Текст книги "Тень последней луны (СИ)"

Автор книги: Мари Пяткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Скер не удивился – ему доводилось слыхать такие истории, хоть он и думал, что они вымышлены. Впрочем, в то, что дьяволы вымерли, он тоже до сегодняшнего дня верил. Но тут дочь снова ухитрилась удивить. Сделала несколько шагов и закрыла зверя собой. Стала, расставив ноги, у него на пути и прерывающимся голосом заявила:

– Хочешь убить его – сначала убей меня!

– Что я, зв… – с досадой начал король и запнулся. – Я пока с ума не сошёл.

Дочь ещё что-то говорила, мешала ему руками, но он оттёр её в сторону и подошёл к последнему зверю. Двумя пальцами взял его за подбородок и приподнял, рассматривая симпатичное, в принципе, лицо, с прямым носом и широкими бровями. И снова поразился разительному контрасту между человеческим и животным обликом, как у лиса. Подумал, что он таким и останется, этот зверь, даже когда внуки короля умрут и правнуки, если девчонка сама его не убьёт, как он убил своего.

Зверь словно без сознания был, лишь глаза под веками шевелились, как у спящего, который смотрит быстрый сон.

– Живи, – сказал Скер, отпуская эту голову. – Заслужил.

Только тогда дочь прекратила лопотать и дёргаться.

– Хотел сказать, – медленно произнёс он, поворачиваясь к ней, – твой зверь убедителен. Он доказал, что я ошибался. Он полезен. Пусть живёт.

Он отвесил лёгкий щелбан в макушку шлема – бдыщ, и подошёл к перилам.

Люди понемногу приходили в себя. Многие вернулись на пристань и пошли к краю пузыря, рассматривать удивительных, невиданных доселе рыб, но и на площади под дворцом до сих пор толпились. Тонкоголосый звонкий мужичонка кричал в толпе неразборчиво. Сперва король подумал – у кого-то припадок, а затем разобрал:

– Вот он! Вон стоит кровопийца, во всём виноватый!

Толпа зароптала, а крикун продолжал:

– Он убил всех священных зверей, волна пришла из-за него! Моего староземья больше нет – из-за него! Моего дома – нет!

– Мои родные погибли! – закричал другой.

Ропот и гомон внизу усилились. Король угрюмо смотрел вниз, пока не раздался новый крик:

– Убийца!

И тут же был подхвачен хором голосов:

– Смерть убийце зверей! Виселица – вешателю!!!

Только сегодня утром он показывал им дочь под восхищённый свист и рукоплескания, вся эта вопящая толпа целый день слушала сладкую музыку и поглощала сладкие вина за его счёт, а теперь им хватило одного крикуна, чтобы обратиться против своего владыки.

– Авелин на престол! – раздался новый, теперь женский, зычный и уверенный крик. – Её зверь всех спас! Смерть тирану!

И всё потонуло в многоголосом вое, свисте, криках толпы.

Король с ухмылкой повернулся к настороженной, натянутой как струна дочери, с её сновидящим зверем и потянулся за секирой.

– Я, быть может, и безумец, но не дурак, – сказал он, стараясь, чтоб она расслышала. – Я знал, что это произойдёт, едва понял, что люди выжили. Пусть так меня берут.

Рукоять секиры удобно легла в ладонь. Но дочь мотнула головой в бок, совсем как он, и улыбнулась. Королю подумалось, что девушка в пышном, как пирожное, белом с розовым платье не должна так улыбаться, даже если её босые ноги в грязи.

– Взять его! – спокойно произнесла она.

И что-то ужалило его в шею, как раз между бородой и верхом кожаного доспеха. Король ударил рукой, прогоняя кусачую тварь, и выдернул тонкую иглу дротика.

Он сделал целых пять шагов в её со зверем сторону, пока каменные плиты террасы не приблизились и чёрное одеяло не укрыло его с головой.

Глава 22. Слава зверю рода

Она обнаружила, что до крови изгрызла ноготь на указательном пальце и с досадой спрятала за спину руки. Толпа продолжала бесноваться, требуя смерти отца. Сам отец неподвижно лежал лицом вниз, с выпавшей из руки секирой, и неизвестно, зачем он её брал: то ли просто пройти мимо Вели на улицу, чтобы отбиваться, пока его разрывают на куски, то ли порубить её в капусту. От него можно было ожидать и того, и этого. Сам Пол, или Тим, она даже не представляла, как его зовут на самом деле и есть ли у него имя, продолжал неподвижно сидеть в шлеме Первозверя, как никогда серьёзный. Он был занят важным делом – спасал Трейнт и, скорее всего, трогать его не стоило.

Лысая девчонка в уборе из бусиков уже спрятала трубку, из которой вырубила отца, и теперь топталась вместе с остальной свитой Мадоры, так удачно встреченной Велей перед самым входом во дворец и благоразумно спрятанной среди цветочных кадок террасы. Все смотрели на Велю, кажется, ожидали распоряжений. А что она могла приказать?!

На террасу выглянул, а затем и вышел из отцовских покоев его старый советник, довольно потрёпанный, будто в давке побывал, и непривычно торопливый. По-новому почтительно поклонился Веле и коротко кивнул амазонкам.

– Если вы не обратитесь к людям сейчас, – сказал он, – вскоре они явятся сюда, самосудом казнят его величество и разграбят дворец. Вы этого хотите?

– Что им говорить? – в ужасе спросила Веля.

– Что угодно, чтоб они успокоились! – снова кланяясь, произнёс старик.

Он обращался к ней, как ранее к отцу. Как никогда близкая к панике Веля сжала руками голову.

– Гадство! – сказала она, широко улыбаясь и глядя на советника с Мадорой по очереди. – Долбучий, сука, апокалипсис! Какого долбаного хрена я вообще здесь делаю?! Долбала я такие именины!

Она снова, кажется, заговорила на другом языке, потому что четыре пары глаз уставились с недоумением, но тон и общую экспрессию, кажется, уловили. Молодые амазонки автоматически понурились, советник отступил на шаг, а Мадорын обмылок принял осмысленное выражение. Радиаторная решётка распахнулась.

– Они на дверях постоят, – сказала амазонка, – По сестрице на двери.

Она коротко кивнула своим девушкам, те переглянулись и разошлись в разные стороны. Король что-то простонал во сне, Веля, Мадора и советник посмотрели на него. Ещё не хватало, чтоб отец очнулся.

– Сколько действует снотворное? – спросила Веля.

– Обычно долго, – задумчиво разглядывая короля, сказала Мадора.

– А в пропорциях папы? – уточнила Веля.

– Не замеряли…

– Виселицу вешальнику! – орали снизу. – Казнить убийцу зверей!

– В каземат вам его никак не перенести через площадь, – осторожно сказал советник. – Разве что вы желаете… гм, принять корону таким образом…

– Ополоумел, козлодёрина?! – зло и весело спросила из наследницы трона выросшая в детдоме девочка. – Все подошли сюда, берём короля, тащим ко мне. Мадора, захвати секиру. Советник, останьтесь с Тимом, с Полом, в общем, с вот этим вот. Следите, чтоб его никто не трогал, а то все потонем. Ну, девчули, взяли!

Веля догадывалась, что король окажется тяжёлым, но не думала, что он будет настолько громоздким и неудобным. Она разумно полагала, что они вчетвером не кисейные барышни и справятся. Отдуваясь и пыхтя, как женская сборная по пауэрлифтингу, за руки и за ноги женщины потащили короля в её покои. Отец постоянно вываливался из рук то у одной, то у другой, и будто специально бился разными частями о все углы и двери, которые им встречались.

– Броню надо бы снять, – просипел внедорожник.

– Времени нет, – задушено выдохнула красная от натуги Веля.

Отцовская голова гулко стукнулась о дверной косяк, он что-то забормотал во сне и одна из девиц испуганно выронила левую ногу. Весь король тут же рухнул на пол.

– Какого чёрта! – злобно зашипела Веля, – Берём на счёт три. Раз, два…

Наконец, они ввалились в переднюю комнату и положили отца на ковёр. Сюда почти не доносилось криков толпы, только слабый гул сквозь закрытые двери. Когда они кое-как отдышались, стало слышно, что тишина комнаты дышит тоже. Веля оглянулась – кажется, никого. В углу, на манекене, висело последнее платье, самое нарядное, для вечернего застолья и танцев – тёмно-синее кружево поверх шёлкового чехла цвета блёклого золота, с широким вырезом лодочкой, красивое до неприличия. Длинная юбка мелко дрожала.

С коротким своим мечом в руках Мадора деловито подошла к манекену, залезла под юбку и за волосы выволокла оттуда одну из приставленных для шпионажа угрюмых баб. Баба рухнула на колени, как рабыня и, хватая Велю за руки, заголосила:

– Умоляю, ваше высочество, сжальтесь над верной слугой! Верой и правдой служить вам буду до последнего вздоха!!!

На неё со всех сторон зашикали и верная слуга перепугано умолкла. Веля не сразу поняла, почему она кричит, только потом вспомнила, как пугала их отрубленными головами и устыдилась, что женщина боится её больше, чем апокалипсиса за окном.

– Да служи, кто тебе не даёт, не кричи только, – негромко сказала она. – Помоги переодеться в последнее платье, дай расчёску и найди какую-то обувь, все ноги исцарапала.

Служанка бросилась к шкафам, пока амазонки оглядывались. Мадора изучала портрет королевской четы, а девушки с детским любопытством рассматривали убранство. Одна кончиком пальца трогала платье так осторожно, будто оно было живое и могло укусить. Веле подумалось, женщина – всегда женщина, что с неё взять.

– Надо быстро придумать, куда девать отца, если наш дворец разнесут по камушкам, пока он не очнулся и не передушил нас как лис курей, потому что папа у меня совсем псих, – произнесла Веля. – Где его можно изолировать? Может, просто вынести в катакомбы? Но как мы его понесём по узкому ходу? Может, на чердак его оттащим?

– Так башня есть, – с готовностью сказала служанка из-за спины, распуская корсет испорченного платья.

– Что за башня? – Веля нахмурилась.

– Его величество для вас подготовил, – на ухо шепнула служанка. – Из склада переделали. Чтоб не в каземат вас. С решётками. Сам проверял, сказал – крепкие. Тогда меня из каземата и перевели.

Веля ощутила болезненный укол самолюбия и сердито посмотрела на неподвижного отца, навертевшего всей этой беспросветной дряни. Тот равнодушно вздохнул во сне.

– Отлично, – сказала она. – Не строй другому башню, сам в неё попадёшь…

– Как ваша милость мудро выразиться изволили, – поддакнула служанка.

– Перестань, не люблю. Лучше намочи полотенце, я вся в пыли.

Мадора исподлобья смотрела, как Веля торопливо одевается. О чём она думает, по бамперу было непонятно, зато обе девицы даже рты открыли, будто птенчики. Крупные, тренированные, бритые наголо, а вот надо же – при виде тряпок впали в транс, как змея от флейты.

В далёком, оставшемся в прошлой жизни швейном общежитии, у Вели была совсем молодая соседка с людоедским лицом и гренадёрским ростом, которая, играючи, брала Велю на руки и несла, куда сама Веля идти не желала, но куда соседке непременно хотелось её отнести, к примеру – на лоджию, где потом приходилось стоять в клубах табачного дыма и слушать разухабистые истории. На лбу соседки красовался полученный в пьяной драке шрам от удара арматурой, а жизнерадостности хватало на целый детский сад. Без косметики она на улицу не выходила и весь свой доход тратила на покупку нарядов – потому что девочка. Каждой боевой самке гиппопотама непременно хочется быть феечкой, даже если она в этом никогда не признается.

– Что будет дальше? – спросила Мадора, наконец.

– В каком смысле?

– Теперь. Что теперь будет?

Веля нахмурилась. Если бы она знала…

– Теперь будем торопиться, пока отец в себя не пришёл.

Радиаторная решётка раздвинулась в скупой улыбке.

– Ты осталась без охранника, – не трогаясь с места, произнесла Мадора. – Мы были на ристалище. Думали участвовать.

Веля нахмурилась. Несчастный Шепан остался там, на пристани, об этом тоже придётся позаботиться. Потом. Когда она немного разгребётся тут. Ведь Шепан больше никуда не спешил.

– Ты хочешь меня охранять? – спросила Веля.

Амазонка пожевала губами.

– Мадоре некуда податься, – мрачно сказала она. – Нашего острова больше нет. Где-то в городе ещё четыре сестрицы. Нас прибыло семь, я старшая. Молодняк хотел лошадь выиграть и меч.

– Считай, вы наняты. Как моя личная стража. Условия обсудим позже, да?

Амазонка удовлетворённо кивнула бампером и подозвала девиц. Втроём они, переворачивая отца, как бревно, сняли с него доспехи.

– Раз, два, взяли! – скомандовала Веля. – Только попробуйте уронить…

Четыре женщины снова подхватили короля за руки, за ноги и с натугой поволокли в двери. Веля больше не участвовала, а шла рядом, придерживая подол и открывая двери.

В просторном холле было пусто, слуги и охрана разбежались от страха перед Луной и агрессией толпы. А, возможно, и сами сейчас в этой толпе вопили, заразившись разом вспыхнувшей ненавистью к своему суровому владыке.

Нужно было спешить, и Веля подгоняла потеющих женщин.

Они почти добрались до башни. Как раз разворачивались, чтоб втащить бесчувственное тело в проход, споря вслух, не лучше ли взять его величество по-другому, например, развернуть вертикально и под руки, когда из бокового коридора на них выскочил взъерошенный отцовский полезный человек, с кровавой ссадиной на лбу, в разорванном камзоле без одного рукава и с обнажённым мечом. Сгорбленные под тяжестью тела женщины замерли на месте, впрочем, отца не уронили. Полезный человек тоже встал как вкопанный, во все глаза глядя на странную картину.

– Высочество, у нас проблемы? – спросила Мадора.

– Не знаю, – не сводя взгляда со шпиона, Веля покачала головой. – Как вы считаете, милейший, у нас проблемы?

Тот посмотрел на амазонок, на служанку, на бесчувственного короля, и снова на Велю.

– Никаких проблем, ваше высочество, – ответил, вкладывая в ножны меч. – Всегда готов помочь дамам. Позвольте дверцу придержать…

На площади продолжалось бурление, будто кто-то бросил пачку дрожжей в деревенскую уборную.

– Каюсь!!! – с надрывом кричал кудрявый и смуглый мужчина, разрывая на себе дорогие одежды. – Я был с Бесноватым, когда он убивал священных зверей! Я не ведал, что творил! А теперь весь мир в руинах!

Вокруг него собрался плотный кулак хмурых людей.

– Скер Бесноватый нагадил и затаился! Мы должны пойти во дворец и вывести его на суд!!!

– Да! Да!!!

– Пусть святотатец перед лицом последнего зверя ответит за всё!

– Пусть ответит!!!

Он повернулся лицом, и Веля, стоявшая на самом верху лестницы, не выдержала.

– Владыка Теталл! – резко окрикнула она. – Кто вы такой, чтобы говорить от имени последнего зверя?!

Ей больше не надо было прикручивать воображаемый переключатель придуманного холодильника на полную мощность. «Эвелина» стала так легко и свободно держаться на лице, что порой ей казалось, эта маска – лицо и есть. Высокомерно глядя перед собой и придерживая платье, бодрая, будто выспалась и приняла ванну, а не просто сожрала перед выходом пригоршню сухого ресу, она пошла вниз, и люди расступались, чтобы дать дорогу. Позади топали, бряцая новым оружием, все три её охранницы.

Веля подошла к отцовскому товарищу, который мгновенно стал предателем и теперь мутил воду. Его тёмные масляные глазки всегда были ей отвратительны.

– С чего вдруг вы решили каяться? – сурово и презрительно спросила она, благо гомон немного стих и люди вокруг стали прислушиваться. – Вы, наживавшийся на его походах? Сколько добра вы отгребли, не жалея каких-то зверей, и не думали бы о них, не прокатись волна?

Тот выплюнул с презрением и ненавистью:

– Ты – его дочь, точно так же этим добром пользовалась.

– Я владею единственным живым зверем! – повысив голос, непререкаемо сказала она. – Достаточно одного моего слова, чтобы спасший вас купол, – она театрально воздела руки, – рухнул.

Пол никогда её не слушал, не послушал бы и сейчас, если бы Веля обезумела настолько, чтобы попросить убрать защитную сферу. Но требовалось добиться внимания, и она это сделала.

Кровь бешено стучала у неё в висках, ей подумалось, что рес был лишним и эта не та ситуация, в которой требовалось взбодриться, бодрость и так пропитывала тут воздух, вместе с агрессией, страхом и болью. Но люди теперь смотрели на неё и следовало держать лицо. И следовало что-то говорить им. Неподалёку белел свежесрубленный помост с одинокой виселицей, которую отец, вероятно, собирался использовать в качестве последнего развлечения. Она прикоснулась к руке Мадоры:

– Подсади меня.

– Ы, – ответила амазонка и легко, как пушинку, поставила её на помост.

«Странное, должно быть зрелище, – думала Веля, представляя себя со стороны, стоящую в роскошном, невиданном платье у подножья виселицы, – Однако, придётся толкать речь. Своей не придумать, придётся использовать то, что придумали другие…»

Она дёрнула вбок головой.

– Граждане Трейнта и вы, гости, приехавшие в наше королевство! – крикнула Веля, молясь, чтобы голос не сорвался. – Сегодня мы стали свидетелями небывалого гнева стихии! Сегодня мы узнали, как наказывают высшие силы за человеческое своеволие, мы получили урок, и мы его усвоили…

Все слушали.

– Вы недолго знаете меня, – продолжала она, – и как вы меня знаете? Как дочь вашего короля, на имя которого сегодня пала такая тень! Но есть среди вас и те, кто знает меня совсем по-другому. Много течений подряд я трудилась на благо своего собственного острова, за это время из сухого и бесплотного куска суши я сделала процветающий дом для всех его жителей, где последний рыбак и рабочий жил в хорошем жилище, где дети ели досыта, а больных лечил доктор!

– Правда! Так и есть! – крикнули где-то в центре.

– Я не падаю духом, хотя потеряла свой прекрасный остров, который любила всем сердцем. Потому что главное моё богатство, мои люди, остались живы.

– Это наша владычица Авелин! – крикнул откуда-то из шевелящейся разноцветной массы голос Дебасика.

Веля мимоходом отметила, что старик, кажется, пьян, и сосредоточилась на речи.

– Я смогла поднять свой остров, – продолжала она, – смогу поднять и Трейнт. Я дам приют каждому, потерявшему собственный дом. Потому что не только ганцы – мои люди, вы все – мой народ. Вместе мы сможем пережить тяжёлое испытание, посланное стихиями! Эта волна не уничтожила нас! Мы оплачем своих мёртвых, а затем восстановим утраченное.

Она перевела дух, её по-прежнему слушали, людям нужна была надежда.

– Когда я поднимала свой остров, – продолжала она, – я требовала от людей жертв, и не только богам, но и общему делу: трудом, послушанием, отказом от личных желаний. И теперь, когда я призываю мой народ к жертвам, – она развела руками, – я имею на это право, потому что я и сама полностью готова принести в жертву себя.

Прижав руки к груди Веля поклонилась и мучительно покраснела. До сих пор ей не доводилось настолько публично цитировать одного рейхсканцлера.

– Я не прошу ни одного из вас сделать больше того, что буду делать сама. Вся моя жизнь принадлежит народу Трейнта, принадлежит всем вам. Как ваша будущая королева, в это тяжёлое для всех нас время, я вступлю на престол с недрогнувшим сердцем. Обещаю: моя жизнь станет бесконечной войной за ваше будущее, за возрождение Либра! И в этой войне у меня будет лишь один лозунг – вера в мой народ!

Она протянула руки, обнимая площадь, все захлопали и зашумели, переговариваясь.

– А как же кровопийца? Смерть королю! – снова завопили сбоку.

– Судьбу короля будет решать только тот, кто имеет на это право! – сурово отрезала она. – Последний зверь!

Все снова стихли. Внутренне морщась, Веля набрала побольше воздуха в грудь.

– Если вы поможете мне создать такой Трейнт, чтобы наши потомки нами гордились! Чтобы это время и эти люди были воспеты в легендах! Если мы сквозь трудности пойдём вперёд и не будем сдаваться, тогда наша воля, – она сжала обе руки в кулаки и потрясла ими, – создаст новое лицо нашего мира, вместо прежнего, смытого гневом стихий. Прекрасное лицо! С нами зверь!

– Да здравствует королева Авелин!

– Слава зверю рода!

– С его помощью мы сможем всё! Вы – сможете всё! Моя вера в вас непоколебима! – крикнула она и, наконец, зашлась в приступе кашля, потонувшем в шквале аплодисментов.

Ей помогли слезть с помоста, люди подходили, трогали её платье, целовали руки, всем хотелось прикоснуться к хозяйке последнего зверя, Мадора и её девицы едва сдерживали наплыв подданных, чтобы не случилось давки и Велю не помяли.

На помост тем временем, кряхтя, вылез отцовский советник, очевидно, самовольно покинувший пост:

– Люди добрые! – крикнул он своим резким голосом, – У заднего входа во дворец сейчас будет раздаваться пища всем нуждающимся! Все гости… все новые жители Трейнта будут размещены в ближайшее время, кто нуждается в жилье – записывайтесь у писца!

Он ткнул пальцем в сторону неизвестно где выловленного Фрада, ещё более худого и задёрганного, чем обычно. Тот ошеломлённо стоял, будто в спасательный круг вцепившись в толстый фолиант, но вдруг надулся и закричал тонким голосом:

– Подходите в порядке очереди!

Это была ошибка, вокруг него немедленно образовалась толпа и поднялся гвалт.

Рассерженная Веля подошла к помосту.

– Какого дьявола? – нервно спросила она у старика, – Вы оставили зверя?!

– Он меня прогнал, – пожал плечами тот, – помогать вашему высочеству.

– Пол проснулся?!

– Так на террасе и сидит, но сердится и всех отослал…

Она посмотрела вверх – сфера была на месте, огромный скат парил у неё над головой, его плоское тело волнообразно колыхалось. Над ним мелькнула стайка ярких рыбок, следом проплыла – чёрная, как месть, огромная, как долг, неторопливая, как помощь – кистепёрая. «И рыбы теперь не половить, – не к месту подумала она, – какая часть дохода у людей пропала…»

Она подобрала юбку и поспешно отправилась назад,

во дворец.