Текст книги "Верь (СИ)"
Автор книги: Мария Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 35 страниц)
Глава 7. Не ври
Глава 7. Не ври.
Здесь тесно, для моих мыслей, для меня. Я теряю нить происходящего, мне хочется задать вопросы, но не кому. Я спалилась? Моя последняя фраза явно все мои старания загубила, или ее никто и не заметил? Хотя разве это важно сейчас? Что она сказала мне сделать? Одежду взять? Где? Здесь что ли? Если мыслить логично в ее доме нет мужской одежды, в Артура не тот размер одежды, но вот у Рада подходящий. Вышла с подвала и осмотрелась, теперь здесь пустовато, поднялась на второй этаж. Может все уже ушли? Спальню нашла с второй попытки, первая была явно гостевой, все шкафы пустые.
Черные занавески, черное шелковое постельное бельё, дубовая мебель, двуспальная кровать – шикарная обстановка, в его стиле. Открыла шкаф и слегка удивилась что у него кроме черного цвета еще и серый преобладает в гардеробе. Выбрала на свой вкус то что подойдёт альфе, взяла штанов и футболок с запасом, с Рада не убудет. Потом до меня дошло что трусы, носки с обувью тоже нужно взять и начала рыться в остальных ящиках. Когда начала перебирать трусы чуть со стыда не сгорела, до чего дожила – в мужском белье копаюсь, пока никто не видит.
Ладно, одежду собрала в аккуратную стопку, на верх возложила кроссовки. С обовью слегка помучилась, откуда мне знать какой у него размер ноги? Взяла более или менее не ношенную пару серого цвета. Все следы своего прибивания в спальне убрала, шкафчики задвинула, шкаф закрыла, уже собиралась уходить, как наткнулась на фотографию в белой рамке. Каюсь на свою не внимательность, совсем не обратила на нее внимание раньше. На фоте было три человека: Председатель, девушка с русыми волосами, слегка похожая на нее и мальчик очень похожий на Рада, скорее всего он в детстве. Председательница на фото слегка моложе, а мне казалось, что как ведьма она всегда выглядела и будет выглядеть одинаково, как та шарлатанка с деревни. От чего-то девушка, стоящая рядом уже кажется дочерью, почему-то уверена, что не видела ее в городке. Снимок старый, Раду где-то лет семь, совсем еще ребенок. Больше рамок и снимков нет, может она его мать, эта женщина рядом с ними? Это логично, должна же быть причина, по которой он добился всей этой власти в этом городке, а так если он внук Председателя все логично. Ставлю рамку на место, даже пыль с нее вытираю, ему надо почаще убираться. Вышла из спальни, прикрыла за собой дверь, сделала несколько шагов к лестнице и застыла, услышав голоса с кабинета.
– У тебя нет права и ты об этом знаешь, – слышу голос бабульки за дверью.
– Ошибаешься, – резко высказывается Рад, так что аж вздрагиваю.
Медленно на носках прохожу мимо кабинета и останавливаюсь возле стеночки, решая стоит ли уйти сейчас что бы поспешить к Каю, или остаться подслушивать?
– Я дала тебе свободу действий, но и забрать могу. Не забывай кто здесь главный, – кажется цыганка решила угрожать ему.
Странное поведение для родственников, но в моей семье и хуже бывало, так что не буду с этим спорить. Где-то внизу хлопнула дверь, испуганно дернулась и не услышала часть ответа Рада, только конец фразы: «… знаю твою слабость».
– Я не боюсь потерять все, а ты боишься, мальчик мой, – уверенно отвечает бабулька, совсем не испугано.
– Ты ошибаешься.
Что-то громыхнуло, я вжалась в стену, смотря то на лестницу, то на дверь. Если меня заметят, будут проблемы, нужно уйти поскорей.
– Я слышала, чего ты добивался. Что бы волчица убила волка? Не глупо ли? На тебя не похоже. Так зачем?
Замерла, кажется все-таки стоит остаться.
– Это моё дело, – слышу спокойный ответ, но замечаю стальные нотки в голосе.
– Волки не те, кому можно доверять, мы с тобой хорошо об этом знаем, не так ли? – вздыхает цыганка.
– Я знаю, что делаю и с кем, и тем более не нуждаюсь в ваших советах, – все так же резко говорит парень.
– Это не совет, Рад. Я вижу многое, то что движет людьми тоже, и твой двигатель мне нравится.
Опять тишина, настолько долгая, что мне показалось там уже что-то случилось. Немного заерзала чуть в стороне от двери. Прижала вещи к груди, как же неудобно их держать, руки устают, особенно правая.
– Желание помочь, зачастую во вред себе. Поэтому не в клетке, с ней все по другому, – говорит бабка очень серьёзно.
Я что вопрос пропустила? О чем это они говорят?
– Что-то здесь не вяжется, – еле слышу его голос.
– А ты подумай, что бы было, если…
– Понял, исправлю, – прерывает ее резко.
– Нет, тебе лучше держатся в стороне. Она нужна нам, пока Андрей не закончит с опытами.
– Я знаю.
– Целой, Рад. Так что потерпи еще хотя бы неделю, может сможешь вытянуть от нее хоть немного правдивой информации. Ты меня понял? – скрипнула дверь и начала открываться.
Застыла, понимая, что, если повезет меня могут и не заметить. Дверь открывается в коридор, я с той стороны, что, открыв ее, меня не видно. Застыла надеясь на везение, и оно мне помогло. Бабка вышла в коридор, но не заметив меня смотрит еще в кабинет.
– Рад, – зовет бабулька, – помни что главное.
– Я помню, – отвечает где-то в кабинете охотник.
Бабушка поворачивается и спускается по лестнице. Она видела меня или просто забыла закрыть дверь? Какая разница, Рад же все еще в кабинете, с него видно лестницу, уйти незамеченной будет тяжело. Шелестят бумаги, он что-то там делает, пока я стою и не знаю, что делать. Нужно было сразу уйти, но чёртово любопытство. Как же часто оно выходило мне боком, взять хотя бы поездку в Белый Клык, вечер на рождество и ночь смерти Кристины. Я не учусь на собственных ошибках, безнадежна.
Слышу, как он встает из-за стола и медленно идет к двери. Не дышу, сердце громко стучит в висках, мне кажется он его тоже слышит. Берется за ручку двери, вижу, как она поверстается. От напряжения даже глаза болят. Резкий рывок и дверь нас больше не разделяет. Его рука больно сжимает шею, так что от испуга отпускаю вещи и царапаю ее в попытке выбраться.
– Ну приветик, красотка, – шепчет, находясь очень близко от моего лица.
– Отпусти, – рычу, вдавливая ногти в его руку.
– Думал у меня крысы завелись, а это всего лишь ты, – говорит, улыбаясь с иронией.
– Отпусти, Председатель сказала…
– Она много говорит, и все не по делу. Ты знаешь, ты же подслушивала. Вопрос в том, как долго и что поняла? – прерывает меня.
– Я поняла, что мне нужно идти. Убери от меня руки! – резко толкаю его обеими руками, и он наконец отпускает.
Беру себя в руки, делаю вид что не боюсь его, никого не боюсь. Спокойно нагибаюсь и собираю вещи и обувь. Гордо поднимаю подбородок, хотя шея и болит и намеренно не спешно обхожу его, направляясь к лестнице.
– Это моя любимая, – забирает со стопки одну из черных футболок.
В любое другое время я бы просто пошла дальше, но здесь мне как стукнуло. Не знаю, может просто слишком сильно убедила себя, что не боюсь ничего? Вырываю с его рук футболку и прижимаю к себе.
– С тебя не убудет, новую купишь, – холодно бросаю, спускаясь по лестнице.
– Такой ты мне нравишься больше, – слышу странную фразу наверху лестницы, когда уже почти дошла до входной двери.
– А ты мне вообще не нравишься, – говорю, выходя и захлопывая за собой дверь.
