухим стуком по земле, по крышам домов забарабанили большие градины.

– Иви, быстрее, – скомандовал Эрик.

Я отмерла и бросилась в дом.

– Это какой-то тихий ужас, – пробормотала я, когда мы втроем, наконец, оказались в гостиной. – Конец света просто.

Как раз вовремя. Стоило закрыть дверь, как на город обрушился водопад.

– Здесь никогда не бывает гроз, – довольно заявила Эмили, садясь на диван и расправляя складки платья.

– Да, я заметила. Но меня эти перемены погоды совсем не радуют.

– Он злится, – пожала плечами девочка. – На этот ураган он потратит много-много сил.

– Он? – спросил Эрик, вытирая лицо. – Ты говоришь о мэре?

– Эмили, это Эрик, – поспешила представить жениха. – тот самый, которого я искала.

– Ты красивый, – счастливо улыбнулась она.

– Хм, спасибо, – немного смутился тот.

– Это хорошо, что ты нашла его. Вдвоём вам будет проще.

– Ты ведь знаешь, что здесь происходит, – осторожно спросила я, присаживаясь рядом с ней. – Расскажи мне, пожалуйста.

– Не могу, – вздохнула Эмили.

– Ты боишься? – нахмурился жених. – Не нужно, мы сумеем тебя защитить.

– Я не боюсь, я просто не могу. Вы все должны понять сами.

– Это магия, да?

Эмили только пожала плечами и мечтательной улыбкой посмотрела за окно, где бушевал самый настоящий шторм. Молнии уже полыхали почти без перерыва. Струи воды вперемешку с градом хлестали по крыше и стенам, сбивали листья с деревьев и ломали хрупкие стебли цветов. Сад на глазах превращался в сплошное месиво.

– Да какого ж… – я подскочила как ужаленная. Снаружи раздался такой грохот, будто нам на крышу падали камни. – Что там происходит?

– Спокойнее, – мужчина положил руки мне на плечи, – мы все равно ничего не можем сделать с этим.

– А рисунки? Может быть…

– Нет, – решительно прервал он, – тебе просто не хватит сил. И так выложилась сегодня до обморока.

– Но Эрик, там же цветы, – прошептала я и сжала кулаки. – Он уничтожает нашу защиту.

– Ничего, – он успокаивающе погладил меня по плечам, – уничтожит эти, вырастут новые.

– Лучше не смотри туда, – поддержала Эмили моего жениха. – Главное, что здесь у нас тепло и сухо.

Хоть от расстройства и собственного бессилия хотелось плакать, я кивнула и отошла от окна. А в доме действительно было очень тепло, несмотря на непогоду. Эрик пошёл на кухню, чтобы приготовить чай. Я раскопала в чулане толстые свечи, покрытые пылью, которые озарили гостиную ровным мягким светом. Потом мы втроем устроились на диване и просто пили чай, слушая завывания ветра.

Я грела пальцы о чашку и бездумно рассматривала блюдо с печеньем. Эмили протянула руку к тарелке, рукав платья соскользнул, и мой взгляд зацепился за тонкие шрамы на детском запястье. Сердце снова кольнула жалость.

– Не нужно, – тихо сказала она, будто угадав мои мысли. – Это уже давно неправда.

– Прости, – смутилась я, – я не хотела.

Эмили только пожала плечами.

– В такой вечер нужно пить горячий чай и рассказывать страшные истории, – спокойно сказала девочка. – Одну из них я могу вам и рассказать.

Я тихонько сжала пальцы Эрика, чувствуя, что сейчас мы услышим что-то очень грустное.

– Я с самого детства была не такой как все. Родителям была не нужна, а дети считали странной и не хотели со мной водиться. Что бы ни делала, от них доставались только насмешки и издевательства. Я росла как сорняк, без любви, без заботы. Маленькая застенчивая мечтательница.

По губам девочки скользнула горькая понимающая улыбка, которую было так странно видеть на детском лице.

– И однажды от одиночества я сама выдумал себе друга. Придумала ему имя, лицо, историю. Я писала ему письма, в которых делилась самыми сокровенными переживаниями, всеми своими надеждами и мечтами. Представляла, что он отвечает мне, поддерживает и сопереживает. И за несколько месяцев скопилось много таких писем. Я берегла их, как самое дорогое, никому не показывая свой секрет. Но однажды Сьюзен Левин пришла за домашним заданием. Я отвлеклась, а она заметила стопку писем и стащила их. На следующий день о них узнала вся школа. Дети читали мои письма друг другу, рвали и смеялись надо мной. Я умоляла их не делать этого, а они только кричали "дурочка", "сумасшедшая". Никто меня не пожалел и не помог. И тогда я решила уйти. Зачем оставаться в мире, где ты никому не нужна? Так появились эти шрамы.

Она осторожно погладила запястье кончиками пальцев, а я вытерла мокрые щеки. Бедная девочка. Маленькое, несчастное, но очень светлое существо. Она всю жизнь была лишена простого человеческого тепла, а ведь дети так уязвимы и ранимы.

Эрик встал с дивана и осторожно опустился перед ней, взяв тонкие пальчики в свои ладони.

– Ты удивительная, Эмили, – тихо сказал он. – Очень сильная и стойкая. Пусть сейчас тяжело и одиноко, но обязательно встретятся люди, которые тебя полюбят и оценят. Просто верь в это, и все будет хорошо.

– Нет, – покачала она головой, – не будет. Но спасибо тебе за эти слова. Жаль, что тогда мне не встретился кто-то вроде вас с Вивиан. Быть может, все сложилось бы совсем по-другому…

Я обняла её хрупкие плечики и прижала к себе, стараясь подарить хоть немного тепла и ласки. Что с ней случится, когда мы уедем отсюда? Она снова останется совсем одна. В этом проклятом месте, рядом с мэром и его прихвостнями.

В голове появилась совершенно дикая мысль. Что, если забрать её с собой? У Эрика связи, он сможет помочь… У девочки есть мать, но, кажется, ей ребенок совсем не нужен. И я готова даже на преступление, чтобы вытащить ее отсюда. Хотя, пока что думать об этом рано. Мы ещё сами не знаем, как выбраться. Да и что потом делать с этим змеиным гнездом? Где искать Министерство Магии или охотников за привидениями? Как это все сложно.

Но если мы все же найдем способ…

Больше в этот вечер ни о чем не разговаривали. Допили чай под завывания ветра, а потом поднялись наверх, втроем устроились на широкой продавленной кровати и уснули.

ГЛАВА 18

Проснулась от осторожного прикосновения к щеке.

– Эрик? – пробормотала хриплым ото сна голосом и открыла глаза. – Что?

– Ураган закончился, – тихо шепнул склонившийся надо мной мужчина. – Я думаю, сейчас можно выйти из дома.

Я вздохнула, потёрла лицо ладонями, потом поднялась, стараясь не разбудить лежащую рядом Эмили, и подошла к окну. Ветер действительно угомонился, не было ни града, ни дождя, только густой молочно-белый туман.

– А Эмили?

– Пусть спит, – пожал плечами Эрик. – Надеюсь, мы быстро справимся.

Набросив куртки, мы спустились вниз и осторожно вышли в сад. Да, последствия разгула стихии были налицо. Разломанный столик валялся среди вырванных с корнем и словно пропущенных через блендер цветов. Ствол большой ивы был расколот на две части, и теперь одна из них упала на землю, едва не зацепив дом. Весь двор был завален какими-то деревянными обломками, осколками черепицы, самым разнообразным мусором. Даже странно, что наш коттедж устоял. Хотя кое-где стены выглядят так, будто по ним стреляли.

