Текст книги "Чужой дневник"

Автор книги: Марина Канаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

– Тогда подробности расскажешь потом…

Мы с кошкой пристально смотрели в глаза друг другу, и я поняла – подробности она у меня выпытает. Любой ценой…

– К-к-к, – пробормотала Дина, – К-к-кл…

И потом, не успела я оглянуться, заорала:

– КЛАРА!!!

Я подскочила на месте и кинулась к Дине. Та соляным столбом застыла перед зеркалом. Ой…

Оно было совершенно чёрным и ничего не отражало.

– Ну, что там ещё?! – раздраженно промурлыкала Киса, приближаясь. Ей навстречу из глубин шагнула та самая рыжеволосая женщина с пустыми глазами. Вот как, оказывается, выглядела Киса тогда, в прошлой жизни… Это длилось лишь мгновение, потом зеркало стало совершенно нормальным.

– Кажется, у нас снова гостит зеркальный дух, – резюмировала кошка.

– Жанна, – бросилась было я к двери, но на полдороги застыла, кое о чём вспомнив, – Киса, спасибо.

Кошка сидела, понурив голову, и боль плескалась в почти человеческих зрачках. Она оглянулась на меня.

– За что?

– Ты спасла меня тогда, за гранью. Помнишь, приказала демону отпустить? Не знаю, зачем, но спасибо…

– Я не… – начала было кошка, а потом застыла, глядя на меня. Мне почудилось, что её мордочка на миг стала бледным женским лицом, и призрачные бескровные губы прошептали: "Невозможно!".

Внизу, на первом этаже, раздался какой-то вопль. Оторвав взгляд от кошки, мы с Диной рванули туда.

У Жанны поехала крыша. Это было уже не предположение, а неоспоримый факт.

Зрачки её расширились, глаза выкатились из орбит. С мертвенной бледностью резко контрастировали глаза с лопнувшими сосудиками, алые губы и кровь, хлещущая из носа.

Доказывал теорию разгром, царивший в прихожей. Всё, что можно было разбить, она разбила. Пол и изрезанный чем-то ковёр были усыпаны осколками громадного зеркала, в которое, видимо, запустили пуфиком. Возле второй лестницы застыли Артём с Егором, напряженно следящие за дрожащим в руке женщины осколком.

Он был в миллиметре от шеи Андрея.

– Жанна, послушай… – осторожно начал Егор, подступая чуть ближе.

– Стой на месте! – рыкнула она, – Сам послушай! Этот выродок…

Осколок слегка коснулся шеи. Выступила капелька крови.

– Он. Всегда такой тихий, молчаливый… опасен он… опасен… выродок…

– И твой сын, – заметил Егор спокойно.

– Тебе ли говорить… ты… не платишь за грехи родителей… он… в зеркале…

– Жанна, отпусти его. Он ни при чем.

– Почему тебе эта цена не дана… он платит, ты нет…

– Думаешь, если ты его убьешь, тебе станет легче? Или грехов меньше станет? Отпусти его, прошу! – Егор приближался едва заметными, неуловимыми шагами, заговаривая женщине зубы, – И что за грехи?

Меня подмывало вмешаться, но я понимала – братец знает, что делает.

– Грехи… – шептала женщина, – Твой отец не передал их тебе, хоть и фонд этот проклятый он основал. Не одна жизнь им загублена, не одна отнята… Одиноких, никому не нужных, просто бедных… Кто не имеет никаких прав, кто власти и силы не имеет… И девочка та, которую я убить приказала… Она правду про "Надежду" знает…

Егор

Я похолодел. "Надежда" – благотворительный фонд, основанный пять лет назад отцом. И через месяц после его основания у Жанны появился двухэтажный особняк…

– "Надежда" спасает людей, – спокойно заявил я о том, во что сам никогда не верил.

– Ложь. Лжешь, мальчик! Уж ты-то видел в жизни чуть больше, чем твоя глупенькая сестричка, должен понимать – никто ничего не дарит даром. Все требуют чего-то взамен…

– Ладно, всё может быть. Но Андрей ни при чём…

– Он – моя расплата… за отнятое…

Она всё больше колотилась в лихорадке, но глаза стали чуть адекватней. И она отвела осколок.

Недостаточно. Если б ещё немного…

Я ещё минуту назад сделал знак Артёму. Думаю, он уже добрался до телефона и дозвонился хоть кому-то. Не знаю, что будет дальше, но покуда следует потянуть время.

Я пристально всматривался в глаза Андрея и с удивлением увидел там непонятную тень. Страх? Или…

Внезапно она расхохоталась. Буйно, истерично, абсолютно безумно, что заставило меня отвести взгляд от лица сына и вновь посмотреть на мать. А она – на меня.

– Видишь, да? Думаешь, тебя это минёт? Нет, милый. Твоей Инночки скоро не будет, слышишь? Как тебе это?

– Что? – выдохнула Клара, – Да ты спятила!

А у меня в душе всё перевернулось. Девочка, которая знает правду о фонде… нет!

– Дрянь, – промурлыкал я, делая шаг. На то, что будет с Андреем, мне было уже наплевать. Я знал одно: её я сейчас просто прикончу. После того, как она расскажет все подробности, конечно.

И плевать на Клару и Дину. Если понадобится, я заставлю её говорить.

Раздался звонок в дверь. Потом она резко распахнулась, и парочка пареньков в форме ворвались в дом, уставившись на оригинальный пейзаж.

Жанна взвыла, как раненый зверь, и чуть-чуть отвела стекло от шеи сына. Тот неожиданно резко извернулся и отскочил в сторону, прокатившись по осколкам.

Мы с парнями в форме синхронно метнулись вперёд. Жанна одним резким, молниеносным движением воткнула осколок себе в шею.

Фонтаном брызнула кровь. Завизжала Дина. Растерянно застыли парни в форме.

Моя крёстная рухнула на пол, забилась, судорожно вдыхая. Кровь текла по осколкам стекла, слипались ворсинки ковра. Она искала кого-то глазами, уже явно стекленеющими. Нашла. Мы вглядывались друг в друга только секунду, и я почуял, как кровь в жилах сворачивается от холодной ярости.

Она умерла. Рядом вертелись милиционеры, Клара, белая, как мел, опёрлась о стену. К ней подошёл Артём и стал гладить по спине, успокаивая.

А я смотрел на кривую ухмылку, что застыла на губах покойницы.

Если б я мог, я б воскресил её только для того, чтоб она умирала медленнее…

***

Последние несколько часов казались адом для всех. Приехала скорая, милиция и непонятные ребята в неброской одежде. Никто не имел права выходить из дому.

Как выяснилось, следом за Геной смылась куда-то и Катя. Незаметные типы заинтересовались этим фактом, после пояснив, что они из исследовательского центра, где изучают всякие магнитные аномалии.

Как только появилась свободная минутка, я снова набрал номер Инги. К сожалению, поехать к ней прямо сейчас не было ни малейшей возможности: ей не нужен был интерес "скромных исследователей". А я… я нужен Кларе.

Много вопросов и подозрительных взглядов досталось Артёму и Дине, которых, по логике, тут вообще не должно быть. Но обвинить их было не в чем, потому где-то к часу ночи, получив наши подписи под протоколами, незнакомцы, пожелав спокойной ночи, нас покинули.

Сначала я проводил их тревожным взглядом, но потом отметил, что между ними скользнула чёрная кошечка. Значит, можно не переживать – мальчики скоро ни о чём не вспомнят.

Я собирался подвезти Дину домой, но она, покосившись на Кларку, отказалась наотрез. В принципе, я мог её заставить, но не видел ни малейшего резона.

Артёма я попросил приглядеть за девчонками. Он бросил на меня полный удивления взгляд, в котором мелькнула обида.

Ну да, не подпускают к самому интересному…

Никогда б не подумал, что он настолько ребёнок.

Пожелав всем спокойной ночи, я вышел на крыльцо. Говоря откровенно, находиться в пропитанном смертью доме было неприятно.

Зазвонил телефон. Я бегло взглянул на номер и изумлённо застыл. Павел?!

Был период, когда он был частью нашей пятёрки. Жестокий, властный, внешне – типичный подросток, он ещё в то время взял часть обязанностей отца на себя. У него было несколько парней в подчинении, и, насколько я знаю, их количество возрастало в геометрической прогрессии.

Да, мы были друзьями до 18 лет, когда между отцом Павла и моим отцом пробежала чёрная зверушка, явно больше смахивающая на гиену. В тот же день Павел предложил мне партнёрство, которое предполагало уничтожение чем-то неугодной Исаенко "Надежды". Тогда я отказался и выбросил материалы о подпольных делах отца, как мне тогда показалось, сфабрикованные. И потерял лучшего друга. Вот уже пять лет мы не поддерживали связь. И вдруг…

– Привет, Павел.

– Здравствуй. Егор, я по делу. Нам надо поговорить.

– О чём?

– Скорее о ком. Видишь ли, друг, лишь благодаря мне жива девочка по имени Инга. За тобой должок…

Моё сердце заколотилось в груди, словно молоток. Мне пришлось приложить все усилия, чтоб голос звучал спокойно:

– Поясни.

– Видишь ли, на моих глазах один из моих ребят едва не убил девчонку, причём явно против моей воли. Ты знаешь, не люблю, когда работают у меня за спиной… В общем, я нашёл исполнителя. И нашёл заказчика. Он сейчас, конечно, у меня. Его немного поучили, но последнее слово за тобой. А ведь твой отец знал, что хотят убить твою любимую… И не пошевелил и пальцем? Хочешь знать, почему?…

Я слушал его, и мне становилось больно. За неё, за её мать. Павел не знал всех подробностей, но того, что я услышал, мне хватило. Она мне не сказала… И я не сказал бы.

– До завтрашней встречи, Егор, – попрощался мой друг.

Мне нужно уехать. И нужно поговорить с той, кто позаботится о Кларе. Я устроился на крыльце и стал её ждать.

– Тебе тоже поспать не мешало бы, – заметил её насмешливый мурлыкающий голос, и в свете фонаря блеснула чёрная шёрстка.

– Не нуждаюсь.

Просто не смогу уснуть…

– Не переживай, мальчики, что к нам приходили, состряпают логичное объяснение происходящему.

– А что расскажут пожарные, если их начнут спрашивать?

Кошка бросила на меня беглый взгляд, и мне почудилось мелькнувшее в глазах уважение.

– Думаю, ничего.

– Ты точно подкорректировала память видящих из "исследовательского центра"?

Ответом стал тихий смешок. Я понятливо кивнул, и на душе стало чуть легче.

– С утра можешь ехать к ней, – сказала кошка после минутной паузы, – Я позабочусь о Кларе, поверь. Клянусь…

– Не надо. Я верю, – заметил я спокойно, оглянувшись на кошку, – Не знаю, зачем тебе это нужно, но спасибо.

Мы помолчали.

– Твоя спутница жива, но большего сказать не могу. И учти: на расстоянии помочь тебе не смогу тоже. Придётся справляться своими силами.

– Ладно. Я уеду рано. Попросишь Артёма, чтоб занялся похоронами, помог Андрею…

– Нет нужды. Над этим поработает ваша дальняя родственница.

– Исследователям она не покажется подозрительной?

– Нет. С документами всё будет в норме. Но, если хочешь помочь, поищи в городе женщину по имени Алика и попытайся узнать, кто открыл портал в Дит.

– Ей это известно?

– Да. А теперь поспи.

Как добрался до комнаты, не помню. Но уснул мгновенно. Успел только подумать: "Вот пушистая стерва. Вечно забываю, что её гипноз действует на видящих".

***

Инга

Выспаться толком мне так и не удалось – очередные выходные подошли к концу, и мерзкий голосок будильника вырвал меня из мира грёз.

Так, шесть утра. Я мысленно пробежала взглядом распорядок дня. Утро – издательство, потом – ученица, потом – бильярдная. Видимо, пообедать не удастся, потому стоит хоть что-то перехватить на завтрак. Не хотелось подскакивать так рано, но нужно ещё привести себя в порядок после веселенького времяпровождения. Хотелось отдохнуть подольше, но я и так взяла отгул на один день. На большее, пожалуй, не имела права.

Большая часть утра ушла на грим, необходимый, чтоб скрыть синяки под глазами в пол-лица, благодаря которым я слегка напоминала одного из красивых клиентов морга.

В издательстве я работала секретаршей. Звучит, конечно, оригинально, но стоит сделать коррективу: я не пышногрудая блондинка. Для этих целей в офисе есть Юлечка. Я же занимаюсь общением с клиентами, расписанием директора, ко мне обращаются редакторы с разного рода гениальными замечаниями и требованиями, я разгребаю жалобы и покупаю жене и нескольким любовницам шефа подарки, общаюсь с комиссиями, принимаю и рассматриваю жалобы. Конечно, при таком объёме работ я должна была числиться, по меньшей мере, помощницей, но, обучаясь заочно, причём на социолога, я совсем не жаловалась.

Естественно, как только я, вся в мыле, как скаковая лошадь, примчалась в офис, выяснилось, что перед моим столом уже собралась небольшая толпа тех, кто меня позарез хочет. Увидев меня, они возликовали и заговорили хором.

– Звонили из Министерства образования, они недовольны тетрадкой по математике для 6–7 классов…

– Пётр Евгеньевич просил передать, что у него завтра день рождения тёщи…

– Мыши испортили бумаги на…

– Вы что, издеваетесь? Какие мыши? Министерство образования отказывается одобрять…

– Симонова снова не вышла на работу – у неё заболела дочка, а нам поступил заказ…

Я страдальчески вздохнула, сосчитала до десяти и решила, что начать стоит, пожалуй, с математики для 6–7 классов.

Как я и предполагала, на обед времени просто не хватило – с часу до двух я занималась подборкой подходящего подарка для тёщи директора. После, прибарахлившись мерзкими цветочными духами и охапкой нежно-розовых роз, на ходу купила пирожок с мясом, понадеявшись, что начинка всё же не померла своей смертью.

Дожёвывая продукт непонятного происхождения, я вихрем влетела в офис и покосилась на Юлечку. Блондиночка вытаращила и без того громадные голубые глазищи, глядя на меня, как на чудо природы. Сначала я опешила, но потом решила, что это у неё нервное. С её-то работой…

– Как ты можешь есть эту гадость? – раздался со стороны моего стола подозрительно знакомый голос. Так. Я сошла с ума?

Я оглянулась. Нет, не я. Но кто-то тут точно спятил.

Павел сидел на моём месте, небрежно потягивая невесть где раздобытый кофе. Перед ним лежала фотография, которая ранее покоилась где-то в глубинах моего шкафчика. Внимательно оглядев сей пейзаж, я ощутила прилив неконтролируемой ярости.

Это был едва ли не единственный снимок, где мы с Егором были сняты вместе. Была весна, ветер развевал нам волосы, солнце слепило глаза. Те давние, полузабытые минуты, когда мы были просто счастливы. И между нами не было ни вечных дел, ни денег, ни крови, ни памяти. Только мы.

Наверно, давно пора было выбросить фото, или спрятать в каком-то пыльном альбоме, где хранятся дорогие, но полузабытые воспоминания, но я – не смогла.

На губах моих заиграла нежная улыбка, а глаза непроизвольно сузились.

– Привет, Паша, – сказала я мягким, вкрадчивым голосом, при звуках которого Юлечка, нервно икнув, сделала неубедительную попытку спрятать свои телеса под стол. Павел, скосив глаза, стал с искренним интересом следить за действом.

От ярости меня начало слегка трусить. Улыбка плавно перешла в оскал, а голос стал просто медовым:

– Может, объяснишь, что ты здесь делаешь и зачем копаешься в моих вещах?

– Брось. Я ждал тебя – нужно ж мне было чем-то заняться. Хочешь кофе?

– Вообще-то, на шкафчиках есть замки, – напомнила я спокойно.

– Ставить такие замочки – всё равно что приглашать посмотреть.

– Ещё никому в голову подобное не приходило.

– Видимо, я первый умный человек, который зашёл к тебе на работу.

Я вздрогнула. Невольно вспомнилось, как за мной заехал Егор, но мне нужно было ещё закончить пару дел. Потому я максимально вежливо его послала, на что он ответил, что на посла, то есть человека посылаемого, не тянет, и пообещал меня подождать, чтоб мы потом вместе продуктивно провели время в городских пробках. Усевшись за мой стол, он заметил: "Ты б замки поменяла. Такие не то что шпилькой – руками открыть можно". Кстати, время в городских пробках мы и правда провели неплохо… до его квартиры только в 9 вечера добрались, хотя выехали в 5…

Покуда я предавалась солнечным воспоминаниям, Павел разглядывал фото. Из раздумий меня выдернула его фраза:

– Егор. Ну, кто б мог подумать? Знаешь, мир очень тесен.

– Вы знакомы?! – выдохнула я изумлённо.

Павел потянулся и лениво, по-кошачьи улыбнулся.

– Немного. Дружим семьями. Вернее, семьи дружат.

Говоря откровенно, от этого заявления мне стало совсем хорошо. Во-первых, слишком уж ласковая улыбка была у Павла – вкрадчивая, хищная. Когда Егор так улыбался, у меня всегда трусились поджилки. А парни, видимо, похожи. Чем-то. Немного.

– Так вы друзья? – скосила я под дурочку.

– Можно сказать и так, – насмешливо отозвался собеседник, окидывая меня не только раздевающим, но и ощипывающим взглядом.

Хищник. Опасный, уверенный в себе, явно склонный к большим гонкам и бешеным скоростям. Другие в его глазах – ничто. И зачем ему понадобилась я?

Опускаю взгляд, чтоб он не видел моих глаз, и пытаюсь понять, стоит ли задавать ему этот вопрос. И не повредит ли Егору моя глупость…

Поднимаю глаза. Хочешь сыграть? Сыграем.

– Знаешь, – говорю очень мягко, – У меня сегодня ещё есть дела, но я совсем не буду против, если ты меня подвезёшь.

Он победно сверкнул глазами и вышел.

Остаток рабочего дня прошёл для меня мерзостно. Сотрудницы косились на меня так, словно я, по меньшей мере, перекрасилась в розово-зелёную полоску, а шеф вызвал к себе, назвал по имени-отчеству и предложил повышение. Это куда больше, чем стандартные для него вопли, заставило меня нервничать. А потом, когда передо мной извинились за испорченный обеденный перерыв и предложили кофе, я нервно покосилась на него и стрелой вылетела из кабинета. Видимо, мир сошёл с ума.

В итоге я не выдержала издевательств над и без того слабыми нервами и, выловив Юлечку в дамской комнате, устроила ей фирменный допрос. Блондиночка, которая поправляла наряд и макияж после получасового общения с шефом, попыталась позорно от меня сбежать, но я преградила ей дорогу, отрезав пути к отступлению. Потом вздохнула и устало прислонилась к двери.

– Юль, слушай, я хотела у тебя кое-что спросить. Видишь ли, с Павлом я знакома совсем недолго, потому не в курсе, почему на него так… странно реагируют.

– Ты действительно не в курсе? – ошеломлённо уточнила девушка.

Я только вздохнула.

– Ты не представляешь, как сказочно тебе повезло! – эмоции блондинки хлынули просто через край, – Он – сын Евгения Платова. Это хоть тебе о чём-то говорит?

– Нет, – честно призналась я, – А должно?

– Ин, ты безнадёжна, – вздохнула Юлька, мгновенно сбрасывая личину дурочки и шлюхи, которая так подходила к кукольному личику и пышным формам. Честно говоря, мы с ней были подругами, и она была единственным человеком в издательстве, которому я доверяла. Причём, как ни странно, это чувство было взаимным.

Юля небрежно закурила, устроившись на подоконнике и сбросив опостылевшие за день каблуки. Взглянувшие на меня голубые глаза стали холодными и циничными.

– Ты знаешь, кто такой Исаенко?

– Сказочно богатый дядя, у которого есть сын Дима – это всё, что рассказывал мне Егор. Просто они с Димой в каком-то роде друзья.

– Вообще-то у него очень обширный бизнес, он вкладывает деньги во многое, хоть предпочитает недвижимость, финансирует одну из ведущих политических партий. Сыновей у него, кстати, четверо. Старший – наследничек – просто сволочь, двое средних – типичные мажоры, младший – пока непонятно, но ходят слухи, что он наркоман со станными вкусами, и папочка лишил его в завещании многого. Так вот, Евгений Платов – начальник службы безопасности Исаенко, а Павел Платов, говорят, весь в папочку. Теперь понятно?

– А откуда ты знаешь? – только и смогла спросить я.

– Ин, я – незамужняя амбициозная девушка. Значит, я должна знать больше о холостых перспективных мальчиках. Так что, ты с Егором уже поссорилась? Но почему?

Я только покачала головой, тихо поблагодарила белобрысого информатора и вышла.

***

Машинка была стильная, сиденье мягким. Мне сразу почудилось, что я слышу привычно лукавый голос Егора… Чёрт, я окончательно спятила.

– Куда мы едем? – поинтересовалась я у брюнета, с которым мы до того сидели молча.

– Туда, где есть нормальная еда. Там и поговорим.

– О чём?

Он только повёл плечами, лавируя среди машин. Я вздохнула и, ничуть не стесняясь спутника, прижалась лбом к стеклу, вглядываясь в бешеный ритм города.

Мы остановились возле уютного кафе, и я, не дожидаясь проявления джентльменских чувств со стороны спутника, вышла из машины.

Я собиралась заказать что-то лёгкое вроде мороженого или кофе, но мой спутник меня опередил, заказав обоим плотный обед.

– Павел, давай начистоту, – попросила я спокойно, – Чего тебе от меня нужно?

– А что нужно парню, который приглашает в кафе симпатичную девчонку?

– Надежда, – улыбнулась я. Он усмехнулся.

– Нет. Можешь долго смеяться, но встретились мы случайно, – сказал парень и неожиданно хищно сверкнул глазами, – Предлагаю обмен: правду на правду. Я отвечаю на твои вопросы, ты – на мои.

– Идёт, но имеем право недоговаривать.

– Но не лгать, – он обворожительно улыбнулся, – спрашивай.

– Я первая? Странно.

– Белые ходят первыми. Шахматы.

Уж очень умный парень… Это пугает.

– Значит, мы встретились случайно? И ты не знаешь, кто меня пытается убить?

– Ты меня настолько недооцениваешь? Уже знаю. Кстати, больше не попытается. Я не люблю, когда мальчики проворачивают дела за моей спиной.

Принесли обедоужин. Запах кофе, мяса, булочек и фруктов привёл меня в умиротворённое состояние.

– Даже если я умру, то умру сытой, – резюмировала я, нападая с вилкой на мясо, – Ну, спрашивай.

Несколько секунд Павел смотрел на меня со странным выражением в глазах, а после захохотал.

– Начинаю понимать, почему ты понравилась Егору. Мой вопрос: расскажи о ваших отношениях.

Я подавилась мясом. Умиротворённое состояние как рукой сняло.

– По правилам жанра, ты должен был спросить про "Надежду", – заметила я мягко.

– Успеется, – пожал он плечами, – В принципе, я и так всё узнал. И меня слегка удивила возможность отношений между вами. С учётом его родословной…

Сволочь. Так и хочется вмазать. Сразу чувствуется привычка бить в самое больное место, даже не задумываясь о том, что человек почувствует.

Он пристально смотрел на меня, улавливая все движения. Голубые глаза казались холодными и бездонными. Только сейчас я ощутила, что немного ошиблась в оценке там, при свете фонаря. Этот мальчик давно успел повзрослеть…

– Мы были любовниками. Родословная этому не помеха, – заметила я равнодушно.

Павел насмешливо улыбнулся.

– Ты ответила очень приблизительно, но больше всего мне понравилось слово "были".

Я отпила немного кофе, отметив качество напитка. Мой собеседник пристально смотрел на меня, и под его взглядом я чувствовала себя добычей, застывшей перед хищником. Это, вопреки его ожиданиям, заставило меня не растеряться, а взбеситься.

Я видела подобный взгляд.

Ты симпатичная девочка, Инга. Интересная. Хочешь помочь своей маме?..

Злость подкатила к горлу. Я резко поставила чашку на стол.

– Павел, если вас интересуют какие-то вопросы, касающиеся фонда "Надежда", задавайте их и не воруйте моё время. Обсуждать же с вами личную жизнь у меня нет желания.

– Даже так… Что ж! "Нет" – значит "да", но позднее. Ты знаешь Безухову Жанну Семёновну?

– Да, она сотрудник фонда.

– А зачем ей понадобилась твоя смерть?

– Так это она…

– Верно.

– Не знаю. Возможно, ей нужно, чтоб не осталось живых свидетелей. Предположение сомнительное, но иных нет.

– Ясно. Остальное спрошу после. Может, поговорим о тебе?

– Нет. Спасибо за еду и почти приятный разговор, но я пошла. У меня ещё дела.

– Ладно, деловая девушка. Вот моя визитка, буду нужен – звони.

– Не будешь нужен.

Ослепительная улыбка.

– Не зарекайся!

***

До дома я не дошла, а буквально доползла, из последних сил переставляя ноги. Мало того, что ученица, которую родаки даже летом мучили английским и украинским языками, была не в настроении и постоянно доставала своего терпеливого репетитора, так ещё и в бильярдной пришлось ставить на место одного излишне наглого типа.

В общем, когда я шла домой, часы на мобильном показывали 11 вечера, а самая умная мысль сводилась к вопросу: "Интересно, Оля погуляла с собакой?".

Дом привычно встретил меня ароматом уважаемых сестрой цветочных духов, каких-то сладостей и собачьего корма. Из ванной доносилось довольно фальшивое пение сестры. Блин сопел, с упоением оттачивая коротенькие коготки об синюю обшивку дивана.

Я налила себе ароматного чая, рассеянно прошлась по своей комнате. Возле зеркала, совсем не вписываясь в интерьер, стояла простенькая деревянная шкатулка. Я, сама не зная, зачем, открыла её. Разумеется, всё золото, что здесь было, мы давно продали, как и много мебели, картины, даже цветы. То, что осталось, перенесли с сестрой в новую квартиру. В шкатулке же лежало только несколько недорогих украшений, за которые нельзя ничего выручить…

Я вздохнула. Всё, что я зарабатывала в издательстве, уходило в оплату кредита. Надежда… Каждый должен подарить её себе сам.

А перед глазами снова стояла больничная палата…

Мать лежала на белой подушке. Она была бледна, глаза запали. Болезнь не теряла времени…

Сегодня я пришла одна. Оля пошла снова поговорить с Сергеем Геннадиевичем, понесла ему конфеты. Я только печально вздохнула. Если б только это могло помочь!

– Инга, – шепнула она, открывая глаза, – Инночка…

Хотелось зарыдать, завыть в голос, кинуться ей на шею, разбить всю мебель в палате…

– Да, это я, – отозвалась я равнодушно. Мама усмехнулась.

– Стараешься подавить чувства. Как всегда! Даже теперь…

В окно заглянуло неверное осеннее солнце. Мы немного помолчали.

– Инга, ты сильная девочка. Моя мать – твоя бабка – и Оля. Когда я умру, позаботься о них.

– Ты не…

– Мы одни. Давай будем откровенны. Я умру, Ина.

Я втянула в себя воздух.

– Всё зависит от решения Сергея Геннадиевича. Ты можешь не дождаться своей очереди, но, с учётом запущенности болезни, можно с ним поговорить…

– Инга, он не согласится, – сказала мать печально, – Возможно, если б вопрос стоял просто, всё сводилось бы к банальным деньгам. Но это… личное.

– Личное?

– Мы… Знаешь, это было давно, и мы были так молоды. И он любил меня… или делал вид, что любит. И мне казалось, что я его почти люблю…

Она прикрыла глаза и замолчала. Солнечный свет врывался в палату.

– Ина, как же редко осенью бывают солнечные дни… так… редко…

Я могла сказать многое. Но молчала.

– Но у нас были мечты, и он предложил мне быть его женой… и я согласилась. Но потом, за несколько дней до свадьбы, мне позвонили… К тому времени Сережа получил квартиру. Шикарную… И эта женщина, которая позвонила, сказала… Знаешь, голос может быть горьким, как паршивое вино. Вот у неё был такой голос. Она сказала, что… мол, нравится квартирка, шлюшка? А машина? Любишь есть деликатесы? А мой сыночек, мой кроха уже не со мной… И его кровь… тебе и жениху… ещё вместо вина подадут…его Сёмой звали… Семён Григорьев…

Мама откинулась на подушку, закашлялась, прикрыла на минуту глаза.

– Я работала тогда с ним, – продолжила она с видимым трудом, – И я стала искать информацию. И нашла, ведь Сергей не прятал от меня особо ничего… знал, что рыться я не стану…Я не стану рассказывать подробностей, Инга. Скажу только, что я ушла, сложив на столе в новой квартире все его подарки аккуратной кучкой. Себе я оставила только небольшой нефрит, который он купил мне в Ялте…

Я вздрогнула. Мне вспомнился зеленоватый камушек, которым я так любила играть в детстве. Мне он нравился, пока однажды мне не показалось, что он поглощает дневной свет. Мне стало страшно, и я больше не вытягивала его из нашей деревянной шкатулки.

– Вот так, Ина. И знаешь, иногда тех, кого любил, начинаешь ненавидеть. Меня это минуло, его – нет. Все эти годы… он ненавидел меня, Ина. Знай, я умру. Прошу, не пытайся это изменить. Что б он не просил за мою жизнь, не верь. Мою судьбу уже не изменить, а твою ломать не стоит… И ещё. После я узнала, кто звонил мне на самом деле. Жанна…

– Жанна?

– Любовница Сергея. Да, у него, да и у неё есть семья, дети, но… это давняя связь. Нас разделила его тьма. Но подтолкнула меня её ревность.

– Ина, о чём задумалась? – прервал мои размышления голос сестры. Я чуть повела плечом.

– Оль, я устала, – бросила равнодушно, схватила чего-то поесть и двинулась в комнату, успев услышать лишь тяжкий вздох. Да, со мной сложновато. Что ж поделать, видно, это наследственное…

***

Клара

Утро началось поздно. И довольно весело.

Дело в том, что Артём и Дина, в пылу заботы обо мне, любимой, уселись рядом в одном кресле и принялись меня доставать, не давая уснуть. Когда я, в конце концов, забылась в полусне, перестав как-либо реагировать на раздражители, они ещё продолжали друг друга подкалывать.

Соответственно утром я проснулась первой и с искренним научным интересом стала разглядывать композицию из двух тел, уютно дремлющих в кресле. Мне мгновенно вспомнились все вчерашние, и не только, обиды на этих двоих, и градус настроения резко взметнулся вверх.

– Ребята, а я и не знала, – мягко мурлыкнула я, заставив Дину сонно пошевелиться на коленях у Артёма, – Может, мне выйти?

Дальше пошли разборки на тему: кто кому должен моральную компенсацию. Было сказано много мудрых слов, которые Кисе наверняка понравились бы, а я получала натуральный кайф… пока они не пришли к выводу, что что-то компенсировать должна я. Как самая ненормальная.

Когда мы спустились вниз, чтоб позавтракать…

– Да, мы дружили семьями, и я занимаюсь похоронами. Мне абсолютно наплевать на то, что у вас забитый график. На час, и никак иначе, а то комиссию натравлю. Сам туда пошёл! Ты меня понял? На час.

Низкий, бархатистый голос с мягкими завораживающими нотками. Я его уже слышала. Киса? Или…

Я вошла в кухню и потрясённо застыла, глядя на стройную женщину с рыжеватыми волосами, которую уже дважды видела в полусне. Но меня поразило иное.

Стройная фигурка затянута в изящный деловой костюм красного цвета, идеально подчёркивающий всё нужное и наверняка вызывающий у мужчин разные мысли. Длинные рыжеватые волосы подстрижены модной лесенкой и мягкой волной ниспадают на плечи. Тонкая золотая цепочка подчёркивает длинную красивую шею. Почти незаметная косметика золотистых оттенков идеально гармонирует с поблескивающим на изящных пальчиках лаком.

Она подняла глаза и чуть насмешливо вздёрнула брови.

– Доброе утро, детки.

У моих спутников отобрало голос. Я же только улыбнулась, заглянув в такие же зеленовато-карие, как и мои, глаза.

– Доброе утро, Киса.

***

Артём с Диной за полдня так достали меня своей заботой, что тошно было даже смотреть на этих идиотов. Киса моталась где-то по загадочным юридическим делам, утрясая какие-то непонятные вопросы. Я же вскоре смылась от назойливых друзей и теперь без особой цели бродила по улице, душа очередной приступ злости. Егор смылся!

Нет, я не против, но надо ведь предупреждать!

Со вздохом я покосилась на красную черепичную крышу нашего особняка. Да, я подозревала, что Егор рвётся к Инге. Но была ещё одна, неосознаваемая причина, о которой он не стал бы говорить вслух.

В доме становилось всё темнее. Дышать там сложновато, спать – почти невозможно. Нам обоим очевидно, что, когда эта история кончится, мы уже не будем проводить там лето. Там, кроме нас, живёт кто-то ещё…

Неожиданно мне в голову пришла бредовая, явно опасная идея. Пару секунд поборовшись с собой, я повернула обратно, искренне надеясь, что никто не попадётся мне на глаза.