355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина и Сергей Дяченко » Маг дороги (сборник) » Текст книги (страница 15)
Маг дороги (сборник)
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:26

Текст книги "Маг дороги (сборник)"


Автор книги: Марина и Сергей Дяченко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

Глава 28
КОНЕЦ ПУТИ

Из шатра к тому времени вынесли всю походную мебель, кроме нескольких грубо сколоченных кресел и узкого стола, прежде служившего, похоже, верстаком для какого-нибудь ремесленника. Стол был пуст, если не считать кувшина и пары глиняных кружек. Оберон наполнил обе, одну пододвинул мне:

– Теперь, когда принц наконец сознался… Ты расскажешь мне эту историю? В подробностях?

Говоря так, он коснулся посохом моего рукава, и от мокрой одежды сейчас же повалил пар.

– Времени у нас, как обычно, в обрез… Ну что же ты? Выпей воды.

Я отхлебнула из кружки. В жизни не пробовала ничего вкуснее. Пар от меня все валил и валил, я стояла, окутанная облаком, – не то паровоз у перрона, не то призрак из бани. Мокрая одежда высыхала на глазах. Отваливались песчинки, падали на пол.

Оберон расхаживал по шатру туда-сюда. Глядя на его сапоги, я начала свой рассказ – от того момента, как принц разбудил меня среди ночи. Я рассказывала очень подробно, стараясь ничего не забыть, ничего не исказить и не перепутать; Оберон оставался совершенно бесстрастным, непонятно было, слушает он меня или нет. Только когда я дошла до заброшенного замка и падения с башни, он вдруг поднял голову:

– А теперь снимай штаны и ложись вот сюда.

И убрал со стола кувшин и кружки. Я обомлела:

– За… зачем?

Мой страх его развеселил.

– Затем, что ты же не собираешься хромать до старости, так? Что там у тебя с ногой? Давай-давай, я отвернулся…

Моя рубашка все равно была длиннее самой длинной мини-юбки. Одернув подол пониже, я кое-как вскарабкалась на стол. Оберон подошел, присвистнул и долго молчал, разглядывая мою ногу.

– Как ты падала? Спиной?

– Я толком не помню…

– Везучая, что не сломала позвоночник. Какого лешего ты вообще туда полезла?

– Выбрать направление. Я увидела море…

– Мда, нехороший был перелом… Да не дергайся, это же не хирургия, больно не будет. Рассказывай дальше.

Моя нога онемела. Лежа на спине, глядя в серый от дождей купол шатра, я рассказывала о сражении с туманной бабой, о том, как мы вышли к морю, и о том, как принц и Эльвира попытались основать свое Королевство.

– Я их женила. Это по правде? Они теперь в самом деле муж и жена?

– Они давно уже муж и жена, Лена, дело не в том, кто им устроил бракосочетание… Они любят друг друга и никогда не расстанутся. Во всяком случае, хочется верить.

– Ваше величество, – рискнула я спросить. – Если вы видите, что они… ну… зачем остальные пять невест? Это ведь все случилось потому, что принц и Эльвира, ну… удрали от такой жизни. Им просто хотелось быть счастливыми.

Оберон отставил в сторону посох. Я снова начинала чувствовать ногу: она была покрыта «гусиной кожей». Я замерзла, меня знобило.

– Ты думаешь, я всего этого не понимаю? – тихо спросил король.

Я молчала. Получилось, что я считаю Оберона глупее себя.

– Одевайся… Теперь я тебе расскажу. Когда мы тронулись в путь, ни о какой любви речь не шла – был принц, и были шесть принцесс-невест, каждая в тайной надежде. Эти шесть надежд поддерживали Королевство в пути, будто шесть маленьких крыльев. Но в пути все чувства обостряются – принц сделал свой выбор раньше времени. Я просил его держать себя в руках. Я объяснял ему, чем грозит Королевству его своеволие. Но он уже слушал только Эльвиру…

Я села на столе. Моя нога была покрыта пупырышками, но совершенно цела. Только маленький шрамик под коленом напоминал о прежнем уродстве. Может, Оберон его специально оставил – на память?

– Ваше величество, – я боялась того, что собираюсь сказать, но все-таки говорила, – разве это так можно – использовать… надежду принцессы-невесты? Зная, что пять надежд из шести все равно будут обмануты?

Оберон резко обернулся. Я засуетилась:

– Я понимаю… Королевство должно найти новое место, это нужно для общего блага, для всего мира… Но надежда на счастье – это ведь не дрова, чтобы ими топить костер?

Оберон взял мои штаны, брошенные на спинку кресла. Штаны были совсем сухие, только задубели немного от морской соли.

– Возьми. – Он положил их мне на колени. – Лена, ты когда-нибудь мечтала выйти замуж за принца?

– Нет. То есть да… То есть все девочки мечтают, когда им лет двенадцать. Наверное. Но… – Я запнулась. У меня чуть было не вырвалось, мол, кто познакомится с принцами поближе – тот не станет о таких мечтать. – Ваше величество… отвернитесь, пожалуйста.

Оберон отвернулся. И так, стоя ко мне спиной, сказал:

– Давай-ка теперь я расскажу тебе, что стало с нами, когда вы исчезли. Эльвира… милая девушка, но, честно говоря, и без нее мы бы спокойно жили по-прежнему. Потеря мага дороги – тяжелейший удар, я не был уверен, что смогу теперь вывести Королевство из беды. Но самое страшное, Лена, не это. Помнишь, я рассказывал тебе, что в Королевстве у всякого есть свое место? Так вот: принцессы-невесты вдруг сделались лишними. Они перестали быть невестами. Они перестали надеяться, а стали обижаться, злиться и ненавидеть – друг друга, принца, меня, всех. Представляешь?

Я с трудом застегнула штаны.

– Это было похоже на нарыв. Идет здоровый человек, сильный, и вдруг его будто взрывает изнутри, и он начинает рассыпаться на части. Так и наше Королевство. Я несколько дней не решался тронуться с места – ждал, что вы вернетесь, все ждал, ждал…

– Но я же не знала! – вырвалось у меня. – Я не думала…

– Принц знал. Обязан был знать. Но он, как ты справедливо заметила, стремился к личному счастью, и не в будущем, а здесь и сейчас… Я что, тебя ругаю? Нет же. Я объясняю. Нужно было новое предназначение для принцесс, новая сила, которая вернула бы их в Королевство и переплавила раздражение во что-то более подходящее для путешествия… В идеале – снова в надежду.

Я вспомнила, что ни вчера, ни сегодня высочества мне не попадались.

– Вы их заколдовали?!

– Нет, ну что ты. Я… короче, теперь они члены Ордена сестер-хранительниц Обещания.

– Монашки, что ли?

– Не совсем. Сестры-хранительницы.

– Хранительницы чего?

– Обещания. – Оберон все еще стоял ко мне спиной.

– Какого?

– Моего обещания, Лена. Что каждая из них получит своего принца раньше, чем на висках у нее пробьется первый седой волосок.

– О-о-о, – сказала я удивленно. – Так ведь принц…

– Ничего не поделаешь, теперь у меня прибавится головная боль – выдавать их замуж. Пять принцев к сроку – что может быть проще? – В голосе у Оберона появился сарказм.

– И ваше обещание вернуло им надежду?

Оберон наконец-то обернулся. Он казался смущенным, это меня поразило.

– Да, Лена. Потому что это ведь обещание короля.

– А если, – я задержала дыхание, – вы не сумеете найти им принцев, пока они не начнут седеть?

За серыми стенками мелодично проиграла труба.

– Время шатер сворачивать, – деловито сказал Оберон. – Твой Серый цел и невредим, иди к конюхам, скажи – я велел…

– Ваше величество! Что будет, если вы не найдете принцев?!

Он улыбнулся:

– Да найду я. Не бойся.

И вот мы снова ехали рядом с Гарольдом в самой середке каравана – как будто ничего и не было. Мне все время казалось, что вот-вот покажется Ланс, проедет мимо, приглядывая, все ли в порядке, и заодно даст мне скучным голосом какой-нибудь совет.

Но Ланса не было.

Я повторяла свою историю – на этот раз для Гарольда. Теперь я рассказывала по-другому: в основном расписывала свои сражения и победы, а Гарольд по ходу дела объяснял, какого рода чудовище мне попалось, какие у него повадки и что оно обычно делает с жертвами.

