Текст книги "Я - машина"

Автор книги: Мари Слип

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Федор. Дай карабин, – скомандовал Лев.

Федор с опаской протянул ему оружие. На какой-то миг он не захотел с ним расставаться. Испугался не столько всех странностей, сколько самого Льва, но, как и прежде повиновался ему. Здесь могут быть дикие звери.

– Прежде всего, – сказал Лев, – Пока ситуация не прояснится, мы держимся вместе, не разбредаемся. Я знаю, что все устали. Думаю, палатки и рюкзаки можно положить около вон той лестницы. Далее обследуем территорию.

Они стянули с уставших плеч рюкзаки и свалили их на землю возле центральной лестницы. Их спины затекли, и пришлось немного попрыгать, чтоб размять мышцы.

– Еще немного, – утешил их Лев, – И мы отдохнем, выспимся, и все будет нормально. А пока за мной! План такой – заберемся на крышу и осмотрим всю территорию. А там видно будет…

Им ничего не оставалось, как повиноваться.

Почему старые ветхие здания наводят на людей тоску? Саша думала над этим часто, ей казалось, что это все оттого, что где-то внутри нее живут болезненные воспоминания. Мама любила ее, но она слишком часто меняла место жительства. Временная детская комната, временные друзья, и даже временные папы окружали Сашу. Некоторые друзья дрались, некоторые папы напивались, а некоторые дома были старыми, сырыми и страшными.

Для полной катастрофы ей не хватало лишь запаха старых книг. Тоскливо и гулко скрипнула дверь, люди очутились в просторном холле. Несколько лестниц вели на второй этаж, длинные коридоры с десятками белых дверей уходили во мрак. Пара кадок в половину человеческого роста стояло у центральных дверей. Наверное, в них когда-то росли декоративные пальмы или что-то в этом роде.

Аккуратный пол из цветной мозаики был покрыт ровным слоем пыли. Саша вспомнила школу, в которой училась когда-то. Казалось, будто прошли сотни лет, и вот она вернулась в прошлое.

– Значит так, – произнес Лев, – Я с Сашей иду по парадной лестнице вверх, Михаил и Сергей налево, обследуют кабинеты, остальные направо. Разошлись!

Когда Лев назвал Сашу по имени, она вздрогнула. В голове возник вопрос, почему она должна идти с ним, когда он ее практически ненавидит? Люди разошлись в разные стороны, девушка последовала за Львом, Они поднялись на второй этаж.

Здесь их встретил такой же пыльный пол, два коридора с закрытыми дверями и узкий проход у самой лестницы. Они решили пойти туда, и через несколько метров очутились в просторном зале, забитом столами и стульями. Большие окна выходили во двор. Старые белые занавески покрылись пылью. Слева находилась длинная стойка, за которой виднелись газовые плиты и огромные железные кастрюли.

– Это же столовая, – пробормотал Лев.

Они прошли за стойку и принялись разглядывать кухню.

– Ну и ну, – то и дело говорил Лев, – Я вот что думаю. Это какая-то военная база времен Второй Мировой. Наверняка секретная. Других объяснений быть не может.

Они подошли к огромным холодильникам с осыпавшейся белой эмалью и ржавыми ручками. Лев открыл один из холодильников. В нос ударил тошнотворный запах сгнившего мяса.

Лев открыл второй холодильник. Тут стояли какие-то консервы. Геолог взял одну банку в руки и поднес ее к свету.

– На банках ничего не написано! – удивился он.

Саша выглянула в окно. Отсюда, со второго этажа, был виден двор, в котором стоял старый автомобиль с кожаным тентом, пара телег, рядом с которыми валялись гнилые деревянные обода. Но что испугало девушку, так это стена леса, отовсюду окружавшая их.

Лев подошел и выглянул в окно. Его открывшаяся картина тоже не порадовала. Но он решил, что раз уж здесь стоит старый автомобиль, значит, есть какая-то дорога, ведущая к цивилизации.

Они вышли из столовой и встретились в коридоре с Федором.

– Кабинеты пустые, – доложил он, – Тут есть еще лестницы, я пойду, погляжу.

– Почему один, где Володя? – спросил его Лев.

Он остался внизу, исследует кабинеты, – оправдался Федор.

– Я сказал, не расходиться! – рассердился глава экспедиции.

– Так чего нам боятся? Здесь нет никого, ни одного живого существа! Мы совсем одни, черт побери! – воскликнул Федор.

– Еще один раз меня не послушаешься, – криво усмехнулся Лев, и договаривать не стал, – А теперь спустись вниз и найди Володю! Федор, скрипя зубами, развернулся и отправился на нижний этаж. Саша и Лев пошли дальше. И вскоре очутились на третьем этаже. Здесь их также ожидало несколько кабинетов и железная лестница, ведущая на крышу здания. Лев подошел к ней, посмотрел наверх и увидел деревянный люк, на котором висел старый железный замок. Он поднялся на одну ступеньку, замахнулся прикладом и сбил ржавый замок. Геолог открыл люк, куча пыли обрушилась на него. Он закашлялся.

– Чего стоишь? – сказал он, протирая глаза одной рукой, – Давай за мной!

Девушка повиновалась, и вскоре они оказались на крыше.

Здесь было нестерпимо жарко. Крыша была залита смолой, вентиляционные трубы осыпались и разрушились, черная арматура прорезала синие небо. Они подошли к краю крыши и осмотрелись. Кругом зеленой стеной стоял лес. Ни одной сопки на горизонте, ни одной прорехи в бескрайнем зеленом море. Вскоре на крышу поднялись все остальные участники экспедиции, вернувшиеся с обхода территории.

– Ну что, Лев Николаевич, – сказал Евгений, – Пора бы нам обсудить происходящее.

– Без утайки, – добавил Федор.

– Вот мои соображения, – ответил Лев, – Я думаю, что это военная база. Возможно, немецкая, заброшенная еще с года сорок третьего. Вы видали внизу, во дворе стоит машина. Ей лет пятьдесят, не меньше. По-моему, это «Опель»... Немцы что-то искали здесь, построили аэродром. Потом в спешке покинули это место. И про базу никто ничего не знал. Таковы мои соображения.

– А может, это русская база, – усмехнулся Федор, – С чего ты взял, что она немецкая?

– Я так думаю, – парировал Лев, – Готов выслушать ваши теории! «Ох, только бы не дошло до ссоры, – подумала Саша, – Федор огромный, Евгений тоже, но у Льва карабин!»

– Но нас интересует вот что. Может быть, мы хотя бы сейчас дождемся объяснений, почему мы торчим на этой немецкой или русской базе вместо того, чтобы спокойно дождаться спасателей на том месте, где у нас перестали работать рации? – спросил его, грозно насупившись, Федор.

Лев усмехнулся.

– Ну что ж, думаю, есть смысл сказать теперь. В лесу мы увидели какой-то неизвестный вид то ли животного, то ли насекомого! Мне показалось, что эти твари могут быть опасны, потому я вас увел оттуда. Всего делов. А промолчал я лишь потому, что не хотел раньше времени поднимать панику! Впрочем, Володя вам сам все расскажет…

Лев оглядел спутников, но Володи среди них не было.

– А где он? – удивился геолог.

Федор виновато опустил глаза.

– Я не нашел его, он, должно быть, бродит по базе.

– Что?!! – взревел Лев, – Я что сказал?! Не бросаем друг друга!

– Да я что ему, нянька? – огрызнулся Федор.

Евгений шагнул вперед, готовый защищать своего друга. Остальные молча наблюдали за разгорающимся конфликтом. Лев невысокий, жилистый и крепкий. А Федор и Евгений просто огромные, и их двое. Все заволновались за участь Льва. Но вдруг…

Он первый с размаху ударил карабином Евгения, и тот покатился по полу. Не успев сообразить, что происходит, Федор получил под ребро кулаком и медленно осел.

– Будешь рыпаться, – прошипел Лев, – Инвалидом сделаю, понял?!

Все стояли в полном оцепенении.

Саша попятилась и бросилась к люку.

– Куда?!! – взревел Лев.

И вдруг раздался выстрел, дробь подняла облачко пыли, угодив в поверхность крыши. Сергей кинулся на Льва, но тот ловко ускользнул в сторону, чуть подтолкнув нападавшего. И он по инерции сорвался вниз. Все услышали глухой звук упавшего тела.

– Ну! Кто еще хочет?! – прохрипел Лев, обводя застывшую компанию стеклянным взглядом, – Я же сказал, слушаться меня! Дисциплина и еще раз дисциплина!

Саша неслась вниз по лестнице что было духу. Сердце бешено колотилось, ноги стали ватными и грозили подогнуться. Она все еще не могла поверить, что Лев стрелял ей вслед. Неужели и вправду хотел убить?! Еще несколько суток назад он просто придирался к ней и только. А теперь случилось что-то … что-то очень плохое…

Девушка готова была немедленно броситься прочь из этого страшного здания, в котором было тихо, как в склепе, и бежать, куда глаза глядят. Подальше от сошедшего с ума Льва. Но она вернулась, чтобы разыскать Володю. Почему-то ей казалось, что уж он-то наверняка знает, что здесь происходит.

Она потратила довольно много времени на поиски, вздрагивая и чутко прислушиваясь.

Но вот она оказалась в длинном бетонном коридоре, который едва освещало несколько узких окошек у самого потолка. На полу к радости девушки были обнаружены следы человеческих ног. Это вполне мог быть Володя! Она робко позвала его. Сделала несколько шагов и вдруг резко обернулась на шорох.

Володя стоял перед ней. Саша не успела ничего сказать, как он схватил ее за руку и потащил куда-то, прошипев:

– Тсс… Тут нельзя оставаться. Пошли скорее…

Они оказались в какой-то маленькой комнатушке, подсобке или чем-то подобном, дверь которой Владимир немедленно подпер куском арматуры.

– Нужно быть настороже, – прокомментировал он.

– Что происходит? – тихо спросила Саша.

Она готова была расплакаться от нервного перенапряжения. Владимир взял ее за руку, усадил на оказавшийся здесь деревянный стул. Сам Володя пододвинул поближе старый ящик, сел на него и произнес:

– Я все сейчас объясню.

Саша немного успокоилась. Почему-то вспомнился отец, который тоже держал ее за руку.

– Итак… Моя теория, наверное, может показаться безумной, но я попытаюсь обосновать ее некоторыми аргументами. Лев думает, что это все – старая немецкая база. Но на самом деле то, что мы видим, не существует вовсе.

– Как это? – прошептала Саша, вжавшись в спинку стула.

– Помнишь зеленое солнце? Конечно, помнишь. Так вот. Вспомним один важный момент. Когда возникло зеленое солнце, все были в лагере, и такое пропустить было не возможно. Так вот, Евгений его не видел, он посмеялся надо мной, когда я расспрашивал его об ощущениях. Мол, откуда здесь в тайге зеленное солнце!

Саша ничего не понимала.

Володя улыбнулся, неожиданно сменив тему.

– Очень давно в молодости я пробовал курить с друзьями травку. И я помню, что каждый из нас видел вещи неправильными, но, описывая их друг другу, мы вдруг начинали видеть то же самое. Например, если одному человеку казалось, что он заблудился во дворе родного дома, то и другие люди, когда он жаловался на свою беду, вдруг начинали ощущать то же самое… В лесу Лев Николаевич показывал мне удивительное чудо! Хех… Несколько осиных гнезд, вероятно, сбитых ветром на землю. К счастью, ульи были пустыми. Но Лев решил, что это какие-то коконы неизвестных науке насекомых. Я же сначала испугался за его психическое здоровье. А потом… Потом я тоже их увидел. Это были коконы! Как такое могло получиться, я не понял, но в какой-то момент я вдруг почувствовал, что все правильно. Осиные ульи рано или поздно превращаются в коконы. Ну… Так бывает во сне, когда одни образы резко меняются на другие, но нас это не удивляет и не пугает. Например, мне снится, что я летаю, – ну правильно, думаю я, люди и должны летать! И вдруг я уже стою в магазине и покупаю хлеб. Вроде туда и шел, я даже помню, как пять минут назад шагал за хлебом, но при этом я помню, что и летал тоже. Но никакой неразберихи нет, потому что так устроен наш мозг. Он не задумывается о реальности происходящего. Вот у всех нас по каким-то причинам этот автомат сломался. Мы думаем, что вот это все и есть реальность, но это абсурд. Задумайся сама, откуда взяться в лесу зеленому солнцу или невиданным коконам? Тем более, откуда в тайге аэродром! Это бред!

– Володя, – крикнула вдруг Саша, – Возьми себя в руки! Это не бред, вот они эти стены, вот она я, и я вижу то же, что видишь ты!

– А вот и нет. В том, что ты здесь, я не сомневаюсь, а вот в то, что здесь есть эти стены, я не верю. Но это не все. Теперь еще несколько интересных фактов. Проплешины в лесу, неработающие рации, временами полное отсутствие звуков, ни одной птицы, ни одного зверя, все это о чем говорит? О том, что здесь есть какое-то сильное магнитное поле. Я знаю тайгу и вижу все признаки того, что под нами находится огромное подземная река. Я набирал воду из ключа и знаешь, какая она была?

– Какая?

– Со вкусом железа. В этой подземной реке, которая течет под нами, много железа. Железо – природный магнит, который, вступая в реакцию с другими минеральными веществами и смешиваясь с ними на большой скорости, образует сильное магнитное поле. Это аномалия. И мы ее жертвы. Мы попали гм… в мастерскую природы.

– Не понимаю…

– Я так называю сновидения, когда вдруг мы видим те символы, из которых состоит мир. Каждый символ – это определенная эмоция, определенное переживание. Но эти символы всегда прячутся в нашем подсознании, лишь иногда во время сбоев мы их видим. Видим то, из чего строится наша реальность. Природа.

– Эммм… Ты хочешь сказать, все это – групповая галлюцинация?

– Нет. Но галлюцинации имеет те же корни, они тоже позволяют видеть Мастерскую природы, ее символы. Здесь какой-то другой феномен. Возможно даже, что эти стены существуют, но только для нас! Этого аэродрома точно не было на снимках, я это помню, ближайший аэродром в тысячи километрах отсюда. Эти стены, а значит, смерть и боль для нас реальны. В этом и состоит суть феномена! Когда ты спишь и видишь стены, ты точно знаешь, что они реальны и не можешь сквозь них пройти, здесь все точно так же.

Саша задумалась. Володя не мешал ей думать, он полез в сумку за бутербродами.

Странная теория… Я уже несколько часов думаю над этим. Володя, вероятно, попытался объяснить мне, что наш мозг работает в режиме сна, и мы воспринимаем все происходящее как реальность. Значит, наши мозговые волны замедлены, но мы этого даже не можем проверить.

Володя же понимает под феноменом Мастерской природы то, что все наши мысли, эмоции и чувства строятся из неких метафизических величин – символов. За каждым символом закреплено определенное явление. И нашему мозгу нет разницы, какой символ ему «подсунули», он все воспринимает как свою единственную реальность, в которой существует.

Эти символы наполняют наше подсознание, и тогда, когда сознание теряет контроль, мы погружаемся в пучины ощущений и чувств. Возможно, это имеет лишь одно назначение – строить нашу судьбу, вырабатывать новые символы.

В зависимости от того, какой у человека внутренний план его жизни, такие символы и использует наше подсознание, руководя нами. Я пытаюсь понять, почему именно аэродром, или эти стены, почему паранойя?

Может, мы действительно просто животные, которые боятся всего непонятного?

Но вот Володя – интеллигентный человек, он выше этого. Я тоже считала себя умным человеком. Тоже думала, что я выше животных инстинктов. Поэтому и пошла в науку. Наука – это поиск истины. Но какой?

Пожалуй, этого в дневник записывать не стоит.

Володя и Саша просидели в подсобке до самого вечера. Они слышали, как этажом выше кто-то ходит. Должно быть, ищут их. Или просто остальная команда все еще изучает территорию.

Начинало смеркаться. Небо постепенно становилось фиолетовым, подул ветер, полусухие деревья застонали. Где-то приглушенно, тревожно кричала птица. Сквозь маленькое окошко подсобки лес казался заколдованным, как из старых сказок, которые мать читала Саше на ночь. Скоро стало совсем темно.

– Смотри, – прошептал Володя, – На небе собираются тучи. Наверное, дождь будет.

Он покачал головой, чем-то раздосадованный.

– Что же мы будем делать дальше? – спросила его Саша.

– Подождем. Остается только ждать. Магнитное поле наверняка станет слабей, и мы выберемся отсюда. Нам нужно лишь выйти из этой зоны, потом нас найдет поисковая бригада.

– Но как?

– Датчики, вшитые в нашу одежду, должны заработать.

Мужчина посмотрел на нее. Саша сидела лицом к окошку и напоминала ребенка в этот момент. Большие глаза, растрепанные волосы, страх на молодом личике.

– Слушай, – сказал она, – А если мы не выберемся, что с нами будет?

Мужчина пожал плечами.

– Наверное, навсегда заблудимся в своих снах.

Он посмотрел на нее с тревогой, пытаясь понять, не напугал ли ее.

– У тебя есть родные, или близкие, кто ждет тебя дома? – спросила она.

– Ну…наверное, есть.

Девушка улыбнулась.

– Так не бывает, или есть или нет, а не «наверное»!

– Ну, думаю, есть. У меня много знакомых, есть друзья, но нет семьи.

– А почему? Ты молодой, умный и кхм… симпатичный.

Теперь улыбнулся он.

– Я тебе одну вещь скажу, только никому ни слова, никому!

– Обещаю, – кивнула Саша.

– Вот при других бы условиях не сказал, а сейчас не страшно признаться. Я, понимаешь, женщин как-то не очень…мммм…вот.

– Это как? – Саша немного не понимала.

– Ну, – развел он руками, – Давно заметил, что неуютно мне с женщиной. Не думай, я люблю женщин, но не как мужчина. Понимаешь?

– Ааааа, – протянула Саша, наконец осознав, – И… Хм…так что, у тебя и друга не было?

– Нет, я один. Уже много лет. Мой друг ушел. Они, знаешь, приходят и уходят, непостоянные какие-то. Это еще один плюс в пользу женщин, женщины более постоянны, чем мужчины. Но я не обижаюсь. Вот лазаю по всяким дебрям, люблю путешествовать. Люблю читать, узнавать новое.

– Да я заметила. Ты один среди нас знал все обо всем.

– Да ладно, – он смущенно отмахнулся, – А ты как?

– Я? Нормально.

– Да нет, я не про то. Ну… А как ты живешь, кто тебя ждет?

Саша задумалась.

– Наш шеф. Если мы выберемся, он нас просто разорвет!

Они рассмеялись.

Когда стало совсем темно, пошел дождь и Володя тяжко вздыхал на это.

Часа в три ночи Саша проснулась, ей снился кошмар. Казалось бы, ничего пугающего…

Как будто она вместе со своим другом детства шла по широкой дороге к старым домам, в которых она провела детство. Там находилась ее дача. Они шли по дороге, а вокруг них благоухали цветы и деревья. Все цвело. Саша смотрела другу в глаза, и сердце ее наполнялось радостью. Но в какой-то момент в душу просачивалась тревога – а вдруг все догадаются, что она неравнодушна к нему? Вдруг люди и – что еще страшней – он сам узнает об этом великом чувстве?

Саша проснулась в сильной тоске от того, что больше не увидит своего друга детства никогда. Вообще-то пару лет назад она встречала его. Он уже женился, но, как говорили его друзья, «это ненадолго». Он кричал на жену, она покорно терпела. В общем, обычно все как-то вышло. О чувствах Саши никто так и не узнал. А потом была работа, работа, работа…

Она стала психиатром, потому что хотела разобраться и со своими проблемами тоже. И эти проблемы были патологическими. Никто не знал, что она очень любит бродить по старым разрушенным домам, смотреть на осыпавшуюся известку, заплесневелые бревна, ободранные, а иногда обгорелые обои. Такое хобби не делало славы взрослому человеку, но она ничего не могла с собой поделать. Просто временами приходила тоска, и сбежать от нее можно было только в разрушенные здания. Там Саша искала свое прошлое.

Она проснулась, казалось, без всякой причины. Может быть, от удара грома.

Встала с расстеленной на полу палатки, размяла затекшие руки и ноги. За окном хлестал ливень и дул сильный ветер.

И тут Саша осознала, что разбудил ее вовсе не гром. А выстрел. Она быстро посмотрела на Володю. Тот крепко спал. Разумнее всего было бы разбудить мужчину, а не принимать решение самой. Но Саша подошла к двери, с усилием отодвинула арматурину и тихо покинула маленькую комнатку подсобки.

Все было тихо. Но она точно слышала, как грянул выстрел.

Преодолев длинный коридор, девушка осторожно выглянула из-за угла. В конце коридора у стены лежало что-то большое и темное. Саша еще раз прислушалась, потом медленно подошла ближе. В скудном серебристом свете луны удалось разглядеть, что это было…

Это было тело Евгения. На его груди черным пятном расплывалась кровь. Саша вскрикнула и бросилась назад. Тут же послышались шаги. Кто-то понял, что здесь человек. Этот кто-то спешил сюда. Саша ворвалась в подсобку, бросилась к Володе с тем, чтобы разбудить. Но он не спал. Он сидел на тенте. Посмотрев на перепуганную девушку, он чуть прищурился, поднес палец к губам и прошептал:

– Тихо, замри!

Саша застыла на месте.

– Слышишь дождь? – снова прошептал Володя.

Саша кивнула.

– Земля впитала воду, река усилила свой поток, магнитное поле возросло.

– Мы должны бежать отсюда! – быстро заговорила девушка, – Хотя бы в лес. Я видела мертвого Евгения! Его застрелили!

Володя медленно поднялся и проговорил:

– Лев… У него ружье… Хотя кто-то мог взять и другие карабины…

– Больше некому, – вскричала Саша, – У него острая паранойя!

– Он сюда не проберется, – попытался уверить ее Володя, но Саша настаивала:

– Я здесь больше не останусь!

– Будь по-твоему, – сказал Володя.

Они покинули свое убежище и поспешили по коридору. И вдруг в свете луны перед окном заметили человека с ружьем. Он был абсолютно голым, и казалось, что глаза его светятся красным.

– Это Лев, – прошептал Володя, – Бежим на второй этаж! Они рванулись назад и бегом взлетели по лестнице. И обнаружили еще один труп. Михаил вскрыл себе вены. Бледное лицо выражало смертную тоску, весь пол был залит кровью.

– Не смотри на него, – прошептал Володя, – Он сам сделал выбор, его никто не убивал!

– Но почему? – Саша едва ли не плакала.

– Мы не знаем почему, здесь все сошли с ума!

Они пробежали еще немного и прислушались. Внизу раздался смех, который эхом разнеся по этажам. Володя схватил Сашу за руку и потащил за собой. Они оказались в столовой. Володя открыл холодильник, схватил банку и сказал Саше:

– Я брошу ее, отвлеку звуком Льва. А ты в это время спускайся вниз по другой лестнице.

– А ты? – попробовала слабо возразить Саша.

– Не беспокойся, мы спасемся оба.

Саша доверчиво кивнула.

Банка удачно упала на лестничную клетку и загремела по ступеням. Было слышно, как Лев побежал на шум. Потом раздалось просто нечеловеческое рычание.

Саша уже не думала ни о чем, она бежала к выходу. Вот перед ней парадная дверь, девушка вырвалась на улицу. В лицо дунул холодный ветер. Саша бросилась бежать и сразу же промокла под дождем, и вдруг споткнулась и упала в большую лужу. Ветер завывал над ее головой, было не понятно, где сон, а где явь.

Цепляясь руками за глину, Саша еле как выбралась из канавы и увидела Володю.

Он выбежал из здания и на секунду замер на пороге.

И тут появилось оно. Какие-то мерзкие щупальца вперемешку с клыками выползли огромной серой массой из парадного входа и схватили Володю. Саша услышал его крик. Она зажала уши руками.

Щупальца затащили Володю в здание. Снова послышался грубый смех. «Если это был Лев, то что с ним стало?», – пронеслось в голове девушки. Неужели Володи больше нет?!

Внезапно настоящий водопад наполнил канаву, и Сашу понесло куда-то вниз. Грязная вода кувыркала тело девушки, ударял об острые камни, и в конце концов выкинула Сашу в полноводную реку. Девушка впала в небытие.

И тут она увидела Мастерскую природы. Все, из чего состоит наше сознание – страхи, мечты, любовь, дружба, ненависть. Мириады самых разных жизней проносились перед ее глазами. Она была одновременно миллионом разных существ, и за каждую долю секунды переживала миллион разных жизней. Она была всем, но только собой она быть не могла. Володя был прав, наше сознание – это бесчисленное количество символов…

***

Ее нашли спасатели в трехстах километрах от того места, где перестала работать рация. Тело девушки вынесло на берег большой реки, где местные нанайские племена ловили рыбу.

Ее откачали и на вертолете доставили в больницу. Там он полностью поправилась. Но первые ее слова вызвали у врачей в недоумение.

– Оставьте меня, я хочу обратно в Мастерскую природы! Бросьте меня в реку!

Потом было следствие. Компания разбиралась в том, что произошло. Спасатели нашли тела погибших членов экспедиции. Трое человек были застрелены, один сломал шею, упав с высоты, еще один порезал вены. Лев застрелился, направив ружье себе горло. Не могли найти только Володю.

Саша рассказала спасателям о случившемся. Но поскольку не было найдено никаких зданий и аэродрома, ей никто не поверил, списав все на ее шоковое состояние. Странная гибель группы осталась загадкой.

Когда ученые решили все же проверить теорию Володи, они действительно обнаружили в том месте под землей огромную реку. Но вода в ней текла медленно. А магнитное поле едва превышало норму. Хотя Саша и оправилась физически, душой она была там, в Мастерской природы. Самая сокровенная ее мечта исполнилась, и она успела прожить за один миг самую счастливую жизнь на свете. Но теперь тоска стала невыносимой, и Саша лечилась таблетками от прекрасных воспоминаний. Она никогда не рассказывала, что увидела в тот момент, когда река понесла ее тело. Это был весь мир! Все миры. Вот она – цена безумия. Уж лучше быть безумным и постигнуть подобное, нежели жить реальностью, не ведая ни о чем.

Я видела чудный сон, но он был реальней самой реальности. Я прожила счастливую жизнь, я была в Мастерской природы и видела, как строится сама жизнь. Мой друг детства был со мной. Мы вместе шли по дороге, наслаждаясь нашими объятиями. Теперь я понимаю, отчего безумцы живут в фантазиях и не хотят ни таблеток, ни терапии. У них есть весь мир, а мы им предлагаем маленький, жалкий клочок реальности, от которого страдаем сами. Пытаемся их силой вытащить в наш мир, отнимая счастье!

Кто бы знал, как снова я хочу стать безумной, и очутиться там…

И еще. Я уверена, что Володе повезло, и он остался в Мастерской!

Володя, забери меня к себе...

08.10.06

Город

Тем, чей город разрушен…

После окончания института, как и большинство студентов с нашего факультета, я пошел работать по специальности. Поступая на медицинский, я действительно думал, что выбрал подходящую профессию, ведь я с юности увлекался анатомией. Мне хотелось узнать о человеке все. Как наши клетки делятся, как функционирует память, как работает мозг, сердце, печень, прочие внутренние органы. Мне было интересно узнать также, как мыслит человек. Но как оказалось, доктор из меня получился неважный.

Я просто заучивал формулы, лекарства, диагнозы, читал очерки коллег, их рефераты, статьи, монографии. Интересные книги я ставил в сервант, стоящий в моем кабинете, а скучные отдавал знакомым. Признаться, читать я любил больше, чем общаться с людьми, тем более с пациентами. Они все мне скоро наскучили. Вот уже десять лет я наблюдаю одно и тоже. Эх, и для чего я потерял пять лет своей жизни? Для того чтобы слушать бред, делать записи, ставить диагнозы?

Вот вчера привезли молодого человека двадцати пяти лет. Парень не мог вспомнить, как его зовут, какой сейчас год и день. Мои вопросы доходили до него с большим трудом. Думали – «клиент наш», – пока не нашли у него в кармане пустые пачки от таблеток. А такое случается у нас часто. Когда я только начинал работать, каждый случай рассматривался мною как дар небес, ведь я мог изучать людей в их самом откровенном состоянии. Может, это звучит дико, но я радовался каждому редкому случаю. А потом надоело все. «Редких случаев» становилось все меньше и меньше. Иногда впрочем, их интересно послушать.

– Вот если бы вы жили в нашем измерении, я бы вас сделал богатым, – говорит мой вечный пациент.

– А можно сделать меня счастливым? – спрашиваю я его.

– Конечно, – кивает он, – В моем измерении вы и так счастливый, но таким вас вижу только я, другим не дано, даже вам самому.

– Вот как, но ведь тогда получается, что тот другой, который счастливый, это уже не я, ведь я-то себя таковым не ощущаю.

– Но ведь я, – отвечает пациент, – Вас таковым вижу, выходит, что один из нас врет!

Он замолкает. И мне становится не по себе.

После работы я всегда брал бутылочку пива и шел пешком до самого дома. Мог бы и на автобусе доехать, но мне необходимо было пройтись. Чем длинней дорога, тем крепче мой сон. А мои сны для меня представляли немалую ценность. Я думал о снах в последнее время чаще, чем следовало. Как музыкант, который всю жизнь изучал гармоники, ноты, лады, квадратуры, уже не может наслаждаться музыкой, ибо постоянно ее анализирует, так и я не могу расслабиться. Мое отношение к собственным снам – это «признак». По этому «признаку» мы делим людей на докторов и пациентов. Впрочем, я сам не раз ловил себя на мысли, что все психиатры – умалишенные. Слишком уж близко общаемся с подобными людьми. Даже обезьяна, живя среди людей, очеловечивается. А мы вот, получается, «умалишаемся».

Сегодня, придя домой раньше обычного, я вдруг понял, что сильно устал. Но это была не та усталость, от которой можно отдохнуть. Тут нечто другое. Я весь день был рассеян, невнимателен. Просто прошлой ночью мне приснился сон, где мне снова восемнадцать. Двойственное чувство горечи и счастья сжимало мое сердце. Я как собака в клетке, рвусь и лаю, но не для того, чтобы кого-то напугать, а для того, чтобы поверить, что сам ничего не боюсь.

На улице еще было светло, дома оставаться не хотелось, я взял полтинник и вышел пройтись.

Был светлый теплый вечер, конец августа. Деревья шумели листвой, гудели машины, и от шума и гама я удалился в сторону старого моста. Здесь всегда было тихо, старая дорога была изрыта канавами, огромные лужи отражали синее небо. Людей и машин здесь почти не наблюдалось. Тишина и покой.

Но мне было отчего-то грустно на душе. Иногда так бывает, что грусть вдруг приобретает патологический характер, и ты уже сам не знаешь, отчего тебе так плохо. А плохо бывает настолько сильно, что хоть головой об стенку бейся. Да только это не поможет.

Вот я прохожу под мостом. Здесь всегда сыро и прохладно, а вверху, над головой, грохочут проезжающие машины. Там, где насыпь стыкуется с началом моста, есть множество бетонных ячеек. А в этих ячейках я часто находил потертые, полулысые и замызганные шубы и одеяла бродяг. Но самих бродяг днем было не застать на месте, они либо шарили по помойкам, либо выпивали где-нибудь толпой у колодца.

Меня их жизнь пугала, больше всего пугало их одиночество. О причинах такой жизни я задумался позже.

Я встретил его случайно.

Бутылка пива почти закончилась, я сделал небольшой глоток, как вдруг у самой насыпи услышал голос:

– Не допивай, дай мне!

Я обернулся и увидел в трех метрах от себя человека, густо заросшего седой щетиной, в зимней шапке и тулупе. Это притом, что стояла страшная жара! Подойдя поближе, я протянул ему свою бутылку. Признаться, я хотел ее поставить на землю, меня пугала перспектива передать бутылку из рук в руки. А вдруг он чем-нибудь болеет? Но это было бы невежливо, и я смирился со своей участью.

Он взял бутылку немощной рукой и сказал: