355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Марина и Сергей Дяченко » Маг дороги (сборник) » Текст книги (страница 22)
Маг дороги (сборник)
  • Текст добавлен: 26 октября 2016, 22:26

Текст книги "Маг дороги (сборник)"


Автор книги: Марина и Сергей Дяченко



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

– Кто это?

– Да так, – я отвела глаза. – Просто один знакомый.

Глава 11
По дороге, уставленной виселицами

Мы шли на север. Наступал уже вечер, когда у дороги нам повстречалась первая виселица.

– На верном пути, – сказал Уйма.

К моему большому счастью, виселица была пуста. Черная петля покачивалась, притворяясь безвредной веревкой.

– Сядем и перекусим, – предложил Уйма.

Я согласилась. Запасливый людоед утащил с праздничного стола целый мешок мяса, сыра, лепешек и кислых бледно-синих слив. От странных фруктов сводило скулы, зато они утоляли жажду.

Я ела и поглядывала на Уйму. Невозможно было привыкнуть к его новому обличью. Только я успела притерпеться к тому, что у меня в спутниках людоед, как вдруг знакомый дикарь без всякого волшебства превратился в незнакомого рыцаря. И это меня скорее пугало, чем радовало: дикаря, как известно, можно обмануть, провести, ну как-то «превзойти мозгами». А от этого нового Уймы я не знала, чего и ждать.

Так примерно я размышляла, но по мере того, как мой желудок становился все полнее, настроение делалось все лучше, и скоро мне уже не хотелось задумываться о неприятных вещах.

– Дело не так-то уж плохо, – взялась я рассуждать, когда ужин был съеден. – Принц-деспот – это раз. Принц-пленник – это два…

– Никто не знает, где Принц-пленник, – заметил Уйма.

– Ну его братец-то должен знать? Я так поняла, что Принц-деспот его и запленил… Заточил… Посадил, короче.

– Он запленил его не за тем, чтобы женить, – возразил Уйма.

– Тогда мы должны уговорить – пусть выпустит, – сказала я не очень уверенно. – Все-таки брат… Ты не знаешь случайно, из-за чего они поругались?

– Жритраву, – задумчиво сказал Уйма, поглядывая на пустую петлю. – Из-за чего ругаются принцы? Из-за трона. Я так думаю.

Я уныло смотрела на обглоданную кость в его руках. Ну почему, почему все так сложно? Почему за Ведьминой Печатью нам не встретилась мирная, процветающая страна, где прекрасные, благородные принцы рвут ромашки, мечтая о невестах?

– Может быть, нам начать с Принца-саламандры?

– Гмурры, – коротко ответил Уйма.

– Кто это?

– Не знаю. Но все говорят, что до Принца-саламандры только на огненном шаре. Из-за гмурров.

– А где тут остановка огненных шаров?

– Остановка?

– Ну станция. Пристань. Гнездо.

– На запад за лесом, на высоком холме. Но сперва нам надо награбить денег.

– Мы не грабители.

Уйма не удостоил меня ответом. Он лег на спину, вытянувшись во весь рост, и закинул руки за голову. Железные пластинки панциря чуть разошлись, как чешуйки, на его груди. Наверное, это был очень хороший доспех.

– Мы напрасно идем к Принцу-деспоту, – изрек Уйма лежа. – Он убьет тебя, а меня приспособит крутить какое-нибудь колесо. На мельнице. Или на руднике.

– Он же разбит, – напомнила я. – Он потерпел поражение. У него не осталось войска.

– Мой папа, Охра Костегрыз, никогда не уходил в поход, не оставив дома, в деревне, запасной отряд. Почему ты думаешь, что Принц-деспот должен быть глупее моего папы?

Я молчала. Мне нечего было ответить. Уйма валялся, отдыхая, расстелив по траве широкие кольчужные рукава.

– Зачем таскать на себе эту тяжесть? – спросила я, ни к кому не обращаясь.

– А мне нравится. У нас на островах такого нет.

Вечерело. Я страшно устала. Ныли ноги. Клонило в сон. Мы только сутки за Печатью, а кажется – целый год. И ничего еще не сделано. Надо вставать и идти, а сил нет.

– Уйма, давай здесь заночуем.

– С дороги бы убраться, – людоед смотрел в темнеющее небо. – Мало ли кто тут ездит…

Будто в ответ на его слова в отдалении, там, откуда мы пришли, послышался негромкий топот.

– Уходим! – я вскочила, откуда только силы взялись. Уйма остался лежать:

– Три лошади. Одна повозка. Пеших с десяток, не больше. Ничего они нам не сделают, а вот спросить – спросить у них можно.

Я снова села и положила посох на колени.

Путники показались через полчаса. Лошадей в самом деле было три: одна запряжена в телегу, две с поклажей, их вели под уздцы тощие женщины в рваных плащах. Впереди выступал старик, борода у него была седая и клочковатая, а на голове поблескивала странная шапка. Только когда он подошел поближе, я поняла, что это корона! За коронованным шли, понурив головы, мужчины и женщины разных лет, одна несла на руках младенца.

Король? Принц?!

– Здравствуйте, люди добрые, – сказал Уйма с добродушием истинного людоеда. – Куда путь держите? И что везете?

Он вытянул шею. Я посмотрела на повозку и обмерла: на дне ее, устланном плащами, лежал, глядя в вечернее небо, Мастер-Генерал! Я захлопала глазами; даже в сумерках ошибиться было невозможно, я ведь видела его и вчера живым, и сегодня мертвым. Это был точно Мастер, только рубашка на нем была не белая, а синяя, и из груди торчал не стилет, а сразу две стрелы. Я быстро отвела глаза.

– Идем по своим делам, – глухо ответил старик в короне. – Ищем справедливости.

– Уж не у принца ли деспота? – удивился Уйма.

Люди мрачно переглянулись.

– Настанет время, – с угрозой проговорила женщина, когда-то красивая, а теперь очень костлявая и бледная, – и Мастер откроет глаза. Тогда мы посчитаемся с деспотом и отвоюем свой замок. Тогда ты не станешь насмехаться над нами, чужак.

И все они с надеждой посмотрели на труп, а труп глядел в небо, никак не отвечая на их молчаливую мольбу. Я тряхнула головой; когда они успели выкрасть труп из замка? Переодеть? Заменить стилет двумя стрелами? Когда они все это успели, но главное – зачем?

Уйма был озадачен не меньше меня.

– Вчера он уже открывал глаза, – сказал он нерешительно. – Еще сегодня утром я бился под его рукой.

Люди на дороге разом загомонили, обращаясь друг к другу. В их голосах была горечь и злость.

– Справедливость есть, – сквозь зубы сообщила Уйме бывшая красавица. – И мы встанем. Это будет скоро!

– Погодите, – вмешалась я неприлично тонким голосом. – Мы не знаем, кто вы…. Нет ли среди вас принцев? Настоящих?

Все замолчали и так на меня уставились, что мне захотелось спрятаться за Уйму.

– Наших принцев, – глухо сказала женщина, – убили враги много лет назад. Но мы еще поквитаемся!

И, не тратя больше слов, потащила за повод лошадь с поклажей. За ними двинулась телега; выпучив глаза, я смотрела, как проплывает мимо пронзенный стрелами Мастер-Генерал.

Хромая, спотыкаясь, усталые люди уходили все дальше, пока наконец не скрылись из виду. Мы с Уймой еще долго молчали.

– Может, это его брат-близнец? – спросила я наконец.

Людоед пожал бронированными плечами.


* * *

Уйма заснул первым. Дышал он, как всегда, бесшумно, так что я долго не могла понять: спит? Или притворяется?

Он спал.

Из-за облака вылезла луна и уставилась на меня гипнотизирующим взглядом. Я повернулась на бок, закрыла глаза.

Что сейчас делает Оберон? Считает ли он, хоть в глубине души, что я не упрямая маленькая дура, а верный Королевству маг, рискующий жизнью ради своего государя?

Что сейчас делает Гарольд? Не сидит ли в тюрьме по обвинению в государственной измене?

Отбита ли атака кочевников, и спасен ли город?

Уйма сладко облизнулся во сне. Потянулся – и снова успокоился. А еще дикарь, называется. Нет чтобы караулить ночью. А то ведь напрыгнут враги и возьмут нас, тепленьких…

Над землей стелилась ночная сырость. Я обхватила себя за плечи и перевернулась снова на спину. Зажмурилась, чтобы не видеть луну.

Кто такой Мастер-Генерал? И почему он то оживает, то умирает снова?

Зачем те люди, которых мы встретили, возят мертвое тело в повозке?

Какая странная страна…


* * *

Я всю ночь спала урывками и проснулась первой. Уйма дрыхнул. На пластинах его панциря (а он спал, не снимая доспехов) выступила роса.

У меня затекли руки, ноги, шея, даже, кажется, язык. Морщась и потирая бока, я взобралась на небольшой кряж, нависающий над дорогой.

Пусто. На севере, в тумане, виднеется следующая виселица – путеводный знак, ведущий к принцу-деспоту. Я вздохнула; хотелось принять душ. Или хотя бы умыться, желательно не росой.

В стороне от дороги я разглядела заросли камыша. Озеро? Болотце? Подойти и глянуть поближе?

Уйма спал. Я попыталась вытащить мешок с продуктами из-под его локтя, но людоед был не прост – разлегся так, чтобы даже во сне защищать свое добро. Рука у него и так была тяжеленная, а кольчужный рукав сделал ее просто неподъемной. Я сдалась.

Над крохотным озерцом кружились мошки. Раздвигая посохом камыш, я пробиралась вперед; уже показалась вода, чистая, прозрачная до самого дна. Я сделала еще шаг…

Над моей головой свистнула веревка. Петля захлестнулась на посохе. Рывок – гладкое дерево, обжигая ладони, рванулось из рук, и сколько я ни пыталась удержать его – упустила.

Из камышей поднялись трое. Двое взрослых (я мельком видела их в замке) и Максимилиан.

– Далеко собрались, пришельцы из-за Печати? – мальчишка ухмылялся во весь рот. Один из стражников, тот, что кидал лассо, перебросил ему мой посох. Максимилиан поймал.

– Ого, – взвесил посох в руке. – Стоящая штука. Можно крышу подпереть, если вдруг просядет.

За моей спиной была вода в болотистых берегах. Справа – один взрослый враг. Слева – другой. А прямо передо мной – мальчишка Максимилиан; раздумывать было некогда.

До него было пять шагов, или два прыжка. Он вскинул мне навстречу руки, согнул пальцы наподобие когтей. Я почувствовала, как сгущается вокруг него гнилой и тусклый кокон заклинания, но не захотела остановиться. Или не смогла.

Поняв, что не успевает с колдовством, он попытался увернуться, и это ему почти удалось. Почти, потому что я все-таки успела ухватиться за навершие своего посоха. Долю секунды мы тянули его в разные стороны, как щенята большую кость, потом я поняла, что тут мне все равно не победить, и разжала пальцы. Максимилиан не удержался на ногах и шлепнулся, ломая камыши, а я бросилась туда, где бессовестно дрыхнул мой защитник.

Далеко мне уйти не удалось. Петля захлестнулась и дернула назад, как на резинке, я упала и покатилась по земле. Веревка впилась в локти, я завертелась, как червяк на крючке, пытаясь высвободить руки.

– Убей волосатого, – услышала я голос Максимилиана. – Скорее, пока он спит!

Я извивалась на траве. Максимилиан подошел и направил на меня мой же посох:

– Тихо. Если будешь себя хорошо вести, мы не убьем тебя, когда уйдем за Печать. Останешься здесь.

Его глаза смеялись. Я горько пожалела о том, что так и не научилась у Оберона убивать врагов взглядом.

Было тихо. Очень тихо и на земле, и на небе. Не слышно ни шагов, ни борьбы, ни предсмертного хрипа. Только где-то проснулась и робко пискнула ранняя птичка.

– Где вы там? – начальственно крикнул Максимилиан.

Из-за кустов вышел Уйма. Шагал неторопливо, покачивая в руке волнистый меч, как дирижерскую палочку.

Максимилиан отбросил мой посох. Вскинул руки, растопырил согнутые пальцы с длинными ногтями, между его ладоней запрыгали искры. В следующую секунду в руках некроманта сгустилась чернота, темный клубок соскочил на траву и вдруг вырос почти до неба (так мне, во всяком случае, с перепугу показалось). Из черноты слепилось существо вроде огромной обезьяны с руками-дубинами, ручищи протянулись к Уйме, и дальше я уже не стала смотреть.

Выбраться из петли! Веревка казалась липкой, будто толстенная паутина. Веревка казалась живым существом с собственной злобной волей. Кряхтя, рыча и постанывая, я сумела все-таки сбросить ее. Мой посох лежал неподалеку, а некромант был поглощен сражением Уймы с неведомой тварью из дымного клубка.

Людоед кружил, уходя из-под ударов черного чудища. Его меч проходил сквозь морок, не нанося противнику вреда. А гадкая Максимилианова тварь только казалась неповоротливой: рука-дубина врезалась Уйме в плечо, и людоед отлетел, как пушинка.

Я дотянулась до посоха, приподнялась на колене и запустила молнию в Максимилиана. Некромант успел отразить мой удар, да так метко, что я сама чуть не поджарилась. Тем временем проклятая тварь снова дотянулась до Уймы и так стукнула его, что людоед упал и остался лежать.

У меня не было времени подниматься с колен. Страх за Уйму и злость на Максимилиана свились в один горячий клубок, поднялись из живота в грудь и хлынули через левую руку – через посох – в сотворенное колдовством чудовище. Тварь замерла с занесенным кулаком, издала странный звук, словно присвистнула сквозь зубы, и распалась черными кляксами дыма.

Пот заливал глаза. Я почувствовала себя легендарным героем, победителем страшилищ. Мне захотелось смеяться и танцевать. Захотелось подойти к Уйме и, снисходительно улыбаясь, протянуть лежащему руку…


В этот момент триумфа меня схватили за горло, сзади. Я снова упала на колени:

– Пусти! Гад!

Максимилиан хихикнул за моей спиной. У него были твердые, как проволока, и очень холодные пальцы. Я попробовала сбросить его – проще было бы избавиться от клеща. Уйма лежал, как мертвый, широко раскинув ноги в кожаных штанах.

– Ты упустила свое счастье, девочка.

В следующую секунду некромант навалился мне на плечи, я врезалась лицом в навершие посоха и чуть не ослепла от боли. Пальцы на горле ослабили хватку, зато чужая рука была теперь в моем кармане.

– Вот и все, – как сквозь туман, я увидела восковой ключ на грязной и узкой ладошке некроманта. – Что передать твоим друзьям за Печатью?

Я потянулась к посоху, но Максимилиан наступил на него сапогом:

– Вот видишь, как опасно играть в «честные ответы» с незнакомцами. Не бойся, я оставлю тебя в живых. Тут так интересно кругом, так много удивительного, ты познакомишься с Принцем-деспотом и его надсмотрщиками, со странствующими палачами, с гмуррами… Когда ты в следующий раз откроешь глаза, я буду уже…

Максимилиан не договорил. Все еще улыбаясь, он вдруг свалился на меня, легкий, как нетопырь, и безвольный, как огородное пугало.

За спиной у него стоял Уйма с окровавленным лицом. Я впервые услышала, как людоед дышит.


* * *

– Ты все ему выболтала?

– Мы играли в «честные ответы», – я отвернулась. После того как мы сражались вместе, спасали друг другу жизнь и чуть не погибли, Уйма мог бы вести себя потактичнее.

На широченной ладони людоеда лежал восковой оттиск – отпечаток пальца Гарольда.

– Отдай, – я протянула руку.

Уйма посмотрел с сомнением.

– Это было дадено мне, – я сдвинула брови. – Гарольд дал мне. Я королевский маг, ясно?

– Потеряешь, – с сожалением сказал Уйма. – Или отымут. Или расплавится. На.

Я поймала восковой отпечаток и снова положила в карман. Настроение было ужасное, болела шишка на лбу, ныло ушибленное колено. Впереди была дорога вдоль виселиц и встреча с принцем-деспотом, чьим именем окрестные матери пугают непослушных детей.

– Деньги, – с удовлетворением сказал Уйма. Стоя на коленях перед бесчувственным Максимилианом, он перебирал мешочки, привешенные к мальчишкиному черному поясу.

– Оставь, – сказала я брезгливо. Уйма и ухом не повел – выворачивал мешочки один за другим.

Максимилиан лежал, поверженный и жалкий, под носом у него запеклась струйка крови. Белое лицо казалось бумажным, белые кисти, выглядывающие из черных рукавов, – фарфоровыми. Даже длинные, хищные ногти не казались теперь зловещими – просто мальчишка с нестрижеными ногтями. Тощий, хрупкий пацан. А здоровенный дядька огрел его кулаком по затылку…

– Фу ты, – Уйма высыпал из очередного мешочка пригоршню мелких костей. – Гадость какая.

– Что это?

– Нетопырьи кости, для колдовства. Слушай, Лена, а дружок твой, часом, не некромант?

– А что?

У людоеда зашевелились волосы в ноздрях.

– Некромант?

– Откуда я знаю, – соврала я неизвестно зачем.

Уйма покачал головой:

– Хорошие у тебя друзья…

– Уйма, ты понимаешь, что говоришь?! Какой он мне друг? Он меня чуть…

Я осеклась. Уйма раскрыл следующий мешочек, тот был полон серых, желтых и зеленых горошин.

– Семена правды!

– Чего?

Захлебываясь, я рассказала Уйме все, что знала. Чем дальше я говорила, тем светлее становилось лицо людоеда.

– Жритраву, – проговорил он с явным удовольствием. – Не было матросов, так акула помогла.

В следующем мешке были мелкие засахаренные фрукты. Максимилиан тем временем вздохнул, его веки опустились ниже, в щелке между белесыми ресницами дрогнули глазные яблоки.

– Уйма, он очнулся.

Странно улыбаясь, людоед наклонился над Максимилианом и двумя волосатыми пальцами зажал ему нос. Мальчишка он неожиданности широко раскрыл рот, и Уйма уронил туда желтое семечко правды – так ловко, что парень невольно сглотнул его.

– А что тебе, дружок, связать надо, чтобы ты не колдовал?

Максимилиан широко раскрыл глаза. Прошла секунда. С ненавистью глядя на Уйму, мальчишка завозился на траве, потянулся руками к животу, скрючился, охнул, выкрикнул людоеду в лицо:

– Руки! Пальцы! Чтобы ты сдох!

Глава 12
Путешествие с некромантом

Дальше мы пошли втроем. Впереди шагал Уйма, и Максимилиану, которого людоед тащил на веревке, приходилось почти бежать за ним.

Я замыкала процессию. Я тоже почти бежала, хорошо, что Максимилиан этого не видел.

На пути – то справа, то слева – то и дело возникали виселицы. Иногда пустые. Иногда на них кто-то висел, и я тогда низко опускала голову и смотрела только себе под ноги.

Скоро я заметила, что и Максимилиан не смотрит на повешенных. Только покажется из-за холма нагруженная телом виселица – мальчишка опускает глаза, высматривает что-то на дороге, будто ищет в пыли иголку.

В полдень, когда солнце поднялось высоко, мы сделали привал на верхушке кряжистой скалы – чтобы видеть дорогу в обе стороны. Уйма разделил со мной поровну остатки вчерашнего ужина. Максимилиану не дал ничего. Мальчишка сидел на камне, смотрел вдаль, словно его ничто вокруг не интересовало и ничто не касалось.

– На, – я раскрыла мешочек с засахаренными фруктами.

– Как я буду есть? – раздраженно спросил Максимилиан. Его руки были крепко связаны за спиной, и даже пальцы Уйма заботливо опутал каждый своей веревочкой.

Я поколебалась.

– Открой рот. Я тебе в рот буду класть.

Максимилиан ухмыльнулся так отвратительно, что я пожалела о своей доброте.

– Не бери в голову, – Уйма с хрустом раскусил кость. – Мы его семечками кормить будем. Семечками правды.

Улыбка на лице некроманта померкла. Уйма вытащил мешок с горошинками, взвесил в руке:

– Изрядно. Нам хватит.


* * *

– Ты некромант?

– Да! – Максимилиан чуть не поперхнулся очередным зернышком.

– Я знал, – проурчал Уйма. – Я знал… Чего боится Принц-деспот?

– Ничего он не боится!

– А что он любит?

– Захватывать чужие замки, города, рудники и рабов, – в глазах Максимилиана промелькнуло злорадство. – Воевать и сражаться! Вот что он любит!

– А еще?

Максимилиан молчал. Одно проглоченное зернышко требовало ответа только на один вопрос, и мальчишка внимательно следил за тем, чтобы не сболтнуть лишнего.

Уйма невозмутимо сунул Максимилиану в рот очередное «семечко»:

– Как сделать, чтобы Принц-деспот нас выслушал?

– Покажите ему силу, – Максимилиан поморщился. – Он уважает только силу.

