Текст книги "Я - машина"
Автор книги: Мари Слип
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Телевизор был переключен на канат МTV. Мне было скучно.
У меня есть один весьма странный знакомый, который регулярно шлет мне SMS по телефону, но не о себе что-то, а просто цитаты из различных источников, а я развлекаюсь таким чтивом. Он был «человеком с Луны», ему позволительно было это делать. Впрочем, наверное, почти все мои знакомые либо связаны с бизнесом и деньгами, либо люди не от мира сего. Середины нет.
Проиграл сигнал телефона, я нажал на маленькую кнопочку и посмотрел очередную SMS.
«Чем больше узнаешь другого человека, тем больше пугаешься его, потому что ты узнаешь его безумие, а он твое. Ошо»
Очередное странное сообщение. Я никогда не отвечаю на них, а этот мой знакомый «с Луны» упорно продолжает их слать.
Прошел целый час, прежде чем в дверях бара появился Артем.
Он был явно чем-то встревожен. Я усадил его за стол, заказал два светлых пива. Но почти предательски – для Артема взял крепкое пиво, а себе – легкое. Мне очень хотелось его «разговорить», понять, чем он живет.
Артем сел на потертый стул, тоскливо взглянул на пиво. Он понимал, что теперь ему не отвертеться. Я сдул пену и сделал первый глоток, он все в точности повторил за мной.
Наступила неловкая пауза. Я засунул руку в карман, достал двести рублей и протянул ему. Он поблагодарил меня и взял деньги. Теперь он мог уйти, но Артем понимал, что из вежливости стоит хотя бы допить со мной пиво, ведь, как он совершенно правильно понял, никакой встречи у меня не было, я специально выманил его сюда, чтобы пообщаться.
– Что случилось-то? – начал я разговор первым.
– Аааа, – отмахнулся он, – на работе проблемы.
Я понимающе кивнул, сделал большой глоток, и снова он все повторил за мной.
Мы обсудили с ним MTV, любимых музыкантов. Он поинтересовался, как дела у меня в сфере шоу-бизнеса. Я махнул рукой, но все же сказал:
– Дела как шли, так и идут, на жизнь хватает. Так что живу, как видишь, неплохо. Богатым, конечно, не стал. Но даже с такими данными ты уже что-то из себя представляешь.
– Да уж, – согласился он, – не миллионные гонорары.
– А ты знаешь, – говорю я, отхлебывая пиво. – Я вообще уже не верю, что в России существуют такие гонорары и такие контракты! Вот в газетах я о таком читал, недавно, например, прочел, что Шнур из группы «Ленинград» отсудил миллион у звукозаписывающей компании. Но то газеты пишут, а в жизни даже среди коллег я такого не встречал. Миллионные гонорары за альбом – многовато.
– Тебе видней, – вздыхает он.
Еще одна пауза. Я вдруг вспомнил себя несколько лет назад. Тогда меня больше интересовала наша тусовка «старых компьютерщиков». Мне кажется, даже солнце тогда светило ярче, чем сейчас. А сегодня моя голова забита гонорарами, выступлениями, прочей суетой. По-своему, тоже бытовуха и бессмыслица, обывателям кажущаяся почему-то насыщенной «звездной» жизнью.
Я спросил своего друга:
– А что именно ты сейчас делаешь на zx-spectrum?
– Ну… – протянул он. – Это стратегия. Что-то вроде «StarCraft».
Я зажмурил глаза и попытался вспомнить эту игру. Маленькие человечки бегают под твоим управлением и воюют друг с другом. Это была полноценная и очень популярная стратегия, в которой все действия проходили в реальном времени. Но эта игра шла на компьютере с минимальными требованиями: скорость процессора – 133 Mg и память – 64 Mb. Как можно уместить ее в компьютере с мощностью процессора в 3.5 Мg и памятью объемом в 128 Kb? Тут ведь скорость процессора меньше в пятьдесят раз, а объем памяти меньше в пятьсот раз!
Но именно эту игру делал для своего «Спектрума» Артем. Делал ее совсем один. Тратил на нее все свое время. И при этом он знал, что все его жертвы напрасны, знал наверняка. Кто может оценить этот труд в наше время, в век реалистичной 3D-графики и детализированной анимации?
– Что будешь делать, когда игра будет готова? – спросил я его.
– Не знаю, – вздохнул он, и снова отхлебнул пива, – Наверное, выкину в Интернет и все.
– И все? – спросил я его.
Он пожал плечами.
Еще несколько глотков, и наши стаканы опустели. Я махнул бармену, и вскоре стаканы опять были полными. Артему снова досталось крепкое, наверное, градусов восемь. На половине второго стакана его уже начало слегка покачивать из стороны в сторону, а язык, наконец, развязался.
– Знаешь, – сказал он. – Ведь кроме этого куска железа у меня ничего нет в жизни. Я потому и мучаюсь с ним. Он для меня как вечный упрек.
– Ты про Spectrum?
Артем кивнул.
– Он – мой упрек в моей слабости за то, что я не исполнил свои мечты.
– А что это за мечты?
– Ну… это странные мечты, их сложно понять. Проще описать боль от того, что ты понимаешь в один прекрасный день, что им не суждено сбыться. Это странная боль, она состоит на 50 % из ностальгии, а на 50 % из каких-то личных комплексов, которые не могут тебе позволить переключиться на что-то новое. В один прекрасный момент ты понимаешь – нужно бросить к черту это старье и это дурацкое, никому не нужное хобби! Но просыпаешься посреди ночи и понимаешь, что не можешь бросить его, потому что если его не станет, то останется одна пустота. И ничто уже не сможет ее заполнить. Он ведь, как ребенок, зовет меня, и я люблю его, как живое существо. В девяносто пятом я делал по три игры в месяц. Я все делал сам – и музыку, и графику, и код. У меня был стимул, потому что была «Сцена», были люди, заинтересованные в моем продукте. Мне казалось, прекрати я делать игры – и «Сцена» умрет. А она все равно умерла, даже когда я продолжал делать игры. Правда, уже по одной в месяц. Теперь я знаю, Spectrum мертв.
– Звучит как приговор, – покачал я головой.
– Так и есть, это приговор для меня. Я перечитываю старые журналы, я играю в старые игры, я даже музыку слушаю только «чиповую», старую. Кто помнит тех музыкантов? Где все эти забытые имена – Ksa, Voxon, Ironman?
– Stalker, – поддакнул я.
– Он был программистом, – покачал головой Артем. – А я пока про музыкантов говорю.
– А почему ты не можешь переключиться на что-то другое? – вдруг спросил я.
– Ну…
Он задумался.
– Ну… я верный, понимаешь?
На этот раз задумался я.
– Я верный своим идеям. Бывает, что даже свитер жалко выкинуть старый, а тут компьютер, с которым связана добрая половина моей жизни! Посмотри на это новое поколение. Они тащатся от трехмерной графики, им ощущения нужны острые, у них совсем не работает фантазия. Мы загружали текстовую игру, и это было целая вселенная для нас, интерактивная книга! Все остальное делала фантазия. Мы думали о том, где, как и что подключить, как что спаять, но этого уже нет. Теперь и думать-то особо не надо. Для людей даже жизнь как plug&play.
Я кивнул головой в знак согласия.
– А людей тебе тоже сложно выкинуть? – снова спросил я.
Артем недобро посмотрел в мою сторону.
Наступило пауза. Мы допивали пиво.
Я позвал официанта, расплатился с ним. Когда мы поднялись, я заметил, что Артема слегка пошатывает, он же не привык к выпивке, как я.
Мы вышли с ним на улицу, я решил проводить его до дома, на что Артем ответил отказом.
– Я хочу побыть один, – сказал он.
Я покачал головой в знак протеста.
– Я просто доведу тебя до дома, ты много выпил. Всякое может случиться...
– Я выпил всего два бокала пива.
– Посмотри, ты еле на ногах стоишь. Я тебя напоил, значит, я за тебя в ответе.
Он тяжело вздохнул, и мы направились в сторону его дома. Можно было доехать на трамвае, минут за пять, пешком же идти получалось около получаса. Мы пошли пешком.
На небе взошла полная луна, ее временами скрывали тучи. Становилось зябко.
Минут десять мы шагали молча. Каждый думал о чем-то своем. Артем внезапно споткнулся и чуть не упал. Я хватил его за руку и потянул на себя. От этой заминки он пришел в себя, огляделся вокруг.
В стороне высилось недостроенное здание, которое начали возводить еще во времена СССР, но успешно забросили. Мусорные баки, балки, груды кирпичей создавали печальный пейзаж. Вышки далеких кранов торчали за деревьями.
– Знаешь, – как-то необычно тихо сказал Артем, – Я не могу смотреть на строительные краны, на летящие самолеты.
– Почему? – спросил я тем временем, деловито отряхивая его куртку – видать, обтерся нечаянно об какую-то стену по дороге.
– Мне становится страшно тоскливо и одиноко. Еще меня «глючит».
– Это как?
– Это похоже на эпилепсию. Увижу самолет в небе, так напряжение возрастает настолько, что непроизвольно сжимаются все мышцы. Мне становится ужасно больно. А иногда напротив, так хорошо, что я готов кричать от счастья. Тысячу миров проносятся в голове, а потом – бац! И я снова возвращаюсь в наш мир, и мне тоскливо от того, что существует тысячи миров, но ни в одном нет места для меня.
– Может, все-таки есть, но ты сам чего-то боишься, от чего-то прячешься?
– Ты не понимаешь меня, – вздохнул он.
– Я, по крайне мере, пытаюсь, – сказал я.
Мы подошли к его дому. Поднялись на его этаж. Тут на него что-то нашло, и он мне все высказал.
– Знаешь, почему ты не понимаешь меня?
Я помотал головой.
– Потому что ты пришел в нашу тусовку, как проходимец, ты ничего не знаешь об интеллекте, вот потому ты и не понимаешь меня!
В его словах было столько досады и разочарования, что я невольно съежился.
Артем отворил дверь, шагнул в коридор и включил свет.
– Ты постоянно спрашивал меня, – продолжал он, – как сделать то, как сделать это. Ты не понимал элементарных вещей! Как можно быть таким тупым, чтобы не рассчитать градус, не знать синуса?! Ты спрашивал нас о всякой ерунде и не мог сделать ничего толкового. Возьми почитай учебник математики, но тебе лень! Вот потому ты и не поймешь меня. Никогда. Ты не умеешь мыслить абстрактно.
Я молчал.
Он скинул ботинки, ушел в свою комнату, а я почему-то последовал за ним.
Страшный бардак, царивший вокруг, смутил меня. Впервые я по-настоящему задумался над тем, насколько странный этот человек.
Артем уселся на разбитый диван и уставился на свой компьютер.
– Вот он понимает меня, – сказал Артем, показывая пальцем на старый «пентагон», – Им я живу, я люблю его.
– Но это просто компьютер, – возразил я.
– Это ты просто компьютер, – огрызнулся Артем. – Ты бездушная машина, биологический робот, человек-калькулятор, бизнесмен! А у него есть душа. У него есть история.
Я опешил. Что я мог сказать на это? Артем почти никогда не пил, зря я ему столько позволил выпить. Но я не думал, что все так далеко зайдет.
А он закрыл руками лицо, сжался и вдруг заплакал. В этот момент он был похож на нерожденного младенца в чреве матери.
Я сел рядом с ним и осторожно обнял его за плечи. Я действительно не понимал его, но я пытался понять, ведь даже напоил я его для того, чтобы найти ключ к нему.
Я гладил его плечи, волосы, мне хотелось, чтобы он перестал плакать, чтобы он снова стал самим собой. Но я действительно был для него биологическим роботом, бездушным и к тому же глупым.
Вскоре он затих.
– Уходи, – прошептал он.
Я встал с дивана, вышел в коридор и принялся обуваться. Потом еще раз оглянулся на дверь его комнаты. Если бы он не довел себя до такого состояния, то, наверное, был бы счастливым человеком.
Я хлопнул дверью, спустился по лестнице, взял еще бутылку пива в ларьке неподалеку от его дома и пошел гулять в сторону недостроенного заброшенного дома. На душе было очень тяжело. Я уселся на какие-то бетонные плиты и, разглядывая унылые, осыпавшиеся стены разваленной многоэтажки, принялся анализировать пережитое.
У меня было ощущение, что все мы приходим в этот мир для того, чтобы с чем-то разобраться, что-то понять и пережить. Вот я и пытаюсь понять почему-то его чувства, его виденье мира. Почему у него такая судьба, почему он такой? Я ведь не знаю ничего о его детстве, я совершено ничего не знаю о его окружении. Кого он любил? Как он жил до знакомства со мной, чем он занимался до того, как у него появился этот компьютер? Говорят, он закончил школу с золотой медалью. Еще говорят, что он отличный математик, а еще ему пророчили счастливое и обеспеченное будущее. Но в какой-то момент его разум дал сбой, и он, вместо того, чтобы направить всю силу своего ума в социально полезное русло, замкнулся на какой-то рухляди. Все, что он придумывал и изобретал, делалось для очень старых компьютеров. Он был, наверное, маленьким гением в своем замкнутом мирке, из которого боялся выглянуть.
А что я мог для него сделать?
Сработал сигнал телефона. Я посмотрел на экран, пришло очередное SMS.
«Расширяя сознание, ты познаешь себя. Познавая себя, ты творишь».
В России волна популярности Спектрума поднималась несколько раз. Каждая волна рождала свои легенды. Были здесь и талантливые инженеры, и талантливые программисты, а также композиторы, художники, журналисты. О спектрумовских тусовках говорили по телевизору, писали в газетах. Первая волна пришлась, собственно, на тот момент, когда в России только начал появляться этот компьютер, в восьмидесятых годах. Тогда Спектрум имел объем памяти примерно от 16 до 48 килобайт. И в качестве внешнего носителя информации использовал обычные магнитофонные кассеты. Грузились они долго, и качество загрузки сильно зависело от качества магнитофона.
Уже в девяностых началась новая эра Спектрума в России, крупные инженерные фирмы занялись изготовлением этого компьютера. Ведущими фирмами были «Скорпион» и «Профи». Остальных мне уже просто не припомнить. Примерно тогда люди начали медленно переходить на дисководы, а некоторые умельцы умудрились подсоединить к Спектруму жесткий диск и IBM клавиатуру, а также мышку. В это время Спектрум был, пожалуй, наиболее популярен у нас, так как такие компьютеры, как IBM PC или MAC были еще слишком дороги для рядового пользователя.
Эта волна – «второй легион». Тогда уже по всей России начали устраиваться крупные фестивали и конкурсы, на которые люди съезжались со всей страны и ближнего зарубежья. Самые крупные проводились в Москве и Санкт-Петербурге. А именно – Englight, СС, Fantop и другие. В то время наши программисты делали невероятные успехи. На столь слабый компьютер умудрились «перевести», перепрограммировать игры, уже успевшие стать мировыми бестселлерами на более мощных платформах: Doom, WarCraft, UFO-1-2.
Примерно с начала девяностых Спектрум, наконец, обрел музыкальный трехканальный процессор, что породило множество композиторов и музыкантов, которых увлек чиповый звук. Но как бы не менялся Спектрум, графика его оставалась на том уровне, на котором он и был создан. Конечно, рождались идеи, как усовершенствовать его графику, но, как видно, пользователей это мало заботило. В то время как прочие компьютеры развивались в сторону улучшения графики, этот компьютер удовлетворял людей своим минимумом.
Артем сидел на диване и сверлил взглядом какую-то точку в пространстве. Потом вдруг вскочил на ноги и принялся судорожно перебирать все шкафы. Какие-то бумаги, приборы, микросхемы – все полетело наружу. Потом тряпки, носки, нижнее белье. Он что-то искал, но сам не знал, что именно.
С досады он несколько раз стукнулся лбом об шифоньер. Заплакал, сполз на пол и постучал по нему кулаком. Потом сел и уже более осмысленно стал копаться в своих старых вещах.
Он нашел несколько тетрадок из техникума, старую фотографию своего класса, старые рисунки. Больше ничего не было. Обняв эти вещи, он заплакал с новой силой. Прошлое звало его назад. Когда человеку плохо в реальном мире, он либо прячется в свои фантазии, либо бежит туда, где ему было хорошо.
Артем вспомнил, что, когда он учился в техникуме, вся тусовка была живой. Они встречались, обменивались информацией, они были вместе.
Он встал, включил Спектрум и загрузил электронный журнал «Спектрофон». Заиграла старая чиповая музыка.
– Что ты ищешь? – прошептал он сам себе и сразу же ответил, – Прошлое. Верни мне все, сделай так, чтобы все были живы, чтобы мы снова творили и радовались своему интеллектуальному миру. Или хотя бы убей меня.
Он положил на стол локти и уткнулся лбом в свои руки. Прошлое не вернуть, все самое дорогое осталось там.
Артем включил музыку погромче, и в обнимку с тетрадками отправился в постель. Он еще долго лежал на грязном диване, пока глаза его не закрылись сами собой.
Сон его длился недолго, но сновидение было ярким.
Он видел странную картину. Его кухня. На замызганной газовой плите варится борщ. Крышка открыта, из большой белой кастрюли поднимается горячий пар. Вдруг оттуда с ужасными криками попыталась вылететь птица. Крылья ее были обварены, кожа слезла, сквозь кожу проглядывали вываливающиеся внутренности. Птица поднялась над кастрюлей и снова упала туда.
Артем проснулся, было утро. У него болела голова. Он выбросил из рук старую тетрадку и фотографию, выпил немного воды из-под крана и принялся собираться на работу. Ему нужно было прийти раньше всех, чтобы положить деньги в кассу.
Он еще успел подумать о том, как маленьким ребенком, в деревне, поймал на озере утенка. Принес его бабушке. И бабушка, не долго думая, отрубила утенку голову, ощипала перья и кинула его в борщ.
***
На улице было пустынно. Наверное, ночью прошел легкий дождь, так как асфальт был мокрым, пахло прелой травой и придорожной глиной. Артем подошел к трамвайной остановке. До открытия магазина еще оставался целый час.
Первые утренние птицы щебетали на ветвях. Они всегда просыпаются слишком рано, Артем знал это еще с того времени, когда ходил в школу. И он сам специально вставал в ужасную рань, чтобы насладиться пустыми улицами и птичьим щебетом.
По сверкающим на солнце рельсам едет трамвай. Старая желтая краска местами облупилась и осыпалась. Водитель трамвая угрюмо разглядывает горизонт.
Сев в трамвай на потертое кресло, Артем попытался вспомнить вчерашний день. Он много выпил, два или три бокала пива, раньше он столько не пил. Не любил спиртное. А тут такая ситуация… Он потерял контроль. То, что таилось в его подсознании, что не должно было вырваться наружу, вырвалось.
Боясь подобного срыва, Артем всегда отказывался от алкоголя, как будто чувствовал, что может натворить такого, за что потом будет стыдно.
Он взглянул в окно и увидел, что дома как будто толпятся на безлюдных улицах. Ни души. Мистика пустоты, которая зовет к себе. Пустота, в которой нет эмоций, нет горя, но, может там есть спасение? Ему захотелось, чтобы этот трамвай увез его туда, где всегда тихо и пусто. Там он сможет забыть о смерти Спектрума и «Сцены».
В старом магазине, где раньше продавали дискеты с играми, сейчас продают компакт диски. Артем перестал туда заходить год назад, ведь продавец в том магазине не сменился, и Артему было страшно видеть его, как живое напоминание о прошедшем времени. Мимо этого магазина он каждый день проезжал на трамвае. И каждый день с тоской рассматривал вывеску «mp3, mpeg4, avi самые низкие цены в городе».
– Да что ты будешь делать, – закричал вдруг водитель трамвая! – Чертовы голуби!
Артем успел увидеть, как в пыли у рельсов трепыхался окровавленный комок перьев.
И вспомнил свой сон.
***
Он подошел к своему магазину. Белые жалюзи были распахнуты, центральная дверь открыта и возле нее стоял круглолицый, низенький, слегка пузатый и лысоватый человек в сером пиджаке. Зам директора магазина. Это насторожило Артема, в глубине души он испытал страх, но тут же успокоил себя. Даже если они и сосчитали кассу, и обнаружили недостачу, он все объяснит и вернет деньги, благо они у него в кармане.
Зама зовут Евгением Петровичем, ему уже за тридцать, ему все легко можно будет объяснить, не то, что крикливой директрисе. Вообще, Петрович был неплохим малым, хоть и говорил много, чересчур быстро и часто не по делу. Он ухитрялся никогда не ругаться с начальством, да и с кем бы то ни было. И даже, когда какой-нибудь хамоватый остряк заявлял, что с «бабой-начальником может смириться только педик», Петрович лишь отшучивался или принимался убеждать неудавшегося обидчика в его неправоте так настойчиво и терпеливо, что его предпочитали никогда не трогать.
Заметив Артема, Евгений Петрович выплюнул недокуренную сигарету в урну и натянуто, даже как-то зловеще, улыбнулся.
– Уж не думал, что ты сам явишься, – сказал он.
Артем пожал на это плечами.
– Что-то случилось?
– Случилось, – вздохнул зам, – Проходи-ка.
Они зашли в магазин. Хлопнула дверь и закрылась на ключ. Артем вздрогнул от этого звука.
В магазине за столом, где обычно сидит менеджер, сидело несколько человек. Милиционеры, все как на подбор с непроницаемыми квадратными лицами. На столе лежала огромная черная папка, рядом куча каких-то бумаг.
Артем решительно ничего не понимал, его взгляд прошелся по витрине, она была пустой. Тут он сообразил. Магазин обворовали!
На месте кассы лишь торчало несколько проводков. Ее попросту вырвали с корнем и унесли.
– Это Артем, – тихо сказал Евгений Петрович, указав взглядом на своего работника.
Один из милиционеров встал в полный рост, пододвинул Артему стул и сказал:
– Присаживайтесь!
Остальные милиционеры с любопытством рассматривали менеджера.
– Сержант Владислав Петренко, – представился тот, который протянул стул.
Артем сел и взглядом невинного ребенка посмотрел следователю в глаза. А вообще, он немного напоминает следователя из старых советских фильмов, годов восьмидесятых. тогда носили такие усы. Сходства придавало и несколько шрамов на щеке, как искусный грим (хотя, конечно же, они были настоящими), и сетка морщин под темными глазами.
– Я думаю, объяснять не надо, что тут произошло? – осведомился милиционер несколько грубовато.
– Наверное, обворовали магазин? – тихо предположил Артем.
Напарники старшего следователя улыбнулись.
– Вы проницательны, – без тени улыбки сказал Владислав Петренко, – В общем, нам надо, чтобы вы ответили на несколько вопросов.
– Да, конечно, – Артем с готовностью кивнул.
– Где вы были вчера вечером, после работы, и чем занимались?
Артем задумался, ему не хотелось говорить, что он вчера пил. Ему стало стыдно перед Петровичем, который точно знал, что его сотрудник не пьет.
– Я сидел дома, – соврал Артем.
– Чем занимались дома?
– Сварил поесть, посидел за компьютером и лег спать.
– Что варили?
– Не помню, суп какой-то.
– Вы не помните, что варили?
Артем пожал плечами.
– Разве это важно?..
– Ключ от магазина оставался у вас?
– Да, у меня, вот он, – Артем достал из кармана ключ и протянул следователю.
Тот кивнул напарнику слева, чтобы взял ключ.
– Вы его никому не давали вчера? – продолжил допрос следователь.
Артем отрицательно помотал головой.
– Что ж, я думаю, нам следует все обговорить не здесь. Поедем в участок. Это не надолго, нам нужно все занести в протокол.
Эта фраза прозвучала как приговор. Ты ни в чем не виноват – пронеслось в голове – это все поправимо!
Артем беспомощно посмотрел в глаза зама. Тот лишь развел руками, мол, «А что я могу поделать?»
– Всего несколько вопросов, – сказал старший следователь.
Потом он повернулся к своим напарникам:
– Осмотр закончен, заводите машину.
Уже в машине Артему сообщили, что магазин ограбили весьма необычно. Просто зашли в открытую дверь, спокойно собрали весь товар, погрузили в машину и уехали. Сигнализация была отключена. Этот факт вызвал у Артема шок. Он и без того вымотался вчера со своими переживаниями, и теперь ему как никогда захотелось просто исчезнуть из этого мира.
***
Артема провели в небольшую комнатку два на два метра с казенно-зелеными стенами, без окон, освещенную только одной лампочкой, которая, как висельник, болталась на тонком проводе. Посреди комнаты стоял деревянный письменный стол и пара стульев. В углу находился еще один небольшой стол с печатной машинкой. Артема усадили перед письменным столом. Напротив сел следователь, уже другой. На вид около сорока лет, с усмешкой в выцветших глазах.
Следователь поднял трубку старого, с советских времен, дискового телефона, стоявшего на столе, и гаркнул голосом, который скорее напоминал выкрики сержанта на плацу:
– Алло, сержанта Иванова ко мне!
От звуков его голоса Артем испугано вздрогнул.
Тем временем следователь бросил трубку и достал пачку сигарет.
– Курите? – спросил он уже более мягко, протянув пачку Артему.
Тот отрицательно помотал головой.
– Как хотите, – сказал следователь, – Зовут меня Сергеем Сергеевичем. Вам придется ответить на несколько вопросов.
В дверь постучали.
– Да заходи уже! – рявкнул Сергей Сергеевич, и Артем опять вздрогнул.
В комнату вошел мужчина в форме. На вид ему было лет тридцать, а взгляд – как у подростка.
– Записывать будешь, – велел ему Сергей Сергеевич.
Сержант Иванов протиснулся в угол и уселся за печатную машинку, вставил бумагу с синей копиркой и кивнул, мол, готов к работе.
– Ну что ж, рассказывайте, – обратился к Артему Сергей Сергеевич.
– А что рассказывать? – прошептал тот.
– Все рассказывайте, как дело было. Как отработали вчера, как уходили, как оставили дверь открытой, как не отключили сигнализацию, с кем обо всем заранее договорились, куда товар дели. В общем, все по порядку.
– Я не грабил магазин, – снова прошептал Артем.
– Грабили вы его, или только были соучастником, это мы сами разберемся, вы главное рассказывайте все без утайки.
Артем принялся рассказывать, как прошел вчерашний день. Громко стучали клавиши печатной машинки. Сергей Сергеевич слушал внимательно, иногда хмурился. Когда рассказ закончился, следователь:
– И весь вечер вы просидели дома?
– Да, – ответил Артем.
– Вы не курите, как я погляжу… Может, еще и алкоголь не употребляете?
Артем отрицательно покачал головой.
Следователь встал, снова закурил.
– А почему от тебя алкоголем несет?
Артем не ожидал ни этого вопроса, ни резкого перехода с официального тона на более фамильярный, потому растерялся и пожал плечами.
– Ты вчера пил, – утвердительно заявил следователь, – Где, с кем? Рассказывай.
– Я не пил, – упрямо повторил Артем.
– Что мне теперь, экспертизу проводить? – крикнул Сергей Сергеевич.
– Ну, я купил бутылку пива и выпил ее дома, – залепетал Артем.
– Теперь значит выходит, что ты пьешь?
– Редко.
– А зачем соврал?
– Стыдно стало.
– Стыдно, ну, ну…
Следователь почесал подбородок.
– Итак, давай все сначала, – сказал он после паузы.
Артем снова пересказал все, что уже говорил. Ему постоянно задавали какие-то мелкие, незначительные вопросы, как будто хотели запутать, и от этого становилось неловко и противно. И страшно.
Следователь откровенно давил на него.
– Да, подельничков твоих уже взяли! – заявил он, – Почти сразу. Эти малолетки уже признались, что обо всем договорились с тобой.
– Какие еще малолетки? – испугался Артем.
– Друзья твои, – зыркнул на него Сергей Сергеевич, – Между прочим, даже в одном с тобой доме живут. Так что давай, рассказывай заново все, только на этот раз правду. Шпану эту задержали, весь товар на месте, так что получишь условно.
Артему вдруг стало ужасно тоскливо. Он взглянул на лампочку и представил себя на ее месте. Дома его ждала недоделанная игра и компьютер. Все его мечты не имели никакого отношения к этой жесткой реальности. Единственный способ борьбы против несправедливости, который знал Артем, это молчание. И он замолчал.
Напрасно следователь кричал на него, шутил, заискивал, грозил. Все было бесполезно, Артем ушел в себя и перестал реагировать на какие бы то ни было внешние раздражители.
Потому он и сам не помнил, как очутился в камере, и когда успела наступить ночь. В КПЗ было прохладно и сыро. Он улегся на доски лежанки и попытался уснуть.
***
Ему приснился сон.
Он выходит на улицу, вокруг цветут цветы, зеленая трава тянется к яркому солнцу.
Стоит жуткая тишина, от которой даже болят уши.
Артем вдруг увидел, что в траве копошатся какие-то животные. Он присел на корточки, пригляделся, и понял, что это маленькие зайцы или кролики. Все они разных цветов, с длинными розовыми ушами и испуганными глазами.
Артем резко вытянул руку вперед и схватил одного кролика за уши, потом другого. Остальные кролики куда-то вдруг исчезли. Пойманные животные забили ногами, пытаясь вырваться, но руки крепко, до боли, сжимали их уши.
Вдали Артем видит горящий костер. С кроликами в руках он идет к нему.
Дым от костра устремляется в небо.
Подойдя к костру, Артем видит стоящую на нем алюминиевую кастрюлю с почерневшим от копоти дном, полную кипящей воды.
Артем бросил кроликов в воду. Те забились в судорогах, расплескивая кипяток. Зашипели угли. В небо поднялось облако пара.
Шерсть слезла с кроликов, и в воде, уже не шевелясь, плавали розовые тушки.
«Что ты хочешь сказать мне?» – прошептал Артем неизвестно кому.
***
Ровно в восемь я пришел к портнихе-модельеру, женщине в возрасте «глубоко за тридцать», со светлыми волосами, вторым подбородком и в больших очках.
После двух лет бесконечных концертов, проведенных в черном свитере, я решил (не без настоятельных рекомендаций стилиста) изменить имидж. Того требовал контракт, того требовала публика.
Итак, в назначенный час я пришел к модельеру на первую примерку.
– Наденьте тапочки, – велели мне.
Я надел тапочки с мордочками поросят. Такие носят дети и женщины, но других не было.
Комната-«студия» вся сплошь и рядом была обвешана рисунками всяких животных. Возможно, хозяйка сама их и рисовала.
– Я решила взять для вас парчу, – сказала женщина, – Это, конечно, не в стиле «Звездных Войн», но все-таки…
– Гламурно, – вздохнул я, – Парча вся в узорах! Вообще-то, я предпочитаю черный свитер и простые брюки. Но, говорят, в таком наряде, я маскируюсь под мебель.
– Ничего, ничего, в моем костюме вы будете неотразимы! Серебристые узоры только придадут вам шарму.
Я молча кивнул. Я не сказал ей, что на самом деле хочу остаться «мебелью», а этого костюма я чураюсь. Имидж – для того, у кого есть шарм изначально, мне не до шарма, мне над музыкой думать надо да дела организовывать.
На меня натянули аляповатый сверкающий костюм, еще не готовый окончательно, тут и там понатыкали булавок.
Я увидел себя в зеркале и скривил рот, как будто съел кислый лимон. Мое отражение выглядело нелепо.
– Вам не нравится? – удивилась она.
– Что вы, очень нравится! Это я так свой восторг выражаю, – пояснил я.
Тут зазвонил мой «самсунг». Я включил трубку. В ней раздался голос Артема:
– Привет, у меня мало времени, я в тюрьме, мне нужна твоя помощь.
– Какая еще тюрьма?! – опешил я.
– Ну не тюрьма, а следственный изолятор. В общем, меня обвиняют в соучастии в ограблении собственного магазина. Но ты не думай, я не делал этого…
– Ну, скажешь! Конечно, ничего подобного я не думаю! Я скорей поверю, что я балерина, чем в то, что ты – грабитель.
– Спасибо за доверие… Слушай, извини, что лезу, но… но ты должен понять, мне некого просить о помощи, у меня ведь нет больше ни друзей, ни знакомых, никого, – чуть не плача сказал он, – Слушай, вытащи меня отсюда, ни то я здесь повешусь! Н, у тебя же есть деньги, связи…