– …И тут оно поднимается на ноги – и это не пень вовсе! Это такая штука с глазами…

– Понятно. Пальцеед-пирожник. Месит добычу ложнокорнями, пока она не превратится в фарш, затем вытягивает соки хоботком, который расположен под корнями…

– Фу, Гарольд!

– Ты его завалила?

– Разумеется. Иначе где бы я сейчас была?

– Понятно где… Ну, что дальше?

Когда я дошла до поединка с туманной бабой, он округлил глаза и тихо охнул.

– Слушай… А я тебя неплохо выучил. Ну скажи – неплохо?

Я рассмеялась.

День сменялся вечером. Караван шел теперь не по берегу – мы углубились в сосновый лес. Опасности не было – так говорил посох Гарольда. Мой посох остался у Оберона, и король пока не выказывал желания вернуть его.

Принцессы ехали в карете. Занавески на окнах были плотно опущены. Насколько мне было известно, ни одна из сестер-хранительниц не снизошла до бесед с принцем или с Эльвирой; новобрачные плелись в хвосте каравана. На них никто не обращал внимания.

Теперь Гарольд рассказывал мне о том, что случилось с караваном в наше отсутствие. Оберону и магам дороги пришлось не легче, чем мне, а может, даже тяжелее – ведь на их попечении было столько людей! Подробный рассказ о гибели Ланса я выслушала, низко опустив голову.

– …А теперь уже недолго. Нюхом чую – где-то тут будет наше новое Королевство. Может быть, сегодня туда придем. Ты представляешь, Лена, – сегодня!

– Гарольд, – сказала я тихо. – А что будет с королем, если он не сможет выполнить обещания?

Гарольд вскинул голову:

– Он тебе рассказал, да?

– А по-твоему, мне нельзя доверять?

– Я не в этом смысле. – Гарольд смутился.

– Я маг дороги!

– Хорошо, не злись. Сама подумай: он поклялся жизнью. Что с ним станет, если клятва будет нарушена?

– Он умрет?!

Гарольд сопел.

– Но это же несправедливо!

Гарольд смотрел вдаль.

– Надо отыскать для него этих пятерых принцев, – сказала я твердо. – Хоть из-под земли.

Гарольд вздохнул:

– Если бы это было так просто…

Лес расступился. Караван вышел на высокий берег; море лежало далеко внизу. Террасами спускались вниз зеленые луга, а справа и слева горели в закатном солнце верхушки гор.

Трубач вдруг заиграл незнакомую мелодию, такую пронзительную и радостную, что у меня каждый волосок поднялся дыбом.

– Что он играет?

– Прибытие, – хрипло сказал Гарольд. – Он играет прибытие Королевства – и конец пути.

Глава 29
ВСЕ ЗАНОВО

Замок менялся каждую секунду. Вот он совсем игрушечный, будто шоколадный, с тоненькими башенками, с кружевными решетками; вот он на глазах огрубел, посуровел и превратился в крепость – твердыню с неприступными стенами, с глазами-бойницами. Вот он сделался белым как снег и праздничным; вот его стены приобрели розовато-кирпичный оттенок, а башни потолстели, как бочки. Вот он снова начал изменяться: струился в воздухе, перетекал сам в себя, пока не сделался естественной частью пейзажа. На фоне далеких скал, в компании с высокими соснами, в дружбе с лугами и морем – казалось, он вырос здесь сам по себе, именно такой, как захотелось природе, и если его не будет – мир вокруг обеднеет…

Я бешено зааплодировала. Люди, стоявшие вокруг, покосились с удивлением. Я смутилась и спрятала ладони под мышки.

– Вот примерно так, – сказал Оберон.

Воздушный замок на секунду стал почти осязаемым – а потом растаял без следа. Оберон опустил посох.

Люди, до того стоявшие тихо-тихо, разом заговорили, задвигались, кто-то счастливо рассмеялся. Я с сожалением смотрела на место, где секунду назад был замок – такой красивый! Это сколько же времени потребуется, чтобы построить его из песка и дерева, камней и глины – по-настоящему?

Вокруг были только счастливые лица. Даже древний старик (за последние несколько недель он ни капельки не помолодел) улыбался, сидя на носилках. Комендант раздувался от важности: в руках у него был свернутый в трубочку план, он раздавал поручения. Канцлер, наоборот, весело скинул куртку и закатал рукава рубашки: он собирался складывать печь для обжига кирпичей. Оберон что-то объяснял начальнику стражи, который стал теперь бригадиром лесорубов; стражники стояли сомкнутым строем, на плече у каждого был топор – а у блондина, который делился со мной удочкой, даже два топора…

Стайкой прошли бывшие принцессы-невесты – а теперь хранительницы Обещания. Я исподтишка на них посмотрела – да они девчонки совсем, еще не скоро небось поседеют; у меня немножко отлегло от сердца.

– Лена! – Оберон шагал теперь ко мне. – Тебе придется дежурить на кухне… – Он замедлил шаг. – Или ты хочешь прямо сейчас – домой?

Я с сожалением посмотрела на то место, где раньше стоял воздушный замок.

– А можно? Домой прямо сейчас?

– Ну конечно, – сказал Оберон устало. – Королевство укоренилось. Один шаг – и ты там, откуда я тебя взял… Что ты решаешь?

Он выглядел чужим. И Гарольд насупился и отвернулся. Я обиделась: они оба, что ли, верят, что я вот так их брошу?

– Я вас брошу, что ли?

Они переглянулись. Оберон фыркнул. Гарольд улыбнулся во весь рот.

– Она нас не бросит, – сказал Оберон почти нежно. – А кашу варить ты умеешь?

– Да уж сварю как-нибудь!

Ох уж эти котлы, висящие над костром! И нет выключателя, чтобы сделать огонь меньше или больше. А дыма, дыма! А копоти! А попробуй дотянуться до дна – пусть даже длинной ложкой!

Я совсем отчаялась, когда на помощь мне пришла мать Гарольда. Она была отменной поварихой: даже то, что у меня вышло с комками, она ухитрилась размять, а то, что у меня подгорело, – довести до съедобного состояния. В короткие минуты передышки я дула на обожженные пальцы; вот так бывает: из мага дороги – в кухарки. Но что делать, если даже канцлер таскает камни, если даже сестры-хранительницы (будь они неладны), подобрав юбки, месят ногами глину!

Над грандиозной стройкой витало ощущение праздника. Трубач, забравшись на обломок скалы, без передышки играл веселые мелодии, и только когда Оберон махнул ему снизу посохом – подал сигнал к обеду; я стояла на раздаче. Зачерпывала из котла дымящуюся кашу, клала в подставленные тарелки, кружки и миски.

– Спасибо, Лена.

– Спасибо, маг дороги!

– Спасибо!

Только теперь мне стало ясно, что они меня простили – полностью, без оговорок, без камня за пазухой. Просто забыли, что случилось, и все тут; я желала всем приятного аппетита и тихо надеялась, что каша (хвала матери Гарольда!) получилась съедобная.

После обеда никто не отдыхал – снова засновали люди, затюкали топоры, а где-то поблизости ударил кузнечный молот. Мне пришлось драить котел (такой грязной я не бывала даже в болоте), потом заново бежать к ручью за водой, заново складывать костры и готовить теперь ужин. Начинала сказываться усталость. Руки, привыкшие к посоху, от всех этих ложек-ведер-скребков моментально покрылись мозолями.

И каково же было мое удивление, когда через час примерно после обеда на нашей «кухне» появились посторонние! Человек десять мужчин и женщин, по виду крестьяне, аккуратно одетые, робкие, с походными мешками на спинах, явились спрашивать, не нужна ли рабочая сила!

– Зови короля, – со значением сказала мне мать Гарольда. И я побежала; работа не прекращалась ни на секунду, пахло дымом, сырой глиной, свежим деревом и могучим потом.

– Короля не видели?

– Был здесь минуту назад… Возле замка ищи!

Удивительно – но фундамент был уже заложен. Я остановилась перед ним с разинутым ртом: такое впечатление, будто здесь день и ночь работали экскаваторы, бульдозеры, бетономешалки!

– Лена? Ты меня звала?

Я обернулась. Оберон был, как и все, перепачкан землей и глиной, в руках у него было что-то вроде строительного отвеса – груз на ниточке.

– Там люди пришли…

– Очень хорошо, идем.

На каждый шаг Оберона приходилось почти два моих.

– Они ищут работу!

– Они ее нашли.

– Да кто они такие? Откуда взялись?

– Это наши люди, Лена, новые жители нового Королевства. Тонкий мир уже начал преобразовываться, а значит, «толстый» от него не отстанет. Сейчас сюда валом повалит народ, только успевай встречать.

– Правда?!

Новоприбывшие по-прежнему стояли тесной кучкой. При виде Оберона оживились; крепкий бородатый мужчина вышел наперед – и вдруг склонился в поклоне. И все его товарищи поклонились точно так же:

– Приветствуем ваше величество…

Откуда они знают, подумала я. Он же без короны, без мантии, грязный, с отвесом…

– Милости просим, – весело сказал Оберон. – Входите. Живите. Работайте. Королевство для вас!

Мать Гарольда, стоявшая рядом, прослезилась.

Так закончилась моя вахта поварихи, и я, честно говоря, была очень рада. Новоприбывшие женщины гораздо лучше умели готовить еду на костре; некоторое время я исполняла мелкие поручения – пойди отыщи щавеля, пойди принеси соли, отнеси нож в заточку, и все такое в этом роде. Потом работа на «кухне» совсем наладилась, и обо мне все забыли. Вертя головой, я побрела по лагерю-стройке; да здесь полно уже работало чужих! Незнакомые мужики таскали бревна, незнакомые парни месили глину вместо сестер-хранительниц, бегали чьи-то дети – я уже отвыкла от вида детей…

Мне стало немножко грустно. Одна сказка заканчивалась, начиналась другая, и я не знала, есть ли для меня место в этом новом зарождающемся мире. Куда уходят маги дороги, когда дорога заканчивается?

Кони бродили, отдыхая, по еще не вытоптанной траве. Белым пятном выделялся Фиалк; я подумала: как же он пасется, с его-то зубами?

Будто услышав мои мысли, крокодилоконь поднял голову. Хлопнул крыльями по бокам, неторопливо направился ко мне. Бухали о землю мохнатые круглые копыта. Развевалась грива, струилась и падала молочными волнами. Фиалк подошел совсем близко, по-приятельски глянул карим глазищем, тронул меня кончиком крыла.

Я погладила его по шее:

– Я бы с удовольствием, Фиалк. Но без разрешения Оберона я же не могу?

Фиалк мотнул головой, будто говоря: да перестань, что за условности. Я прижалась щекой к теплому жесткому крылу:

– Я скоро уйду, Фиалк.

Он дышал мне в ухо. Огромные зубы были совсем рядом – мне даже боязно стало.

– Я соскучилась по дому… Но и уходить тоже… как будто была хорошая песня – но ее нельзя допеть. Понимаешь?

Фиалк смотрел насмешливо куда-то мне за плечо. Я обернулась.

– Это была знатная каша, – серьезно сказал Оберон.

– Да бросьте… горелая.

Король усмехнулся.

– Покатаемся?

– А можно?

– Кто сказал, что нельзя?

И через минуту мы уже сидели на спине Фиалка – без седла. Крылатый конь трусил по лугу – как будто неторопливо, но цветы и камни неслись назад со страшной скоростью, а в ушах моих все сильнее свистел ветер.

– Смотри. Вот граница нового Королевства. Она пока не очень заметна – но если присмотреться…

И я присмотрелась.

Наверное, обычный человек, не маг, и не смог бы ее различить. За этой чертой неуловимо менялись движения ветра, травы, даже облаков. Едва ощутимая грань, почти недоступная глазу разность оттенков. Вот растут рядом два одинаковых цветка, но один чуть ярче. И по-разному качают головками. И бабочка, преодолевая невидимую черту, на секунду исчезает – но тут же появляется снова.

По ту сторону грани – просто луг и просто цветы. По эту – вдруг взвивается кузнечик, зависает, расправив крылья, и я вижу, что он глядит на меня! У него кукольное личико, зеленые бархатные штаны разорваны на коленках. На коленках, торчащих назад!

– Ай!

– Не пугайся. Через несколько дней здесь расплодится множество самых разных существ. Почти все они будут дружелюбны. Ведь это наше Королевство.

На моих глазах бутон, только что бывший по ту сторону границы, вдруг дрогнул, раскрыл лепестки, и воздух над ним заструился.

– Смотрите! Граница движется!

– Конечно. В первые дни она расширяется особенно быстро. Через несколько лет все, что ты видишь – лес, горы, море, берег, – все это будет в границах Королевства.

