Текст книги "Флейта Нимма (СИ)"

Автор книги: Марина Кимман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5. Кварцевые горы

– Ну, знаешь, Винф, – выдохнул я, как только он разрешил нам остановиться, – ты сведешь меня в могилу!

Ойгур только пожал плечами, мол, сам напросился со мной, теперь расхлебывай.

Пещеру, в которой мы сидели, правильнее было бы назвать норой. Как мы сюда пробрались, я сам не понял, однако Омо, что радует, к тому моменту окончательно протрезвела и смогла бежать без моей помощи. Еще бы, не сильно-то поспишь, когда стукаешься головой о каменные своды.

Костер Винф зажигать не разрешил, как и выходить на поверхность до заката.

Надо отметить, что звуки пещеры, при должном воображении, сливались во вполне стройный ритм, словно у нее было свое дыхание. Вот упал камень, вот где-то скрипнула руда, что-то похожее на топот…

Я вдруг понял, что умудрился заснуть, и что этот звук, похожий на топот, меня разбудил.

Я вскочил и оглянулся. Омо исчезла со своего места. Только в одном из боковых проходов мелькнуло что-то белое.

– Ты куда?

Мне ответило эхо.

– Винф, эмм, – я повернулся, шаря рукой по стенам… и наткнулся на него. Ойгур молчал. Он сидел неподвижно, и глаза у него странно светились в темноте. Я помахал у него перед лицом, даже ткнул в плечо, однако Винф этого просто не заметил. Я толкнул сильнее. Он свалился на землю, как статуя.

Стало тихо, только где-то вдали, по переходам, бежала Омо. Или не Омо? Уж слишком часто и резко, как копыта, переступали ножки.

– Винф! Винф, проснись!

На сон его состояние было похоже меньше всего, но я не оставлял попыток – впрочем, безуспешных – его разбудить.

Топот между тем приблизился. Стало слышно чье-то шумное дыхание и фырканье.

Я попробовал взвалить Винфа на себя, но это было все равно, что идти через болото с каменной глыбой весом килограмм в семьдесят. Проще сразу утопиться.

Топот стих. Причем так резко, что я сразу заподозрил что-то неладное. Затем что-то холодное и мокрое коснулось моей шеи, и фыркнуло прямо в ухо.

Бросив безвольное тело Винфа, я в панике нырнул в один из тоннелей. Проход кончился чересчур быстро, открывшись выходом в грот. Самое неприятное, что он располагался как раз над озером, сразу после поворота узкого пещерного коридора.

Я свалился в воду.

Но это был не конец истории.

Подо мной извивалось что-то живое. Это стало последней каплей. Я заорал.

– Чего как ненормальный! Я сейчас захлебнусь!

Никогда б не подумал, что буду рад видеть Омо. Я порывисто обнял ее, хотя она сопротивлялась, и, схватив за руку, потащил…

Она влепила мне пощечину, и только тут я обратил внимание, что вода в озере очень теплая, и что на Омо… в общем, ее одежда лежала на берегу.

– Придурок, – едко сказала она, и, даже не попросив отвернуться, медленно и с достоинством – я бы даже сказал, с царским величием – вышла на берег. Честно говоря, особо стесняться ей было нечего. Совсем.

Я отвернулся.

– Ты ничего не слышала? – спросил я.

– Слышала. Как ты бежал по тоннелю и вопил.

Она оделась, я вышел на берег.

Плеск воды. Мы с Омо посмотрели на озеро и увидели, как под его поверхностью что-то быстро движется в нашу сторону. У чудовища было восемь желтых светящихся глаз, а, когда из воды показалась чешуйчатая голова, я понял, что стоять больше не имеет смысла. Проще говоря, надо драпать.

Я схватил Омо за руку и потащил… куда-то, все равно куда. Лишь бы подальше.

Переходы казались неотличимыми друг от друга. Омо заразилась от меня паникой, однако, когда странный топот стих, и прошло полчаса, а нас еще никто не сожрал, у нее возникли вопросы.

– Мне кажется, мы здесь уже были, – сказала она.

Надо сказать, эта развилка действительно смахивала на пять предыдущих. Я готов был побиться об заклад, что два раза мы точно ее проходили, но вот насчет третьего, четвертого и пятого у меня были сомнения.

– Только не говори, что ты прекрасно ориентируешься в темноте. Я это уже слышала, – сказала Омо.

Она опустилась на корточки и зачем-то принялась ощупывать камни.

– Ты чего?

Омо отмахнулась. Затем замерла.

– Лемт, иди сюда.

Я, нахмурившись, присел рядом. По рукам ощутимо тянуло холодным воздухом. Где-то рядом был ход. Омо проползла на корточках еще пару метров, и очередной камень провалился вниз под ее весом.

В полу оказался лаз. Я бы никогда не обратил на него внимания, если бы не Омо. Сквозняк вполне мог означать, что там есть выход наружу.

Или еще одно озеро. Или лед.

Послышался знакомый топот. Я хотел затаиться, но Омо налетела на меня, и мы вдвоем покатились вниз со все возрастающей скоростью, благо что проход стал расширяться. Завершилось наше путешествие в круглом гроте, на потолке которого был световой колодец.

Я разбил колено при приземлении.

Омо выдала из себя что-то настолько забористое, что портовые грузчики в Лфе вполне могли бы брать у нее уроки.

В зеве прохода показалась уже знакомая нам морда.

Червяк – а это оказался именно червяк, только размером с хорошую корову – плюхнулся на пол. Почти в то же мгновение он оказался рядом с нами. Восемь блестящих глаз в полумраке пещеры смотрелись жутковато.

Да чего там, мне было страшно до смерти. К тому же оно еще и урчало, словно предвкушая сытный ужин… или обед. Кто знает, как у них тут в пещере время идет.

И тут раздался странный звук, настолько неуместный, что, кажется, даже во взгляде чудовища промелькнуло недоумение.

Кто-то смеялся. Хотя нет, это был не смех, просто переливчатый серебряный звук, чем-то на него похожий, тонкий, как паутина. Я взглянул на Омо и увидел, что она лежит рядом со мной – потеряла сознание.

Над ней висел шарик света, совсем как тогда, во Лфе. На этот раз белый. Он судорожно пульсировал. Легко было представить, что так же билось ее сердце.

И снова, как тогда, я не мог оторвать взгляда от нее.

Даже чудовище, чье дыхание чувствовалось кожей, отошло для меня на второй план. Начни оно жевать мою ногу, я только бы отмахнулся.

Успокой ее, сказал кто-то.

Я опустился на колени перед ней. Она казалась небесным созданием, непонятно каким образом оказавшимся под землей. Короткие белые волосы разметались по камням, на лице румянец…

Я коснулся шара.

Он замер на мгновение. Затем пришло понимание.

Это был страх. Белый цвет означал страх. Красный – гнев. Как и в "Гел-Гирисе", шар втянулся в мою ладонь, и мой ужас перед существом удвоился.

Я заорал. И орал в течение следующих минут двадцати.

– Эй, хватит! Ну что ж ты будешь с ним делать?

Хлесткий удар по щеке. В шее что-то хрустнуло, однако пощечина возымела действие. Я замолк и открыл глаза.

На меня смотрело знакомое лицо. Винф.

– Где ты был???

Его очевидным образом позабавило мое удивление.

– Садись на червя.

Он указал в сторону чудовища, от которого мы с Омо безуспешно спасались последний час. Девушка уже устроилась на его спине.

Она помахала мне с непередаваемым сарказмом.

– Ну же. Я что, зря земляного червяка приманивал?

Видят боги, я скоро его придушу этого ойгура.

Мы вынырнули на поверхность, когда сумерки уже кончились. Луна висела низко над горизонтом, заливая светом каменистую равнину. Казалось, кто-то разлил ртуть на землю.

Червь, пофыркивая, сбросил нас со спины и вернулся в пещеры.

– И тебе спасибо! – крикнул вдогонку Винф.

– Он что, понимает наш язык? – спросил я, спихивая Омо с себя. Мне предстояло ходить походкой больного радикулитом, по крайней мере, первые несколько дней, и не сказать, что я был в восторге от этой перспективы.

– Не думаю, – сказал Винф. – Но, надеюсь, интонацию он уловил.

У Омо своих вещей не было, но мы все равно взвалили на нее пару сумок. Раз уж идет с нами, то пусть несет груз наравне со всеми.

Сначала Омо делала вид, что ей тяжело – кряхтела, пригибалась к земле, однако ближе к утру стало ясно, что она могла бы потянуть вдвое больший вес без особого напряжения. Мы с Винфом уже начали уставать, а девчонка все скакала вокруг нас, время от времени подбирая приглянувшиеся ей камни. Я даже спросил, не подлил ли ей ойгур чего-нибудь специфического, однако тот покачал головой.

– Зато потом спать будет как убитая, – заметил он. – Я думаю, у нее в жизни были похуже вещи, чем наши сумки. Вот и радуется.

Некоторое время мы шли молча.

– Ты еще рад будешь, что я взял ее с собой, – вдруг сказал ойгур. – Ты и представить себе не можешь, как вам повезло.

Это звучало так, как будто я случайно подслушал его разговор с самим собой.

– Вам?

Но он больше ничего не сказал.

Омо ругалась как портовый грузчик, когда я, с помощью Винфа, будил ее. У меня уши сворачивались в трубочку, а ойгур только хмурился.

Небо затянуло неприятным серым маревом, и мы смогли, наконец, выйти из нашего укрытия – небольшого каменного полуалькова, образованного расколовшимся валуном. Солнце не проникало сюда, и кое-кто успел поспать, не опасаясь теневых стражей.

Я же, взбудораженный, ворочался то так, то этак, пока не бросил это бесполезное дело.

К полудню небо разразилось снегом. Изо рта вырывались облачка пара. На Омо было жалко смотреть – она мерзла и сопливила, однако от нашей помощи – из гордости, что ли? – отказывалась. Совсем как я, когда только встретил Винфа.

Ойгур, невзирая на все вопли, заключил ее в тепловой кокон. Впрочем, особенных возражений мы после этого больше не слышали.

А затем я увидел горы.

Над горизонтом горела неровная белая полоса, отдающая золотом в небе. Это выглядело так завораживающе, что всю мою усталость как рукой сняло. Я ускорил шаг.

– Лемт, ты куда?

Я оглянулся. Винф и Омо направлялись куда-то в сторону, явно не к горам.

– Нам через реку, – сказал ойгур и указал в том направлении.

Я несколько огорчился. Про Ойомейские горы много где было написано, даже у нас, в Мэфе.

Омо как будто тоже не понравился такой поворот событий. Во всяком случае, горы ее явно привлекали больше, чем река.

– Виинф. А Вииинф. Мы же никуда не спешим? – спросила Омо, дергая его за рукав.

– Есть идиоты в ойомейских поселениях. И в мефийских тоже. Но рядом со мной их почему-то больше всего…

Винф ворчал не переставая. Его можно было понять, особенно если учесть, что двигались мы медленно-медленно, делая все, чтобы не оказаться под солнечным светом. Омо сказала, что теневые стражи так просто от нас не отстанут.

Но горы! Мне столько про них рассказывали, я просто не мог не побывать там. В Мэфе не было ничего подобного.

Начало зимы в Ойомее оказалось совсем другим, чем в Мэфе. Как я помнил, на моей родине в это время небо затягивало тучами, и следующие несколько месяцев в воздухе стояла ровная, чуть отдающая синевой серость. Здесь же ветер гнал по небу облака, и нельзя было сказать, какая погода будет в следующие полчаса – дождь ли, снег или солнце.

Мы здорово отклонились к северу. Ойгур сказал, что это затем, чтобы не наткнуться на работорговцев, чьи стоянки встречались в самых неожиданных местах. Хотя лично у меня было подозрение, что он специально удлинил маршрут, чтобы надоедать нам нравоучениями.

Мне казалось странным, что Винф просто не отделался от нас и не пошел своей дорогой. Похоже, клятва, которую он взял с меня, действовала на нас обоих.

Горы были великолепны, я не мог этого не признать. Часть скал состояла из полупрозрачного кварца, изломы других маслянисто блестели, оттеняемые снегом; неровный горизонт вдали сливался с небом.

Стоила ли вся эта красота наших жизней, вопрос отдельный. Я не был уверен, что хочу знать на него ответ.

Ближе к вечеру, впрочем, пришлось согласиться с ойгуром в том, что я идиот. К горам мы подошли, когда уже стемнело, и забраться на высоту, чтобы осмотреть окрестности, было не только бесполезным, но и опасным делом. А днем пришлось бы полагаться на погоду.

Мы рисковали практически всем, только из-за моей прихоти… Но было слишком поздно поворачивать назад.

Вместо того, чтобы перебраться через трещину, мы решили подняться по узенькой тропинке. Снег, выпавший ранее, растаял, и, когда Омо переступала через очередной камень, она поскользнулась. Вниз полетели все трое, Винф успел схватиться за выступ, такой же скользкий, как и дорога. Непонятно, почему он все еще держался, но ясно был, что это ненадолго.

– Я забыл упомянуть одну вещь, – сказал Винф. – Магия в горах ослаблена.

Признаться, это нервировало. Особенно если учесть, что мы висели над обрывом, уцепившись за ойгура и пытаясь найти хоть какую-то точку опоры.

Скала оказалась гладкой, с редкими выступами и дырочками. Зацепиться за них было очень сложно.

От стены откололся камешек, на который я возлагал наибольшие надежды как на своего спасителя.

Стук-стук о скалу, и звук пропал.

– В-винф, тебя надолго хватит? – голос у Омо был сдавленным. Я снова увидел у нее белый сияющий шар – символ страха. Наверное, с подножья горы мы смотрелись как звезда или факел – мысль настолько же неожиданная, сколь и несвоевременная. Я пошевелился, чем заработал неодобрительное пыхтение Винфа. Он попытался закрепиться на скале. Затем на время перестал барахтаться, обхватил выступ покрепче, и неожиданно громко сказал:

– Лемт, ищи точку опоры.

Чувствовалось, что говорит он из последних сил.

Я не стал ему сообщать, что подо мной только один камешек размером с монетку и трещина, пролезть в которую мог только палец. Мои попытки закрепиться на них пока не принесли результата.

Хотя… если дело только в размерах, можно попробовать по-другому.

– Винф, держись…

Руки горели невыносимо – я чувствовал, что еще немного, и они просто откажутся работать. Рраз, и в темноту полетел мой ботинок. Ступня сразу же замерзла – ветер здесь, наверху, был не из приятных. Изогнув ее так, что ногу сразу хватила судорога, я затолкал пальцы в щель, стараясь обращаться с ними как с чужим, не принадлежащим моему телу предметом.

Два, и второй ботинок исчез в пропасти. Поставив ногу ребром, закрепил ее на камне… и почувствовал невероятное облегчение. Я укрепился на скале. Ненадолго, но и это казалось подарком небес.

– Омо, карабкайся, – выдохнул ойгур.

Она проворно, как белка, взлетела наверх, и, схватив его за руки, постаралась закрепить их на месте.

– Лемт, ты.

Шумно выдохнув, я заставил свое уже изрядно задубевшее тело двигаться.

Затем мы вытянули Винфа, и осторожно, почти ползком, выбрались обратно на более-менее безопасную поверхность.

– Мдаа, – сказал я, развалившись на холодных камнях. – Выходит, правители Мэфа были правы. Магия – это действительно не все.

Только тут я заметил, что Омо смотрит на меня чуть ли не с ужасом, а ойгур – с каким-то странным выражением в глазах, как если бы он говорил "так и знал, что это случится".

– Что?

Омо указала мне куда-то в район груди, Винф кивнул.

Обмануться было невозможно – там затухало белое солнце, такое же, как у девчонки.

– Боги… – только и мог сказать я.

– Думаю, с рассказом о том, кто вы такие, можно и повременить, – сказал Винф. – Сначала нам надо найти тебе обувь и убраться подальше… Нас заметили, – он указал на подножие горы, где нестройным порядком двигались огоньки, очевидно, факелы.

Чтобы не отморозить ноги, я замотал их полосами ткани, разорвав старую куртку Винфа, и утеплившись носками. Надо было видеть, как я искал их в сумке, задубевшими от холода руками и в почти полной темноте.

Конструкция "сапог" не отличалась особым удобством, не говоря уже о красоте. Однако это было лучшее, что я сейчас мог себе позволить. Шлепать по холодным камням – а кое-где и по снегу – босиком мне совершенно не хотелось.

Мы чуть ли не кубарем скатились вниз. Так как с внешней, видной с равнины части горы показываться было небезопасно, Винф решил увести нас глубже в горы.

Воздух здесь казался более влажным, что неудивительно – недалеко протекала река, проделавшая в породе ущелье. Двигаясь по ее руслу, вполне можно было выйти на равнинную местность, однако наше путешествие закончилось раньше, чем мы предполагали.

Река впадала в озеро.

– И что дальше? – спросила Омо.

Обходить его заняло бы слишком много времени, да и берегов у него как таковых не было – одни обрывы.

Между тем небо на востоке высветлилось.

Винф, казалось, находился в затруднении. Он хмурился и щурил свои ойгурские глаза на растущую полоску света над горизонтом, как будто та была его врагом.

Пришлось выйти на равнину. Это заняло еще полдня, с учетом того времени, что мы провели, выжидая, пока скроется солнце.

К полудню мы, практически выдохшиеся, сделали привал. Солнце стояло в зените, и скала над нами отбрасывала лишь небольшую тень.

Моя импровизированная обувь почти развалилась. Впрочем, до границы отсюда было рукой подать – я мог видеть реку, которая, если верить Винфу, разделяла границу Ойомея и Нгомея. Правда, даже отсюда Нгомей мне не понравился – та его часть, что лежала за рекой, больше всего напоминала густой лес, наполовину затопленный болотом.

Хуже было то, что нас и реку разделяла равнина, скорее даже – очень пологий, почти горизонтальный склон горы, где спрятаться от солнца было невозможно. На его преодоление потребовалось бы не менее двух часов, а теневые стражи, между тем, могли двигаться очень быстро.

– План такой, – сказал ойгур, поедая изрядно зачерствевшую за время путешествия краюху хлеба. – Дождемся облака, и побежим. Это даст нам хоть и небольшую, но фору.

– Гениально, – буркнула Омо. – Может, лучше выйдем и позовем теневых стражей? Хоть меньше мучиться будем.

Ойгур не спеша доел хлеб и отряхнул крошки с ладоней, все это время не сводя глаз с Омо.

– У тебя есть другой план? – наконец, сказал Винф.

Омо пожала плечами. Винф передразнил ее.

Как назло, небо сияло как в последний раз. Синее от края до края, оно словно накрыло колпаком землю.

Мы ждали.

– Раз такое дело, – Винф замотал остатки хлеба в тряпицу и подобнее устроился на камнях, – то так и быть, расскажу вам, что случилось сегодня ночью.

У меня возникло странное чувство. Я одновременно и боялся и хотел услышать его объяснения.

– Вы – Атмагары.

Мы с Омо переглянулись.

– Мне это ни о чем не говорит, – сказал я.

Винф вздохнул.

– Что ж, тогда придется объяснять все на пальцах.

Он полез в сумку, достал оттуда трубку и закурил.

– Атмагары – это "поющие сердцем", на древнем языке, – сказал он и потер переносицу, – две половинки чего-то большего, что приходит в мир раз в восемь поколений. Проще говоря, вы связаны друг с другом… нет, не так. Я не знаю, как Вам объяснить, – впервые на моей памяти Винф выглядел виноватым, – о них мало сведений.

Подозреваю, сейчас мы с Омо были похожи друг на друга как никогда: нечасто увидишь две синхронно отвисшие челюсти у столь разных людей.

– Очень похоже на чушь, – сказала Омо, – и притом чушь пафосную. Хочешь сказать, что он, – с непередаваемым скепсисом в голосе добавила Омо, – моя половинка?

Нечто оскорбительное послышалось в ее тоне, однако я на тот момент я был слишком удивлен, чтобы протестовать.

– Не в том смысле, который обычно имеют в виду. Честно говоря, – Винф заерзал, как будто ему стало неудобно сидеть, – я и сам толком не знаю, что это значит.

– Так с чего ты решил, что мы – именно "поющие сердцем"? – спросила девушка.

Он сделал странный жест, как будто собирал что-то у себя перед грудью.

Я вспомнил ночь в горах и свой, очень похожий на тот, что был у Омо, шар.

– Это гелиал, – продолжил Винф, удостоверившись, что мы поняли, о чем он говорит. – Когда такой человек – впрочем, человек ли? – испытывает сильные чувства – страх там, любовь… у него в районе груди появляется шар. А когда Атмагар находит половинку, он становится способным разговаривать и даже петь, не открывая рта. Не сразу, насколько я понял.

Все это виделось сомнительным для меня, и я не преминул об этом сказать.

– Тогда почему раньше это не проявлялось?

– А у меня было! – вставила Омо. – Я думала, что проклята.

Ойгур усмехнулся.

– Так вспомни, как ты жил, Лемт. Прямо цветок в оранжерее, ни холодов, ни потрясений. Чувствовал ли ты себя живым, хоть когда-нибудь? А ты, Омо? Думаешь, просто так тебя из города не выпускали? Я прав?

– Не просто так и не поэтому, – сказала она, неожиданно серьезно. – Не только поэтому. Но об этом я не хочу говорить.

Винф кивнул, дескать, твое право.

– Ну, вообще-то я сильно пугался и до того, как встретил… эту! – Омо смерила меня возмущенным взглядом. – И никаких гелалов не было и в помине!

Ойгур только устало пожал плечами.

– Гелиалов. Я не знаю, что тебе на это ответить. О вас, "поющих сердцем", слишком мало сведений, – повторил он. – И, кроме того, за нами послали теневых стражей – это уже о многом говорит.

Некоторое время мы сидели в молчании. Моя голова просто взрывалась от таких новостей. Омо было проще в это поверить. Она, кажется, привыкла к своим "солнцам", пусть и считала их когда-то проклятием.

– Я бы и сам не поверил, – сказал Винф после продолжительной паузы, – но после того, как ты успокоил ее в "Гел-Гирисе" одним прикосновением, сомнений – лично у меня – не осталось. На это способен только Атмагар, и никто иной. Не зря та женщина убралась из таверны сразу же, как только увидела, что ты в трансе, Омо.

– Еще бы, – она хищно улыбнулась – чужеродная гримаса для столь юного лица. – Как-никак, я использовала это свое "проклятие", когда обходила ловушки, чтобы попасть к тикеге. Точнее, – улыбка переросла в оскал, – я их разнесла. Ловушки, то есть.

– Так вот оно что, – понимающе ухмыльнулся Винф. – Понятно, почему та женщина так на тебя смотрела.

Я не выдержал.

– О чем вы?

– Тикеге – племя вольных женщин-воительниц. Принимают только тех, кто сможет пройти все испытания. Я правильно понял, что ты справилась, но тебя не взяли только потому, что ты альбинос?

Омо кивнула.

– Я "грязная", по их словам. Чтоб им всем сдохнуть, – процедила она сквозь зубы.

Повисло неловкое молчание.

По лицу Омо проскользнула какая-то тень.

– Тучи! – я вскочил.

На небе и вправду появилась целая вереница облаков, и одно из них – довольно большое – скоро должно было закрыть солнце.

– Мало, – сказал Винф, – но ждать некогда. Собираемся! – скомандовал он.

Мы наблюдали за тем, как гигантская тень от облака ползет по склонам гор, пока она не накрыла нас. И тогда мы побежали.

Не стоило обольщаться. То ли ветер поменялся, то ли еще что, но не прошло и получаса, как склон снова был освещен. Мы даже не успели толком спуститься с горы. Мой "сапог" размотался и, зацепившись за камень, остался позади. Не знаю, как я раньше не отморозил себе ноги, но до этого было недалеко.

– Тени! – крикнула Омо.

Я оглянулся. Между землей и небом, на стыке горизонта, росла и ширилась черная полоса.

Даже во Лфе их столько не было.

Мы не успевали. От слова "никак". Добавить еще то, что возле реки оказались стражники. Откуда они взялись, я сначала не понимал; однако когда один из них повернулся, все прояснилось. Их одежда по цвету совпадала с местной почвой – элементарная маскировка.

Я выругался так, что даже Омо уважительно присвистнула.

Умирать не хотелось, но…

– К стражникам! – крикнул Винф. – Лемт, бери Омо на руки, это наш единственный шанс!

– Ну, знаешь, сколько мож..! – я хотел возмутиться этой очевидно бредовой идеей, однако девушка была не столь переборчива и запрыгнула мне на шею. Пришлось ее нести.

– Омо, сделай так, как в Гел-Гирисе!

– Осторожней беги, болван! – прикрикнула она и закрыла глаза.

Мы были уже довольно близко к стражникам. Некоторые из них достали копья, другие мечи, третьи, очевидно, маги, изготовились нас атаковать. Тени сзади настигали.

Перед грудью Омо разгорался белый гелиал.

– Не получается! – в отчаянии прошептала она одними губами. – Не могу сосредоточиться. Не могу сменить цвет… Боюсь…

Я взглянул на ойгура. Тот несся к стражникам, на верную смерть. Ну что мне делать? Что?!

"Действуй", пришел ответ откуда-то из глубин моего сознания, и… что-то поменялось, время замедлилось.

Я посмотрел на Омо. В зелено-голубых глазах отражалось небо, кожа побледнела – еще сильней. Я знал, что могу помочь ей.

Я остановился. Я должен был сказать ей, что она справится. Но не словами – они бы только все испортили.

Все померкло.

– Лемт! Лемт, не стой столбом! Теневые стражи!! О боги, ну зачем я это предложил? – послышался голос ойгура, далекий и как будто ненастоящий.

Я нашел руку Омо и сказал ей петь вместе со мной.

Зрение вернулось позже, чем слух. Омо все еще отсутствовала в своем теле, но уже через секунду и она встрепенулась.

Стражники куда-то исчезли. Чуть приглядевшись, я заметил в реке дрейфовавшие куски земли. Это были люди в маскировке. Остатки отряда лежали на берегу.

А вот тени никуда не делись, но что-то их пока сдерживало. Они бесновались в метре от нас, пытаясь прорвать невидимую оболочку.

– В воду! – скомандовал Винф.

– Ты думаешь, река может нас спасти? Не океан, все-таки… – спросил я, однако ойгур меня не слушал.

– Наполовину, – сказал он. – Доберемся до середины, они отстанут. Иначе проблемы с Нгомеем будут.

Скинув часть груза – я с удовольствием избавился от своей так называемой "обуви" – мы погрузились в ледяную, без преувеличения, воду. Омо взвизгнула, ойгур зашел так, как будто каждый день принимал ванну из растаявшего снега. Последнее, кстати, вполне вероятно, учитывая то место, где он родился.

Я успел подумать, что если и доплыву до середины реки, то утону, замерзнув насмерть. Что ж, поживу на несколько минут дольше…

Нне зззаммерз.