Текст книги "Чика (СИ)"
Автор книги: Марина Зимняя
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
– Алика, – бормочу себе под нос, отмечая как по его губам пробегает легкая ухмылка, отворачиваюсь.
Он высаживает их во дворе облупленной панельки. Тронувшись с места, открывает и свое окно тоже. Сквозняк вытягивает запах этих девиц из салона. Но я все равно прячу нос в вороте его кофты. Отмечая, что он пахнет очень даже приятно, чем-то древесным, дымным и достаточно терпким. Взгляд притягивают его руки, одна обхватывает руль, вторая спокойно лежит на рычаге коробки передач, время от времени меняя его положение.
– Тебе полегчало? – произносит с улыбкой скашивая на меня взгляд.
Сегодня он выглядит иначе. Несколько дней назад, когда мне пришлось почти до полуночи торчать с ним в поле, он был немного другим. Лохматым и слегка заросшим. Губы начинает покалывать от воспоминаний. Он тогда отдал мне телефон в качестве успокоительного и мне пришлось еще часа полтора сидеть в машине, пока он в потемках выпиливал кустарники и стаскивал ветки на край поляны. Сети не было, телефон оказался совершенно бесполезен. Я сидела и пялилась на него. Не знаю, почему смотрела… Просто смотрела, не отводя глаз и мне совсем не понравилось то странное ощущение, начинающее зарождаться внутри меня в тот момент. Это ощущение словно вязкий сладкий сироп затапливало мое сознание, и я с трудом удержала себя тогда, чтобы не коснуться пальцами его смуглой руки, так же спокойно лежащей на рычаге коробки передач, когда он вез меня домой.
– Почему ты плакала? Поссорилась с отцом?
Киваю и на всякий случай отворачиваюсь к окну.
– Куда тебя отвезти? На сегодня мой рабочий день закончен.
От его слов на душе становится еще более тоскливо. Я не хочу возвращаться домой. Мне нужно как-то продлить время.
– У тебя есть сигареты? – спрашиваю слегка прочистив горло.
Он молча вытаскивает из кармана пачку, протягивает мне.
Верчу ее в пальцах.
– Слушай, а ты не мог бы кое-что достать для меня?
– Что? – вскинув одну бровь, слегка удивленно смотрит на меня.
– Я хочу покурить, но только не это… – возвращаю ему сигареты.
– Да, ладно? – криво усмехнувшись, произносит он.
– Мне нужно расслабиться! Плохо мне… Понимаешь!? – не выдержав его брезгливого взгляда отвожу свой в сторону.
– А, что мне за это будет? – не долго поразмыслив выдает он.
– По-моему, между нами уже установилась своеобразная тарифная сетка, – ощущаю, как пальцы покалывает, а спину, выпрямившуюся в струну сводит от напряжения.
– Оплата вперед! – тут же съезжает на край проезжей части.
– Ты мне не доверяешь? – пытаюсь спрятать улыбку, но она все равно дергает губы, заставляя меня закусить нижнюю.
– Нет.
– Ладно, – подаюсь к нему и обхватив ладонью затылок, притягиваю его лицо к своему.
Закрываю глаза и захватываю его нижнюю губу слега прикусывая ее. Он тут же включается. Наш поцелуй выходит долгим, тягучим, выбивающим мое сознание из реальности. Я тону в его запахе, жадно впиваясь в слегка обветренные губы, скольжу по ним то медленнее, то быстрее. Дровосек тяжело дышит запуская руку под толстовку обхватывает мою талию и подвигает к себе. Второй рукой ныряет под мой топ, и я отстраняюсь.
– Только поцелуи, – смотрю в его помутневшие глаза и улыбаюсь. – Девяносто семь, – слегка подаюсь вперед, шепчу ему на ухо и отстраняюсь.
Кирилл молча катит по дороге, время от времени бросая в мою сторону короткие взгляды. Мы въезжаем в какой-то садовый кооператив или дачный поселок, останавливаемся около деревянного дома с невысоким забором из металлического штакетника. Он молча покидает салон, заходит во двор. Возвращается минут через десять.
Я курю прямо в машине, мы даже от двора не отъехали. Мое тело расслабляется, по коже бежит легкий приятный холодок. Выдыхаю дым в сторону.
– А ты не хочешь?
