Текст книги "Маг дороги (сборник)"

Автор книги: Марина и Сергей Дяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Глава 18
НОВЫЙ МИР

Я проснулась.

Пахло лесом. Пели птицы. Пока я спала, кто-то укутал меня вторым одеялом. Теперь на серой ворсистой ткани сверкали капли росы.

Я села. Протерла глаза. Огляделась кругом.

Лагерь проснулся. Воздух был наполнен домашним смолистым дымком от костров. Кто-то смеялся. Тихо побрякивала лютня.

– Доброе утро, Лена!

Мать Гарольда улыбалась мне от котла, в котором кипело под ее присмотром что-то вкусное.

– Доброе утро, Лена! – приветствовали музыканты.

– Доброе утро! – пробегая, кланялись слуги.

– Доброе утро, маг дороги, как спалось?

Я шла, улыбаясь, зевая и прикрывая рот ладонью, кивала, здоровалась, кланялась в ответ. Я хорошо знала этих людей. Каждого из них я видела в минуты смертельной опасности. Кого-то спасла. Кто-то спас меня. Они были мне ближе, чем самая близкая семья; мои люди. Мое Королевство. Моя судьба.

Я умылась из родника, присела на пенек и получила на колени миску мясной каши со свежим сливочным маслом. И, облизывая ложку, подумала: а была ли я когда-то той самой Леной Лапиной, ученицей седьмого «Б»? Не приснилась ли мне вся моя прежняя жизнь? Вполне может быть, что и приснилась…

Подошел, жуя, Гарольд и молча сел рядом. Мы не нуждались в словах. Дорожное братство боевых магов – разве что-то в жизни может с этим сравниться?

Привалившись к сосне, отдыхал на солнышке дряхлый старик. Грелся, подставляя лучам морщинистое лицо. Улыбался беззубым ртом.

И я улыбнулась ему в ответ.

Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни. И я еще долго буду его вспоминать.

Местные жители приняли нас неплохо, но все показались мне какими-то сквалыгами. Вопрос, который чаще всего задавали местные, звучал просто: «А что мне за это будет?»

После завтрака мы с Гарольдом пошли прогуляться. На окраине поселка нас окружила стайка ребятишек. Гарольд сперва показал им искрящийся фонтанчик на ладони (здорово, почему он мне такое чудо не показывал?!), потом вытащил изо рта живую белку.

Наш класс, покажи ему такой фокус, на стенку полез бы от счастья. А эти стояли, как примороженные, поглядывали с интересом, но без особого удивления. Такое впечатление, что все у них в роду были иллюзионисты.

Гарольда, кажется, сильно разочаровал его сценический провал. Он раздумал заходить в поселок и повел меня вдоль опушки к реке.

– Да не обращай ты внимания, – попыталась я его утешить.

Он взглянул на меня сумрачно:

– Ты что, не понимаешь, что это значит?

– Ничего не значит. Просто здешние дети не удивляются чудесам.

– И это, по-твоему, ничего?!

Я почувствовала себя невеждой. Гарольд, как ни крути, обладал характером сложным и вздорным, был самолюбив и принимал мелочи близко к сердцу, а спорить с ним сегодня не хотелось. Ведь вокруг был такой солнечный, такой легкий, такой красивый день!

На берегу ручья стояли и беседовали принц, Эльвира и Оберон.

При виде нас с Гарольдом Эльвира заулыбалась, бросилась ко мне, порывисто обняла за шею:

– Леночка! Поздравляю… Вы нас спасли. Вы нас всех спасли. Спасибо вам!

– Ну, это, – мне стало неловко, я попыталась освободиться. – Не за что…

– Я знаю, вы думаете обо мне, что я взбалмошная особа, нытик, еще что-нибудь… Может, вы думаете, что я не люблю его величество?

Она выпустила меня и обняла на этот раз Оберона. Принц засмеялся.

– Клянусь, я ничего такого не думала, – пробормотала я неуверенно. – Честно-честно…

Эльвира тут же выпустила короля, чмокнула меня в щеку, махнула рукой принцу и убежала в лес. Мелькали пятки – принцесса была босая; еще долго из леса доносились хруст веток и счастливый мелодичный смех.

