Текст книги "Верь (СИ)"
Автор книги: Мария Власова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)
– С тобой играть? Нет, я больше не буду играть в твои игры.
Кай сам ссадил меня со своих колен на диван рядом, а сам поднялся, оставив меня там сидеть одну. Так холодно и зябко стало вдруг, что обнимаю сама себя за плечи. Не понимаю, о чём он говорит, почему мои игры? Разве это не он, все время не мог разобраться в себе из-за связывания? Разве это не он обзывал и доводил меня раньше? Разве не он распалил меня в этой комнате, на этом до боли знаком столе, а потом унизил сравним чуть ли не с шалавой?
Резко вдыхаю, его магия, связывание и пелена желания отступила на второй план, словно сознание резко прояснилось. Я должна реагировать не так, не должна убегать – это слабость, это моё поведение из прошлого. Разве я не стала сильнее? Даже Раду смогла дать отпор, а ему не могу? Чем они отличаются друг от друга? Чем?!
Кай открывает холодильник, тот, как и раньше пуст, только соусы и остались после того, как я испорченную еду выбросила. Затем оборотень во всю хозяйничает на моей кухне, осмотрев все шкафы находит спагетти в упаковке и пачку фарша в морозилке, все это ещё я покупала. Набирает воды в кастрюлю, ставит на газовую плету. Он собрался приготовить у меня дома спагетти? Ощущение неправильности происходящего бьет по мозгам, в моей семье всегда готовили в основном женщины, а здесь он так запросто хозяйничает на моей кухне, как у себя дома.
– Что ты делаешь? – спрашиваю, оставаясь сидеть на месте.
– Готовлю нам ужин, как видишь. Я бы мог заказать еду, но увы забыл деньги дома. Так что ты первая узнаешь, умею я готовить или нет.
Он поворачивается ко мне на последней фразе и улыбается. Всего одна улыбка. Всего одно мгновение, а затем поворачивается обратно к плите, режет лук на разделочной доске. Если бы не этот поцелуй у стенки, его внешность, голос, запах в конце концов – я бы решила, что это не Кай. Он правда только играет? Как можно так играть? Эта улыбка, она… настолько нежна и полна любви и чуть ли не обожания, что меня даже слегка выворачивает. Нет, нет, Кай на подобное не способен. Он просто не может быть таким, этот ходячий взрыв эмоций и эгоизма не может быть таким на самом деле. Продолжает свою игру или… Я не знаю, что может значить это «или», точнее не хочу знать. Может просто проверить?
Нож стучит по столе, вижу только его спину, потому поднимаюсь с дивана, но не спешу подходить. Окидываю его снова оценивающим взглядом, широкоплечий, накаченный и хорош собой, может этого мои гормоны идут против веления разума? Если это так, то почему этого с Радом не было? Он же тоже хорош собой и делал со мной все то же, но иногда в разы хуже. Может Кай нашёл ко мне особый подход? Но разве действия бывшего блондина сильно отличаются от поведения охотника? Они одинаково жестоки были со мной, но к Каю меня тянет, не только физически. Будет глупо отрицать это, пускай и так сильно хочется. Части меня нравится и тот новый Кай, совсем чуточку, совсем немного… но этого достаточно что бы заставить меня нервничать. Самое странное, что теперь понимаю, что старая версия мне нравилась куда сильнее чем я думала. Это так жестоко и глупо думать о нем, как о новой модели мобильного телефона, сравнивать старого и нового, словно он и не один человек вовсе. Но разве я могу что-то с этим поделать? Я не могу понять, почему он так резко изменился! Не могу… или не хочу? До такой степени, что продолжаю играть по его правилам. Это его игра, что бы там не говорил и в чем меня не обвинял. Когда я с ним играла? Когда его чувства разбивала и унижала, как он меня?
Беру фарш и ставлю его в микроволновую печь на разогрев. Делаю это намеренно медленно и уверенно, словно доказывая ему, что присутствие рядом ничего для меня не значит.
Не глупо ли веду себя?
Ставлю сковородку на огонь, наливаю немного масла, пока оно горит, подхожу к раковине. Где-то там должна быть моя заначка, нахожу ее – слегка начатую бутылку красного сухого вина. Выпить – это то. Что мне сейчас нужно. Откупориваю ее и без лишних раздумий хлебаю прямо с горла. Пью не долго, ибо самопровозглашённый повар забирает у меня попойку.