Уйма подбросил на ладони новую серую горошинку.

– Дайте пожрать, – вдруг возмутился Максимилиан. – У меня живот пучит!

– Нету жратвы, – бесстрастно отозвался Уйма. – Не заработал еще.

Мальчишка стиснул губы. Уйма снова зажал ему нос; я отвернулась. Что-то мне подсказывало, что Оберон не стал бы допрашивать связанного пленника с помощью зернышек правды. Но ведь он великий волшебник и великий король…

И жизнь Оберона в моих руках. Да еще в Уйминых волосатых лапищах; я вздохнула.

– Как пройти в замок принца, чтобы нас не было видно? – вкрадчиво спросил Уйма.

– Через Соленую Бездну, – простонал мальчишка. – Эй, дайте мне хоть чем-нибудь эту дрянь закусить!

Я положила засахаренное яблоко ему в рот. Максимилиан зажмурился от удовольствия. Я дала ему еще одно.

На пятом яблоке я потеряла бдительность, и он цапнул меня зубами за палец. До крови.

От неожиданности я вскрикнула.

Максимилиан улыбался, довольный. На щеках у него играли ямочки.


* * *

Конец дня мы встретили в стороне от дороги, в чахленькой роще на вершине холма, откуда отлично просматривались и дорога, и замок Принца-деспота.

Замок не был построен людьми. Это ясно было с первого же взгляда. А скорее всего, это вообще был не замок, а что-то другое.

Ни стен, ни башен, ни окошек, ни бойниц. Ни флагов, ни балконов, ни подъемного моста. Сплошная серая глыба морщинистого камня, а на месте ворот – две колонны, массивные и толстые, как ноги раскормленного слона. Между колоннами – черная дыра, подсвеченная красными сполохами. К воротам вела дорога; на ее обочинах, между виселицами, теснились кособокие домишки и будочки. Не то деревня, не то базар.

– Взять _это_ приступом невозможно, – сказал Максимилиан. Он впервые заговорил без семечка правды в животе. Мы с Уймой удивленно уставились на некроманта.

– Мой прадед рассказывал, – Максимилиан мечтательно закатил глаза, – что раньше здесь было страшное место. Просто ужасное место. Сюда люди за много верст подходить боялись, и живые, и прочие. По доброй-то воле. А потом, когда Печать поставили, здесь долго было пусто. Пока прапрадедушка Принца-деспота, король Вырвиглаз, не пришел и не поселился. А вы идите, идите туда, внутрь. Идите, – он сладко улыбнулся.

– Что-то ты разговорился, – недобро заметил Уйма. – Давно своих катышков не жрал?

– А ты погрози мне, погрози, чучело. На рудниках поставят тебя насос качать, вот тогда вспомнишь свои угрозы. Когда плеточка по плечам – вжик-вжик…

Мне захотелось в полную силу огреть Максимилиана по белобрысой башке. Я еле удержалась. А Уйма, хладнокровный людоед, и ухом не повел:

– Насчет «вжик-вжик» поглядим, поглядим. А к Принцу-деспоту ты ведь с нами пойдешь. Мы у тебя дорогу спрашивать будем.

– Я не знаю дороги! – ощетинился мальчишка. Уйма потянулся за мешочком с семечками правды.

– Я знаю только, где вход, – быстро сказал Максимилиан. – Там старое кладбище. Очень старое. Прямо из склепа короля Вырвиглаза тоннель ведет в Соляную Бездну. Оттуда точно есть выход в замок. Но как идти – я не знаю.


– Не знаешь? – фальшиво удивился Уйма. – Ты ведь некромант…

Максимилиан замотал головой:

– Ты не понимаешь, дикарь. Это Соляная Бездна, самая страшная часть загробного царства! То есть почти самая страшная. Я туда не пойду.

– Но ведь кто-то там бывал? – спросила я. – Кто-то тебе рассказал про этот ход?

– Мой дед, – прошептал Максимилиан. – Он бывал… А я не пойду.

– Пойдешь, – усмехнулся Уйма. – Как миленький.


* * *

На закате нам наконец-то повезло – мы нашли озеро, полное рыбы. Я ловила посохом, Уйма – голыми руками, между нами шло молчаливое соревнование, и когда стемнело, на траве перед связанным Максимилианом валялась целая груда свежей, крупной, восхитительно пахнущей рыбы.