Я вдохнула густой, напитанный влагой воздух и грустно покачала головой. Мало того, что мы лишились защиты, так еще и весь город пострадал из-за козней мэра.

– Пойдем, – сказал Эрик и потянул в сторону калитки, – что бы ни случилось, не отпускай мою руку.

Мы шли, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Но всю было спокойно. Только хлюпала под ногами влажная землю, да капли воды срывались иногда с ветвей деревьев.

Заброшенная церковь была такой же темной и неприветливой, как и всегда.

Осторожно пробрались к забитому неровными досками боковому входу. Мокрое полусгнившее дерево легко поддалось тренированному мужчине, и уже через несколько минут мы ступили под своды церкви, даже особо не нашумев.

Заколоченные окна давали мало света, но даже этого хватило, чтобы понять, что внутри все так же печально, как и снаружи. Здесь не осталось ничего от прежнего убранства. Темные стены с облупившейся штукатуркой, обнажившей старую каменную кладку, на полу лужи воды, которые за ночь натекли через дырявую крышу, и ни скамеек, ни алтаря, просто гулкое пустое помещение.

– Да, – тихо шепнул на ухо Эрик, – тут явно давно никого не было. И готов поспорить на все, что угодно, это запустение началось тогда, когда к власти пришел Тобиас Морт.

– Будем искать что-нибудь?

– Попробуем, раз уж пришли, – кивнул мужчина и осмотрелся. – Туда.

Дверь, почти незаметная на фоне стен, с громким скрипом открылась, и мы попали в узкий темный коридорчик, ведущий в служебные помещения. Маленькие комнатки были завалены разным мусором, но в одной из них обнаружился перекошенный книжный шкаф с оторванной дверцей. А в шкафу лежали старые бумаги, вызвавшие у нас неподдельный интерес.

Мы стали осторожно перебирать находки. Нам попадались молитвенники, страницы которых разбухли и покоробились от влаги. Какие-то заплесневевшие тетради, где было ничего невозможно прочитать, обрывки газет. Наконец, из-под груды мусора была извлечена большая книга в толстой кожаной обложке.

– Она? – спросила, украдкой вытирая пальцы об джинсы. Мокрая бумага оставила на них противные следы, будто я поковырялась в груде полусгнивших листьев.

– Похоже на то.

Эрик перенес книгу на подоконник и положил так, чтобы на нее падали лучи тусклого дневного цвета, что пробивались сквозь доски.

Судя по состоянию, этой книге не один десяток лет. Она была написана от руки, чётким каллиграфическим почерком с завитушками. Кое-где на страницах расплывались неровные влажные пятна, кое-где листы были вообще прожжены чем-то. Но все же здесь была информация. И мы собирались извлечь из нее все возможное.

Эрик раскрыл раздел "о рождении" и стал торопливо его просматривать.

Самая первая запись была датирована тысяча девятьсот тридцать шестым годом. Некая Джейн Маргарет Рид родилась двадцать пятого июня, вот только местом ее рождения почему-то был указан город Бат. Странно, мне казалось, в таких книгах есть только сведения о тех, кто родился в приходе.

Но Эрик тоже заметил это несоответствие.

– Лондон, Вустер, Личфилд… – палец мужчины скользил по колонке «Место рождения». – Вулвергемптон, Тулуза.

– Тулуза? – скептично переспросила я. – Это же вообще во Франции

– Очень интересно, – хмыкнул Эрик. – Здесь нет ни одной записи о родившихся в Гленмаре.

– Может быть им посвящена другая книга? – предположила неуверенно.

– Или ты была права и все, кто здесь живёт, действительно приехали из других городов.

Да, возможно. Но все же тридцать шестой год… Неужели угасание Гленмара началось так давно? Сколько же людей здесь загубили Морты?

Неожиданно взгляд зацепился за знакомую фамилию.

– Стой! – воскликнула я и схватила жениха за руку.

Да, здесь было темновато, но запись, сделанная черными чернилами, читалась вполне ясно.

– Эрик Дэниэл Миллер, – растерянно озвучил мой жених. – Гринвич, третье июня восемьдесят девятого.

Этот вечер перестает быть томным. Такого мы увидеть здесь точно не ожидали. Мой взгляд скользнул ниже, и через несколько десятков строчек выловил еще одно имя.

– Смотри, – я так сильно ткнул страницу пальцем, что едва не провала её насквозь. – Это же я. Вивиан Евангелина Вуд. И дата рождения моя.

– Значит, это место не такое уж заброшенное, – констатировал мужчина и настороженно оглянулся. – Кто-то регулярно пополняет записи.

– Я никому здесь не говорила дату рождения, – ошарашенно затрясла я головой. – И даже паспорт с собой не брала. Откуда они знают? Неужели готовились? Или собирали информацию уже после того, как я здесь появилась?

– Если и собирали, то начали делать это не так давно. Иначе и близко бы тебя ко мне не подпустили, зная, что ты приехала за мной.

Все равно, это было дико. Даже если они и узнали что-то обо мне, зачем записывать в книгу, которая небрежно валяется в заброшенном здании и вот-вот сгниет? Ничего не понимаю. Мы пришли сюда за ответами, а запутались еще больше.

Раздел заканчивался Роджером Кингом из Брадфорда. А дальше мы перешли к списку умерших. Столбцы с именами, датами, причинами смерти.

– И здесь нет ни одного Морта, – протянул Эрик, листая пожелтевшие страницы.

– Подожди-ка, – нахмурилась я и схватила его за запястье, останавливая. Очередная знакомая фамилия попалась на глаза.

– Эмили Джейн Гамильтон, – прочитала вслух. – Дата смерти – десятое ноября пятьдесят третьего года. Причина – суицид… Какое странное совпадение.

– Кажется, я видел раньше эту фамилию, – Эрик быстро перелистал уже просмотренные страницы. – Вот. Эмили Джейн Гамильтон, родилась восьмого апреля сорок первого. Портсмуд.

– Двенадцать лет, – поежилась я. – Родственница? С такой похожей судьбой?

А в голове вдруг мелькнуло воспоминание. Найденный когда-то в архиве полицейский протокол был датирован как раз пятьдесят третьим годом. И погибшей в собственной ванной девочке тоже было двенадцать лет. Откуда он здесь взялся?

– Мне это совсем не нравится, – помрачнел жених. – Смотри. Роберт Уильям Робинсон. Родился двадцать пятого ноября сорокового года.

– И?

– А вот здесь, – Эрик снова перешёл в конец книги, – Роберт Уильям Робинсон, двадцать четвертого ноября девяносто первого. Застрелен при исполнении служебный обязанностей.

Перед глазами как по заказу встала картинка двухнедельной давности, когда добродушный инспектор жаловался на боль в груди.

– Он говорил… – прошептала я непослушными губами, – он говорил мне когда-то, что поймал пулю от грабителя за день до собственного дня рождения.

– Инспектор всем это рассказывает, – Эрик окинул меня тяжёлым взглядом и вернулся к книге.

– Патрик О'Браен. Умер в девяносто втором, суицид.

– Кто это? – спросила тихо, цеплялись за локоть любимого.

Мысли бестолково толкались в голове, отказываясь собираться во что-нибудь разумное. И было страшно. Очень-очень жутко и страшно.

– Так зовут секретаря мэра. Помнишь, такой высокий худой мужчина?

Я только кивнула. Видела его много раз в мэрии. Тощий, как жердь, в сером костюме не по размеру и с дурацким клетчатым шарфом на шее.

– А вот. Августа Лоусон. Девяносто девятый. Инфаркт, как я и говорил Дальше… А здесь что?

Эрик склонился над книгой. Одна из записей на последней странице была странно пожжена почти насквозь, будто её терли тлеющей сигаретой.