– Вот чёрт! – ругаюсь, когда после этого действия вино стекает по бороде.
Не успеваю его вытереть, потому что, отложив бутылку с вином в сторону обнаглевший оборотень хватает меня за талию. Притягивает к себе и это все только для того что бы слизать остатки вина с моего подбородка. И это реально все, в следующе мгновение отпускает меня и снова возвращается к готовке. Стою, облизываюсь, понимая, что только что мне в голову ударил не только хмель. Протягиваю руку за бутылкой, выпеть захотелось ещё больше, но оборотень сразу же переставляет бутылку на свою столешницу, так что забрать ее не могу.
– Не пей на пустой желудок. Ты, когда в последний раз ела? – играет со мной в заботу альфа, не отрываясь от своего занятия.
Лук нарезал и вбросил в подогретое масло на сковородку, наблюдаю за этим и молчу. Позавчера, блинчиками со снотворным, но ему знать это незачем, вообще быть таким со мной незачем. Его забота больше вызывает раздражение и желание от него избавится, чем благодарность.
Кай не тот человек, который стал бы делать такое не то что для меня, даже для кого-либо другого. Он же эгоист, всегда таким был, так зачем делать вид что ему есть дело до кого-то кроме себя?
Правильно, он играет со мной, на моих чувствах и доверчивости – жестокий гад! Кай берет в руки спагетти, пока вода в кастрюли кипит. Она не одна в своем порыве, я тоже закипаю. Было уже такое, говорил он со мной так, когда Юркой прикидывался, чтобы позлить меня, или просто для забавы. Это жестоко, хотя бы потому, что его поведение больше не напоминает мне Говерлу. Кай вытиснил его, стер из памяти и сердца, а все потому что эгоистичный гад, знает, как меня завоевать. Знает ко мне особый подход, словно психолог или манипулятор. Но я ведь тоже знаю, как его сломать.
Подхожу к нему со спины, когда берется натирать на терке морковь. Решится на небольшую глупость очень просто, если вспомнить что он делал со мной то же самое. Провожу рукой по его спине от талии до самой шеи, делаю это затаив дыхание, ожидая что он вот-вот взорвется. Не взорвался, даже похоже совсем не заметил этого.
Да ладно? А если так? Делаю к нему шаг в притык, понимая, что дыхание сбилось и он это заметил, но опять же не отреагировал. Прижимаюсь к его спине, руками медленно обнимаю снизу за талию, легко и совсем ненавязчиво, но весьма значительно. Прижимаюсь лбом к его спине, чувствую себя слегка отвратно и не совсем понимаю, что именно делаю. Он останавливается, мне даже кажется, что не дышит. Вот так тебе, чувствуй то же самое что и я! Страдай из-за меня так же, как я страдаю из-за тебя! У меня даже на лице улыбка появляется от мысли, что этому гаду совсем скоро сделаю больно.
– Что ты делаешь? Сядь, я все скоро сам приготовлю, и мы поедим, – его рука убирает мои руки с его талии, а слова заставляют отшатнуться назад.
Такое впечатление, что я ему навязываюсь. Серьёзно, я навязываюсь ЕМУ!!! Человеку, который сам недавно меня на колени к себе усадил, силком поцеловал, а теперь и накормить хочет! Смотрю на скворчащую сковородку сгорая от желания выплеснуть ему в лицо ее содержимое. Кажется, больно сделал только он мне, а не я ему. Руки подрагивают от напряжения, хочу врезать ему, бить пока вся эта новая дурь не выйдет с него вместе с кровью, отомстить за то, что снова заставил себя легкодоступной чувствовать. Не хочу больше себя так чувствовать, это все он со мной сделал, это связывание!
– Уходи, – требую у него, стараясь убрать с голоса дрожь.