– Как бы ногу не занозила, – сказал принц озабоченно. – Отец, я прослежу.

– Проследи.

Принц удалился. Оберон смотрел ему вслед, и в этом взгляде не было отцовской гордости. Я невольно вспомнила слова Эльвиры: «У принца одна большая неприятность – он не похож на отца…»

– Лена! – Оберон перевел взгляд на меня. – Никогда не говори «клянусь» в простом разговоре. В Королевстве клятва – не слова. Каждое «клянусь» – это обязательство, которое рано или поздно о себе напомнит… Понятно?

Мой серый конек, переживший дорогу и в последние дни служивший вьючным животным, встретил меня искренней радостью. Я чуть не прослезилась, прижавшись лицом к его теплой морде. Конюхи поработали на славу: Серый был чист, накормлен и готов нести меня в объезд новых владений.

На разведку мы отправились втроем: Оберон, я и Гарольд. Фиалк трусил как-то расхлябанно, по-хулигански, топтал ромашки волосатыми копытищами и то сворачивал, то разворачивал крылья.

– Как красиво!

Я приложила ладонь к глазам. Залитый полуденным солнцем, этот мир нравился мне еще больше, чем утром, казался еще теплее, чем на закате.

Покачивались ветки сосен над водой. Шумел вдалеке водопад. По озеру ходили волны, набегали на берег, опрокидывались, оставляя волнистые следы на песке. Интересно, теплая ли тут вода? Может быть, можно искупаться?

– Ваше величество, – спросил Гарольд, – а где Ланс?

– В поселке. Ведет торг с этими… крепкими хозяевами. Обещают и лошадей, и телеги, и все, что нужно в дороге, взамен мы должны будем кое-что для них сделать. Как минимум мельницу починить, часть леса расчистить, вылечить жену старосты от икоты…

– Погодите, – невольно перебила я. – Какие телеги? Мы ведь здесь остаемся?

Гарольд глянул на меня – и отвел глаза. Оберон смотрел, по своему обыкновению, серьезно и прямо:

– Мы не можем здесь остаться, Лена. Поднакопим сил, наберем припасов и двинемся в путь. Это место нам не подходит.

– Но почему? Почему?!

– Потому что – иди сюда…

Мой Серый оказался бок о бок с Фиалком. Оберон наклонился ко мне, закрыл мне ладонью глаза. Сквозь щелку между его пальцами я посмотрела на прекрасный мир вокруг: серый, пыльный, пустой. Растрескавшееся дно высохшего озера, черные скелеты сосен…

– Нет! – Я отшатнулась. – Что это?

Оберон посмотрел на Гарольда. Тот прерывисто вздохнул:

– Помнишь, я детям фокусы показывал?

– Ну?

– А ты сказала, что здесь не удивляются чудесам?

– Ну и что, ну и что?

На этот раз Гарольд взглянул на Оберона, будто обращаясь с просьбой о помощи.

– Тонкий мир здесь до того истончился, что его и нет почти, – тихо сказал Оберон. – Основывать тут новое Королевство – все равно что в ванне рыбу ловить.

Мне хотелось плакать от разочарования.

– Но как же наши люди? Они же радуются! Они думают, что путешествие закончено!

– Они отдохнут, – мягко сказал Оберон. – Им станет легче. Ничего тут не поделаешь, Лена, это наш долг – идти, искать…

– А почему это наш долг? Зачем вообще все? – Я слабо понимала, что говорю. Оберон не разгневался.

– Потому что есть вещи, о которых не спрашивают «зачем». И Королевство – одна из таких вещей.

– А если мы… если мы погибнем в дороге – значит, все, что случилось с нами раньше, все, что мы пережили… это было зря?

– Что значит «зря»? Если так думать, то вообще нельзя никакого дела начинать. Лучше сразу пойти и утопиться.

Гарольд сопел. Он всегда сопит, если огорчен или злится. Я смотрела на озеро: прозрачные воды, чистый песок, тени облаков на воде – значит, все это иллюзия?

Но глаза ведь говорят мне, что нет!

Я смотрела на этот мир – теперь уже безо всякой радости.

Эльвира сильно порезала ногу обломком ракушки. Я пришла, чтобы затянуть ее рану; принцесса не хныкала, не ныла, хотя крови из ноги налилось – будь здоров.

В небе кругами ходили белые птицы. Опушка леса полнилась шалашами, самодельными палатками, в стороне возвышался новый королевский шатер.

Пахло смолой и спокойствием. Временным. Очень коротким.

– Спасибо, Лена. – Эльвира сидела, разглядывая исцеленную мною пятку, полы длинной юбки складками лежали на траве. – Могу пройти еще столько же… И еще столько же… И ходить всю жизнь. – Она улыбнулась, по обыкновению грустно.

– Вам нельзя босиком, – рискнула посоветовать я. – Ноги нежные.

– Истоптать сто пар железных башмаков, – сказала Эльвира, как будто повторяя чьи-то слова. – Ис-топ-тать сто пар… Слышите? Топот.

– Ну да. А если сказать «шесть мышат» – будет шелест…

Принцесса серьезно на меня посмотрела:

– Вы знаете, Лена, историю о короле-призраке?

– Как это?

– Один король – в давние времена – повел Королевство в поход. Поход был долгий и трудный, они потеряли много людей… И вот они нашли новый мир, но король сказал, что он недостаточно хорош. Королевство снова отправилось бродить, и вскоре люди вышли на прекрасный берег, но король сказал, что королевству здесь не место. Они снова бродили, падали и умирали в дороге, а когда те, кто выжил, снова вышли на зеленый луг под сенью леса – просто не смогли остановиться. Король вел их вперед и вперед, умершие присоединялись к каравану бесплотными призраками, и сам король стал бесплотным. Они до сих пор бродят по неоткрытым землям – процессия мертвецов… Они никогда не остановятся. Даже когда будут изношены сто пар железных башмаков.

Эльвира говорила спокойно, даже улыбалась, но у меня холодок пробежал по спине.

– Но, ваше высочество, вы же не хотите сказать…

– Конечно, не хочу. Я просто делюсь своими страхами… Мне снятся кошмары, Лена. Я вижу, как все мы идем, мертвые, истлевшие, и вы, и… и Александр.

Она потупилась.

– Но ведь здесь в самом деле почти нет тонкого мира! – горячо забормотала я. – Я сама видела! Это место не подходит, разве король виноват?!

– А что такое тонкий мир? – вдруг спросила Эльвира.

Я растерялась:

– Вы не знаете?

– Все говорят о нем, но разницу между «тонким» и «толстым» видят только маги… Вы видели?

– Да, – сказала я неуверенно. – Его величество показывал мне…

Эльвира ничего не ответила, только уголки ее губ опустились книзу.

– Его величество не стал бы показывать мне того, чего нет, – сказала я упрямо.

– А я разве это имела в виду? Я надеялась, что вы, как человек сведущий, объясните…

– Гм, – я прокашлялась, – тонкий мир – это… ну что-то вроде волшебной оболочки, которая окружает любые, самые неволшебные вещи. Примерно так.

– И при чем тут Королевство?

– А Королевство, – я старалась придать голосу уверенность, – это что-то вроде зерна, из которого вырастает новый мир. Упало зерно – мир проклюнулся. Сперва он молодой и волшебный. Потом созревает, теряет волшебство. А когда мир совсем созрел, зерно должно отделиться и снова упасть на землю. Вот так я понимаю.

Эльвира внимательно слушала. Я приосанилась – почувствовала себя «человеком сведущим».

– А здесь нет подходящей почвы для нашего «зерна». Не бросать же его на камень, верно?

– Ты меня убедила, – сказала Эльвира серьезно. – Честно… спасибо тебе. За мою пятку… и вообще за все.

– Да не за что.

У меня было странное чувство, будто в нашей с Эльвирой паре старшая – я, а не принцесса. Очень редко большие девчонки умеют общаться с мелкими, будто с равными. Во всяком случае, мне на таких раньше не везло.

Хорошо бы у них с принцем все сложилось нормально.

Прошло несколько дней. По распоряжению Оберона мы с Гарольдом оказывали сельчанам разные «магические услуги» – это была плата за повозки, провиант, свежих лошадей, одежду и обувь и все, чем нас снабжал этот прижимистый народец. Самым трудным, как ни странно, оказалось излечить от икоты жену старосты: она икала уже много лет подряд, давно привыкла к этому и всячески сопротивлялась нашему колдовству. Гарольд, у которого вечно недоставало терпения, разозлился и в конце концов так «вылечил» старостиху, что та чуть не задохнулась. Мы пережили несколько неприятных минут, но в конце концов этот рискованный опыт пошел женщине на пользу: она смирилась с тем, что больше икать не будет, и даже слегка обрадовалась. А муж ее – тот вообще пришел в восторг, обещал поддержку Оберону (в разумных пределах) и выдал нам по крохотному сморщенному яблоку – «на дорожку».

Мы возвращались в лагерь – пешком. Из-за всех заборов на нас глазели настороженные, недоверчивые глаза.

– Скупердяи, – бормотал Гарольд, подбрасывая на ладони свое яблоко, отчего червяк, сидевший внутри, то выглядывал испуганно наружу, то снова прятал головку. – Я бы тут не остался ни при каком раскладе. Чего там! Будь я королем – просто пригрозил бы. Не дадите повозку – нашлю сосунов или хватавцев. Пугнуть, так они иначе запели бы…

– Хорошо, что ты не король. – Я улыбнулась. – Король должен быть добрым.

– Король не должен быть добрым. Король должен быть королем.

– Не поняла. – Я удивленно покосилась на учителя. – Оберон не добрый, по-твоему?

– Добрый. – Гарольд кивнул. – Но не только.

Я задумалась.

Мы вышли из селения. Из-за крайних домов выскочили две огроменные собаки и с гавканьем кинулись в нашу сторону. Гарольд кровожадно ухмыльнулся, поднял посох; собаки моментально сделали вид, что им нет до нас никакого дела, и быстренько исчезли в бурьянах.

– Гарольд, а что за легенда о короле-призраке?

– Это не легенда. Они на самом деле ходят.

– Что, целое призрачное Королевство?!

Гарольд кивнул:

– Да. Они так и не нашли себе нового места. И все погибли в пути, и призраки понемногу присоединялись к живым… Что? Струсила? Поджилки трясутся?

Гарольд делал вид, что это смешно. Я тоже через силу улыбнулась.

Глава 19
ТУМАН

И вот мы снова вышли в путь. Не могу сказать, чтобы я так уж огорчалась по этому поводу: когда схлынула усталость и задремал страх, мне самой расхотелось оставаться по соседству со «скупердяями».

Нам выпал целый день легкой дороги. Весело катились новые повозки. Резво бежали отдохнувшие и отъевшиеся кони. Реял впереди Фиалк, то приподнимался над землей, то снова мял траву копытами, вытягивал лебединую шею, посверкивал крокодильими зубами. Интересно, какой он породы? И есть ли такие кобылы? И бывают ли у них жеребята? А не подарил бы мне Оберон крылатого зубастого жеребенка – когда-нибудь потом, за верную службу?

Наши посохи пророчили безопасный путь – ни справа, ни слева, ни спереди, ни сзади Королевству не грозило никакой беды. Не путешествие – прогулка; я до того расслабилась и развеселилась, что прямо на ходу, в седле, занялась упражнениями по взлету.

На привале я тренировалась каждый день. Иногда вовсе ничего не получалось, а иногда мне удавалось уменьшить свой вес настолько, что даже травинки под ногами разгибались. Я пыталась заставить Гарольда учить меня, он долго увиливал и наконец признался, что сам летает плохо. И в самом деле: то, что он смог мне показать, походило скорее на барахтанье в киселе, чем на парящий полет Оберона.

Серый конь странно отреагировал на мои тренировки в седле: ему, наверное, не понравилось, что всадник на спине становится то легче, то тяжелее. Он ржал, взбрыкивал и возмущался до тех пор, пока я не соскочила с седла и не побежала рядом, иногда подпрыгивая и на мгновение зависая в воздухе.

Подъехал Ланс, некоторое время наблюдал за моими упражнениями, потом сказал:

– Завышаешь точку приложения силы – центр тяжести у тебя не в голове! И обрати внимание на вектор. В динамике он иной, чем в статике.

И поехал дальше, в голову колонны. Ну что у него за манера выражаться, в самом деле?

На другой день мы въехали в лес, холодный и мокрый. Земля здесь была изрезана оврагами, завалена мертвыми стволами. То сгущался, то редел туман. Гнилые пни стояли, как уродливые памятники. Все вдруг вспомнили, что мы на неоткрытых землях и что, может быть, самое трудное еще впереди.

– Смэ-эрть, смэ-эрть!

Маленькая черная птичка вилась перед моим лицом, кричала голосом сумасшедшего нищего из таверны «Четыре собаки»:

– Смэ-эрть!

– Заткни ее, – бросил Гарольд. – Чего смотришь? Это смертоноша, от нее никакого вреда, кроме шума…

– Смэ-э-эрть!

– Заткнись! – Гарольд стрельнул в птичку маленькой колючей молнией. Полетели перья. Припадая на одно крыло, смертоноша поднялась вверх и сбросила оттуда вместе с каплей помета:

– Нэ-энавижу!

– К дождю, – невозмутимо сказал Гарольд.

Я перевела дыхание.

Мы разбили лагерь на краю оврага. Здесь было относительно чистое место: в овраге лес редел. Появился ветерок, снес мошкару, развеял туман, и все увидели, что на противоположной стороне оврага белеет круглая башенка с широкими зубцами на крыше.

– Что это, ваше величество?

Оберон разглядывал башенку из-под ладони:

– Эх, Лена… Будь я моложе да будь нас всех немножко меньше – я бы, честное слово, основал бы Королевство там. Очень хорошее место. Даже странно – посреди такого леса, и такое спокойное, такое чистое место…

– Там живут?

– Пока нет. Но обязательно поселятся.

– А кто построил эту башню?

– Никто. Такие белые башни – как маяки, они дают нам знать: здесь благосклонен к нам тонкий мир…

– Как это? Она сама выросла, что ли, будто дерево? Такое бывает?

– Бывает. – Оберон все еще смотрел через овраг. – Эх, Лена, где мои тринадцать лет? Или хотя бы двадцать? А?

– Вы совсем не старый.

– А кто сказал, что я старый? – Оберон рассмеялся. – Но я и не молодой, вот в чем беда. А ты уже ужинала?

Трудно заснуть, когда над ухом то и дело кто-то орет «Смэ-эрть!». Кажется, смертоношам нравилось над нами издеваться: они специально дожидались, пока человек заснет, и тогда орали ему в ухо. Приходилось, ругаясь, вскакивать, хватать посох, стрелять в темноту – а черной птички к тому времени уже и след простыл, она потешалась над нами в ветвях ближайшей елки. Кончилось тем, что мы с Гарольдом под руководством Ланса накрыли лагерь звуконепроницаемой сеткой.

Сетка держалась до утра. И странно было видеть молнии, пересекающие все небо, и не слышать при этом ни звука.

– М-да, – задумчиво сказал Гарольд. – Сегодня мы далеко не уйдем.

Оберон, как и в прошлый раз, укутал лагерь радужной защитной пленочкой. Дождь молотил по нашим палаткам, по наскоро срубленным еловым шалашам. Грустили мокрые лошади. Шевелилась опавшая хвоя – это лезли, разрыхляя почву, остроконечные белые грибы на тонких ножках. Каждый гриб глядел на нас выпученным, белесым, мертвым глазом. Их топтали, сбивали, сжигали посохом, но они все равно лезли и глядели.

Все Королевство провело этот день у костров. Я сидела, нахохлившись, между Эльвирой и Гарольдом, слушала разговоры и старалась не смотреть наверх.

Потому что утром я видела смырка – огромную многопалую ладонь, потянувшуюся с неба ко мне. Именно ко мне; ладонь раскрылась, собираясь схватить меня в горсть, но наткнулась на радужную пленку Оберона и убралась опять на грозовое небо.

Одна была польза от ливня и грозы: смертоноши больше не орали.

Замучили они совсем. Честное слово.

– Лена? Лена, вы спите?

Мне как раз снилась мама. Как она ласково будит меня, гладит по щеке, и ладонь ее пахнет знакомыми духами. Будто она одета как на праздник, улыбается, зовет: «Леночка, доченька, вставай…»

– Лена!

Я села, перехватив поудобнее посох, готовая сбить с лету все, что движется.

– Лена… Это я! Александр!

Я протерла глаза. Посмотрела ночным зрением: действительно, полог шалаша был приоткрыт, в дверях стоял на четвереньках принц. Верхняя половина его была в шалаше, нижняя – снаружи.

– Лена, – шептал он, – пожалуйста… Надо поговорить.

– Ночью? – спросила я сварливо. Мне было обидно и грустно, что мой сон оказался только сном. Да, этой ночью я хотела к маме, как последняя детсадовка. И мне было досадно, что принц меня разбудил.

– Другого времени не будет… Выходите, больше нет дождя.

Сопя, как Гарольд, я выбралась. Огляделась…

С меня моментально слетел сон.

Ночное небо сияло. На фоне звездных скоплений тянулись друг к другу руки-ветки. Было тихо, торжественно тихо, и от того, что этот мир такой прекрасный, у меня слезы навернулись на глаза.

На дне оврага лежал туман. Он был очень плотный, его верхние слои казались поверхностью молока в блюдце. А над туманом, на другой стороне оврага, светилась башенка. Вот прямо-таки светилась – как звезды.

– Лена… – еле слышно бормотал принц. – Сейчас Гарольд на страже, но он следит за лесом, а не за лагерем… Я вас прошу: храните в тайне наш разговор. Что бы там ни было, что бы вы ни решили – никому не говорите. Поклянитесь.

– Клянусь, – сказала я и тогда только вспомнила, что говорил мне король насчет клятв. – А… что случилось?

Из-за ствола большой елки вышла Эльвира. В свете звезд она была бледной и такой красивой, какой прежде я ее не видела. В волосах у нее блестели жемчужные капли – венец? Диадема? Или просто капли дождя с необсохших еловых ветвей?

– Случилось вот что. Мы с Александром хотим… вернее, мы твердо решили… Основать свое Королевство. Новое. Молодое. Вы слышали, что сказал вчера Оберон?

– Что?

Эльвира протянула руку к белой башенке на склоне оврага:

– Это место для нас, Лена. Это наш единственный шанс. Маленькое Королевство в дремучем лесу.

– Но там же никто не живет!

– Там поселятся. Стоит нам с Александром занять это место, стоит увенчать головы коронами, хоть бы они были из шишек, и сесть на троны, хоть бы они были из пеньков, – и на другой же день здесь поселятся новые люди. А Оберон со своими пойдет дальше, найдет место, пригодное… И рано или поздно признает, что Александр ничем не уступает ему. Когда из нового могучего Королевства придут к нему послы… Он поймет! Он поймет, что его сын достоин его славы! Так будет, Лена, ну разве это не справедливо?

– А… вы уже говорили с Оберо… с его величеством?

Эльвира и принц переглянулись.

– Лена, – глухо сказал принц. – Он нас не отпустит. Он не верит в меня.

Я, кажется, слегка побледнела. Во всяком случае, щеки стали холодными.

– Но… вы же не можете… без его разрешения? Его надо как-то уговорить?

– Его не уговоришь, – твердо сказала Эльвира. – Поймите, Лена: Оберон признает только одного короля. Себя. Сама мысль о том, что кто-то еще может претендовать на это звание…

– Я ведь не хочу его свергать! – Принц сцепил ладони. – Мне не нужен его трон! Мне нужен мой собственный…

– Мы уйдем без разрешения, – шепотом сказала Эльвира. – Вот, слово сказано. Если вы сейчас пойдете и донесете королю – вполне возможно, нам отрубят головы.

– Нет. – Я даже засмеялась. – Он же никак не наказал тех принцесс, Алисию и Ортензию!

– Ш-ш-ш! – Эльвира испуганно глянула по сторонам. – На этот раз речь идет не о капризе. Речь идет о настоящем расколе, настоящем бунте… как их понимает король. Это серьезно, Лена.