***
До дома Председателя несусь бегом, так что прибегаю туда уже запыхавшись и еле живая. Легким мало места в груди, в боку колет. В дверь не захожу, нельзя появляется там в таком виде. Отдышалась, подхожу к двери, ее открывает прямо перед мной Артур.
– Где ты была? – спрашивает недовольно сразу.
– Вещи брала, как сказала Председатель, – показываю ему свою ношу и захожу внутрь.
– Долго ты, – бурчит, пока оглядываюсь по сторонам, – давай сюда.
Он тянет руки к моей ноше, но я не отдаю ему ничего. Эти вещи моя путевка к Каю, предлог, по которому я могу к нему подойти. Черт с два, я ему ее отдам! Оглядываю гостиную, кухню, весь первый этаж. Кай на втором?
– Где он? – теряю терпение, спрашиваю напрямую, хотя знаю, что здесь везде камеры.
– Даша, – шипит, кивая на угол где спрятана камера.
– Все в порядке, – с нетерпением давлю на него взглядом.
– Ладно, – все-таки сдается и ведет меня к двери в подвал.
– Зачем они…
– Следи за языком, – бурчит, открывая мне дверь.
Сбегаю вниз по лестнице и останавливаюсь на мгновение. Кажется, Артур не шутил, когда говорил, что в каждом доме есть камера в подвале. Они положили его на старый матрац, поверх пола в этой камере. Поменяли одну тюрьму на другую.
– Вот так будет лучше, – говорит с гадкой улыбкой Андрей, устанавливая капельницу з желтой дрянью.
Виды пыток тоже поменяли видать, мне бы промолчать, но я не могу. Почти бегом вбегаю в эту клетку, чуть не сбив охрану в виде трех охотников с ног.
– Что ты делаешь? Зачем? – почти срываюсь на Андрея.
Смотреть в низ, на оборотня страшно, хотя его и перемотали бинтами, словно мумию. Его лицо серое, он без сознания. Точнее я надеюсь, что без сознания, эта дрянь заставляет корчиться от боли и кричать-нечеловеческая пытка. Глаза закрыты, избили его твари.
– Даша, – выдыхает он, слегка отходя от капельницы.
– Председатель не говорила ничего о том, чтобы ему ставили эту дрянь!
– Но…
– Она права, я не говорила, – слышу голос бабульки и разворачиваюсь к ней.
Она сидит на кресле в углу, неужели все время была здесь?
– Это вы приказали? – спрашиваю почти не веря.
– Оборотни опасны, деточка. Особенно такие как он, мы просто играем на опережение. Или ты хочешь, чтобы он вырвался и поубивал здесь всех? – ее голос спокоен, карие глаза бесчувственные.
Почему я думала, что она не такая, как все? Ее внешнее спокойствие и пожилой возраст ввели меня в заблуждение. Похоже я совсем не умею разбираться в людях.
– Тогда почему меня вы за эту решетку не посадили, как дикое животное? – не могу себя остановить, прекрасно зная, как это выглядит со стороны.
– Ты не такая, Дарья. Ты не сможешь убить, я это ясно вижу, а он может и убивал. Многих, очень многих. Он опасен, ты – нет. Отдай одежду Андрею и иди сюда.
Она холодна, приказывает мне словно своим охотникам. Поджимаю губы, не хочу ее слушать, я не пешка в их руках.
– Даша, – мягко пытается забрать у меня одежду врач.
Оглядываюсь на цыганку, а затем на оборотня. Она знает, что он моё слабое место, как раньше до этого была Тася.
– Я сама, – рычу, опускаюсь на колени возле матраца.
– Может лучше я? Он же все-таки… – бурчит над ухом Андрей.
Не слушаю его, сама одеваю Кая, не обращая внимания ни на шепот, ни на глумливые высказывания. Натянула трусы, штаны, даже носки надела.
– Верх не надо, мне еще его два раза перевязывать, – останавливает меня врач.