Он не отвечает, даже не отмалчивается, просто занимается делом. Микроволновая печь дает сигнал, и он просто идет и достает фарш с нее, словно нет меня и моих слов и никогда здесь не было. Сковородка скворчит, макароны варятся – нет смыла отворачиваться от меня дальше, но он все равно стоит спиной ко мне. Кажется, я схожу с ума, он сводит меня своим непонятным поведением. Хочу старого Кая, которого можно просто ненавидеть, а не чувствовать все эту приторачиваю гамму чувств. Если так не получается вернуть мне его, то я знаю способ, жестокий и для меня, и для него.
– Ты снова пытаешься вести себя, как Юра? – говорю это с улыбкой, ударяя его по-больному мозолю.
Поворачивается сразу же. В этот раз меня решили наградить за старание холодным взглядом голубых глаз. Но это не тот взгляд, в нем нет всех тех чувств, которые я привыкла видеть в его глазах. Ну же, избавь меня от всего этого! Разозлись, снеси все вокруг в порыве своей ревности, можешь даже ударить – разрешаю. Ненавидеть тебя куда проще, чем… любить? Я уже говорила эту фразу ему, здесь. Для меня это было, словно как вчера, раны в душе ещё совсем не зажили. Наоборот кровоточат ещё сильней. Так почему же он так спокойно смотрит на меня, хоть взгляд холодный?
– Даша, – его взгляд и слегка дрожащий голос заставляет отшатнуться назад ещё больше, так что натыкаюсь на стол.
– Что? – выдыхаю, чувствуя эффект дежавю.
– Я никогда не пытался вести себя, как брат, или кто ещё другой. Мне не нравится то, как ты сравниваешь нас. Я это я, а ты это ты. Сколько раз я тебе должен сказать, что ты перестала себя так вести? Повторю столько сколько нужно, только что бы ты перестала навязывать мне свои игры.
Отходить некуда, ноги упираются сзади в стол – ненавижу его, потом обязательно сломаю его снова. Он не флиртует или издевается, слишком серьёзен. Настолько что я и правда начинаю верить его словам и ощущать себя неким подобием мрази, или тех девушек, которых всегда презирала, что крутят парнями, как хотят. Я же не такая, просто… поступаю так? Что в моих действиях отличается от того портрета, что вырисовывается в голове после его слов? Совершенно ничего: сначала обняла, потом словами сделала больно. Если смотреть с его точки зрения я некое подобие соблазнительницы, эдакой стервы и все той же легкодоступной суки. Это Я, с ним играю, это Я ему голову закрутила, это Я непонятно чего хочу!
Мои руки сжимаются в кулаки, уже знаю куда именно его ударю сначала, моя так сказать новая стервозная цель нашла место для удара колена. Сейчас я ему устрою игру! Ведь я и правда истеричная стерва, не понимающая его тонкую душевную организацию! Чёртов кобель!
Делаю резкий шаг, чтобы замахнутся, но у меня получается очередная ошибка. Меня просто берут за подмышки и садят обратно на стол, словно раскапризничавшегося ребёнка. А весила бы я как раньше – ничего у него бы не получилось. Ну я же стерва, что мне терять? Ударить я попыталась, точнее хотя бы оттолкнуть – не получилось. Он сильнее, даже после ранения легко берет моё лицо в ладони и не обращает внимание на то, что пытаюсь убрать его руки от своего лица.
– Как раньше уже не будет, Даша. Что бы ты не сделала, я не буду играть в твои игры больше.
С какой миной серьёзной он мне все это говорит! Словно я здесь глупый ребёнок, которому взрослый что-то объясняете. Оправдываю это звание легкой пощёчиной, которая не делает ему больно, а мне не приносит удовольствия. Сжимаю его руки, вонзаю ногти в кожу – не реагирует.
– Какие игры? Какие к чёрту игры?! Когда я с тобой играла? КОГДА?!
Кричу на него, ибо нервы на пределе. Мне достало то, что нужно сдерживаться и прятать истинные чувства. Хочу взорваться, высказать все, показать, что он со мной сделал. Что бы этой сволочи хоть немного стало стыдно. Что бы перестал издеваться! Это все уже было, в этой комнате, на похожем столе, он между моих ног, до неприличия близко. Мерзкие слёзы текут по щеках, как же они мне надоели. Я не слабая, я сильная, а они лгут.
