Текст книги "Иностранец ищет жену (СИ)"

Автор книги: Марина Багирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Глава седьмая: В его доме

Она не сдвинулась с места – не из чувства протеста, просто не могла. Тогда Нойман выбрался из машины, и со словами «проклятая женщина» подошел к Софии. Но, увидев ее вблизи, он чуть-чуть смягчился. Возможно, на него подействовал ее растерянный напуганный вид, потому что немец молча открыл для Софии дверь машины и усадил ее в салон.

Он наклонился к женщине, чтобы пристегнуть ее, и зло оскалился, когда София резко дернулась. Ей не нравились его прикосновения, пусть и мимолётные. Ей была противна его близость.

– Да не бойся ты меня так, – сказал, щелкая пряжкой ремня безопасности. – Ничего я с тобой не сделаю!

Немец врал! Она это понимала, и он тоже.

Всю дорогу Нойман молчал. Его руки сжимались на руле, выдавая злость и раздражение.

Она все ждала, что вот-вот случится что-то, что нельзя ни забыть, ни осознать. Женщина боялась, что он остановит машину, но и то, как быстро и целенаправленно он двигался к неизвестной ей точке, тоже настораживало. Куда он ее везет?

– Куда мы едем?

– Ко мне домой, – ответил немец, по-прежнему глядя на дорогу.

София прикрыла глаза. Как же тошно от всего происходящего!

– Зачем я вам, Эрих?

Он молчал. София уже было думала, что не ответит, как вдруг…

– Просто постарайся это принять. Я не отпущу, просто привыкни к мысли, что будет так, как я хочу.

– Р-разве так поступают благородные мужчины? Принуждают женщин?

Она услышала, как он оскалился. В голосе было столько яда, что им, наверное, можно целую армию отравить.

– Этот чертов мир мне задолжал! – Его руки напряженно сжимали руль. – Этот чертов мир мне сильно задолжал! Я вас спасаю и имею право что-то требовать взамен.

София не знала, что именно он имел в виду, но по его напряженной позе догадывалась, что более внятных ответов не получит, а если и получит – они ей не понравятся.

** ** **

Они приехали в Обухов, город неподалеку от Киева.

Его дом располагался в лесу у небольшого озера. Освещался не очень ярко, поэтому казалось, что дом сливается с ночью. Что он соткан из проклятых теней!

«Зачем немцу собственный дом под Киевом?», задавалась вопросом София.

Вокруг дома бродило много охраны, все с оружием, все в одинаковой форме и с цепким взглядом. Такие не ради картинки стоят, а по-настоящему что-то охраняют.

«Зачем охрана?» – удивилась женщина. «Сам он без охраны ездит. Дом они, получается, охраняют?».

Охранники Софии тоже не понравились. Высокие мужчины с волчьими оскалами. Не охранники, а стая, что сторожит свою территорию.

Они все чем-то неуловимо были похожи на немца.

Нойман вышел из машины, поздоровался с кем-то из охраны. София услышала немецкую речь, и поняла, что охрану он с собой из Германии привез. Всё становилось еще более запутано.

Хозяин дома обошел авто и отрыл для Софии дверцу машины. София не двигалась.

– Внутрь иди, – скомандовал немец, выдергивая женщину из авто.

Она вскрикнула от того, как резко он её дернул, но не посмела возразить. Правильно, что не посмела, настроение у немца было – сплошной оголенный нерв.

София сделала несколько шагов в сторону дома. На охранников старалась не смотреть – не нравились они ей, притом все. Ей казалось, те только и ждут команды, чтобы наброситься на нее. Нойман тоже резко потерял к ней интерес – переговаривался о чем-то с людьми из охраны.

И тут она почувствовала… что-то, чему не найти логического объяснения. София оглянулась.

В углу у гаража, под покровом ночи кто-то стоял. Мужчина. Она ощутила, как его взгляд ползет по её коже. Софию изучали, к ней потянулась ниточка чужого интереса.

Ей и самой отчаянно захотелось приблизиться к тому мужчине, убедиться в чем-то, хоть она и сама не понимала, в чем именно.

– София! – оклик Ноймана вывел её из ступора, мужчина был раздражён её заминкой. – Быстро! Иди! В дом!

Женщина испугано дернула за ручку двери, и та подалась. Женщина вошла в дом, и оказалась в просторном холле. Перед ней растянулась широкая лестница, что вела на второй этаж. Свет был приглушен.

Скрипнула дверь – Нойман застыл позади Софии, вгоняя ее тело в стрессовое состояние.

– Вперед иди, – прохрипел мужчина ей на ухо.

Она пошла, ощущая позади его присутствие. И энергию, что вибрировала между их телами.

Несколько раз он направлял ее в правильную сторону, пока София не оказалась перед дверью. Она знала – это его спальня.

– Открывай дверь.

Его голос звучал хрипло, он был возбужден. Не оставалось сомнений, как закончится эта ночь.

Она попыталась открыть дверь – не получилось, руки дрожали. Тогда Нойман мягко накрыл ее руку своей, и повернул ручку двери влево. Всхлипнула защелка. Всхлипнула София.

– Ну что ты, не бойся, – сказал мужчина мягко, носом утыкаясь ей в шею. – Не бойся меня.

Его голос звучал нежно, заботливо и от этого хотелось расплакаться еще сильнее. Хотелось убежать из этого дома, из этого кошмара.

Женщина прошла в комнату. У двуспальной кровати – тумбочка, на ней ночник, разбрызгивающий по комнате осколки света.

– Повернись ко мне лицом, – потребовал мужчина. – Не бойся.

София повернулась. Вспомнилась Вика, девушка на больничной койке – та, которая переспала с Нойманом и заболела. Неужели Софию ждет такая же участь.

– Ты очень красива.

Нойман положил руки ей на талию. Крепко сжал, будто наслаждаясь.

– Не бойся, София, – сказал, заглядывая ей в глаза – это не так больно, как ты думаешь.

– Не должно быть… не должно быть больно.

В его глазах отразилась грусть.

– Со мной без боли никак… я не могу этого изменить.

Затем он резко повернул ее к себе спиной. Потянул за язычок молнии.

Расстегнул платье – будто кожу с нее снял. Женщина растерялась – он действовал очень быстро.

София взглядом уткнулась в стену. Она старалась отрешиться, но, когда его руки коснулись груди – не выдержала, громко всхлипнула. Это было похоже на удар тока! Его прикосновение прошило ее насквозь!

– София, – прошептал мужчина, стягивая платье на талию, затем спуская его по бедрам, к ее ногам, и заставляя женщину переступить через снятый кусок ткани.

Нойман присел на корточки, и теперь смотрел на нее теперь снизу – вверх.

– Стройная красивая София, – бормотал мужчина отрешенно, не с ней, но с собой разговаривая. – Теперь белье, давай снимем белье.

Взгляд его, блудливый, блуждающий, хмельной, ощущался очень резко. Женщине казалось, будто ее тело иглами кололи. Не зря была придумана поговорка «колкий взгляд», совсем не зря.

Он прошелся рукой по ее ноге, приближаясь к внутренней стороне бедра. Затем поднялся, резко толкнул ее животом на кровать, и принялся снимать с себя брюки.

Она не видела, но слышала, как щелкнула пряжка его ремня, как он нетерпеливо снимал с себя рубашку. Пьяный возбужденный мужчина, что так хотел ощутить себя в женщине, что лежала в его кровати, такая манящая, такая совершенная, такая неожиданная в своих реакциях на него.

София спиной, ногами, попой и шеей ощутила, как его тело накрыло ее.

– Не бойся, – прошептал мужчина на выдохе.

Он погладил ее между ног.

– Не бойся меня, не бойся…

Затем вошел – осторожно, медленно, бережно. Это было похоже на удар тока – еще не болезненный, но приближающийся к этой грани.

Ей рефлекторно захотелось чуть-чуть выгнуться, но не получилось, Нойман так плотно прижался к ее телу, что она могла лишь дышать. Дышать, и ждать его дальнейших действий.

– София…

Она ощущала его толчки, его движения. Его дыхание царапало затылок. Одной рукой он уперся в кровать, второй зарылся ей в волосы.

Мужчина перевернул ее на спину, и вот уже его глаза впиваются в ее. И толчок, еще один.

– София… ты…

Он что-то шептал – она не слышала. Как завороженная, смотрела ему в глаза, отвернуться не могла, ей казалось, что ее приворожили.

Он был так силен и настолько страшен в этой своей силе.

На нее медленно накатывала непонятная апатия, переходящая в паралич и слабость. Внезапно появилось какое-то необъяснимое ощущение, и она увидела не мужчину, что творил насилие, а некую тень, по которой медленно пробегали всполохи, похожие на ток.

– Остановись, – прошептала женщина из последних сил, ощущая, как ей становится все хуже и хуже. – Эрих, не нужно…

В голове нарастала сильная боль, тело онемело. София медленно погружалась в некое состояние, до конца не понятное. Ничего подобного ей в жизни ощущать не доводилось. И было очень-очень страшно!

– Эрих…пожалуйста…

Мужчина, услышав свое имя, нахмурился, но двигаться не переставал. Возможно, чуть-чуть замедлился.

– Еще чуть-чуть, – прохрипел он на немецком. – София, родная, еще чуть-чуть…

– Эрих…

Мерные плавные толчки будто выпивали из нее силу. Она пыталась о чем-то просить, но даже на это уже не хватало сил.

А затем темнота – София потеряла сознание.

•• •• ••

… Очнулась в кровати одна. Осмотрелась – ее платье было аккуратно сложено на кресле… как и белье.

Наступило утро.

София была полностью обнажена.

Она хотела подняться, чтобы взять свою одежду, но внезапное головокружение вернуло ее на место. Вскрикнула от боли.

Как же болела голова! Она и не подозревала, что голова может так сильно болеть.

На её крик пришел Эрих Нойман. Он рванул к Софии, и поддержал её за спину. Выглядел мужчина свежо, но обеспокоенно.

– Тебе лучше прилечь. Вот так, осторожно.

Он бережно уложил ее обратно в кровать. Схватил с тумбочки стакан воды, и подал ей.

– Выпей, станет чуть-чуть легче.

София с подозрением уставилась на стакан. Она не настолько выжила из ума, чтобы брать что-то из его рук!

– Это вода, – Эрих будто мысли читал. – Просто вода, – и сам сделал глоток.

София отказалась брать стакан. Эрих молча поставил его обратно на прикроватную тумбочку. Затем – присел на кровать рядом с Софией.

– Полежи немного, скоро отпустит…

Она полежала, выбора у неё особо и не было. В какой-то момент София снова задремала.

Когда проснулась – Нойман по-прежнему сидел на кровати. И не понять, то ли она на десять минут отключилась, то ли на десять часов.

– Воды, – попросила София. Пить очень хотелось.

Эрих подал ей стакан, и поддержал ее голову, пока она делала несколько жадных глотков.

Минуты две в комнате стояла гробовая тишина.

– Что ты со мной сделал?

– Ничего, – нахмурился мужчина. – Это последствия.

– Последствия чего?

Он сел в стоящее рядом с кроватью кресло, и запустил руки в свои волосы. Немец переживал, не нужно быть экспертом, чтобы понять это.

– Меня… это последствия меня.

– Тебя?

– Сложно объяснить…

София мысленно согласилась – попробуй такое объясни.

– Отдыхай, – сказал мужчина, поднимаясь с кресла. – Когда будешь чувствовать в себе достаточно сил – дай знать, тебя отвезут домой. Но советую сначала отдохнуть, немного восстановиться.

– Мне… мне потом не станет хуже?

Мужчина устало усмехнулся.

– Не станет. Я был очень аккуратен.

На слове «аккуратен» они переглянулись. Неуместное это было слово, очень неуместное.

– Если будет что-то нужно – зови, я рядом.

Когда он ушел, София снова провалилась в сон.

•• • ••

Ей снились кошмары. Ночь, она откуда-то убегала, кто-то догонял, чувство опасности преследовало ее. А в голове мысль: «Он должен знать правду, должен знать правду».

Она вошла в мутную воду: дрогнула водная гладь, недовольно заквакали жабы, камыши неприветливо махнули рослыми стеблями.

Высокая обувь застревала в вязком болотном дне. Еще немного – и придется не идти, а плыть.

– Вернись!

В том сне был Нойман, не такой, как в жизни, немного младше. Он стоял по другую сторону реки, и отчаянно кричал: «Вернись!». Она хотела сделать к нему шаг, но внезапно увидела, что рядом с Эрихом появился еще один мужчина. Она его не знала и никогда не видела, но, если бы у страха было лицо – это было бы лицо этого незнакомца.

София закричала, сделала несколько шагов назад… и проснулась.

В комнату вбежал Эрих.

– Что такое?! – Он был напуган. – София, тебе плохо?!

Он принялся её успокаивать, обнял крепко, сел на постель, положил её голову себе на грудь, и нежно обнял.

– Ну что ты, милая, не бойся… Всё будет хорошо.

София укрылась от всего мира в его объятиях, и заплакала.

Ей почему-то было очень горько. Казалось, она потеряла что-то очень важное, то, что уже никогда не вернуть. Она не знала, что именно, но терять это было невыносимо больно.

Он гладил её по волосам, говорил какие-то глупости, пытался успокоить. Она вдыхала его запах, и безуспешно пыталась вернуть себе чувство равновесия. Не получалось!

София и не понимала толком, почему плачет, и почему этот мужчина, которого она искренне ненавидит, её успокаивает.

Эрих Нойман, мужчина, с которым её свела судьба, и который эту судьбу отравил одним своим присутствием. В его объятиях она добровольно находилась? От него ждала поддержки? Его запахом наслаждалась?!

Что-то было не так. Её эмоции, её чувства, её воспоминания. Что-то было не так, но вместо ответов, она натыкалась на всё новые и новые вопросы.

Кем был тот мужчина, которого она видела в сне? Почему он её так напугал? И кто такой Эрих Нойман на самом деле?

•• • ••

На следующий день София уехала из его дома.

Утром они неловко разминулись в гостиной. Вспоминать о случившемся что ей, что ему было сложно. София заметила, что Нойман старается лишний раз не смотреть ей в глаза. В некотором смысле, её это обрадовало: догадывается, значит, мразь, что поступил как последняя мразь!

– Тебя довезут до дома, машина на улице, – сказал Нойман. – Твое платье лежит на пассажирском сидении, – а затем ушел куда-то на второй этаж.

Он имел в виду то платье, в котором она приехала в его дом. Сейчас на женщине были черные брюки и гольф – все это поутру она нашла у кровати.

Софии ничего не оставалось, кроме как молча последовать к машине. В конце концов, не благодарить же Ноймана за новую одежду!

Она поприветствовала своего водителя, заняла место на заднем сидении, и авто тронулось к воротам.

У ворот, когда её машина выезжала, другое авто как раз въезжало на территорию. София успела уловить очертания водителя в другой машине. Тот мужчина тоже не удержался, и бросил в её сторону быстрый взгляд.

Софию будто током ударило.

– Кто это был? – спросила она на ломаном немецком. Сердце билось как сумасшедшее.

– Хозяин это был, – ответил её водитель на русском, хоть и с акцентом.

– Я думала, что хозяин – Нойман.

– Так и есть. Хозяин – Эрих Нойман, но и его брат, господин Марк Нойман, тоже при деле.

– Вот оно как… значит, два брата.

Всю дорогу обратно она думала об этом мужчине. И лишь вернувшись домой, накормив голодного злого кота и приняв душ, смогла переосмыслить то, что случилось в доме Ноймана.

Итак, ситуация: она переспала с Эрихом Нойманом, и после секса с ним ей стало плохо.

София сняла банный халат и проверила свое тело – никаких следов, никаких ран нигде не было. Чистая кожа, хоть голова по-прежнему раскалывалась.

Укрывшись по самую макушку, София постаралась погрузиться в сон. Не получалось, она вспоминала весь вчерашний день. Анализировала.

Сомнений нет, на благотворительном вечере он её банально приревновал. Приревновал просто потому, что мужчина, и потому что мог себе это позволить. И переспать он с ней тоже хотел. А вот то, что ей стало плохо после их совместной ночи… кажется, этого он не предвидел. Странно, что не предвидел, все девушки после секса с ним попадали в больницу. Как его еще с такими последствиями от секса не отвратило?

Но, с другой стороны, ран на её теле нет, да и в больницу ехать ей не нужно, а ведь прошло уже немало времени, и побочные эффекты, если бы таковы имелись, уже должны были проявиться.

Что же это получается? Он её пожалел?

••

В помещении было темно и сыро. Эрих Нойман смотрел сквозь прутья решетки на сидящую в клетке босую женщину в длинной серой рубашке, а она смотрела на него.

Она сидела на кровати, что была прислонена к стене с противоположной стороны клетки.

Пленница молчала, и он молчал. Последние годы их встречи проходили именно так – в тишине. Зачем говорить, всё уже давно было сказано и сделано, ничего уже не вернуть, и не исправить.

Когда-то он вымещал на ней свой гнев, когда-то она пыталась сбежать или вымолить прощение. Со временем оба вынесли свои уроки. Она поняла, что не выйдет из этой клетки живой, а он – что гнев никуда не денется, как и последствия её поступка уже никогда не исправить, сколько ни держи её в клетке.

Скрипнула дверь. В подвальное помещение спустился Марк. Он подошел к клетке, и тоже уставился на женщину. Пленница поджала пальцы, вот теперь она боялась по-настоящему.

– Мне кажется, ты её ненавидишь больше, чем я, – усмехнулся Эрих невесело. – Она это чувствует. Смотри, как реагирует на твое присутствие. Хотя бояться ей бы стоило меня, а не тебя. Забавно.

Марк повернулся к нему лицом. Он хотел поговорить о совершенно другой женщине, а не об их многолетней пленнице.

– Ты привозил эту женщину сюда?

Марк знал, что женщину зовут София, но упорно отказывался называть её по имени. Назвать по имени – это признать её существование, признать то, что она в их жизни надолго.

– Привозил, – ответил Эрих, не прерывая зрительного контакта с женщиной в клетке.

Когда-то Эрих сходил по пленнице с ума. Знал, какая сволочная у неё натура, но всё равно желал. И поплатился за это столь многим, что до сих пор не может расхлебать.

– Зачем сюда? – полюбопытствовал Марк. – Почему не в квартиру?

– Там она уже была.

Марк хмыкнул.

– А ты, конечно же, не хотел повторяться. В следующий раз отвезешь её в наше имение в Тюрингене?

Эрих вздохнул. Его удивило, насколько заманчиво звучала эта мысль – показать Софии свой дом в Тюрингене. Смотреть, как она недоверчиво всё рассматривает, как понемногу привыкает, что он, Эрих, может быть не только… не только таким козлом, каким ему приходилось быть с ней раньше.

Увы, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Не отвезу… это не она.

Братья некоторое время молчали.

– Жаль. Забавная птичка.

Эрих кивнул.

– Забавная… жаль, что не она, очень жаль.

Женщина в клетке улеглась на кровать и повернулась к братьям спиной. Послышался тихий плачь, который не тронул ни одного из братьев. Ничто не тронет, эта женщина забрала у них слишком много.

– Зачем ты возишь её за собой? – спросил Марк, рассматривая длинные грязные волосы пленной.

– Не знаю… Как бы странно это ни звучало, но она – единственная нить, которая связывает меня с прошлым. – Он вздохнул. – А может быть я просто хочу видеть, что не одному мне так плохо.

••

После той ночи, Нойман на горизонте не появлялся несколько дней. София выдохнула с облегчением, и принялась делать то, чего раньше делать желания не возникало. Она резко принялась… жить.

Холодная, ко всему равнодушная София вдруг ощутила, что жизнь, в общем-то – довольно интересная штука.

Изменения происходили постепенно. Сначала она зашла в несколько баров, за которыми раньше только наблюдала со стороны, и там познакомилась с интересными людьми, как мужчинами, так и женщинами. Затем отвезла Нюту в салон красоты, где им обеим покрасили волосы, сделали красивые прически, маникюр, и какое-то обертывание.

Софию почему-то резко обеспокоило то, как ее младшая сестренка одевается. Захотелось помочь. Софии, которая тратила очень мало, а зарабатывала достаточно, это было сделать не сложно. Зато глаза Нюты светились удовольствием и благодарностью.

– Спасибо тебе, Соня, – сестры шли по улице, и наслаждались последними теплыми днями осени. В руках у обеих – много пакетов с одеждой. – Я даже не знаю, что тебе стрельнуло в голову, но я таааааак тебе благодарна.

– Ты моя сестра, мне приятно тебе помогать, – ответила София, но вдруг глазами наткнулась на ларек с мороженым, и все мысли вылетели из головы. – Как насчет мороженого? Тебе как обычно, ванильное?

Она побежала за лакомством, а когда вернулась с двумя рожками, увидела, что Нюта всхлипывает.

– Что такое? – забеспокоилась София, и, грешным делом уже было подумала, что рядом где-то мог ошиваться Нойман.

– Все хорошо, просто… я всегда хотела, чтобы мы с тобой были ближе… Но ты держала дистанцию. И то, как ты ко мне относишься в последнее время, ты так изменилась… Сонь, я так тебя люблю!

И кинулась в объятия к старшей сестре. А у Софии ком в горле стоял. Какой же сволочью она, София, была все эти годы! Все вокруг желали её любви, а она этого не замечала. Была холодна и с родителями, и с сестренкой.

Но почему она только сейчас это поняла? Что изменилось?

Как бы там ни было, София решила, что теперь будет радовать сестренку почаще. Все же благодарных людей радовать приятно, а Нюта была именно такой.

Затем старшая Коваль съездила к родителям в гости. В их глазах она заметила то, что отрицать было уже невозможно – София менялась на глазах, будто другим человеком становилась!

Ольга Петровна смотрела на дочь как на привидение, а когда та начала с улыбкой рассказывать, что познакомилась в баре у дома с моделью, у которой все тело в татуировках, не сдержалась и воскликнула:

– Ты? Познакомилась? Но ведь… София, да ты же даже в садике друзей заводить не умела… не хотела просто!

– Не знаю, мам, – ответила София. – Возможно, я просто изменилась. А еще я поняла, что уделяла вам с папой слишком мало времени. Вы… вы бы не хотели приехать ко мне на выходных в гости?

Ольга Петровна, услышав это, расплакалась. София обняла маму, постаралась её успокоить.

– Теперь понятно, в кого Нютка такая плакса уродилась.

Мама заплакала еще громче.

– Мам, ну что опять?

– Ты… ты пошутила, – выдала наконец-то женщина.

– Ну, я попыталась. Видимо, не очень удачно, раз ты снова в слезы… мамочка, ну что такое?

– Ты не шутишь, София. У тебя нет чувства юмора.

София менялась, но никак не могла понять, в чем причина этих изменений.

Ей начало казаться, что она всю жизнь жила с каким-то плотным покровом на голове, который не пропускал ни красок, ни звуков. Но вот, наконец-то покров сняли, и жизнь заиграла новыми яркими красками!

София посещала новые бары, рестораны, и даже несколько ночных клубов успела оценить. Купила себе несколько новых платьев и кожаный брючный костюм.

И смех, и грех, у Софии Коваль появился кожаный костюм. Когда она в нем заявилась на работу, Тоня-Таня потеряли дар речи!

От Ноймана не было ни слуху, ни духу, что Софию несказанно радовало. Увы, недолго.

Шестого ноября от немца пришло сообщение, он требовал встречи. София, которая была очень занята, так как заново выстраивала коммуникацию с родителями, этому сообщению НЕ обрадовалась, но выбора особо не было.

Он сказал, что вечером приедет к ней домой.

«Я не хочу видеть тебя в своем доме», ответила София. В переписке быть смелой оказалось проще.

Телефон мгновенно разразился ответным сообщением.

«Придется. В 8 буду у тебя».

«Нет!»

«То, что мы переспали, ничего не меняет. Не беси».

София ударила рукой по столу и громко заматерилась.

– When will you fuck off?! Fucking asshole!

Таня-Тоня в тот день были ниже травы, тише воды. У них в глазах так и читалось: «Что случилось с нашей спокойной, никогда не повышающей голос начальницей?»

В ожидании появления немца, София весь вечер была как на иголках. Чтобы отвлечься, начала убираться в квартире, так как в последнее время забросила это дело. Женщина, маниакально повернутая на порядке, вдруг осознала, что не так уж он для нее важен, порядок этот.

Он пришел в восемь. Переступил порог, лицо его было серьезным и отрешенным. Иностранец снял обувь, прошел в комнату, и сразу же занял место в кресле, том самом, где сидел в прошлый раз. Сел и начал разминать пальцы.

– Мне нужны другие девушки.

От него буквально веяло яростью. София изо всех сил старалась не поддаваться.

– Я показывала тебе базу, выбирай любую.

– Любая не подходит! – мужчина был раздражён. – Мне любая даром не нужна!

– Тебе нужна та, что была на мартовском вечере, верно?

Она решила больше не скрывать от него тот факт, что выявила эту взаимосвязь. Нойман был заинтересован в девушках, которые присутствовали на мероприятии, организованном ее агентством.

Эрих был удивлен ее осведомленностью.

– Откуда ты знаешь?!

София присела на диван и постаралась взять себя в руки. Она повторяла про себя, что разговаривает с обычным, пусть и очень экстравагантным заказчиком.

– Это оказалось не так сложно. Я пыталась понять, каким образом ты отбираешь девушек для свиданий. Сопоставила факты, и пришла к этому выводу.

– Не дура, – хмыкнул мужчина.

– Сочту… за комплимент.

– Чти за что хочешь. Найди мне девушку!

– Но… ты уже видел анкеты всех, кто был на том вечере. Даже тех, кому за сорок.

– Ей не может быть сорок, возраст не совпадает! – рассердился Нойман. – Как ты не понимаешь, ей должно быть от семнадцати до тридцати пяти! И я не видел всех, иначе бы уже её нашел!

Он смотрел на нее так, будто София сказала несусветную глупость. Увы, она не понимала, почему и что сказала не так.

– Возможно, – осмелилась все же предложить женщина. – Если бы ты хотя бы намекнул, кого ищешь, я бы…

Она не успела закончить это предложение. Мужчина смазанным движением подался к ней, и вдавил в диван.

Страшно! Страшно!

– Не говори того, чего не знаешь! – прохрипел, нависая над ней. – Ты со своим умишком просто не способна понять, кого и зачем я ищу. Просто! Делай! Своё! Дело!

Из глаз полились слезы, и София ничего не могла с этим поделать. Ну вот как ей перестать его бояться? Каждый раз, когда она его видит, случается что-то плохое. Её скоро тошнить начнет от его звонков! Ну а страх – это тоже рефлекс, и он тоже успел выработаться, ведь каждый раз, когда немец появляется на горизонте, случается что-то плохое. Теперь достаточно ей увидеть Ноймана, – и здравствуй, паника!

Она смотрела на него испуганными глазами, и ждала… то ли того, что он ее отпустит, то ли, что задушит.

– Не смотри на меня так… Софийка. Мне нужна та женщина, и я не успокоюсь, пока ее не найду. И ты мне обязана в этом помочь, иначе… – он склонился к ее уху, – я с тебя шкуру спущу.

– Я дала… показала тебе все анкеты. Больше никого не осталось, ты всех видел, – плакала София. Она схватилась за его руки, безуспешно пытаясь ослабить стальные силки. Но нет, мужчина крепко удерживал ее за шею.

– Не всех, милая, – шептал он. – Я знаю наверняка, что не всех. И в твоих же интересах найти ту девушку, в противном случае я буду в плохом настроении, и пострадают все, кто попадет мне под горячую руку. Уверяю тебя, София – ты будешь в их числе.

Сказав это, мужчина весом всего своего тела пригвоздил её к дивану, таким образом освободив себе руки. Руками же он начал жадно лапать ее тело. Затем принялся стаскивать с нее одежду.

– Нет! – София попыталась отпихнуть мужчину.

– Не нравится, – хрипел мужчина. – Вот и мне не нравится, но пока я не найду то, что ищу, страдать будешь ты. Тебе всё понятно… Софийка?

Хорошенько встряхнув женщину напоследок, он встал с дивана и понес её в спальню. Открыл дверь ногой, положил женщину на кровать, а сам принялся снимать с себя одежду, при этом не разрывая зрительного контакта с пленницей.

К комнате было темно, но большое окно позади и уличные фонари, что круглосуточно освещали Контрактовую Площадь, давали достаточно света.

Оставшись без одежды, он принялся снимать одежду с женщины, которая к тому моменту…

София смирилась. Не сопротивлялась, когда он кофту с нее снимал, когда стягивал штаны, белье.

Эрих Нойман был голоден, этот голод ощущался на каком-то подсознательном уровне.

Она предпочла закрыть глаза, когда мужчина лег рядом с ней…

… когда он оказался на боку…

… когда уложил ее на бок…

… когда его рука легла ей на живот, подвигая ближе к его телу, к его члену…

… когда она ощутила прикосновение плоти к ягодицам.

… когда он вошел в нее, и чувство наполненности вызвало холодные мурашки по всему телу.

… когда двигался в ней, рукой прижимая ее к себе всё ближе и ближе, так, что она ощущала прикосновение его тела всей спиной, его дыхание щекотало шею и ухо.

Он шептал её имя, он был голоден и нетерпелив.

Кончив, Нойман прижал Софию к себе, положил руку ей на живот, и приказал:

– Спи…

Она бы предпочла, чтобы он ушел. Увы, это не входило в планы немца. Поэтому, полежав немного в угнетающей тишине, она действительно уснула…

И ей наконец-то приснился сон, в котором она увидела женщину, ту самую, которую так отчаянно разыскивал Нойман.

•• • ••

София никогда не доверяла своим снам и никогда их не запоминала. Мама когда-то пошутила, что Софии не снятся сны, потому что она для этого слишком серьезная…

И тут… ей снилось, что София заходит в спальню, и смотрит на лежащую на кровати девушку. Рядом с девушкой лежит мужчина, который эту девушку обнимает.

София наклоняется к кровати, и рассматривает девушку внимательнее. Красива, лет двадцати пяти, длинные русые волосы забраны в небрежную косу.

София смотрит на девушку так внимательно, что девушка вскоре просыпается. Она пугается, но София прикладывает палец к ее устам, приказывая не паниковать.

– Кто… кто… что вы здесь делаете? – шепчет девчонка.

Она оглядывается на спящего мужчину, но тот ничего не слышит, он по-прежнему спит.

– Это сон, Дашенька. Это всего лишь сон, – шепчет София. – Я пришла, чтобы вручить тебе подарок. Не бойся меня…

– Какой подарок? – спрашивает девушка настороженно.

София молча достает из кармана кулон, и так же молча надевает его на девушку.

– Носи это украшение и никогда его не снимай, – требует София. – Запомни, снимать его нельзя ни в коем случае. Будет больно, если сделаешь это. Ты поняла меня, Дашенька?

– Да? Что… что это за кулон?

София нежно гладит девушку по голове.

– Благодаря ему, тебя полюбит один очень сильный человек. Он осуществит все твои мечты, будет тебя на руках носить. Но запомни – любить он тебя будет до тех пор, пока на тебе этот кулон. Снимешь его – и он о тебе забудет.

– Но… но я замужем.

– Но… разве не мечтала ты о великой любви? Доверься мне, всё будет хорошо.

Даша кивнула, легла обратно на кровать, и уснула. Круглый медальон с брильянтовой вставкой теперь был намертво зажат в ее кулаке, а тонкая цепочка вилась вокруг шеи.

София, постояв немного над спящей парой, медленно пошла к выходу из спальни. По дороге она наткнулась на висящее над туалетным столиком зеркало, и заглянула в него.

В нем отражалась не София, а совершенно незнакомая женщина. У нее был острый нос, квадратный, слегка агрессивный подбородок, и раскосые глаза.

Хищница, – подумала София.

С этой мыслью она проснулась.

Нойман спал рядом. Тот мужчина, что вчера позволил себе насилие над ней, сейчас нежно обнимал женщину, его рука покоилась на её талии.

София осторожно выбралась из кровати (удивилась, что ей удалось не разбудить Ноймана), накинула на себя халат, и прошла в гостиную.

На столе стол ноутбук. Она его открыла, и сразу же принялась искать фото из вечера знакомств. Залезла в эту папку, и начала лихорадочно перелистывать фото… и замерла, наткнувшись на то, что искала.