Нерешительно сжимаю футболку в руках. Неосознанно оттягиваю момент разговора с Председателем. Она будет мне угрожать, как Рад с Тасей, слишком хорошо знают мою слабость. Киваю на слова доктора, откладываю обувь и одежду в сторону, специально в дальний угол, что бы пришлось наклониться через матрац. Во время этого на мгновение сжимаю его руку, вместо слов и обещаний, в знак поддержки. Даже если без сознания, даже если не знает и ненавидит меня, хочу, чтобы он чувствовал – я на его стороне, помогу выбраться отсюда. Мне ли не знать, что такое отчаянье? Что такое знать, что кругом одни враги и убежать не получится. Председатель не знает в каком аду я побывала после неудачной попытки побега. Она забрала меня из дома Рада только через три дня, и это были самые долгие три дня в моей жизни.
Медлить больше нельзя, мои пальцы еле касаются его в последний раз, мне даже кажется, что они двигаются. Поднимаюсь и говорю себе сильной быть. Подхожу к цыганке, она хлопает по стулу рядом, но я не слушаюсь.
– Мне не нравится то, что с тобой происходит. Твой характер портится, видать Рад весьма заразен в этом плане. – она улыбается, тошнит уже от их улыбок.
– Если это все, можно я пойду? У меня бессонница, хочу поспать немного.
Спрашиваю только для проформы, сама уже направляюсь к выходу с подвала. Цыганка хватает меня за руку, останавливает.
– Не ври, все твои чувства на твоем лице. Если Рада ты смогла немного обмануть, то меня не сможешь, – ее карие глаза смотрят как будто в самую душу.
Вздрагиваю, освобождаю свою руку, прикусываю язык, что бы не ляпнуть ничего лишнего. Мои чувства – только мои, никто не может знать лучше меня, что творится со мной. Мы молчим, смотря друг другу в глаза, она отводит взгляд первой.
– Иди, ты и правда не спала, – вздыхает, смотря на камеру, словно на шов по телевизору.
Бросаю взгляд туда, Андрей обрабатывает лицо Кая, слегка успокаиваюсь и наконец иду на выход.
– Даша, – останавливают на лестнице слова бабки, – надеюсь ты понимаешь, что тебе больше нельзя к нему приближаться?
Ничего не отвечаю, даже не поворачиваюсь, просто молча выхожу с подвала.
– Ну как? – спрашивает Артур, но я только от него отмахиваюсь.
Мне нужно побить наедине, нужно успокоиться. Поднимаюсь в свою комнату, закрываю дверь и сразу же иду в ванную. Снимаю одежду, тяжело дыша носом, так как будто снова пробежалась много. Смываю с себя грязь, как будто это может очистить меня по-настоящему. Открываю упаковку со снотворным. Хочу, чтобы этот день скорее закончился, беру сразу три, глотаю и запиваю водой. Ложусь в кровать, укрываюсь с головой, так даже кажется, что никто не смотрит за мной. Долго жду пока начнет действовать лекарство, она заглушает вину. Люди продолжают страдать из-за меня, было лучше, когда страдала только я.
***
Лето, жара, кожу жжет от загара. Почти весь день провожу на улице, два громилы возле двери в подвал как бы намекают что бывать в доме долго мне нельзя. Да еще цыганка, от ее постоянных взглядов уже кожа чешется. Почти все свое время провожу в комнате – сплю. С такими темпами снотворное все по назначению использую, а не для диверсии.
– Ты что хочешь сказать, что это нормально? Он уже третий день без сознания! – чуть ли не кричу на свою няньку.
– Заткнись, – шикает на меня Артур и берез под руку уводя подальше в парк.
– Что заткнись? Почему я вообще должна верить твоим словам, что его там не пытают или вообще убили? – нервно выдергиваю себя из его хватки.
– Ты вообще, что ли на голову пришибленная?! – возмущается и снова пытается утащить меня подальше от людей.
– А что? Чем докажешь? Меня же туда не пускают! – снова не слушаюсь, не даю себя утащить.
– Слушай, жив он, прекрати уже чудить и пить те таблетки. Они сводят тебя с ума! Вчера ты даже Рада послала, когда он за тобой пришел! Совсем сошла с катушек!
– Откуда ты знаешь о таблетках? – смотрю на него с прищуром.
– Андрей вчера признался, когда ты проспала большую часть дня. Ты явно с дозировкой переборщила. Заканчивай давай, хорошо?
– Это ты заканчивай мне здесь врать, хочу знать, что с ним! Под этой дранью который день держат, что он даже не просыпается! – хватаю его за футболку и чуть не рву ее, так сильно трясу.
– Тебя никто к нему не пустит, охрана там стоит не просто так, знаешь ли. Да и камеры, тебе что уже плевать на то что они могут узнать кто этот блондин на самом деле?
Умом я конечно понимаю, что он прав, что нужно его слушать, но сердце то не на месте, не знаю почему. Может правда таблетки? Беспокоюсь за этого альфа козла, а не стоило бы. Слегка успокаиваю его и перехожу с режима «разъярённая фурия» в режим «полудохлая ворона».
– Я знаю, прекрасно это знаю. Но…
– Что «но»? – хмурится.
– Время поджимает, а я толком не могу ничего придумать. Не знаю, что делать, не знаю вообще ли он жив, – сажусь на траву, плевать на платье.
Артур вздыхает, садится рядом, ложу голову на его плечо. Он дергает им, но после третьего раза перестает дёргаться – вот что значит дрессировка. Складывает руки на груди и снова вздыхает.
– Мне что его на смартфон сфотографировать? – сдается он в конце концов.
– Да! – оживляюсь.
– Таблетки не пей, – бормочет недовольно.
– Хорошо. Сделаешь сегодня? – настаиваю, дергая за руку.
– Ладно, – наконец соглашается, – но что ты там говорила о том, что не знаешь что придумать?
– А как ты думаешь? – позволяю себе иронию смотря на него уныло.
Наступает пауза, во время которой меня пытаются просверлить взглядом.
– Я не буду помогать вам бежать! – рычит сквозь зубы зло.
Делаю такой говорящий взгляд, мол у него уже нет другого выбора, нас уже связывает общая тайна.
– То, что я скрыл личность твоего блондина, не значит, что…
– То и значит, Артур! – настаиваю на своем.
– Нет, не значит! Ты даже не представляешь, о чем просишь меня! – со злости он даже на ноги поднимается и нервно ходит взад-вперед.
– Пока что я ни о чем таком тебя не просила. Просто докажи мне что он в порядке, этого мне хватит.
Видно пока что для этого разговора рановато, ничего, подождем до завтра. Интересно как скоро Андрей закончит свой эксперимент? Сколько у меня осталось и знает ли на самом деле о нем Артур? Если бы и знал, точно бы ничего не рассказал.
– Не понимаю тебя вообще: зачем спасать жизнь этого мудака? Я помню, как он вел себя с тобой, – напоминает о давних ранах, как это мило.
– Он и правда мудак. Но мудак, которого я знаю, – слегка улыбаюсь, представив, как бы он взбесился, услышав все это.
Ложусь на траву и смотрю в укрытое облаками небо. Красиво, почему люди так редко смотрят туда?
– Нас связывает наше прошлое, словно тебя и Тасю. Об этом невозможно забыть, а тем более смотреть как его убьют.
Артур не отвечает, он вообще не любит, когда я вспоминаю о волчице. Она его слабое место, как и моё. Точнее, как и была для меня. Похоже переносить предательство я еще не научилась, особенно не такое очевидное. По-прежнему время от времени ее для себя оправдываю, хотя было время, когда проклинала.
– Ты бы смог смотреть как ее мучают? Как пытают током, как раньше? Помнится, ты никогда не оставался на это увлекательное шоу, – не скрываю своей иронии и легкой ноткой презрения.
– Не говори о ней, – резко останавливает меня.
– Ты сам начал этот разговор. Мои отношения, тебя не касаются, как и твои – меня, – пожимаю плечами, делаю вид что мне все равно.
Лежу на траве еще какое-то время, Артур сидит под деревом, копается в своем смартфоне. Может своровать его? Смартфон в смысле? Позвонить кому, Марго, например? Кажется, я помню ее номер. Подмога – это конечно хорошо, но, если они пойдут таранить целый город все закончится ожидаемо – нас всех или убьют, или отдадут на эксперименты.
– Пойдем? – предлагает Артур в конце концов, когда солнце уже не видно за деревами.
Киваю только, поднимаюсь и мы по знакомому маршруту до дома Председателя. На подъезде к нему несколько машин, это уже настораживает. Дверь открывается и с дома выходит Рад в компании нескольких охотников. Он останавливается, увидев нас, от улыбки, подаренной мне становится жутко. Достает сигарету, закуривает, хотя я уверена, что не курит. Обращаю внимание на его руки, все костяшки сбиты в кровь.
– Артур, – начинает говорить, затянувшись, – я конечно сказал тебе следить за ней, но мне казалось это не значит проводить с все время рядом. С такими темпами ты и спать с ней будешь?
Он улыбается, еще одной жуткой улыбкой, мне это не нравится и пугает слегка. Охотник рядом ничего не говорит, но я вижу, что он напряжен. Наверняка боится, всего его боятся – он псих.
– А тебе какая разница с кем я буду спать? Главное, чтобы не с тобой.
Понимаю, что сделала огромную ошибку ляпнув подобную фразу Раду слишком поздно. Резко бросает сигарету и в пару шагов оказывается перед мной. Причем так близко, что приходится отклониться назад, чтобы смотреть в его злые глаза. Я не должна показывать страх, но я и не чувствую его. Похоже таблеточки специфические, явно недоработанные. Смотрит мне в глаза, я смотрю ему в глаза и молчим, заставляя молчать и остальных. Кажется, только под действием лекарств начинаю слегка понимать его, видать начинающий шизофреник встретил прогрессирующего.
– Хочешь меня? Так возьми. Или кишка слаба? – говорю ему с легкой ухмылкой.
Рад уходит, нет бежит как жалкий трус, не по крайней мере мне так кажется. Поворачиваюсь к Артуру, хватаю за руку и тащу обратно в парк, хотя прекрасно знаю, что псих еще не уехал.
– Это что еще было? – выдал мой почти что друг и почти что спаситель.
– Что именно? Я как-то не понимаю, о чем ты говоришь, да и не важно это.
– Я о том, что ты ему сказала! Серьёзно – заканчивай с этими таблетками, а еще лучше давай из сюда – сам заберу! – руки свои протягивает настойчиво.
– Ладно, потом сам их у меня в спальни заберешь. Сейчас мне не до этого, я хочу от тебя другого!
– Чего ещё? – даже отошел от меня бедненький.
– Я должна увидеть Кая, немедленно! И ты мне в этом поможешь! – говорю уверенно.
– Ты с ума сошла?! Там охрана, камеры, да еще и Андрей наверняка! Как я тебя туда проведу?! – разорался он здесь, среди деревьев!
– Ну как-нибудь проведешь! Я в тебя верю! – хлопаю его по плечу и решительной походкой направляюсь обратно к дому.
– Стой! Стой я сказал! – кричит мне в спину, пока не догоняет.
– Я на тебя надеюсь, – говорю ему с придыханием.
– Вот какое ты надеешься? Я же охотник, ты забыла? С чего я должен тебе, зверю, помогать? – кричит он недовольно.
Резко останавливаюсь, хватаю его за плечи, да еще и обнимаю через мгновение. Как раз мимо машина Рада проехала – выкуси кобель хренов!
– Ты моей смерти хочешь, да? – мрачно интересуется парень.
– Не дрейф, я тебя с собой заберу! – говорю ему уверенно, хотя точно блефую.
– Никуда я не пойду и в этом балагане участвовать не собираюсь! – решительно говорит и повернувшись пытается уйти.
– Ты не охотник, ты человек. Хреновенький, но человек! В отличие от Рада, ты понимаешь, что такое плохо, а что хорошо. Ты спас Кая, я тебе безмерно благодарна за это.
– Что значит «хреновенький»? – обернулся Артур на моё высказывание.
– Ты про женскую солидарность слышал? С Тасей ты повел себя как последний козел, так что да – хреновенький с тебя человек!
Оборачиваюсь и иду к дому, давя улыбку, Артуру не остается ничего другого как пойти следом.
– Это безумие, ты просто не сможешь этого сделать! В конечном итоге будет плохо нам обоим, – говорит он почти что на ухо.
– Не бойся, у меня есть план. Все что тебе нужно это вывести Андрея с подвала и отвлечь его вместе с охранниками на некоторое время.
– Они не отойдут от двери.
– А я и не собираюсь входить через дверь, – шиплю ему и решаюсь пойти в зону действия камер.
Мы вошли в дом, но все пошло слегка не по плану, нас встретила председатель.
– Ну как погуляли? – спрашивает она с улыбкой наливая нам лимонад в стаканы.
Артур бурчит что-то не членораздельное, избегает взгляда цыганки. Это естественно очень удивляет бабулю, и она насторожено смотрит на меня.
– Шикарно погуляли! – улыбаюсь ей и оборачиваюсь что бы показать шикарные зеленые пятна от травы на сзади на платье.
Как эффектно бабка и Артур поперхнулись лимонадом, так что чудом меня не задели. Главное, чтобы бабка лишних вопросов не дала, будет не тот эффект, а так она все сама додумает. Беру бедного парня за руку и подвожу к лестнице.
– Пойду постираю, а то еще завтра одевать его грязным не хочу. Хотя это бессмысленно, да котик?
Котик нервно кашлянул, сверкая злобными глазами. Это нам еще радоваться надо, что здесь Таси нет. Оборотни ого-го какие ревнивые, но я об этом ему не скажу.
– Я тебя убью, – говорит еле слышно, только что бы я слышала.
– Я тебя тоже люблю, – говорю громко, чтобы все услышали.
Бабка за сердце схватилась. Инфаркт? А, нет, не повезло! Хорошие таблетки, очень хорошие!
Подскакивая на каждой ступеньке направляюсь в прачечную на втором этаже. Там всегда полно грязной одежды, подпираю дверь старой стиральной машиной. Но мне нет дела до этого, меня больше интересует маленький лифт в подвал, где раньше стояла стиральная машина. Кажется, его шахта проходит до самой камеры, точно не помню, так что придётся рисковать. Снимаю туфли, для страховки забрасываю одежду в стиральную машину и в сушильную заодно. Открываю дверцу и залажу радуясь, что похудела, точно бы застряла, если была тех же размеров что и раньше. Спускаюсь медленно, боюсь свалиться и наделать шуму. Темно, ничего не видно и кажется начинается клаустрофобия. Когда наконец пальцы нащупывают дно, понимаю, что лифт с той стороны заварили. Кажись я застряла, причем так конкретно. Начинает душить паника, или это пространство давит на меня? Решаюсь на небольшую глупость – прыгаю, надеясь, что сварка слабая, и я пробью ее своим весом. Вот если бы вес остался прежним, точно бы получилось с первого раза, а там только с третьего. Это произошло так неожиданно что даже не успела сгруппироваться и чуть не убилась, падая на бетонный пол. Ногу так ушибла знатно, еле стон сдержала.
Кое как села что бы осмотреться в полной темноте, как меня резко развернули за плечи. Даже пикнуть не успела, как почувствовала чужие руки, прижимающие к себе, а точнее к голому торсу. В нос ударил знакомый аромат, сдавленно вздохнула и меня прижали к себе еще ближе.
Почему-то я думала он разозлится, будет ворчать, ругается и обзываться. Пилить мозги вопросами и требовать объяснений, но он ничего из этого не сделал. Просто обнял, как будто все понял, абсолютно все. На глаза навернулись слёзы, его объятья как будто говорят: успокойся, я рядом, теперь ты можешь не быть сильной, теперь я защищу тебя.
