Текст книги "Маг дороги (сборник)"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

Глава 11
НОВЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

До обеда я упражнялась с новым посохом, а Гарольд меня учил. Честно говоря, толку было немного: мой наставник все время забывал, что вещи, для него понятные и простые, для меня – новые и сложные.

– Ну ты что, совсем не соображаешь? Или ты нарочно отключила голову?

Он раздражался от каждой мелочи. Если бы не доверие Оберона, если бы не слова, которые король сказал мне утром в шатре, – я не сдержалась бы, да и огрела Гарольда посохом по шее. Батюшки! Это какое же ангельское терпение у школьных учителей, если они день за днем повторяют одно и то же, одно и то же, а когда кричат – то не беспрерывно ведь. Хоть паузы делают.

Наконец моего наставника позвали по какому-то делу. Мы оба обрадовались: он – потому что можно наконец дать горлу передышку. Я – потому что от его воплей уже звенело в ушах. Гарольд ушел, и тренировка пошла на лад: я подавала в небо сигналы, и растягивала над собой едва заметную «защитную сеточку», и катала по земле маленький камень, не прикасаясь к нему, и чем больше пробовала – тем лучше у меня получалось. Посох сам меня учил: он был такой удобный, такой послушный и легкий, как будто Оберон передал мне вместе с посохом частицу своего могущества…

Наконец затрубили на обед.

Во дворе гостиницы под открытым небом был накрыт большой стол. За ним сидели слуги, конюхи, музыканты, стражники, егеря и портные. Я шла мимо, и каждый из них – каждый! – провожал глазами мой посох.

Я подошла к другому столу, где еще были свободные места. С посохом возникла заминка: лежа у меня на коленях, он занимал два стула справа и слева, а будучи поставлен торчком, норовил упасть. В конце концов я приспособилась: зажала посох между коленками, положила верхней частью на плечо (навершие при этом оказалось много выше моей головы), и так, скособочившись, стала есть.

Гарольд задерживался. Оберон обедал у себя в шатре. Прошел по двору Ланс, взял со стола ломоть хлеба и, задумчиво жуя, удалился. Мать Гарольда, веснушчатая, кругленькая, заботливо выбрала для меня лучший кусочек:

– После хорошей работы – хороший обед, это уж закон, кушайте на здоровье…

Голодная, как сто волков, я смолотила две порции, тщательно вытерла руки салфеткой и, по-прежнему держа посох на виду у всех (оно и понятно – как бы я такую громадину спрятала?), побрела обратно – на задний двор.

Я шла и раздумывала: браться за тренировки сразу же? Или все-таки устроить себе «тихий час»? Сытое брюхо к ученью глухо, как говорил наш физик. Что будет, если я залезу на сеновал и полчасика поваляюсь?

И я совсем уже решила устроить себе маленький отдых, когда из дверей гостиницы вышел мне навстречу его высочество принц. Вышел и остановился, заглядевшись так, как будто я была не я, а невиданное чудо в перьях.

– Добрый день, ваше высочество, – сказала я скромно.

– Лена! У вас посох Оберона!

Сегодня все смотрели мне вслед с уважением, но принц, казалось, был потрясен до глубины души.

– Да, – сказала я еще скромнее. – Его величество отдал мне свой посох. Все-таки, вы понимаете, время неспокойное, послезавтра границу переходить…

– Что же вы сделали? Что совершили? Отец никогда никому не выказывал такого доверия…

Опять пришлось удерживать губы – чтобы не расползались в глупую улыбку до ушей.

– Знаете, я так рад, что он достался именно вам, – сказал принц искренне. – Если бы отец доверил посох Лансу…

И он состроил такую физиономию, что сразу стало ясно: старший маг дороги не заслуживает посоха ни в коем случае.

– У Ланса есть свой, – сказала я, чтобы хоть немножко соблюсти справедливость.

– А знаете, Лена, – принцу, кажется, пришла идея. – Вы уже обедали?

– Да. Только что из-за стола.

– Тогда поднимитесь ко мне в комнату, а? Мне так нравится слушать рассказы о вашем мире…

Я колебалась недолго. В конце концов, мой план по тренировкам на сегодня уже перевыполнен.

Я не давала королю обещания держать в тайне все, что услышала на утреннем совете. Но чутье (а вместе с посохом у меня, кажется, появилось настоящее чутье!) подсказывало, что болтать не следует. Тем более что в рассказе Ланса принц выглядел не лучшим образом: сперва заупрямился, доказывая свою независимость, потом путался у мага под ногами, не давая применить «веерное трассирование»…

Я рассказала принцу, как устроены пылесос и паровое отопление. Он слушал внимательно, а сам все поглядывал на мой посох и качал головой, будто никак не мог поверить моему счастью.

– Лена, – сказал он, когда я закончила. – Признайтесь. Что вы сделали? Если отец дал вам посох – значит, что-то было, что-то очень важное…

– Ничего особенного, – сказала я, стараясь казаться невозмутимой. – Вчера мы с Гарольдом оказались вдвоем против целой шайки разбойников. Гарольд был… э-э-э… плохо себя чувствовал. Пришлось мне брать его посох и отбивать атаку…

– И вы отбили?!

– Почти, – призналась я. – В самый нужный момент пришел Оберон… э-э-э, то есть его величество, и немножечко мне помог.

– Завидую вам, – с горечью сказал принц. – Я бы тоже хотел быть магом дороги.

– Но, – пробормотала я неуверенно, – ведь быть принцем – тоже неплохо, да?

Он опустил глаза.

Послеполуденное солнце било в высокое окно, освещая большую комнату со множеством зеркал и гобеленов. В этом свете я разглядывала принца, не стесняясь – он все равно не видел моего взгляда. Прежде он казался мне много старше Гарольда, я думала, ему лет двадцать с небольшим. А теперь обнаружилось, что его высочеству не больше восемнадцати: просто в отличие от моего учителя, который хоть и задирал нос, но не умел вести себя солидно, принц держался и говорил как серьезный, много повидавший человек. Сейчас он казался очень грустным.

– Э-э-э… Ваше высочество?

– Лена, – тихо сказал принц. – Ланс уже рассказывал вам, что я дурак и неумеха?

– Нет, – соврала я, не моргнув глазом. – Ланс просто… ну, он же отчитывался перед королем о том, как на вас напали…

– Да кто напал?! – Принц поднял голову. – Это дурацкое недоразумение. Сначала Лансу всюду мерещится опасность, и он не дает нам гулять. Потом он ни с того ни с сего выбивает у меня стакан… Разгромил харчевню, распугал посетителей. Я чуть со стыда не сгорел. Ты думаешь, он позволил мне хотя бы заплатить хозяину за разгром? Спасибо, что не поволок меня за шиворот через весь город! А потом, конечно, представил все это отцу, как удачно отбитое покушение. Ланс же у нас герой – если проходит месяц без подвигов, он устраивает провокацию, чтобы покрасоваться перед королем…

Я растерялась. Принц говорил горько и правдиво. И смотрел мне в глаза.

– Но эта женщина… – начала я.

– Женщина?! Он и женщину приплел? То-то я думаю, почему высочества на меня смотрят волком… Им-то зачем было рассказывать…

– Вы хотите сказать, что там не было никакой женщины?

Принц отвернулся. Лицо его сделалось скучным.

– Лена… Не знаю, может, отец запретил говорить со мной на эту тему? Может, вам запрещено, а я заставляю вас нарушать запрет?

– Никто мне ничего не запрещал, – сказала я обиженно. – Просто… Если Оберон доверяет Лансу, а Ланс дурак, то надо же сказать королю?

Принц улыбнулся:

– Ну иди скажи. Только сразу распрощайся с посохом. Потому что, когда я сказал королю, что Ланс дурак и предатель, он меня, родного сына, чуть из Королевства не выгнал. Вот так.

Я вернулась к себе в комнатушку мрачнее тучи. Поставила посох в угол, стянула сапоги и мешком повалилась на кровать.

Ох уж мне эти штаны, застежки, металлическая жилетка! Хорошо бы сейчас накинуть махровый халатик и посидеть у телевизора. Как долго уже я кино не смотрела? Почти неделю…

Ну зачем мне этот принц по дороге попался? Все было так хорошо… Совет магов, Оберон… Пусть король не ответил на мой вопрос – но он же и врать не стал! Он мудрый, уверенный, все предвидит. А по словам принца выходит, что он слепой какой-то: Ланс обманывает, а король ему верит больше, чем сыну. Хотя Людовик Тринадцатый верил же кардиналу Ришелье… И специальное есть слово – «серый кардинал» – для людей, которые обманывают короля, правят вместо него, а король этого и не замечает…

Я села на кровати. Мне надо было с кем-то посоветоваться. Вот только с кем? С Гарольдом? Я снова обулась, вышла во двор и подошла к хозяйственным телегам. Обед только что закончился, слуги хлопотали у бочек с горячей водой, мыли посуду, драили столы, а мать Гарольда, подпоясанная передником, о чем-то спорила с главным поваром. Кажется, о том, что подавать на ужин: перловку или овсянку?

– Простите, – я вмешалась в их разговор, – вы не видели Гарольда?

– Он в городе. – Женщина сдула со лба упавшую прядь волос. – Король его отослал с поручением.

– Спасибо, – сказала я, отошла и задумалась: что мне теперь делать?

Дождаться Гарольда – или искать правды прямо здесь, сейчас ?

Задумавшись, я позволила ногам нести куда захочется. Ноги принесли меня к шатру Оберона. У входа стоял, небрежно отставив пику, усатый стражник в железной кирасе.

Я его немножко знала – Королевство маленькое, рано или поздно с каждым познакомишься.

– Добрый день, – сказала я так твердо, как только могла. – Мне нужно срочно видеть короля.

– Король очень занят, Лена, – ответил стражник, с любопытством разглядывая мой посох. – У него совет с комендантом и канцлером.

И не двинулся с места, все так же загораживая вход.

Я отошла.

За время похода я привыкла, что ко мне относятся по-особенному и многое позволяют. И вот в первый раз мне дали понять, что Лена Лапина вовсе не центр вселенной: Оберон занят, и как бы я к нему ни рвалась – его величество не станет говорить с младшим магом дороги…

А если я должна сообщить что-то очень важное?

Я огляделась.

Площадь, на которой стоял королевский шатер, была такая большая, что на ней помещались сразу три фонтана. И возле одного из них прогуливался, разглядывая окрестные крыши, Ланс.

Как всегда, он был сосредоточен и мрачноват. За спиной у него покачивался посох в длинном кожаном футляре; в правой руке Ланс держал грифель, а в левой – маленькую книжечку. И он чертил в ней что-то, глядел по сторонам и снова чертил: со стороны можно было подумать, что старший маг дороги сочиняет стихи.

Может быть, спросить у него?

А как я узнаю, говорит ли он правду? И не навредит ли это принцу? И не разгневается ли Оберон?

Я три раза обошла вокруг шатра. Мне надо было набраться решимости: с каждым кругом моя сила воли натягивалась, будто пружина. Наконец я набрала в грудь побольше воздуха и зашагала к фонтану.

Ланс стоял ко мне спиной, я увидела листок в его книжечке, исчерканный будто набросками: линия крыш… Череп дракона на холме… Силуэт статуи из фонтана…

– Простите, пожалуйста…

Он обернулся. У него было такое недовольное, высокомерное лицо, что я попятилась.

– Да, Лена, – сказал он равнодушно. Хорошо хоть ругаться не стал.

– Я хотела спросить…

Он смотрел на меня неподвижно, бесстрастно, и под этим взглядом у меня язык прилип к зубам. И когда я уже совсем решила бросить свою затею и сбежать, Ланс вдруг шагнул вперед, взялся за посох Оберона, передвинул мою руку вверх по древку:

– Привыкай сразу к правильной хватке. Между навершием и правой рукой должно помещаться от локтя до двух. Не больше. Что ты хотела спросить?

– Я хотела, – пролепетала я, глядя в его белесые глаза, оказавшиеся теперь очень близко, – спросить… а что такое веерное трассирование?

Он совершенно не удивился.

В следующую секунду его собственный посох был у него в руках. Ланс легко крутанул его на пальце. Раздалось шипение. На секунду мы оказались в центре «шатра» из дугообразных огненных струек.

Посох замер, мерцание прекратилось, «шатер» исчез. Мы стояли в дымящемся кругу – там, где огненные струйки касались мостовой, теперь догорали щепки, солома и прочий уличный мусор.

Взвилась над площадью перепуганная стая голубей. Где-то загавкала собака. Над водой в фонтане облачком поднялся туман.

– Здорово, – сказала я хрипло.

– Это все, что ты хотела узнать?

И я струсила.

– Да, – сказала я торопливо. – Большое спасибо.

Глава 12
ПЕРЕХОД

Город тысячи харчевен был последним человеческим поселением на нашем пути. Стоило каравану перевалить через холмы – и началась безлюдная дикая местность. Огромные птицы кружили над караваном, каждая размером с небольшой самолет. В полдень их крылья то и дело закрывали солнце, но это было еще полбеды: птицы кричали так пронзительно и жалобно, как будто их жарили и ели прямо там, в поднебесье.

– Гарольд? Может, у них болит что-то?

– Они здоровее нас с тобой!

– Тогда почему так орут?

– Порода такая. Похоронники называются.

Я покосилась в небо. Похоронники метались, всплескивали крыльями, то падали камнем, то снова набирали высоту. Им явно нравилось над нами издеваться.

– Гарольд? Может, их разогнать?

– Будет приказ – разгоним, – степенно отвечал Гарольд.

Но приказа не последовало. Птицы мало-помалу отстали сами по себе. У меня на душе стало легче, но ненадолго: теперь вокруг воцарилась тишина, как под подушкой. Не шелестели листья. Совсем не было ветра. В низинах собирался туман. Лошади ступали по траве совершенно бесшумно, только где-то в хвосте колонны, в обозе, глухо звякал колокольчик.

Мне опять захотелось домой. Подумать только: пока я здесь воюю, там застыл в воздухе падающий снег, замерли троллейбусы и машины, мама замерла у себя на работе перед экраном компьютера, и экран не мерцает…

Надеюсь, с ней ничего не станется, пока я здесь? С ними со всеми без меня ничего не случится?

– Гарольд… А что бывает с теми городами и странами, откуда ушло Королевство?

– Живут себе. Некоторые получше, некоторые похуже… Оберон… его величество говорит, что со временем такой мир может разрастись со страшной силой, покорить небо и землю, а потом построить огромный летающий дом и улететь к звездам.

– Гарольд, – у меня вдруг пересохло во рту. – А Оберон не говорил…

– Не «Оберон», а «его величество»!

Я не стала с ним спорить. Хлопнула пятками по упругим бокам моего Серого, тот зашагал быстрее, перешел на рысь (меня стало трясти и подбрасывать) и скоро оказался в голове колонны.

Крокодилоконь Оберона (это чудище звалось нежно – Фиалк) плыл над дорогой, едва касаясь ее широченными копытами. Стражники покосились на меня, но пропустили к королю; рядом с Фиалком шел коричневый конь принца, покрытый попоной так, что виднелись только хвост и голова.

Отец и сын разговаривали. Я поняла, что опять не вовремя. Принц сидел в седле красный, очень обиженный: вот так же выглядела наша отличница Фролова, когда новая математичка влепила ей трояк по самостоятельной…

В руках у короля был его новый посох – черный, будто смоляной, с навершием в виде корявого древесного корня.

Оберон почувствовал мое приближение. Глянул через плечо:

– Добрый день, Лена. Что скажешь?

Он говорил спокойно и приветливо, как обычно, но мне все-таки показалось, что в его голосе нет прежней доброты.

– Вы заняты? – спросила я. И поспешно добавила: – Ваше величество.

Оберон улыбнулся:

– Представь, что во время битвы офицер приходит к полководцу: «Простите, вы не заняты?» Нет? А мне показалось… Я только хотел сказать, что враг прорвал левый фланг и армия отступает в беспорядке…»

Я покраснела. Конечно, я задала глупый вопрос, но зачем же надо мной подтрунивать в присутствии принца?

– Не обижайся. – Оберон поманил меня пальцем, серый конь правильно истолковал его жест и почти поравнялся с зубастым Фиалком. – Мне кажется, что со вчерашнего дня ты какая-то… не такая. Что тебя мучает?

Принц на меня не смотрел – изучал горизонт. Лицо у него было отчужденное, мол, предавай меня, не тяни.

– Нет, ваше величество. То есть я немножко волнуюсь, все-таки переход границы… то-се…

Король чуть приподнял бровь. Я солгала, он это понял. Принц по-прежнему смотрел вдаль. Неезженая дорога, поросшая травой и кустами, вела вперед и вперед, терялась за холмом. А впереди стояли тучи – плотной черной стеной.

Над караваном висела зловещая тишина. Если бы принц догадался отстать! Я поговорила бы с Обероном начистоту… Вот ведь дурацкое положение! Заговорить – получится, будто я сплетница и ябеда к тому же. Не заговорить – выходит, что я вру.

– Я хотела спросить только… Наш мир – мой настоящий… то есть родной мир… может быть, в нем тоже когда-то было Королевство? А потом Королевство покинуло его, мир разросся, изменился, стал таким, как теперь?

Крокодилоконь по имени Фиалк обернул ко мне зубастую морду. Удивленно покосился карим глазом: как ты, мол, догадалась?

Принца не интересовали отвлеченные вопросы. Он не повернул головы.

Оберон улыбнулся:

– Знаешь… Не исключено. Может, и было такое Королевство. Давным-давно. Уже никто толком и не помнит.

– Ну, кто-то помнит, – сказала я, помолчав. – Ведь если бы того Королевства не было – зачем бы я пришла к вам? Зачем бы училась волшебству, вместо того чтобы сидеть дома и смотреть телевизор?

Принц оживился:

– Телевизор – это штука, которая показывает картинки?

– Мне нравится ход твоей мысли, – серьезно сказал Оберон, не слушая сына. – Да. Наверное, ты права.

И он так это сказал, что на душе у меня снова стало спокойно. Пусть отец и сын не всегда понимают друг друга, пусть с принцем связана какая-то тайна – но Оберону я могу верить до конца, что бы там ни было.

– Горы. – Король протянул вперед свой черный посох. Я посмотрела, куда он указывал…

То, что раньше казалось тучами, обернулось на самом деле немыслимыми, страшенно высокими, покрытыми снегом горами.

Мы разбили лагерь у подножия скалы, треугольной, похожей на парус. Здесь везде был камень, скалы торчали тут и там, как щербатые зубы. Стемнело моментально, будто выключили свет. Я как раз занималась своими делами в укромном местечке. Выбралась оттуда, на ходу застегивая штаны, выпучив в темнотищу глаза: ничего же не видно!

Постояла, поморгала, понемногу сориентировалась. Костры, разведенные стражей и поварами, светили тускло: экономили топливо. Можно, конечно, идти на свет, но где гарантия, что по дороге не угодишь ногой в щель, не свалишься в яму, не покалечишься?

– Гарольд? Гарольд, ты где?

В ответ пришел откуда-то ветер, пробрал до костей, но главное – принес звуки. Странные, смазанные, жутенькие.

– Гарольд? Помоги мне!

Над королевским шатром вдруг зажегся круг света. Сразу стали видны и повозки, и карета, и сам шатер, и люди вокруг…

И Гарольд. Он нашелся совсем рядом, с посохом наперевес:

– Звала?

– Ну… потерялась, в общем.

– Ты дура, да? «Помоги мне» – это сигнал, что напали враги!

– Я не знала…

– Тс-с-с…

Мы замолчали. Люди у костров молчали тоже; снова потянуло ветром. Крики… звон металла… Грохот… Вопли…

Я вцепилась Гарольду в рукав.

– Что это?

– Эхо, – ответил он шепотом. – Это ведь граница… Тут ветер носит отголоски всех битв, которые только были на свете. Не обращай внимания, это безопасно.

Держась друг за друга, мы вернулись к повозке, у которой привязаны были наши кони. Пастись тут было негде – и лошади проводили время, сунув морды в мешки с овсом.

– Гарольд… ты не замечал, что принц сегодня странный?

– Будешь странным, на его-то месте…

– А что у него за место?

– Он принц, понимаешь? Такая должность. А он хочет быть королем. Хотя бы в будущем.

– О-о, – от этой мысли мне сделалось неприятно. – Он что же… ждет, когда Оберон умрет?

– Перестань. Он порядочный человек, любит отца… Но, конечно, ему нелегко. Еще высочества эти… от них кто хочешь с ума сойдет.

Мы подошли к самому большому костру. Стражники без слов подвинулись, давая нам место.

– Что, братцы-волшебники, – сказал тот усатый, что не пустил меня вчера в шатер к Оберону. – Битву на Перевале слышали?

– Это не Перевал был, – возразил другой, бородатый. – Там слоны ревели. Боевых слонов на Перевале не водилось. Это осада Кремня.

– Тихо! Опять…

Над лагерем прокатилось далекое эхо – явственно слышались рыдающие тонкие голоса. Я зажала уши.

– А это я уже не знаю что такое, – пробормотал усатый. – Разграбление Городища, что ли? Скорее бы смотаться отсюда, я знаю одного парня, который вот так сидел-сидел на границе – и сбрендил…

– Вы как хотите, – сказала я как могла спокойно, – а я иду спать. С меня на сегодня достаточно.

Мы шли в темноте. Ни один факел не мог ее рассеять; я держалась одной рукой за конский хвост – это была лошадь Гарольда. Другой рукой тянула за уздечку Серого. Или он меня тянул. Он вообще был смелее и умнее меня: то и дело прижимался боком к плечу, согревая и поддерживая, давая понять, что конец пути близок.

Потом мы шли – вереницей – в густом облаке, липком и почти непрозрачном.

А потом облако рассеялось, и я увидела, что все мы – все маленькое Королевство – стоим плечом к плечу на нешироком каменном карнизе. Слева – отвесная стена. Справа – пропасть. Клубится какой-то бурый дым, пахнет удушливо и гадко. Небо темно-серое, картонное, и вокруг ни кустика травки. Ни листочка. И нас так мало, жалкая горстка людей. Мы напуганные, мы такие беззащитные… Гарольд ткнул меня локтем в бок:

– Приготовь посох.

– Что?

– Оружие вынимай, а не «что»!

Я засуетилась, запуталась в ремешках на футляре (посох был приторочен к седлу). Наконец высвободила свое оружие, взялась двумя руками, мельком вспомнила наставление Ланса: «Между навершием и правой рукой должно помещаться от локтя до двух…»

– Готова? – прошипел Гарольд.

В ту же секунду в серое картонное небо ударил ярко-белый луч. И сразу же – красный луч. Гарольд, коротко вздохнув, ударил в камень своим посохом – из навершия вырвался синий луч; все ждали только меня, меня-неумеху…

Закусив губу, я грохнула о землю посохом и… попала себе по ноге. От боли навернулись слезы, но луч – зеленый, изумрудный, веселенький такой – уже вырвался из двуцветного навершия и ушел в небо.

Белый луч пересекся с красным. Синий лег на место их соприкосновения; трясущимися руками я направила зеленый луч в ту единственную маленькую точку, где уже соединялись белый, красный и синий.

Вспышка!

Огненный шар раскрылся, как цветок, у нас над головами. Маленькое солнце осветило скалы и пропасти; пропал бурый туман, смягчились тени, как языком слизало ужас и слабость, охватившие меня при виде этого жуткого места.

– Да здравствует Королевство! – басом взревел кто-то из стражников. И его крик моментально подхватили несколько сотен голосов:

– Да здравствует Королевство! Да здравствует Оберон! Да здравствуют маги дороги!

Огненный цветок поворачивался и плыл, согревая, радуя и подкрепляя силы, а я сжимала посох, направленный вверх, и чувствовала в этот момент руки и Оберона, и Ланса, и Гарольда.

Чего нам бояться?

Мы прорвемся. Мы дойдем. Потому что мы вместе.