Текст книги "Беременна от Братвы (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глава 19 – Иван

Вернувшись в Нью-Йорк, я ощущаю знакомый пульс города, когда переступаю порог своего дома. Последние несколько дней были размытыми встречами, делами и обеспечением империи, которую я построил. Теперь, когда я переступаю порог, в моей груди поселяется странное чувство предвкушения. Прошло некоторое время с тех пор, как у меня был момент тишины, и, направляясь в свой кабинет, я задаюсь вопросом, удалось ли Саре найти хоть какое-то подобие покоя в этом месте.

Когда я толкаю дверь в кабинет, я сталкиваюсь с зрелищем, которое останавливает меня на месте. Сара сидит на краю большого кожаного кресла, повернувшись ко мне спиной, и листает потрепанный фотоальбом. Комната наполнена мягким шелестом перелистываемых страниц, тусклый свет настольной лампы отбрасывает на нее теплое сияние, пока она изучает изображения.

Она поднимает глаза, когда я вхожу, ее глаза широко раскрыты, в них смешались любопытство и что-то еще, что-то более мягкое, более уязвимое. – Я просто убиралась, – быстро говорит она, как будто ее застали за чем-то, чего она не должна была делать. – Я нашла это, спрятанное в одном из ящиков.

Я пересекаю комнату, мой взгляд скользит к альбому на ее коленях. Прошло много лет с тех пор, как я видел его, много лет с тех пор, как я позволял себе просматривать эти старые фотографии. Воспоминания нахлынули, когда я сел рядом с ней, моя рука коснулась выцветшей обложки.

– Семейные фотографии, – бормочу я, и в моем голосе слышится нотка чего-то, что я не могу точно назвать. – Давно я на них не смотрел.

Сара смотрит на меня, ее выражение лица нерешительно, как будто она не уверена, стоит ли задавать вопросы, которые я вижу в ее голове. Через мгновение она набирается смелости. – Кто они? – тихо спрашивает она, проводя пальцами по краю фотографии.

Я наклоняюсь вперед, мой взгляд останавливается на изображении, которое она держит. Это старая фотография, одна из немногих из моего детства, которая сумела пережить годы. Лицо моей матери смотрит на меня, застывшее во времени, ее улыбка яркая и полная жизни. Рядом с ней мой старший брат Кирилл стоит высокий и гордый, его рука обнимает меня, как бы защищая. Мы все такие молодые на этой фотографии, такие невинные.

– Это моя мама, – тихо говорю я, слова выскальзывают прежде, чем я успеваю их остановить. – Мой брат Кирилл. Это было сделано незадолго до того… до того, как все изменилось.

Сара смотрит на меня, ее глаза ищут мой взгляд. – Что случилось?

Я делаю глубокий вдох, воспоминания царапают края моего разума. Я провел годы, хороня их, запирая их в самых темных уголках моей души, но когда Сара сидит здесь, смотрит на меня с таким тихим пониманием, желание открыться слишком сильно, чтобы сопротивляться.

– Её убили, – говорю я, голос мой ровный, лишенный эмоций, которые терзают меня изнутри. – Я был ещё ребёнком, но помню каждую деталь, словно это было вчера. Мы вышли, а потом... всё произошло так быстро. В один момент она была там, а в следующий... её уже не было.

Рука Сары сжимает альбом, ее глаза широко раскрыты от шока и сочувствия. – Иван, мне так жаль.

Я качаю головой, отмахиваясь от ее извинений. – Не надо. Это в прошлом. Это сформировало то, кем я являюсь, кем мы являемся. Кириллу было тяжелее всего. Он был старше, понимал больше. В тот день он поклялся отомстить, и мы сдержали обещание. Мы сделали то, что должны были сделать.

В моем голосе тьма, жесткость, которую, я знаю, слышит Сара. Я внимательно смотрю на нее, размышляя, не оттолкнет ли это ее, не заставит ли ее правда о том, кто я и откуда я пришел, увидеть меня по-другому. Она не вздрагивает, не отводит взгляд. Вместо этого она протягивает руку, кладя свою на мою, простой жест утешения, о котором я и не подозревал, что нуждаюсь в нем.

– Мир мафии… он темный, опасный. Я потерял свое детство среди его ужасов, среди насилия и кровопролития. Это все, что я когда-либо знал. Это то, что сделало меня тем, кто я есть.

Пальцы Сары сжимают мои, и когда она говорит, ее голос тихий, но твердый. – Я знаю, что это темный мир, Иван. Ты выжил. Ты прошел через это, став сильнее.

Я смотрю на нее, ошеломленный уверенностью в ее голосе, тем, как она смотрит на меня, словно видит что-то большее, чем тьма, которой я позволил себя определить. – Возможно, – бормочу я, проводя большим пальцем по ее костяшкам. – Но это мир, который я бы никому не пожелал. Теперь… ты его часть.

Она встречается со мной взглядом, ее глаза полны эмоций, которые я не могу точно назвать, что-то среднее между решимостью и пониманием. – Я выбрала это, Иван. Я знала, на что иду. Я не позволю тьме поглотить меня целиком.

Ее слова ударили меня сильнее, чем я ожидал, пробудив что-то глубоко внутри меня. Я не отвечаю сразу, вместо этого позволяя тишине растянуться между нами, тяжелой от веса всего, что осталось невысказанным.

В этой тишине возникает новое понимание, связь, которая кажется крепче всего, что было между нами раньше.

Груз прошлого висит между нами, общее бремя, от которого никто из нас не может избавиться. Я вижу, как эмоции бурлят в глазах Сары, когда она слушает мою историю, как смягчается ее выражение лица, когда она осознает боль и утрату, которые я только что обнажил. В ее взгляде есть что-то еще, что-то более глубокое, отражение ее собственных трудностей и шрамов, которые она несет.

Мне не нужно просить ее открыться; я вижу, что она готова, что она держится за свою собственную историю, просто ждет подходящего момента, чтобы выпустить ее наружу. Она делает глубокий вдох, ее пальцы все еще переплетены с моими, и начинает говорить.

– Мое детство было совсем не похоже на то, что на этих фотографиях, – говорит она тихим, почти нерешительным голосом. – Моя мать... она никогда не заботилась обо мне или моем брате. Она всегда была где-то, пьяная, с каким-то новым парнем. Я даже не помню времени, когда она была трезвой. Она была больше похожа на чужака, живущего в нашем доме, чем на мать.

Я чувствую, как что-то, сочувствие, гнев, я не уверен, шевелится в моей груди, когда я слушаю ее. Мысль о том, что Сара, сильная, стойкая женщина, которую я узнал, была заброшена и брошена в детстве, что-то внутри меня скручивает. Я крепче сжимаю ее руку, молча призывая ее продолжать.

– Мой брат был еще ребенком, – говорит она, ее голос слегка надтреснут. – Ему нужен был кто-то, и это была не она. Поэтому мне пришлось вмешаться. Я должна была заботиться о нем, следить за тем, чтобы у него была еда, чтобы он ходил в школу, чтобы он был в безопасности. Я сама была еще ребенком, но больше никого не было.

Она замолкает, ее глаза стекленеют от тяжести воспоминаний. Я молчу, давая ей время, зная, как трудно вытаскивать на поверхность такие вещи.

– Затем, когда он заболел... все изменилось. У нас не было денег на его лечение. Я была в отчаянии. Вот тогда я связалась с американской мафией. Это был единственный способ получить деньги, необходимые для его спасения. Я не думала о том, чего это будет мне стоить в долгосрочной перспективе. Я просто знала, что не могу позволить ему умереть.

Ее голос дрожит, и я вижу, как на глаза наворачиваются слезы, но она смаргивает их, полная решимости оставаться сильной. Я протягиваю руку, моя рука касается ее живота, места, где растет наш ребенок. Реальность этого, жизни, которую мы создали вместе, снова бьет меня, и я ловлю себя на желании предложить ей что-то, что я не уверен, что знаю, как дать.

– Наш ребенок никогда не узнает такого ужаса, – тихо говорю я, кладя руку ей на живот и ощущая под ладонью едва заметное тепло. – Я обещаю тебе, Сара. Он будет защищен. Он вырастет в безопасности, со всем необходимым.

Она кивает, ее рука ложится поверх моей, ее глаза смотрят на меня. В ее взгляде яростная решимость, но также и уязвимость, которую она редко позволяет показать. – Этот ребенок будет в безопасности, – соглашается она, ее голос ровен, несмотря на эмоции в глазах. – У него будет жизнь, которой у нас никогда не было.

Мы оба молчим мгновение, тяжесть наших обещаний висит в воздухе между нами. Это интимный момент, который заряжен чем-то большим, чем просто физической связью, которую мы разделили. Это глубже, более значимо, и я чувствую это по тому, как мое сердце бьется немного быстрее, как моя грудь сжимается от чего-то, что кажется подозрительно похожим на… заботу .

Я всегда был человеком, который держит свои эмоции под строгим контролем, который не подпускает никого слишком близко. С Сарой... все по-другому. Я замечаю, что забочусь больше, чем когда-либо ожидал, больше, чем, как мне кажется, должен. Это тревожит, эта растущая привязанность, но в то же время она кажется неизбежной, как что-то, что я не могу остановить, даже если бы захотел.

Сара выглядит так, будто хочет что-то сказать, ее губы слегка приоткрываются, когда она делает вдох. Прежде чем она успевает что-то сказать, мой телефон жужжит на столе, резкий звук прорезает тишину.

Я смотрю на экран, мои глаза сужаются, когда я узнаю номер. Это важный звонок, тот, который я не могу игнорировать. Я колеблюсь, разрываясь между ответом на него и тем, чтобы остаться здесь с Сарой, в этот момент, который кажется таким редким, таким хрупким.

– Я должен ответить, – говорю я хриплым голосом, слегка отстраняясь и беря в руки телефон.

Сара кивает, в ее глазах вспыхивает понимание, но я вижу, как она напрягается, как момент, который мы разделили, начинает ускользать. Я ненавижу необходимость этого, то, как наши жизни постоянно прерываются требованиями этого мира, в котором мы оба заперты.

Я отвечаю на звонок, мой тон резкий и деловой, когда я говорю. – Что?

– Это Максим, – раздается знакомый голос, как всегда ровный. – Я следил за Кейсом и его командой. Были какие-то разговоры, но ничего конкретного. Интересно, что, похоже, София ничего не сказала Кейсу об участии Сары.

– Хорошо, – отвечаю я, и в груди у меня появляется чувство облегчения. – Это убережет Сару от опасности.

– Я так и думал, – говорит Максим. – Пока что с их стороны все тихо, но я продолжу наблюдать.

– Сделай это. Я хочу знать, как только что-то изменится, – говорю я твердым тоном. – Мы не можем позволить себе никаких сюрпризов.

– Понял, – отвечает Максим, прежде чем повесить трубку.

Я положил трубку, мои мысли немедленно вернулись к Саре. Она сидит там, ее поза все еще напряжена, уязвимость, которую она показала всего несколько минут назад, теперь скрыта. Я пересекаю комнату и снова сажусь рядом с ней, протягивая руку, чтобы нежно коснуться ее руки.

– Ты в безопасности, – говорю я, мой голос теперь тише, чтобы успокоить. – Пока мы опережаем их, тебе не о чем беспокоиться.

Сара смотрит на меня, ее глаза ищут в моих любые признаки сомнения, но я встречаю ее взгляд с уверенностью. Мне нужно, чтобы она чувствовала себя в безопасности, знала, что что бы ни случилось, я защищу ее.

– Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, – добавляю я, кладя руку ей на живот, где растет наш ребенок. – Наш ребенок не столкнется с таким ужасом, Сара. Я об этом позабочусь.

Ее рука снова накрывает мою, ее прикосновение теплое и заземляющее. – Этот ребенок будет защищен, – шепчет она, ее голос полон тихой решимости. – Он вырастет в безопасности, вдали от всей этой тьмы.

Мы оба молчим мгновение, просто смотрим друг на друга, и это интимный момент, более интимный, чем я ожидал. В ее глазах есть мягкость, которую я редко видел, между нами формируется связь, которая выходит за рамки простого физического влечения. Это что-то более глубокое, что-то, что заставляет меня осознать, насколько сильно я начал заботиться о ней.

Я не понимаю почему, но я чувствую это, эту тягу к ней, эту потребность держать ее рядом, защищать ее, не только потому, что она носит моего ребенка, но и потому, что она стала важна для меня в том смысле, в котором я этого не ожидал.

Глава 20 – Сара

Длинное, струящееся платье облегает мое тело во всех нужных местах, но когда я стою перед зеркалом, мой взгляд постоянно скользит к небольшому изгибу моего живота. Он едва заметен, просто легкая выпуклость, которая, кажется, волнует только меня. Я провожу рукой по ткани, пытаясь отогнать проблеск неуверенности, который терзает меня. Я никогда не беспокоилась о своей внешности, но это... это другое. Я больше не просто я. Я ношу ребенка Ивана.

Эта мысль пронзает меня, смесь страха и чего-то еще, чего-то более теплого, более обнадеживающего. Я теряюсь в своих мыслях, когда чувствую знакомое присутствие позади себя. Руки Ивана скользят по моей талии, его прикосновение твердое и собственническое, когда он притягивает меня к себе.

– Ты выглядишь прекрасно, – шепчет он мне на ухо, его голос низкий и грубый. Его руки скользят по изгибу моего живота, затем опускаются ниже, медленно, неторопливо лаская линию моих бедер. – Я хочу взять тебя прямо сейчас.

Его слова вызывают дрожь во мне, интенсивность его желания вытаскивает меня из моей неуверенности, но я смотрю на часы на стене и чувствую приступ паники. – Мы опаздываем, – протестую я, быстро выскальзывая из его объятий. Мое сердце колотится, когда я увеличиваю расстояние между нами, пытаясь вернуть самообладание. – Мы не хотим заставлять твоих коллег ждать.

Глаза Ивана темнеют от разочарования, но он отпускает меня, его взгляд задерживается на мне с таким выражением, будто он обещает, что больше не будет этого делать. Забудьте об этом. – Мы закончим это позже, – говорит он, его голос хриплый от невысказанного намерения.

Я киваю, пытаясь стряхнуть оставшееся напряжение между нами, когда мы отправляемся на мероприятие. Поездка на машине проходит тихо, огни города мелькают за окном, пока я сижу рядом с Иваном, мои мысли блуждают. Я испытываю облегчение, когда мы наконец прибываем на грандиозное место, вид шумной толпы дает мне что-то еще, на чем можно сосредоточиться.

Внутри царит оживленная атмосфера, наполненная тихим гулом разговоров, звоном бокалов и мягкими звуками музыки. Иван быстро заводит разговор со своими деловыми партнерами, его манера поведения меняется на манеру сильного человека, управляющего своей империей. Я наблюдаю за ним мгновение, замечая, как он с легкостью командует комнатой, прежде чем решаю уйти одна.

Пробираясь сквозь толпу, я погружаюсь в свои мысли, когда внезапно натыкаюсь на кого-то. Я поднимаю глаза, и у меня перехватывает дыхание. Это София.

Она выглядит иначе, бледнее, более хрупкой, чем я помню. Ее глаза встречаются с моими, и на короткий момент в них что-то мелькает, удивление, может быть, даже облегчение. Затем это уходит, сменяясь волной боли и предательства, которая пронзает меня, как нож.

– Сара, – говорит она, и ее голос слегка дрожит. – Я не ожидала увидеть тебя здесь.

Я тяжело сглатываю, чувство вины грызет меня, когда я смотрю на нее, мое сердце сжимается от боли в ее глазах. – София... Я...

Она перебивает меня, ее голос становится выше, когда она пытается сохранить самообладание. – Как ты могла? – шепчет она, ее глаза переполненная слезами. – Я считала тебя своей сестрой, Сара. Ты обманула меня, предала меня. Как ты могла так с нами поступить?

Ее слова обрушились на меня, как удар, тяжесть ее обвинений давит мне на грудь. Я открываю рот, чтобы ответить, но слова застревают в горле. Как мне объяснить? Как мне сказать ей, что я никогда не хотела ее предавать, что меня загнали в ситуацию, из которой я не могла выбраться?

Руки Софии дрожат, когда она вытирает льющиеся слезы, ее взгляд ищет у меня ответы, которые я не уверена, что смогу дать. – Я доверяла тебе, – продолжает она, ее голос срывался. – Мы семья. Я бы сделала для тебя все.

Глубина ее боли очевидна, и она почти разрывает меня на части. – София, – начинаю я, голос мой хриплый от эмоций, – Я... я никогда не хотела причинить тебе боль. Ты должна мне поверить.

Она качает головой, слезы текут рекой. – Тогда почему? Зачем ты это сделала?

Я делаю глубокий вдох, мое сердце разрывается от боли за девушку, которая когда-то называла меня своей сестрой. – У меня не было выбора, – признаюсь я, мой голос едва громче шепота. – Были вещи, которые я не могла тебе рассказать. Вещи, которые...

– Вещи, которые были важнее нашей дружбы? – перебивает она, ее голос пронизан горечью. – Важнее, чем связь, которую мы разделяли?

– Нет! – быстро говорю я, подходя к ней ближе, отчаянно пытаясь заставить ее понять. – Это не так, София. Я пыталась защитить тебя.

– Защитить меня? – усмехается она, ее тон сочится недоверием. – От чего, Сара? От того, что ты все это время работала против нас?

Я вижу боль в ее глазах, смятение, и я знаю, что она не понимает. Как она могла? Она не знает всей истории, не знает о невозможных выборах, которые мне пришлось сделать, о жертвах, которые разорвали меня на части.

– София, – тихо говорю я, протягивая руку, чтобы коснуться ее руки, но она отшатывается от меня, отвержение ранит сильнее, чем я ожидала. – Пожалуйста, просто послушай меня...

Она колеблется, в ее взгляде мерцает смесь гнева и замешательства. – Почему я должна? – резко бросает она, но в ее голосе слышится надлом, который говорит мне, что она колеблется, что она хочет верить, что за этим стоит нечто большее, чем предательство.

– Потому что ты заслуживаешь знать правду, – отвечаю я, глубоко вздыхая и готовясь к тому, что собираюсь раскрыть. – София, твой отец... Кейс... он приказал убить меня.

Ее глаза расширяются от шока, дыхание перехватывает. – Нет, – шепчет она, качая головой, словно не может понять, что я говорю. – Это невозможно. Мой отец не стал бы... он не мог...

– Он сделал это, – настаиваю я, мой голос тверд, но не жесток. – Я была ему верна, София. Я делала все, о чем он меня просил. Когда он думал, что я могу быть обузой, когда он думал, что я знаю слишком много, он приказал меня убить. Я едва спаслась.

София смотрит на меня, ее недоверие очевидно, но я вижу, как семена сомнения начинают пускать корни. – Ты лжешь, – говорит она, но в ее словах нет убежденности. Она хватается за соломинку, пытаясь сохранить образ своего отца как человека, которым она всегда его считала.

– Спроси его сама, – тихо говорю я, мое сердце колотится, когда я замечаю, как Кейс приближается к нам сквозь толпу. Он идет своим обычным уверенным шагом, выражение его лица нечитаемо, но я вижу напряжение в его челюсти, как сужаются его глаза, когда он видит меня стоящей с его дочерью.

София поворачивается к отцу, ее глаза широко раскрыты от замешательства и боли. – Папа, – начинает она дрожащим голосом. – Это правда? Ты приказал убить Сару?

Выражение лица Кейса на мгновение колеблется, мелькает что-то вроде сожаления или вины, но он быстро скрывает это за холодным, отстраненным поведением. – София, я сделал то, что было необходимо, – говорит он, его голос ровный, но лишенный тепла. – Ты не понимаешь сложности нашего мира. Я делал только то, что было лучше для нашей семьи, для тебя.

Лицо Софии искажается, предательство бьет ее, как физический удар. – Лучшее для меня? – эхом повторяет она, ее голос ломается. – Как ты мог подумать, что убить ее – это лучшее решение? Она была мне как сестра!

Кейс тянется к ней, но София отшатывается, отступая назад, как будто сама мысль о прикосновении к нему вызывает у нее отвращение. – София, послушай меня...

– Нет, – прерывает она, ее голос полон боли. – Я не могу... Я даже смотреть на тебя сейчас не могу.

С этими словами она разворачивается и выбегает из зала, ее каблуки громко цокают по мраморному полу, когда она проталкивается сквозь толпу. Я смотрю ей вслед, и тяжелое чувство потери оседает в моей груди. Я хотела защитить ее, уберечь от правды, но я знаю, что ей нужно было ее услышать. Даже если это разобьет ей сердце.

Кейс снова обращает на меня свой взгляд, его глаза холодны и расчетливы. – Ты причинила достаточно вреда для одной ночи, Сара, – говорит он, его голос низкий и опасный. – Чего ты надеялась добиться, настраивая ее против меня?

– Я говорила ей правду, – отвечаю я, стоя на своем, хотя мое сердце колотится. – Она заслуживает того, чтобы знать, какой на самом деле человек ее отец.

Выражение его лица темнеет, и он подходит ближе, возвышаясь надо мной. Атмосфера меняется, воздух становится густым от напряжения. – Тебе следовало оставаться на своем месте, Сара, – шипит он. – Ты действительно думаешь, что Иван будет защищать тебя вечно? Братва не может защитить тебя от всего.

Меня пробирает дрожь страха, но я отказываюсь отступать. – Я больше не боюсь тебя, Кейс, – говорю я, мой голос тверд, несмотря на стук в груди. – Я знаю, на что ты способен, и я больше не буду твоей пешкой.

Глаза Кейса сужаются, и он наклоняется, его голос понижается до угрожающего шепота. – Ты думаешь, что теперь ты в безопасности? Ты думаешь, что Иван сможет уберечь тебя от меня? Ты играешь в опасную игру, Сара.

Прежде чем я успеваю ответить, рядом со мной маячит знакомое присутствие. Я чувствую руку Ивана на своей руке, его хватка крепкая и успокаивает. Он делает шаг вперед, вставая между мной и Кейсом, его холодный взгляд устремлен на человека, который когда-то держал мою жизнь в своих руках.

– Кейс, – говорит Иван, его голос подобен льду, его тон не оставляет места для неправильного толкования. – Я предлагаю тебе пересмотреть свои угрозы.

Глаза Кейса мерцают от осознания опасности, в которой он находится, но он не отступает. – Иван, – говорит он, выдавливая из себя улыбку. – Это не твоя забота. Это семейное дело.

Хватка Ивана на моей руке слегка крепнет, его присутствие твердое и непоколебимое. – Сара – моя жена, – говорит он, его голос низкий и убийственный. – Это делает ее моей заботой. Если ты хотя бы посмотришь на нее не так, я лично позабочусь о том, чтобы ты об этом пожалел.

Вес угрозы Ивана висит в воздухе, и я вижу изменение в выражении лица Кейса, смесь гнева и осознания того, что он его превзошел. Впервые за долгое время я чувствую себя по-настоящему защищенной, чувство безопасности окутывает меня, как теплое одеяло. Это незнакомое чувство, которое застает меня врасплох, но я не борюсь с ним. Я позволяю ему проникнуть, позволяю себе почувствовать силу слов Ивана и то, как он стоит между мной и человеком, который когда-то имел надо мной такую власть.

Рот Кейса дергается от сдерживаемой ярости, но он знает, что проиграл этот раунд. Не говоря больше ни слова, он поворачивается и уходит, оставляя Ивана и меня стоять после стычки.

Я смотрю на Ивана, мое сердце все еще колотится, и на мгновение мы просто стоим, шум толпы вокруг нас отступает на второй план. Я никогда не думала, что буду чувствовать себя так, в безопасности, защищенной, стоя рядом с человеком, который одновременно и мой похититель, и мой защитник. Когда я встречаюсь взглядом с Иваном, я понимаю, как сильно все изменилось. Он стал тем, чего я никогда не ожидала, тем, кому я могу доверять, тем, кто действительно заботится обо мне, даже если никто из нас не понимает до конца почему.