Текст книги "Похищена Братвой (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 25 – Максим

Я вхожу в комнату, тяжесть дня все еще висит на моих плечах. Дверь за мной щелкает, закрываясь, и низкий гул вечера заполняет пространство. София выходит из ванной, ее мокрые светлые волосы падают на плечи. На ней одна из моих рубашек, ткань липнет к ее все еще влажной коже, и на мгновение я просто смотрю на нее. Печаль в ее глазах не исчезла со склада.

Сегодня она прошла через ад, впервые убив человека. Кейс укрыл ее от темных уголков этого мира, но такова реальность. Мафия не щадит никого, даже свою принцессу. В тот момент, когда она стала моей женой, она вошла в мой мир – мир Братвы. Смерть, предательство, кровь, все это часть жизни, которую мы ведем. Рано или поздно это должно было ее найти.

Глядя на нее, я уже вижу это. Силу. Стойкость. Грани ее невинности сточились, но под ними начинает формироваться что-то мощное. Она справляется с этим лучше, чем большинство. Лучше, чем я ожидал. Я вижу в ней огонь, и мне это нравится. Больше, чем следовало бы.

Ее глаза встречаются с моими, когда я делаю шаг вглубь комнаты, и я вижу вопрос, затаившийся в них, тяжесть всего, что мы оба не сказали. Я пересекаю комнату, останавливаясь в нескольких футах от нее, и на мгновение мы просто стоим там, между нами тяжелая тишина.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, мой голос тише обычного.

Она делает глубокий вдох, опуская взгляд в пол. – Я не знаю, – признается она. – Я все время думаю о… о нем. Об этом человеке. Я никогда не думала, что буду способна на что-то подобное.

Я киваю, подходя к ней ближе. – Ты сделала то, что должна была сделать. Это был не твой выбор, это был его. Ты боролась. И ты выжила. Это все, что имеет значение.

Она смотрит на меня, ее глаза мягкие и уязвимые, и это трогает что-то глубоко внутри меня. – Я все равно отняла жизнь, Максим. Как ты с этим живешь?

Я замолкаю, позволяя вопросу повиснуть в воздухе. Это нелегкий ответ. Нет простого способа объяснить, как этот мир со временем закаляет тебя, как каждое убийство становится немного легче, немного более оправданным в твоем сознании. Она пока не готова к этой правде.

– Никак, – говорю я наконец. – Ты никогда не живешь с этим в полной мере. Ты просто учишься выживать. Защищать тех, кто тебе дорог. И иногда это означает, что ты пачкаешь руки в крови.

Она закусывает губу, обдумывая мои слова, и я вижу, как напряжение в ее плечах немного ослабевает. На нее все еще давит что-то еще. Кто-то еще.

Я делаю глубокий вдох, зная, что этот разговор далек от завершения. Мне нужно кое-что обсудить, что-то, что висит между нами с того момента, как она застукала Хейли. Последнее, чего я хочу, это дать Софии хоть какой-то повод усомниться во мне.

– О Хейли, – начинаю я, мой тон серьезен. – Мне нужно объяснить.

В глазах Софии мелькает неуверенность, и я подхожу ближе, удерживая ее взгляд.

– Хейли и я... – Я делаю паузу, тщательно подбирая слова. – У нас был роман в прошлом. Это не было серьезно. Никогда не было. Она пришла ко мне в офис сегодня, потому что ей что-то от меня было нужно, но она мне больше не интересна.

София ничего не говорит, но я вижу сомнение в ее глазах, тень ревности, которая все еще сохраняется.

– Я не хочу ее, София, – говорю я твердым голосом. – Она для меня теперь ничего не значит. Ты поглощаешь мой разум.

Она смотрит на меня, ее губы слегка приоткрыты, как будто она не уверена, что сказать. Я вижу уязвимость в ее глазах, нерешительность, но также и слабый проблеск чего-то еще. Чего-то более глубокого.

– Я не знаю, что и думать, Максим, – тихо признается она. – Я пока не знаю, могу ли я тебе доверять.

Ее слова бьют сильнее, чем я ожидал, но я не показываю этого. Я не могу ее винить. Не после всего, через что мы прошли, после того, как я заставил ее вступить в эту жизнь, в этот брак. Я хочу, чтобы она доверяла мне. Мне нужно, чтобы она доверяла мне.

– Я понимаю, – говорю я, и мой тон становится мягче. – Я говорю тебе правду. Хейли – это прошлое. Ты – то, что сейчас имеет значение.

София прикусывает губу, явно все еще пребывая в противоречии, но слегка кивает. – Я просто... я не хочу быть чьим-то запасным вариантом.

– Ты не такая, – говорю я твердо. – Ты никогда им не была.

Она смотрит на меня долгим взглядом, ее взгляд ищет мой, и я медленно вижу, как стены, которые она возвела вокруг себя, начинают трескаться. Она делает осторожный шаг вперед, и я встречаю ее на полпути, протягивая руку, чтобы убрать прядь влажных волос с ее лица.

– Я не знаю, куда это идет, – шепчет она. – Я пытаюсь, Максим. Я пытаюсь разобраться.

Я киваю, наклоняясь ближе, пока наши лица не оказываются всего в нескольких дюймах друг от друга. – Это все, о чем я прошу.

На мгновение слышен только звук нашего дыхания, близость между нами потрескивает с тихой интенсивностью. Затем, не задумываясь, я приподнимаю ее подбородок и прижимаюсь губами к ее губам.

Это не требовательный поцелуй, не грубый или настойчивый, как раньше. Он медленный, обдуманный и полный того, что никто из нас пока не готов произнести вслух. Когда я отстраняюсь, я прижимаюсь лбом к ее лбу, впитывая тепло ее тела напротив моего.

София делает глубокий вдох, ее взгляд смягчается, когда она смотрит на меня. – Я чувствую то же самое, – шепчет она, ее голос едва слышен, но искренность в ее словах несомненна. – Даже когда ты далеко, я не могу перестать думать о тебе. Это как... ты стал частью меня, хотела я этого или нет.

Ее слова задели меня так, как я не ожидал. Я пытался разобраться в своих чувствах к ней с тех пор, как начался весь этот беспорядок. Когда она впервые появилась в моей жизни, все было о мести, власти и контроле. Где-то по ходу дела что-то изменилось. Теперь, когда она стоит здесь передо мной, признаваясь, что не может выкинуть меня из своей головы, я понимаю, что она больше, чем просто пешка в моей игре. Она стала той, кто мне небезразличен, той, кого я не хочу терять.

– Я влюблена в тебя, Максим, – говорит она, и ее голос слегка дрожит. – Это пугает меня, потому что я никогда не думала, что буду чувствовать что-то подобное к такому, как ты. К такому мужчине, как ты.

Я делаю шаг вперед, сокращая расстояние между нами, мои руки нежно лежат на ее талии. Ее признание посылает волну тепла через меня, чувство, к которому я все еще пытаюсь привыкнуть. Прошло так много времени с тех пор, как я позволял себе чувствовать что-то настоящее, что-то, кроме ярости и мести. С ней все по-другому.

– Я понял это, когда убил Фернандо, – признаюсь я, понизив голос. – Последние четыре месяца я мог думать только о мести. Это поглощало меня. Каждый день я просыпался с одной лишь ненавистью в сердце. Я хотел уничтожить любого, кто встанет у меня на пути, любого, кто встанет между мной и отмщением за отца.

Я замолкаю, позволяя весомости моих слов дойти до её сознания. Она пристально смотрит на меня, не отрывая от меня глаз.

– Когда я наконец убил его, когда я прошел мимо тела Фернандо... – Я слегка покачал головой, горький смех сорвался с моих губ. – Это даже не имело значения. Я думал, что так и будет. Я думал, что его убийство принесет мне удовлетворение, которого я так долго добивался. Это было ничто. Это было похоже на... как будто идешь по куче пыли.

Рука Софии поднимается и нежно ложится мне на грудь, ее прикосновение приземляет меня так, как я и не думал, что это возможно.

– Единственное, о чем я думал в тот момент, – продолжаю я, и мой голос становится тише, – была ты. Мне было плевать на месть. Мне было плевать на годы ненависти, которые я нес в себе. Все, о чем я мог думать, это все ли с тобой в порядке. Было ли тебе больно, что с тобой сделали? Ненависть, которую я испытывал к миру... она просто исчезла. Ее заменило что-то другое. Беспокойство о тебе. Забота. Если это и есть любовь, то... да, я влюблен в тебя.

У нее перехватывает дыхание, и я вижу, как на глаза наворачиваются слезы. – Максим…, – шепчет она, и голос ее прерывается.

Я притягиваю ее ближе, обхватываю руками ее талию и крепко прижимаю к себе. Она кладет голову мне на грудь, и я чувствую, как ее дыхание поднимается и опускается, ровное и успокаивающее.

– Я никогда не думала, что найду это, – признается она, ее голос заглушается моей рубашкой. – Не в этом мире, не со всем, что произошло. С тобой... это кажется реальным. Это кажется правильным.

Я касаюсь губами ее лба, оставляя там нежный поцелуй. – Это реально, – бормочу я. – Я никуда не уйду, София.

Она слегка отстраняется, ее глаза ищут в моих глазах хоть какой-то намек на сомнение, но его нет. Я имею в виду каждое слово. Я никогда не думал, что буду заботиться о ком-то подобном. Не после всего, через что я прошел, после всей тьмы, которая поглотила мою жизнь. С Софией есть свет. Причина продолжать идти дальше насилия и кровопролития.

– Я защищу тебя, – обещаю я, мой голос тверд. – Неважно, что встанет на нашем пути, неважно, кто попытается встать между нами. Ты моя, и я сделаю так, чтобы никто больше никогда не причинил тебе вреда.

Она мягко улыбается, тяжесть мира, кажется, спадает с ее плеч, когда она наклоняется ко мне. – Ты тоже мой, – шепчет она в ответ, ее рука лежит на моей щеке.

Я киваю, грудь сжимается от незнакомого, но желанного тепла. Я не привык так себя чувствовать, не привык впускать кого-то в себя, но с ней это кажется естественным. Правильным.

Молчание между нами затягивается, но теперь оно комфортное, больше не отягощенное тем, что мы не сказали. Мы перешли черту, признали то, к чему никто из нас не был готов, но теперь, когда это открыто, я не могу представить себе возврата. Я не хочу.

– Я хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что, – тихо говорит она, голос ее ровный, но хрупкий. – Пообещай мне, что мы не потеряем себя в этом мире. Во тьме.

Я киваю, прижимаясь своим лбом к ее лбу. – Я обещаю.

Мы стоим там, обнявшись, и впервые за долгое время я чувствую, что могу дышать. Больше не нужно притворяться, больше не нужно прятаться. Только мы двое, вместе сталкиваемся со всем, что будет дальше.

Глава 26 – София

Слова Максима эхом отдаются в моем сознании, наполняя меня вихрем эмоций. Его признание казалось настоящим, даже грубым. Я видела искренность в его глазах, чувствовала это в том, как смягчался его голос, когда он говорил со мной. Это подавляет, как поток чувств, которые я не позволяла себе обработать до сих пор. Ярость, ненависть, которые я когда-то испытывала к нему, все еще там, но они переплетены с чем-то другим. С чем-то более глубоким.

Я смотрю на него, стоящего так близко, его глаза темные от желания, но за этим скрывается что-то более мягкое, более уязвимое. Его рука тянется к моему лицу, его пальцы нежно скользят по линии моего подбородка, притягивая меня ближе. Я не отстраняюсь. Я не могу. Пространство между нами растворяется, и прежде чем я это осознаю, наши губы сталкиваются, поцелуй наполнен всеми сдерживаемыми эмоциями, которые мы оба подавляли.

Его поцелуй грубый, голодный, но я чувствую в нем и нежность, то, как его руки собственнически сжимают мою талию, словно он боится, что я ускользну. Я таю в нем, мое тело прижимается к его, когда жар между нами нарастает. Его руки скользят под мой халат, сбрасывая его с моих плеч, пока он не падает на пол мягкой кучей. Я вздрагиваю, когда прохладный воздух касается моей кожи, теперь открытой, но прикосновение Максима зажигает внутри меня огонь, который быстро стирает любые следы холода.

Он не тратит время, его руки исследуют каждый дюйм моего тела со смесью грубости и заботы. Мое дыхание сбивается, когда его губы скользят по моей шее, оставляя за собой обжигающий след. Я чувствую его желание, его потребность во мне, и понимаю, что хочу его так же сильно. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше, эту грубую, сильную потребность, которая заставляет меня забыть обо всем остальном.

– Максим…, – шепчу я, едва в силах выговорить хоть слово, когда он поднимает меня на руки и несет к кровати.

Мое сердце колотится, пульс ускоряется от предвкушения, когда его губы оказываются прямо над моими. Комната внезапно кажется меньше, словно из нее выкачали весь воздух, оставив только нас двоих, запутавшихся в этом моменте.

Он опускает меня на кровать, его тело нависает надо мной, и его вес вызывает во мне толчок возбуждения. Его губы врезаются в мои, требовательно, грубо, как и он сам. Мои руки инстинктивно тянутся к его спине, притягивая его ближе, нуждаясь в большем количестве прикосновений. Его поцелуи настойчивы, наполнены голодом, который отражает мой собственный, и я чувствую, как мое тело отвечает, тепло заполняет каждый дюйм меня.

Его рука сжимает мои волосы, запрокидывая мою голову назад, пока его рот скользит вниз по моей шее. Каждый поцелуй грубее предыдущего, и я не могу сдержать тихий стон, который вырывается из моих губ, когда он нежно кусает чувствительную кожу. Как будто он снова заявляет на меня права, и я нисколько не против.

– Это то, чего ты хочешь? – Его голос, низкий рык, его горячее дыхание возле моего уха, когда он прижимается ко мне.

– Да, – выдыхаю я, слово едва слышно, когда мое тело выгибается навстречу ему. Я хочу его. Я хочу его всеми возможными способами. Грубость, интенсивность, это все, чего я никогда не знала, что жажду.

Его руки бродят по моему телу, сжимая мою талию, когда он притягивает меня ближе. Нет ничего нежного в том, как он прикасается ко мне. Его руки твердые, почти собственнические, но это вызывает во мне дрожь, которую я не могу объяснить. Как будто он точно знает, как распутать меня, как сломать все мои стены, пока не останется ничего, кроме желания.

Я полностью в его власти, и это вызывает волну предвкушения во мне. Его взгляд темнеет, когда он смотрит на меня сверху вниз, его глаза горят смесью похоти и чего-то более глубокого, чего я никогда раньше не видела.

– Ты моя, – рычит он, его руки скользят по моим бедрам, его прикосновения твердые и непреклонные. – Ты ведь знаешь это, не так ли?

Я киваю, не в силах говорить, слишком ошеломленная ощущением его грубых рук на моей коже. Он наклоняется, захватывая мои губы в яростном поцелуе, и я чувствую, как контроль ускользает от меня, потерянный в пылу момента.

Его рука сжимает мое бедро, притягивая меня ближе к себе, и я не могу сдержать тихого всхлипа, который срывается с моих губ, когда его грубость вызывает во мне новую волну желания.

Как раз когда я думаю, что мое возбуждение не может подняться выше, что-то меняется. Давление ослабевает, и его прикосновения смягчаются, его поцелуи становятся медленнее, более обдуманными. Его рука, когда-то грубая и требовательная, теперь нежно скользит вверх по моему боку, его большой палец нежно касается моей кожи. Он слегка отстраняется, его дыхание согревает мои губы, и я открываю глаза, чтобы увидеть, как он смотрит на меня сверху вниз, с чем-то более мягким в выражении его лица.

Он проскальзывает внутрь меня, твердый член заполняет меня без усилий. Я извиваюсь под ним, когда он задает мучительный темп, так быстро, что я задыхаюсь.

– Ты больше, чем просто моя, – говорит он, его голос становится низким, когда он вбивается в меня. – Ты... всё.

Его слова посылают тепло, распространяющееся по мне, отличное от жара желания, которое поглотило меня несколько мгновений назад. Это что-то более глубокое, более интимное. Мое сердце наполняется, и я чувствую, как таю под его прикосновением, полностью уничтоженная изменением его тона.

Он наклоняется, его губы встречаются с моими в поцелуе, который гораздо нежнее, чем раньше, и я вздыхаю в него, мои руки скользят вверх, чтобы лечь на его плечи. Его вес успокаивает, приземляет меня, и грубость, которая была раньше, исчезает, сменяясь чем-то более нежным. Его руки скользят вверх по моим рукам, обнимая мое лицо, пока он целует меня со сладостью, которая застает меня врасплох.

Я чувствую, как напряжение в моем теле спадает, неистовая потребность в нем смягчается во что-то более устойчивое, более реальное. Он больше не просто берет меня, он лелеет меня. Контраст между его грубостью и этой новообретенной нежностью заставляет мое сердце биться по-другому, и я чувствую странное чувство спокойствия, накатывающее на меня, как будто весь хаос вокруг нас больше не имеет значения.

Его темп замедляется, его руки держат меня, как будто я могу ускользнуть, и в этот момент я понимаю, что это то, чего я ждала. Моя спина выгибается, когда я зажмуриваю глаза.

Мы тихо кончаем вместе, я подавляю стон, когда горячая сперма наполняет меня, она вытекает из меня, скапливаясь между нашими соединенными бедрами, пока мой мир вращается.

– Максим, – шепчу я, проводя пальцами по контуру его челюсти, – я не хочу, чтобы это когда-нибудь заканчивалось.

Он улыбается мне в губы, редкой искренней улыбкой, и нежно целует меня в лоб. – Это не закончится.

Впервые я верю ему. Я верю, что это, что бы мы ни имели, больше, чем просто мимолетный момент. Это что-то реальное. Что-то, чего я никогда не думала, что найду с таким человеком, как он.

Лежа здесь, в его объятиях, я не могу представить, что когда-либо окажусь где-то в другом месте.

***

Я просыпаюсь в объятиях Максима, его сильное тело согревает мое, его дыхание ровное, пока он спит. На мгновение я позволяю себе погрузиться в комфорт этого. Здесь есть покой, к которому я не привыкла, что-то безопасное и надежное в том, как он держит меня. Это его сторона, которую никто не видит, уязвимость, которую он показывает только тогда, когда мир не смотрит.

Мой живот урчит, отвлекая меня от этого момента. Я умираю с голоду. Я осторожно выскальзываю из его объятий, стараясь не разбудить его. Он шевелится секунду, но не просыпается, его рука падает обратно на кровать, когда я выскальзываю и хватаю свой халат. Я свободно завязываю его вокруг талии и на цыпочках спускаюсь вниз, тишина дома успокаивает.

Кухня тихая и прохладная, ранний утренний свет проникает в окна. Я открываю холодильник и роюсь в нем, доставая несколько ингредиентов. Яйца, немного овощей, ничего особенного. Я решаю приготовить что-то простое для себя, мои руки двигаются на автопилоте, когда я нарезаю и помешиваю, знакомые движения приземляют меня. Приятно сделать что-то обычное хоть раз, что-то, что не связано с хаосом, который стал моей жизнью.

Когда я раскладываю еду, я слышу шаги за спиной. Обернувшись, я вижу Максима, стоящего в дверях, без рубашки, с растрепанными после сна волосами. Его глаза, все еще темные после ночи, сканируют кухню, прежде чем остановиться на мне.

– А мне ничего? – поддразнивает он, и ухмылка дергает уголок его губ.

Я хихикаю, мое сердце замирает при виде его. Даже в этот простой, домашний момент он пугающе красив. – Я могу поделиться, – предлагаю я, протягивая ему тарелку.

Он подходит ближе, разглядывая еду с приподнятой бровью. – Давай посмотрим, умеешь ли ты готовить.

Я закатываю глаза, ставя тарелку на маленький кухонный столик. – Ты не очень-то мне веришь, да?

Он садится напротив меня, берет вилку и откусывает. Его лицо на мгновение остается бесстрастным, но затем он кивает, в его глазах проглядывает намек на одобрение. – Неплохо, – говорит он, его тон по-прежнему груб, но за ним скрывается что-то более мягкое. – Ты можешь готовить мне еду время от времени.

Я не могу не чувствовать себя немного польщенной, хотя я знаю, что это просто его способ выразить признательность. – Это просьба или приказ? – спрашиваю я, приподняв бровь.

Ухмылка Максима становится шире. – Понемногу и того, и другого.

Я тихо смеюсь, качая головой. Несмотря ни на что, я действительно хочу готовить для него. Приятно делать что-то маленькое, что-то обычное. Есть странное утешение в осознании того, что я могу заботиться о нем таким образом, хотя он более чем способен заботиться о себе сам.

Мы едим молча несколько мгновений, легкая тишина между нами, желанная перемена по сравнению с хаосом, который обычно нас окружает. Я время от времени поглядываю на него, замечая, как двигаются его мышцы, когда он ест, как в его глазах мерцает что-то нечитаемое. Он немногословен, но в нем есть глубина, которую я только начинаю понимать.

– Тебе следует больше улыбаться, – внезапно говорит он, застав меня врасплох.

– Что? – Я моргаю, не уверена, правильно ли я его расслышала.

Он откусывает еще кусочек, не поднимая на меня глаз и говоря – У тебя милая улыбка. Тебе стоит показывать ее чаще.

Я чувствую, как мои щеки заливает жар, удивленная комплиментом. Максим нечасто говорит такие вещи, и когда он это делает, это застает меня врасплох. – Может быть я так и сделаю, – тихо говорю я, чувствуя тепло в груди, которое не могу объяснить.

Он смотрит на меня, его глаза встречаются с моими. – Хорошо.

Этот момент висит в воздухе между нами, что-то невысказанное проходит между нами. Это не романтично, не в традиционном смысле, но что-то есть. Что-то настоящее. Я не привыкла к этой его стороне, к этой тихой, почти нежной версии Максима, но я нахожу, что мне это нравится. Это его сторона, которая ощущается как будто только для меня, и эта мысль наполняет меня странным видом удовлетворения.

Когда мы заканчиваем трапезу, Максим откидывается на спинку стула, глядя на меня с тем же непроницаемым выражением. – Я мог бы привыкнуть к этому, – говорит он, его голос все еще груб, но с намеком на веселье.

– К чему привыкнуть? – спрашиваю я, убирая посуду.

– Это, – он неопределенно махнул рукой в сторону кухни, еды. – Ты. Здесь. Готовишь.

Я закатываю глаза, но на моем лице улыбка. – Не привыкай. Я не твой личный повар.

Он встает, подходит ко мне ближе, его рука касается моей талии, когда он проходит мимо. – Это мы еще посмотрим, – бормочет он, его голос низкий и дразнящий.

Мое сердце пропускает удар от прикосновения, и я не могу не улыбнуться, наблюдая, как он уходит, его широкая спина исчезает на лестнице. Я не знаю, что между нами, но сейчас я рада, что все будет так, как есть. Это любовь, я знаю, что это так, но все еще кажется таким неопределенным.

Когда я заканчиваю уборку, я не могу сдержать легкую улыбку, которая задержалась на моих губах. Может быть, в этом есть что-то большее, чем кто-либо из нас осознает. Впервые за долгое время я чувствую надежду.