– Нет, – произносит он глядя на меня скептически.
– Как хочешь, – блаженная улыбка блуждает по моему лицу.
Я смотрю на него совершенно другими глазами. И ничего он не Алеша, а очень даже симпатичный. Его бы переодеть немного и подстричь не под машинку как сейчас, а как-нибудь поинтересней.
– Я смотрю, тебе полегчало.
– Ага… Спасибо, – улыбаюсь.
– Удивительное конечно растение подорожник, – произносит он с ухмылкой.
– Какой подорожник?
– Ты не знаешь? Херня такая, которую на разбитые коленки обычно лепят.
– Это что, подорожник!?
– А ты думала, я травы тебе принесу?
– Ты обманщик! – луплю его по плечу.
– Но тебе же полегчало! – ржёт он забиваясь в угол закрывая лицо скрещенными предплечьями. Я колочу его как попало, по плечам по рукам, пару раз стукаю по голове. Он смеётся, перехватывая меня за запястья.
– Ну хочешь, я верну тебе должок? – продолжает скалиться он.
Не успеваю опомниться, как его губы уже впиваются в мои, а я совсем не хочу отбиваться.
Глава 10
Сегодня мне определенно улыбается удача. Поглядываю на нахохлившуюся девчонку и не перестаю себе удивляться. Вот оно тебе надо? В который раз задаю себе один и тот же вопрос. Тот же самый вопрос мне уже не единожды задал Тимур, просек похоже, что я не просто так стал закатывать к нему ежедневно в одно и тоже время. Она возвращается домой около шести часов, Тим либо уже дома в это время, либо еще дома. А у меня вроде как небольшой перерыв, который я устраиваю себе вместо обеда.
Я уже понял, что домой она сегодня не собирается. А поскольку, никакого адреса она мне не назвала, то идти ей судя по всему некуда. Либо она еще не решила куда.
– Почему ты плакала? Поссорилась с отцом? – с чего-то надо начать разговор, приходится спрашивать об очевидных вещах. Дураком нужно быть, чтобы не догадаться, что она с ним не ладит. Через Тимура, я выяснил, что ее родители в разводе, мать недавно переехала в Штаты.
Алика кивает и отворачивается, смотрит в окно. Она сейчас такая милаха. Слезы смыли с ее лица привычную спесь, и она выглядит совсем беззащитной.
– Куда тебя отвезти? На сегодня мой рабочий день закончен, – произношу с надеждой, что она до сих пор не придумала куда пойти. Я и сам не знаю, куда ее поведу сейчас, но отпускать ее совершенно не хочется.
– У тебя есть сигареты? – вместо ответа на мой вопрос выдает она.
Не люблю курящих девушек, но так уж и быть, вытягиваю пачку из кармана.
Алика вертит в тонких пальцах пачку, не открывает ее, ждет чего-то. Стреляет в меня взглядом, потом отводит его. Ей не идет такое поведение, выглядит чересчур жеманно. Но здесь я тоже готов сделать ей скидку. В голове возникает мысль, что она просто тянет время, от чего легкое тепло расплывается за грудиной. Не хочет уходить? А может она и не курит вовсе, так… рисуется вот и все. Ладно понаблюдаем.
– Слушай, а ты не мог бы кое-что достать для меня? – смотрит на меня уставившись прямо в глаза. Ну, неееет… Легкое разочарование, развеивает все мои предыдущие мысли.
– Что? – спрашиваю, стараясь не выдавать своего испорченного настроения.
– Я хочу покурить, но только не это… – вкладывает мне в ладонь пачку, касаясь прохладными пальцами моей кожи.
– Да ладно? – криво усмехнувшись, смотрю на нее совершенно другими глазами. Вот тебе и беззащитная милаха.
– Мне нужно расслабиться! Плохо мне… Понимаешь!? – вероятно разглядев мое пренебрежение, на эмоциях повышает голос.
– А, что мне за это будет? – выпаливаю первое, что приходит в голову.
– По-моему, между нами уже установилась своеобразная тарифная сетка, – произносит девчонка хитро заглядывая мне в глаза.
Она пытается вести себя расковано, но из неоткуда взявшаяся осанка выдает ее с потрохами. Она несколько часов каталась в моей машине забившись в угол и закутавшись в мою кофту. Была похожа на побитого котенка, а сейчас пытается строить из себя пантеру.
– Оплата вперед! – не раздумывая ни секунды съезжаю на обочину, глушу тачку.
– Ты мне не доверяешь? – продолжает хитро смотреть на меня.
– Нет, – сомневаюсь, что она захочет расплатиться со мной за то, чем я собираюсь ее угостить. Интересно, сразу догадается?
– Ладно, – подается слегка вперед, и сама притягивает мое лицо к своему проходясь острыми коготками по моему затылку.
Вот это ни хера себе! Алика сама проявляет инициативу. Я думал будет какой-нибудь вялый чмок. А тут такое, такое… бл…ть! Ее губы такие нежные припухшие, немного соленые. Мои грубые и обветренные, но ей похоже даже нравится это. Она цепляется за них зубами, слегка прикусывает. Дышит быстро и рвано, продолжая царапать мой затылок ногтями. Ныряю рукой под толстовку пробегаюсь пальцами по талии притягиваю ее ближе к себе, мелькает мысль и вовсе перетянуть ее к себе на колени. Но это слишком рискованно. Лучше так… Вторая рука уже касается ее горячей кожи на животе, большим пальцем проходясь по сережке в пупке. Бл…ть, мне нужно на это посмотреть! Но сначала… черчу пальцами по нежной коже, слегка задевая грудь. На ней нет белья, и я уже все себе представил, но…
– Только поцелуи! – толкает меня в грудь, смотрит слегка расфокусированным взглядом. – Девяносто семь, – наклоняется, шепчет мне на ухо и снова отстраняется.
Смотрю на дорогу, стараясь мысленно договориться со своим телом. Что вытворяет она, я пока до конца так и не понял. Нахера было толкаться, если сейчас она ни капли не смущаясь демонстрирует себя во всей красе. Сняла толстовку и закинула ее на заднее сидение. И похер, что на ней сейчас есть эта тонкая тряпка. Белья под ней нет, а у меня очень богатая фантазия. Короче, она сидит сейчас рядом со мной чем-то очень сильно довольная, похоже собой. Потягивается, небрежно собирает волосы на затылке, тянет руку к подстаканнику и выхватывает из него ручку, закалывает ручкой волосы, полностью открывая шею, плечи и ключицы. Подхватывает с сидения бутылку минералки, которую она так и не удосужилась открыть, когда мучилась от своей мнимой тошноты. Не может отвинтить крышку. Подает ее мне. Одной рукой откручиваю пробку. Алика пьет, слегка задрав голову. Капля воды бежит по ее подбородку, по шее, задерживаясь в яремной впадинке. Молча предлагает мне недопитую воду. Осушаю бутылку до дна, закидываю ее назад за свое сиденье.
Не сбавляя скорости сворачиваю на гравийную дорогу, стараюсь не смотреть на нее, но глаза так и палят каждое ее движение. Чтобы окончательно не поехать крышей, опускаю стекло почти наполовину. С салон врывается прохладный ночной ветерок, рассыпая по ее коже мурашки. Слегка сбавляю скорость, нагло пялясь на часть ее тела, которая замерзла особенно сильно. Была бы она моей девушкой, я бы ее на улицу в таком виде не выпустил. Алика протягивает руку назад, тянется за кофтой, демонстрируя мне глубокую ложбинку. Странно, что она не приказала мне закрыть окно, а просто решила слегка утеплиться. Все равно, что в кофте, что без нее, она так и останется сейчас в моих глазах полуголой. Что поделать, если у меня фотографическая память.
Подъезжаю к своему двору и глушу машину около ворот. Нужно выполнять обещание. Она вроде как уже расплатилась. Хотя, что-то в этой математике не так. Какие еще девяносто семь? За эту услугу она должна мне минимум соточку, помимо того, что до сих пор еще не отдала.
Прикрываю за собой калитку. Надеюсь Олеська не скормила кролям всю траву. Хотя мне надо там, пару листочков, по-любому найдется.
Закинув ногу на ногу и полностью расстегнув молнию на толстовке Алика изящно выпускает дым в приоткрытое окно. Беру свои слова назад по поводу курящих девушек, ей определенно это идет. Она конечно рисуется. Но взгляда я от нее оторвать не могу, и она это видит, возможно, поэтому и ведет себя так.