– Я поверила тебе, – голос слегка сорвала, потому почти что шепчу, смотря в его до безобразия красивые глаза. – Никогда не лгала и не претворялась по поводу своих чувств. Это ты, творил что хотел, все выбрать не мог, чего хочешь на самом деле. И сейчас решил поиграть со мной в очередную свою игру? Так я тоже не играю, с меня хватило и первого проигрыша. Убирайся отсюда!
Кай резко вдохнул, так что я сразу поняла сколько ярости сейчас он сдерживает. Даже по напряженным мышцам на лице видно, насколько зол, но молчит.
– Прекрасно, мы оба наигрались в наши игры, – делает ударение на последних словах, явно намекая что тему эту открывать больше не хочет. – Закончим на этом?
Отпускает моё лицо, но я не отпускаю его руки, хватаю за запястья, и удерживаю, когда дергается назад.
– Куда это ты? Дальше в свою безразличность играть? Нет, давай закончим все по-другому. Извиняйся!
– За что? – вот тебе святая невинность.
– Я доверилась тебе, а ты… правда не знаешь? – лучше я бы его сразу отпустила.
Истерическая улыбка приклеилась к моим губам, даже чувства свои прятать не могу. Сжимаю его руки на мгновение со всей силы, а затем отталкиваю от себя. Спрыгиваю со стола, только что бы схватить его и бросить в стену за диваном. Он не останавливает меня, просто молча смотрит на то, как я ломаю стол, разламываю столешницу и отрываю ножки. К концу остаются только дрова из сломанных ножек и щепки, а я еле стою на ногах, меня шатает. Чувствую бездонную пустоту, перед глазами черные мушки, спотыкаюсь на ровном месте и падаю прямиком ему в руки. Подхватывает меня, словно куклу, пытаюсь двинуть ему хоть разок, но слишком устала. Ощущаю его тепло всего на мгновение, такое долгое и вязкое, что просто не могу, не схватится за его футболку. Он пытается уложить меня на диван, а сам уйти.
Как же мне хочется, что бы вместо стола был он.
– Спагетти подгорают, – говорит глупую отмазку он, отрывая мои онемевшие пальцы от своей драгоценной одежды.
На меня находит апатия, такая сильная, что я почти засыпаю. Смотрю перед собой и ничего не вижу. Внутри так пусто, хочу заполнить эту пустоту чем-то. Организм подсказывает верный способ – едой, но еды нет, только та, что он готовит, а ее есть гордость не позволит. Когда же он уйдет? Когда? Хочу зарыться с вой панцирь, порыдать вдоволь и не в ущерб своей гордости, но не могу, потому что он здесь. Шарю рукой по дивану, нахожу свой мобильный телефон, на оборотня за готовкой принципиально не смотрю. Позвонить мне он не даст, но сообщение я могу послать и без него. Нахожу Марго в записной книжке, печатаю сообщение.
«– Вы своих детей не кормите совсем?» – набираю почти что безразлично.
Она отвечает быстро, как будто только и ждала что я напишу.
«– Кормлю. В смысле?»
«– Тогда почему ваш сын до сих пор здесь? Я же просила вас его забрать. Почему вы не пришли?» – последнее сообщение почти что с яростью.
Набрала и отставила мобильный, стараясь остыть.
«– А что, что-то случилось?» – следующее сообщение Марго чуть не заставило бросить мобильный телефон в стенку.
«– Нет, блин! Не случилось!»
«– Так случилось или нет? Он тебя обидел?» – совсем без сочувствия отписала взрослая женщина.
Так ещё смайлик с большими глазами поставила, так что я прикусила губу, чтобы не высказаться о том, что я думаю.
«– ЗАБЕРИТЕ ЕГО!» – печатаю в капсе, что бы хоть как-то показать степень своего отчаянья
«– И КАК Я ЭТО ПО-ТВОЕМУ СДЕЛАЮ?!» – пришел мне ответ почти мгновенно, на что я застонала в голос.
«– Придумайте что-нибудь, парней позовите, да хоть что-то сделайте. Не могу я так больше!» – почти умоляю в этой женщины.
Следующего ответа я ждала довольно долго, настолько что уже начала надеяться на адекватность этой женщины.
«– Сами друг друга выбрали, сами и разбирайтесь!» – выдало новое сообщение.
– Что?! – вырвалось у меня от всей бури эмоций, что вызвало у меня это сообщение.