– Приспособить бы тебя чешую обдирать, – сказал Уйма, глядя на мальчишку сверху вниз.

– Давай, – с ухмылкой согласился некромант.

– Размечтался, – в тон ему ответил Уйма.

Котелка не было. Варить уху в шлеме Уйма отказался. Сам он ел рыбу сырьем, но для меня, сжалившись, испек на углях.

Что это была за вкуснотища! Максимилиан наблюдал за нами голодными глазами.

– Будешь кусаться? – спросила я его.

– Буду, – ответил он злобно. – Палец откушу.

– Ну и голодай, – Уйма сверкнул желтыми глазищами.

Я, подумав, насадила кусок рыбы на ивовый прутик. Протянула Максимилиану. Тот жадно схватил ртом угощение и, сопя и обжигаясь, сразу же проглотил.

– Смотри, – сказал Уйма. – Он тебя не пожалеет.

Я промолчала.


* * *

Когда стемнело, мы спустились с холма. На этот раз впереди шел Максимилиан. Уйма мягко ступал за ним: меч за плечами, на волосатый кулак намотана веревка-поводок. Я догнала людоеда и кое-как приноровилась к его шагам.

– Уйма? А что мы ему скажем?

– Кому? – на белом лице Уймы уже заметно подросла щетина.

– Принцу-деспоту.

– Что _ты_ ему скажешь, вот как. Ты посланец, ты королевский маг, тебя отправили за принцами. А я – так себе, глупый дикарь, мое дело – врагам шеи свертывать.

Мы прошли насквозь небольшое селение, тихое, пустое и темное. Если бы не запахи – дыма, навоза, вареной кукурузы – можно было б подумать, что тут давно никто не живет.

– Где они все?

– Затаились, – подумав, сообщил Уйма. – И правильно. Нечего тут.

Чем ближе мы подходили к серому замку, тем хуже становилось у меня на душе. Уже очень давно я не чувствовала себя такой одинокой. Уйма мне не друг, Максимилиан – и вовсе лютый враг. О чем мне говорить с Принцем-деспотом? А если…

Мысль была такой ужасной, что я остановилась. Уйма, как ни в чем не бывало, ушел вперед.

– Уйма! Погоди! А если он женат?!

Людоед расхохотался, широко разевая огромный рот. И, что самое оскорбительное, вторил ему зловредный голос Максимилиана.

Я насупилась.


* * *

Во мраке мы подобрались к замку совсем близко. Максимилиан, оказывается, видел в темноте не хуже меня, не хуже Уймы, и это открытие мне не понравилось.

– Вон кладбище, – мальчишка, у которого были связаны руки, указал вперед подбородком, но я и без него уже разглядела впереди царство безлистых деревьев и покосившихся каменных склепов.

«Уважаемый Принц-деспот! Я, посланец короля Оберона, предлагаю вам взять в жены Филумену, прекрасную принцессу и милую девушку. Она будет танцевать на балах, улыбаться, вязать вам носки…»

Я вспомнила Филумену и чуть не заплакала. Она сейчас довольна, спокойна, сыта и красива, и главное, ничегошеньки не боится. Сидит себе, в лото играет с Алисией и Ортензией… Ей не надо пробираться среди старых могил, разыскивать проходной склеп, готовить речь, обращенную к Принцу-деспоту, и знать заранее, что кроме «Ай!», скорее всего, ничего не успеешь сказать…

– Ну, гаденыш, где же склеп? – беззлобно поинтересовался Уйма.

– Здесь. На главной аллее.

Максимилиан шел все медленнее. Наконец остановился и прижался к ногам Уймы:

– Погодите.

– Что такое?

– Надо подождать, – голос Максимилиана дрожал.

Так, в молчании, мы стояли несколько минут. Я подошла и прижалась к Уйме с другой стороны. Доспехи людоеда были теплыми.

– Идем, – хрипло сказал Максимилиан. – Тут близко.

Кладбище в самом деле было старое, очень старое. Надгробья поросли мхом, будто слоем серого снега. Мы пробирались по аллее, как по лесу, то и дело отводя ветки, с треском разрывая паутину и вздрагивая от прикосновений мокрых листьев.

– У меня руки затекли, – сказал Максимилиан.

– Потерпишь.

– А если я поклянусь вам не вредить, вы меня развяжете?

