Текст книги "Похищена Братвой (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Похищена от Братвы

Серия: Шаров Братва

Автор: Мари Фокс

Аннотация

Безжалостный король Братвы вычеркнул меня из моей жизни... и сделал своей пленницей.

Он намного старше, враг моего отца, и он хочет отомстить.

Я просто невинная девушка, попавшая в его жестокую игру, запертая в его особняке.

Он говорит, что я заплачу за грехи моего отца, но я никак не ожидала увидеть такой жар в его глазах.

Он холодный, жестокий, и от каждого его прикосновения у меня по спине пробегают мурашки.

Я пытаюсь сопротивляться, но мое тело предает меня.

Он берет, что хочет, и я бессильна остановить его.

Я ненавижу его за то, что он держит меня в плену... но его грубые руки, заставляют меня желать большего.

Каждый раз, когда я отталкиваю его, он притягивает меня ближе.

Я девственница, и он полон решимости сделать меня своей. Он говорит, что я никогда не убегу, что теперь я принадлежу ему. Как бы я ни сопротивлялась, я принадлежу ему, и он не отпустит меня.

Как скоро этот король Братвы сломает меня?

Пролог – София, десять лет назад

Каблуки моей матери громко цокают по тротуару, когда мы идем. Я иду за ней, мое сердце колотится в груди, когда я вижу возвышающийся особняк впереди. Ворота открылись для нас без единого слова, и теперь мы направляемся внутрь, мимо толстых стен, которые заставляют меня чувствовать себя маленькой, хотя я уже почти такая же высокая, как она. Я не знаю, где мы и почему мы здесь, но что-то в воздухе кажется неправильным. Напряженным. Тяжёлым.

Она не сказала многого с тех пор, как мы ушли из дома, ее лицо было непроницаемым, застыло в том строгом выражении, которое она принимает, когда происходит что-то серьезное. Я привыкла к этому взгляду. Обычно это означает неприятности. Странно находиться здесь, где бы это ни было. Мы никогда раньше не были в таком приятном месте, и я понятия не имею, какие дела у моей матери в таком месте.

Мы останавливаемся перед массивными деревянными дверями, и прежде чем я успеваю перевести дух, они открываются, открывая высокого мужчину в черном костюме. Он кивает моей матери, не говоря ни слова, и жестом показывает нам следовать за ним. Внутри дом кажется еще более пугающим, чем снаружи, большие люстры свисают с высоких потолков, а стены увешаны картинами, которые кажутся старше всего, что я когда-либо видела.

Я стараюсь не шуметь, чтобы казаться как можно меньше, пока мы следуем за мужчиной по коридору. Моя мать идет уверенно, спина прямая, голова высоко поднята, как будто она здесь хозяйка. Хотела бы я иметь такую уверенность.

Мужчина ведет нас в кабинет, и мой взгляд сразу же привлекает фигура, сидящая за огромным столом. Он высокий, даже сидя, его присутствие заполняет комнату. Его темные волосы аккуратно зачесаны назад, а его пронзительные глаза сосредоточены на моей матери с интенсивностью, от которой у меня мурашки по коже. Я чувствую как будто мне здесь не место, как будто я вторгаюсь в то, чего не понимаю.

Моя мать делает шаг вперед, ее каблуки цокают по мраморному полу, прежде чем остановиться перед его столом. Я стою немного позади нее, опустив взгляд.

Мужчина смотрит на нее, выражение его лица невозможно прочесть. – Я вас знаю? – Его голос холодный, сдержанный. В нем нет тепла, нет любопытства. Только бизнес.

Мама слегка приподнимает подбородок. – Ты ведь меня не помнишь, да?

Он хмурится, его глаза сужаются, когда он изучает ее лицо. – А должен?

В ее глазах что-то мелькает, раздражение, может быть. Или что-то еще, что я не могу точно определить. Она делает глубокий вдох, прежде чем снова заговорить. – Мы уже встречались. Это было много лет назад. Ты посетил мой бордель. – Ее голос спокоен, почти слишком спокоен, как будто она репетировала этот момент снова и снова в своей голове.

Мое сердце замирает, и я моргаю, мой разум пытается уследить за словами, которые она говорит. Я смотрю на нее, сбитая с толку, но она не смотрит на меня. Ее внимание полностью сосредоточено на мужчине перед ней. Мой живот скручивается в узел. Что-то не так.

Мужчина откидывается на спинку стула, его взгляд скользит по лицу моей матери, прежде чем мельком взглянуть на меня. Его взгляд задерживается на секунду, и я чувствую, как холодная дрожь пробегает по моему позвоночнику.

– Продолжай, – говорит он, и его голос становится холоднее.

Моя мать отходит в сторону, и впервые я понимаю, что она делает шаг, чтобы поставить меня перед собой, представить. – Это твоя дочь.

Слова ударили меня, как удар под дых. Я стою там, застыв, мой разум пытается понять, что происходит. Его дочь? Как это возможно?

Я поднимаю глаза на мужчину, который теперь смотрит на меня. Его глаза блуждают по моему лицу, и впервые я вижу проблеск чего-то в его выражении, узнавания. Его челюсть напрягается, и он оглядывается на мою мать.

– Ты лжешь, – говорит он, хотя в его голосе нет убежденности. Как будто он говорит эти слова, потому что чувствует, что должен, а не потому, что верит в них.

Моя мать делает шаг вперед, ее голос ровный. – Кейс, она твоя. У меня не было причин искать тебя до сих пор, но посмотри на нее. Она похожа на тебя.

Я стою там, все мое тело напряжено, желая исчезнуть. Это не может быть правдой. Это не имеет смысла. Я почти ничего не знаю о своем отце, моя мать никогда не говорила о нем, но этот человек? Холодная, сильная фигура, сидящая за столом? Он совсем не такой, как я себе представляла.

Тишина в комнате удушающая. Мужчина снова изучает меня, его глаза острые и расчетливые. Я чувствую, как он разбирает каждую часть меня, каждую черту, словно собирает пазл, о существовании которого он и не подозревал.

– Ты говоришь…? – наконец говорит он, его голос теперь тише, но не менее опасен. – Ты говоришь, что она моя.

Моя мать кивает, ее взгляд непреклонен. – Ты же знаешь, что это так.

Долгое мгновение он ничего не говорит. Он просто смотрит на меня, выражение его лица нечитаемо, но я чувствую, как тяжесть его осознания проникает внутрь. Он знает. Правда написана на его лице.

Он слегка наклоняется вперед, положив руки на стол, и не отрывает от меня глаз. – Она, точная копия моей сестры. У нашей семьи всегда были сильные гены, – говорит он, его голос тверд и решителен. В этом нет никаких сомнений, никакой неопределенности. Просто факт.

Я не знаю, что это значит для меня, но я знаю, что моя жизнь изменилась навсегда.

Комната кажется невозможно неподвижной, тяжесть слов Кейса тонет, как камни, падающие в воду. Я стою там, замороженная, пытаясь осмыслить то, что только что произошло, кем он только что меня назвал. Его дочерью. Я поднимаю взгляд на него, на этого незнакомца, который внезапно оказывается ключом ко всей моей личности, и чувствую странную смесь страха и любопытства.

Кейс ерзает на стуле, все еще глядя на меня, но выражение его лица становится жёстким, когда он поворачивается к моей матери. – Я собираюсь предложить тебе деньги. Ты возьмёшь деньги, – говорит он, его голос прорезает густую тишину, – а взамен ты исчезнешь из её жизни. Навсегда.

Его слова бьют меня, как пощечина. Я моргаю, глядя на мать, мое сердце колотится, я жду, что она начнет протестовать, скажет что-то, что угодно, что сделает этот момент менее похожим на кошмар. Я хочу, чтобы она боролась за меня, утверждала, что она принадлежит моей жизни. Вместо этого в ее глазах мелькает что-то, что я не могу точно назвать, облегчение, может быть? И она кивает.

Вот так просто.

– Согласна, – говорит она бесстрастным голосом.

В моем животе образуется пустая яма, когда я наблюдаю, как эти двое, этот мужчина, которого я должна называть отцом, и женщина, которая меня воспитала, обмениваются взглядами, которые заставляют меня чувствовать себя не более чем разменной монетой. Рука моей матери лежит на моем плече на мгновение, но это не утешительный жест. Он легкий, мимолетный, как будто она уже готовится отпустить меня.

Кейс выдвигает ящик стола, открывая пачку денег. Он методично пересчитывает их, тихий шелест купюр, единственный звук в комнате. Моя мать не вздрагивает и не колеблется. Она берет деньги, когда он их ей протягивает, и запихивает их в сумку, не глядя.

Затем, не говоря больше ни слова, она разворачивается на каблуках и выходит из комнаты, ее шаги затихают в длинном коридоре. Мне хочется крикнуть ей вслед, спросить, почему она так легко уходит, но голос не приходит. Я стою как вкопанная, с пересохшим горлом, наблюдая, как дверь за ней захлопывается.

Теперь остались только я и он.

Кейс встает со своего стула, его движения медленные и обдуманные. Сначала он ничего не говорит, просто смотрит на меня, как будто пытаясь понять, что со мной делать. Я чувствую себя маленькой под его взглядом, хотя он не особенно суров или зол. Он просто... там, нависает надо мной, как тень, от которой мне никогда не сбежать.

Наконец, он говорит, его голос мягче, чем прежде, но не менее властный. – Твое полное имя отныне будет София Престон.

Престон. Моя фамилия. Она кажется чужой на моем языке, как будто она мне не принадлежит. Я не спорю. Я слишком онемела, чтобы что-то сказать. Я просто киваю, глядя на полированный пол, ожидая чего-то, чего угодно, чтобы этот момент стал реальным.

Он обходит стол, его шаги тяжелые, пока он не встает прямо передо мной. На секунду я думаю, что он может коснуться моего плеча или сказать что-то успокаивающее, но он этого не делает. Вместо этого он слегка наклоняет голову, изучая меня.

– Теперь ты моя, – тихо говорит он. – Моя дочь.

Слова повисли в воздухе между нами, наполненные невысказанным смыслом. Я не знаю, что значит быть его дочерью, пока нет. Я не знаю, чего он от меня ждет или как будет выглядеть жизнь с ним. Но пока я стою там, странное чувство охватывает меня, то, чего я никогда раньше не чувствовала. Это не совсем комфорт, но близко. Безопасность, может быть. Или принадлежность.

Кейс не теплый человек, это очевидно. В его глазах есть что-то, признание, притязание, что заставляет меня чувствовать, что впервые у меня есть место. Настоящее место.

Моя жизнь до этого момента была хаотичной, полной неопределенности, с матерью, которая обращалась со мной скорее как с обузой, чем как с ребенком. Мир, из которого я родом, был шумным, беспорядочным и равнодушным. Теперь, стоя в этом роскошном особняке, я чувствую проблеск чего-то незнакомого, тишины, спокойствия, которых я никогда не знала. Может быть, это уверенность в голосе Кейса, когда он сказал, что я его. Может быть, это вес имени Престон, имени, которое несет в себе силу.

Я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, что сказать, не зная, что мне теперь делать.

Кейс, кажется, замечает мои колебания, и впервые его губы дергаются в том, что можно было бы считать улыбкой. Она не теплая, ни в коем случае, но и не жестокая. – Ты быстро научишься, – говорит он, его голос твердый, но не злой. – Все, что тебе нужно, будет предоставлено. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Я киваю, слова впитываются. Я никогда не имела многого, никогда не знала, каково это, не хотеть ничего. Обещание стабильности, определенности одновременно пугает и странно притягательно.

Он изучает меня еще долгое мгновение, затем указывает на дверь. – Иди. Исследуй дом. Теперь ты будешь жить здесь.

Мои ноги двигаются, прежде чем мой разум успевает это понять, выводя меня из офиса в коридор. Когда дверь за мной закрывается, тяжесть того, что только что произошло, полностью оседает. Я уже не тот человек, которым была час назад. Я больше не просто София – я София Престон.

Я иду по большим коридорам, тишина вокруг меня почти тревожит. Здесь все так отличается от жизни, которую я знала. Стены увешаны дорогими картинами, полы натерты до блеска, и каждая комната, мимо которой я прохожу, выглядит более изысканной, чем предыдущая. Это ошеломляет, но есть и что-то еще, что-то более тихое. Впервые в жизни я чувствую, что могу быть... в безопасности.

Внутри меня растет тепло, маленькое, но неоспоримое. Я никогда не получала много ласки, никогда не знала, каково это, чувствовать заботу. И хотя я знаю, что Кейс не тот человек, который будет дарить любовь свободно, есть что-то в осознании того, что я его дочь, что заполняет пустоту, о существовании которой я даже не подозревала.

Я не уверена, каким отцом он будет, но впервые я чувствую, что я где-то на своем месте.

Это моя новая жизнь.

Глава 1 – Максим

Гравий хрустит под моими ботинками, когда я выхожу из машины, холод в воздухе кусает мою кожу, несмотря на тяжелое пальто, которое я ношу. Небо серое и гнетущее надо мной, отражая мрачное настроение, царившее над собравшимися мужчинами. Это наше семейное кладбище, изолированное, тихое, окруженное деревьями, которые тихо покачивались на холодном ветру. Место, зарезервированное для Шаровых, где наша история похоронена под землей.

Я оглядываюсь, вижу знакомые лица, Иван, стоящий прямо и собранно, как всегда, его острые зеленые глаза осматривают ряды надгробий с тем же расчетливым взглядом, который он несет повсюду. Артем рядом с ним, молчаливый, его присутствие устойчиво, как тень. Мой брат Тимур тоже с ними. Остальные, братья, кузены, все стоят рядом, их выражения отражают потерю, которую мы все чувствуем. Мы здесь сегодня не по делам, а ради семьи.

Наш дедушка лежит в открытой могиле перед нами, старейшина семьи Шаровых. Он был не просто патриархом, он был одним из лучших, руководя Братвой безжалостной рукой и мудростью, которая заслужила ему уважение даже среди наших врагов. Сегодня мы хороним его, человека, который сделал нас такими, какие мы есть сейчас.

Моя грудь сжимается, когда я вижу его гроб, опущенный в землю. Тяжесть всего этого давит на меня. Его отсутствие оставляет пустоту не только в нашей семье, но и во всей организации. Его мудрость, его сила... всего этого больше нет. Даже в старости он внушал уважение. Он был тем клеем, который скреплял нашу раздробленную семью, тем, кого все боялись и кем восхищались в равной степени.

Иван делает первый шаг вперед, кладя горсть земли в могилу, последний жест уважения. Один за другим, мы следуем за ним. Тяжелая тишина, воздух пропитан невысказанными мыслями. Здесь есть почтение, тихое признание того, что мы потеряли. Никакие слова не могут заполнить пустоту, оставленную таким человеком, как он.

Я отступаю, пока остальные делают свою очередь, но мои мысли уже в другом месте. Когда они уходят от могилы, бормоча тихими голосами, я обнаруживаю, что прохожу мимо другой могилы, всего в нескольких рядах от того места, где сейчас покоится мой дедушка. Имя, высеченное на камне, притягивает меня, его буквы твердые и неподатливые.

Арло Шаров. Мой отец.

Я останавливаюсь перед ним, моя грудь сжимается еще сильнее. Боль, которая всегда со мной, когда я думаю о нем, поднимается на поверхность, смешиваясь с гневом, который никогда не покидает меня. Четыре месяца. Прошло четыре месяца с тех пор, как он умер, с тех пор, как его жизнь оборвал кто-то, кого мы до сих пор не знаем. У семьи Шаровых слишком много врагов, слишком много людей, которые хотели бы его смерти, и это еще больше усложняет задачу по отслеживанию того, кто за этим стоит.

Никто не знает, как он умер. Обстоятельства так же туманны, как и мотивы. Это была конкурирующая Братва? Убийство, заказанное одним из наших многочисленных врагов? Или что-то более близкое к дому, предательство? Незнание съедает меня каждый день, грызущее разочарование, которое только растет.

Я сжимаю кулаки, глядя на его могилу, тяжесть моего обещания все сильнее давит мне на грудь. Я поклялся, когда его хоронили, что отомщу за него. Что найду виновных и заставлю их заплатить, сколько бы времени это ни заняло. Неважно, какой ценой.

Арло Шаров, возможно, не был самым любящим отцом, но он был моим, и он заслуживал лучшего, могилы без справедливости, без возмездия.

Моя челюсть сжимается, когда воспоминания о том дне проносятся в моей голове, его тело, холодное и безжизненное, тайна, окружающая его смерть, словно туман, который отказывается рассеиваться. Он был немногословным человеком, как и я, но я уважал его. Он научил меня всему, что я знаю об этой жизни, о преданности, силе и о том, как выжить в мире, который хочет видеть тебя мертвым.

Гнев накатывает на меня, сжимая грудь, кулаки сжимаются еще сильнее. Я хочу крови. Я хочу мести. Каждый день после его смерти я гоняюсь за призраками, просеиваю зацепки, которые ведут в тупик, допрашиваю людей, которые ничего не знают. Разочарование подобно огню в моих венах, разгораясь все жарче с каждой секундой, которую я остаюсь в темноте.

Я подхожу ближе к могиле, мое дыхание выходит холодными клубами. Я не тот человек, который легко выражает эмоции, но здесь, стоя перед последним пристанищем моего отца, я не могу сдержать их. Ярость, беспомощность, потребность в ответах, все это там, бурлит прямо под поверхностью.

– Я найду их, – бормочу я себе под нос, голос низкий и хриплый. – Я найду того, кто это сделал.

Это клятва, которую я давал тысячу раз с тех пор, как он умер, но сейчас, стоя здесь, я чувствую себя по-другому. Сильнее. Потеря моего деда только разжигает огонь внутри меня. Эта семья потеряла слишком много. Мы слишком сильно пострадали, и я не оставлю это без ответа. Мне все равно, сколько времени это займет или кому мне придется перейти дорогу, чтобы узнать правду. Смерть моего отца будет отомщена.

Холодный воздух все еще витает на кладбище, когда я стою у могилы отца, тяжесть моей клятвы давит на меня. Гнев не уходит, он никогда не уходит. С того дня, как мы его похоронили. Это как постоянный ожог под моей кожей, ждущий цели.

Позади меня хрустят шаги по гравию, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть приближающегося Доминика Шарова. Он, Пахан – глава нашей Братвы, человек, который командует всей организацией. Пахан не просто лидер, он король в нашем мире. Он принимает решения, которые влияют на каждого из нас, и его слово – закон. С этим титулом приходит уважение, но оно также несет бремя, то, которое Доминик несет с собой. Он всегда был уравновешенным, стратегом, но в его глазах есть холодность, которую никто не осмеливается оспорить.

Доминик останавливается рядом со мной, его присутствие вырывает меня из моих мыслей. Он смотрит на могилу на мгновение, прежде чем прочищает горло. – Максим, – говорит он тихим, но ясным голосом, – у меня есть новости.

Я полностью поворачиваюсь к нему лицом, прищуриваясь. – О моем отце? – Мое сердцебиение ускоряется, предвкушение смешивается с привычным ожогом ярости.

Доминик кивает, но колеблется, его взгляд перемещается на меня, что-то взвешивая. Он слишком хорошо меня знает. Он знает, что эта информация сделает со мной, как я захочу крови, как я захочу действовать немедленно. Он, вероятно, прав, но мне нужно это услышать. Мне нужно знать.

– Скажи мне, – требую я, и мой голос звучит грубее, чем я предполагал. – Кто это?

Он смотрит на меня, его взгляд острый, но в нем есть нерешительность. Доминик не из тех, кто часто колеблется, и одно это говорит мне, что это серьезно. – Максим... – Он медленно выдыхает, словно пытаясь взвесить свои слова. – Ты должен пообещать мне, что не будешь торопиться с этим. Есть вещи, которые нам нужно учесть.

Огонь внутри меня мгновенно вспыхивает. – Я буду осторожен, – отвечаю я, сжав челюсти. У меня нет на это времени. – Просто скажи мне. Даю тебе слово.

Доминик изучает меня еще мгновение, явно не убежденный, но знающий, что я не отпущу это. После паузы он лезет в пальто и достает фотографию. Он протягивает ее мне, не говоря ни слова.

Я беру его, мои глаза сужаются, когда я смотрю на человека на фотографии. Узнавание приходит почти сразу. Он стал старше, морщины на его лице стали глубже, но я знаю, кто он. Я видел его раньше. Много лет назад Братва купила у него несколько автомобильных деталей для поставки. Он был просто поставщиком, кем-то, с кем мы имели дело на периферии бизнеса. Ничего существенного.

До настоящего времени.

– Этот человек утверждает, что у него есть информация о смерти Арло, – говорит Доминик, его голос ровный, но с нотками раздражения. – Он не убийца, но говорит, что знает, кто убийца.

Я сжимаю кулак, бумага слегка мнется в моей руке, пока я смотрю на картинку. Мой разум лихорадочно работает, складывая кусочки воедино, но все еще неясно. – Почему сейчас? – спрашиваю я напряженным голосом. – Зачем ждать месяцы, чтобы выступить?

Доминик пожимает плечами, его лицо мрачнеет. – Это ты и выяснишь. Он дал нам свой номер телефона. Ты назначишь встречу, поговоришь с ним и выяснишь, что он знает.

Я киваю, гнев в моей груди грозит вырваться на свободу. Я уже чувствую, как учащается пульс, знакомый прилив адреналина всякий раз, когда я приближаюсь к ответам. – Я разберусь с ним, – говорю я, понизив голос. – Если он что-то знает...

Доминик подходит ближе, его голос понижается до почти рычания, его обычный спокойный фасад слегка трескается. – Найди того, кто убил дядю Арло, – говорит он, его взгляд становится жестче. – Убей этого ублюдка.

Слова вызывают острые мурашки по моему позвоночнику, и на мгновение я встречаюсь с ним взглядом, понимание проходит между нами. Доминик хочет крови так же, как и я, но он был вынужден выжидать своего времени. Как Пахан, он должен думать о более широкой картине, о последствиях наших действий. Я нет. Я не связан этой ответственностью. Я солдат, оружие, которое должно быть направлено на наших врагов.

Он отстраняется, его обычная маска контроля снова сползает на место. – Разберись с этим. Я не хочу, чтобы это тянулось еще дольше.

Я киваю еще раз, одним резким движением. – Считай, что сделано.

Доминик бросает на меня последний взгляд, прежде чем повернуться и пойти обратно к остальным, оставив меня одного у могилы. Я смотрю на фотографию в своей руке, лицо мужчины запечатлелось в моей памяти. Номер телефона, написанный на обороте, ощущается как спасательный круг, наконец, шаг к поиску человека, ответственного за смерть моего отца.

Я засовываю фотографию в карман пальто, мои мысли кружатся. Кем бы ни был этот человек, он только что открыл дверь чему-то гораздо большему, и я готов ее снести. Последние четыре месяца были ничем иным, как пустотой, жгучим вопросом без ответов. Я ближе, чем когда-либо.

Кладбище кажется холоднее, когда я поворачиваюсь и иду обратно к машине, мой разум сосредоточен на предстоящей задаче. Гнев кипит чуть ниже поверхности, но я держу его под контролем, пока. Если есть что-то, чему я научился в этой жизни, так это терпение. Месть всегда лучше подавать холодной, и когда я найду ответственного, это не будет быстро. Это будет медленно. Болезненно.

Солнце опускается ниже в небе, отбрасывая длинные тени на могилы, но я едва замечаю это. Смерть моего отца была первым ударом, но это... это начало чего-то более темного.

Я добираюсь до машины, мои пальцы сжимают ручку, когда я дергаю дверь, чтобы открыть ее. Сегодня вечером я получу ответы. Скоро, очень скоро кто-то заплатит своей жизнью.