Текст книги "Беременна от Братвы (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 21 – Иван

Стерильный запах больницы наполняет мои ноздри, когда я сижу рядом с Сарой, держа на руках нашу новорожденную дочь. Мир за пределами этих стен кажется далеким, несущественным. Здесь, в этой комнате, есть только мы, Сара, наша дочь, и подавляющее чувство чего-то нового и хрупкого, укореняющееся в моей груди.

Сара откидывается на кровать, измученная, но сияющая так, как я никогда раньше не видел. Она смотрит на меня усталыми глазами, на ее губах играет легкая довольная улыбка, когда она видит, как я держу нашего ребенка. Ее волосы влажные, прилипли ко лбу, но она никогда не выглядела более красивой.

Я смотрю на крошечный сверток в моих руках. Глаза ребенка закрыты, ее личико сморщено, она мирно спит, не замечая окружающего мира. Ее кожа мягкая, а ее крошечные пальчики обвивают мой большой палец, сжимая его с удивительной силой.

– Она идеальна, – бормочу я, мой голос едва громче шепота. Это странное чувство, эта смесь благоговения и защиты. Я никогда не думал, что буду так заботиться, никогда не представлял, что буду чувствовать что-то подобное к кому-то, особенно к ребенку. И вот она, моя дочь, и глубина того, что я чувствую к ней, ошеломляет.

Сара слегка ерзает на кровати, приподнимаясь на локте, чтобы лучше рассмотреть ребенка. – Так и есть, – соглашается она, ее голос мягкий и полный удивления. – У нее твои глаза.

Я снова смотрю на ребенка, отмечая темные ресницы, прижавшиеся к ее щекам, зеленые радужки, когда она на мгновение их открывает. – Твои волосы, – отвечаю я, и легкая улыбка дергает мои губы. – Она – хорошее сочетание нас обоих.

Сара усмехается, звук легкий и воздушный, несмотря на ее усталость. – Я думаю, у нее также твое упрямство. Она не хотела сдаваться без борьбы.

Я тихонько рассмеялся, чувствуя, как по мне разливается неожиданное тепло. – Ей это понадобится, – говорю я, и мой тон становится более серьезным. – В этом мире ей нужно быть сильной.

Улыбка Сары слегка меркнет, тень пробегает по ее лицу, когда она протягивает руку, чтобы коснуться щеки нашей дочери. – Она будет, – бормочет она, больше себе, чем мне. – Мы позаботимся об этом.

На мгновение мы оба замолкаем, просто наблюдая за ребенком у меня на руках, впитывая реальность того, что только что произошло. Затем я чувствую рывок в груди, что-то глубокое и незнакомое, связь с этой женщиной, матерью моего ребенка, которая превосходит все, что я чувствовал раньше.

Я смотрю на Сару, действительно смотрю на нее и понимаю, что она стала для меня важнее, чем я когда-либо предполагал. Она не просто мать моего ребенка, не просто моя жена. Она та, о ком я забочусь, та, кто имеет для меня значение, которое я не могу полностью объяснить.

– Сара, – начинаю я, мой голос нехарактерно нерешителен. Я даже не знаю, что хочу сказать, что пытаюсь выразить. Есть вопрос, который терзает меня уже несколько месяцев, вопрос, который я пытаюсь игнорировать, но, похоже, не могу от него избавиться.

Почему меня это так волнует?

Она слегка поворачивает голову, встречаясь со мной взглядом, ее усталые глаза ищут мои, как будто она может почувствовать смятение во мне. Между нами есть невысказанное понимание, что-то, что росло со временем, и на этот раз я обнаруживаю, что не могу подобрать слов.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, раздается стук в дверь, тихий, почти нерешительный звук, который прорезает тишину комнаты. Я бросаю взгляд на Сару, вижу вопрос в ее глазах, прежде чем обратить внимание на дверь. Кто может быть у нас сейчас, в этот момент?

Я осторожно кладу ребенка на руки Сары, успокаивающе кивая ей, прежде чем встать и направиться к двери. Мой разум лихорадочно перебирает возможности, но ничто не могло подготовить меня к тому, что, или кто, может ждать по ту сторону.

Я открываю дверь и вижу Софию, стоящую там, ее выражение лица, смесь неуверенности и чего-то еще, чего-то более мягкого. Она одета просто, ее руки сложены перед ней, как будто она не совсем уверена, что делать дальше. Сходство между ней и Сарой поражает меня снова и снова, еще больше сейчас, в этот тихий, неожиданный момент.

София ничего не говорит, даже не пытается войти. Она просто стоит там, ждет, ее взгляд скользит мимо меня туда, где Сара лежит на кровати, держа нашу дочь. Напряжение, которое обычно сопровождает ее присутствие, отсутствует, заменено неуверенным видом уязвимости, который почти режет слух.

Я оглядываюсь на Сару, которая встречается со мной взглядом, прежде чем перевести взгляд на Софию. Наступает короткий момент колебания, но затем она слегка кивает, ее выражение смягчается. – София... входи, – мягко говорит она, ее голос несет тепло давно потерянной сестры, а не человека, которого предали.

София делает шаг внутрь, ее движения медленные и осторожные, как будто она боится вторгнуться. Ее взгляд устремляется прямо на ребенка на руках у Сары, и на мгновение что-то вроде благоговения отражается на ее лице. – Она прекрасна, – тихо говорит София, ее голос едва громче шепота. – Она выглядит так же, как ты.

Сара улыбается, на ее лице появляется нотка гордости, когда она прижимает к себе ребенка. – Спасибо, София.

София делает еще несколько шагов в комнату, ее взгляд прикован к ребенку, но в ее глазах что-то еще, эмоция, которую я не могу точно определить. Она выглядит так, будто вот-вот расплачется, но она держит себя в руках, придвигаясь ближе к Саре и ребенку.

Когда она подходит к кровати, она снова колеблется, ее рука зависает, как будто она не уверена, стоит ли ей прикасаться к ребенку или нет. Сара, чувствуя ее нерешительность, слегка отодвигается, позволяя Софии наклониться ближе. София протягивает руку, нежно проводит пальцами по мягкой щеке ребенка, и нежность в ее прикосновении ощутима.

– Она такая идеальная, – говорит София, ее голос дрожит от эмоций. Она слегка отстраняется, ее взгляд перемещается на лицо Сары. – Я должна была прийти... Я не могла остаться в стороне. Я просто... Мне нужно было увидеть тебя, убедиться, что с тобой все в порядке. Поздравить тебя.

Между ними висит тишина, тяжелая от всего недосказанного, от всей боли и смятения, что были между ними. Кажется, все это не имеет значения. Они просто двое, связанные чем-то более глубоким, чем кровь, чем-то, что выходит за рамки сложностей их прошлого.

Глаза Софии наполняются слезами, когда она смотрит на Сару, и я вижу глубину ее эмоций, сожаление, тоску по сестринской связи, которая когда-то была между ними. – Мне так жаль, Сара, – шепчет она, ее голос полон эмоций. – За все. Я не знала… Я не понимала, через что ты проходишь.

Взгляд Сары смягчается, и она протягивает свободную руку, беря руку Софии в свою. – Мне тоже жаль, София, – тихо говорит она. – Я никогда не хотела причинить тебе боль. Мне пришлось сделать невозможный выбор, но это не меняет того, как много ты для меня значишь.

Слова повисают в воздухе, и на мгновение я не уверен, как ответит София. Но затем, не говоря больше ни слова, она наклоняется, обхватывая Сару руками в нежном объятии. Сара обнимает ее в ответ, прижимая к себе, и я вижу слезы в их глазах. Это нежный, хрупкий момент, который ощущается как давно назревшее примирение.

Несмотря на годы разлуки, предательства и боли, очевидно, что связь между ними не разорвана окончательно. Что-то еще есть, что-то настоящее и сильное, и я вижу это по тому, как они цепляются друг за друга, как их дыхание дрожит от невысказанных слов.

Я стою в стороне, наблюдая за разворачивающейся сценой, и в моем нутре бурлит смесь скептицизма и неохотного принятия. Я не доверяю легко, и внезапное появление Софии здесь вызывает тревожные сигналы в моем сознании. Когда я смотрю на лицо Сары, ее счастье, ее облегчение, я знаю, что этот момент важен для нее. Прямо сейчас она – все, что имеет значение.

София наконец отстраняется, вытирая глаза тыльной стороной ладони, и дарит Саре водянистую улыбку. – Я оставлю тебя отдыхать, – говорит она, ее голос все еще дрожит. – Я просто... я рада, что увидела тебя. Рада, что встретилась с ней.

Сара улыбается в ответ, ее хватка на руке Софии задерживается на мгновение, прежде чем она отпускает ее. – Спасибо, что пришла, София. Это много значит.

София кивает и, бросив последний, долгий взгляд на ребенка, поворачивается, чтобы уйти. Прежде чем уйти, она бросает на меня взгляд, ее выражение невозможно прочесть. Что-то в ее глазах заставляет меня задуматься, может быть, это молчаливое признание той роли, которую я теперь играю в жизни Сары, а может быть, это просто тяжесть всего, через что мы все прошли. В любом случае, она ничего не говорит, просто кивает, прежде чем выйти из комнаты.

Когда дверь за Софией закрывается, комната погружается в тяжелую тишину. Я не могу избавиться от беспокойства, которое осталось после ее визита, от того, как она посмотрела на меня перед уходом. Как будто она пыталась что-то передать, что-то, что я не могу точно определить. Я поворачиваюсь к Саре, которая теперь нежно качает нашу дочь, ее выражение лица мягкое и задумчивое.

Я пересекаю комнату, мои шаги медленны и осторожны, когда я приближаюсь к кровати. – Мне не нравится, что она пришла сюда, – говорю я, мой голос тихий, в моем тоне ясно слышно напряжение. – Особенно без предупреждения.

Сара смотрит на меня, усталость в ее глазах усиливается. Она выглядит измученной, не только физически, но и эмоционально, и я вижу, что визит нанес ей урон. – Иван, – бормочет она, ее голос пронизан усталостью, – Я слишком устала, чтобы спорить об этом прямо сейчас.

Я колеблюсь, слова вертятся на кончике языка, но один взгляд на нее, на то, как она держит нашу дочь, на тени под ее глазами, заставляет меня остановиться. Сейчас не время для конфронтации, не после всего, что она пережила сегодня.

– Она пытается, ты знаешь, – продолжает Сара, ее голос смягчается. – Она приехала сюда, чтобы увидеть меня, познакомиться с нашей дочерью, все исправить. Это должно что-то значить.

Я знаю, что она права, по крайней мере отчасти. Появление Софии здесь может быть шагом к примирению, к тому, чтобы оставить прошлое позади. Я не могу избавиться от инстинкта защищать, оберегать нашу семью от всего и всех, кто может представлять угрозу. Не в моей природе ослаблять бдительность, даже ради того, кого Сара когда-то считала сестрой.

– Возможно, – признаю я, хотя тон мой остается сдержанным. – Это не значит, что я ей доверяю.

Сара вздыхает, ее плечи слегка опускаются, когда она перекладывает ребенка на руки. – Я не прошу тебя доверять ей, Иван. Я просто прошу тебя дать ей шанс. Она тоже потеряна, пытается найти свое место после всего, что произошло. Мы обе потеряны.

Ее слова тронули что-то глубоко внутри меня, место, которое я годами держал взаперти. Я протягиваю руку, убирая прядь волос с ее лица, мои пальцы задерживаются на ее мягкой коже. – Я не хочу, чтобы что-то причинило тебе боль, – тихо говорю я, признание получается грубее, чем я предполагал. – Или нашей дочери.

Сара смотрит на меня, выражение ее лица смягчается, когда она наклоняется к моему прикосновению. – Я знаю. И именно поэтому я доверяю тебе, Иван. Я верю, что ты сделаешь все возможное, чтобы мы были в безопасности. Иногда... иногда людям нужно давать шанс на успех.

Я медленно киваю, хотя беспокойство в моей груди не рассеивается полностью. – Я подумаю, – говорю я, мой голос тверд, но не жесток. – Для тебя.

Легкая улыбка дергает уголки ее губ, и она откидывается на подушки, ее глаза на мгновение закрываются. – Спасибо, – шепчет она, ее голос едва слышен.

Я смотрю на нее долгое мгновение, мое сердце наполняется смесью эмоций, которые я все еще пытаюсь понять. Ради Сары я сделаю все, даже если это означает ослабить мою защиту, совсем немного. Но одно я знаю несомненно, я никогда не перестану защищать ее, и я никогда не позволю никому и ничему встать между нами.

Пока я стою там, наблюдая за двумя самыми важными людьми в моей жизни, я чувствую, как меня охватывает чувство ясности. Неважно, что будет дальше, я знаю, где я нахожусь. На данный момент этого достаточно.

Глава 22 – Сара

Утренний свет проникает сквозь занавески, отбрасывая мягкое сияние на всю комнату, пока я медленно просыпаюсь. Моя рука инстинктивно тянется к пространству рядом со мной, но оно оказывается пустым. Ивана уже нет. Я не могу сдержать небольшой укол разочарования, который поселяется в моей груди. Его отсутствие с каждым днем мне все больше и больше не нравится, и я знаю, что это нехорошо. Растущая привязанность, которую я к нему испытываю, это не то, что я могу себе позволить, не в этом мире, не с той жизнью, которую мы ведем.

Как мне это остановить? Как мне остановить эти чувства, которые только усилились с тех пор, как родилась наша дочь? Он отец моего ребенка, мужчина, который держит мою жизнь в своих руках, и вопреки всем обстоятельствам, я начала заботиться о нем. Глубоко. Это ужасает.

Я отбрасываю мысли в сторону и сажусь, проводя рукой по волосам, пытаясь стряхнуть остатки сна. Мой взгляд перемещается на детскую кроватку на другой стороне комнаты, и небольшая улыбка тянет мои губы. Я сбрасываю одеяло и подхожу к кроватке, мое сердце наполняется, когда я смотрю на свою дочь.

Она проснулась, ее крошечные ручки машут в воздухе, когда она смотрит на меня этими большими, любопытными глазами. Такие же зеленые, как у ее отца, та же интенсивность во взгляде даже в этом юном возрасте. Я наклоняюсь и нежно подхватываю ее, прижимая к своей груди, и нежно целую ее в лоб.

– Доброе утро, моя маленькая любовь, – шепчу я, мой голос полон тепла, когда я нежно качаю ее на руках. Она нежно воркует, ее крошечные пальчики сжимают ткань моей рубашки, как будто она никогда не хочет отпускать. Связь, которую я чувствую с ней, не похожа ни на что, что я когда-либо испытывала, чистая, нерушимая и яростно защищающая.

Я несу ее к креслу-качалке у окна и сажусь, усаживая ее к себе на колени, пока провожу пальцами по мягким пучкам ее волос. – Ты так быстро растешь, – бормочу я, любуясь крошечным чудом у себя на руках. – Тебе всего несколько недель, а ты уже меняешься с каждым днем.

Она отвечает бульканьем, ее маленькое личико морщится в том, что я могу описать только как детскую улыбку. Именно такие моменты делают все стоящим, хаос, неопределенность, опасность, которая приходит с привязанностью к Ивану и миру, в котором он укоренился. Я никогда не знала такой любви, и я знаю, что сделаю все, чтобы она была в безопасности, чтобы дать ей жизнь, которой у меня никогда не было.

Я теряюсь в моменте, полностью поглощенная своей дочерью, когда мой телефон жужжит на тумбочке. Я бросаю взгляд, хмурясь, когда вижу сообщение с неизвестного номера. Осторожно тянусь к телефону, держа его под углом, чтобы все еще видеть своего ребенка, когда открываю сообщение.

Это голосовое сообщение.

Мое сердце пропускает удар, чувство беспокойства закрадывается, когда я нерешительно нажимаю воспроизведение. В тот момент, когда голос раздается из динамика, я замираю.

– Сара, это я... это твоя мать.

Ее голос старше, изношен временем, но ошибиться невозможно. Знакомая интонация, то, как она произносит мое имя, все это так болезненно знакомо, и это возвращает меня в то место, которое я пытался забыть. Я не слышала ее голоса с шестнадцати лет, с того дня, как она ушла из нашей жизни и оставила меня воспитывать брата в одиночку. На меня обрушивается поток эмоций, гнев, печаль, смятение, каждое из которых обрушивается на меня с силой волны.

– Сара... Мне нужно увидеть тебя, – продолжает ее голос, в котором слышится что-то почти отчаянное. – Я скучаю по тебе. Я знаю, что не была рядом с тобой, но я хочу все исправить. Пожалуйста, давай встретимся. Я просто хочу поговорить.

Я смотрю на телефон, мое дыхание перехватывает, когда сообщение заканчивается. На мгновение я не могу пошевелиться, не могу думать. Звук ее голоса, слова, которые она говорит, ощущаются как нож, проворачивающийся в старой ране, которая так и не зажила. Она оставила нас. Она оставила меня, когда я больше всего в ней нуждалась, когда я была всего лишь ребенком, вынужденным слишком быстро вырасти. А теперь она хочет поговорить? Теперь она скучает по мне?

Я смотрю на свою дочь, которая все еще прижимается ко мне, совершенно не осознавая, какое смятение бушует внутри меня. Я хочу защитить ее от всего этого, от боли прошлого, которую я так старалась похоронить. Но вот она, всплывает как раз тогда, когда я думала, что могу двигаться дальше.

Часть меня хочет удалить сообщение, сделать вид, что я его не слышала. Другая часть, более глубокая, более раненая часть, хочет ответов. Почему сейчас? Чего она хочет? Она действительно пытается загладить свою вину или это просто еще один способ причинить мне боль?

Я не знаю, что делать, и неопределенность гложет меня. Я могла бы рассказать Ивану, но что он скажет? Поймет ли он или увидит в этом еще одно осложнение в и без того сложной жизни?

Слезы застилают уголки моих глаз, но я смаргиваю их, не давая им пролиться. Я не могу позволить себе быть слабой, не сейчас. Я должна быть сильной ради своей дочери, ради жизни, которую я пытаюсь построить для нас.

Дрожащими пальцами я кладу телефон на тумбочку, мои мысли лихорадочно спешат. Я не знаю, какое решение правильное, но я знаю, что мне нужно хорошенько подумать. Мое прошлое, это то, что я пыталась оставить позади, но, возможно, от него не так-то просто убежать.

***

Старый дом именно такой, каким я его помню, место, застывшее во времени, погруженное в воспоминания, которые я так старательно пыталась забыть. Скрипучие половицы, отслаивающиеся обои, слабый запах пыли и запустения, витающий в воздухе, все это возвращается ко мне, как только я захожу внутрь. Мое сердце колотится в груди, смесь тревоги и страха скручивает мой живот. Я не была здесь много лет, с тех пор, как все развалилось. И теперь, когда я стою в дверях, тяжесть прошлого кажется удушающей.

Моя мать там, стоит в тускло освещенной гостиной, ее лицо изрезано морщинами беспокойства и сожаления. В тот момент, когда она видит меня, ее глаза полны слез, и она делает неуверенный шаг вперед, вытянув руки. – Сара, – выдыхает она, ее голос надламывается от волнения. – О, Сара, моя детка...

Она делает движение, чтобы обнять меня, но я отступаю назад, поднимая руку, чтобы остановить ее. Расстояние между нами кажется пропастью, и я не могу заставить себя сократить ее. – Не надо, – говорю я, мой голос резкий и холодный. – Не притворяйся, что все в порядке.

Ее лицо сморщилось, и она опустила руки, выглядя более хрупкой, чем я когда-либо ее видела. – Я сделала то, что должна была сделать, Сара, – говорит она дрожащим голосом. – Я была беспомощна. У меня не было денег, не было возможности прокормить тебя и Люка. Я не знала, что еще делать.

– Так ты просто бросила нас? – резко говорю я, гнев бурлит во мне. Прошло много лет, но боль все еще свежа, все еще свежа, как в тот день, когда она ушла и не оглянулась. – Ты бросила нас, мама! Ты оставила меня заботиться о Люке, выяснять, как выжить самой. Как ты могла так поступить?

Слезы текут по ее щекам, но они не смягчают мое сердце. – Я была в отчаянии, Сара, – умоляет она, ее голос срывается. – У меня не было выбора. Я думала, тебе будет лучше без меня.

Я качаю головой, испытывая отвращение к ее оправданиям. Теперь, когда я сама стала матерью, я даже не могу начать понимать, как она могла сделать такой выбор. Сама мысль о том, чтобы оставить свою дочь, бросить ее на произвол судьбы, чтобы она столкнулась с миром в одиночку, немыслима. – Лучше без тебя? – эхом повторяю я, и мой голос повышается от недоверия. – Знаешь, каково это, пытаться заботиться о Люке? Знаешь, каково это, знать, что ты где-то там, но тебе все равно, чтобы вернуться?

Она вздрагивает от моих слов, ее плечи опускаются, как будто тяжесть ее вины становится невыносимой. – Мне жаль, Сара, – шепчет она, ее голос еле слышен. – Я была так потеряна. Я не знала, как быть матерью. Я не знала, как что-либо делать.

– А как же Люк? – спрашиваю я холодным голосом. – Ты вообще о нем думала? Ты думала о том, как он в тебе нуждался, когда заболел? Когда ему нужна была пересадка печени, а мы не могли себе ее позволить, ты тогда о нем думала?

Она не отвечает, ее молчание красноречиво. Я вижу стыд в ее глазах, сожаление, которое она, похоже, не может выразить словами. На мгновение мне почти становится ее жаль. Почти. Затем я замечаю что-то на столе, чек, небрежно лежащий там, как будто это ничего, но вид его вызывает у меня подозрение.

– Что это? – спрашиваю я резким тоном, подходя ближе к столу, и прищуриваясь, глядя на чек. Он выписан на значительную сумму денег, гораздо больше, чем я когда-либо могла ожидать от нее.

Моя мать колеблется, нервно переводя взгляд с меня на чек. – Сара, пожалуйста, просто прости меня за это, – говорит она дрожащим голосом.

Она не отвечает прямо, а вместо этого двигается к двери, ее движения торопливы и отчаянны. – Мне так жаль, Сара. Мне правда жаль. Я не могу остаться. Мне нужно идти.

Прежде чем я успеваю осознать, что происходит, она хватает чек и выскальзывает из дома, оставляя меня стоять там, ошеломленной. Мое сердце замирает, когда я осознаю это. Она не изменилась. Она пришла сюда не потому, что хотела загладить свою вину, а потому, что ей за это заплатили.

Звук шагов позади меня вырывает меня из мыслей, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть Лео, выходящего из тени, с непроницаемым выражением лица. Его вид вызывает у меня волну тошноты, и я делаю шаг назад, кусочки этой запутанной головоломки встают на свои места.

– Ты заплатил ей, – говорю я, мой голос едва громче шепота, ужас всего этого обрушивается на меня. – Ты заплатил ей, чтобы она привела меня сюда.

Глаза Лео темнеют, и он делает шаг вперед, его присутствие внезапно становится угрожающим. – Я должен был увидеть тебя, Сара. Это единственный способ остаться с тобой наедине.

Моя грудь сжимается от паники, и я пытаюсь двинуться к двери, но она заперта. Я в ловушке. – Отпусти меня, Лео, – говорю я дрожащим голосом, отступая от него. – Это не сработает. У нас нет будущего. Я больше тебя не люблю.

Его лицо искажается от гнева, и в мгновение ока он сокращает расстояние между нами, хватая меня за руку и притягивая к себе. Его хватка крепка, почти болезненна, а его глаза впиваются в мои с такой интенсивностью, что это пугает меня. – Мне все равно, – шипит он, его голос тихий и опасный. – Я возьму тебя так или иначе, Сара. Если я не смогу заполучить тебя, никто другой этого не сделает.

Меня охватывает паника, и я борюсь с его хваткой, мое сердце бешено колотится в груди. – Лео, пожалуйста, не делай этого, – умоляю я, мой голос дрожит, когда я пытаюсь вырваться. – Отпусти меня. Ты не хочешь этого делать.

Его хватка крепнет, и выражение его лица становится отчаянным, почти безумным. – Я люблю тебя, Сара, – шепчет он, его голос прерывается. – Я всегда любил тебя. Почему ты этого не видишь? Почему ты не можешь понять, что мы должны быть вместе?

Слезы жгут мои глаза, когда я понимаю, насколько он далеко зашел, насколько опасной стала эта ситуация. Мой разум мечется, ища выход, что-то, что угодно, что может помочь мне сбежать. Дверь заперта, и я заперта здесь с человеком, которому нечего терять.

– Лео, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно, пытаясь достучаться до той его части, которая все еще рациональна. – Это не выход. Тебе нужно отпустить меня. Тебе нужно уйти, пока не стало слишком поздно.

С ним больше не о чем спорить. Он слишком далеко зашел, слишком поглощен своей одержимостью. Когда он притягивает меня ближе, его горячее дыхание у моего уха, я с леденящей ясностью понимаю, что он готов сделать все, чтобы удержать меня здесь, с ним.

Дверь остается запертой, и мое сердце колотится от страха, которого я никогда раньше не испытывала.