– Это кто же когда верил клятвам некроманта? – усмехнулся Уйма.

Я поводила посохом, как антенной, выискивая опасность. Выходило, что опасно повсюду, но угроза была слабая, затаившаяся.

– Вот, – слабо сказал Максимилиан. – Вот склеп Вырвиглаза.

Прямо перед нами возвышалось черное каменное сооружение высотой этажа в три. Дверь была железная, очень низкая. Плющ (я думаю, что это был плющ) почти полностью закрывал ее густой темно-зеленой сеткой.

– Открывай, маг, – предложил Уйма.

Я подошла поближе. За моим плечом цокал зубами Максимилиан; я нерешительно взялась за гибкие вьющиеся стебли. Рванула. Зашуршали листья, посыпалась пыль. В ладонь мне впилась заноза. Под плющом обнаружилось металлическое кольцо, ржавое и облепленное паутиной. Я брезгливо обмотала руку полой, взялась за кольцо, подергала…

Никакого результата. Даже не скрипит.

– Пропусти, – сказал Уйма.

Он разбежался и ударил в камень ногой. Дверь вздрогнула. По кладбищу пронесся гул экспресса, летящего в пропасть. Ни на что не обращая внимания, Уйма ударил еще раз, и дверь вдруг легко провалилась внутрь, в темноту, как крышка консервной банки.

Из темноты повеяло застоявшимся воздухом.

– Я туда не пойду, – сказал Максимилиан.

– Пойдешь, – людоед наматывал на кулак веревку.

– Да послушайте вы! – в голосе Максимилиана послышались слезы. – Я… мертвых боюсь.

– Чего?! – разинул рот Уйма. – Ты же некромант!

– Боюсь, – Максимилиан дрожал, я точно видела, что он не притворяется. – Я… вообще не могу. Я боюсь.

– А как же поднимать на врага армии скелетов? – издеваясь, спросил Уйма. – У нас на островах один старикашечка, помнится, поднимал… А как же прислуга из ходячих трупов? А как же…

– Не могу! – Максимилиан трясся. – Если бы вы знали… Что у нас бывает… Вы бы не смеялись!

– Не смейся над ним, – сказала я Уйме.

Людоед взял Максимилиана за воротник черной курточки:

– Ты, гаденыш, как хочешь, а я тебя не выпущу. Нам в склеп – и тебе в склеп. Нам через Соляную Бездну – и ты пойдешь. Вперед!

И он толкнул Максимилиана в проем, туда, где виднелись пыльные ступеньки.


* * *

Это была очень богатая, очень пышная гробница. И совсем не страшная. Честно говоря, ее можно было бы принять за королевские покои со многими комнатами, коврами и мебелью, золотой и серебряной посудой, картинами, гобеленами, оружием и статуями – если бы она, эта замечательная королевская квартира, не находилась под землей на старом кладбище.

– А где же сам?.. – спросила я, когда мы прошли через четвертую комнату, длинную и почти пустую, если не считать мраморного столика для шахмат.

– Где король? – спросил Уйма у Максимилиана. Тот вертел головой и тяжело дышал.

Я на секунду остановилась посмотреть на шахматы. Фигурки были тонкой работы, одни из кости, другие из незнакомого полупрозрачного материала. Я ломала голову, что же это такое, пока не догадалась послюнить фигурку пальцем и осторожно лизнуть. Соль!

Уйма тем временем протащил Максимилиана через комнату к полуистлевшей занавеске, загораживающей выход. Обернулся ко мне:

– Эй! Не отставай!

И отдернул занавеску.

Невозмутимое лицо его застыло.

– Это они! – закричал Максимилиан. – Я знал. Они его достали!


* * *

Следующая комната оказалась королевской опочивальней. На ложе, целиком сделанном из мрамора, должен был покоиться прах покойного Вырвиглаза ~ век за веком и до скончания веков. Однако судьба распорядилась по-другому.

Королевское ложе пустовало.

В углу комнаты висел вниз головой истлевший труп – полы мантии свешивались на голову. Костяные щиколотки были намертво перехвачены стальными кандалами, цепь уходила вверх, в темноту. На полу валялась корона. Прижавшись к Уйме с двух сторон, мы с Максимилианом одновременно отвели глаза.

– Давай уйдем, – трясущимся голосом сказал некромант.

– Давай, – поддержала я.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю