Текст книги "Тень последней луны (СИ)"

Автор книги: Мари Пяткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9. Любовь не добра и не зла, она просто любовь

Дело было не в том, что Тим оказался первым встреченным не диким её ровесником. И даже не в том, что он был умницей и хорошеньким. И даже не во всей совокупности факторов.

Сперва он представился – Тимур, можно Тим, затем протянул руку для рукопожатия. На Старых Землях её конечность несколько раз лобызали, чуть ли не насильно, а до этого, ещё дважды – в Трейнте, на поминальном пиру. И совершенно неизвестно, что эти люди брали в свои рты перед этим. Он выглядел таким вменяемым, что Веля с радостью пожала ему руку.

– Вы откуда? – спросил Тим.

– Отсюда, – Веля кивнула на остров.

– Нет, на самом деле? – Тим глазами показал на кроссовки.

Он оказался не просто симпатичным собратом по несчастью, попавшим в Либр ещё более случайным, чем она, образом, а собратом по несчастью из общей языковой зоны. Самым настоящим инженером, который закончил нормальный человеческий политех, металлургический факультет. Получил диплом бакалавра, а магистерский не успел – занесло сюда. Когда Веля услышала это, слёзы ужасно глупо потекли из глаз, а всё лицо, наверное, исказилось уродливой гримасой, она сразу же закрыла его руками.

– Эвелина, ну что вы?!

– Пожалуйста, давай на ты, – вытирая слёзы, сказала Веля. – Чёрт, я так рада тебя видеть, ты даже представить не можешь.

Именно на факультет литья пройти было проще всего из-за вечного недобора. У неё в политехе училась одна из сводных сестёр, девчонка на два года младше, которая жила вместе с нею в детдоме семейного типа. В прежние, беззаботные времена, которые Веля считала скучными и не ценила, они общались в мессенджере и дружили. Конечно, это был другой политех и даже в другой стране, но Веля словно привет получила от всей нормальной жизни. Она даже не представляла, насколько соскучилась за нею.

– Ты когда здесь застрял?

Тим попал на Либр на несколько лет раньше, чем она, он не смотрел последних двух частей франшизы «Мстителей», а местный язык учил самостоятельно, зато вполне освоился. Нашёл себе применение.

– Тебя кто привёл?

– В смысле кто?

– Ну, какой зверь?

– Зверь?! А тебя… какой?

Они с большим недоверием уставились друг на друга. На эту территорию заходить не следовало. Веля поняла, что чуть не проболталась перед человеком, которого видит впервые в жизни, при чём этот человек абсолютно не спешил делиться своими собственными секретами. По молчаливому договору табуированную тему больше никто не развивал. Однако, если Веле сразу вручили вышитую шляпу и вынудили поднимать захудалое предприятие-банкрот, Тим был свободным художником и плавал по разным островам, «работая то и сё» для разных владык. У него была цель – проплыть вокруг света, а за сколько дней – значения не имело, Тим особо не торопился.

Чем больше они общались, тем веселее становилось Веле и тем страшнее, что завод построится и Тим уедет, и она снова останется один на один с диким и простым до безобразия местным людом, без всякой возможности нормального человеческого общения.

Дольше всего, течений девять, он прожил на Западном Синке – там были железные рудники и можно было работать, ха-ха, практически по специальности, при чём документы не требовались, а только показать, на что способен, и платили прилично. Но затем пришлось убираться, когда явился король, эмоционально-стабильный в позиции «псих с топором». Эвелина ведь знает такой расхожий образ? У Кинга в «Сиянии», да много у кого, хотя бы у Тикки Шельен: «Инаугурация в темноте, едет по городу Царь Психоз. Маланья Петровна идёт убивать, а думала, что в гастроном». Так это про нашего топорылого соседа, при чём он одновременно и Царь и Маланья, как шампунь с кондиционером. Что значит, «спой всю песню»? Он ей не Элвис.

Веля закрыла лицо руками и заплакала ещё раз.

Её щенячьего восторга от персоны инженера больше никто на острове не разделял. Разве что горничная Таки сказала, что он душка и такие губы пухлые, прелесть. Да повариха, как Веля заметила, старалась положить лишнюю ложку каши.

Манера есть всегда играла решающую роль в Велином выборе знакомств. Вот был у неё такой бзик, непонятно откуда взявшийся, приёмная мать утверждала, что это проявление неврологии. А ел инженер очень опрятно. Не сёрбал, не чавкал, как было принято у её теперешнего окружения, не облизывал пальцы, не хватал пищу руками, не вытирал руки о штаны, а губы о рукав. Когда Тим впервые сел за стол вместе с нею и всеми домочадцами и принялся есть оладьи с помощью ножа и вилки, Веля положила свой нож (вилки у неё попросту не было) и заплакала в третий раз. Именно после этого инженера возненавидели Дебасик и Шепан с Фобосом. Садовник Деймос с лекарем держали осторожный нейтралитет.

Ну а то, что Тим ориентировался во всех этих ужасных технических вещах, в глазах Вели просто ставило его на пьедестал и с солнцем за спиной. Всё равно что магией владел. Сама бы она ничему подобному научиться не могла.

Дебасик в силу житейской мудрости сразу понял, в какую сторону дует ветер и, оставаясь с Велей наедине, после первых же решённых вопросов про отгрузку масла и обустройство акведука, немедленно заводил скрипучую и заезженную пластинку про то, что инженера даже средненькой партией считать нельзя, что это совсем не тот хозяин, который нужен острову, где до сих пор нет ни гостевого дома ни харчевни, и что не будет ли угодно его владычице отправиться в гости к Эвелин Староземской, где среди серьёзных людей можно подыскать приличную партию, раз уж ей так приспичило на выгул, на травку. Или на танцы в Кварту, ежели она желает развлечься как девица, но лучше, конечно, снарядить корабль погостить в Старые Земли, где ей всегда рады и водятся мужчины, а не инженеры…

В ответ на это Веля всякий раз хватала старика за руки и пускалась вокруг него в самый дикий пляс, который только недавно не получался, а теперь происходил сам по себе, будто собиралась его отвлечь, по совету Шепана, прежде чем зарезать. Видя такую безнадёжную ситуацию, Дебасик стал приветствовать инженера с очень вежливой и очень искусственной улыбкой восхищения.

Тем временем начальник охраны назвал Тима заносчивым ушлёпком, маменькиным сынком, отродясь не державшим оружия.

– Детка, ты что не видишь, что он даже не воин?!

Впрочем, после первой же попытки зацепить и спровоцировать на конфликт Тима он получил в ответ, что при его, Шепана, красивых и здоровых зубах, он наверняка имеет такой же здоровый желудок, чтобы кушать, и прекрасную рабочую простату, чтоб возить её на Кварту, с чем лично он, Тим, его от всей души поздравляет и меряться ничем не собирается, а собирается работать, чего и всем желает.

– Детка, я вчера весь вечер думал. Он что, сказал мне, что я бездельник и животное, могу только жрать и е©ться? Можно я ему в табло засвечу?

Веле стоило больших усилий убедить Шепана в том, что ничего такого Тим в виду не имел и ему просто показалось.

Фобос, ужасно загордившийся на колодце и считавшийся теперь начальником производства, сказал, что молодой человек ничего не умеет и не знает, откуда ему что-то знать, в общем, сомневался в компетенции. Впрочем, когда Веля сменила свитер из козьей шерсти на пёструю блузку из шкафа, и ещё на одну, и ещё, все окончательно удостоверились, что дело труба, и злословить перестали.

Поселили инженера не во дворце, а в посёлке, на втором этаже в доме у лекаря, что Велю не могло не огорчить, но самого инженера вполне устраивало. Потому что случилась та самая непонятная чушь, на которую Веля уже тысячу раз натыкалась. Глазами он смотрел, но больше ничего не происходило, и Веля категорически не могла понять, нравится ли она Тиму, в то время как сам он ей нравился с каждым днём всё больше и она, ничтоже сумняшеся, показала уже это всеми доступными способами, кроме неприличных, и взглядами, и улыбками, и ласковым тоном, при чём это всё происходило само по себе, вне зависимости от её желания.

– Детка, – с досадой сказал начальник стражи, – чтоб ты за мной так бегала, я бы точно знал, что делать. Наверное, ему просто нравятся парни. Знавал я таких, с виду нормальный, а потом в отхожем месте хватает тебя за жопу. А вот ты теряешь лицо, детка. Давай-ка лучше, бери железную тараньку, поработаем. Или врежь вокруг острова, ты же можешь.

– Не хочу я с ножом работать и плавать тоже. У вас куча дел, Шепан. У вас лекаря из-под носа свистнули и чудом вернули назад. Это потеряла лицо ваша, Шепан, система охраны.

Потеря лица… Что это вообще за дурацкое выражение и что оно означает? Вот оно, на месте: нос, щёки, подбородок. А если кто-нибудь себе выдумал какое-то другое, ментальное лицо – тогда пусть решает собственные проблемы с образностью мышления. А уж ей никакой нет разницы, как она выглядит в глазах людей, которые чавкают и облизывают пальцы, и которых, большей частью, жалко за образ жизни.

Как бы там ни было, вскоре вернулся корабль с материалами. С ними прибыл коренастый и волосатый, как йети, кузнец со своим скарбом. Веля в жизни своей не видела таких волосатых людей, и никто не видел, потому что когда кузнец раздевался до пояса, вокруг него собиралась небольшая толпа, всем было интересно, как такое может быть, и Веля таращилась тоже. Кузнец внимания не стеснялся, видно, привык. Особо любопытным даже разрешал погладить себя по спине и по плечу.

А затем на холме зародился небольшой перегонный заводец и начал медленно, но уверено расти, маня обещанием увеличить выработку керосина и мазута, как, соответственно, и доходы острова.

Первым делом соорудили здоровенную печь. В печь вмазали котёл с тугой крышкой, откуда пустили трубу в бочку с водой. Котёл наполнялся земляным маслом, затем топка разжигалась, печь топилась, масло нагревалось и начинало «дышать» через трубочку. В бочке с водой «дыхание масла» остывало и превращалось в керосин. Теперь из сорока вёдер масла выходило чуть меньше половины керосину, или осветлённого, как говорили, масла. Остальное превращалось в мазут, да ещё немного угорало. Печь тушили, мазут из котла вычёрпывали, заливали новое масло, и так по кругу. А чтоб процесс не останавливался, Тим сразу затеял строить вторую печь. Как только Фобос увидел девятнадцать вёдер осветлённого масла из сорока дикого, из противников инженера он перешёл в такие ярые сторонники, что Веля только брызги глотала. Он ходил за Тимом по пятам, льстиво заглядывал в глаза, полагая, что в голове за этими глазами хранится ещё немало идей, и унизительно хихикал в ответ на любую фразу, показывая, что понимает и ценит тонкий юмор образованного человека. Самое неприятное – подобострастие Фобоса Тим принимал вполне благосклонно, будто так и должно, возможно, Шепан не особо и ошибся.

И Веля плюнула на деликатный игнор со стороны инженера, в конце концов, дел было невпроворот: водопровод, наконец, закончили и теперь ручей бежал прямо через дворец, как она и хотела. Отдельно построили систему стоков, как от дворца, так и от новых каменных домов, теперь нечистоты выводились сразу в море. Пожелай Веля сделать подобное в прежнем своём мире, получила бы по шапке от санстанции и огромный штраф, но тут штрафовать её было некому кроме неё самой. К тому же, экскременты валяться под ногами перестали и теперь поселковой улицей можно было пройти без угрозы для обуви. И вообще невероятная, так пугавшая её грязь, вечная спутница нищеты, постепенно отступила. Лекарь по её наущению ходил по домам и ругался, чтоб было чисто и дети мыты. Поскольку поначалу его никто слушать не желал, Веля определила ему в помощь двух лосей из команды Шепана, в обязанность которых входило раздавать тычки и оплеухи упрямым неряхам. Тычки помогли не сильно. Пришлось ввести штраф за грязь вокруг жилища и за вшей. В первое время казна получала на штрафах больше денег, чем на налогах, а затем народ, бормоча о тирании владычицы, научился экономить.

Со временем люди вообще как-то поотъелись и стали глядеть веселее. Теперь, когда Веля с небольшой своей свитой появлялась на улицах посёлков, например, рассматривала состояние сливных канав, или как идут дела у лекаря с его помощницей, к ней со всех сторон сбегалась детвора и, улыбаясь, выходили женщины, всё ещё диковатые на вид, часто беззубые, плешивые и угреватые, но гораздо более опрятные, чем раньше.

В угоду Дебасику, и чтоб исчезла причина бесконечных упрёков, неподалёку от пристани заложили тот самый гостевой дом с харчевней. В планах у Вели также имелось сделать асфальтовые дорожки, вместо того, чтоб снова покупать дорогой камень для брусчатки или дерево для настила. Тим обещал придумать, чем заменить каток.

Денег по-прежнему ни на что не хватало, всё, что удавалось собрать, Веля вкладывала в стройку. Оставалось надеяться, что Пол, где бы он ни прятался, присматривал за нею со своих тёмных путей и был доволен.

***

Беда грянула, когда Васар объявил войну Старым Землям. Два крупнейших покупателя масла сцепились между собой, а заявки отменили до лучших времён. Остались мелкие островные государства, вроде самой Ганы, бравшие немного масла, воска и мазута. Это помогало кое-как держаться на плаву, но не развиваться.

Собрали совет домочадцев. Веля помыла голову и надела голубое шелковое платье, подарок староземской владычицы. Едва завидев её, Дебасик с Шепаном сразу надулись – всем стало ясно, что инженер приглашён тоже. Тим явился, когда виноградный компот повторно разлили по кубкам и обсудили работу завода. Он опоздал на полчаса, это выглядело не очень красиво и вежливо. Едва завидев его, Фобос вскочил, как ошпаренный, и уступил своё место. Тим едва кивнул ему и, в знак благодарности позволил остаться стоять позади. Шепан прикрыл глаза рукой. За Велиным стулом на совете никто никогда не стоял, и она нервно попросила Фобоса принести себе ещё одно посадочное место.

Первым слово взял Дебасик и предложил на время войны Васара со Старыми Землями урезать расходы. Веля возразила, что это не дело и неизвестно, насколько эта война затянется, и что нужно предложить земляное масло в Трейнте или взять кредит у короля. Лекарь прокашлялся и со значением сказал, что когда он последний раз был в Трейнте (а историю его похищения знали все) то собственными глазами видел у короля лампы, заправленные очищенным маслом, возможно, он покупает его где-то ещё. Шепан сказал, что надо на время заморозить стройки, а в Трейнт ехать нельзя, потому что у короля протекает горшок, а если кто-нибудь желает туда ехать, то лично он в Трейнт не ездок, там Шепана повесят сразу, как только он переступит с пристани на берег. Веля спросила лекаря, не желает ли он составить ей компанию в этом небольшом путешествии, учитывая, что вернулся с новой лодкой и кошельком серебра. Лекарь не желал, но был готов отдать этот самый кошель серебра тому, кто согласится ехать вместо него.

Инженер отпил компоту из кубка Фобоса и сказал, что ему доставит удовольствие съездить в Трейнт вместе с Велей. Все стали смотреть на инженера. Он продолжил, что канализация у топорылого короля, конечно, забита, одна-единственная мысль стала поперёк трубы и всё, дерьмо больше не сливается, а хлещет наружу, но в душе он, наверняка, порядочный человек, просто показать этого не умеет.

Веля растерялась от неожиданности и густо покраснела. Начальник стражи вздохнул и начал ржать до неприличия громко, неизвестно что его так насмешило, быть может, собственные мысли. Дебасик оскорблённым тоном сообщил, что не понимает, какое отношение к их собранию имеет канализация Трейнта, они только недавно закончили свою собственную и его больше интересует, на каких условиях они планируют брать кредит. И раз уж на то пошло, он едет с ними. Тим ответил, что очень хорошо, что Дебасик временами пьёт, потому что всякий человек обязательно должен заниматься тем, в чём хорошо ориентируется.

Разумеется, никто Дебасика с собой не взял. Огорчённый, он остался стоять на пристани, среди других провожающих недовольных лиц. Но Веля была рада, как больная на голову, что вырвалась со скучного острова, да ещё с Тимом. Она вела себя совершенно неподобающим для владычицы образом – скакала по всей шхуне и кривлялась, как обезьяна, прыгала с борта из передней и задней стойки, с места и с разбега, и чёрте как бесилась, столько дурной энергии рвалось на волю. Ей казалось, что она сбежала из Алькатраса, и что наконец-то можно побыть собой, а не играть навязанную роль. Серьёзный Тим сдержанно улыбался.

Увы, её влюблённость началась с одного обмана, а закончиться ей предстояло другим обманом, а между ними стояли дни, наполненные крепчайшим гормональным угаром, крепче, чем вино, которое они взяли в дорогу.

И бочонок керосина королю в подарок.

***

Как Веле с Тимом сказали во дворце, по утрам король вёл приём в тронном зале. О приёме следовало позаботиться заблаговременно, поэтому Веля записалась на следующее утро – Авелин Ганская с визитом вежливости. Керосин они оставили сразу, передали с тысячью поклонов, чтоб не носиться с ним, потому что в этот день приём у его величества уже закончился. Они сняли две комнаты на постоялом дворе и пошли бродить по городу, потому что Тим хотел посмотреть, как всё у них устроено, чтоб на Гане сделать так же, если что-то сильно понравится, а Веле было безразлично, куда идти, только чтобы с ним. Они поужинали тушёным в пиве кроликом в премилом и чистом подвальчике, что само по себе было удивительно. Потом на площади смотрели глупое и страшное лицедейство о военных подвигах короля, только Веле всё равно было смешно и понравилось, а серьёзный Тим предложил ей вести себя немного сдержанней, но тоже улыбался. Ещё увидели прекрасный большой акведук, обеспечивающий пресной водой весь город. Смотрели рыбный рынок, который работал круглосуточно и вонял за несколько сотен метров, где огромные кучи самой разной рыбы лежали прямо на земле, вперемешку с какими угодно моллюсками, членистоногими, щупальцелапыми. Тим умел выбирать моллюсков, которых полагалось есть сырыми и купил несколько. Пару лет назад он делал подвесной мост на каком-то острове, где их добывали, и знал все тонкости их употребления (как открывать, чем брызгать) которыми поделился. Получилось чрезвычайно вкусно. Потом смотрели городской общественный сад, разделённый на цветочную, фруктовую и парковую зоны, такой красивый, что Веля диву давалась, сколько труда туда вложено. Также видели огромный храм зверя рода со множеством нищих и калек вокруг, патрули гвардейцев, потягивающих винцо у торговых точек и скалящих зубы со служанками в корсетах, мощёные камнем богатые улицы и ужасные нищие окраины, утопающие в грязи. Тут к ней тоже бросилась толпа детей, как на Гане, только эти были худыми и чумазыми, они хватали за руки и просили еды. Веля раздала половину своих монет, прежде чем Тим смог её увести.

Издали, с холма, они смотрели на огромные военные корабли в отдельном порту. Тим сказал, что таких портов у топорылого величества несколько, его флот – самый большой на Либре.

Отправляясь гулять, они взяли с собой фляги с вином, но вино быстро кончилось, а было очень весело, значит, требовалось ещё больше и вина, и веселья, поэтому Тим покупал местное вино разных видов, у разных торговцев, и к ночи оба основательно набрались.

Может поэтому, когда вернулись на постоялый двор, как-то само собой так получилось, что оказались в комнате у Тима, и лицо у него снова стало таким серьёзным, как тогда, когда она впервые его увидела под фонарём, на носу судна. И огоньки свечей в подсвечнике отражались в его глазах. Тим спросил, не мешает ли ей свет, но ей ничего не мешало, кроме одежды. Было совсем не страшно, только неловко и не совсем понятно, оттого немного глупо. Впрочем, быстро разобрались. Потом ещё пили и ещё дурачились. Во второй раз получилось уже гораздо лучше, а в третий – вообще замечательно. Правда, от «неба в алмазах» она, по рассказам, ожидала большего, но и так было отлично, лучше, чем плавать. В результате утром оба проспали, собирались впопыхах и чуть не опоздали к началу королевского приёма.

Когда прибежали – весь малый покой был битком забит народом. Они очень хорошо сделали, что не опоздали, потому что как только распахнулись двери в тронный зал, оттуда вышел парень, камзолом и задёрганным видом похожий на писца, и громко сказал:

– Авелин Ганская!

Наверное, приём вёлся по алфавиту и никого с именем вроде Абигейл в списке не было. Они с Тимом переглянулись и зашли. Двери за ними захлопнулись.

***

Если бы Веля не спешила, она наверняка оделась бы нарядно, чтобы хоть немного соответствовать огромному, торжественному залу. Но времени едва хватило, чтобы влезть во вчерашнюю юбку с блузой и покрыть голову шляпой, которую она теперь вертела в руках, переживая о том, что её причёска недостаточно хороша. Тим держался на шаг позади. Так сказать, прикрывал тыл.

В центре зала начиналась каменная лестница, у её подножья стоял заваленный пергаментами стол для советника и его помощника. У каждой двери торчало по стражнику. Сверху – каменный трон. На нём в спокойной, расслабленной позе сидел Скер Завоеватель. Король был огромен. Выбритую голову венчала корона в виде широкого обруча, украшенного резьбой и покрытого узорами из эмали зелёного, синего, кроваво-красного цвета. Земля, вода, огонь. Щёки король брил, оставляя короткую круглую бороду. Одет он был в белую рубашку с широким воротом и добротный тёмно-синий камзол, который, неожиданно, выглядел менее нарядно, чем у того же владыки Жоля Староземского и его придворных кавалеров.

– Вы можете подняться ближе, – скрипучим голосом сказал старенький советник, глядя в свои бумаги, и Веля поняла по тону, что не нравится ему. – А вы – останьтесь.

Последнее относилось к Тиму. Впрочем, у того и своего ума хватало держаться в стороне.

Молодой писец во все глаза таращился на Велю, пока та, подбирая юбку, шла вверх по лестнице.

– Довольно, – тем же скрипучим голосом произнёс советник где-то внизу. Веля остановилась, сделала книксен и тогда уже подняла глаза. Скер смотрел на неё странно, по его неподвижному лицу невозможно было понять, о чём он думает. Но вот он перевёл взгляд на Тима, несколько секунд изучал его, затем вздохнул, будто поставил диагноз, и снова уставился на Велю. Она моргнула и попыталась представить, что, к примеру, стоит в кабинете у директора школы. Получилось плохо.

– Здравствуйте, ваше величество, – сказала она, робко улыбаясь.

– Здравствуй, Авелин Ганская, – ответил король и голос у него оказался под стать внешности. – Что привело тебя в Трейнт? Да, твой подарок мне пришёлся по душе. Хорошо вы там на Гане с маслом устроили.

– Как раз по этому вопросу мне бы и хотелось с вами побеседовать.

– Прекрасно, – король кивнул, – а я как раз хотел побеседовать с тобой.

– Я вся – внимание, – быстро сказала Веля.

– Сколько дикого масла в день вы добываете?

– Около пяти вёдер.

– А в смену течения?

Веля замолкла, лихорадочно считая, она никак не могла запомнить сколько в течении суток, потому что течения были разные по длительности и требовалось время, чтоб посчитать.

– От тридцати до пятидесяти вёдер, – ответил снизу Тим.

Король прищурился на него. И если Веля интуитивно поняла, что не нравится королевскому советнику, то королю ощутимо не нравился Тим. Несколько секунд Скер молчал, затем изрёк:

– Забавный.

И перевёл тяжёлый взгляд на Велю.

– До пятидесяти вёдер, – быстро повторила она и сжала кулаки, чтобы Тим молчал там внизу и не ляпнул какой-нибудь остроумной гадости.

– Сколько осветлённого масла производится из дикого? – продолжал король.

– Чуть меньше половины. И столько же выходит мазута, им колёса можно мазать и ещё по-всякому…

– Я заберу всё дикое масло, – сказал король.

– Всё? – переспросила Веля.

– Всё, что вы добудете за два течения. Три течения. Четыре. Мне надо много. Смекни, сколько хочешь. Малец, позови казначея.

Юноша, помощник советника, галопом бросился в одну из боковых дверей. Веля растерянно оглянулась на Тима, тот сердито блестел глазами.

Вскоре вернулся юноша в компании жующего на ходу и вытирающего рот человека средних лет. Довольно быстро был состряпан договор, сразу и подписали.

– Жду твоё судно в конце течения, – сказал король. – Надолго в Трейнте?

– Да вот, сейчас назад и отправимся, ужасно много дел, – с виноватой улыбкой сказала Веля. – Там жизнь без меня останавливается.

– Жаль, любопытно узнать побольше о этом вашем масле.

Тон у него был скучающе-равнодушным. То ли обычная манера короля говорить, то ли он уже потерял интерес к беседе. Скер глянул на стол советника и подал знак. Юноша-помощник тут же бросился к двери:

– Следующий, готовьтесь зайти!

Веля сделала книксен и уже почти спустилась с лестницы, когда решила обернуться. Она чуть не упала, чудом удержавшись на ногах.

Король, задумчиво прищурившись, глядел ей вслед. Он больше не был один. Рядом с троном стоял призрак. Эти круглые яблочки щёк, хитрые глазки и рыжую бороду Веля ни за что не забыла бы и ни с чем бы не перепутала. Только одет продавец щенков теперь был в какое-то подобие хитона, а на голове у него поблёскивало украшение. И самое ужасное – и король, и его советник с помощником совершенно спокойно на него реагировали. Король, разве что, приподнял бровь, впрочем, без особого удивления. Призрак гадко улыбнулся Веле с Тимом и левой рукой, чтоб король не видел, показал ножницы указательным и средним пальцами – чик-чик!

***

Куда всё веселье подевалось? Веля пыталась связать порезанные нити восприятия, а они выскальзывали из рук, вернее, из понимания. Кто этот человек?! У кого можно спросить?! Как обо всём разузнать так, чтобы не подвергнуть опасности Пола? И какого хрена он жив, если Веля своими глазами видела его неестественно вывернутую шею и открытые стеклянные глаза?! Это из-за него она оказалась в этой чёртовой дыре и непонятно что здесь делает. А если Пол плохо спрятался и ему грозит опасность?

– Ты хоть поняла, что произошло? – настаивал Тим, дёргая её за рукав.

– М-м-м? – вяло откликнулась Веля.

– Топорылый скупает сырую нефть не просто так. Он, видимо, придумал, как её в войне использовать. Это же воплощённый Царь Психоз.

– Я что-то не заметила, чтобы он нервничал, – задумчиво произнесла Веля.

– Тебе нравится куча мяса? – спросил Тим.

– М-м-м… – ответила Веля, размышляя, кем может быть рыжебородый.

– Бритоголовый псих с топором и шеей, толщиной с голову? Эй, я к тебе обращаюсь!

Тим опрокинул её на спину и уселся сверху, на живот. Он улыбался. Тогда Веля тоже улыбнулась и притянула его к себе. У него были такие мягкие губы, и он так чудесно целовался, а потом взял и прикусил ей губу. Зачем, спрашивается? Впрочем, она ощутила острую волну похоти.

Они вернулись на Гану до темноты. Как раз, чтоб встречающий на пристани Дебасик мог восхититься оперативностью поездки, решающим их проблемы договором, прокушенной губой и шеей в засосах.

Той же ночью инженер пропал, будто сквозь землю провалился, а вместе с ним пропала новая парусная лодка доктора. Зато всё жалованье осталось в казне. Так иногда случается, что поделать.