– Не могу понять, что здесь было, – сказал Эрик, поковыряв её ногтем. – Судя по хвостикам, несколько букв «б».

– Уж не Барбара Брук ли? – выдавила через силу.

Разум еще отказывался принимать происходящее, но в глубине души я понимала, что мы столкнулись с чем-то гораздо более страшным, чем проделки колдуна-гипнотизёра.

– Может быть, – кивнул Эрик и посмотрел на меня ошарашенно.

– Что здесь происходит? – прошептала с ужасом. – Это же не может быть просто совпадением? Или это просто какая-то жуткая шутка?

– В этом городе никогда ничего не бывает просто так, – яростно выдохнул мужчина, запустил обе руки себе в волосы и взъерошил их, превращая темную шевелюру в воронье гнездо.

Меня начало трясти как в лихорадке. Все вокруг стало враждебным, зловещим, холодным. Захотелось схватить любимого и бежать, бежать без оглядки подальше от этого кошмара.

– Так что же получается? Они все здесь мёртвые? Нежить? Вампиры? – мой голос едва не сорвался на крик.

– Тихо, – Эрик прижал меня к себе и успокаивающе погладил по спине. – Мы это выясним.

– Как?

– Спросим твою соседку.

– Но Эмили ведь не может ничего рассказать.

– Главное, задать правильные вопросы, – хмыкнул мужчина. – А я хорошо умею это делать.

Если бы не спокойная сосредоточенность Эрика, я уже давно бы билась в истерике. А так, крепкие объятия и нужные слова помогли взять себя в руки и начать мыслить здраво. Чтобы здесь не происходило, я не одна. И это самое главное.

Домой мы добирались почти бегом. Прошли через кладбище, где теперь глаз то и дело выхватывал знакомые имена на надгробиях. А ведь я столько раз ходила здесь. И никогда не обращала внимания. А сейчас видела и Гамильтон, и Лоусон, и Макферсон. И даты, точно такие же, как в книге.

Эрик быстро тянул за руку, не давая возможности присмотреться получше, наплевав на шум, который мы производили. Да и мне было все равно. Хотелось быстрее добраться до дома, обещавшего хоть какую-то защиту.

Когда мы, запыхавшиеся и мокрые от утренней росы, ворвались в гостиную, Эмили уже не спала. А чинно сидела на диване и пила чай из треснувшей чашки, придерживая ее изящными пальцами. Мой взгляд лихорадочно заметался по ее лицу. Светлая кожа, большие яркие глаза, тонкие губы. Словом, ничего такого, что бы говорила о том, что она не человек. Это просто ребенок, давно не видевший солнца.

– Эмили, – осторожно начал Эрик, присаживаясь рядом. – Я могу с тобой поговорить?

– Конечно, – кивнула она.

– Скажи, с кем ты живешь здесь, в Гленмаре?

– Одна, – девочка спокойно сделала глоток, – уже очень давно одна.

– А насколько давно? – вкрадчиво спросил жених.

– Ты так и не прочитала мою книгу, – вместо ответа вздохнула Эмили и посмотрела на меня.

– Что? Книгу? – растерялась я под ее взглядом.

И Эрик тоже обернулся ко мне с немым вопросом. Голову сейчас занимали мысли только об одной книге, той самой, мертвой, но все же удалось вспомнить подарок, который однажды преподнесла Эмили.

– Ах, да. Прости, совсем забыла. Это важно?

– Очень, – взгляд девочки не оставлял никаких сомнений.

Я на секунду нахмурилась, прикидывая, куда могла ее задевать, а потом бросилась наверх. И быстро спустилась обратно с потертым томиком в руках, который все это время мирно лежал в тумбочке возле кровати.

– И что здесь искать? – спросила, усаживаясь рядом с Эриком.

– Дай-ка мне, – он вытянул книгу у меня из рук и открыл страницу наугад.

Вообще, я уже видела ее «начинку». Стилизованные под рисовку от руки картинки сопровождались небольшими абзацами текста. Вот только в прошлый раз не заметила, что некоторые названия подчёркнуты жирными темными линиями.

– Ива, – зачитал вслух Эрик первый попавшийся отрывок, – Отличается обилием символических значений. Негативная символика образа связана с представлениями об иве как дереве скорби, печали, траура, слабости в целом. "Плакучие" ивы из-за своих "тоскливо" свесившихся ветвей считаются символом смерти и используются как кладбищенское растение.

Я вопросительно взглянула на Эмили, а она одобрительно кивнула, показывая, что мы на верном пути.

– Мак, – продолжил мужчина, – в мифопоэтической традиции связан со сном и смертью. Древний символ забвения, сна разума и духа, цветок беспамятства и слабости… А ведь там росли маки

– Что? – я непонимающе обернулась.

– Вокруг дома, куда меня поселил Тобиас Морт, росли маки, символы забвения, – разъяснил Эрик и прищурился. – Кажется, я понял. Что еще здесь растет, Иви? В этом городе?

– Асфоделусы. Есть такие?

Он раскрыл книгу на нужной странице и зачитал:

– Асфоделус или Асфоделий – в древности считался символом смерти, траура, скорби и загробной жизни. У древних греков существовало мифическое представление об полях (или лугах) асфоделусов в Аиде (подземный мир), по которым блуждали тени умерших. Гуляя там, тени умерших забывали свою прежнюю жизнь, и асфоделус был символом забвения.

– Тени умерших? – пробормотала я, невидяще глядя куда-то далеко.

Вдруг все элементы головоломки стали собираться один к одному, открывая убийственно логичную картину. В этот город действительно никто не приезжал и было бесполезно дожидаться поезда на вокзале. Мои письма никогда не дошли бы до своих адресатов, даже пиши я их по двадцать штук в день. Местные жители по праву могли считаться местными. Августа Лоусон и Реджинальд Уитлок никогда не бежали из своих тюрем, освободившись от заключения самым надежным и безошибочным способом. А Тобиас Морт был настоящим хозяином этого места.

Да, отсюда невозможно выбраться, отсюда невозможно даже позвонить. Все потому, что этого города просто не существует в реальности. И раз мы с Эриком здесь…

– Вы не упыри, и не вампиры, – медленно сказала я, оглушенная осознанием страшного, – вы все – просто мертвые души. Мы все – мертвые души.

Как странно вдруг осознавать себя неживой. Осознавать, что сердце не бьется, разгоняя кровь по венам, а легкие не нуждаются в кислороде. Дыхание, еда, сон… Все это было лишь полузабытой привычкой человеческого тела. А сейчас и тела-то никакого не было. Ведь я даже не помню, когда и как умерла.

Осторожно подняла руку и поднесла ее к лицу. И почти без удивления заметила, как она становится совсем прозрачной. Расплывается нечеткой белесой дымкой. Так же, как расплываются и стираются все звуки, все запахи и ощущения. Даже глаза застилает непрозрачный туман. Остается только странная легкость и едва уловимый холодок.

Как забавно. Во всех моих трепыханиях изначально не было никакого смысла. Думала, что смогу спасти любимого. А спасать уже некого. Вот она, беспощадная реальность, вдребезги разбивающая все мечты и надежды. Как хорошо, что мертвые не чувствуют боли…

– Даже не смей! – вдруг раздался сквозь пелену забвения яростный рык.

Голос, который я любила. Эрик…

Вдруг почувствовала сильный рывок. Чужие руки сомкнулись за моей спиной, притягивая к мужскому телу. К теплому телу. Это было дико, это было неправильно, но рядом было его живое тепло. Оно обволакивало меня со всех сторон, проникало в каждую клеточку полупрозрачного тела, заставляя его обрести форму. Сильные удары чужого сердца отбивались у меня внутри. И мое начинало биться в ответ, причиняя ощутимую физическую боль.

– Вот так, родная, – расслышала я срывающийся голос, – только не уходи от меня. Не уходи…

Мой Эрик. Он все еще бал рядом. Он все еще надеялся и боролся, в отличие от беспомощной девчонки, что сдалась, едва ощутив собственную слабость. Пусть даже за гранью, но мы были вместе.

– Не… Не уйду. Никогда, – выдавила с трудом.

Горло болело так, будто его разодрали наждаком. Но это боль значила только одно – я все еще жива.

Постепенно снова смогла дышать, нормально видеть и чувствовать. И, придя в себя окончательно, поняла, что сижу на коленях у Эрика, сжимающего меня в крепких объятиях.

– Как ж сильно ты меня напугала, – тихо произнес он, серьезно глядя мне в глаза. – Никогда больше так не делай.

От неприкрытой боли в его словах стало стыдно. Испугавшись собственного открытия, забыла о том, ради кого так долго и упорно сражалась с Мортом и его прихвостнями. И чуть не оставила любимого здесь одного.

– Обещаю, – выдохнула я и прижалась к губам Эрика в легком мимолетном поцелуе.

– Удержал. Молодец. – разрушил наше мнимое уединение голос девочки.

– Удержал? – я резко обернулась к довольной Эмили. – Что ты имеешь в виду?

– То и имею. Ты едва не ушла, когда перестала верить в то, что еще жива. И потеряла связь с миром, в который должна вернутся. А вот в твоем женихе этой веры было столько, что хватило на двоих.

– Должна вернуться? – переспросила, чувствуя себя полной дурой – разве мы можем вернуться?

– Вы не такие, как все здесь. Вы не-мертвые. Посмотри, – она кивнула головой на упавшую на пол книгу.

Я наклонилась и подняла томик, раскрывшийся на странице с изображением пурпурной цветочной метелки

– Амарант – неувядающий. Цветок с удивительно долгим периодом цветения. Символ бессмертия, веры, верности, постоянства в любви… Символ бессмертия? Поэтому Морт не мог подойти к нему близко?

– Не совсем, – на лице девочки появилась совсем не по-детски мудрая улыбка. – Цветы – не причина, они следствие. Это всего лишь выражение того, что живет у вас внутри. Когда вы оказались сильнее магии этого мертвого места, сила нашла свое воплощение в цветах, в тех рисунках, что висят на втором этаже.

– Но, если мы здесь, – растерянно посмотрела на жениха, – разве это не значит, что мы мертвы?

– Необязательно, – решительно мотнул он головой. – Кома – промежуточное состояние между жизнью и смертью.

– А ведь ты прав, – закусила я губу.

– Тебе нужно вспомнить, – поддержала Эрика Эмили. – Тогда ты сможешь понять, что привело вас сюда.

– Вспомнить? Ну конечно, – осенило меня, – ведь я же знаю способ.

– Куда? – грозно спросил мужчина, когда я попыталась встать с его колен.

– Рисунки! – выпалила я. – Они помогли тебе, должны сработать и со мной.

В итоге Эрик признал идею здравой, но отпустить отказался. И мы втроём, держась за руки, поднялись в спальню, где я сразу схватила чистый лист и любимые карандаши.

– Так, – сказала самой себе, устраиваясь прямо на полу, – главное – сосредоточиться.

– Только не перестарайся, – немного нервно ухмыльнулся Эрик, – не хочу снова видеть, как ты исчезаешь.

Я только улыбнулась успокаивающе, вздохнула и закрыла глаза. И ощущения стали медленно подниматься откуда-то из глубины подсознания. Запах апрельского дождя и сирени, прикосновение легкого ветерка из приоткрытого окна, звуки машин с улицы, негромкие разговоры коллег за дверью кабинета. И на бумаге стали появляться очертания моего рабочего стола в офисе на Бери-Плейс. Все началось именно там…