– А ты не хочешь? – каким-то новым голосом произносит она.
– Нет.
– Как хочешь, – блаженная улыбка блуждает по ее лицу.
– Я смотрю тебе полегчало, – не выдерживаю, неконтролируемая усмешка так и рвется наружу.
– Ага… Спасибо, – широко улыбаясь, Алика слегка потягивается, поерзав на сидении.
– Удивительное, конечно, растение подорожник.
– Какой подорожник? – улыбка медленно сползает с ее лица.
– Ты не знаешь? Херня такая, которую на разбитые коленки обычно лепят.
– Это что, подорожник!? – выкрикивает возмущенно, ее лицо из расслабленного превращается в стервозное и напряженное.
– А ты думала, я травы тебе принесу?
– Ты обманщик! – мне прилетает первый шлепок по плечу.
– Но тебе же полегчало! – смеюсь, забиваясь в угол. Она лупит меня куда придется. Мне прилетают легкие хаотичные удары, демонстративно прячу лицо за скрещёнными предплечьями и в тот момент, когда слышу, что она тоже начинает смеяться, перехватываю ее запястья.
– Ну хочешь, я верну тебе должок? – наклоняюсь к ее лицу.
Алика сама подается вперед, и я впиваюсь в ее губы. Мы целуемся как сумасшедшие. Оба тяжело дышим, не переводя дыхания продолжаем цепляться за губы друг друга, будто целуемся в последний раз. Будто мы не сидим сейчас в машине рядом с моим дачным домом. Нам в окно не светит уличный фонарь, подсвечивая ее молочную кожу. Будто время остановилось, и мы зависли где-то на краю вселенной и если сейчас остановимся, то рухнем в пропасть. Не могу от нее оторваться, она чертит ногтями по моей спине через тонкую ткань футболки. А я не собираюсь больше ждать разрешения, ныряю ладонью под майку, сжимаю ее грудь, получая разряды тока через все тело. Это самые охеренные сиськи в моей жизни. Можно считать, что моя жизнь разделилась на до и после.
Алика отстраняется, слегка отталкивает меня. Отрицательно мотаю головой. Ну прости… не хер было тут светить своей анимешной троечкой. Пытаюсь задрать ее майку. Она толкает меня сильнее. И мне приходится отступить, вернуться на свое сидение. Чешу затылок, смотрю в окно.
Алика тяжело сопит и снова кутается в толстовку. Скашиваю на нее взгляд. Она богровая как помидор, кусает губы и смотрит перед собой. Ой, только слез здесь не хватало! Что я такого сделал?
Слез не случается. Она достаточно быстро берет себя в руки и довольно уверенным тоном выдвигает мне выгодное предложение.
– Мне нужна твоя помощь, – выдает без всяких предисловий. – Разумеется не за бесплатно, – особенно выделяет последнее слово.
– С этого места поподробнее, – усмехаюсь и поворачиваюсь к ней. Внимательно на нее смотрю.
– Давай так, завтра я с тобой расплачусь за все.
– Одним разом? Я предпочитаю, растягивать удовольствие, давай хотя бы…
– Вот этого всего, – делает взмах кистью, создавая завихрения в воздухе, – больше не будет. Я расплачусь с тобой деньгами.
– Не… я не согласен, – цокаю и отрицательно верчу башкой. – У нас с тобой сложился великолепный бартер. Меня все устраивает.
– Ты, наверное, меня с кем-то перепутал.
– С кем, например?
– Да хотя бы с теми козами. «Кирюша, привет!» – карикатурно передразнивает моих одноклассниц скривив лицо, перебирает пальцами в воздухе, взмахнув ладонью.
– Тебе нужно в театре играть! – ржу, роняя морду на руль.
– У меня сейчас с собой нет ничего, даже телефона. Ты должен мне помочь! – произносит нервно.
– Прям должен! – передразниваю ее.
Алика начинает нервничать, вертит головой по сторонам.
– Дай мне хотя бы позвонить, – протягивает ладонь, уверенная в том, что я немедля вложу в нее свой телефон.
– Кому ты собираешься звонить?
– Тебя не касается! Куда ты меня завез? – кривится.
– Если ты хочешь связаться с отцом, то без проблем, – достаю телефон из кармана, она пытается выхватить его. Перекладываю его в другой карман.
– Но ты ведь не ему звонить собираешься?
– Твое какое дело? Мне нужно просто снять номер в гостинице на пару дней. Если ты не можешь мне с этим помочь я найду того, кто поможет.
– Тимур уехал на соревнования сегодня, на него можешь не рассчитывать.
Ее лицо становится еще более пасмурным. Уголки губ стекают вниз, нижняя губа слегка выпячивается.
– У меня есть деньги. Завтра, когда папы не будет дома, я зайду в квартиру и заберу их. Я с тобой расплачусь. Без документов, меня никуда не заселят. Выручи меня хотя бы этой ночью, а дальше я сама.
– А дальше… это сколько? Три, пять дней, неделю, месяц, на сколько хватит твоих богатств?
– Можешь не сомневаться, – ее лицо вновь приобретает стервозные черты, – у меня достаточно денег, чтобы позволить себе жить в гостинице и неделю и месяц, столько сколько понадобится.
– О, да ты крута… – киваю головой.
– Ты поможешь мне или нет?
– Помогу конечно. Разве я могу оставить тебя ночью на улице.
– По близости есть какой-нибудь отель? – оживляется она.
– Пятизвездочный отель: Four Seasons, Hilton, Radisson. Короче, называй как хочешь, – киваю в сторону дома.
– Нет, я с тобой никуда не пойду. Откуда я знаю, что у тебя на уме, – крепче запахивает толстовку на груди.
– Ты сидишь в моей машине среди ночи и понятия не имеешь где находишься. Ты считаешь, что у тебя есть право голоса? – усмехаюсь.
Если она меня боится, то это даже хорошо, остается призрачная надежда на то, что до этого момента она не имела привычки садиться в машину к малознакомым парням, да еще и курить в их компании. Всыпать бы ей ремня по заднице, но похоже поздно уже. У меня к ее родителям серьезные вопросы. О чем они вообще думают?
– Отвези меня в город! – снова этот повелительный тон.
– Еще чего? – выхожу из машины, жду несколько секунд от нее, того же действия.
Алика не двигается с места, скрестив руки на груди снова пялится в одну точку как обиженный ребёнок. Обхожу машину и распахиваю пассажирскую дверь.
– Пойдем. Ничего я тебе не сделаю, – подхватываю под локоть. – Накормлю, напою, в баньке попарю и спать уложу, – она недовольно дергает рукой.
– Ты же помнишь… да? Мой отец тебя кастрируют, если…
– Помню, конечно помню, – подталкиваю ее в спину к калитке.
Опасливо поглядывая по сторонам, Алика делает шаг во двор. Наблюдаю за ней со спины. Она обнимает себя руками и мелкими шажочками семенит по бетонной дорожке. Мне очень хочется посмотреть на ее лицо, когда она увидит уличный туалет и баню. В доме есть санузел, но я все же воспользуюсь моментом и немного поугараю. В баню она вряд ли пойдет. А вот водички она выдула прилично, без знакомства с новым для нее помещением не обойдется. Да, здесь поле непаханое! Смотрю на ее растерянное лицо, когда она делает шаг на первую ступеньку деревянного крыльца. Хорошо, что я не успел снять ковер со стены в моей комнате, бабушкина любимая кровать с панцирной сеткой тоже будет весьма кстати.
Глава 11
Не знаю, чего я сейчас больше боюсь его или своей собственной реакции на него. Нет, нет, нет… это ведь Дровосек! Неотесанный деревенщина в паленых кедах и растянутой футболке. О чем я только думала? О чем я вообще думала, когда убегала из дома не прихватив с собой даже верхней одежды? Ни телефона, ни денег, ни паспорта… Я в какой-то деревне и если у него сейчас возникнет какая-нибудь дурная мысль. О, Боже… Похоже, зря я смотрела с папой «Следствие вели…». Все зря… я и правда непроходимая дура.
Дровосек вылез из машины. Стоит снаружи. Никуда я с ним не пойду. Мелькает мысль заблокировать дверь, но я вспоминаю, что это все-таки Приора, и он в любом случае найдет способ вытащить меня из машины.
Он распахивает дверь и подхватывает меня под локоть. Слегка дергаю рукой, осторожно ступаю ногой на землю проваливаясь шпилькой в сырой грунт.
– Пойдем. Ничего я тебе не сделаю. Накормлю, напою, в баньке попарю и спать уложу.
– Ты же помнишь… да? Мой отец тебя кастрируют, если… – стараюсь говорить уверенно, не показывая своего смятения.
– Помню, конечно, помню, – подталкивает меня в спину в направлении калитки.
Открывает ее передо мной. Под ногами твердая бетонная дорожка. Ступаю чуть-ли не на носочках, стараясь не создавать шума цоканьем каблуков. Не знаю почему делаю это. Просто, чувствую, что в доме есть люди и меня это и успокаивает, и тревожит одновременно. Прямо под открытым небом развешено постельное белье, полотенца и детские футболки. Судя по тому, что в окнах не горит свет, вся его семья спит, значит знакомиться ни с кем не придется. Меня немного отпускает. И только я заношу ногу над первой ступенькой ведущей на крыльцо, он дёргает меня в сторону. Пошатнувшись валюсь прямо на него.
– Что ты делаешь? – возмущаюсь.
– С заднего входа зайдем, – тащит меня за руку вокруг дома.
– Почему?
– Ты сейчас всех перебудишь. Я, когда поздно возвращаюсь, никогда не вхожу через главный вход, – подталкивает меня к небольшой открытой веранде.
Она, как что-то чужеродное пристроена к старому дому и смахивает на открытую террасу какого-нибудь кафе. Выглядит немного странно, будто бы ее построили совсем недавно принудительно прилепив к слегка обшарпанной стене. На веранде стоит длинный стол. Под кровлей подвешены кашпо с яркими живыми цветами. Ближе к стене стоит резное кресло-качалка с небрежно брошенным на него пледом в шотландскую клетку. Хочется подхватить его, накинуть на плечи и завернуться как в кокон, с ногами забраться в глубокое кресло. Касаюсь пальцами глянцевых листочков лимонного дерева, растущего в плетеной кадке рядом с белой деревянной дверью, остекленной до самого пола. Еще раз окидываю взглядом пространство вокруг себя. Отмечаю, что вокруг очень уютно, и я бы с удовольствием провела бы здесь часок другой. Погрела бы ладони об чашку горячего кофе и представила бы себя маленькой девочкой в гостях у бабушки. Вдыхаю свежий аромат дерева и легкий едва уловимый запах весенних цветов.
Кирилл толкает передо мной дверь, около которой я застыла. Делаю неуверенный шаг в комнату. Он шлепает ладонью по выключателю, пространство вмиг заполняется теплым желтым светом. Осторожно разуваюсь, ступая ногами на плетеную лоскутную дорожку. Смотрю под ноги и понимаю, что видела такие же циновки в далеком детстве. Бабушка Вера, мать отца, плела точно такие же коврики из старых вещей. Горло перехватывает легкий спазм. Дровосек слегка подталкивает меня в спину. Ощущаю под ногами грубоватую вязку, бросаю взгляд в сторону кровати и чуть не взвизгиваю от восторга одновременно накрывая обоими ладонями рот.
– У тебя очень уютно, – оборачиваюсь к нему и искренне улыбаюсь.
Он смотрит на меня с легким недоумением. Собираюсь стянуть с плеч толстовку, но передумав, кутаюсь в нее еще плотнее, прохожу вдоль старого серванта с хрустальной посудой советских времен и едва не схожу с ума от того восторга, который заполняет меня до краев. Неужели еще есть такие дома? Это не комната, а настоящий музей, отправляющий меня на десять лет назад в деревню к бабушке. К сожалению, она умерла, когда мне было одиннадцать. Мы с мамой уже жили в Москве, и она не пустила меня провести с ней последнее лето. Правда, тогда я еще не догадывалась о том, что оно будет последним, иначе бы я настояла на своем и добилась бы того, чего мне больше всего тогда не хватало.
– Он работает? – киваю на огромный ламповый телевизор пристроенный в угол на невысокую тумбочку.
Мне еще не приходилось наблюдать на лице Дровосека смущение. Он слегка дергает плечами, поворачивает голову в сторону огромного пузатого телика.
– Это бабушкина комната, я обитаю в ней временно.
– А где твоя бабушка сейчас? – плюхаюсь задницей на высокую сетчатую кровать, провожу ладонями по старому гобеленному покрывалу, ощущая твердые волокна грубоватой ткани подушечками пальцев. – Ой, прости… – неожиданно в голову приходит нехорошая мысль.
– Она перебралась в комнату к сестре, ее комната просторнее, а мне досталась эта.
Кирилл стоит передо мной, не зная куда деть руки.
– Голодная? – неожиданно выдает он.
– Я не ем так поздно. Но не отказалась бы от стакана теплой воды с лимоном, – подвигаюсь спиной к стене утопая в слегка провисшей сетке.
Дровосек скрывается за дверью, а я поворачиваюсь и прислоняюсь щекой к мягкому ворсу ковра висящего на стене. Утыкаюсь в него носом. Немного пахнет пылью и еще чем-то чужеродным, особым ароматом этого дома. Если бы у меня сейчас был с собой телефон, я бы обязательно сделала селфи на фоне этого бордового великолепия. Спрятала бы эту фотку в скрытую папку и никому бы не показала. Смеюсь про себя. В скрытых файлах полно моих фоток в белье, ковер на стене вписался бы в ту галерею идеально.
В дверях появляется Кирилл с большой тарелкой в одной руке и с двумя огромными кружками в другой. Из обоих чашек свисает по нитке с зеленым квадратиками картона. Он ставит все это на небольшой столик и подхватив его за столешницу подставляет к кровати.
– Я положил тебе три ложки сахара, – кивает на кружку расположенную ближе ко мне.
– А себе? – собираюсь поменять кружки местами.
– А себе пять, – отказываюсь от этой идеи.
На плоском блюде семь бутербродов с вареной колбасой и свежими огурцами. Колбаса так же, как и батон нарезана толсто и криво, из-под неаккуратных ломтиков виднеются лужицы майонеза. Я не собираюсь это есть, ровно так же, как и пить, но умыться и помыть руки все же хочется. А еще сходить в туалет.
– Где я могу помыть руки?
Дровосек смотрит на меня слегка склонив голову на бок. Такое ощущение, что он задумался, а я своим вопросом резко вернула его в реал.
– А, руки… Пойдем, – поднимается с низкой табуретки и кивает в строну улицы.
Что за бред? Неужели в доме нет водопровода, вот ни за что не поверю. Даже у моей бабули в стареньком небольшом домишке все имелось. Папа провел ей и воду, и газ. Оборудовал санузел и поменял окна на пластиковые. Бросаю взгляд на деревянные рамы, выкрашенные белой краской. Поднимаюсь, плетусь за ним.
– Да, ты прикалываешься, что ли? – толкаю его в плечо, когда он подводит меня к умывальнику прикрученному к деревянному столбу, неподалеку от деревянного туалета.
– Тебе показать, как этим пользоваться? – шлепает ладонью по носику умывальника, из которого начинает бежать вода.
– Прекрати надо мной издеваться! – топаю ногой.
– Я! Издеваться? – кладет ладонь на сердце широко улыбаясь. – Да, никогда!
– Я ни за что не поверю, что в доме нет удобств!
– Может и есть, – пожимает он плечами.
– Так… я все поняла, – киваю головой, поджимая губы. – За теплую воду из крана и унитаз вместо уличного сортира, мне тоже придется заплатить!
– Хорошая идея, – произносит он, будто бы и не думал об этом.
Слегка теряюсь… Может и правда не думал?
– Как платить собираешься? Деньгами или привычным уже способом, – расплывается в широченной улыбке.
– Я лучше поцелую поросенка, – выпаливаю первое, что приходит в голову и толкаю его, топаю обратно к дому.
– Терпеть будешь? – смеется.
Вот же сволочь! Разворачиваюсь и уверенно шагаю назад к деревянному домику. На полпути торможу. Смотрю на причудливое строение, потом на дровосека. Уперев руки в бока, произношу воинственно:
– Только попробуй распустить свои наглые ручонки.
Он убирает руки за спину, продолжает лыбиться как идиот. Быстро иду к нему навстречу. Практически на ходу приподнимаюсь на носочки и обхватив его шею одной рукой, намеренно впиваясь в нее ногтями, приближаю его лицо к своему, коротко чмокаю в губы.
– Ладно, так уж и быть… – говорит он поморщившись. – Так себе конечно оплата, но я сделаю тебе аванс, – подхватив под руку, ведет обратно в дом.
– Только тихо, окей? Разбудишь бабушку, она до ура будет пытать тебя. Выяснит всю твою подноготную, а потом потащит с собой в огород высаживать рассаду и пропалывать клубнику.
Слегка теряюсь в новом помещении. У него в семье есть инвалид. Это видно по поручням, прикрученным к стенам. На душе становится тяжело. Санузел выглядит абсолютно современно. Он отделан скромненько, это заметно по недорогим материалам, но ремонт очень свежий, здесь даже до сих пор пахнет строительными смесями, этот запах ни с чем не перепутать. Так странно… Комната дровосека на контрасте с новой сантехникой и хромированными кранами смотрится совершенно чужеродно и вовсе не монтируется с тем, что я вижу сейчас. Коридор, по которому он меня провел, оклеен свежими обоями, на полу новый линолеум. Похоже он специально привел меня в ту комнату. Ждал какой-то особенной реакции?
На носочках возвращаюсь назад, тихонько прикрываю за собой дверь. Кирилл сидит на ковре по-турецки и уплетает свои бутерброды. Улыбается мне с набитым ртом, взглядом приглашает к столу.
– Я не буду есть… спасибо, – пристраиваю пятую точку к мягкой кровати. – Здесь одна кровать? – оглядываюсь по сторонам. – Что-то мне подсказывает, что за просто так ты мне ее не уступишь…
Он почему-то давится, похлопывает себя ладонью по груди.
– И в мыслях не было? – смеется.
– Чего не было в твоих мыслях? – раздражаюсь от его ржущего вида.
– И в мыслях не было брать с тебя плату за кровать. Но раз ты настаиваешь и не хочешь быть мне обязанной, я не против, – делает большой глоток из кружки.
Пальцы сами захватывают чашку с чаем, делаю небольшой глоток. Морщусь от приторно сладкого чая. Отставляю чашку в строну, стаскиваю с бутерброда колесико огурца, закидываю его в рот, следом закидываю второе. Жую.
– Вместе будем спать, – заявляет он, до дна осушая кружку. Поднимается и вытаскивает из шкафа стопку постельного белья, кидает его на кровать. – Можешь поменять пока, а я в душ схожу.
Не оборачиваясь, скрывается за дверью. Продолжаю сидеть на неразобранной постели, рассматриваю хрустальные висюльки на люстре, считая паутинки раскинутые между ними.
Дровосек возвращается в комнату в одних боксерах. Он вообще охренел, что ли? Уставившись на него, пытаюсь скорчить максимально недовольное лицо.
– Что такое? Не царское это дело перестилать постель? – дергает за покрывало подо мной. Почему-то мне казалось, что про «будем спать вместе» он пошутил. Поднимаюсь с кровати и отхожу в сторону, наблюдая за ним со спины.
– Может ты оденешься? – отворачиваюсь к окну.
– А что не так? – произносит с усмешкой.
– По-твоему ходить голым перед незнакомой девушкой, это нормально?
– Ну тебе ведь можно ходить голой, перед незнакомыми людьми, я в отличие от тебя по городу в таком виде не шастаю. А поскольку, мы с тобой уже не чужие люди, – хмыкает, – то могу себе позволить рядом с тобой слегка не подобающий внешний вид, – заправляет одеяло в пододеяльник, – Готово! Можешь раздеваться и нырять под одеяло, – оборачивается и кивком приглашает меня в кровать.
– А ты?
– Только после дамы, – ведет себя как клоун, выписывая какие-то странные реверансы.
Молча иду на веранду, отодвинув занавеску, выскальзываю за дверь. Подхватываю плед и укутываюсь в него с головой. Сажусь в кресло подгибая под себя ноги. До утра осталось каких-то несколько часов. В этом доме кроме него, наверняка, живут адекватные люди. Попрошу вызвать мне такси и поеду домой. Сколько бы я не обижалась на папу, вернуться все равно придется.
Кирилл появляется в дверях одетый в футболку и в спортивные брюки. Присаживается передо мной на корточки, смотрит с ухмылкой.
– Пойдем… Ты заболеешь, если будешь сидеть здесь до утра.
– Нет уж, спасибо. Мне прекрасно известно, что у тебя на уме, – складываю фигу из пальцев и кручу ей перед его носом.
