Текст книги "Похищена Братвой (ЛП)"

Автор книги: Мари Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 20 – София

Я брожу по особняку, мои шаги бесцельны, а мой разум возвращается к мыслям, которые, кажется, поглощают меня все больше и больше в последнее время, мой отец, свадьба, эта жизнь, в которую меня насильно втянули. Тяжесть в моей груди, которая не ослабевает с его смерти. Я до сих пор не могу поверить, что его больше нет, что я больше никогда не услышу его голос. Выйти замуж за Максима было единственным способом обеспечить будущее американской мафии и отомстить за отца, но иногда мне кажется, что я потеряла себя в этом процессе.

Продолжая идти, я оказываюсь в незнакомой части поместья. Я толкаю дверь, и она ведет в скрытый сад, спрятанный за высокими стенами и разросшимися живыми изгородями. В воздухе слабо пахнет сырой землей и увядшими листьями. Я вхожу, удивленная тем, что нахожу, заброшенное святилище, некогда прекрасные растения теперь высыхают и увядают от недостатка ухода.

Мое сердце разрывается при виде этого. Я всегда питала страсть к садоводству, это было моим маленьким побегом от хаоса жизни. В колледже я активно участвовала в усилиях по охране окружающей среды и даже участвовала в нескольких НПО. Это было единственное место, где я чувствовала, что могу что-то изменить. Видя этот сад таким, он ощущается как отражение моей собственной жизни, увядающей, игнорируемой и забытой.

Я опускаюсь на колени возле одного из умирающих растений, провожу пальцами по его хрупким листьям. – Тебе не хватает питания, – бормочу я растению, хмурясь и осматривая почву. Она слишком сухая, слишком плотная. Этим растениям нужна вода, уход, жизнь.

Я встаю, отряхивая грязь с рук, погружаясь в мысли, оценивая печальное состояние этого места. Я делаю себе заметку выяснить, что нужно этим растениям, может быть, самой привести сад в порядок. Мне здесь особо нечего делать, и, может быть, это принесет мне немного спокойствия.

Как раз когда я об этом думаю, я слышу шаги позади себя. Я оборачиваюсь и вижу приближающегося Максима, его выражение лица, как всегда, непроницаемо. Мое тело инстинктивно напрягается при виде его. Он такой сложный человек, суровый, контролирующий, но в определенные моменты, как в ночь нашей свадьбы, под ним скрывается что-то более мягкое. Что-то, чего я не понимаю.

Он останавливается в нескольких шагах, оглядывая сад с легким любопытством. – Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, его глубокий голос нарушает тишину.

Я колеблюсь секунду, не зная, чем поделиться, но затем указываю на растения. – Сад... он умирает, – просто говорю я. – Растениям нужен правильный уход, правильная почва, вода, солнечный свет. Ими пренебрегали.

Максим поднимает бровь, оглядывая высыхающие листья и коричневеющие цветы. – Ты много об этом знаешь? – спрашивает он нейтральным тоном, но в нем есть намек на интерес.

Я киваю, чувствуя себя немного более комфортно, когда говорю о том, что мне действительно нравится. – Да, я всегда была увлечена садоводством и окружающей средой в целом. Я была членом нескольких НПО в колледже, работала над проектами по охране природы, пыталась что-то изменить. – Я замолкаю, чувствуя себя немного неловко. Зачем я ему это рассказываю?

Глаза Максима слегка сужаются, и на мгновение мне становится интересно, о чем он думает. Его так трудно прочитать, он всегда держит свои эмоции запертыми за этой холодной внешностью. Я жду, что он скажет что-то пренебрежительное, может быть, скажет, что я зря трачу время. Но вместо этого он удивляет меня.

– Как думаешь, ты сможешь привести в порядок этот сад? – спрашивает он, скрестив руки и прислонившись к одному из каменных столбов.

– Я... я не знаю, – признаюсь я, оглядывая беспорядок. – Это довольно плохо. С правильными инструментами и временем я могла бы попробовать.

Максим кивает, его взгляд все еще сосредоточен на мне. – Если это то, что тебя волнует, то делай это.

Его слова застают меня врасплох. Я не ожидала, что он будет заботиться или даже даст мне разрешение. Он никогда раньше не спрашивал меня о том, чего я хочу или что мне нравится, и я не знаю, как воспринимать тот факт, что он... поддерживает? Или, может быть, ему просто все равно, что я делаю, пока это не мешает его планам.

Но все же, идея восстановить сад, вернуть что-то к жизни, наполняет меня небольшой надеждой. Это то, на чем можно сосредоточиться, то, что ощущается мной среди всего этого хаоса.

– Мне понадобятся некоторые припасы, – говорю я через мгновение, прощупывая почву. – Мне придется достать новую почву, инструменты, может быть, даже новые растения.

– Составь список, – говорит он, выпрямляясь. – Я попрошу Артема принести все, что тебе нужно.

Я моргаю, удивленная тем, как легко он согласился. – Правда?

Он пожимает плечами, его глаза прикованы к моим. – Ты моя жена, София. Если это то, что ты хочешь сделать, то делай это.

Я сглатываю, медленно кивая. Странно, ощущение, что у меня есть какой-то контроль над чем-то, даже если это всего лишь сад. Я не уверена, как относиться к тому факту, что он дает мне это, но пока я это приму.

– Спасибо, – тихо говорю я, почти не зная, как выразить свою благодарность, не чувствуя себя… обязанной ему.

Я подхожу к нему ближе, чувствуя, как легкая улыбка шевельнулась в уголках моих губ. – Я ценю это, ты знаешь, – говорю я, мой голос тихий, но наполненный большей уверенностью, чем раньше.

Максим смотрит на меня, его пристальный взгляд не дрогнул. На мгновение я ожидаю, что он отмахнется или скажет, что это неважно, но вместо этого его губы изгибаются в слабой ухмылке. – То, что мое, то твое, – говорит он. – Тебе не нужно разрешение на это, София. Ты можешь делать все, что хочешь.

Его слова застают меня врасплох. В них есть какая-то странная искренность, чего я от него не ожидала. Может быть, он не так плох, как я думала. Может быть, все это, напряжение между нами, борьба за власть, страх, проистекает из ужасных обстоятельств, в которые мы были брошены.

Смерть моего отца, его потребность в мести... Я понимаю, что в каком-то смысле гнев Максима был обоснованным. Он тоже терял людей. Ему пришлось нести в себе ту же ярость, что и я, и, возможно, просто возможно, это то, что нас объединяет.

Внезапное осознание заполняет пространство между нами. Я встречаюсь с ним взглядом, чувствуя, как что-то меняется, как будто я вижу его впервые, не как человека, который похитил меня или женился на мне по необходимости, а как того, кто может понимать меня больше, чем я изначально предполагала.

– Эта улыбка тебе идет, – говорит он, его голос слегка понижается, в нем появляется нотка теплоты. – Тебе стоит улыбаться чаще.

Я моргаю, застигнутая врасплох комплиментом, и прежде чем я могу остановить себя, я краснею. Жар разливается по моим щекам, и я смотрю вниз, смущенная. Как он это делает? Как он заставляет меня чувствовать себя такой уязвимой всего несколькими словами?

Максим делает шаг вперед, его тело теперь всего в нескольких дюймах от моего. Его присутствие кажется подавляющим, но не таким образом, чтобы пугать меня, больше похоже на силу, которая тянет меня. Мое дыхание перехватывает, когда я чувствую, как напряжение между нами сгущается, воздух вокруг нас гудит чем-то электрическим. Он протягивает руку, его рука касается моего подбородка, поднимая мое лицо так, что я смотрю прямо на него.

– Ты прекрасна, когда краснеешь, – бормочет он, его большой палец слегка касается моей щеки. – Я хочу видеть этот взгляд на тебе почаще.

Его слова вызывают дрожь по моей спине, и прежде чем я успеваю подумать, прежде чем я успеваю это остановить, расстояние между нами исчезает. Наши губы сталкиваются, и это не нежно, как раньше. Этот поцелуй грубый, жаркий, наполненный возбуждением, которое кипело между нами с нашего первого раза.

Руки Максима сжимают мою талию, притягивая меня к себе, пока он углубляет поцелуй, его язык требует входа. Я задыхаюсь ему в рот, мои пальцы инстинктивно находят путь к его волосам, слегка дергая, когда я поддаюсь жару, нарастающему между нами. Он стонет мне в рот, его потребность во мне ощутима в каждом прикосновении, каждом движении.

Я не знаю, как мы здесь оказались, но я не могу это остановить. Я не хочу это останавливать.

Максим прерывает поцелуй ровно настолько, чтобы развернуть меня, прижимая к дереву. Его вес давит на меня, его губы скользят по моей шее, его дыхание горячо на моей коже. Я выгибаюсь к нему, мое тело отвечает ему с настойчивостью, которую я не могу контролировать. Его руки скользят по моим бокам, грубо сжимая мои бедра, когда он устраивается между моих ног.

– Я хочу тебя, София, – рычит он мне в шею, его голос полон желания. – Я хотел тебя с того момента, как увидел, и я больше не буду ждать.

Его слова посылают поток тепла сквозь меня, и я не могу не застонать, когда он дергает мою одежду, его руки быстро работают, чтобы раздеть меня. В этом моменте нет ничего нежного. Он сырой, интенсивный, и я чувствую, как огонь между нами разгорается все жарче с каждой секундой.

Глаза Максима темнеют от голода, когда он смотрит на меня, его руки бродят по моему телу, касаются меня везде, заявляют на меня права способами, которые я никогда не могла себе представить. Я больше не чувствую, что контролирую ситуацию, и впервые мне все равно.

Я тоже его хочу.

– Скажи это, – требует он, его голос низкий и грубый. – Скажи мне, что ты хочешь этого. Скажи мне, что ты хочешь меня.

Я встречаю его взгляд, мое дыхание выходит прерывистыми вздохами. – Я хочу тебя, – шепчу я, мой голос еле слышен, но этого достаточно.

Это все, что ему нужно. Он двигается быстро, позиционируя себя, когда он толкается в меня с силой, которая заставляет мою спину выгибаться. Ощущение ошеломляет, посылая волны удовольствия, проходящие через меня, когда он движется, каждый толчок грубее предыдущего. Его хватка на мне крепкая, почти собственническая, как будто он боится отпустить.

Я не борюсь с этим. Я не могу.

– Блядь, София, – стонет он, его движения становятся все более хаотичными, когда он наклоняется, захватывая мои губы в еще одном жгучем поцелуе. Я целую его в ответ так же яростно, подстраиваясь под его интенсивность, пока наши тела движутся в одном ритме, который кажется одновременно и чуждым, и идеальным.

Каждое горячее прикосновение ощущается так, будто оно разжигает огонь между нами, подталкивая нас ближе к краю. Когда мы наконец падаем с этого края, это взрыв. Мое тело дрожит под ним, когда я кончаю, мои руки сжимают его плечи, когда он трахает меня без остановки. Оргазм бьет так сильно, что в глазах становится белесым.

Максим сжимает меня все сильнее, его темп замедляется, когда он находит свое собственное освобождение, его голова опускается мне на плечо, и он громко стонет, уткнувшись мне в кожу.

Долгое мгновение никто из нас ничего не говорит. Мы просто зависаем там, наши дыхания смешиваются, когда мы спускаемся с высоты того, что только что произошло.

Он наклоняется, нежно целуя мои губы, и на секунду я почти чувствую себя... удовлетворенной. Как будто, может быть, несмотря ни на что, это может сработать.

Когда я лежу напротив него, прислонившись к дереву, реальность нашей ситуации начинает возвращаться. Это не любовь. Это что-то совсем другое, что-то опасное.

Но я не могу перестать хотеть его.

Глава 21 – Максим

Я сижу за столом, зажав телефон между плечом и ухом, и даю указание горничной отправить через водителя несколько важных документов. Сегодня нужно разобраться с целой стопкой контрактов, но мои мысли постоянно уплывают от дел. Как только я вешаю трубку, я откидываюсь на спинку кресла и на мгновение смотрю в потолок.

София.

Я пытался выкинуть ее из своих мыслей, сосредоточиться на текущей задаче, но это невозможно. Сначала она была просто дочерью Кейса, пешкой в моем плане мести. Я не хотел ничего, кроме как использовать ее, чтобы отомстить человеку, который был в центре моей ненависти в течение многих лет. Но все изменилось.

Теперь, после всего, нашего брака, ночей, проведенных вместе, моментов, когда я видел ее настоящую, я чувствую что-то другое. Что-то более глубокое.

Ненавижу признаваться в этом, даже себе, но я ловлю себя на мысли, что она сейчас делает. Она все еще грустит, оплакивая отца? Чувствует ли она себя лучше, более уравновешенной? Я ловлю себя на мысли о том, как загораются ее глаза, когда она говорит о вещах, которые любит, например, об этом чертовом саде. По какой-то причине мысль о том, что она несчастна, терзает меня, хотя я не могу понять, почему.

Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал что-либо к кому-то. Стены, которые я возвел вокруг себя, толстые, и на то есть веская причина. Интересно, не начинают ли эти стены трескаться.

Стук в дверь моего кабинета отвлекает меня от мыслей, и я выпрямляюсь, проясняя голову.

– Войдите, – говорю я, и мой голос звучит резче, чем я предполагал.

Дверь открывается, и входит Хейли Лоуренс, ее каблуки цокают по полированному полу, когда она неторопливо направляется ко мне. Она одета, как всегда, чтобы убить, ее ярко-красные губы изгибаются в лукавой усмешке, когда она видит меня за моим столом.

– Максим, – мурлычет она, и ее голос сочится знакомым соблазнительным тоном. – Прошло много времени.

Я прищуриваю глаза, садясь прямее. Я не видел Хейли несколько месяцев, с тех пор, как женился на Софии. Она не совсем бывшая, но у нас было много… страсти в прошлом. Но я все равно не в настроении для того, что она собирается вытворить.

– Зачем ты здесь, Хейли? – Мой тон холодный, резкий. У меня нет времени на ее игры.

Она подходит ближе, покачивая бедрами с каждым шагом, явно наслаждаясь напряжением, которое она создает. – Я слышала, ты женился, – говорит она, ее голос сочится весельем. – Я подумала, что зайду и поздравлю тебя.

Я сердито смотрю на нее, не в настроении для ее флирта. – Это не светский визит, и ты здесь не для того, чтобы поздравить меня. Что ты хочешь?

Хейли не отвечает сразу. Вместо этого она сокращает расстояние между нами, ее глаза озорно сверкают. – Ты думаешь, я не могу зайти повидаться со старым другом? – Она тихо смеется, опираясь на край моего стола, ее пальцы касаются моего галстука. – К тому же мне любопытно. Держу пари, она не знает всего, что тебе нравится в постели.

Мои глаза сужаются еще больше, в груди поднимается вспышка раздражения. – Последнее предупреждение, Хейли. Уходи.

Она ухмыляется, не обращая внимания на мои слова, и придвигается еще ближе, слегка дергая рукой за мой галстук, когда наклоняется. Ее дыхание теплое на моей коже, когда она шепчет – О, да ладно, Максим. Ты не мог так сильно измениться. После всего, что мы...

Внезапно снаружи офиса раздается громкий шум. Хейли останавливается, ее голова дергается в сторону двери, а ее улыбка гаснет.

Из-за двери раздается приглушенный голос Артема. – Я же говорю, он сейчас, наверное, занят. А что, если я передам ему?

Дверь распахивается, и вот она.

София.

Она стоит там, держа в руках документы, которые я просил из дома, ее взгляд мечется между Хейли и мной. Выражение ее лица меняется, всего на долю секунды, но этого достаточно. Я вижу проблеск боли в ее глазах, хотя она пытается это скрыть, пытается взять себя в руки. Я чувствую внезапную, неожиданную волну вины, накатывающую на меня, хотя я знаю, что не сделал ничего плохого.

– Вот, – говорит она размеренным и спокойным голосом, передавая документы Артему. – Можешь отдать их ему.

Я смотрю на нее, застыв, не зная, что сказать, что сделать. Она даже не удостаивает меня вторым взглядом, прежде чем развернуться на каблуках и выйти из офиса.

Хейли тихонько посмеивается у меня за спиной, ее глаза сияют от удовлетворения. – Ты причинил боль бедной девочке.

Ярость переполняет мои вены. Мое терпение лопается.

Я встаю одним быстрым движением, мой стул резко царапает пол. Прежде чем Хейли успевает отреагировать, я хватаю ее за волосы, откидываю ее голову назад и смотрю на нее сверху вниз. – Убирайся отсюда нахер, Хейли, – рычу я, мой голос полон предупреждения. – Если ты когда-нибудь снова покажешь свое лицо, ты пожалеешь об этом.

Она издает испуганный крик, ее уверенность испаряется в одно мгновение, когда она пытается освободиться. – Максим...? – начинает она, но мне неинтересно слышать что-либо еще.

– Уходи. Сейчас же. – Моя хватка крепче, и она вздрагивает, ее дыхание сбивается, а на глаза наворачиваются слезы.

– Ладно, ладно, я пошла!? – восклицает она.

Я отпускаю ее, отталкивая от себя. Она ковыляет к двери, ее тушь размазана от слез, прежде чем выбежать из комнаты, не оглядываясь.

В тот момент, когда она уходит, я резко выдыхаю, в отчаянии проводя рукой по волосам. Мой разум кружится, все еще застряв на взгляде Софии, когда она стояла в дверях. Чувство вины грызет меня, хотя я знаю, что не должно. Я не то чтобы что-то делал с Хейли, черт, я даже не думал о ней месяцами.

Артем, стоявший у двери, молча наблюдает за происходящим. Когда в комнате снова становится тихо, он делает шаг вперед, качая головой.

– София сама пришла, чтобы доставить их, – говорит он, держа в руках стопку документов. – Она сказала мне, что ей дома слишком душно.

У меня сжимается грудь. Слишком душно?

– Сомневаюсь, что ей сейчас лучше…, – продолжает Артем с ноткой сочувствия в голосе.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь прочистить голову. Почему меня это вообще волнует? София – моя жена, да, но дело не в чувствах, а в силе, контроле. Она часть этой жизни, потому что должна была ею быть, а я всегда держал свои эмоции под контролем. Что-то в том, что она видит Хейли со мной… это беспокоит меня.

Больше, чем следовало бы.

– Останови водителя, который везет ее домой, – приказываю я, и мой голос звучит резче, чем хотелось бы.

Артем прочищает горло, с опаской глядя на меня. – Я думаю, она сама приехала. Наверное, уже уехала.

Я ругаюсь себе под нос, снова проводя рукой по волосам. Мои мысли мечутся, разрываясь между желанием преследовать ее и желанием отпустить. Она не влюблена в меня, или, по крайней мере, так я себе говорил. Этот брак никогда не был о любви. Он был о союзах, власти и о том, чтобы взять верх над американцами. Так почему же мысль о том, что она может пострадать от всего этого, заставляет меня чувствовать себя таким неуравновешенным?

Неужели ей было больно? Я вспоминаю ее взгляд, напряженность в позе, то, как она даже не хотела оставаться в комнате. Может, она меня не любит. Может, никогда не полюбит. Что-то изменилось между нами. Она бы не выглядела так, если бы ей было все равно, хотя бы немного.

– Мне ее разыскать? – осторожно спрашивает Артем, чувствуя мои колебания.

Я качаю головой, чувствуя, как волна разочарования накатывает на меня. – Нет. Отпусти ее пока.

Артем кивает, но в его выражении лица есть намек на неуверенность. Он выходит из кабинета, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Я сажусь обратно в кресло, тупо уставившись на документы на столе. Мой разум продолжает прокручивать момент, когда вошла София, выражение ее лица. Чувство вины снова терзает меня, хотя я знаю, что не перешел никаких границ. Я на мгновение закрываю глаза, пытаясь оттолкнуть противоречивые эмоции, бурлящие внутри меня.

Почему это важно? Я всегда гордился тем, что сохранял контроль, никогда не позволял эмоциям диктовать мои действия. И вот я здесь, чувствую, что мне нужно объясниться с женщиной, которая должна была быть не более чем пешкой в этой игре.

Я качаю головой, раздраженный собой. Я не должен так себя чувствовать, мне должно быть всё равно. Но мне не всё равно.

Глава 22 – София

Я сжимаю руль так крепко, что костяшки пальцев белеют. Я даже не осознаю, как быстро я еду, пока не вижу, как деревья размываются по обе стороны от меня. Дорога тянется вперед, но все, о чем я могу думать, это момент как Хейли обнимает его, ее рука на его галстуке, эта глупая ухмылка на ее лице.

Почему так больно?

Не то чтобы я в него влюблена. Я не могу в него влюбиться. Наш брак никогда не был об этом, он был о выживании. Силе. И все же, вид его с ней что-то глубоко внутри меня перевернул, резкую, ноющую боль, которую я не могу игнорировать.

Слезы застилают мне глаза, и я сердито моргаю. Я не хочу плакать из-за этого. Из-за него. Но воспоминания о наших совместных моментах всплывают в моей голове, как он смотрел на меня, когда думал, что я не вижу, как его прикосновения заставляли мое тело оживать так, как я никогда раньше не чувствовала. Неужели все это ничего не значило для него?

Я кусаю губу, пытаясь удержать рыдания, грозящие вырваться на свободу. Хейли Лоуренс. Конечно, это должна была быть она. Она известная модель, которую я видела по телевизору, в журналах, высокая, красивая и непринужденно гламурная. Она – все, чем я не являюсь, и, возможно, это то, что жалит больше всего.

Может быть, Максим действительно находит ее красивее меня. Может быть, она как раз тот тип женщин, который ему действительно нужен.

Ревность горит в моей груди, и я ненавижу себя за это. Я не хочу чувствовать себя так. Я не хочу беспокоиться о том, с кем он проводит время или кого он желает. Но мысль о нем с Хейли, о том, что она касается его так, как я, это посылает новую волну боли, проносящуюся сквозь меня.

Я быстро вытираю глаза, пытаясь сосредоточиться на дороге, но не могу избавиться от ощущения, что я качусь по спирали, что больше ничего не имеет смысла. Я должна быть сильной. Я уже так много пережила. Я не должна позволить этому повлиять на меня.

Когда я мчусь по дороге, что-то привлекает мое внимание, женщина, стоящая у своей машины на обочине шоссе и машет рукой, призывая на помощь. Ее машина выглядит так, будто сломалась, и на мгновение я колеблюсь. Воспоминания о последней поломке моей машины нахлынули, страх и беспомощность, которые я почувствовала, когда появился Артем и все потемнело.

Но я не могу просто так ее там оставить.

Я останавливаюсь и выхожу из машины, пытаясь стряхнуть странную смесь эмоций, кружащихся в моей голове. Женщина выглядит с облегчением, когда я приближаюсь, ее руки покоятся на бедрах.

– Тебя подвезти? – спрашиваю я, мой голос немного дрожит, все еще от собственных мыслей.

Женщина качает головой. – Нет, просто помочь с шиной. Она спущена, и я не знаю, как ее поменять.

Я киваю, подходя ближе, чтобы взглянуть на шины. Я абсолютно ничего не знаю о замене спущенных шин, но я думаю, что мы сможем разобраться вместе. Что угодно, чтобы отвлечься от беспорядка, который я оставила в офисе Максима.

– Посмотрим, что мы можем сделать, – говорю я, выдавливая улыбку и приседая возле машины. Мои руки слегка дрожат, но я сосредотачиваюсь на задаче, пытаясь отгородиться от болезненных мыслей, затуманивающих мой разум.

Пока мы работаем, женщина болтает. Она добрая, с легкой улыбкой, и общение с ней помогает мне оставаться на земле. Мы говорим о самых простых вещах, откуда она, что она здесь делает, и на какое-то мгновение я почти забываю обо всем остальном.

Почти.

– Так... ты в порядке? – спрашивает она после паузы, ее голос становится мягким, когда она наблюдает, как я вожусь с монтировкой.

Я удивленно поднимаю взгляд. – Да. А что?

– Ты просто выглядишь немного... не в себе, – говорит она, нахмурив брови от беспокойства. – Как будто тебя что-то беспокоит.

Я тихо смеюсь, но это пустой звук. – Думаю, можно сказать и так.

Она не давит, но в ее глазах читается понимание. – Ну, что бы это ни было, я надеюсь, что станет лучше. Если тебе нужно с кем-то поговорить... иногда проще поговорить с незнакомцем.

Я киваю, благодарная за предложение, хотя знаю, что не воспользуюсь им. Мои проблемы слишком сложны для случайного разговора с незнакомцем.

Мы обе приседаем возле машины, возимся с инструментами, пытаясь понять, как поставить запасное колесо. Только когда я заканчиваю, отряхивая руки, она решает представиться как следует.

– Кстати, – говорит женщина через некоторое время, вытирая руки о джинсы, – я Кьяра.

– Кьяра, – повторяю я, слегка улыбаясь. – Это прекрасное имя.

– Спасибо, – отвечает она, и в ее глазах появляется гордый блеск. – По-итальянски это значит – яркий.

Итальянский. Слово застает меня врасплох, и я на мгновение замираю, руки замирают над шиной. Живот неприятно скручивает. Итальянский? Каковы шансы?

– Мое полное имя, Кьяра Винчи, – добавляет она небрежно, как будто это самая обычная вещь в мире. Мое сердце замирает в груди.

Винчи.

Как у Фернандо Винчи. Мой пульс учащается, и прежде чем я успеваю осознать весь смысл ее слов, я чувствую, как она двигается рядом со мной. Воздух вокруг нас меняется, легкое тепло сменяется чем-то более холодным, чем-то опасным. Я смотрю на нее, но слишком поздно. Она уже движется.

Прежде чем я успеваю отреагировать, Кьяра крепко хватает меня за запястья и дергает назад. Я спотыкаюсь, застигнутая врасплох, но инстинктивно пытаюсь отбиться, вырываясь из ее хватки.

– Что ты делаешь?!? – кричу я, паника нарастает в моей груди, когда я извиваюсь и поворачиваюсь в ее объятиях.

Она сильная, слишком сильная, и мое сердце колотится, когда я понимаю, что у меня серьезные проблемы. Я толкаю ее, пытаясь освободиться, но Кьяра движется с точностью, ее руки двигаются быстро, когда она что-то выхватывает из кармана. Следующее, что я помню, мои руки крепко связаны грубой веревкой.

– Отпусти меня!? – кричу я, дико дергаясь, но она уже контролирует ситуацию. Ее движения спокойны, рассчитаны, как будто она уже делала это раньше. Я пинаю ее, но она легко уворачивается, ее выражение лица становится жестче, когда она заканчивает связывать меня.

– Перестань бороться, – говорит она, ее голос холоден и размерен, как будто это не более чем повседневное неудобство. – Ты только навредишь себе.

– Кто ты, черт возьми? – задыхаюсь я, моя грудь тяжело вздымается, когда я наконец прекращаю бороться, понимая, что я не ровня ей ни по силе, ни по умению.

Кьяра стоит надо мной, отмахиваясь от рук, словно она не только что связала меня на обочине дороги. Ее спокойное поведение заставляет меня чувствовать себя еще более пойманной в ловушку, еще более бессильной. – Я уже говорила тебе, – говорит она, ее голос ровный и твердый. – Я Кьяра Винчи. Дочь Фернандо Винчи.

Слова ударили меня, как удар под дых. Фернандо Винчи, человек, о котором говорил Максим, ответственный за смерть моего отца. Моя кровь стынет в жилах, когда кусочки встают на свои места.

Она ухмыляется, явно наслаждаясь шоком на моем лице. – Ты правда думала, что я просто какая-то случайная женщина с проблемами с машиной?

Я стиснула зубы, сердце колотиться в груди. – Чего ты от меня хочешь?

Кьяра приседает передо мной, ее глаза блестят каким-то жестоким удовлетворением. – Ты Престон, – просто говорит она. – Это делает тебя полезной. Ты – рычаг.

Мой разум лихорадочно размышляет, пока я пытаюсь понять, что происходит. Рычаг? Против кого? Максима? Русских? Волна страха накрывает меня, когда я осознаю, насколько я на самом деле в опасности.

– Я должна была догадаться, что что-то не так, – бормочу я, глядя на нее. – Тебе ведь не нужна была помощь с машиной, не так ли?

Улыбка Кьяры становится шире. – Ну, это правда, что у меня спустило колесо, но только для того, чтобы сделать историю убедительной. Мне просто нужно было выманить тебя сюда, подальше от твоего мужа. – Ее голос сочится презрением при этом слове.

Я тяну веревки на запястьях, но они не двигаются. – Если ты думаешь, что Максим просто позволит тебе взять меня...

Кьяра прерывает меня тихим смехом. – О, я знаю, кто такой Максим. Я точно знаю, что он за человек. И поверьте мне, он больше не контролирует ситуацию. – Она встает, глядя на меня сверху вниз с чувством окончательности.

Я дрожу, и мой разум кружится, ища хоть какой-то выход из этого кошмара. Я оглядываюсь вокруг, ища что-то, что угодно, что могло бы мне помочь. Но мы на пустынном участке дороги, никого не видно, нет возможности позвать на помощь.

– Зачем ты это делаешь? – требую я, пытаясь выиграть время. – Чего ты хочешь?

Кьяра наклоняет голову, обдумывая вопрос на мгновение, прежде чем ответить. – Месть, конечно. Твой муж и его Братва думают, что могут вытереть оскомину семье Винчи, но они ошибаются. У моего отца есть планы, большие планы. Ты, дорогая, поможешь нам привести их в действие.

Я сжимаю челюсти, не давая страху проявиться на моем лице. – Максим придет за мной. Ты совершаешь ошибку.

Кьяра наклоняется ближе, ее улыбка резкая. – Пусть придет. Мы будем готовы.

Прежде чем я успеваю ответить, она хватает меня за руку и тянет к своей машине. Я спотыкаюсь, пытаясь сопротивляться, но веревки на моих запястьях не дают возможности сопротивляться. Кьяра открывает пассажирскую дверь и заталкивает меня внутрь, захлопывая дверь за мной. Она быстро перемещается к водительской стороне, проскальзывая на сиденье с отработанной легкостью.

Когда она заводит двигатель, я сижу там, мои мысли лихорадочно бьются в голове. Мне нужно найти выход из этого. Я не могу позволить ей забрать меня, кто знает, что Фернандо задумал для меня?

Глаза Кьяры метнулись к зеркалу заднего вида, и я поймала ее взгляд. – Тебе лучше расслабиться, – небрежно говорит она. – Нет смысла бороться. Ты никуда не уйдешь.

Машина дергается вперед, и меня швыряет на ремень безопасности, когда Кьяра выезжает обратно на шоссе. Веревки впиваются в мои запястья, натяжение только усиливает мою панику. Я думаю, отчаянно ища выход, но все, что я вижу, это пустой участок дороги перед нами. Мое сердце колотится в груди, каждый удар напоминает мне, насколько я в ловушке.

Я не могу этого допустить.

Взглянув на Кьяру, я замечаю, что ее хватка на руле ослабла, ее внимание больше сосредоточено на дороге, чем на мне. Она уверена в себе, слишком уверена. Она думает, что я слишком напугана, слишком слаба, чтобы сопротивляться.

Она понятия не имеет, с кем имеет дело.

Пока мы мчимся по дороге, я ерзаю на сиденье, проверяя веревки вокруг запястий. Они тугие, но у меня достаточно движения, чтобы это сработало. Я делаю глубокий вдох, успокаивая себя. У меня есть только одна попытка.

Когда Кьяра смотрит в зеркало заднего вида, я наношу удар.

Собрав все силы, я выбрасываю ногу в ее сторону, ударяя ступней по ее голове. Она издает удивленный стон, машина резко виляет, пока она пытается удержать контроль. Я не жду. Я бросаюсь к ней, используя связанные руки, чтобы схватить руль, пытаясь увести машину с дороги.

– Ты сука!? – кричит она, шлепая меня одной рукой, а другой пытаясь вернуть контроль над машиной. Шины визжат, когда мы скользим по дороге, машина вильнула в опасной близости от ограждения.

Я снова пинаю ее, на этот раз попав в плечо. Ее рука соскальзывает с руля, и на мгновение мне кажется, что я одержала верх. Думаю, я смогу это сделать.