Она так это сказала, что я вдруг поняла: да. Серьезно.

И щеки мои совсем онемели.

– Я же поклялась молчать… И вообще, при чем тут я? Зачем вы меня позвали?

Принц и Эльвира взялись за руки. Посмотрели друг на друга. Потом вместе – на меня.

– Нам нужен маг, – сказала Эльвира. – Нам – в смысле, нашему королевству. Верховный маг. Самый главный. Магистр.

– Я?!

– А почему нет? Ты делом доказала, что твое могущество не уступает могуществу Ланса. Или даже самого Оберона.

– Ну что вы…

– Да. А недостаток опыта – дело поправимое. Ты бы согласилась?

Я проглотила слюну:

– Нет. Простите, я не могу. Я не предам Оберона.

– Мы так и думали, – сказал принц после паузы. – Ты не просто могучий маг, ты благородный человек. Но у нас есть еще одно предложение. Когда там, в башне, возникнет новое Королевство, ты сможешь перенестись домой. В один шаг.

Я вспомнила сон, прерванный появлением принца. Домой, вернуться домой… К маме… Она вот-вот придет с работы. Станет кормить ужином Петьку и Димку, а я обниму ее за шею и пообещаю обязательно исправить алгебру. Жизнь ведь судит нас по экзаменам, правильно говорят учителя…

– Погодите, – сказала я растерянно. – Как же… Ведь все равно выходит предательство. Выходит, что я бросаю Королевство в пути. А что там впереди, мы же не знаем? Может, все они погибнут потому, что не будет рядом лишнего боевого посоха?

Принц и Эльвира переглянулись в третий раз.

– Мы знали, что ты откажешься, – очень грустно сказал принц. – Что предпочтешь, может быть, умереть в дороге, но не бросить Королевство Оберона… Тогда у нас к тебе последнее предложение. Вернее, просьба. Если ты нам откажешь, мы не будем в обиде. Просто… мы тогда погибнем, наверное.

– Отчего?!

– Мы пойдем туда, через овраг, – заговорила Эльвира, и свет звезд матово разливался на ее белом лице. – Через туман. Пожалуйста, проводи нас немного. Посмотри, открыт ли путь, нет ли опасности…

Я невольно глянула на башенку. Сейчас, под звездами, она казалась очень близкой. Прямо рукой подать.

– Но король ведь все равно завтра узнает…

– …Что ты нам помогала? А как он узнает? Никак. Если ты сама ему не скажешь.

– Нет, он узнает, что вы ушли!

– Тогда будет поздно нас возвращать, – сказала Эльвира со скрытым торжеством. – Мы будем суверенным Королевством.

Я молчала, растерянная.

– Сперва король будет гневаться, – сказал принц. – Но потом – потом все уляжется. Он сам поймет, как был не прав. И когда через много лет он узнает, что ты не допустила нашей гибели в этом овраге, – он будет благодарен тебе.

– Благодарен, – подтвердила Эльвира.

Я посмотрела теперь уже на овраг. Туман… А что там, под туманом?

– Нет, ребята, мы так не договаривались, – сказала я чуть охрипшим голосом. – Врать Оберону…

– В чем врать? Просто промолчи!

– В конце концов, ты ведь не обещала не отходить от лагеря ни на шаг? Почему бы тебе не прогуляться под звездами? Почему бы тебе при этом не пощупать посохом возможную опасность? А мы просто случайно оказались рядом… Мы ведь за себя отвечаем, а не ты за нас, – у Эльвиры ясно блестели глаза.

Я посмотрела на нее: совсем взрослая… красивая… влюбленная. И принц рядом. Смотрит жалобно, как собачка:

– Мы же все равно туда пойдем! И если мы погибнем – как ты будешь дальше жить?

Я молчала.

– Мы уходим. – Принц поправил на плече мешок. – Прощай.

Они повернулись и зашагали в темноту.

– Стойте! – Меня трясло. – Ладно… Час могу вам выделить. От силы час! Если там опасность на дне – тогда отступаем, ясно? И если вы меня предадите, если расскажете Оберону…

– Ни за что! – Принц вспыхнул. – Лена… Приезжай потом к нам в Королевство! Вот увидишь – я велю поставить тебе памятник!

Я фыркнула. Представила себе этот памятник у входа во дворец: каменная, я стою в гордой позе с посохом, из навершия бьет фонтан…

Елки-палки! А хорошо бы!

Ночь стояла тихая-тихая. Из палаток доносились храп и сонное бормотание: лагерь, измученный грозой, спал, и только Гарольд…

– Кстати, где Гарольд?

– На другой стороне лагеря, не беспокойся, он и ухом не поведет. Да и вообще: ты что, не имеешь права погулять?

Насчет права на такие прогулки я сильно сомневалась. Ничего: в любой момент можно повернуть назад. В конце концов, я отказалась от должности верховного мага, от немедленного возвращения домой… Я не предательница. Наоборот, могу собой гордиться.

Путь в овраг был непростой, но и не очень сложный. Спускались налегке, только принц нес на плечах дорожный мешок – в нем что-то негромко звякало – наверное, котелок. Я шла впереди, смотрела ночным зрением, подсказывала принцу и принцессе, куда лучше ставить ноги.

На границе туманной пелены остановилась. Поводила посохом вперед-назад, вправо-влево… Вроде бы опасности не было. Вот только туман…

Он мне не нравился.

– Может, дальше вы без меня? – спросила я и покраснела. Выходило так, будто я отправляю беззащитных людей навстречу опасности.

– Только двадцать минут прошло, – сказал принц, цокая от сырости зубами. – Ты же нам обещала час?

– Там что, нечисто? – спросила Эльвира.

– Да как сказать… – Я покачала головой. – Ланс сказал бы… уровень зла не превышает фоновый.

– Тогда пойдем?

– Давайте держаться друг за друга, – решила я. – И, если что, выполнять мои приказания немедленно!

Сжимая одной рукой посох, а другой ладонь принца, я смело ступила в туман.

Он в самом деле был как густое молоко. Он поднялся мне до колен, потом по грудь, потом по шею. Погружаясь с головой, я невольно задержала дыхание и зажмурилась. Открыла глаза – ура! Я видела! Видела в тумане! Правда, нечетко. Все вокруг было подернуто дымкой, похожей на желтоватый расплавленный парафин.

Дно оврага было гладкое, без впадин, без острых камней. Я поводила посохом – уровень опасности не вырос. Осторожно ступая по песку, перемешанному с опавшей хвоей, я повела принца (он ничего не видел, таращил слепые глаза) и Эльвиру (она, кажется, видела лучше, во всяком случае, пыталась всматриваться) к противоположному склону.

Да тут совсем недалеко.

Я доведу их до той стороны оврага – и вернусь. И еще успею поспать до утра.

А если спросят, почему не рассказала вовремя о планах принца и принцессы, – скажу чистую правду. Я ведь поклялась молчать, а клятва – это обязательство.

Мы все еще спускались, но самое низкое место оврага было уже совсем рядом, тут, перед нами…

Дернулся посох у меня в руке. Как чуткая удочка, ощутившая поклевку. Я повернула голову…

– Опасно! Назад! Назад!

Чуть не выворачивая руку принцу, я кинулась вверх по склону. Он был тяжелее меня, он не мог понять, что происходит, а тащить его у меня просто не было сил. Я снова глянула на темное и мутное, похожее не то на поток пенной воды, не то на приближающийся по дну оврага огромный поезд; у нас еще был шанс отскочить с его дороги, когда Эльвира вдруг рванулась вперед, на ту сторону, к своей мечте, к новому Королевству. И потянула принца за собой.

Рука принца вырвалась.

Не соображая, что делаю, я прыгнула за ними, уперлась посохом в песок и хвою, наставила навершие против лавины, изо всех сил пытаясь остановить ее…

Меня подхватило и понесло, будто в потоке меда. Липкое, теплое, тугое, не встать на землю, не выплыть, не вырваться.

Рядом барахтался принц.

Я видела, как тщетно пытается вырваться влипшая в воздух Эльвира.

Одно хорошо – посох из рук я так и не выпустила.