Текст книги "Похищена Братвой (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4 – София

Я бросаю еще одно платье в чемодан, балансируя телефоном между ухом и плечом, когда голос Дженнифер заполняет комнату. Она рассказывает о нашей поездке на выходные в Грецию уже двадцать минут, и я не могу не улыбнуться, слыша, как она взволнована.

– Я говорю тебе, София, эта поездка, именно то, что тебе нужно. Солнце, пляжи и, может быть, что-то еще. – Ее голос намекающе понижается, и я закатываю глаза, точно зная, к чему приведет этот разговор.

– Дженнифер, – усмехаюсь я, доставая еще несколько вещей из шкафа. – Это поездка, чтобы расслабиться, а не...

– Не для чего ? Опуститься и испачкаться? – перебивает она, смеясь. – Давай, девочка. Ты ждала подходящего парня, типа, целую вечность. Тебе не кажется, что пришло время просто… немного развлечься?

Я ухмыляюсь, качая головой на ее прямоту. – Может быть, – говорю я, немного поддразнивая. – В любом случае, ждать подходящего парня слишком долго.

– Именно так! Греция – идеальное место для небольшой интрижки. Кто знает? Возможно, ты встретишь какого-нибудь сексуального греческого бога, который заставит тебя забыть об ожидании Мистера Совершенства.

Я слышу ухмылку в ее голосе, и она заразительна. – Да, конечно, – смеюсь я. – Посмотрим. Наверное, я все время буду просто загорать.

– Угу, конечно, – поддразнивает Дженнифер. – Но я серьезно, София. Ты заслуживаешь расслабиться хоть раз. Я имею в виду, когда в последний раз ты делала что-то хоть отдаленно безрассудное?

Я открываю рот, чтобы ответить, но прежде чем я успеваю что-либо сказать, раздается тихий стук в дверь. Я поднимаю взгляд, когда входит горничная Анна, ее взгляд останавливается на открытом чемодане с обеспокоенным взглядом.

– Подожди секунду, – говорю я Дженнифер, отодвигая телефон от уха. – Что случилось, Анна?

Анна колеблется, нервно сцепив руки перед фартуком. – Мисс Престон, что это такое? – спрашивает она, указывая на чемодан. – Вы куда-то едете?

Я улыбаюсь, отмахиваясь от ее беспокойства. – Да, я собираюсь в Грецию на этих выходных с Дженнифер.

Губы Анны сжимаются в тонкую линию, и она прочищает горло, прежде чем снова заговорить. – Мистер Престон хотел, чтобы я передала вам, что вам следует сохранить свой график свободным на предстоящие выходные.

Я приподнимаю бровь, меня охватывает любопытство. – Почему, что происходит?

– Я не совсем уверена, – отвечает Анна, ее голос становится осторожным. – Я думаю, это связано с Миллерами. Мистер Престон упомянул, что вы встретитесь с Джексоном Миллером на выходных.

Мой желудок падает от ее слов, и я чувствую, как моя челюсть отвисает от недоверия. Встреча с Джексоном Миллером? Есть только одна причина, по которой мой отец мог бы организовать такую встречу, и осознание этого обрушивается на меня, как тонна кирпичей.

– Подожди, – говорю я, чувствуя, как в груди зарождается паника. – Неужели мой отец сводит меня с Джексоном Миллером?

Анна сочувственно смотрит на меня, явно чувствуя себя неловко. – Я не знаю подробностей, мисс, но... звучит именно так.

Я стою там, застыв на мгновение, мой разум кружится, когда тяжесть новостей оседает. Свидание с Джексоном Миллером, парнем, который не мог отвести глаз от моей груди все время, пока мы разговаривали на той свадьбе? Нет. Этого не может быть.

– Я... я сейчас спущусь, – бормочу я Анне, отворачиваясь от чемодана и снова поднося телефон к уху. – Дженнифер?

– Что случилось? – спрашивает она, явно не ожидая серьезного тона в моем голосе.

– Я думаю, мой отец сводит меня с Джексоном Миллером.

На другом конце провода повисает пауза, а затем голос Дженнифер возвращается, резкий и обеспокоенный. – Подожди, что... тот парень со свадьбы?

– Да, он, – отвечаю я, меряя шагами комнату и чувствуя, как внутри меня нарастает разочарование. – Похоже, я встречаюсь с ним в эти выходные вместо того, чтобы ехать в Грецию.

– О, черт, нет, – восклицает Дженнифер. – София, ты не можешь этого допустить. Этот парень – полный мерзавец! Твой отец вообще знает, какой он?

Я вздыхаю, проводя рукой по волосам. – Наверное. Ты же знаешь, как это бывает. Дело в бизнесе, а не в личностях. Я просто... Я не знаю, что делать.

Дженнифер молчит мгновение, прежде чем снова заговорить, ее голос становится тише. – Соф, ты не можешь просто позволить им втянуть тебя в это. Ты заслуживаешь лучшего, чем Джексон, черт возьми, Миллер.

Я киваю, хотя она меня не видит, и тяжесть ситуации становится еще глубже. – Я знаю. Я просто... Я не знаю, как это остановить, не вызвав большой ссоры с отцом.

– Тогда борись, – твердо говорит Дженнифер. – Ты не можешь выйти замуж за такого человека. Я имею в виду, мы все еще в Темных веках? Он не может указывать тебе, с кем встречаться.

Я издаю слабый смешок, хотя он кажется натянутым. – Похоже, он может.

Как бы мне ни хотелось сбежать в Грецию и забыть обо всем этом, я знаю, что не могу. Мой отец упрям, и если он что-то задумал, то изменить это почти невозможно. Я также не могу представить, как проведу свою жизнь с кем-то вроде Джексона Миллера. Одна только мысль об этом заставляет мою кожу покрываться мурашками.

– Я что-нибудь придумаю, – говорю я, пытаясь казаться увереннее, чем есть на самом деле. – Я поговорю с отцом. Посмотрим, есть ли выход из этой ситуации.

– Хорошо, – отвечает Дженнифер, ее тон становится немного светлее. – Если он не сдвинется с места, ты сбежишь со мной в Грецию. Мы обсудим детали позже.

Я улыбаюсь ее настойчивости, но узел тревоги в моей груди остается. – Договорились, – говорю я, хотя знаю, что побег – это крайний вариант.

Повесив трубку, я стою посреди комнаты, уставившись на наполовину упакованный чемодан. Волнение от поездки испарилось, сменившись страхом перед тем, что должно произойти. Мой отец, возможно, и дал мне свободу в некоторых аспектах моей жизни, но когда дело касается бизнеса и семейных союзов, его воля железная.

Я бросаю взгляд на платье, которое собиралась надеть в Грецию, теперь аккуратно сложенное в чемодане. Это должны были быть выходные свободы, шанс сбежать от всего. Теперь же я чувствую, что иду в ловушку.

Я резко захлопываю чемодан, внутри меня бурлит разочарование, когда я думаю о выходных, которые ускользают из моих пальцев. Мой телефон все еще теплый от разговора с Дженнифер, но сейчас все, что я чувствую, это растущий страх. Пока я стою там, пытаясь придумать свой следующий шаг, стук в дверь моей спальни заставляет меня обернуться.

Это Анна, ее выражение лица встревожено, когда она входит внутрь. – Мисс Престон, вам нужно спуститься вниз. Ваш отец срочно зовет вас.

Мое сердце падает еще ниже, гнетущее чувство уже говорит мне, что это не будет хорошо. – Сейчас…? – спрашиваю я напряженным голосом. – Он сказал, о чем идет речь?

Анна качает головой, ее лоб тревожно морщится. – Я думаю, это из-за твоей встречи с Миллерами.

Не говоря больше ни слова, я хватаю телефон и следую за Анной по коридору, мои мысли скапливаются с каждым шагом. Я слышу голоса, доносящиеся из гостиной, и когда мы приближаемся, я мельком вижу своего отца, Кейса, сидящего на одном из кожаных диванов с улыбкой на лице. Его глаза яркие, почти довольные, и мой желудок скручивается от этого вида. Что-то определенно не так.

– Папа? – кричу я, входя в комнату.

Улыбка Кейса становится шире, когда он видит меня, и он приглашает меня присоединиться к нему. – София, иди и сядь со мной.

Я остаюсь стоять, скрестив руки, мое сердце колотится в груди. – Я не хочу идти на свидание с Джексоном Миллером.

Слова вырываются прежде, чем я успеваю их остановить, мое разочарование просачивается наружу. Мне все равно, если я говорю прямо, он должен знать, что я чувствую по этому поводу.

Улыбка Кейса на секунду гаснет, но он быстро восстанавливается, выражение его лица смягчается, словно я ребенок, устроивший истерику. – София, Джексон прекрасный человек. Идеальная пара для тебя. – Он говорит это так спокойно, так обыденно, что мне почти хочется кричать.

Идеальная пара для меня ? Он едва знает Джексона, а я знаю о нем еще меньше, за исключением того, что он подлый и его интересует только то, что он может получить от этой сделки.

Я прищуриваюсь, отказываясь садиться. – Это не обо мне, папа. Ты делаешь это ради бизнеса, а не потому, что считаешь, что он мне подходит.

Его лицо остается спокойным, но в глазах что-то мелькает, может быть, раздражение. – Мы всегда так делали, София. Семья прежде всего. Джексон из хорошей семьи, и бизнес его семьи принесет нам пользу. Ты должна думать об этом как о гарантии своего будущего.

Мой пульс учащается. Больше похоже на обеспечение его деловых сделок. Мой отец всегда был проницательным, когда дело касалось власти и союзов, но заставлять меня вступать в отношения с кем-то вроде Джексона? Такое чувство, что я просто еще одна часть его империи, пешка, которую он готов использовать в своих интересах.

Он откидывается назад, положив руки на подлокотник дивана, как будто разговор уже решен. – На самом деле, – говорит он небрежным голосом, – я как раз обсуждал планы свадьбы с мистером Миллером. Пора начать серьезно думать об этом, и вы с Джексоном тоже должны высказать свое мнение.

У меня пересыхает во рту, и я смотрю на него с недоверием. Это не просто какое-то случайное свидание. Он планирует мое будущее, даже не посоветовавшись со мной, обсуждает мой брак с кем-то, кого я едва знаю. Мысль о том, чтобы быть привязанной к Джексону, о том, чтобы быть вынужденной на жизнь с ним, заставляет меня чувствовать себя в ловушке, задыхающейся. Я чувствую, как стены комнаты смыкаются вокруг меня.

– Ты ведь не серьезно, – говорю я, мой голос едва громче шепота. – Свадьба?

Кейс смотрит на меня, его улыбка исчезает, сменяясь спокойным, деловым выражением. – Это следующий логический шаг, София. Мы говорили об этом месяцами, и пришло время закрепить соглашение. Ты должна быть счастлива – это хорошая пара.

Я чувствую, как мое сердце тонет еще глубже. Мне хочется кричать, протестовать, но что толку от этого? Мой отец не из тех, кто прислушивается к эмоциям. Он действует на основе логики, сделок и власти. В его представлении он дает мне наилучшую возможность, привязывая меня к богатой, могущественной семье. Он не думает о том, чего хочу я. Он никогда не думал.

Глубоко вздохнув, я заставляю себя говорить. – Что происходит, папа, почему именно сейчас?

Он встречается со мной взглядом, выражение его лица снова смягчается, хотя я вижу за ним стальную решимость. – Потому что пришло время, София. Ты больше не маленькая девочка. Ты была терпелива, и теперь пришло время обеспечить свое будущее. Так это делается в нашем мире. Ты это знаешь.

Я качаю головой, не доверяя себе говорить. Тяжесть его слов давит на меня, как камень, и я чувствую, как борьба уходит из меня. Как я могу спорить с ним, когда знаю, что он не передумает? Он уже принял решение, уже запустил колеса в ход.

Мой отец встает, идет ко мне с той же самой успокаивающей улыбкой. Он кладет руку мне на плечо, нежно сжимая. – Увидишь, София. Это то, что лучше для тебя. Поверь мне.

Я медленно киваю, хотя каждая часть меня кричит, что это неправильно. Он не понимает, что это значит для меня, как сильно я этого не хочу. Спорить с Кейсом Престоном – это как говорить с кирпичной стеной. Борьба высасывает из меня все силы.

Кейс делает глубокий вдох и подходит ко мне, его присутствие маячит. Его взгляд смягчается, но это не та мягкость, которая предлагает комфорт. Это расчетливая мягкость, та, которая призвана убеждать, заставлять вас чувствовать себя частью чего-то большего. Того, от чего вы не можете отказаться.

– Когда я впервые увидел тебя, София, – начинает он тихим, но размеренным голосом, – я знал, что ты принесешь мне больше, чем просто мир. Я увидел в тебе честь. Силу. Удачу. – Он делает паузу, позволяя слову повиснуть в воздухе, наполненному подтекстом. – Я знал, что ты станешь важной частью этой семьи, что ты возвысишь наше имя и наследие.

У меня перехватывает горло, когда я усваиваю его слова. Я всегда знала, в глубине души, что это больше, чем просто семья. Это было о том, что я могла сделать для него, что я представляла – дочь, которая могла бы укрепить союзы, усилить деловые связи и обеспечить власть. Это никогда не было любовью или заботой. Это было о том, что я могла принести.

Кейс кладет руку мне на плечо, его хватка крепка, но не груба. Он говорит с той же тихой властностью, которая всегда заставляла меня чувствовать себя маленькой в его присутствии. – Ты была предназначена для этого. Чтобы прославить наше имя. Чтобы дать мне мир, который я так долго искал. Это твой долг, София. Так было всегда.

Моя грудь сдавлена, как будто я не могу дышать. Мне так много хочется сказать, тысяча слов застряла в горле, но ни одно из них не выходит наружу. Я стою там, мои губы сжаты, глаза щиплет, когда тяжесть его ожиданий давит на меня. Я хочу закричать на него, сказать ему, что я не какая-то там пешка, которую он может использовать для посреднических сделок или возвысить его имя. Я хочу сказать ему, что я его дочь, а не какая-то разменная монета.

Я не…

Я не могу.

Я стою замороженная, борьба уходит из меня, мое сердце скручивается от боли. Слова Кейса эхом отзываются в моей голове, и кажется, что он уже решил мою судьбу. Как будто моя жизнь всегда будет такой, служить его амбициям, выполнять его планы и жертвовать любой надеждой, которая у меня была, ради будущего, которое я могла бы выбрать для себя.

Он одаривает меня легкой, довольной улыбкой, явно довольный своей речью. – Пора принять то, что предназначено тебе, София. Увидишь. Это правильный путь.

Мне хочется кричать, что это не так. Что это все, что угодно, но не правильный путь. Вместо этого я просто киваю, мои губы сжимаются в тонкую линию, а слезы грозят пролиться.

– Мне нужно идти, – тихо говорю я, голосом чуть громче шепота. – Мне нужно… подготовиться.

Кейс отступает назад, его рука падает с моего плеча. – Конечно, – говорит он, его тон снова становится деловым. – Я ценю твое понимание, София.

Я не отвечаю. Я отворачиваюсь, мое сердце колотится в груди, когда я поднимаюсь обратно по лестнице, каждый шаг тяжелее предыдущего. Коридор кажется бесконечным, и к тому времени, как я дохожу до своей комнаты, я едва могу держать себя в руках. В ту секунду, когда дверь за мной захлопывается, я прижимаюсь к ней спиной и закрываю глаза, чувствуя, как жгучие слезы жгут мои веки.

Удача. Честь. Долг. Вот и все, что я для него значу. Не его дочь. Не тот, о ком он заботится или кого он любит. Просто инструмент.

Я опускаюсь на кровать, закрывая лицо руками, когда наконец-то текут слезы. Молчаливые, горькие слезы разочарования и боли. Я была так осторожна все эти годы, пытаясь играть ту роль, которую он хотел, пытаясь найти хоть какое-то подобие любви или тепла в наших отношениях. Но теперь я вижу все таким, какое оно есть на самом деле.

Он никогда не видел во мне дочь. Он видел во мне актив.

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони, чувствуя, как в груди у меня скапливается пустая боль. Как будто все, что я думала, что знаю, разворачивается передо мной. Все эти годы размышлений о том, почему он так легко меня принял, почему он принял меня без колебаний, внезапно обретают смысл. Он привел меня в свою жизнь не из любви или ответственности, он сделал это, потому что я была для него ценна. Способ строить альянсы. Способ развивать свою империю.

Я смотрю в зеркало в другом конце комнаты, ловя свое отражение. Мое лицо красное, глаза опухшие, а сердце, кажется, разрывается. Это не та жизнь, которую я хотела. Это не то будущее, о котором я мечтала.

Я хотела любви. Настоящей любви. Брак, построенный на чем-то ином, чем сила и долг. Этого я не получу. Не с Джексоном Миллером. Не с той жизнью, которую мой отец мне наметил.

Я отталкиваюсь от кровати, иду к окну. Солнце садится, отбрасывая теплое, золотистое сияние на поместье. Оно выглядит мирным, почти прекрасным, но все, что я чувствую, это тяжесть клетки вокруг меня. Клетки, сделанной из ожиданий, обязательств и долга.

Я прикладываю руку к прохладному стеклу, желая, чтобы был какой-то выход из этого. Желая найти силы, чтобы дать отпор. Как это вообще будет выглядеть – убежать, бросить вызов собственному отцу?

Я не знаю. И эта неизвестность пугает меня больше всего.

Все, что я знаю, это то, что я не могу больше здесь оставаться, запертая в будущем, которое я никогда не выбирала.

Глава 5 – Максим

Тусклое освещение Obsidian, одного из самых эксклюзивных роскошных клубов Братвы, бросает знойный свет на приватную комнату. Место пахнет роскошью – золотые акценты, кожаные сиденья и стеклянные стены, которые открывают вид на пульсирующую энергию снаружи. Музыка – тяжелый, ровный гул на заднем плане, но здесь она кажется отдаленной, как биение сердца, которое вы едва замечаете.

Obsidian – это всего лишь один из многих клубов, которыми я управляю, наряду с другими предприятиями под моим контролем. На первый взгляд, все дело в роскоши, эксклюзивности и статусе. Реальная цель гораздо темнее. Эти места – идеальные прикрытия для отмывания черных денег, которые мы зарабатываем на других, гораздо более незаконных предприятиях. Это отлаженная операция, которую я отточил за эти годы, но сегодня я не могу сосредоточиться ни на чем из этого.

Я сижу в плюшевом углу личной комнаты, мои глаза холодны, они сканируют комнату, ничего не видя. Артем и Тимур разлеглись на противоположной стороне, у каждого на коленях лежит женщина, они смеются и разливают напитки. Они, как обычно, наслаждаются друг другом, но у меня нет на это времени. Тяжесть смерти моего отца все еще давит на мои плечи, ярость кипит под поверхностью, становясь все жарче с каждой секундой, которая проходит без действий.

Звук смеха Артема прорезает дымку, и я ловлю его взгляд. Его ухмылка гаснет, когда он смотрит на меня, понимая, что я не в настроении для этого. Он хмурит брови, наблюдая за мной, беспокойство в его глазах растет. Он что-то говорит женщинам, отмахиваясь от них, и они выходят из комнаты с надутыми губами.

Тимур, заметив перемену в комнате, вздыхает, отставляя свой напиток. – Что происходит? – Голос у него грубый, но в нем есть нотка любопытства.

Артем смотрит на меня, потом снова на Тимура. – Он все еще думает о ситуации с Кейсом Престоном.

Тимур приподнимает бровь. – Этот ублюдок из Нью-Йорка? Думал, мы пока просто за ним присматриваем.

Я сажусь вперед, положив локти на колени, сжав челюсти. – Да, – говорю я, голос низкий, контролируемый. – Пока.

Тимур откидывается назад, его глаза сужаются, когда он изучает меня. – Ты уже несколько недель об этом думаешь, Максим. Что на самом деле происходит?

Я сжимаю кулак, чувствуя, как во мне пульсирует знакомый прилив гнева. – Я узнал, что именно Кейс арендовал машину, на которой убили моего отца.

Небрежное поведение Тимура меняется, его взгляд становится жестче. Он знает, насколько это личное. – Дерьмо, – бормочет он, его голос хриплый от недоверия. – Этот кусок дерьма убил дядю Арло?

Артем мрачно кивает, положив руки на колени. – Максим месяцами гонялся за зацепками. Теперь мы знаем, что Кейс в этом замешан.

Тимур выпрямился, его взгляд метнулся между нами. – Ну и? Мы не можем просто сидеть и ничего не делать.

Я откидываюсь на кожаное сиденье, во мне кипит разочарование. – Мы не можем действовать безрассудно, – говорю я, выдавливая слова наружу, хотя каждая часть меня жаждет действия. – Доминик хочет, чтобы мы были осторожны, ждали подходящего момента. Кейс все еще слишком силен. Если мы ударим сейчас, мы начнем войну, к которой не готовы.

Тимур проводит рукой по волосам, явно не в восторге от мысли о том, что придется ждать. – Итак, мы ничего не делаем? Позволим этому придурку разгуливать на свободе, пока мы сидим здесь сложа руки?

Я сердито смотрю на него, напряжение в комнате густеет. – Мы не ничего не делаем. Мы собираем разведданные, находим его слабые места. У Кейса может быть сила, но он не непобедим. В конце концов он оступится, и когда он это сделает... – Я позволяю предложению повиснуть в воздухе, зная, что они понимают невысказанную угрозу.

Артем постукивает пальцами по колену, не сводя с меня глаз. – Нам нужно что-то конкретное, чтобы двигаться дальше. Что-то, что его покалечит и не даст ему оправиться.

Я медленно киваю. – Мы это сделаем. Я уже поручил людям заняться его бизнесом, его финансами. Как только мы найдем слабое звено, мы ударим по больному месту. Я не хочу, чтобы он просто умер – я хочу, чтобы сначала рухнуло все, что он построил вокруг него.

Тимур выдыхает, явно все еще взволнованный, но кивает в знак согласия. – Поэтому мы выжидаем.

– Да, – добавляет Артем, его голос ровный. – Мы продолжаем следить за ним, продолжаем собирать информацию. Когда придет время, мы убедимся, что Кейс за все заплатит.

Я откидываюсь назад, позволяя напряжению немного ослабнуть, хотя гнев все еще бурлит внутри. Я ненавижу ждать. Каждый день, когда Кейс гуляет на свободе, кажется оскорблением памяти моего отца. Я знаю, что это не то, что мы можем торопить. У нас есть один шанс, и когда мы сделаем свой ход, мы должны убедиться, что он будет решающим.

Я смотрю на Артема и Тимура, они оба на взводе, но полны решимости. – Мы его прикончим, – говорю я холодным голосом. – Когда мы это сделаем, это гарантирует, что больше никто не перейдет нам дорогу.

В комнате на мгновение воцаряется тишина. За пределами приватной комнаты клуб пульсирует жизнью, музыкой, смехом, звоном бокалов, но внутри я чувствую лишь знакомый холод мести, проникающий глубоко в мои кости.

Клуб снаружи продолжает свой ритм, пульсирующая музыка, звон бокалов и тихий гул далекого смеха, но внутри царит холодная, расчетливая атмосфера. Месть – единственное, о чем я думаю, но ее нужно осуществить правильно. Она должна быть основательной.

Артем наклоняется вперед, на его лице появляется задумчивое выражение, когда он постукивает пальцами по столу. – У меня есть идея, – медленно говорит он, его взгляд метнулся между Тимуром и мной. – Вместо того, чтобы идти прямо на Кейса, мы должны ударить по его действительно больному месту, по его связям. Этот человек построил свою империю на отношениях и союзах, верно? Если мы начнем обрывать его ценные связи, заставим его истекать деньгами... мы можем обанкротить его еще до того, как он поймет, что происходит.

Тимур усмехается, его губы кривятся в усмешке. – Или мы можем просто прострелить ему мозги. Просто. Чисто.

Я прищуриваюсь, бросая на него острый взгляд. – Все не так просто, Тимур. Если мы убьем Кейса сейчас, то все закончится не только им. Это откроет целый хаос возмездия со стороны американской мафии. Мы к этому не готовы. Пока нет.

Тимур закатывает глаза, но нехотя кивает. – Ладно, ладно. Так какой у тебя план?

Я откидываюсь на спинку стула, обдумывая предложение Артема. Он не ошибается. Сила Кейса исходит из его связей, его сети союзников и деловых партнеров. Если мы начнем разбирать эту сеть, часть за частью, это ослабит его. Доведет до отчаяния. Отчаявшиеся люди совершают ошибки.

Есть еще кое-что. Более личный аспект, который я прокручивал в голове с тех пор, как Генри дал мне информацию о Кейсе.

– У Кейса есть дочь, – говорю я, голос мой тихий, но властный. Артем и Тимур оба выпрямляются, их внимание обострено. – София Престон.

Тимур приподнимает бровь. – А что с ней, думаешь за дочерью погнаться?

Я качаю головой. – В прошлый раз мы облажались. Схватили не ту девушку. Мы больше не повторим эту ошибку.

Кодекс Братвы ясен – никакого насилия над женщинами. Это не значит, что она полностью под запретом, не теперь, когда всем заправляю я.

– Она важна для него, – продолжаю я, наклоняясь вперед, и мой голос приобретает более расчетливый тон. – Кейс осторожен, защищает свою семью. Если мы хотим добраться до него, она нам понадобится. Дайте ее нам в руки, и Кейс развалится.

Глаза Артема загораются пониманием, его улыбка становится шире. – Ты хочешь использовать ее как приманку.

Я медленно киваю. – Именно так. Если у нас будет София, Кейс будет отчаянно пытаться вернуть ее. Отчаяние делает мужчин небрежными, когда он лезет из кожи вон, чтобы спасти свою драгоценную дочь, вот тогда мы его и ударим. Жестко.

Тимур скрещивает руки, на его лице появляется лукавая ухмылка. – Умно. Заставить его думать, что у него все под контролем, а потом все это вырвать.

Я поворачиваюсь к Артему, мой голос резкий и точный. – Мне нужно все на Софию. С кем она сейчас проводит время, ее рутины. Я хочу знать ее вдоль и поперек, она может быть уже не той женщиной, которую мы пытались заполучить много лет назад.

Артем кивает, уже думая наперед. – Считай, что сделано, босс. Я немедленно отправлю своих ребят.

– Хорошо, – говорю я, прокручивая в голове все возможные варианты. – Мы не будем торопиться. Мы будем терпеливы, мы будем основательны. Когда придет время, мы нажмем на курок – метафорически.

Тимур ухмыляется. – И что потом? Ты думаешь, Кейс просто приползет и будет умолять вернуть ему дочь?

Я позволяю себе слегка улыбнуться уголком рта. – У него не будет выбора. Он будет так сосредоточен на том, чтобы вернуть ее, что не увидит, что происходит на самом деле. Мы высосем из него всю кровь, заберем его связи, его деньги, его власть, а затем, когда у него ничего не останется, мы уничтожим его.

Артем хлопает в ладоши, его волнение едва сдерживается. – Это будет весело.

Тимур мрачно усмехается, откидываясь на спинку сиденья. – Мне это нравится. Играй в долгую, заставь его страдать, а потом убери его, когда он будет слабее всего.

Я перевожу взгляд с одного на другого, удовлетворенный тем, что они понимают план. Кейс Престон понятия не имеет, что его ждет. Он хорошо разыграл свои карты до сих пор, но он не непобедим. У каждого есть слабость, и его слабость – София.

– Не распространяйтесь об этом, – напоминаю я им. – Никто за пределами этой комнаты не должен знать, что мы планируем.

Артем кивает, уже доставая телефон. – Я буду держать все в тайне. Дай мне день-два, и я дам тебе все, что нужно по Софье.

Я одобрительно киваю. – Идеально. Как только у нас появится нужная информация, мы сделаем свой ход.

С этими словами в комнате воцаряется напряженная, сосредоточенная тишина. Путь вперед теперь ясен, и я чувствую тяжесть надвигающейся бури. Кейс Престон думает, что он неприкасаемый, но он вот-вот узнает, что никто не перейдет дорогу Шаровым, не заплатив за это самую высокую цену.

Пока низкий гул клубной музыки пульсирует на заднем плане, я чувствую, как в моей груди кипит знакомое жжение мести. Я заставлю Кейса заплатить за то, что он сделал с моим отцом, и когда все закончится, он потеряет все, что ему дорого.

Я откидываюсь на спинку стула, глядя на тусклый свет клубных огней, мерцающий сквозь стеклянную стену, на гудение баса, вибрирующее под моей кожей. Месть всегда была медленной игрой, той, которая требует терпения, точности и контроля. Кейс Престон никогда не увидит ее приближения. Он будет думать, что он на вершине, что он неприкасаемый, пока мы не нанесем удар. К тому времени, как он поймет, что его мир рушится, будет слишком поздно.

– Убедитесь, что нет никаких следов, ведущих к нам, – добавляю я, мой голос тверд, когда я смотрю на Артема. – Если Кейс хотя бы почует, что мы делаем, его будет сложнее загнать в угол.

Артем кивает, выражение его лица становится серьезным. – Не волнуйся. У меня есть лучшие люди, которые этим занимаются. Они будут осторожны.

Тимур тихонько хихикает, лениво растягиваясь на диване. – Это будет чертовски крутое шоу. Смотреть, как он извивается, медленно теряя все.

Я ничего не говорю в ответ, мои мысли уже кружатся впереди. Кейс может быть сильным, но его любовь к дочери станет его падением. Это поэтично, на самом деле, использовать то, что он ценит больше всего, чтобы разрушить все, что он построил. Неважно, как силен или безжалостен человек, его сердце всегда предает его. И когда это произойдет, я буду готов.

– Держи меня в курсе, – говорю я, вставая и поправляя куртку. – Это только начало.