Фиалк взмахнул крыльями, скакнул с уступа на уступ, понесся между деревьями. С разгону вскочил в ручей, поднял копытами радужные брызги.

– Это река… Будущая река. Сейчас здесь воды по колено, но когда вырастет Королевство – здесь будут ходит лодки и большие суда. Знаешь, что это? Рождение мира, Лена, ты не можешь этого не чувствовать.

– Я чувствую. Все счастливые.

– А ты?

Фиалк шагал вверх по течению ручья. Осторожно ступал, пробираясь сквозь чащу.

– И я, – сказала я не очень уверенно. – Ваше величество… а где принц с Эльвирой?

– У них шалаш вон там. – Оберон указал куда-то в сторону гор. – Им в самом деле нужно уединение. Во-первых, они молодожены…

– А во-вторых – их будто не замечают? Бойкот?

– Все изменится. – Оберон вздохнул. – Все изменится, вот увидишь. Схлынет первая волна работы – соберу новый суд и объявлю им оправдательный приговор. Нельзя же их вечно грызть, они уже и так наказаны… Смотри. Здесь исток нашей речки.

Мы спешились перед отвесной скалой. Высоко над нами вода пробиралась сквозь камни, разбивалась брызгами, падая с высоты, и снова собиралась в поток, и бежала вниз, к морю. Над ручьем покачивались цветы на длинных стеблях. Дно пестрело разноцветными ракушками.

Я запрокинула голову:

– Может, надо там сверху камни разобрать? Ясно же, он едва пробивается…

– Он сам пробьется, Лена, всему свое время… Знаешь что? Надо дать ему имя. Ведь теперь это не просто дикий безымянный поток – это наша будущая река. Давай назовем его как-нибудь?

Я задержала дыхание. Всеобщий праздник, витавший над стройкой и до сих пор задевавший меня только краешком, вдруг ворвался, обнял теплом и скакнул в груди, как мячик.

– Давайте, – сказала я шепотом.

– Ну, называй.

– Я?

– Почему нет? Дай ему имя.

– Королевский ручей? – спросила я неуверенно.

– Гм… Можно и так. Но это как-то… расплывчато и не очень интересно. Все равно что светловолосую девочку назвать Маленькой Блондинкой.

– Э-э-э, – я смутилась, – можно подумать?

– Конечно.

Над нашими головами пели птицы. Зеленый листок упал на воду и заскользил вниз по течению, как лодочка. Я вспомнила все, что было; я присела на корточки и погладила зеленый мох.

– Давайте назовем его Ланс. В честь…

Я замолчала.

– Согласен, – сказал Оберон после коротенькой паузы. Шагнул вперед, протянул над водой руку:

– Дается тебе имя – Ланс, в честь воина, павшего в битве. Зовись так, и только так, во веки веков.

Вода вдруг зашипела, как будто напор ее увеличился вдвое. Полетели со скалы брызги, упали в поток несколько мелких камушков, ручей замутился, забурлил – и снова опал, успокоился, будто заснул.

– Он что, понял?! – спросила я потрясенно. – Это что… на самом деле? Он знает свое имя? Да?

– Лена, – Оберон смотрел на небо, – это же новое растущее Королевство, ничего волшебнее и прекраснее не бывает на свете. Здесь ты с каждым деревом можешь говорить – и оно тебе станет отвечать…

– Да?! А как же мы их рубим?

– Мы рубим только те, что позволяют себя срубить… Они продлевают себя в Королевстве. Собственно, как мы. Как Ланс. Как я…

– Но вы-то живы? – быстро спросила я.

Шумела вода. Вертелась водоворотами. Оберон молчал.

– Ваше величество?

Он улыбнулся:

– Знаешь… Нам предстоит еще придумать столько имен! Там есть озеро в горах. Скоро мы увидим над ним драконов.

– Ваше величество, – я вытерла кулаком сухие глаза, – поклянитесь, что, если вашей жизни будет угрожать опасность, вы позовете меня на помощь.

– Понимаешь, Лена…

Я упрямо смотрела ему в глаза:

– Клянитесь. Сейчас.

Он молчал. В бороде у него застряла паутинка.

– Вы не доверяете мне? – Я злилась. – Клянитесь!

– Клянусь, – сказал он очень тихо. Но я услышала.

Когда мы вернулись на стройку и подъехали к будущему замку, я разинула рот. Уже поднимались стены! Работа, на которую в этих условиях должен был уйти по крайней мере месяц, была сделана за один день. По волшебству.

– Представь, что железные опилки рассыпаны на листе картона. И вот с обратной стороны листа поднесли мощный магнит. Опилки пришли в движение, хаос сменился порядком – они выстроились вдоль силовых линий. Это очень грубый пример… Ладно. Представь, что умный и талантливый человек целыми днями валяется на диване, не способный ни к чему. И вдруг им завладевает идея, он встает, идет, работает день за днем, тянется вперед в поисках большого смысла, который ему – мельком, краешком – открылся… Вот так и мир тянется за Королевством. Замок хочет быть построенным, ручей хочет стать рекой. Крестьянин мечтает выстроить здесь дом, ремесленник – мастерскую… Смотри!

Я проследила за его пальцем и на секунду увидела, как над верхушками гор пролетела, вытягивая длинную шею, штуковина вроде парящего динозавра.

Поздним вечером я выбралась из шалаша, где перед тем проспала в блаженстве часов пять или шесть. Работа на стройке не прекращалась даже ночью; сделав небольшую зарядку, я побрела мимо печей, где обжигались красные, светящиеся изнутри кирпичи, мимо кузницы, чудом выстроенной за несколько часов, мимо пильни, утопающей в горах опилок и стружки. Прошла через вырубку и углубилась в лес; ноги мои шли сами, и я только на полдороге сообразила, что иду, оказывается, проведать Эльвиру и принца.

Принести им радостную весть – они будут прощены, и все забудется.

Граница Королевства, отлично различимая ночным зрением, за день продвинулась на много тысяч шагов и добралась теперь почти до самого ручья. Ручей по имени Ланс встретил меня приветливым плеском.

– Доброй ночи, – сказала я вежливо. И подумала: может, Оберон подшутил надо мной? Ручей – это все-таки не животное… – Тебя назвали в честь хорошего человека. – Я присела на корточки и сунула в воду ладони. – Можно, я тут умоюсь? Он был немножко зануда, но в общем… будь достоин его, ладно?

Вода все так же пробивалась сквозь камни, разбивалась, и брызгала, и собиралась в поток.

– Ничего ты не понимаешь, – сказала я с сожалением. – Лучше с котенком разговаривать, чем с тобой… Ну ладно. Я пошла.

Скоро за деревьями стал виден огонек. Я замедлила шаг; мне только теперь пришло в голову: а что я им для начала скажу? Как поздороваюсь?

Они сидели у костра, над которым булькал котелок с варевом. Запах был скорее неприятный – какого-то вонючего жира. Когда я вышла из темноты, они испуганно повернули головы – одинаковым движением.

– Это я, – сказала я примирительно. – Привет.

– Привет, – хрипло отозвался принц. Эльвира не ответила.

– Э-э-э, – я переминалась с ноги на ногу, – как вы тут?

– Хорошо. – Принц подбросил веточку в огонь. – Мы думали, ты к себе домой ушла.

– Нет, – я смутилась, – рано еще.

– Что, король не пускает?

– Пускает, почему…

– Оправдал тебя?

Я вздохнула:

– Скорее простил. Как и вас.

Эльвира неприятно усмехнулась, но продолжала молчать.

– Когда будет суд, знаешь? – после паузы спросил принц.

– Когда замок достроят. Или раньше. Да какая разница? Я же говорю – простил…

– А нам не нужно его прощение, – зло сказала Эльвира. – Мы сами по себе. И скажи ему, пусть тебя больше не присылает.

– А он и не присылал! Я сама…

Эльвира ухмыльнулась еще противнее и навсегда перестала быть похожей на Мальвину.

– Так мы тебе и поверили…

Я подумала, что из-за них не только Ланс погиб – из-за них Оберон дал обещание, которое угрожает его жизни. Я хотела сказать, что они дураки и эгоисты и всех судят по себе; я хотела сказать, что зря сюда приперлась поздно вечером – не хотят по-человечески, ну и не надо…

Вместо этого я молча повернулась и ушла обратно в лес. Шла и слушала хруст веток под сапогами, смотрела ночным зрением – плоский мир без тени, без объема.

Может, полетать?

Я не пробовала летать с того самого дня, как Оберон подобрал меня на берегу под скалой. Слишком неприятные воспоминания. Страшно. Да и кто летает ночью, только совы и нетопыри…

Я остановилась у ручья по имени Ланс. До новой границы Королевства было всего-то десять шагов, но мне вдруг стало почему-то очень холодно.

Зябко потирая ладони, я подняла голову…

И увидела ее.

Ее невозможно уничтожить.

Ее невозможно забыть – рыхлое серое тело, нос-капля и глаза, похожие на две бродячие воронки. Она ждет, пока ты расслабишься, пока ты поверишь в свою победу, пока ты будешь думать совсем о другом, – и тогда появится перед тобой во всем своем уродстве. Будь у меня посох – я нашла бы чем ее встретить, но у меня не нашлось при себе даже перочинного ножичка.

Граница! Несколько шагов – и она не сможет меня достать!

Бабища ухмылялась черным ртом. Это был ее последний шанс – уже завтра здесь будет Королевство, где нет места повелительнице тумана.

Я кинулась бежать. Поток тумана, длинный, как кишка, перехватил меня и вернул на место. Теперь я висела над землей, опутанная упругими желтоватыми «соплями», беспомощная, парализованная не столько ужасом, сколько обидой: как же так?! Королевство обосновалось… Все прекрасное только начинается… И я уже сто раз могла уйти домой!

– Отпусти меня, дрянь!

Оберон в лагере, и он, наверное, спит, измученный. Может ли он услышать мой призыв? Успеет ли прийти мне на помощь?

Туманная баба осклабилась, и поток тумана залепил мне рот.

– М-м-м! Гм-м-м!

Мною встряхнули, как игрушкой йо-йо на веревочке. Я перевернулась и стукнулась лбом о землю – пока несильно, чуть-чуть…

Она играла. Ей очень хотелось отомстить мне за ту прежнюю победу. Когда еще у меня был посох, когда еще я была магом дороги, когда сражалась за свое Королевство.

Я билась, как муха в паутине, ни на секунду и не думая сдаваться. Я даже ухитрилась взлететь, но клейкие нити тянули вниз. Что ж, это даже справедливо, я умру сражаясь, как умер Ланс, и тем самым…

Ланс?!

Сначала послышалось шипение, как будто в тысяче домов одновременно прорвало водопровод. Потом высоко надо мной закачались камни. Обвившие меня нити тумана напряглись, явно собираясь задушить и раздавить меня; туманная бабища, серо-бурое жирное чудовище, подняла свою круглую оплывшую голову…

И камни сорвались с верхушки скалы, вылетели, как снаряды из пневматической пушки, и вслед за камнями ринулась вода. Секунда – бабищу накрыло целиком, закидало камнями, залило сплошным потоком. Завизжал и заклубился туман, будто в бане. Ручей по имени Ланс нашел время, чтобы вырваться из западни и сделаться наконец рекой.

Я поняла, что могу двигать руками и ногами. Маленький камень больно клюнул в плечо. Меня подхватило и закружило, как на водной горке, я захлебнулась и почти утонула. Схватила ртом воздух, закашлялась – и поняла, что лежу на подстилке из мягчайшего глубокого мха, а рядом катится к морю небольшая быстрая речка, и в глубине ее тают, растворяются мутные пятна…

Показалось мне или нет, что я вижу в рисунке волн сухощавое скучное лицо с вечно холодными глазами?

Кем бы ты ни был – спасибо, Ланс.

Через несколько дней снова состоялся суд – так, простая формальность. Оберон во всеуслышанье объявил, что принц Александр и принцесса Эльвира отныне прощены, их брак признан действительным и могут жить, где хотят и как хотят.

Принц и Эльвира выслушали новость с каменными лицами.

– Он лишил меня наследства, – сказал принц, когда мы вышли из шатра. – «Жить, где хотят»… Иди куда хочешь, так, что ли?

– Хватит ныть, – сказала я зло. – Все в твоих руках. Люди работают, между прочим, а ты хоть бы кирпичик подал!

Принц посмотрел на меня с удивлением. Люди в самом деле работали. И замок рос – трудом или волшебством, а вокруг него разрастался будущий город, появились первые улицы, и мы с Обероном, то всерьез, то дурачась, придумывали им названия…

– Лена. Можно тебя?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю