Текст книги "Тяга к странствиям (ЛП)"

Автор книги: Мари Кирхофф

Соавторы: Стив Винтер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

– Мне необходимо время, чтобы подготовиться! Ладонна не дура!

– Но, конечно, она не может равняться с богом, – слушая слова, которые он произносит, маг внутренне задыхался от собственной дерзости. Не слишком ли он перегнул палку, испытывая тщеславие Хиддукеля, когда был так близок к получению того, что хотел?

– Поосторожнее, смертный, – жестким тоном предупредила монета. – Я не так легко впадаю в ярость, но ты провоцировал меня слишком долго и упорно. Это не я в долгу у тебя, а ты у меня. Пока этот паритет сохраняется, все, что я дал тебе, может быть мною же и отобрано, включая твою жизнь. Подумай об этом до того, как соберешься еще раз засомневаться в моей силе.

Балькомб действительно никогда не испытывал силу Хиддукеля на Кринне, но то, что он видел в прошлом, было внушительным. Он знал, что Хиддукель вполне может воплотить свои угрозы в жизнь, если не самостоятельно, то через других последователей. Немногие люди открыто поклонялись хитрому богу торговли, но у Балькомба были серьезные основания предполагать, что многие, так же как и он, служили ему тайно. Не раз в прошлом Хиддукель требовал, чтобы Балькомб доставил ему душу определенного человека. Хиддукель никогда не говорил об этом, но Балькомб не сомневался, что эти жертвы были последователями Хиддукеля, которые его предали или вызвали у бога неудовольствие. Мысль, что такие убийцы, как он, могли бы скрываться в его собственной тени, отрезвила Балькомба. Тем более, что смерть означала, что его душа станет утехой злому богу.

– Прошу прощения, Хиддукель. Мысли о моей окончательной мести, которая так близка, сделали мои речи безрассудными. Ты знаешь, что все эти десять лет я честно служил тебе. Я прошу только то, что ты сам пообещал мне. И подумай еще об одном – тебе не помешало бы иметь преданного слугу в таком высоком положении, как член Конклава Магов. Мы оба могли бы получить выгоду от этого.

Балькомб знал, что лучший способ оградить себя от гнева Хиддукеля – обратить внимание бога на что-то другое. Как обычно, лучшей приманкой оказывались две вещи, которые бог жаждал после душ: выгода и власть.

– На самом деле, – изрекло веселое лицо с монеты. – Я много думал о тебе все эти годы. Ты – очень перспективное вложение.

Но затем монета снова перевернулась, показывая строгое лицо. Балькомб знал по опыту, что это означало трудные переговоры по контракту. Строгое лицо управляло более серьезными сделками, чем веселое лицо. Но также это означало, что сделка будет заключена на значительно более высоких долях.

– Однако, не обманывай сам себя, – прорычало лицо. – Существуют и другие, кто жаждет должности Ладонны. Некоторые из них могут заслуживать ее больше, чем ты. Кое-кто более предан, кое-кто более почтителен. Почему я должен одобрить именно твою кандидатуру?

Как всегда, когда он говорил с Хиддукелем, разум Балькомба напрягался в сосредоточении.

– Другие могут жаждать должности, но мне необходима месть. Мы оба знаем, что однажды пообещав, ты должен выполнять свои обязательства. Я долго терпел, Хиддукель, но я жду уже слишком долго. И теперь я принес тебе душу, какую ты не видел уже очень долгое время.

Монета прервала Балькомба прежде, чем он смог договорить.

– Что ты знаешь о времени, человек? Я прожил такое количество времени, что ты не в состоянии себе это вообразить. Меня изгнали из твоего мира, отобрали души, которые я жажду в течении такого долгого времени, что не хватит лет, чтобы измерить его. Что такое твое ожидание, по сравнению с моим? Эти патетические просьбы не производят на меня впечатления.

– Но твое время не имеет никакого отношения ко мне, – ответил Балькомб. – В отличие от тебя, я старею. Мое время в этом мире ограничено. Чем дольше ты будешь медлить с реализацией моей просьбы, тем меньше времени я смогу прослужить тебе в высоком положении. Подумай о душах, которые я мог бы послать тебе, если буду сидеть в составе Конклава. Удовольствие от них не сможет сравниться ни с чем, что ты когда-либо испытывал. И мы могли бы начать прямо с Ладонны. Мы оба получили бы то, что хотим больше всего.

Годы опыта научили Балькомба играть на жадности Хиддукеля наиболее эффективным способом. Если бы его слова не убедили бы бога, он нашел бы другие. Балькомб не сжигал позади себя всех мостов, но он не мог придумать более убедительного аргумента против бога, который промышляет ловлей душ.

Монета, щелкнув, перевернулась на веселую сторону. Балькомб безуспешно попытался поймать ее и вынудить строгое лицо остаться, но он был слишком медленным. Теперь он понял, что веселое лицо, несклонное заключать такие серьезные договоры, прервет переговоры.

– Принеси душу в назначенное место, где я смогу изучить ее более близко, – с улыбкой сказала монета. – Тогда мы рассмотрим эту проблему более подробно.

Затем рот закрылся и металл в руке Балькомба снова стал гротескной монетой.

Не уверенный в том, расстраиваться или ликовать, Балькомб зажал монету в руке. Бог не дал ему никаких новых обещаний или гарантий. В то же самое время его просьба не была полностью отвергнута и только это одно было хорошим знаком. Пока Хиддукель желал подумать над перспективами, была причина надеяться на хороший исход.

Потянувшись своим мускулистым телом, Балькомб вернул монету в потайной кармашек, затем осторожно поместил драгоценный камень души обратно в тайник.

Теперь, сказал он себе, надо подготовить алтарь к церемонии, которая доставит душу сквайра Хиддукелю. Балькомб знал, что церемония должна пройти безупречно, потому что вряд ли когда-либо такая привлекательная душа еще раз попадется ему в руки. Однако, с этим были трудности, так как алтарь не находился в замке. Не желая рисковать случайным обнаружением алтаря, маг не мог его разместить непосредственно в городе. Если бы его нелицеприятные занятия или даже его поклонение Хиддукелю были бы раскрыты или рассказаны лорду Карстону, то карьера и, вероятно, его жизнь, подойдут к концу. По этой причине алтарь был хорошо спрятан в нескольких километрах от города в труднопроходимой местности гор Восточной Стены.

Путешествие туда пешком отняло бы у Балькомба по крайней мере день, а может быть и больше, тяжелого перехода. Но он мог бы быть там чуть больше чем через час, воспользовавшись заклинанием полета.

Тем не менее, это была трудная и опасная поездка. Более высокие области гор были населены враждебными существами. Церемония самого переноса отнимала много времени, что означало, что магу понадобится хорошее оправдание своему отсутствию при дворе, чтобы избежать подозрений. Верный своему соламнийскому воспитанию, Карстон не доверял магии и ее носителям. Он держал при дворе мага только потому, что у человека в его властном положении это было необходимо и потому, что Балькомб много раз доказывал свою нужность. Но ничего из вышеперечисленного не давало повода думать, что Карстон полностью доверял своему магу.

Балькомб обернулся и изучил диаграмму лунных циклов на стене. Три криннские луны – Лунитари, Солинари и Нуитари – управляли силой магии в мире в соответствии с фазами. Будучи богом зла, Хиддукель был более всего силен, когда Нуитари, черная луна, была в полной фазе. То же самое относилось и к последователям Хиддукеля. Единственным временем, когда Балькомб мог передать души Хиддукелю, было время полной Нуитари, то есть каждые семь дней из двадцати восьми.

Балькомб знал, что завтрашняя ночь будет первой ночью полнолуния Нуитари. Через день Нуитари и Лунитари соединятся на одну ночь. В течении этого времени сила каждого мага на Ансалоне увеличится, особенно сила черных и красных магов. Балькомб напрягся, вспомнив неудачное Испытание, которое не допустило его в Ложу Красных Мантий и подтолкнуло его служить Хиддукелю. Так как он служил злому богу, он получал силу от Нуитари, как и любой маг в черной мантии.

Все еще размышляя о своем приближающемся путешествии к алтарю, Балькомб рассеянно наблюдал за маленьким пушистым грызуном, бегущим по его рабочему столу. Замок был полон мышей и крыс и Балькомб подружился со многими из них за эти годы, также легко используя их в своих экспериментах. Им нравилось грызть упавшие на пол частицы компонентов и пить мутные жидкости из его ступок.

Балькомб был уверен, что никогда прежде не видел такую особенную мышь в своей лаборатории. Он обязательно запомнил бы такое небольшое ясноглазое маленькое существо. Он смотрел, как мышь бежала среди инструментов и чаш, обнюхивая крошки тонкими усиками.

Внезапно его внимание было привлечено каким-то движением в конце стола. Пушистая коричневая мышь прыгнула вперед, изо всех сил вытягивая челюсть, чтобы схватить браслет своими маленькими острыми зубками.

– Что за… – Начал Балькомб, одновременно рассерженный и озадаченный. Он потянулся, чтобы схватить смелую мышь, в то время, как она изо всех сил пыталась подтянуть тяжелый браслет к краю стола.

Именно тогда вторая мышь, меньшая, но проворная, выпрыгнула из-за синей чаши и сомкнула острые зубы на руке Балькомба. Вскрикнув от боли и ярости, маг сбросил мышь с пальца на пол, где она бессознательно затрепыхалась.

Тем временем мышь на столе все еще пыталась подтянуть браслет к краю, но ей это не удавалось. Увидев разъяренного Балькомба и его руку, протянутую к себе, грызун бросил последний отчаянный взгляд на браслет и бросился со стола.

Но мышь так и не приземлилась на пол. Посреди полета она изменилась перед пораженными глазами Балькомба на колибри и вылетела наружу через узкое оконце. Балькомб почувствовал, как у него в животе похолодело.

Это были не мыши.

В бешенстве маг поискал на полу вторую мышь.

– Кто ты? Что тебе нужно?

Наконец он увидел мышь, пролезшую под дверным проемом Балькомба и пропавшую в замке, исчезнув с поля зрения мага. Он не мог даже надеяться поймать перепуганную мышь.

Если это были не гном с Полуэльфом, сбежавшие, приняв форму мыши, то еще какие-то два существа знали, что браслет у него. И этими двумя могут быть женщина и кендер, избежавшие сети! Гном и Полуэльф благополучно сидели в замковой тюрьме. Балькомб предположил, что его теневой монстр сделал свое дело с другими двумя. Могли бы они быть достаточно могущественными или удачливыми, чтобы избежать теневого монстра?

Хуже всего то, что они несомненно слышали его беседу с Хиддукелем. Хотя они не имели представления, где находится алтарь, существа, обладающие силой полиморфа, обязательно обнаружат его местоположение. Чтобы обеспечить свою безопасность, он должен немедленно добраться до алтаря, сделать передачу души и занять место Ладонны в Конклаве. Таким образом он поднимет себя выше влияния любого провинциального мага в Танталлоне или за его пределами.

Балькомб торопливо, как только возможно, готовился к отъезду, но два вопроса жгли его разум как негасимое пламя.

Кто эти женщина и кендер и как много они знают?

ЧАСТЬ 3

ГЛАВА 14. ПРЕСЛЕДОВАНИЕ

Снова превратившись в воробья, Селана спряталась, наблюдая за Балькомбом, прыгнувшим с парапета окна своей комнаты. Браслет был ясно виден на его запястье. Очевидно воспользовавшись заклинанием полета, он взлетел над кронами деревьев к северу от городка, растворяясь в утренних серых облаках.

Казалось, он направляется глубоко в горы, вдоль берега большого горного ручья, который отделял замок и город Танталлон. Селана подождала две минуты, затем полетела за ним, надеясь сохранять достаточную дистанцию для того, чтобы быть вне любых заклинаний обнаружения, которые маг мог бы бросить.

Так близко! Она держала браслет в зубах! Ее сердце заболело при этом воспоминании. Морская эльфийка ощутила приступ чувства вины за то, что оставляет Флинта и Таниса в тюрьме. Заботливый гном ей казался самым добрым существом из всех, кого она встретила на земле, несмотря на его частую раздражительность. Она подозревала, что большая часть этой раздражительности была ненастоящей, а взрывы бешенства были вызваны искренним желанием покрыть причиненный ущерб и вернуть ей браслет. Ей было жаль бросать его судьбе.

Полуэльф же был существом другого сорта… Она никогда прежде не встречала таких, как он. Огонь и лед. Неистовый. Нетерпеливый. Интригующий… Великое пламя его души горело в его суженных глазах. Он был молодым человеком, которого бросало в крайности между хорошими и плохими порывами. По причинам, которые она не могла понять, ей казалось, что она пробуждает в нем как раз худшую сторону характера и это печалило ее.

Она знала, что ее настоящим долгом была ответственность перед братом и королевством и если бы она немедленно не последовала за Балькомбом, прежде чем действие зелья окончилось, злой маг исчез бы и то, за что все они боролись, было бы потеряно навсегда.

Если кендеру будет сопутствовать удача, ему удастся спасти своих друзей. В любом случае он казался типом, который приземляется на обе ноги независимо от обстоятельств. Кендер был находчив и неустрашим, хотя в последнем имелась доля… безответственности, хотя она и не считала это определение слишком удачным. Его легко можно было отвлечь от цели. Однако, она надеялась, что он сможет помочь своим друзьям и чувствовала, что сама могла бы сделать для них немного больше, чем просто надеяться.

Надежда была сейчас основой ее стратегии. Она могла только надеяться, что действие ее зелья продлится достаточно долго, чтобы она смогла проследить за Балькомбом. Она могла только надеяться, что когда действие зелья начнет прекращаться, она почувствует это и успеет приземлиться на землю и не разбиться. Она могла только надеяться, что Балькомб не знает, что за ним следят. И, в конце концов, она могла только надеяться, что когда она найдет Балькомба в его логове, она сможет забрать браслет и спастись.

Продолжая полет, они следовали все еще над той же самой долиной. И не слишком отдалялись от главного русла ручья, который пробегал по Танталлону.

Если я по какой-либо причине потеряю его, я продолжу поиски по этому ручью, решила Селана. Кажется, он что-то вроде ориентира для Балькомба и, по крайней мере, я не потеряюсь сама.

Она могла видеть, что горы вокруг становились все выше и выше. Селана никогда прежде не видела таких гор. В ее родном королевстве любой легко мог плавать над подводными горами, но они в основном были необитаемы и их вершины с хребтами были гладкими от неустанного движения воды. Здесь же горы были круты, иззубрены и кишели жизнью. Однако, именно горы больше всего увиденного со дня выхода из моря напомнили ей о доме.

Замок Танталлон был примерно в тридцати минутах полета позади нее, когда Селана почувствовала себя странно потяжелевшей, а острота ее зрения притупилась. Зелье! Она мгновенно поняла, что его действие заканчивается. Неспособная остановить вызванное страхом биение пульса в ушах, морская эльфийка быстро опустила голову, развернула крылья и стала быстро снижаться прямо на мшистую землю.

Ей это почти удалось.

Пролетев мимо верхних ветвей елей и распускающихся осин, над травянистой речной долиной около берегов ручья воробей превратился в охваченную паникой морскую эльфийку. Она летела с высоты почти трех метров, с трепещущим позади нее плащом цвета индиго и врезалась в большие колючие заросли.

С криками боли Селана поднялась из кустарника, но ее одежда зацепилась за острые колючки. Со слезами, текущими из глаз, почти что впав в истерику, она отчаянно тянула свою одежду, которая и так была уже вся в лохмотьях после столкновения с сатирами и бегства от теневого монстра через Танталлон. Ей удалось вырвать одежду, только разорвав ее до такой степени, что она уже не могла быть использована. Молотя и дергая раскромсанную ткань, она вскричала от расстройства и истощения, вызванного дорогой почти без сна и еды. Она оторвала маленький обрывок плаща, который остался вокруг ее шеи и со злостью бросила его в кустарник, стараясь притушить свой гнев.

Ее серебристо-бледные волосы запутались и висели безвольными прядями вокруг ее потного, грязного, поцарапанного лица. Одетая теперь только в тонкую тунику серовато-коричневого цвета, едва достающую до коленей, принцесса эльфов Даргонести упала на колени и зарыдала.

– Что мне делать теперь? – завопила она в небо. Балькомб уже давно скрылся с поля зрения и у нее было только одно ненадежное предположение куда он направился: в убежище вверх по течению, хотя оно могло находиться в нескольких километрах отсюда. Свернувшись в клубок, она обхватила голову поцарапанными руками. Селана кричала, пока у нее не закончились слезы и пока ее не охватило жутковатое спокойствие.

У нее не было припасов, приюта или магических заклинаний, которыми она могла бы воспользоваться. Утомленная до крайности, она должна была бы поспать, чтобы восстановить магические силы. Если она все еще надеется догнать Балькомба прежде чем будет слишком поздно и забрать браслет или спасти Ростревора, то она должна будет идти пешком. Она с трудом могла себе это представить. Раздосадованная, Селана схватила горсть гальки и швырнула ее в ручей в огромном расстройстве.

Молодая эльфийка почувствовала себя потерянной, далекой от своего народа, дальше всего, что было ей знакомо в глубинах моря.

Селана слизнула соленую слезинку на губах и с сожалением улыбнулась, вспомнив деньки, потраченные на забавы и шалости в море с семьей, особенно со своим старшим братом. Семунель любил дразнить ее. Как только она приближалась к нему во время игры в догонялки, он обычно превращался в дельфина, естественную форму всех Даргонести, но используемую ими обычно во время бегства от хищников. Он всегда плавал быстрее, чем она, прячась в коралловых рифах и остатках кораблекрушений, которые замусорили морское дно. Он был всегда на корпус впереди, уклоняясь от нее.

Когда она была еще очень юна, она кричала и жаловалась на него их отцу, Беседующему-с-Лунами, который отчитывал Семунеля.

– Все члены королевского дома Даргонести должны быть выше того, чтобы поднимать кого-либо на смех или наносить поражение, даже друг другу, – серьезно говорил он.

Позже Семунель пихал ее, когда отец не смотрел.

– Ты – испорченная принцесса, моя маленькая сестричка. Когда-нибудь отца не будет рядом, чтобы сражаться за тебя, – подстрекал он ее. И тогда, когда она думала, что сойдет с ума от бешенства, он усмехался и сжимал ее в крепких объятиях. – Но рядом с тобой всегда буду я, Селана.

Уголки рта Селаны приподнялись в сладостно-горькой улыбке.

– Возможно, Семунель был прав, что я просто малышка, упрямая и привыкшая добиваться всего, чего пожелает, – размышляя, пробормотала она. – Жаль, что его сейчас нет рядом.

Она показала ему формулу, которую нашла для браслета. Когда она рассказала ему о своих намерениях, он почти что приказал, чтобы она бросила свои планы.

– Избегай обитателей земли, от них одни проблемы, – сказал он, в буквальном смысле грозя ей пальцем. – Мы решим эту проблему без их вмешательства.

Конечно ужаленная его покровительственным тоном, она внутренне отвергла его возражения и сбежала ночью, чтобы претворить свой план в жизнь. Она очень не хотела признавать того, что он был прав относительно обитателей земли.

Со вздохом Селана осторожно подошла к краю ручья и села там со скрещенными ногами, рассматривая свое отражение в спокойной мелкой заводи, образованной упавшим бревном.

– Что за гордыня заставила тебя думать, что ты справишься с этой миссией? – простонала она узкому бледному лицу в гладкой воде. Какое помешательство обратило беззаботную молодую принцессу в презренную рыдающую дуру в кустах далекой горной цепи? Она должна была бы резвиться в прекрасных волнах долины, которую так любила. Если бы только она могла плавать снова…

Внезапно глаза Селаны расширились. Она быстро посмотрела на мчащийся поток. Был ли он достаточно глубок? Что, если поток окажется слишком силен и ее снесет вниз по течению? Конечно, вода тут намного холоднее той, к которой она привыкла. И это была пресная вода, а не соленая, но она может выжить и в ней в течении долгого времени.

Несмотря на все эти сомнения, принцесса морских эльфов уже приняла решение. Она была наполнена желанием скользнуть в знакомые водные объятия независимо от последствий. Селана поднялась, снимая один из своих мягких кожаных ботинок, чтобы проверить большим пальцем температуру воды. Было похоже, что это был растаявший снег. Сняв ботинки, она задрожала, но не только от холода и тут же напомнила себе, что не будет чувствовать такой ледяной холод, когда превратится в свою вторую сущность – толстого сине-серого дельфина.

Селана закрыла свои большие глаза цвета моря. Сжав зубы, она велела своим ногам быстро войти в холодную воду. Каждый нерв в ней вопил в протесте против нападения холода на бледную, нежную плоть. Она стояла в воде по талию, холод пробирал ее до костей. Звуки стремительного движения воды, стекающей по склону горы, успокоил ее нервы.

Протянув вперед руки с непринужденностью профессионала, она глубоко вдохнула и задержав в легких воздух, нырнула в мощный поток.

Инстинкты, приобретенные с детства обострили и сосредоточили ее мысли. Через мгновение вода, бегущая по ней, уже не чувствовалась ледяной. Она ощутила знакомое чувство «объединения»: только таким словом она была способна выразить свои чувства, когда ее ноги превращались в один сильный хвост. Ее руки превратились в меньшие плавники; зрение расширилось, когда у нее выросла морда в форме бутылки, а глаза стали отдаленными друг от друга.

Она была свободна!

Взмахнув хвостом, она устремилась вверх по течению, осторожно проверяя глубину русла реки, устойчиво пробираясь через поток. Когда ее понадобилось вдохнуть воздуха, она не смогла сопротивляться опасному искушению подскочить изящной дугой, хватая воздух большим глотком. Она сделала кульбит, затем другой – один из первых трюков, которым она научилась, будучи дельфином. Селана снова появилась над поверхностью воды и прыгнула высоко в воздух, размахивая мощным хвостом в бессознательном жесте возвратившейся уверенности в себя.

Насытив прыжками душу, она сосредоточилась исключительно на своей задаче и плыла вперед в течении короткого промежутка времени, пытаясь покрыть расстояние как можно быстрее. Скоро она должна будет искать признаки какой-либо крепости, хотя она не знала что в точности ей следует искать. Это должно быть здание, такое же как и любые в городе? Она высунула морду на поверхность и осмотрелась в поисках каких-либо признаков присутствия Балькомба.

Селана обнаружила, что непредсказуемость потока была самой трудной частью ее путешествия. Иногда поток расширялся вдвое против обычного размера, дно быстро исчезало и ручей превращался в спокойные медленный водоем. Так же внезапно поток мог сузиться, а дно подняться, и тогда он превращался в мелкий мчащийся ручей.

Поднимаясь все выше в горы, Селана заметила, что высокие ели и осины постепенно уступали место коротким соснам и кустарнику. Чуть выше по течению она должна была уже огибать большие зубчатые льдины и груды снега, отрывающиеся от берегов. Чтобы еще больше усложнить ей задачу, поток, все еще меняясь по размеру, стал устойчиво уменьшаться по глубине. Селана знала, что если она скоро не найдет укрытие Балькомба, то просто будет не в состоянии продолжать путь. Как дельфин, она не могла плыть, если под ней не будет хотя бы несколько метров воды.

Продираясь против сильного течения в быстром и узком протоке, Селана пронзительно закричала от боли, когда ее левый плавник задел острую подводную скалу. Она одновременно и услышала, и почувствовала, как ее крепкая шкура на руке разорвалась. Ледяная вода залила свежую рану и Селана запаниковала. Ее моральное состояние упало, когда она поняла, что скорее всего не сможет управлять телом в сильном ручье с одним-единственным плавником, уже не говоря о том, чтобы продолжить путь вверх по течению. Пользуясь хвостом, она быстро повернула к берегу, управляясь только здоровым плавником.

Понимание того, что она не сможет даже плыть по краю потока, пока ее рана не заживет, привело ее в уныние. Ей нужны были руки, чтобы сделать перевязку и ей нужен был спокойный сон, который вернет ей силы. Будучи дельфином и заснув в этом потоке, она, конечно, погибнет. Признав, что у нее нет выбора, Селана подавленно вздохнула и пожелала превратиться снова в гуманоида.

Она стояла с плещущейся у груди водой. Сразу же рана под рукавом ее мокрой туники, примерно десяти сантиметров в длину и достаточно глубокая, невыносимо запульсировала и толстый ручеек крови потек в воду. Изо всех сил стараясь не потерять сознание, Селана выкарабкалась на берег, пользуясь здоровой рукой. Выбравшись, она упала на мерзлую землю, дрожа от ледяного ветра.

Селана не верила, что это возможно, но теперь она оказалась еще в худшем положении, чем прежде. Температура ручья почти не поменялась, но воздух здесь, высоко в горах, был намного более холоднее. Теперь же, серьезно раненная, она снова оказалась без припасов и какого-либо убежища. Она поняла, что она имеет очень хорошие шансы умереть прежде чем солнце снова поднимется.

Я должна обсохнуть, вяло подумала Селана с кружащейся от потери крови головой. Собрав последние остатки упрямства, она сконцентрировалась на одном заклинании, задержавшемся в ее памяти, колдовстве, которое было не большим, чем тренировочным, таким незначительным, что эффект от него был почти неощутим. Тем не менее, это колдовство было легко управляемым и Селана могла рассчитывать только на это. Потребовались большие усилия, но при помощи этого заклинания ей удалось отжать ледяную воду с тонкой туники и та высохла.

Но усилия сделали ее еще более слабой.

Действуя в основном инстинктивно, она оторвала полоску ткани от рваного края туники и обернула сочащуюся кровью, болящую рану, чтобы остановить кровотечение. Повязка причиняла боль, но в то же время обнадеживала.

– Ты должна немного отдохнуть, – громко пробормотала она, надеясь что звуки голоса, даже ее собственного, помогут ей остаться в сознании. – Найди какое-нибудь спасение от ветра.

Селана пошла, спотыкаясь к великолепно белой скале у горы. Конечно, она могла найти там укромный уголок или пещеру и скрыться там от беспощадного горного ветра.

Наконец она нашла маленький низкий уступ, едва вмещавший ее небольшое тело. Она свернулась клубком на холодном граните, выставив наружу лицо. Натянув посильнее тунику, она смотрела затуманенным взором на суровую местность перед нею.

С пугающей ясностью она поняла, что скоро умрет. Умрет в одиночестве… Ветер будет продолжать выть, а она скользнет в вечное забвение и никогда не проснется. Жрецы говорили про загробный мир для тех, кто верит в истинных богов. Но она не верила.

Размышляя, она заметила какое-то движение и заставила свои глаза в последний раз сосредоточиться. Возможно, упавшая ветка? Или галлюцинация? Она отказалась от этих вариантов, потому что то, что она заметила, было большим чем ветка и хорошо вписывалось в серость гранитного склона горы. Она подумала, что видит гигантского минотавра, дикого гибрида человека и коровы, хотя этот был сделан из полированного белого гранита. Оно пересекало ущелье, направляясь прямо к ней.

Я на самом деле галлюцинирую, подумала она. Стоит мне закрыть глаза и заснуть, по пробуждении это пройдет. Но, закрыв глаза, она услышала отрывистое рычание и дыхание. Я должна пропустить это мимо ушей, бессознательно подумала она, и звук пропадет.

Она зажмурилась, закрыв ладонями уши, и ждала.

Затем две большие руки, ледяные как настоящий гранит сжали ее плечи и подняли ее. С забившимся сердцем Селана на мгновение широко открыла глаза и увидела пугающего гранитного минотавра снова.

В последнее мгновение перед тем, как потерять сознание, она почти с благодарностью подумала, что уже, должно быть, умерла.