Собралась писать ей гневный ответ, но меня и здесь обломали, телефон с рук силой забрали. Кай просмотрел всю историю переписок, словно имеет на это право с безразличным видом, а затем написал вместо меня сообщение и отбросил его в другую часть дивана.
Экран загорелся, на его сообщение пришел ответ. Потянулась на противоположный край дивана и посмотрела в историю переписки.
«– Спасибо Марго», – вещало сообщение которое напечатал альфа козел.
«– Не за что, сын», – ответ от Марго присланный сразу же.
Как только узнала, что он писал? Ну сейчас я ей напишу пару ласковых, но так и не написала. Диван за моей спиной прогнулся, а затем у меня снова забрали мобильный телефон и бросили дальше на диван. Не успела даже возмутится, как меня за талию ухватили и посадили к себе на колени.
– Что ты делаешь? Отпусти!
– Сиди смирно, тогда и удерживать не буду, – прокомментировал он моё поведение с видом мученика.
– Я могу сидеть сама, а не у тебя на коленях. Не пойму, кто здесь недавно говорил о том, что мы закончили наши отношения? Так держи слово и держись подальше от меня!
Упираюсь ему в грудь руками, словно о каменную стену. Его грудь вздымается медленно – совершенно спокоен? Как он может себя так вести? Как может так говорить, а тем более молчать?
– Мы закончили не наши отношения, – убирает волосы с моего лица знакомым нежным движением, – мы закончили играть друг с другом – это разные вещи.
– И что с того? Это не дает тебе права вести себя так со мной, распускать руки и читать мои сообщения.
– Не дает, – соглашается на это он так спокойно, что слегка теряюсь.
Берет меня за руку, сжимает ее, а затем прикладывает ее к своей груди, где под моей рукой бешено стучит сердце. Поднимает свою руку и прикладывает к моему, но я в последний момент дергаюсь в сторону и сваливаюсь с его колен на пол. Хочу подняться, но он тоже спускается на пол, обнимает меня со спины. Руки прижимают к себе за талию, пока дыхание щекочет шею, а губы нежно целуют возле ушка.
– Никаких игр больше не будет, все теперь серьёзно. В себе я разобрался окончательно, но ждать, когда это сделаешь и ты – не буду. Я больше не дам сбежать от меня, и никто и пальцем тебя больше не тронет, даже если захочешь этого. Я согласен на роль злодея в твоей истории, только бы ты была рядом, жива и только моя. Это всё что я хотел тебе сказать, а теперь давай есть.
Он отпустил меня, только для того что бы поднять с пола и усадить рядом с диваном.
– Знаешь, чего в твоих речах слишком много? Буквы «я».
– Пускай, – соглашается, привычным для нас обоих жестом убирая волосы мне за ухо.
– Меня это не устраивает, – хватаю его за руку, стараюсь достучаться в холодные глаза.
– Я знаю, – все так же спокойно говорит мне, стоя перед мной на коленях.
– И, по-твоему, это нормально, строить так отношения? – не скрываю своей злости.
Он поставил меня перед фактом, решил не то что права выбора, но даже права голоса.
– Нет, – соглашается спокойно и наклоняется вперед и слегка целует в губы, – но у нас ничего и нормальным не было. Даже любовь и та – ненормальная.
– Я не…
– Тихо, – закрывает мой рот ещё одним легким поцелуем, – не говори ничего, о чём потом горько пожалеешь.
Его слова что-то странное делают со мной. Не хватит сил описать то, что я чувствую и не хочу этого делать.
– Я уже жалею, о том, что не осталась в охотников.
– Ты знаешь, я бы никогда не ушел оттуда без тебя, – даже не думает показать, как мои слова задели его.
А ведь задели, должны были задеть – затем я и соврала ему, сказав их. Мне хочется сделать ему больно, ещё и ещё… Он решил все для меня, мотивируя только своей, как он выразился – ненормальную любовью. О том, что хочу я даже не спрашивал. Но не это меня задело. Больше ранило то, что, начиная наши полноценные отношения, он даже не подумал извиниться за ту всю боль, которую мне причинил. Сердце мне подсказывает – у нас все шло к этому, к этим ненормальным отношениям. Но, как Кай выразился, он не хочет ждать, когда я разберусь со своими чувствами, ему на них наплевать. Вместо короткого пути к моему сердцу, он выбрал длинный и тернистый, но ведущий в пропасть ненависти. Ну не козел ли?
Глава 14. Ближе
Глава 14.
Несколько месяцев назад.
Весь мир качается со стороны в сторону, или это я качаюсь? Не чувствую рук, а ноги в воде. Правая нога отдает жуткой болью, кровотечение конечно же никто не остановил. Из-за этого вода в тазике уже красная от моей крови. Холодно, мне так холодно. Они сняли с меня почти всю одежду, мотивируя тем, что зверям она не нужна. В одном нижнем белье, да ещё и водой облили.
Твари. Самые настоящие твари.
Губы не слушаются, все что могу ими делать это кричать и судорожно дышать. Они ведь не только со мной так делали, да? Сколько ещё подобных мне, или моему брату они здесь вот так подвешивали? Клетки и крюк, на который можно подвесить есть в каждом доме? От кандалов на руках и ногах остались следы, их заменили на веревки после первой моей встречи со стандартной пыткой охотников.
– Ну, как тебе? Нравится? – интересуется эта тварь, восседая на стуле и попивая виски прямо с горла бутылки.
Нравится, чёрт побери, как сильно нравится! Я плакала, ревела так, что все слёзы выплакала. Теперь осталась только ярость и злость, пограничное состояние, чувствую, скоро буду умолять что бы отпустили.
Интересно, а Тася умоляла? Когда он мучил ее перед мной, она только кричала. Как много из тех, кто побывал в этом подвале кричал и молил о помощи? Я утешаю себя тем, что они были настоящими оборотнями, возможно им не было так больно, как мне. Но ведь это не правда, боль она ведь одна, и вряд ли возможность обзавестись мехом и клыками делает тебя неуязвимым к боли.
– Ты будешь говорить, или нам ещё немного поиграть с тобой? – спрашивает Рад, не сводя с меня взгляда.
Молчу, просто потому что не могу нормально говорить, а умолять ещё не готова. Я только раз, всего лишь раз прошла через этот ад, а он уже заставляет снова? Не хочу, как же сильно я этого не хочу. Пытаюсь слезть с крюка, они заменили кандалы на веревки, после первой пытки. Охотники чуток перестарались с зарядом, и я отключилась от боли, но те несколько секунд перед ней были сущим адом. Мышцы во всем теле сокращались бесконтрольно, настолько сильно, что выгнули меня дугой и казалось, разрывали кожу.
– Артур, делай, – отдает приказ главный охотник.
Парень все время стоял слегка в углу, на представление которое из себя представляет моя пытка собралось не много охотников, но он смог затеряться. Подошел ко мне, поднял шнур от аккумулятора, смотрит на меня холодно и даже слегка виновато. Интересно, а сколько раз он вот так же Тасю пытал? Как часто она кричала и умоляла ее пощадить, а он продолжал, ради своего собственного удовольствия? Это ведь так похоже на охотников – заставлять оборотней страдать. Но все же, а где это связывание тогда? Где оно, и почему не работало с Артуром, а только с Тасей? Пускай она к нему и привязалась, но он то – нет, скорее уж стала рабой, благодаря этому, что в оборотней считается идеальной парой. Какая к чёрту пара, если вот такое происходит? Похоже эта штука не работает в любом случае.
– Просто скажи ему все, что знаешь. Хорошо? – говорит этот чёртов предатель, угрожая шнуром.
Мотаю головой, с меня хватит этой пытки, но ответить на вопросы Рада не могу и не хочу.
– Даша, ты же знаешь, как сильно это опасно для человека? Пускай мы и уменьшили напряжение, тебе все равно будет не сладко.
Рад говорит с улыбкой, такой гадкой что даже тошнит, или мне просто настолько плохо? Никогда не знаешь, когда жизнь покажется тебе невыносимой, но и на сто способен, только бы остаться в живых.
– Давай, – командует Рад снова, когда я не отвечаю.
Крик раздаётся сам по себе, я так испугалась, что закричала раньше, чем Артур его бросил. Слёзы затуманили взгляд, который устремлен только на кабель и никуда больше. Как они так могут? За что? За что мне все это?!
– Даша, я же говорил тебе, просто ответь на вопросы – и всё. Ты ведь одна из них – должна знать. Ну скажи мне, где он? Где проход? – он настойчив, как никогда.
Поднялся с кресла, подошел ко мне и ухватил за подбородок, заставляя смотреть на него. Он очень зол, настолько что даже моё тело на это реагирует, заставляя появится гусиной коже везде.
– Я… не знаю, – хриплю через силу и тут же получаю по лицу рукой.
Она горит огнем, кажется, что удар был настолько сильный, что кожа лопнула. Рад кивает и Артур отпускает кабель. В этот раз больно намного больше, а затем наступает темнота. Просыпаюсь уже в больнице, где Андрей осведомляет мне, что от пыток у меня остановилось сердце и меня с того света откачали. После этого меня больше не пытали, я не знаю почему, наверное, боялись, что я умру. Возможно рассчитывали добыть информацию другим способом – не знаю, у них не получилось.
Они спрашивали о потайном ходе к логову оборотней, о той пещере, через которую можно добраться высоко в горы. Проблема в том, что я не ориентируюсь в пространстве, при всем желании остаться живой, не смогла бы сказать, как туда добраться. Но разве охотников это интересует? Нет, им важен только результат. Почему меня после не пытали, только другим способом – не знаю. Может дело в том, что Председатель им запретила, может и в чем другом? Наверное, я никогда об этом не узнаю.
***
Я в рабстве, не в его, а своих чувств. Это какой-то бред, моё сердце так бешено стучит, щеки горячие от стыда. Мне стыдно. Он ведет себя, все так же отвратительно, а я все равно до безумия хочу поцеловать его. Это связывание, это оно, а что ещё может быть? Я же не такая, не иду на поводу в глупых мимолетных желаньях, все стараюсь поступать правильно. Вот и сейчас чувствую, что нельзя промолчать.
– Откуда мне знать это? – слегка улыбаюсь, отталкивая его от себя. – Все это только слова, Кай, а я ценю поступки. Твои же, в большинстве своем – отвратительны, как и ты сам.
Оборотень смиряет меня тяжелым взглядом, но ничего не отвечает. Даже когда поднимаюсь на ноги и пытаюсь уйти – ничего не делает. Мне даже на долю секунды кажется, что даст уйти, но он не дает.
– Я же сказал: хватит убегать! – рявкнула резко, а затем развернул меня и усадил на диван силой.
На мгновение мне даже показалось что перед мной старый Кай, вспыльчивый и страшный очень. Но только на мгновение мне, затем он снова нацепил на себя маску сдержанности и благонравия. Стоит над мной, уперев руки в бока, закрывая собой выход из комнаты. Как же ему нравится загонять меня в ловушку, такой самовлюбленный ублюдок.
– А то что? Что ты мне сделаешь? Ударишь? Побьешь, как когда-то? – упрямо поднимаюсь снова на ноги, бросая ему вызов одним взглядом. – Ты не первый и не последний, кто меня избивал. Были и те кто бы сильнее тебя, так что я не боюсь тебя больше.
– Я тебя никогда не бил, – говорит этот ублюдок и я срываюсь.
В этот раз он или не хочет, или не успевает среагировать. Ударяю ногой по колену, кулаком в живот затем даю локтем в ребро. В конце, когда он хочет меня схватить, сама его толкаю на диван и наваливаюсь на него сверху. Даже коленом в живот его бью, что бы скотине больно было.
– Не бил значит?! – не скрываю своей злости и шиплю ему в лицо. – Знаешь сколько раз мой папочка говорил что-то подобное маме? Много, много, раз… Может ещё скажешь, что я сама виновата? Вывожу тебя из себя, а ты так страдаешь бедненький?
Главное не выдавать, как на самом деле мне больно. Не только из-за его глупых слов, но и физически, его бить словно стену избивать – себе дороже. Костяшки, локоть, так сильно болят, просто ужас. Зажимаю шею руками, он даже сопротивляется ни капли, пока я почти что душу его.
– Это же я сама виновата, да? Или связывание, или кто ещё другой? Только не наш бедненький альфа, который и жизни реальной не видел, жил все время с золотой ложкой в жопе, пока я не появилась и не разрушала его жизнь.
Меня бесит в нем все, абсолютно все! Эти глаза больше всего, как даже в такой момент он может выглядеть красивым? Весь в ранах, взъерошенный и еле живой. А, как сейчас, выгляжу я? Как истеричка и конченая стерва? Ну да, так похоже на меня новую. Если бы мама увидела меня сейчас, она бы отчитала меня и спросила где Ваня и почему я ему зад не подтираю, а живу своей жизнью?
Каждый раз поступая эгоистично, как мне хочется, я чувствовала перед ней вину. Но когда же в последний раз чувствовала ее благодарность? Что она гордится мной и тем, какой я выросла? Не было такого никогда и скорее всего не будет. Может мне стоить пересмотреть не только свои принципы, но и жизнь в целом? Что я вообще забыла в этом городе, в этой комнате и с этим человеком?
Отпускаю его шею, резко выдохнув. Меня бесит что не отвечает, молчит и только смотрит на меня, до такой степени, что требую у него говорить, хлопнув по груди рукой. Он берет ее в свои две и сжимает, продолжая смотреть на меня не отрываясь.
– Ты не знаешь, как я жил раньше.
– Ну так расскажи мне, очень интересно будет услышать, как ты докатился до нашего связывания? Это твоя карма тебя так наградила? Не сомневаюсь, ты был очень плохим оборотнем! – стараюсь говорить едко, с сарказмом, что его задеть.
Глыба какая-то, честное слово! На лице вообще нет эмоций, или я их перестала понимать, потому что вижу только одним глазом? Злость уступает другим эмоциям, так что только делаю вид что ещё злюсь.
Кто его родители, настоящие, от которых ему достался такой драный характер и красивая внешность? Где они? Те свидетельства смерти, они его семьи? Когда говорила фразу о золотой ложке, я явно об этом не думала, возможно поэтому мне так стыдно. Или потому что я на нем сижу в двусмысленной позе?
– Я же говорил тебе, нет никакого связывания.
– Как это нет? Ты какой-то бред уже говоришь, честное слово. Объясни мне – тупой корове, как ты меня обзывал раньше, а то не понимаю.
Он вздыхает и резко дернув на себя за руку, как-то умудряется поменять нас местами. Разлегся на мне, как на постели, только уперся одной рукой возле меня, чтобы в лицо смотреть. Первые мгновения я даже дышать боялась, пока он свое лицо от моего не убрал. Как-то вместо серьёзного разговора у нас получается больше, как в прошлый раз. Если считать, что в прошлый раз все закончилось очень плохо, вполне нормально что я попыталась высвободиться.
– Прекрати вырывается, я не причиню тебе вреда, – говорит он спокойно, второй рукой убирая волосы с моего лица.
– Ну так отпусти меня! Я предпочитаю разговаривать, когда на мне не лежат! – зло шиплю, уклоняясь от такой знакомой ласки.
– Предпочитаешь сверху? – улыбается оборотень, давая мне сразу понять двусмысленность этой фразы.
Дергаюсь что бы дать ему пощечину слишком поздно, он сам поднимается и отходит на несколько шагов. Закрывает лицо руками, пока я, слегка не понимая его резкую перемену в настроения, сажусь чуть подальше. Он отходит к столешнице, забирает оттуда два блюда и подает одно из них мне.
– Давай поедим пока не остыло, хорошо? – говорит слегка сдавлено, садясь как можно дальше от меня.
Смотрю на тарелку с легким шоком, еда подана, как в каком-то ресторане. Он точно первый раз готовил? Мне вручают вилку, но я так и не могу себя заставить прикоснутся к этой еде. Кай тоже не ест, смотрит в свою тарелку и сжимает вилку с такой силой, что она гнется. Пытаюсь провернуть такой же фокус со своей, но у меня не получается. Сколько же у него силы, раз он и в таком состоянии может ее согнуть? В таком состоянии… Ранен, еле выжил, а я его ещё била. Пускай он и гад, но разве это правильно? Нужно было подождать пока не оправиться, а потом уже сковородочкой за все хорошее, как Кристину когда-то. Стыдно и совестно так себя вести.
